***
Как это больно однако. Чувствовать, что нечто тебе не принадлежит и вместе с тем всецело существует для тебя одного. Чонгук проглатывает остывший чай в замедленной съёмке. Особенное невероятное чувство ускользает, но в мучительном остатке не покинет никогда. Лучше бы оно сгинуло. Лучше не помнить волшебных моментов или вовсе их не ощущать. Какова ценность конечного? Чонгук верит в заключённую в звездах вечность, на что ему временное и короткое? И в принадлежности нет никакой силы и значимости. Она непреложна, и это тоже больно. Искренность, исключительность, полумифическая возвышенная сила. А толку? Чонгук хмурится, сжимает пальцами несчастную кружку. Когда-то держал в своих руках, но теперь перестал быть единственным и полноправным. На фоне отголоски того прекрасного, что шепчет как на зло — ничего не уходит бесследно. И это тоже больно. Это и грязно, противно просто. Лучше бы всего этого никогда не ощущать. Чонгук переводит тяжёлый взгляд на наспех приготовленный завтрак и впервые за долгое время испытывает тошноту от одной только мысли о еде. Этот факт тревожит сам по себе, но Чонгук не может даже пошевелиться. Во рту собирается слюна, в горле стоит ком. Желудок пустой, но его сейчас точно вывернет. Чонгук закрывает глаза, громко и глубоко вздыхает. Нет. Это не вернётся. Он это в себе поборол. Он через силу берёт тост и ест маленькими осторожными движениями, прислушиваясь к каждому импульсу. Он не позволит этому случиться снова. — Так хлеб любишь? — вырывает его из сложной трапезы хриплый после сна голос. Чимин стоит на пороге кухни, кутается в чужую олимпийку и на данный момент ощущает, что по части ментальных проблем у них с Чонгуком очень даже много общего. — Когда он не вызывает угрызений совести, очень даже, — улыбается ему Чон, и оба в этот момент всё понимают. — Хочу похвастаться тем, что это пройденный этап, — продолжает он, жуя свой тост уже спокойнее. Чимин робко садится напротив. — Только Юнги не рассказывай. Он всё ещё уверен, что у меня булимия. — Вы так близки с ним, — хмыкает Чимин, невольно перекладывая их дружбу на себя. Сам Пак мало того что с Хосоком, он вообще ни с кем не обсуждал свои ментальные проблемы и всю жизнь был уверен, что так оно и должно быть. Личное на то и личное, чтобы оставаться целиком при себе. — Есть такое, — кивает Чонгук, — только ему всего времени жизни не хватит, чтобы вникнуть в букет моих приколов. — Думаю, он старается. — Думаю, ты влюблён. Чимин сразу же открывает рот, чтобы ответить, но так и оставляет вопрос, повисшим в тишине. Он с опаской заглядывает Чонгуку в глаза и видит наверняка — этот человек точно знает, что значит «любить». Чонгук вообще очень много чего в жизни чувствует и понимает, только прячет это за личиной беззаботности. Это у них с Юнги общее. А может, так же ведёт себя подавляющее большинство людей. Попробуй разберись, когда дело касается человеческих душ. Чимин не слишком проницателен в этом отношении, но сейчас видит точно — Чонгуку невыносимо больно. Что в таких ситуациях обычно следует делать? Подбодрить, протянуть руку помощи, хотя бы спросить. — Он всё-таки затащил тебя в постель, — опережает его мысли Чон, потешаясь тут же сконфузившемуся Чимину. Он тает на глазах, уменьшается в большой толстовке так, что та вот-вот опадёт на пол пустой оболочкой. Чимин смотрит по-настоящему испуганно. — Мы не… — запинается он, вспоминая вчерашние поцелуи, собственые шаги и практически невинные прикосновения. — Затащил тебя в постель, чтобы хорошенько выспаться, — быстро поправляет себя Чонгук, впрочем не лишаясь своей ехидной улыбки. — Вы тоже с Тэхёном хорошо и абсолютно по-дружески высыпаетесь по ночам? — вдруг выкидывает Чимин ради защиты и попадает точно в яблочко. Ответа на этот раз не следует, Чонгук лишь поджимает губы. Сложная мерзкая правда о том, насколько Чону больно последние несколько дней. Чимин даже не озвучивает слов по поводу чужой влюблённости, но это так явно витает в воздухе, что Чонгука прошибает гнев. Ведь «влюблённость» в его сумасшедшей ситуации — вовсе не то слово. Забавно это, если задуматься. Помнится, в подростковом возрасте он вздыхал по насыщенной жизни персонажей сериалов, а теперь, надо же, не заметил, как уже собственная жизнь обернулась малоприятной драмой. Чонгуку и стыдно от самого себя иногда, а иногда и просто смешно. Иногда жаль себя, иногда включается боевой настрой. Что всегда стабильно — так это бесконечные перепады. Сумасшедшие безостановочные качели наедине с собой. Чонгук молчит всё ещё, не смотрит на Чимина, а внутри всё ширится. Как же он на Тэхёна злится.***
