Гипотеза (Hypothesis)

      Мало что могло шокировать такого ветерана войны, как Колдвелл, но заявление полковника Шеппарда, безусловно, шокировало. Он многое повидал за свою карьеру офицера ВВС, но для него это слишком дорого обошлось. Геноцид… что сделал младший офицер? Ничто в отчете Шеппарда не упоминало о подобных вещах. Посмотрев туда, где сидел доктор, примостившись на краю кровати Джона, Колдвелл увидел, что у него тоже был похожий взгляд одновременно недоверия и отвращения.              — Полковник, прежде чем вы продолжите, я должен сообщить вам о ваших правах. Поскольку вы просили записать ваши показания, они могут быть использованы против вас, если будет созван военный трибунал.              — Да, сэр. Я полностью осознаю свои права и отказываюсь от них.              — Хорошо, продолжайте.              — Это началось...              — Полковник Шеппард, вы и ваша команда отправляется, — сказал Ричард Вулси с высоты маленького балкона.              — Тейла, — позвал Джон, выходя из червоточины вслед за своей командой.              — Ничего, полковник. Я не чувствую присутствия рейфов.              — Маккей, — далее сказал Джон, наблюдая, как Ронон охраняет их периметр. — Мак... кееееей... в какую сторону?              — Поток частиц на юго-востоке, но я получаю признаки жизни на востоке. Много признаков жизни. — Маккей изменил настройку ручного детектора, чтобы запустить серию сканирований. — Похоже, в двух часах ходьбы на юго-восток. Жители деревни находятся примерно в 20 минутах на восток.              — Тогда ладно, Ронон, ты идешь с Маккеем, Тейла и я поздороваемся с местными жителями. Проверяйте радиосвязь каждые 30 минут. — Джон достал свой детектор, нацеливаясь на массу признаков жизни, обнаруженных Маккеем.              Если предположение Маккея верно, то Джон с Тейлой доберутся до туземцев задолго до того, как Ронон и Маккей найдут источник потока частиц. В устойчивом темпе две пары отправились в путь.              Тейла и Джон добрались до деревни и обнаружили, что она едва функционирует. Джон осматривал людей, которых видел, оценивая их внешний вид. У двоих мужчин текла кровь из носа. Ребенок пригоршнями выдергивал выпадающие волосы, изумленно уставившись на вьющиеся коричневые пряди в своей руке. Кто-то еще лежал над бочкой, и его рвало. В деревне пахло болезнью. Почти у каждого члена общины были какие-либо синяки, покраснения или язвы на открытых предплечьях, шее, лице и кистях.              Тейла также осмотрела деревню, но ее внимание было привлечено к молодой женщине, чей обморок, когда она пересекала двор, привлек ее внимание. Она отвернулась от Шеппарда, чтобы оказать помощь. Джон все еще составлял каталог увиденного, размышляя о том, что было в начале его военной карьеры, когда он видел нечто подобное. Тейла собиралась протянуть руку помощи, когда Джон закричал на нее.              — Не прикасайся к ней! Тейла, вернись. Отойди от нее сейчас же! — закричал Джон, бегом направляясь к ней, потому что увидел, что Тейла удаляется недостаточно быстро, как ему бы хотелось. Когда он добрался до Тейлы, то с силой дернул ее за руку, толкая обратно к краю деревни.              — Полковник?              — Они больны, Тейла. Все они. — Тейла почувствовала себя обязанной предложить помощь. — Ронон, Маккей, сейчас же возвращайтесь к звездным вратам. Тейла встретит вас там.              По радио ответил раздраженный голос: — Мы даже не нашли источник потока частиц...              — Мне все равно. Направляйтесь к звездным вратам прямо сейчас. Это приказ! Ронон, оглуши его, если тебе понадобится, но двигайся. — Полковник Шеппард выключил радио, чтобы прекратить дальнейшее обсуждение.              — Джон, почему ты это делаешь? Этим людям нужна наша помощь. Я вижу, что они больны, поэтому позволь нам им помочь.              — Тейла, я хочу, чтобы ты поторопилась к вратам. Как только появятся Ронон и Родни, наберите Атлантиду и отправляйтесь домой. Сначала я должен кое-что сделать, а потом я двинусь за вами.              Тейла не знала, что так расстроило полковника: — Джон, в чем дело? Я не понимаю. Мы должны помочь этим людям. Они больны. Атлантида могла бы...              — Нет. Атлантида не может помочь этим людям. Делай, как я говорю, Тейла. Не заставляй меня отдавать приказ и тебе тоже. — Она стояла с пустым лицом. — Вперед! Доберись до врат, набери Атлантиду. Иди домой, Тейла. Эта миссия окончена. Иди домой к своему сыну.              После толчка локтем она побежала обратно к вратам. Джон мог видеть, как она оглядывалась через плечо на него и деревню, пока не оказалась вне пределов досягаемости.              Джон вошел в деревню, осторожно обходя больных, которые лежали у его ног. Куда бы он ни посмотрел, он видел болезнь. Безнадежность. Открытые раны, волдыри на коже, семья, ссорящаяся из-за воды, добытой из колодца, плачущие младенцы и рыдающие матери, пытающиеся их утешить.              * * *              Тейла добежала до врат первой, как и предполагала. Она бежала всю дорогу, как ей сказал Джон. Ее смущало, что Джон не позволил ей помочь. За время пребывания на Атлантиде она была свидетельницей многих чудес. У Ханны родился прекрасный мальчик, сейчас он крепкий, несмотря на то, что появился на свет на пять недель раньше срока. Рука Сета была спасена после того, как в порез, который он получил, попала инфекция. Нога Холлина зажила намного быстрее благодаря гипсу и использованию костылей. Все ее соплеменники были обязаны Атлантиде своими жизнями. У них были мощные лекарства, которые они обменивали на продовольственные запасы. Тейла задавалась вопросом, было ли это причиной того, что Джон не помог этой деревне. Она была недостаточно процветающей. Из раздумий ее выдернуло прибытие двух товарищей по команде.              Пыхтя, как будто всю дорогу бежал: — Что происходит? Где Шеппард?              — Он остался в деревне. Проинструктировал меня ждать вас здесь, затем велел набрать Атлантиду. Мы должны возвращаться. Полковник вскоре последует за нами.              — Неужели деревенская жрица снова вонзила в него свои когти, чтобы он почувствовал, что не должен обмануть ее ожидания?              — Нет, я не считаю, что это тот случай, Родни. Жители деревни больны. Джон не позволил мне помочь или обратиться за помощью к Атлантиде. Женщина упала на землю недалеко от меня, уставшая и запыхавшаяся. Полковник не дал мне к ней прикоснуться, чтобы помочь подняться на ноги. Он был весьма непреклонен.              — Так давайте все равно свяжемся с Беккетом, — предложил Ронон.              — Я боюсь...              Радиовызов Джона прозвучал у нее в ухе, прервав размышления: — Тейла? Родни и Ронон уже там?              — Да, полковник, они только что прибыли.              — Полковник, что это за история с больными в деревне? Тейла говорит, что вам не нужен Беккет. Он наш самый опытный врач в этой галактике. Если это болезнь Хоффана, он нужен нам здесь, — вмешался Родни.              — Родни, нам для этого не нужен Беккет. Я сам справлюсь. Просто набирайте врата и идите домой. Я скоро буду.              — Что значит, вы справитесь? С каких это пор вы получили медицинскую степень, полковник? Я свяжусь с Атлантидой, и через десять минут сюда прибудет медицинская бригада. Сидите тихо.              — Нет, Родни, ты этого не сделаешь! — прокричал Джон в наушник. — Ты наберешь Атлантиду и отправишься домой! И только. У меня нет времени спорить об этом с тобой. Идите домой! Это приказ!              Трое товарищей по команде, стоявших у наборного устройства, были в растерянности. — Родни, мы должны идти домой, как того желает полковник.              — Мы подождем. Он сказал, что скоро последует за нами. Итак, мы дождемся «скоро» и все вместе отправимся домой. — Родни посмотрел на двух своих товарищей по команде, неуверенный, чего от них ожидать. Он был удивлен, когда они оба кивнули в знак согласия подождать.              Прошло больше часа, и трое товарищей по команде начали беспокоиться.              Ронон толкнул Родни локтем в плечо: — Эй, — окликнул он, указывая на горизонт, где виднелась одинокая фигура.              Вскоре над ними прогремел раскат грома. На горизонте в предвечернее небо поднялся черный дым. Еще больше раскатов грома прокатилось мимо, еще больше черного дыма заполнило небо. Больше грома, больше дыма, пока восточный горизонт не наполнился тьмой, поднимающейся над линией деревьев.              Ронон мог видеть, как одинокая фигура развернулась и побежала трусцой в их направлении. Когда полковник Шеппард был примерно в сотне футов от наборного устройства, Родни уже кричал.              — Что ты наделал? Ты убил всех этих людей? Я не могу поверить, что ты убил всех этих людей. Карсон работал над лекарством. Ты должен был позволить ему им помочь.              — Не сейчас, Родни, пора идти домой, поскольку никто из вас не может выполнять приказы. Об этом мы тоже поговорим. — Джон вообще не смотрел в глаза своим товарищам по команде. Он осторожно прошел мимо, чтобы не соприкоснуться с ними, дабы добраться до наборного устройства и набрать Атлантиду, нажимая на каждый символ последовательности.              — Нет, мы собираемся поговорить о том, почему ты убил деревню, полную людей.              — Я не... — Джон вскипел в ответ, но прервал свою мысль.              — Эй! Полковник, как вы думаете, на какой планете находитесь? Оглянитесь через плечо. Увидите дым. Мы... — Родни сделал круговое движение между Тейлой, Рононом и собой. — ...мы слышали взрывы. Мы видели дым. Даже Ронон может сложить два и два, чтобы получить четыре. Ты вообще думаешь, что мы такие глупые?              — Конечно, не ты, Маккей. — Джон потянулся к последнему символу Атлантиды, когда Родни продолжил.              — Прекрасно. Тогда ты не будешь возражать против того, чтобы Ронон, Тейла и я вернулись в деревню, чтобы посмотреть самим.              Джон развернулся так быстро, что чуть не упал: — Нет! Никто не вернется в деревню. Никто даже не собирается возвращаться на эту планету. — Джон ударил кулаком по синей полусфере, и врата активировались. Как только поверхность стабилизировалась, он послал свой идентификатор. Атлантида подтвердила, что щит отключен.              — Шевелитесь! Мы сейчас же возвращаемся в Атлантиду. — Джон ждал, кто сделает шаг первым, или ему придется тащить свою команду за руки, а это было последним, что прямо сейчас он хотел делать. Слава богу за Тейлу. Она взяла Родни за локоть, слегка подталкивая к ожидающим звездным вратам. Ронон хмыкнул и последовал за ним.              Входить на Атлантиду, повернувшись к ней спиной, было странно. Родни уже загнал Вулси в угол между пультами врат и его офисом, крича о взрыве деревни, смертях, убийствах, невинных, лечении и приказах.              — Полковник Шеппард, все это было в отчетах, которые я читал, — заявил спокойный полковник Колдвелл.              — Я знаю. Но доку нужно было услышать эту часть. И я хотел, чтобы это было записано. Ничего, если я сначала вернусь в постель, прежде чем начну снова?              — Конечно, полковник. — Доктор Рейнольдс нажал кнопку вызова, и Мэтт вошел в дверь. С помощью двух медицинских работников вскоре полковник уже отдыхал в своей свежей постели, давление на разрез теперь было снято из-за его слегка наклоненного положения.              Как только шумиха по поводу возвращения в постель улеглась, Джон начал пересказывать то, чего не было в его отчете, который он передал Вулси.              — Пока я отсылал Тейлу обратно... Я стоял на краю деревни, наблюдая, каталогизируя.              Пожилой мужчина с помощью трости приблизился к Джону: — Вы здесь, чтобы нам помочь?              Джон поднял руки, чтобы остановить мужчину, который не подходил ближе: — Мне очень жаль. Я ничего не могу сделать, чтобы вам и вашей деревне снова стало хорошо.              — Вы видели эту болезнь?              — Да, в моем родном мире. Но от этой... болезни нет лекарства. Это самый разрушительный тип «болезни», когда-либо разработанный человеком для использования против человечества.              — Наш целитель говорил нечто подобное. Он перепробовал много средств, но ничего не помогало. Все, что мы были в состоянии делать, — это заботиться о наших собратьях. В нашей деревне было более пятисот человек, сейчас нас вдвое меньше. В первые дни половина нашей деревни погибла от яркой вспышки света и теперь живет с нашими предками. Другая половина остается пораженной. — Сельский житель оглядел свою некогда процветающую деревню, и его глаза наполнились печалью от того, что с ней стало за четыре дня.              — Отправляли ли вы кого-нибудь из своих людей в другие миры?              — Старейшины хотели обратиться за помощью, но мы все стали слишком больны, чтобы совершить путешествие к Великому Кольцу Предков. Я последний из нашего совета.              Джон позволил себе внутренне порадоваться, услышав эту новость. По крайней мере, никакие другие миры не будут заражены. — Были ли в вашем мире в последнее время какие-нибудь незнакомцы?              — Если они и были, мы их не видели. Вы — первые с момента нашего последнего сбора урожая. Четыре дня назад многие из моих людей, работавших на полях, стали свидетелями яркой вспышки в далеком южном небе. Мы подумали, что это рейфы. Мы немедленно укрылись в наших пещерах. Мы жались друг к другу почти целый день, но они не пришли за нами. Что касается незнакомцев, то вы — первый.              — Именно та яркая вспышка света вызвала эту болезнь. Из-за того, что вы прятались в пещерах, эта болезнь распространилась на остальную часть вашей деревни. Вы, без сомнения, были свидетелями того, как у некоторых из ваших людей, работавших на полях, одежда въелась в кожу. Эта болезнь также приведет к гибели вашей планеты, — заявил Джон. — Страдания вашего народа будут только усугубляться.              — Я знаю о том, что должно произойти. У моего сына действительно часть его полевой одежды прикипела к коже. Я наблюдал, как моя жена пыталась ухаживать за нашим энергичным сыном, но она тоже заболела этой болезнью.              — Да... Самое плохое — это когда кожа начинает шелушиться... — Джон увидел, как сельчанин наморщил лоб, наклонив голову, словно в знак подтверждения... — кожа тает, оставляя после себя только покраснение, боль и кровотечение. Конец очень близок. После этого внутренние органы разжижаются, еще больше крови проливается на землю. — Боже, как он это ненавидел.              — Я понимаю, о чем вы говорите. Мой сын, наряду со многими другими, кто работал на полях, умер так, как вы говорите. Для него это было очень болезненно. Это заняло всего один цикл. Его мать, которая заботилась о нем, умерла следующей. Что нам делать?              — Я знаю способ положить конец вашим страданиям. Вам нужно спросить каждого, готовы ли они прекратить свои страдания, как можно раньше. Если это так, я вам помогу. — Джон указал через плечо, показывая, что будет ждать на краю деревни. Мужчина кивнул, повернулся, обращаясь к группе, собравшейся позади него, пока они с Джоном разговаривали.              Время шло медленно, давая полковнику Шеппарду время осмотреть большую часть деревни. Мужчина постарше подошел к полковнику Шеппарду, остановившись от него в нескольких футах. — Мы рассмотрели ваше предложение помочь. Мой народ боится вашего оружия.              — Мое оружие предназначено только для защиты от тех, кто нападет на меня, или от рейфов, — проинформировал Джон мужчину.              — Тогда как вы можете нам помочь?              — Я могу предложить быстрый способ положить конец вашим страданиям. — Джон вытащил кирпич С-4 из кармана, чтобы показать мужчине. — Это то, что мой народ называет С-4. Это взрывчатое вещество. При детонации оно превращается в сжатый газ. Газ оказывает давление в форме ударной волны, которая сносит все на своем пути. Я знаю, звучит неприятно, но это произойдет так быстро, что вы ничего не почувствуете. Я обещаю.              — Понимаю.              — Послушайте, ваша деревня, одежда, постельные принадлежности, посуда, ваши люди, ваши сельскохозяйственные угодья и ваше водоснабжение были заражены белой вспышкой, которую вы видели. Это невидимая болезнь, которая настолько сильна, что убивает не только людей и животных, но и плодородную землю. Ваш урожай больше не будет расти. Я хотел бы предложить вам другое решение, но это единственный способ прекратить ваши страдания.              — Мы были свидетелями того, как наши рабочие животные умирали почти так же, как и мой народ. Наш первый урожай баббаса за ночь стал коричневым. Я верю, что то, что вы говорите, правда. Я верю, что вы всего лишь хотите помочь нам прекратить наши страдания. Позвольте мне вернуться к моему народу, чтобы все обдумать.              — Если они согласятся, пусть все соберутся в одном месте. Я буду вон там, в стороне. Мистер... э-э...              — Меня зовут Кайелл. Теперь я — старейшина деревни Иншераск.              — Я — Джон.              Кайелл кивнул, ковыляя обратно к собравшейся группе деревенских. Джон продолжал смотреть на все лица, пытаясь запомнить их, чтобы они не были забыты. Было тяжело смотреть на детей, но он заставил себя не обращать внимания на язвы, кровотечение и синяки, чтобы запомнить каждое лицо. Круглые щеки двух братьев, которые, должно быть, являлись близнецами. Голубые глаза маленькой девочки, держащей свою деревянную игрушку. Дети с каштановыми вьющимися волосами, рыжеволосые дети, черноволосые дети, зеленоглазые, кареглазые, голубоглазые, высокие, низенькие, худые и пухлые, Джон запечатлел в своей памяти их всех. Каждая деталь их короткой жизни запечатлелась в его памяти. Затем он перешел на взрослых жителей деревни.              Джон потерял счет времени, но Кайелл снова обратился к нему: — Мы договорились. Пока мы разговариваем, мои товарищи-иншерины забирают больных из их домов. Я велел им идти в наш молитвенный дом. Это подойдет?              Джон проглотил комок в горле, размером с дыню, чтобы суметь говорить: — Да. Кайелл, мне нужно установить подобные устройства по всей деревне. Поскольку все ваши дома, одежда и припасы заражены, их также необходимо уничтожить для безопасности других, кто может сюда отправиться. Мне также нужно взорвать колодец.              — Я понимаю, Джон. У вас есть разрешение моего народа.              — Молитвенный дом… это который? — Джон проследил за пальцем Кайелла, который указывал на самое большое здание почти в центре деревни. — Я встречу вас у двери, как только все соберутся.              — Я буду ждать. — Кайелл заковылял прочь. У него больше не было семьи, он лишился жены и сына несколько дней назад. Он стоял у дверей молитвенного дома и приветствовал всех, кто приходил, как будто это было просто еще одно воскресное собрание или его пегасский эквивалент.              Джон взял свой рюкзак, достал C-4 из карманов жилета, прежде чем вынуть C-4, имевшийся у него в рюкзаке. Установив детонаторы в каждый кирпич, он методично стратегически их разместил вокруг пустеющей деревни для достижения максимального эффекта. Проходя мимо молитвенного дома, чтобы заложить последний заряд в колодец, Джон услышал пение. Это едва не поставило его самого на колени. Как могли эти страдающие люди радоваться праздничной песне? У него была вера, просто он никогда особо ее не практиковал.              Кайелл подал знак, что все жители деревни теперь внутри молитвенного дома. Джон осторожно вручил ему кирпич С-4. — Когда войдете и закроете дверь, положите это на пол. Не имеет значения, где вы это установите. Когда вы и ваши люди будете готовы, вам нужно поднять эту крышку, перевести этот переключатель в верхнее положение, затем нажать эту кнопку. Я хочу, чтобы вы положили это радио к себе в карман.  Когда я буду достаточно далеко от деревни, я поговорю с вами через данное устройство. Вам не нужно отвечать или что-то еще. Мне просто нужно время, чтобы выбраться из деревни, прежде чем вы нажмете ту красную кнопку. Вы справитесь со всем этим?              — Да, Джон. Скоро мы все обретем мир. Наши страдания прекратятся. Мы благодарим предков за то, что они послали вас к нам в трудную минуту. Да пребудут с вами предки.              Джон хотел пожать мужчине руку. — Я не хочу быть недружелюбным, но чем дольше я остаюсь здесь, тем больше рискую занести эту болезнь обратно в мой мир. — Вместо этого он развернулся и направился к выходу из деревни. Оглянувшись через плечо, он увидел, как Кайелл вошел и закрыл за собой деревянные двери. Джон все еще мог слышать пение в отдаленном дуновении ветра. Трусцой направляясь к вратам, он поднялся на вершину холма. Вдалеке были видны врата и деревня в долине, откуда он пришел.              — Кайелл, теперь я достаточно далеко, — прошептал Джон в рацию. — Для меня было честью встретиться с вами. Вы и ваш народ не будете забыты. Я позабочусь, чтобы все в этой галактике знали о силе вашей веры. — Джону не пришлось долго ждать, прежде чем над ним прогремел первый взрыв. Он вытащил свой запасной детонатор из кармана бронежилета и привел в действие остальные заряды. Всего восемь. С его наблюдательного пункта вся деревня была охвачена пламенем. Он сделал то, что должен был сделать.              Остаток пути к звездным вратам Шеппард проделал легкой трусцой. Он и был, и не был удивлен, обнаружив, что оставшиеся три члена команды его ждут. Он обошел своих товарищей по команде, чтобы начать набор номера под громкую речь Родни за спиной.              Как только его команда благополучно добралась до Атлантиды, Джон повернулся обратно на восток. — Вы мудро управляли, Кайелл, и выбрали для своего народа правильный путь. Пусть вы и ваш народ покоятся с миром. — Джон отсалютовал, как по учебнику, прежде чем отступить в ожидавшие его звездные врата.              — Это все. Я убедил двести с лишним жителей деревни: мужчин, женщин, детей и младенцев, — которые были отравлены радиацией, покончить с собой. Я не думаю, что даже Родни знал, что он исследовал поток радиоактивных частиц. Если и знал, то не упомянул об этом в своем отчете о миссии. Поскольку я оставался в деревне дольше всех, то, вернувшись, я сжег все: свою одежду, жилет, обувь и принадлежности... работы. Я взял один из пленочных дозиметров дженаев, которые были у нас на складе, чтобы проверить свое облучение. Оно едва уловимо.              — Как вы узнали, полковник, что это была лучевая болезнь, а не реакция на модифицированный препарат Хоффана или какой-либо другой вид заболевания? — спросил доктор Рейнольдс.              — Я и раньше сталкивался с радиационным отравлением, док. Все жители деревни находились на разных стадиях. Невозможно было не заметить кровотечение, синяки, усталость, выпадение волос, рвоту, воспаление и открытые раны. И когда Кайелл подтвердил, что они видели белую вспышку в небе, я понял. По скорости облучения я предположил, что к концу недели население этой планеты было бы мертво. Я имею в виду, что всего за четыре дня до нашего прибытия на планету они увидели белую вспышку в небе, и уже половина населения погибла. Я видел маленькую деревню, вроде этой, там, на Земле, страдающую точно так же. Жертвам неприятно смотреть, как это происходит, и тяжело знать, что ты ничего не можешь для них сделать, кроме как положить конец их страданиям.              — Почему вы не включили это в свой первоначальный отчет? Почему позволили вашей команде и остальной части Атлантиды думать, что вы убили невинных людей? — спросил полковник Колдвелл.              — Если бы я сказал мистеру Вулси, ему пришлось бы посадить меня на гауптвахту до вашего приезда. А так у меня была еще неделя-десять дней, чтобы подготовить ангар для нового флота, закончить все мои просроченные отчеты, разобраться со всеми моими статусными отчетами, оценками персонала и тому подобным. Я не хотел, чтобы Лорну или новому командиру, когда он прибудет, пришлось играть в догонялки. И я предполагаю, что, поскольку я служу в ВВС, я хотел сдаться другому офицеру ВВС. Мы с вами оба превосходим майора Лорна в звании. — Джон на мгновение сделал паузу, чтобы попытаться подобрать правильные слова для ответа на второй вопрос полковника. — Что касается вашего второго вопроса, я знал, что нужно было сделать. Я знал, какими будут последствия моих действий. Я не видел причин привлекать свою команду. У Тейлы есть сын, который теперь зависит от нее. Родни слишком важен для успеха и выживания Атлантиды. Ронон понял бы и, вероятно, помог бы мне, но я нуждался в нем здесь, на Атлантиде, чтобы обеспечить безопасность всех в мое отсутствие. Его навыки нужны здесь. Меня можно заменить, кроме того, каждый имеет право думать или верить, во что он хочет. И они были не совсем неправы. Я систематически спланировал уничтожение целой расы людей вместе с их деревней. То, что Маккей озвучил так громко, было правдой. Я действительно убил всех этих людей. Это была моя идея, мой выбор оружия, мое убеждение, которое заставило Кайелла и его людей на это пойти. Я так же виновен в своих действиях, в своей роли в этом, как если бы я нажал на спусковой крючок. Что хорошего было бы, если бы я попытался изложить свою точку зрения только для того, чтобы позже сдаться? Это не тот пример, который я хочу подавать своим людям.              