День этот по итогу имеет все шансы. Все шансы стать дерьмовым лидером. Чонгук широким шагом выходит из метро, торопится на примерку костюма и уже хмурится — злится на всё вокруг, ещё даже не догадываясь, что это только начало. Открывает череду непрекращающихся несчастий звонок от Юнги. — Бро, тебе срочно надо домой! — без капли такта заявляет Мин, и его уже только за это хочется ментально ударить. А потом и за дальнейшую наглость. — Что случилось? — Сталкер твоего парня выследил нас и теперь трётся под дверью. — Блять… — выдыхает Чонгук, в ступоре замирая прямо посреди улицы. — Вот-вот. Мне соседка позвонила. Может, копов вызвать? Но приехать самому точно надо. Чонгук закрывает глаза и ещё как минимум минуту матерится про себя, проглатывая вереницу абсолютно ненужных ему событий. Это было бы и в половину не так обидно и глупо, если бы Тэхён и правда был его парнем. Вот только они даже не встречаются, а проблемы его Чонгук всё равно загребать продолжает. — Слушай, я никак сейчас не могу, — бормочет Чон, — мне примерку наконец согласовали, я уже в двух часах от дома. Ты занят? Юнги даже не нужен осуждающий вздох, чтобы выразить всё своё недовольство. Он вообще решает сделать нечто максимально плохое — ещё больше опустить лучшего друга. Догадывается, что ему хреново приходится, но прямо сейчас находится в не менее важном для себя месте, с не менее важным человеком. Юнги может и плохой, но прямо сейчас расставляет приоритеты — малознакомый Чимин оказывается важнее перспективы взлома собственной квартиры. Важнее, чем закопавшийся в проблемах друг. — Я в больнице с Чимином. Ему нужна поддержка. Чонгук чувствует, как проступают слёзы разочарования. Ему тоже нужна поддержка. И не нужны все эти приключения. Ему тоже необходимо находиться в другом месте, впитывать красоту любимого дела и просто чувствовать себя хорошо и значимо. Ему тоже по большей части наплевать на их убогую съёмную квартиру. Вот только безумный сталкер портит жизнь Тэхёну. Его… другому его другу, который сейчас и не догадывается о грозящей опасности. И Чонгук ненавидит себя за то, что не звонит ему и не скидывает его проблемы на него же обратно. Ненавидит себя за то, что грубо сбрасывает звонок Юнги. За то, что без предупреждений забивает на очень важную для себя встречу и тратит кучу денег на такси, чтобы по пути нервно скрежетать зубами и с колоссальной злобой думать, как же ему всё это надоело.***
Следующим откровенным издевательством является посещение полицейского участка. Чонгук ждёт чего-то подобного, когда наивно лепечет о камерах видеонаблюдения в подъезде, а потом замечает фамилию офицера полиции и падает окончательно. Ли Сохун. И лицо такое знакомое. Глаз уже полностью зажил после драки с его сыном. Чонгук замолкает на полуслове и ещё сильнее злится на то, что происходит всё это не с Тэхёном. Но Тэхёну было бы сложно. Ему и было. Он просто не рассказывал. — Слушай, парень, — с нажимом начинает офицер. — Дружок твой ко мне уже обращался… «Помогать я вам не буду, потому что вы сами виноваты, грязные пи…» — это Чонгук проговаривает про себя, тщательно представляя, что может выплеснуть сидящий напротив человек. Он не дослушивает. Уходит, снова до скрипа сжимая челюсти и уже ощущая неприятное трение на зубах. Стресс — это плохо, но куда от него деться? А это ведь… Чонгук разгорается сильнее с каждой секундой. Пожалеть бы его, но почему не рассказал? А должен был? И это нервирует, и каждый шаг отдаёт бестолковой дрожью. Чонгук в этом состоянии преодолевает весь путь до бассейна, а потом таким же разгорячённым и злым на весь мир бросается в воду. Та словно вскипает вокруг напряжённого тела, глушит осторожные вопросы и взволнованные взгляды. Только не скрывает агрессивную грубую технику. Тэхён на дорожке слева, Чонгук не смотрит, но чувствует его каждой клеточкой тела. Когда нагоняет его, когда обходит, когда на последней дистанции дезориентирует грубым толчком. Канаты-разделители неправильно колышутся на воде, Чонгук один заканчивает заплыв под агрессивный свист тренера. — Чон! — грубо зовёт его мама. Конец тренировки, но ему всё ещё плохо. Она отчитывает его, но он даже не пытается объясниться. Для этих целей есть другой человек. Тэхён виноват в его состоянии только косвенно — это понимать необходимо, но кто станет об этом думать в порыве гнева? Уж точно не сверкающий глазами Чонгук.***