Джон пристально посмотрел на Колдвелла, пытаясь разгадать, о чем мог подумать опытный военный. Затем он посмотрел на своего врача. — Док, с вами все будет в порядке? Вы неважно выглядите. Должен ли я вызвать сюда Мэтта? — Рука Джона зависла над кнопкой вызова.              — Нет, полковник, спасибо. Со мной все будет в порядке. Я просто задумался.              — Сэр, если попозже сегодня днем у вас найдется время, я хотел бы поговорить с вами снова. Есть кое-что, что я хотел бы, чтобы вы сделали для меня... лично. Но я немного устал и прямо сейчас мне немного больно.              — Просто попросите доктора Рейнольдса вызвать меня, когда будете готовы.              — Благодарю вас, сэр.              — Я согласен, это было довольно утомительное утро для вас, полковник. Я думаю, вам следует немного отдохнуть. — Филипп опустил изголовье кровати в удобное положение для сна, после чего они с полковником покинули реанимационную палату.              * * *              — Полковник, вы собираетесь принять сдачу подполковника Шеппарда и отдать его под военный трибунал? — спросил доктор Рейнольдс, как только они оба покинули палату.              — Это не обсуждается...              — Это зависит от вас, полковник. Вы — тот, кому он сдался. То, что он сделал, не было преступным деянием. Я знаю это, и вы тоже. Я раньше лечил лучевую болезнь, и происходящее с человеческим телом ужасно. То, что сделал тот человек, было гуманным актом доброты. Вы не должны наказывать того, кто проявил сострадание и милосердие. Полковнику Шеппарду хватило великодушия поступить правильно. Он предложил им безболезненный выход, они согласились и нажали на кнопку, а не он.              — Я понимаю, о чем вы говорите, доктор, поскольку я тоже... — Колдвелл поднял руку, показывая, что его вызывают. — Продолжайте, Маркс. В чем дело?              — Сэр, Атлантида запрашивает телепортацию их группы, чтобы они могли навестить полковника Шеппарда.              — Подождите. Доктор, Атлантида запрашивает разрешение на посещение полковника Шеппарда.              — Нет. Не сейчас. Я рассмотрю это позже, после того как у меня будет возможность поговорить с полковником Шеппардом. Возможно, после того, как с ним обошлись, он не захочет никого видеть.              — Маркс… Доктор Рейнольдс сказал, что его пациенту в данное время не до посетителей. Пожалуйста, передайте это Атлантиде. Колдвелл — конец связи.              — Я не могу поверить, что у них даже хватает наглости просить о встрече с полковником после того, что они сделали.              — Полегче, доктор, как вы знаете, люди на Атлантиде не владеют всей правдой.              — Да, конечно, вы правы, что подводит меня к предложению, которое я хочу вам сделать.              * * *              — Чак, свяжите меня со всем городом, — обратился Ричард Вулси к сержанту Кэмпбеллу за консолью связи.              Чак нажал пару кристаллов на консоли, затем дал командиру базы сигнал действовать.              — Могу я привлечь всеобщее внимание? В столовой будет показан фильм, который является частью нашей проверки. Будут организовано размещение, и посещение обязательно для всего персонала базы, не находящегося на дежурстве. Те участники, которые должны быть на дежурстве, смогут просмотреть фильм со своего ноутбука или любого экрана древних в соответствующих областях. Фильм начнется ровно в двадцать ноль-ноль. Опять же, этот фильм обязателен к просмотру всем персоналом базы. Это обязательный просмотр из-за аудита Атлантиды. Спасибо.              — Спасибо, мистер Вулси. Увидимся снова в девятнадцать тридцать, — и во вспышке света Колдвелл переместился обратно на свой корабль.              * * *              Джон ворочался с боку на бок от кошмара, разыгравшегося в его голове. Он наблюдал, как один из двух мальчиков-близнецов таял у него на глазах, в то время как его брат смотрел на это со сдержанным изумлением. Затем кошмарный фильм переместился к черноволосой девочке, сидящей у колодца. Она встала, попрощалась со своей матерью и бросилась в глубокий колодец. Крик, когда она упала, эхом донесся и до него.              — Полковник Шеппард, проснитесь! Это всего лишь дурной сон. Ну же, просыпайтесь, — говорил доктор Рейнольдс, мягко встряхивая кричащего мужчину, чтобы он проснулся.              Карие глаза моргнули, и он увидел обеспокоенное лицо своего доктора. — О боже, извините, док, — смущенно произнес Джон.              — Здесь не за что извиняться. Вы не хотите рассказать мне о своем сне?              — Вы собираетесь протестировать свой курс психологии, док?              — Вы покупаете?              Джон издал в ответ здоровый смешок только чтобы понять, что это была не очень хорошая идея. Его живот все еще болел из-за черной молнии, которой он щеголял от носа до кормы. — Док, предполагается, что у вас нет чувства юмора… смеяться больно.              Филипп взял подушку с соседней кровати и осторожно положил ее на живот своего пациента, чтобы обнять. — У всех врачей, полковник, есть чувство юмора. Это обязательный предмет: продвинутый юмор. На первом курсе медицинской школы не разрешается развлекаться. Все дело в том, чтобы запомнить, какая кость соединена с какой. — И в этот момент док запел: — Кость вашей ноги соединена с коленной костью, коленная кость соединена с бедренной костью, бедренная кость соединена с тазовой костью, тазовая кость...              — О... док... это плохо... Прекратите, пожалуйста, мой желудок больше не выдержит.              — Я уйду, если вы расскажете мне о своем сне, — Филипп начал напевать мелодию, ожидая решения полковника.              — Кошмар. Не знаю, когда в последний раз я видел сон. — Джон устроился поудобнее. Не похоже, что док собирался оставлять его в покое. — Прекрасно, — фыркнул Джон. — Я наблюдал, как маленькая девочка прыгнула навстречу смерти в отравленную воду, и все потому, что умирала от жажды. А затем маленький мальчик растаял у меня на глазах. Это были двое детей с планеты.              — Должно быть, это было довольно живо.              — Да. Я запомнил лица всех детей и пытался запомнить взрослых, но на это просто не хватило времени, — торжественно заявил Джон.              — Почему?              — Кто-то должен был помнить, что с ними случилось. Им нужно было знать, что кому-то небезразлично произошедшее с ними. Им нужно было знать, что кто-то останется, чтобы рассказать другим, что произошло, и как они встретили вызов с гордостью и верой. Боже, вся их культура, цивилизация были уничтожены во вспышке белого света. Это была не их вина, что кто-то использовал их планету для испытания бомбы. Но если я их не буду помнить, то кто тогда вспомнит? Вот почему я запомнил их лица. Вот почему мне какое-то время будут сниться кошмары. Но это было правильно.              — Полковник, не поймите неправильно, это сказано с величайшим уважением, но вы — самый нестандартный, неортодоксальный военный, которого я когда-либо имел в качестве пациента.              — Меня называли и похуже, док.              — Итак, кто этот комик?              — Я помешал? — спросил Колдвелл с порога.              — Вовсе нет, полковник, мы просто пришли в гости. Я схожу и принесу своему пациенту что-нибудь перекусить, пока вы двое разговариваете.              Оба военных наблюдали, как доктор поспешно выходит.              — Что-то, что я сказал? — поинтересовался Колдвелл.              — Нет, я думаю, это было то, что сказал я.              Колдвелл в ответ слегка наклонил голову. — О чем вы хотели со мной поговорить, полковник?              — На самом деле, есть пара вещей. Не могли бы мы по пути на Землю заехать на P1N-060 и еще немного покопаться? Я хотел бы знать, может ли Атлантида связать дженаев с тем, что там произошло. Кайелл сказал, что он никого не видел, но, насколько мне известно, дженаи — единственные, кто экспериментирует с ядерным оружием. Я знаю, что Гермиод хорош, но, возможно, удастся уговорить Лорна одолжить вам один из джамперов, чтобы научная команда могла взглянуть поближе. Получить более точные показания датчиков и данные по кратеру взрыва. На Атлантиде нет противорадиационных костюмов, поэтому передвигаться ногами по земле — не вариант.              — Я уже подумывал остановиться. Я спрошу командира о джампере, когда «Дедал» будет готов к вылету.              — Кроме того, я думаю, что будет лучше, если звездные врата будут уничтожены. Я не уверен, поглощает ли наквада во вратах радиацию или нет. Я уверен, что Маккей… Что ж, в любом случае будет лучше, если никто больше не отправится на ту планету.              — Согласен.              — Во-вторых, на своем ноутбуке я подготовил доверенность. Я бы хотел, чтобы вы лично руководили распределением моих активов: моей зарплаты, достойного имущества, такого как мой скейтборд и плакат Джонни Кэша, и тому подобного. Я включил схему анонимного направления большей части моих активов обратно в Атлантиду для военных и научных исследований. Если вы будете следовать разработанному мной плану, никто не узнает, откуда поступают средства. Я отложил несколько тысяч долларов на счет, приносящий проценты, на случай, если меня выпустят из Ливенворта[1] за примерное поведение. — Как будто это когда-нибудь случится, — подумал Джон. — О, если бы вы смогли не дать моему брату Дейву узнать, это было бы здорово. Я бы предпочел, чтобы он думал, что я MIA[2] или KIA[3], чем в тюрьме. В нашей семье я достаточно долго был белой вороной, и мне не нужно, чтобы мое решение разрушало его компанию. Я думаю, что это все. — Джону потребовалось время, чтобы подумать. — Подождите... я говорил вам свой пароль? Это: джампер один. Он даст вам доступ ко всему, что есть на моем ноутбуке, хотя я уже удалил все остальные файлы данных и записи обратно на мэйнфрейм Атлантиды.              — Вы действительно все продумали, верно?              — Давайте просто скажем, что у меня было достаточно «качественного времени в одиночестве», чтобы подумать.              Как раз в этот момент раздался стук в дверь. Доктор Рейнольдс вернулся с обедом. Командир «Дедала» жестом пригласил доктора войти.              — Вау... настоящая еда.              — Рад, что вы так думаете, — ответил с юмором Филипп Рейнольдс.              — Эй, док, как вы думаете, может быть, я мог бы принять душ после обеда и, может быть, что-нибудь с этим сделать, — Джон потер свободной рукой свою недельную черную щетину.              — Мы поговорим после обеда. Ешьте.              Колдвелл и доктор оставили Джона пообедать. Снаружи, в главном помещении реанимационного отделения, командир корабля прислонился к переборке, разочарованно вздохнув. Его руки потирали крошечные круги на висках, не подозревая, что за ним пристально наблюдает судовой врач. Чего ему действительно хотелось, так это стукнуться о переборку головой... точнее, стукнуть головой Шеппарда.              — Полковник? — спросил Филипп.              — Он никогда не перестает расстраивать.              — Кто? Доктор Маккей?              — Нет, полковник Шеппард. Он уже приговорил себя к пожизненному заключению в Ливенворте и хочет моей помощи, чтобы направить его активы обратно в военный и научный отделы Атлантиды. Он обо всем подумал; позаботился обо всем, чтобы у человека, идущего за ним, был чистый лист. Боже! Он меня злит. Он чертовски хорош в своей работе. Половины этих людей там, внизу, не было бы в живых, если бы не его «нестандартное» мышление. Он пытается облегчить им жизнь. Тем самым людям, которые неделю назад едва не позволили ему умереть. Он такой...              — Расстраивающий, я думаю, вы уже говорили раньше.              — Да... и злящий, раздражающий, рациональный, уравновешенный и... Я никогда не встречал никого, у кого был бы такой высокий моральный стандарт поведения. Мне не стыдно в этом признаться, но я не могу сказать этого о себе.              — Тогда сделайте с этим что-нибудь, — Рейнольдс заявил, как будто это было очевидно, а затем ушел. Он должен был организовать душ и бритье для подполковника. Вместе с сюрпризом для Атлантиды.              * * *              Столовая Атлантиды была переполнена. Люди, как гражданские, так и военные, стояли от стены до стены. Три больших плазменных экрана были подключены и стратегически расположены по всей столовой. Независимо от того, где вы сидели или стояли, у вас был беспрепятственный обзор, по крайней мере, двух больших экранов.              