— Подожди! — зовёт Тэхён, нагоняя чужой размашистый шаг уже на выходе из спортивного комплекса. Чонгука не менее десяти минут отчитывала мама, но он всё равно собрался быстрее всех и предпринял попытку уйти от конфликта, который сам же обязательно начнёт. — Что случилось? Тэхён хмурится, заглядывает в глаза с этой своей участливой дружеской интонацией. Дружеской, как же. Чонгука трясёт от одного его взгляда. — Что с тобой? — невинно и взволнованно интересуется Тэхён, и это тоже бесит. Откровенно так прожигает изнутри, из-за чего всё тело наливается тяжестью, так и припадает к земле. Хочется отбиваться колкостями, язвить и уж точно не выяснять правду. Типичный приступ агрессии, Чонгук так их «любит». — Со мной? — выходит ну слишком издевательски. — Со мной всё нормально. Это у всех кругом проблемы. Знаешь, мой лучший друг таскается за своим новым интересом по больницам. Жаль его, он так пытается помочь. «Сам такой же», — про себя осторожно отмечает Тэхён. Одержимость поддержкой у них с Юнги общая, и приятного в этой черте мало. — Я не пришёл сегодня на примерку, так что у создателей клипа проблемы, тоже. Не заполучили такого классного актера. — Почему ты не пришёл? — удивляется Тэхён, ощущая себя откровенно неловко. Они на улице вдвоём, в слабом свете от окон. Вечер, темнота сама по себе абсолютно непроглядная, и рядом, как на зло, ни души. Даже одногруппники никак не выходят, сотрудники не торопятся домой. Они здесь абсолютно одни. — Потому что у меня есть ещё один проблемный друг, — Чонгук разводит руки в стороны, а потом картинно тычет пальцем в Тэхёна. — Он ночует у меня иногда. В моей постели, если быть точным. Так сложились обстоятельства, что за ним следит какой-то сумасшедший. И знаешь что? Этот придурок сегодня караулил дверь моей квартиры. И это я, к сожалению, не о своём чудесном друге. — Он пришёл к вам домой?! — удивлённо выпаливает Тэхён, изображая такой искренний и необычайно нервирующий ужас на лице, что Чонгук взрывается окончательно. — Ах, ты не ожидал? — прыскает он. — Ты правда думал, что я ничем не рискую, пуская тебя к себе? — продолжает напирать Чон, конечно, не упоминая, что рисковал он в эти моменты в первую очередь своим чувствительным сердцем. — Тэхён, ты вообще замечаешь, как много ты врёшь? — Что?.. Он непроизвольно обнимает себя за плечи, чтобы прогнать чувство дикого дискомфорта. Такой Чонгук не может не пугать. Чужаки часто могут показаться жуткими, особенно если носят хорошо знакомое лицо. — Прости, что так вышло, Чонгук, я не специально привёл его к тебе, ты же знаешь! Такой Тэхён оказывается просто невыносимым. Уж лучше бы он и дальше носил личину высокомерия и уверенности. Его кокон трескает, наружу выходит необъятное требование пожалеть. Это ужасно. Невыносимо уродливо и вредно. Чонгук это терпеть не намерен. — Мне просто страшно, — добивает этот изменчивый демон, шагая ближе, стремясь прикоснуться к самой сути, задеть. Он позволяет ощутить печальную тошнотворную истину. Вот так Чонгука используют. Все близкие и уже не очень люди просто пользуются им безвозмездно. Ему больно, но чем он хуже? Почему нельзя просто ответить тем же? Уколоть так сильно, чтобы достало до самого нутра. — Ты просто жалеешь себя, Тэхён. Любишь быть сильным — будь сильнее и в этом, — Чонгук озвучивает свой очевидный яд, стараясь при этом смягчить голос как можно сильнее и придать словам сострадание. Лживое издевательское понимание. Так же пустое, как раскаяние Тэхёна. Пустое, потому что реакция следует незамедлительно, и этот оборотень меняется снова. — Что ты сказал?! — ошалело выпаливает Ким. — Я слабак по-твоему? — он эмоционально округляет глаза, и Чонгука даже стыдно за это, но злость превалирует. Они оба такие очевидные в своих эмоциях. — Я этого не говорил, — замечает Чонгук. — Ты просто пытаешься ткнуть меня носом в мои неудачи! — восклицает Тэхён. — Нет. — А что тогда? — он сверлит гневным взглядом чужое лицо. Самодовольный, самоуверенный, вечно всё понимающий придурок! Ещё немного и Тэхён толкнёт его. Позволит себе поступить неприемлемо и глупо. — Я указываю на моменты, которые могут помочь тебе справиться с твоими эмоциями, — безразлично пожимает плечами Чон. Внутренний гнев удовлетворяется быстро. И цель была с самого начала понятная — задавить и самоутвердиться. Плохой ли он человек? Бывают и лучше, но главное что пелена перед глазами отступает и дышать становится немного легче. — Значит, я и с эмоциями не справляюсь?! — Нет, не справляешься, — всё ещё раздражённо кивает Чонгук, в душе скорее расстраиваясь, что его не слышат. Они говорят долго, целую вечность, кажется, а живо одно только желание уколоть. Что толку тратить на этого непробиваемого время и силы? — А ты, значит, всё этой жизни можешь! Чонгук поднимает голову, смотрит немного обиженно и с расстановкой произносит: — Я хотя бы пытаюсь. Тэхён опешивает на минуту, лицо ещё кривится от злости. Да не может такого быть! Чтобы кто-то за него переживал? Очередная наглая ложь, а ложь нужно наказывать. Как его наказывали, когда слишком много на себя брал и не справлялся. Эмоции учили глотать, не выплёскивать. Чонгук пытается поощрять обратное? Он не прав. Его плохо воспитывали, раз пытается что-то из себя лепить. Это злит настолько, что и правда хочется его посильнее толкнуть. Тэхёну такой роскоши не позволяли, не было у него в детстве никакого поощрения, вот и злит. Это несправедливо. А когда несправедливо, нужно защищаться. — Да ты просто самоутверждаешься так! — выпаливает он, сверкая глазами, и в ответ ждёт одного единственного и правильного — агрессии. В какой-то момент кажется, они с Чонгуком подерутся. Это и правильно — поможет унять гнев. Вот только Чонгук другого мнения. Он молчит. Жутко становится — не от того, что темнота так странно его поглощает, просто сам он какой-то непредсказуемый и страшный. Он подходит ближе, Тэхён тушуется и теперь окончательно походит на выброшенную собачонку. В глазах у Чонгука нечто настолько не похожее на ответную агрессию, что Тэхён и распознать не может. Приглядывается, но ничего не видит. — Тебе следует извиниться, — ровно произносит Чонгук. Агрессия есть, просто совсем не такая. Чонгук словно зол на мир за то, что люди такие сложные и в самих себе не берутся разобраться. А потом нападают вот так и ведут себя иррационально, странно. Он сейчас просто уйдёт от безысходности, разочарования и собственного глупого выпада. Извинения получить хотелось бы, да только разве глухие стены извиняются? Нечего и ждать, просто сказал в пустоту, поддавшись эмоциям. — А тебе следует вести себя адекватно, — уже откровенно выкрикивает Тэхён, — чего ты добиваешься? На эмоции выбиваешь? Будь мы сейчас дома, снова затащил бы меня в постель? В самую точку. Тэхён не договаривает очевидное про извинения в поцелуях и веру в простое разрешение конфликтов, а дальше любовь до гроба, и легкость, и дурманящая простота. — Чонгук, не боишься, что мы так придём к сексу без обязательств? «А ты при этом будешь верить, что это любовь». — А ты сам сможешь так? Невыносимая незнакомая ухмылка рассекает губы. Тэхён ненавидит его.The Weeknd — False Alarm
— Пошёл ты! — выкрикивает он на пустой тёмной улице. Спорткомплекс новый, но построен в грёбаной глуши — едва ли в Сеуле нашёлся бы другой клочок пустой земли. Жуткое предвкушение начинает ползти по коже ещё до того, как звуки оседают на асфальте. Шины визжат где-то недалеко, Тэхёну в первые минуты важнее только взаимная искрящаяся ненависть. Чистая конфронтация в темноте, которую ослепляет всплеск ярких фар и грубый толчок в спину, от которого Тэхён теряется, точно как в бассейне получасом ранее. Чонгук тоже злится дольше, чем следует. Смотрит, как Тэхён падает вперёд точно в замедленной съёмке. Как упирается лицом в дверь