Ровно в двадцать ноль-ноль свет в столовой погас, и три экрана ожили. По всей Атлантиде дежурные наблюдали либо со своего ноутбука, либо с древних хрустальных экранов, вроде того, что висел в задней части управления вратами. Что касается всех заключенных, то дежурным сотрудникам охраны, стоящим у их дверей, было поручено войти и убедиться, что все они тоже посмотрят фильм.              Камера переместилась, чтобы показать изображение календаря.              День 1              Фильм начался с показа мужчины и женщины, наблюдающих за игрой своих детей на улице. Сцена была идиллической, хотя это было где-то в 1950 году. Невинные дети играли в парке, наслаждаясь солнечным днем, едой и весельем. Они смеялись и визжали от радости, кругами бегая друг вокруг друга.              Смех оборвался, когда внезапно зазвучала сирена. Родители бросились подхватывать своих детей, чтобы отвести их в безопасное место. Но поскольку они находились так далеко от дома, в общественном парке, безопасность была слишком далеко. Родители выглядели испуганными, в то время как двое детей: мальчик и девочка помладше — смотрели с тревогой. Экран на мгновение стал ярко-белым, прежде чем снова сфокусировался на показанном месте в парке. Теперь тот был пуст.              — О боже, я видел это еще на базовом обучении.              — Да, я тоже. Интересно, почему мы снова это смотрим.              — Предписание МНК. Разве вы не слышали Вулси?              — Шшшшш!              Когда четверка собирала свои вещи, маленькая девочка показала матери волдыри от ожога на своей бледной коже.              День 2              Фильм вернулся, чтобы показать скромный дом, гараж на одну машину, ухоженную лужайку — идеальное изображение пригорода на Земле примерно 1950 года.              — Так ли выглядит ваш мир?              — Да, около шестидесяти лет назад. Теперь все сильно изменилось.              Внутри дома все было по-другому. Камера прошлась по скромной обстановке повсюду, пока не остановилась на двух детях. Двух очень больных детях. Мать и отец отчаянно пытались помочь. Отец посмотрел на термометр и заметил, что температура его сына поднялась еще на три градуса. У мальчика текла кровь из носа, его десны кровоточили, оставляя красные пятна на зубах и губах, его сестру рвало кровью на край ее кровати. Мать делала все возможное, чтобы бороться с собственным головокружением, одновременно леча боль и диарею дочери. Родители выглядели усталыми, но продолжали заботиться о своих детях, у которых язвы распространились по шее, рукам и ногам. Родители ворковали утешительные слова, усердно накладывая чистые бинты на открытые раны.              Голос за кадром: Ребенок пригоршнями выдергивал выпадающие волосы, изумленно уставившись на вьющиеся коричневые пряди в своей руке.              — Это был голос полковника Шеппарда?              Теперь из носа отца капала кровь. Он метнулся в ванную только для того, чтобы его вырвало еще большим количеством крови. Вспышка, которую они увидели в парке, была слишком близко. Он провел руками по волосам, словно испытывая облегчение от того, что все еще может стоять. Убрав руки, он не мог не задаться вопросом, как долго еще у него будут такие каштановые волосы.              Голос за кадром: У двоих мужчин текла кровь из носа. Кто-то еще лежал над бочкой, и его рвало.              Дети лежали в кроватках, их нежная кожа была покрыта белой тканью, которая слишком быстро краснела. Волосы матери поредели, а руки покраснели, распухли и кровоточили. Можно было сказать, что ее рукам было больно отжимать тряпку, которой она вытирала кровь с лиц двух своих детей, прежде чем продолжить рвать еще одну из своих хороших простыней на полосы.              Голос за кадром: Почти у каждого члена общины были какие-либо синяки, покраснения или открытые язвы на открытых руках, шее, лице и кистях.              — Это голос полковника.              — Он звучит слабо.              — Я слышал, как одна из медсестер «Дедала» сказала, что он чуть не умер.              — Нам просто повезло, что они спасли этот кусок дерьма.              Дочь, младшая из двух детей, худенькая и теперь хрупкая, с самой светлой кожей, закрыла глаза и с последним вздохом скончалась.              Голос за кадром: Плачущие младенцы и рыдающие матери.              У сына, который был постарше, но не намного, были открытые раны, его кожа покрывалась волдырями быстрее, чем его отец, в собственном ослабленном состоянии, мог обернуть. Светло-каштановых волос сына уже не было. Его отец плакал рядом с ним.              Голос за кадром: Мне очень жаль. Я ничего не могу сделать, чтобы вам и вашей деревне снова стало хорошо.              День 3              Сын чудесным образом пережил ночь, чтобы увидеть свет нового дня. Его внутренние органы разжижались, когда он кричал от боли в ответ на любящие ласки матери. Родители пытались его утешить, но все болело, отовсюду текла кровь. Вода больше не была благословением; ее вкус стал медным из-за его постоянно кровоточащих десен.              — Это просто ненормально. Почему мы это смотрим?              — Обязательно... разве вы не слышали объявление?              — Это хуже, чем то, что делают рейфы.              Отец накрыл безжизненное тело сына испачканной простыней.              Мать скончалась от того же обезвоживания, усталости, боли и лихорадки, с которыми она боролась в течение двух дней, ухаживая за своими детьми. Потеря крови в сочетании с воспалением и язвами на коже, в конце концов, взяли свое.              По всей столовой несколько человек рвало.              День 4              Жена теперь лежала на полу их главной спальни, не в состоянии больше двигаться. У нее шла кровь из каждого отверстия, из каждой поры так же, как и у ее мужа. Ее муж присоединился к ней. Его прикосновение, каким бы нежным оно ни было, заставило ее закричать в агонии. Это не было ее выбором смерти.              Голос за кадром: Я и раньше сталкивался с радиационным отравлением, док. Все жители деревни находились на разных стадиях. Невозможно было не заметить кровотечение, синяки, усталость, выпадение волос, рвоту, воспаление и открытые раны. И когда Кайелл подтвердил, что они видели белую вспышку в небе, я понял. По скорости облучения я предположил, что к концу недели население этой планеты было бы мертво. Я имею в виду, что всего за четыре дня до нашего прибытия на планету они увидели белую вспышку в небе, и уже половина населения погибла. Я видел маленькую деревню, вроде этой, там, на Земле, страдающую точно так же. Жертвам неприятно смотреть, как это происходит, и тяжело знать, что ты ничего не можешь для них сделать, кроме как положить конец их страданиям.              Голос за кадром: Почему позволили вашей команде и остальной части Атлантиды думать, что вы убили невинных людей?              — Колдвелл. Это голос полковника Колдвелла.              Голос за кадром: Я знал, что нужно было сделать. Я знал, какими будут последствия моих действий. Я не видел причин привлекать свою команду. У Тейлы есть сын, который теперь зависит от нее. Родни слишком важен для успеха и выживания Атлантиды. Ронон понял бы и, вероятно, помог бы мне, но я нуждался в нем здесь, на Атлантиде, чтобы обеспечить безопасность всех в мое отсутствие. Его навыки нужны здесь. Меня можно заменить, кроме того, каждый имеет право думать или верить, во что он хочет. И они были не совсем неправы. Я систематически спланировал уничтожение целой расы людей вместе с их деревней. То, что Маккей озвучил так громко, было правдой. Я действительно убил всех этих людей. Это была моя идея, мой выбор оружия, мое убеждение, которое заставило Кайелла и его людей на это пойти. Я так же виновен в своих действиях, в своей роли в этом, как если бы я нажал на спусковой крючок. Что хорошего было бы, если бы я попытался изложить свою точку зрения только для того, чтобы позже сдаться? Это не тот пример, который я хочу подавать своим людям.              Голос за кадром: Я раньше лечил лучевую болезнь, и происходящее с человеческим телом ужасно. То, что сделал тот человек, было гуманным актом доброты. Вы не должны наказывать того, кто проявил сострадание и милосердие. Полковнику Шеппарду хватило великодушия поступить правильно. Он предложил им безболезненный выход, они согласились и нажали на кнопку, а не он.              — Кто это? Я не узнаю этот голос.              — Я думаю, что это врач с «Дедала».              — Это то, что видел полковник?              Голос за кадром: Я запомнил лица всех детей и пытался запомнить взрослых, но на это просто не хватило времени.              — Шеппард.              Голос за кадром: Почему?              — Это опять док?              — Да, идиот, теперь заткнись и слушай.              Голос за кадром: Кто-то должен был помнить, что с ними случилось. Им нужно было знать, что кому-то небезразлично произошедшее с ними. Им нужно было знать, что кто-то останется, чтобы рассказать другим, что произошло, и как они встретили вызов с гордостью и верой. Боже, вся их культура, цивилизация были уничтожены во вспышке белого света. Это была не их вина, что кто-то использовал их планету для испытания бомбы. Но если я их не буду помнить, то кто тогда вспомнит? Вот почему я запомнил их лица. Вот почему мне какое-то время будут сниться кошмары. Но это было правильно.              Голос за кадром: Полковник Колдвелл, я со всем уважением предаю себя военному трибунилу по обвинению в совершении геноцида.               По столовой пронесся коллективный вздох.              — Он не может!              — Боже, что мы наделали?              — Он просто нас защищал.              — Нам никогда не следовало прислушиваться к слухам.              — Мы должны были прямо спросить полковника.              Фильм замер на последней сцене матери и отца, позволяя голосу затихнуть. Сразу после того, как полковник Шеппард сдался, изображение на экране изменилось. Фон был очевиден: древний пол. Внимание зрителя привлекла сплошная лужа ярко-красной крови, прежде чем глаза перемещались вниз и вправо, чтобы прочитать два слова, написанные кровью: Вы прощены.              — Меня сейчас стошнит.              — Я толкнул его в очереди за едой.              — Я отключил джамперы и отсек для джамперов.              — Блин, у меня будут проблемы из-за того, что я назвал своего командира «куском дерьма»!              — Я ударил его лестницей.              — Это был несчастный случай, ты, идиот!              — Да, но я не чувствовал себя виноватым за то, что это сделал. Теперь же чувствую.              — После всего, что мы сделали, он все равно нас простил.              — Я чувствую себя дерьмом.              — Я тоже.              — Я испортил климат-контроль в его комнате и офисе.              — Как нам загладить перед ним свою вину?              — Мы не сможем.              — Сможем... Мы подадим тот же самый пример.              — Я впечатал его в стену... нарочно.              — Я подавала ему холодные, подгоревшие продукты.              — Я с ним не был даже вежлив.              — Мы не знали правды.              — Я накрахмалила его нижнее белье.              — Это должно было вызвать зуд.              — Я заменил его масло для чистки оружия кленовым сиропом.              По всей столовой можно было услышать одно заявление за другим. Каждому было за что извиняться; было ли это действие, намеренно совершенное против полковника каким-либо прямым или косвенным образом, или это было просто молчаливое обращение с ним. Многие люди все еще были ошеломлены последним изображением. Другие не смогли достаточно быстро выйти из комнаты. Еще больше потеряли свой ужин.              * * *              — Так и думал, что смогу найти вас здесь.              Джон очнулся от своих грез наяву. Когда он стоял, глядя на гибридные самолеты, которые должны были получить его пилоты, мысли перенесли его назад, в дни его первого полета в детстве, когда он парил в облаках, как птица. Его неудачные попытки взлететь, используя лучшие простыни своей матери, когда он прыгал с дерева на заднем дворе, привели только к переломам костей. Однако оно того стоило. Погрузившись в свои размышления, он подсчитал количество различных самолетов, на которых летал за свою военную карьеру, и получил цифру семнадцать. Ничто не могло сравниться с ощущением свободы, которое давал полет. Джону нравилось затеряться там, в дикой синеве.              — Да… Док выпустил меня размять ноги.              