взявшегося из ниоткуда микроавтобуса. Не упирается — откровенно бьётся, оставляя на серебристом корпусе блёклый кровавый след. — Что за?.. — успевает проговорить Чонгук, ловя чёрные жутко пустые глаза с водительского места. Лицо скрыто маской и кепкой. Чонгук успевает подумать, что человек выглядит крайне жутко, когда дверь перед глазами отъезжает, Тэхён обессиленно кренится набок, а самого Чонгука лицом впечатывают в металлическое покрытие. Потом темнота в глазах кружится, и тело кувыркается вместе с ней. Глухо бьётся о пол, сидений никаких нет, и зрение возвращается не сразу. Что-то мельтешит перед глазами, пока Чонгук пытается принять сидячее положение, а потом дверь хлопает и сознанием завладевает тошнота. Чонгук мотает головой, пытается прийти в чувства, хотя бы узнать сидящего напротив человека. Едва ли их могли похитить? Едва ли этот псих за рулём — тот самый сталкер. Чонгук моргает снова. Напротив грёбаный Ли Сонхэ. Машина не едет — просто взлетает. Мчится на космической скорости по пустой неосвещенной дороге. За глухой тонировкой мелькают верхушки деревьев. Чонгук дёргается, но никак не может встать, даже слова сказать не может грубо ухмыляющемуся придурку. Он и этот псих? Подумать только. Убьют их? Чонгука, наверно. Забьют и бросят в лесу, а Тэхёна… Ярость выталкивает дезориентацию, и на крутом повороте Чонгук садится ровнее. Перед глазами офицер полиции, в ушах Юнги просит позаботиться об их доме, а за спиной совсем рядом Тэхён. Чонгук, проглатывая головокружение, переворачивается и ещё неизвестное время смотрит в стеклянный люк над головой, чтобы затем уронить взгляд на передние места. Рука Тэхёна в наручниках, мерзкий жуткий тип за рулём и его ладонь на чужом бедре… Приступ злобы на этот раз не вызывает ненависть к себе. Чонгук не дёргается бездумно, просто разворачивается назад, смотрит в глаза Сонхэ, глубоко вдыхает спёртый воздух и уже взглядом даёт понять — он его прикончит. — Да, я испытываю огромное удовольствие, — зачем то заверяет его Ли, нагибаясь ближе, — двух зайцев сразу, круто, да? Чонгук молчит, позволяет крови скопиться во рту и взгляду накалиться так, чтобы обожгло и напугало. Ещё один резкий поворот, ногти царапают грязный пол. Вокруг всё темнее, ни одной машины, ни единой души. Только Чонгук и его всепоглощающая ненависть к тем, кто посмел испортить его день. Тэхёну это делать можно сколько угодно, а вот ублюдки непременно огребут за одну попытку напугать. Кровь срывается с губ оглушающими броском и сразу после следует знакомая ярость ожесточённых мальчишеских стычек. Чонгук оставил это в подростковом возрасте, но сейчас не мешает вспомнить. Окрепшее тело хорошо ложится под не забытые приёмы из бокса. Чонгук бьёт и всё встаёт на место — это безграничные детские эмоции сегодня взяли над ним верх. Сонхэ отключается сразу же, а водитель не успевает даже подумать. Чонгук тоже не соображает, когда впечатывает его головой в руль. Пустую улицу рассекает протяжный гудок и визг шин. Нога инстинктивно зажимает тормоз и только это спасает их всех от ужасного исхода, потому что очнувшийся Тэхён тянет ручник. Машина стонет, стопорится и останавливается с незнакомыми звуками. Чонгук выскакивает наружу на чистом адреналине и ровно тоже видит в расширенных зрачках Тэхёна, когда тот срывает браслет, пристёгнутый к ручнику, а за второй рукой валится на улицу. Правой рукой он привязан к двери, которую Чонгук рывком открывает. Бормочет что-то, ловит дрожащее тело и в ярости сразу же потрошит бардачок. Он вскрывает наручники перочинным ножом, пока Тэхён сидит на асфальте в диком шоке. Оглядывается в темноту и едва встаёт на ноги. Злой до чёртиков Чонгук вырывает видеорегистратор с проводами и за руку волочет Тэхёна как можно дальше. — Сам как маньяк, — нервно бросает ему Ким и смеётся, точно пьяный, видит, как Чонгук оборачивается в свете фар и тем же грубым резким движением притягивает к себе. Целует, обмениваясь вкусом крови, и впервые за день отпускает невыносимое нервное напряжение. Целует сквозь истеричный смех, ощущает неконтролируемые слезы на щеках и очередной приступ головокружения, а потом и безумное обещание: — Я люблю тебя, Чонгук. Давай встречаться?