На самом деле он не мог контролировать свои ноги; они просто несли его против воли, пока три минуты спустя он не оказался на пороге летного отсека. Он стоял у входа в ангарный отсек «Дедала» для 302-х, перед ним располагались восемь самых красивых кораблей. Он жаждал полетать еще раз, прежде чем его крылья будут окончательно подрезаны. Но он уже сдался военному трибуналу и был арестован более чем на три недели, официально или нет. Это не стоило такой боли.              Доктор Рейнольдс был впечатлен выздоровлением Шеппарда за последнюю неделю. Тело полковника заживало быстро, разум — не очень. Он не видел причин держать своего пациента взаперти в лазарете. Прогулка пошла бы ему на пользу.              Когда Джон встал со своей кровати в реанимационном отделении лазарета, чтобы прогуляться, он был удивлен, что у его двери не было охраны. Никому из охранников не было приказано следовать за ним по большому кораблю. Не было охраны, которая помешала бы ему добраться до F-302 или отправиться в полет в последнюю минуту. Не то чтобы он, конечно, это сделал. Возможно, Колдвелл думал, что ему некуда идти, поэтому охрана не требуется.              Колдвелл тоже переместился в ангарный отсек. Он изучал подполковника, который рассматривал изящные корабли. Стивен размышлял о том, что за все это время он ни разу не летал на 302-м... даже не сидел ни в одном из них. И, в конце концов, это был его корабль. Почему он этого не сделал? — Полковник, нам нужно поговорить.              — Конечно.              — Доктор Рейнольдс сказал, что вы достаточно здоровы, и выписал вас из лазарета.              — Вы проделали весь этот путь не для того, чтобы мне это сказать. — Просто скажите мне, в какую камеру гауптвахты явиться, и покончим с этим. Я не доставлю вам никаких проблем.              — Нет, — Стивен сделал паузу на несколько секунд, чтобы собраться с мыслями, тщательно формулируя свой следующий вопрос, посчитав, что сейчас подходящее время. — Вы уже выбрали название для новой эскадрильи?              — Нет...              Под своим нынешним каменным фасадом Джону хотелось кричать, что да. С тех пор как он узнал о приобретении подержанного флота, он начал придумывать названия. Он провел последние шесть месяцев, пытаясь придумать идеальное название. Он отказался от «Пожирателей рейфов» , «Жеребцов Пегаса», «Вампиров-убийц», «Рыцарей Атлантиды», «Аве Мария», «Убийц Шеппарда», «Защитников», «Пожирателей жуков», «Жуков-убийц», «Удара и исчезновения», а также «Флота Иратуса» только потому, что они были мерзкими жуками и бесчисленным количеством других названий. Затем он взял слово «Молнии» из греческой мифологии, оно показалось ему подходящим, сильным и похожим на воина. Джон помнил со времен изучения английского языка в средней школе, что Пегас нес молнии Зевса. Какой лучший способ нанести рейфам ответный удар. Он никогда не простит себя за то, что разбудил рейфов. С момента их первой встречи Джон ничего так не хотел, как сразить всех рейфов до единого. Теперь ему придется оставить это на усмотрение следующего командира базы. Письмо с извинениями за беспорядок, который он устроил в Галактике Пегас, уже написано и ждет.              — Нам все еще нужно разгрузить ваш новый флот истребителей-перехватчиков, прежде чем отправиться обратно на Землю, — заявил Колдвелл.              Джон монотонно ответил: — Просто свяжитесь с майором Лорном, который командует, и он соберет шестнадцать пилотов, чтобы доставить их на Атлантиду. Он будет удивлен. Я никому не говорил.              Джон знал, что если бы он не облажался с P1N-060, то превратил бы свою истребительную эскадрилью в наиболее подготовленное, наиболее квалифицированное и наиболее эффективное из всех подразделений. Они бросали бы молнию за молнией в любого рейфа, который приблизился бы к Атлантиде или ее людям.              — Вы не собираетесь сами спускать один из них?              — Нет, — Колдвелл съежился от пустого отказа Шеппарда. Он знал, что полковник жил, чтобы летать. Слышать, как он упускает единственную возможность, которая могла поднять его в воздух, было обескураживающим.              Полковник Колдвелл подошел к ближайшему 302-му, поднялся по трапу и расположился на заднем сиденье. Джон услышал вздох тоски, исходящий от опытного командира корабля. У него самого был такой. Но Джон не собирался подниматься на борт. Если Колдвелл хотел продолжить свою речь, ему пришлось бы говорить громко. Джону было хорошо прямо там, где он стоял, у подножия трапа.              Капитан «Дедала» заговорил из кабины: — Я скучаю по этому. По управлению таким быстрым, маневренным кораблем, как этот, хотя «Дедал» — это работа мечты, ставшая реальностью. Я не могу поверить, что никогда этого не делал. В конце концов, это мой корабль, и почему я не летал на одном из них?              — Иногда я скучаю по полетам на вертолетах, — ответил Джон. Он удобно устроился на одной из ступенек спиной к открытому козырьку кабины.              — Вы не просили разрешения вернуться на Атлантиду. Почему?              — А какой в этом смысл? Они все довольно ясно высказали свое решение. Там, внизу, для меня ничего не осталось.              — Я бы не стал на это ставить, Шеппард. За последнюю неделю многое произошло, и в течение последних нескольких дней доктор Маккей был большой проблемой. Он вызывает практически каждый час, требуя, чтобы его телепортировали. Он придумал несколько чертовски веских оправданий для перемещения сюда. Его последнее сообщение было о толпе линчевателей.              — Толпа линчевателей? Что ж... похоже, Маккею это подходит. Рад, что я здесь, под вашей защитой.              — Не для вас... для него, — уточнил Колдвелл. — Он и другие на Атлантиде осознали ошибочность своего пути. Буквально. Они хотят извиниться.              Джон повернул голову, чтобы посмотреть на кабину, надеясь увидеть лицо Колдвелла, но угол был неправильным. Опытный офицер был введен в заблуждение? — Извиниться?              Колдвелл подумал, что теперь он, возможно, привлек внимание младшего мужчины. — Как я уже сказал, на Атлантиде происходит много изменений.              Полковник Колдвелл начал свое объяснение с самого начала, кратко коснувшись всех важных деталей: аудита, очной ставки с теми людьми, которые сыграли значительную роль в «почти смерти» Шеппарда. Колдвелл объяснил, что он выступил с военным докладом и об обязательном вечере кино доктора Рейнольдса. Естественно, опустив часть, касающуюся «голоса за кадром». Колдвелл углубился в дальнейшие подробности, подробно описывающие расследования и вердикты военно-юридической службы.              Полковник Колдвелл организовал прибытие ее делегации через врата с Земли. После отправленного им отчета Земля не смогла доставить туда команду ВЮС так быстро, как им бы хотелось. Комиссия из семи человек, состоящая как из военных, так и из гражданских экспертов, разместилась в конференц-зале, обсуждая каждую деталь, выявленную в результате импровизированной проверки. С задержанными были запланированы собеседования в присутствии соответствующего совета. События, действия, бездействия были тщательно изложены в деталях вплоть до секунды.              У всего медицинского персонала, причастность которого они доказали, были отозваны лицензии. Доктор Даэ получил шесть месяцев исправительного заключения за то, что вовремя не отреагировал и не оказал помощь пострадавшему от травмы головы. Против медсестры Шейлы Эдвардс также были выдвинуты обвинения. В будущем ее, безусловно, ждало тюремное заключение. Медсестру Лакур не приговорили к какому-либо тюремному заключению, поскольку она откликнулась на вызов Колдвелла, хотя и медленно, но она получила один год общественных работ, как и медсестра Адамс. Санитар Бэйлор получил шесть месяцев тюремного заключения за то, что не отреагировал на сигнал вызова, что привело к падению полковника и последующему внутреннему кровотечению. Медики Морелли и Родригес получили черную отметку в своих послужных списках. Родригес за медленную реакцию и грубое обращение с пациентом с травмой головы был уволен со службы. Морелли разрешили остаться на службе, но в течение трех месяцев он был на испытательном сроке. Помощница повара Джозефин О'Брайен получила выговор и 6 месяцев испытательного срока, но ей разрешили продолжить работу на кухне Атлантиды.              Доктор Моррис провел с остальным медицинским персоналом строгую, но обстоятельную четырехчасовую беседу. Несоблюдение медицинских процедур и установленных рекомендаций в соответствии с данной ими клятвой повлекло бы за собой суровые последствия. На ближайшие месяцы запланирована серия пробных учений.              Адвокаты ВЮС уменьшали кучу жалоб и обвинений, представленных доктором Рейнольдсом и полковником Колдвеллом, пока не добрались до досье доктора Карсона Беккета. Случай Карсона был самым сложным. Когда адвокатам ВЮС сообщили, что Карсон, на самом деле, был клоном, они восприняли новость спокойно. Трое из присутствующих адвокатов работали над делом, связанным с расположением клона О'Нилла.              Случай Беккета мог быть иным. Его обвинили в халатности. Однако факты остаются фактами: он — клон. Он официально является уроженцем Пегаса: здесь родился и... вырос? У него не было никаких связей с экспедицией Атлантиды или ее полномочиями, за исключением дружбы с несколькими членами персонала. Народ Пегаса не требовал, чтобы у их целителей была лицензия. Так что отзыв лицензии, которой у него больше не было, был спорным вопросом. «Настоящий» Карсон Беккет умер, а вместе с ним и его медицинская служба. Следовательно, все сводилось к тому, что он не подлежал земному правосудию.              Доктор Рейнольдс был вне себя, когда услышал их вердикт. У адвокатов ВЮС не было судебных оснований задерживать доктора, и они распорядились освободить его из-под стражи. Поскольку это было вне их юрисдикции, они рекомендовали передать доктора Беккета Коалиции.              Джон сердито встал, поднялся по трем ступенькам к кабине 302-го, чтобы посмотреть в лицо Колдвеллу. Он не мог поверить в то, что слышал. — Что? Они не могут этого сделать! Он нужен нам. Он нужен Пегасу. Эти психи из Коалиции просто могут его убить. Я ни за что не собираюсь стоять в стороне и позволять этому случиться!              — Это не в нашей власти, Шеппард.              — Черта с два!              — Мистеру Вулси поручено разобраться с доктором Беккетом. Вы понимаете, что были вот так близки к смерти. — Колдвелл поднял едва раздвинутые большой и указательный пальцы. — Он выписал вас вопреки здравому смыслу, не принял мер после того, как вы упали, ничего не сделал после того, как вы оказались в своей каюте, и едва не заморил вас голодом до смерти. Теперь вы спорите от его имени? Я вас не понимаю, Шеппард.              — Как и большинство людей, — выпалил тот.              Шеппард и Колдвелл уставились друг на друга сверху вниз. Первым сломался Шеппард. — Мне нужно спуститься туда.              — Двадцать минут назад вы сказали, что в Атлантиде для вас ничего нет.              — Это было двадцать минут назад. До того, как я узнал, что, пока я был здесь, произошло все это дерьмо. Я должен помешать Вулси бросить Беккета этим волкам. Это меньшее, что я могу сделать, прежде чем они запрут меня навсегда.              — Об этом...              — Что? — огрызнулся Джон.              Колдвелл был ошеломлен резким ответом молодого пилота. — Я попросил ВЮС просмотреть отчет о вашем последнем полете на P1N-060. «Официальный» отчет с вашего ноутбука вместе с отчетами меня и доктора Рейнольдса. Никаких обвинений не выдвигается. С вас снята любая ответственность за гибель людей Иншераска.              — Я не понимаю...              — Ваш послужной список говорит сам за себя, Шеппард. Вы поднимаете честь, уважение, ответственность и долг на более высокий уровень, выдвигаете более высокий стандарт. Вы берете на себя ответственность за свои действия и действия других, независимо от того, насколько они ошибочны. За все мои годы я не встречал другого военного, который обладал бы вашим чувством справедливости, вашими высокими моральными стандартами. Вы не только устанавливаете высокую планку для себя, но и поощряете ее достигать тех, кто находится под вашим командованием. Вы всегда думаете о том, что лучше для вашей команды, для ваших людей, для «Атлантиса». Вы упорны, бескорыстны, и вам не наплевать! Это больше, чем могут сказать о себе большинство командиров.              — Но я погубил так много жизней, стер с лица земли деревню, уничтожил целую культуру... — Ноги Джона подкосились от эмоционального стресса, поэтому он тяжело опустился на верхнюю площадку лестницы. Он недоверчиво опустил голову, ища ответы, которых не последовало.              — Вы просто этого не понимаете, да? Вы спасли их, Шеппард. Вы предложили иншеринам решение, которое положило конец их страданиям. Остановило их боль, боль не только от лучевой болезни, но и от лицезрения того, как медленно умирают их близкие, их дети. Командовать не всегда легко. Быть командующим означает, что вы должны делать трудный выбор, принимать трудные решения независимо от того, популярны они или нет. И вы делаете это чрезвычайно хорошо. ВЮС увидела это. Они проанализировали не только вашу последнюю миссию, но и несколько, чтобы получить представление о том, кем вы являетесь: как профессиональный военный, как командир базы и как человек. И в каждом отчете о миссии они видели то же самое, что я увидел лишь через некоторое время. Честность.              — Честность превыше всего, служба превыше собственных интересов, совершенство во всем, что мы делаем[4]. Это всего лишь слова, — прошептал Шеппард.              — Нет, это не так. И вы знаете, что это не так. Вы всю свою жизнь жили этими словами. Не недооценивайте себя. — Полковник Колдвелл дал нижестоящему офицеру несколько минут, чтобы осмыслить их разговор. Шеппард иногда мог быть таким чертовски упрямым. — Теперь, я полагаю, ранее вы спрашивали о поездке в Атлантиду и защите вашего друга. Я не могу придумать лучшего способа добраться туда, чем прилететь. Так что возьмите себя в руки, полковник, сядьте в кресло пилота и покажите мне, что мы все не ошибаемся. — Когда подполковник действовал, по его мнению, недостаточно быстро, он рявкнул: — Это приказ!              * * *              — Мостик, Альфа-Один отправляется в Атлантиду. Имейте в виду, что за штурвалом находится подполковник Шеппард.              — Да, сэр. Понял. Полковник Шеппард за штурвалом. Управление Атлантиды предупреждено, — в голосе отвечавшего майора Маркса прозвучал намек на озорство.              — Что он под этим имеет в виду? — спросил Шеппард.              Колдвелл не смог подавить смех: — Ваша репутация пилота вас опережает. Я готов, все системы проверены.              — Все системы проверены. Запускаю двигатели.              Десятиминутный полет с геосинхронной орбиты на планету к Атлантиде занял более часа. Шеппард, с разрешения Колдвелла, проверил маленький гибридный корабль на практике. Ему нужно было знать, на что способны его новые игрушки. Крутые повороты, виражи с перегрузкой, петля за петлей, нырки…              — Боже, посмотри, как он идет. Я не думал, что этот маневр вообще возможен!              — Мы это записываем?              — Я подаю заявление о переводе.              — Удачи с этим.              — Ты видел, каким крутым был этот поворот?              — Он, должно быть, тянет 4... 5... может быть, 6 g с таким виражом.              ...штопор, элеронная бочка, бочка, иммельманы…              — На каком он корабле?              — Номер восемь.              — О... боже, я надеюсь, он не попробует никаких переворотов...              ...перевороты…              — Ты никогда не мог этого сделать, Гатор. Ты всегда винил в этом свой корабль. Ну, угадай, приятель… похоже, ты снова в симуляторе.              ...вертикальная восьмерка, лист клевера, некоторые маневры, выполненные Шеппардом, противоречили современной аэродинамике.              Пилоты и команда на борту «Дедала» были в восторге от того, как полковник Шеппард управлялся с маленьким 302-м. Большинство знали о его летном мастерстве, но ни у кого из них не было возможности увидеть его в действии.              — Эй... а где Колдвелл?              — Он там, с Шеппардом, — ответил Маркс нескольким пилотам, которые собрались на мостике, переключая переключатель ретранслятора на своей консоли.              — Йохх-хо! Это жизнь! — прокричал Колдвелл с заднего сиденья. — Дааа! Я должен отправиться на контрольные полеты со всеми моими пилотами.              — О... боже...              Шеппард дважды выполнил каждый стандартный тренировочный маневр: один раз в космосе и еще раз в атмосфере над океаном. Наряду с несколькими маневрами, которые бросали вызов невозможному. Затем Шеппард поставил самолет в сваливание, чтобы посмотреть, как он выровняется. Наконец, пришло время приземляться на южном пирсе, который имел одну из самых длинных плоских палуб, идеально подходящую для посадки самолетов перед тем, как медленно вкатиться на склад 2.              Шеппард откладывал посадку, как можно дольше. В течение всего полета полковник Колдвелл почти непрерывно кричал с заднего сиденья от чистого удовольствия и трепета полета. У всех пилотов, казалось, была эта глубоко укоренившаяся любовь, врожденно имевшаяся внутри них. Джона пугала сама мысль о снижении. О том, с чем он может столкнуться, приземлившись. Кто будет ему противостоять? В последний раз, когда он был на Атлантиде, он оказался отчужденным и едва не умер. Это было то, что прямо сейчас он просто не мог выбросить из головы.              302-й подкатил к остановке перед дверями склада. С заднего сиденья раздалось: — Мне сообщили, что склад достроен, но не дали код для открытия дверей.              — Все в порядке, я могу их открыть, — заявил полковник Шеппард, закрыв глаза и напряженно думая, как сообщить Атлантиде о двери, которую он хотел открыть. Его ментальное управление потребовало некоторых усилий, поскольку прошло некоторое время с тех пор, как он в последний раз ощущал Атлантиду на задворках своего сознания. Вскоре двери открылись. Как только это произошло, Джон включил вторичные двигатели, чтобы снова привести маленький корабль в движение, и вкатился в ангар. Он припарковал его в квадрате номер восемь.              Полковник Колдвелл уже поднялся со своего места, стоя на крыле в ожидании Шеппарда, который даже не снял шлем или кислородную маску, хотя фонарь кабины и был открыт.              — Шеппард? Вы в порядке? — спросил обеспокоенный полковник.              Сняв маску и отстегнув шлем, он предложил свое фирменное: — Да, — не желая, чтобы Колдвелл знал, что он — комок нервов. Глоток чистого кислорода немного помог. Джон двигался как в замедленной съемке, выбираясь из кресла пилота. Колдвелл остался на месте, чтобы помочь выздоравливающему пилоту.              Как только оба мужчины оказались на земле, они отправились в долгий путь в город.              — Вы выбрали отличное место для размещения 302-х. Много внутреннего пространства, подходящая посадочная площадка, и, судя по всему, у вас есть дополнительные складские помещения и зоны обслуживания флота.              — Мы нашли две таких больших комнаты. Другая находится на западном пирсе. Ученые думают, что древние, возможно, строили здесь джамперы. Нам пришлось провести серьезную реконструкцию. За выполнение основной части проекта всяческих похвал заслуживает лейтенант Эштон. Нам все еще нужно покрасить посадочные знаки дока и добавить встроенное освещение для ночных посадок. Я назначил Эштона ответственным за рабочие бригады, поскольку он хочет владеть собственной коммерческой строительной компанией, когда закончится его служба в армии. Он посещал занятия, чтобы получить степень. У меня здесь были инженеры, которые присматривали за ним во время простоя. У Эштона впереди большое будущее. — Джон знал, что говорит бессвязно, но нервы брали верх.              Двое мужчин продолжали разговаривать, время от времени проходя мимо патрулей морской пехоты. Через три станции транспортера пара стала натыкаться на все больше и больше людей. Военнослужащие отдавали идеальные салюты. Знак, который говорил Шеппарду, что он все еще пользуется их уважением, в то время как гражданская сторона произносила, среди прочих чувств: «Мне жаль», «С возвращением» или «Я был неправ».              Залы, казалось, становились все меньше и меньше, смыкаясь вокруг него до такой степени, что Шеппарду не хватало воздуха. Все больше людей толпилось внутри, чтобы принести свои извинения. Один голос поверх другого, который перекрывает третий, сливались в неразборчивый шум. Слова были неразличимы. С каждым замедляющимся шагом дышать становилось все труднее. Колдвелл одной рукой держал доброжелателей на расстоянии, в то время как другой крепко сжимал локоть Шеппарда. Тот полностью закрылся. Колдвелл повел подполковника в новом направлении. Скользящая открывающаяся дверь вывела Шеппарда из оцепенения, вызванного паникой. Стивен толкнул пилота на мягкую поверхность, опустив его голову между колен, приказав дышать.              — Маркс, телепортируйте доктора Рейнольдса прямо по моим координатам. Дело в Шеппарде.              Доктор материализовался через несколько минут с медицинским саквояжем в руке, изучая самочувствие своего пациента.              Колдвелл осмотрел комнату командира базы. Пол был вымыт так же, как и его каюта в целом. Стивен заметил, что один из ночных столиков теперь заменил маленький холодильник. Без сомнения, если бы он открыл дверцу, то обнаружил бы, что тот хорошо заполнен. Он подозревал, что это явный акт раскаяния. Колдвелл вышел в коридор, который теперь был заполнен еще большим количеством людей, чем несколько минут назад.              Постучал себя по уху: — Маркс...              — Не надо, полковник. Мы разберемся с этим... сэр, — заявил Лорн, проталкиваясь сквозь толпу. — Ладно, слушайте. Эта зона теперь закрыта для всего персонала базы до дальнейшего уведомления. Здесь не на что смотреть. Я уверен, что, когда полковник Шеппард будет готов, он сделает себя доступным. А теперь возвращайтесь в свои лаборатории, офисы, жилые помещения или места службы. Это приказ.              Толпа неохотно разошлась. Лорн поставил двух человек в каждом конце коридора и одного у транспортера. Он сам планировал занять свой пост у двери Шеппарда, гарантируя, что никому не будет позволено беспокоить полковника. И это включало доктора Маккея.              — Отличная работа, майор.              — Благодарю вас, сэр. А... с полковником Шеппардом там все в порядке?              — Я полагаю, что да. С ним сейчас доктор Рейнольдс. — Лорн кивнул, когда Колдвелл исчез в комнате.              Шеппард растянулся на своей кровати, одна рука прикрывала глаза. Признак того, что он был смущен. Главный врач «Дедала» измерял кровяное давление на другой руке.              — Доктор.              — Отдыхайте, полковник. Я буду вон там, поговорю с полковником Колдвеллом, если я вам понадоблюсь. — Филипп отошел от кровати, убирая свои тонометр и стетоскоп в медицинскую сумку. — С ним все будет в порядке. Это была легкая паническая атака, ему просто нужен отдых. Что случилось?              — Мы столкнулись с парой морских пехотинцев во время патрулирования. Должно быть, они распространили слух, что полковник вернулся, и чем ближе мы подходили к городу, тем больше стекалось людей. Боюсь, это моя вина. В нашем разговоре ранее я проговорился о том, что за Маккеем охотится толпа линчевателей. Думаю, что все эти толпящиеся люди...              — Эмм… Ну, из того, что я видел в полковнике за последние десять дней, следует, что он стойкий. Он прекрасно с этим справится, но прямо сейчас ему просто нужны тишина, покой и немного отдыха. И, насколько я помню, полковник, я сказал, что полковника Шеппарда выписали из моего лазарета. Я не помню, чтобы говорил, что он может возобновить активную службу, не говоря уже о полетах.              — Должным образом отмечено, доктор, — ответил отчитанный полковник Колдвелл.              — Думаю, я свяжусь с доктором Моррисом. Посмотрим, как продвигаются приготовления в лазарете к дате нашего отлета. Я проверю полковника Шеппарда через час.              — Мне тоже нужно позаботиться о нескольких вещах, — заявил Колдвелл. — Тогда увидимся через час.              Филипп пошел сообщить своему пациенту, убедившись, что коммуникатор полковника был на ночном столике вместе со стаканом воды. Еще до того, как врач или капитан корабля покинули палату, Шеппард мирно заснул.              — Майор, соберите пятнадцать квалифицированных пилотов 302-х и прикажите им явиться в управление врат. Я буду в оперативном отделе, поговорю с мистером Вулси.              — Пилоты, сэр?              — Я знаю, что полковник Шеппард хотел сам рассказать вам и остальным сотрудникам базы, но «Дедал» провел здесь больше времени, чем планировалось.  Атлантида получает наш флот F-302, а через пару лет вы получите «Аполлон» для защиты этой базы.              — Склад 2? — уточнил Лорн.              Колдвелл улыбнулся, зная, что Шеппард предназначил один своему старшему помощнику. — Склад 2, майор.              — Да, сэр. Я об этом позабочусь.              * * *              Стивен Колдвелл сидел напротив Ричарда Вулси за дорогим и просторным письменным столом этого человека. Он присматривал за пилотами, стремящимися угодить своему командиру, прежде чем сесть и поговорить с мистером Вулси. Последние сорок минут эти двое зашли в тупик по вопросу о том, что делать с доктором Беккетом. У Колдвелла были идеи, и он знал, что у Шеппарда тоже имелись свои. Вулси был твердо уверен в своем мнении следовать рекомендации, вынесенной расследованием ВЮС.              Колдвелл сменил тему — это ни к чему их обоих не привело.              — «Дедал» скоро улетит. Достаточно ли у вас персонала, чтобы полностью управлять лазаретом в случае чрезвычайной ситуации? Если нет, я могу временно оставить своих людей здесь, пока доктор Келлер не вернется с заменой.              — Доктор Хеннери временно контролирует лазарет и сообщил, что они могут и сделают все, что в их силах. Ваши доктора Моррис и Рейнольдс согласились. И, говоря о… Я хочу лично поблагодарить вас за спасение жизни полковника Шеппарда. Не знаю, как я позволил этому выйти из-под контроля и зайти так далеко. Неважно, умолчал он о правде в своем отчете или нет, я должен был что-то предпринять. Я проинформировал МНК о своем недостатке и неадекватности решения этого вопроса. Меня вернули на испытательный срок.              — Я...              — Вам не нужно ничего говорить, полковник. Это меньшее, чего я заслуживаю. На самом деле я просил об этом. Когда я только прибыл, то был приверженцем протоколов, и до меня дошло, что некоторые протоколы, похоже, просто не работают в ситуациях, с которыми мы здесь сталкиваемся. Я позволил себе быть слишком небрежным. Не хочу, чтобы это повторилось. Я только надеюсь, что полковник Шеппард в настроении прощать.              — Мистер Вулси, я думаю, вы уже знаете ответ на этот вопрос.              — Да, но это были последние слова умирающего. Я уверен, что сейчас, когда у него было время поразмыслить, полковник чувствует себя иначе. По-моему, Ральф Уолдо Эмерсон однажды сказал: «Наше недоверие обходится очень дорого».              — Действительно, это так. Если вы меня извините, я должен встретиться с моим судовым врачом. Через час мы продолжим.              * * *              Как только паника утихла, Джон крепко заснул. Когда проснулся, то на минуту или две был дезориентирован, прежде чем осознал свое окружение. Он привык просыпаться в реанимационном отделении на борту корабля под гул двигателей вокруг него. На этот раз он проснулся с гулом Атлантиды в затылке. Чувство, которого у него не было последние полторы недели. Сначала он увидел свою сумку для гольфа, стоящую в углу, затем скейтборд и понял, что находится в своей комнате. Джон вскочил — его сердце теперь быстро и яростно билось где-то в горле. На его лбу выступили крупные капли пота. Тут же его взгляд упал на пол, где он лежал, корчась от боли, и прощался, одновременно желая конца. Там ничего не было, ни крови, ни следов пальцев. Он осмотрел свою комнату и обнаружил, что в ней царит порядок. Грязное белье, сваленное в кучу у двери ванной, исчезло. Вместо одной из прикроватных тумбочек стоял маленький холодильник. Похоже, что Родни. Он собирался исследовать содержимое, когда вошел док, заставив его слегка подпрыгнуть.              Нервозность не ускользнула от Рейнольдса: — Полковник, как вы себя чувствуете?              — Смущенный, глупый, униженный, с угрызениями совести, бессмысленный...              — Я понимаю картину. Вам не из-за чего смущаться. Это была совершенно нормальная реакция на ситуацию, в которой вы оказались.              — Я запаниковал. Военный командир Атлантиды запаниковал, как новичок. Я не должен паниковать. Я должен держать себя в руках и паниковать позже... или, желательно, вообще не паниковать. Все эти люди… они видели...              — Они видели человека, от которого отвернулись из-за кем-то неверно истолкованных событий на задании, а затем проявили чрезмерное усердие в попытке извиниться.              Прежде чем Джон смог сформулировать ответ на заявление доктора, в дверь позвонили. Быстрый укол тревоги пробежал по его телу, заставив его задрожать и покрыться холодным потом, прежде чем он понял, что по другую сторону был полковник Колдвелл. Джон подумал «открыть».              — Как он, доктор?              — «Он» прямо здесь, — прозвучало раздраженно.              — Значит, я так понимаю, у вас все хорошо, — заявил Колдвелл, приподняв бровь.              — Я... в порядке, — Джон провел рукой по лицу, пытаясь скрыть охватившую его панику.              — Полковник Шеппард прав. С ним все в порядке. Хотя я мог бы добавить, что он немного нервничает, — Филипп улыбнулся, в то время как его пациент скорчил гримасу.              — Полковник, ваша команда ждет дальше по коридору.              Паника пронеслась по нему в четвертый раз, посылая мурашки по спине. — Тейла. Только Тейла.              — Очень хорошо, — Колдвелл вышел из комнаты, чтобы привести атозианку. Позвав ее, он успокоил доктора Маккея.              — Привет, Тейла.              — Приятно видеть вас здоровым, Джон.              Между ними возник неловкий момент. Ни наклона головы, ни приветствия, прикосновения лба, ничего. Ни один из них точно не знал, что сказать.              — Тейла... Вот в чем дело… Я хочу сказать, что мне жаль, — Джон поднял руку, чтобы она не перебивала. — Дайте мне закончить. Мне жаль, что я не объяснил, что происходило на P1N-060. Я отослал вас прочь ради вашей собственной безопасности и защиты вашего сына. Простите, если я был с вами груб. Я не хотел, чтобы вам причинили тот же вред, что и тем людям. Если бы вы прикоснулись к той женщине… Я должен был уберечь вас от опасности. Я должен был убрать вас всех подальше. Я не мог позволить Ронону и Родни продолжать отслеживать поток частиц. Чем ближе они подходили, тем хуже было бы для них. Вам всем пришлось быстро уйти ради безопасности. Вы и ваши люди празднуете жизнь. Что я планировал сделать, так это покончить с жизнью. Я знал, что вы захотите попытаться помочь этим людям, потому что вы такая, какая есть. Вы бы тогда мне не поверили, если бы я сказал, что ничего нельзя сделать.              — Вы правы. Я хотела помочь этим людям. Они были больны, им нужна была моя помощь… помощь вашего народа. Я видел, как ваш народ творил много чудес, Джон. Когда я услышала взрывы и увидела дым, я была сбита с толку… мне было больно… из-за того, что вы отказали мне... лишили ваших людей шанса им помочь. Я была выбита из колеи вашими действиями. Обижена на вас за то, что видела... предположила, что вы сделали то, что я видела, поскольку вы не хотели говорить в свою защиту. Есть некоторые вещи, мы, атозиане… мы, уроженцы Пегаса, все еще наивны. Только когда доктор Рейнольдс показал нам фильм, я полностью поняла ваши действия и вашу заботу о нашем благополучии.              Какой фильм? Колдвелл тоже упоминал фильм. — Простите, Тейла, что заставил вас пройти через все это. И я не виню вас за то, что вы на меня злитесь. Это было то, что я должен был нести в одиночку.              Тейла вдумчиво обдумала его слова, но что-то все еще ее беспокоило. — Почему вы не остановили доктора Маккея от выступления против вас? Несомненно, он знает об этом... бедствии... в вашем мире. И все же вы позволили ему высказывать свое недовольство вами, критиковать ваши мотивы, ваше руководство.              — Когда я был маленьким мальчиком, мы с моим братом часто спорили… ссорились. Я был старше, поэтому, естественно, я был прав, а он ошибался. Только мой взгляд на вещи имел значение. Ну, однажды моя мать увидела, как мы ссоримся. Она усадила нас обоих, и мы по очереди должны были рассказать ей свою версию ссоры. Затем она рассказала нам свою версию. Предполагается, что в борьбе не должно быть трех сторон: есть правильное и неправильное, хорошее и плохое. Но мама предложила еще одну сторону. С тех пор каждый раз, когда в нашем доме возникали разногласия, мы все садились и говорили об этом. Через некоторое время я понял, что у каждого есть свое мнение, свой взгляд на вещи, и дело не обязательно в том, правильный он или нет. На Земле у нас есть такая штука, которая называемая первой поправкой. Это позволяет любому высказать свое мнение. Родни просто высказывал свое мнение. Громко.              Тейла прервала: — Вы не убивали тех людей, Джон. То, что Родни...              — ...то, что говорил Родни, было не совсем неверно. По крайней мере, не так, как я это видел. Это моя идея, Тейла, мое оружие, мои слова убедили их покончить с собой. Родни не говорил ничего другого. То, что я не нажимал на кнопку, которая фактически оборвала жизни иншеринов, не означает, что я менее виновен. Вот почему я держал все при себе. Я не хотел тащить за собой на дно вас, Ронона или Родни. В моем мире мы не очень хорошо относимся к людям, которые уничтожают целые культуры. Я знал, какими будут последствия моих действий. Это был мой выбор. Я — солдат; я был готов жить с тем, что сделал. Я знаю, что вы и ваша культура превыше всего цените жизнь. Я не мог отнять это у вас, Тейла, не больше, чем я мог бы позволить им забрать вас у Торрена, если бы вы были частью того, что я сделал. Простите, что я разрушил нашу дружбу. Надеюсь, что однажды мы снова сможем стать друзьями.              У Тейлы было время обдумать то, что она узнала за последнюю неделю. Она заново проанализировала свои хрупкие отношения с Джоном и с Родни. Теперь же Тейла обдумывала слова Джона. Они тяжелым грузом легли на ее душу. Если Джон мог простить их, она собиралась простить его. — Я свободна сегодня днем. Не хотели бы вы провести спарринг?              — Конечно, — ответил Джон с блеском возбуждения в глазах. Затем на заднем плане кто-то прочистил горло. Джон совсем забыл о докторе, сидящем за его столом. — Может быть, завтра. — Покашливание продолжилось. — После... — Еще покашливание. — Как насчет того, чтобы я дал вам знать.              Тишина заполнила маленькую комнату, но улыбка Тейлы ее заглушила.              — Очень хорошо, я буду ждать. — На этот раз Тейла положила руки на плечи Джона и склонила голову. Он был прощен. Джон вернул жест, слегка коснувшись ее лба, понимая, насколько близок он был к тому, чтобы потерять Атлантиду, Тейлу и всех своих друзей. — Если вас это устроит, я поговорю об этом с Рононом и Родни.              — Мне бы очень этого хотелось.              — Очень хорошо, — сказала она с еще одной улыбкой.              * * *              После того, как Тейла вернулась, а другого товарища по команде не вызвали, Колдвелл отправил их собирать вещи. Родни отказался следовать за Тейлой и Рононом, как бы она ни пыталась. Родни хотел поспорить.              — Доктор, я уверен, что подполковник вас примет. В. Должное. Время. А до тех пор я предлагаю вам заняться своими делами.              — Но... — Родни махнул рукой в направлении комнаты полковника, набирая обороты для очередного залпа громких разглагольствований.              — Сейчас, доктор, — строго указал ему Колдвелл.              Родни Маккей, раздраженно топая, ушел. Его бормотание было слышно по всему длинному коридору. «Кем он себя возомнил?», «Возвращайся на свой корабль и оставайся там!», «Что дает ему право мне говорить, что я не могу видеть Шеппарда», «Здесь главный Лорн, а не он», «Почему Тейла?», «Почему не я?», «Это мой холодильник!», «Проклятье, Шеппард! Мне жаль», «Позвольте мне объяснить»... — его бормотание продолжалось, когда он завернул за угол.              Стивен Колдвелл покачал головой и не в первый раз задался вопросом, как Шеппард мог мириться с капризным ученым. Возможно, ему следовало потребовать, чтобы Шеппард был канонизирован вместо получения благодарности. С другой стороны, возможно, Военно-воздушным силам нужно создать новую медаль: «Принятие на себя ответственности за проблему» или что-то в этом роде, потому что Шеппард делал это с размахом.              И полковник Колдвелл был не единственным, кто считал, что Шеппард за свои действия заслуживает похвалы. Не за действия на P1N-060, а за его добродетельные действия в качестве офицера Военно-воздушных сил Соединенных Штатов. Комиссия ВЮС искренне с этим согласилась после ознакомления с его записями. Черная метка в его послужном списке казалась бесконечно малой по сравнению с тем, к чему он стремился и чего достиг с тех пор, как прошел через червоточину на миссии в один конец.              Когда он вошел в палату Шеппарда, то застал своего врача за жаркой дискуссией с упомянутым праведником. Оказалось, что тот спорил о своем возвращении к физической активности и статусу действительной службы.              — Я не помещал? — Колдвелл знал, что мешает.              — Нет, — коротко заявили оба мужчины одновременно. Колдвелл едва смог сдержать ухмылку и смешок.              — Если полковник Шеппард достаточно здоров, чтобы спорить, у нас встреча с мистером Вулси через двадцать минут. — Он адресовал этот вопрос своему корабельному врачу.              — Двадцать минут? Мне нужно принять душ, побриться и переодеться. Док, у вас есть чем это прикрыть? — Джон указал на заживающий хирургический шрам на животе.              — Идите в душ. Я займусь им, когда вы закончите. Просто будьте осторожны.              Пятнадцать минут спустя полковник Шеппард принял душ, побрился и надел половину своей атлантийской униформы, пока док накладывал то, что, как он надеялся, будет последней полоской клейкой ленты поверх чистой повязки. Натягивая черную футболку, Джон потянул швы. Когда троица покидала его каюту, Джон застегивал форменную куртку Атлантиды, дополнявшую его форму. Охранники в зале стояли по стойке смирно, когда они его пересекли. Другие, мимо которых они проходили, держались на расстоянии, за что Джон был благодарен. Вероятно, скорее, это было связано с тем, что его окружали Колдвелл и Рейнольдс. Они оба довели роль защитников до крайности.              Поднявшись по парадной лестнице, пройдя через диспетчерскую, перейдя по небольшому мостику, троица вошла в офис Вулси точно в назначенное время.              Ричард встал, предлагая мужчинам сесть в более удобные кресла, которые были у него в кабинете.              — Где доктор Беккет? — спросил Шеппард, прежде чем занять свое место.              — В отведенной ему каюте, — вежливо ответил Вулси.              — Вы ведь не держите его все еще под охраной? Мне сказали, что следствие ВЮС велело вам его освободить, — тон Шеппарда повысился на октаву, несмотря на его самоконтроль.              — Так и было сделано. Он просто не выходит. Доктор Беккет чувствует ответственность за все произошедшее. Не только за то, что случилось с вами, полковник, но и с персоналом лазарета. Он сказал, что «настоящий» Карсон подобного бы не допустил.              — Чушь собачья! То, что Карсон — клон, не имеет к этому никакого отношения. Даже «настоящий» Карсон Беккет присоединился бы к остальным. Вероятно, для такого случая специально вытащил бы свои большие иглы. — Джон коснулся уха. — Лорн, проводите доктора Беккет в кабинет Вулси и не принимайте «нет» за ответ. — Он резко отключился, не дожидаясь автоматического ответа «да, сэр». Он медленно опустился в одно из удобных кресел, осторожничая из-за своей травмы. — Теперь… Полковник Колдвелл сказал мне, что вы рассматриваете возможность передачи Беккета той стае волков, которая называет себя Коалицией. Черт бы вас побрал! Вы имели с ними дело и знаете Коалицию лучше, чем все мы. Вы знаете, что они посадят его под замок и выбросят ключ. Галактике Пегас нужен такой компетентный врач, как Беккет. У него есть навыки, он знает, как, он может позаботиться о себе, верит он в это или нет. У нас все еще есть болезнь Хоффана, которую Майкл извратил в своей попытке мирового господства, и которую нам нужно вылечить. Беккет — лучшая надежда галактики в этом деле. Люди там доверяют ему, и я тоже.              Полковник Шеппард и не подозревал, что Лорн и Беккет вошли в кабинет у него за спиной, когда он четко излагал свое мнение обо всей ситуации.              — Более того, Атлантида собирается продолжать поддерживать его усилия. Мы предоставим материалы, медицинскую поддержку, пользование медицинскими учреждениями здесь, на Атлантиде, всякий раз, когда ему это понадобится. Ничего не изменится. Теперь, если МНК не сможет нас в этом поддержать, тогда я лично профинансирую любые поставки, в которых он нуждается. Мы не будем… Я не собираюсь позволять людям этой галактики страдать за то, что я сделал. Из-за потери доктора Беккета жители этой галактики, несомненно, пострадали бы. Он им нужен, — закончил Джон с усталым вздохом.              Вулси поигрывал ручкой и планшетом, которые лежали у него на коленях, пока его военачальник излагал свое мнение по этому вопросу. — Я вижу, полковник, что вы очень увлечены результатом обсуждения этой темы. Что вы думаете, доктор Беккет?              Джон ахнул, изогнувшись в кресле, поморщившись, когда он повернулся немного больше, чем позволяли швы, пытаясь встать. Теперь, стоя, Джон повернулся лицом к Карсону.              — Здравствуйте, полковник. Приятно видеть, что вы так хорошо выглядите. Я вижу, что доктор Рейнольдс действительно хорошо о вас заботился.              — Да, я полагаю, — поморщился Джон от боли. Каким-то образом его рот переключился на перегрузку, в то время как мозг застрял на парковке.              — Полковник, вы в порядке? — с беспокойством спросил Карсон, но не двинулся с места, чтобы предложить какую-либо помощь.              — Все в порядке, Карсон. Просто случай «недержания речи», — Джон повернулся туда, где сидел док «Дедала», и извинился. — Извините, док, я не имел в виду то, что прозвучало. Я ценю все, что вы для меня сделали... на самом деле. — Врач «Дедала» кивнул, показывая, что он не расстроен, если ухмылка на его лице была недостаточным признаком.              — Доктор Беккет, теперь, когда вы здесь, пожалуйста, присаживайтесь, и мы продолжим, — предложил мистер Вулси.              * * *              На следующее утро в дверь полковника Шеппарда позвонили ровно в восемь ноль-ноль, возвещая о прибытии посетителя. Этот звонок на краткий миг заставил его вздрогнуть, гадая, сможет ли он когда-нибудь избавиться от этой нервозности. Звуки, люди — от всего этого у него по спине пробегали мурашки. Он пытался скрыть дрожь в руках — единственное, что он мог сделать, так это засунуть их в карманы брюк, чтобы не было видно.              После встречи с Вулси и навязывания ему своего мнения, или, скорее, личных взглядов на характер Беккета, Джону нужно было немного побыть одному. Он все время чувствовал на себе пристальные взгляды. Как будто все фиксировали каждое его движение, и это заставляло его нервничать из-за дрожи. Джон был зол на себя за то, что не мог взять под контроль свое внезапное желание запаниковать. По крайней мере, люди держались на расстоянии. Он не знал, что он мог бы сделать, если бы кто-то действительно подошел слишком близко или его коснулся.              Звонок прозвучал снова, и, как только он успокоил свои нервы, Джон подумал «открыть», позволив своему посетителю войти.              — Сэр? Я не ожидал снова вас увидеть, — небрежно заявил Джон.              — Мне сказали, что я должен спросить военного командующего Атлантиды, могу ли я одолжить джампер. «Дедал» улетает сегодня днем, и, насколько я помню, P1N-060 нуждается в дальнейшем исследовании.              — Да, сэр. И у вас есть разрешение взять джампер. Я попрошу майора Лорна его подготовить. Пусть ваш пилот с АДТ[5] телепортируется в зал врат, а я попрошу Лорна совершить контрольную поездку по пути на «Дедал». Это если вы не против переместить обратно моего заместителя.              — Вовсе нет, полковник, — Колдвелл нажал на свой комлинк, чтобы запросить четырех пилотов с геном АДТ, в то время как полковник Шеппард коснулся своего наушника, передавая приказы майору Лорну. Когда оба мужчины закончили свои краткие беседы, полковник Колдвелл заговорил первым: — Как прошел ваш вечер, полковник?              Колдвелл все еще играл роль защитника, действуя во многом, как чрезмерно заботливый родитель. Он заметил дрожь пилота во время их встречи с Вулси вчера днем. Он отметил, как быстро подполковник ушел после окончания встречи, и как его глаза сканировали окружающую обстановку, словно в любой момент мужчину могли схватить. Колдвелл хотел проверить Шеппарда, прежде чем отправиться обратно на корабль, но судовой врач удержал его, прошептав на ухо: — Ему нужно найти свой собственный способ справиться. Вы можете проверить его утром.              — Прекрасно, сэр, — слегка поспешно ответил Джон. Колдвелл бросил на него недоверчивый взгляд. — Ну, может быть, не прекрасно, но хорошо, — сдался Шеппард.              — Хотите в чем-нибудь признаться?              — На самом деле, да. — С глубоким вздохом Джон сел на кровать, жестом указав полковнику занять кресло у стола. Джон провел рукой по своим и без того торчащим прядям, отчего они встали дыбом еще больше. — Спасибо, — довольно быстро выпалил он. Джон успокоился, прежде чем продолжить: — У меня была возможность прочитать все. И когда я говорю все, я имею в виду именно все. Я хочу поблагодарить вас за то, что вы сделали. Вы и майор Маркс поставили на карту свои карьеры. Я знаю не слишком много людей, которые могли бы это сделать. Особенно ради меня. Мы никогда… вы и я... Ну, мы редко сходимся во взглядах. Так что, спасибо. — Джон прочитал все новые указания, поступающие от КЗВ и МНК, понимая, что то, что инициировал полковник Колдвелл, противоречило протоколам. Что тот поставил на карту свою карьеру из-за такого неудачника, как он. Джон прочитал отчеты о последствиях действий, представленные полковником Колдвеллом и доктором Рейнольдсом, демонстрирующие, что произошло с момента его обнаружения. Как быстро действовали Колдвелл, Рейнольдс и майор Маркс, чтобы разработать план по установлению истины. Как Маркс также поставил под угрозу свою карьеру. Джон лишь мимоходом разговаривал с Марксом во время совместных миссий, и все же тот помог докопаться до истины. Он прочитал результаты аудита, отметив, что Атлантида действовала в соответствии с новыми руководящими принципами. За исключением некоторых сотрудников лазарета, сам лазарет работал хорошо. Рекомендации ВЮС казались справедливыми. Джон прочитал все.              — Я сделал то, что при подобных обстоятельствах сделали бы и вы.              — Не знаю, должен ли я воспринимать это как комплимент или бояться, что я на вас влияю.              — Понемногу и того, и другого, — заявил Колдвелл, довольный собой.              — Каковы будут последствия?              — Никаких.              Джон беспокоился за двух офицеров. — Это хорошо.              Колдвелл считал, что смена темы была оправдана. Ни один из них не был очень хорош в выражении своих чувств, и разговор опасно приблизился к их зоне некомфорта. — Как обстоят дела между вами и доктором Маккеем?              — Неловко. Возможно, напряженно. Вчера вечером мы ужинали в столовой. Тейла и Ронон тоже были там. Все будет по-другому, возможно, какое-то время между нами будут трудности, пока мы не привыкнем друг к другу, но, в целом, я думаю, все наладится. Родни извинился. На это потребуется время. Мне неприятно это признавать, и, ради бога, не повторяйте этого доку, иначе он отправит меня обратно в ваш лазарет, но я все еще паникую.              За последние три недели Джон частично утратил уверенность в себе, которая у него всегда имелась. То, что он был так близок к смерти от рук людей, на которых, по его мнению, он всегда мог рассчитывать в прикрытии его спины, что-то сделало с ним внутри. То, что с ним случилось, даже не было в битве... или в сражении с врагом… случившееся с ним было вызвано людьми, с которыми он жил, людьми, которых он защищал, с которыми смеялся, играл, сражался бок о бок. В конечном счете, именно то, что Джон умолчал о правде, привело к тому, что он чуть не умер. Это была такая же его вина, как и их, если не больше. Его предсмертные слова, написанные его кровью: «вы прощены» все еще его преследовали. Простит ли он их когда-нибудь по-настоящему? Он на это надеялся.              — При данных обстоятельствах, я думаю, вам это позволено. Просто не позволяйте им вас контролировать. Как обстоят дела с военными?              — Пока я не совсем уверен. Не знаю, смогу ли я вернуть их доверие.              — Просто дайте этому время. Станет легче. Вы подали хороший пример. Черт возьми, три четверти моей истребительной эскадрильи только что подали заявку на перевод после вашей маленькой демонстрации. — Колдвелл на мгновение остановился. — Мы сделаем для Атлантиды полный отчет о наших находках на P1N-060. Я уже рекомендовал мистеру Вулси, чтобы он отправил копию отчета в Коалицию. Если Коалиция хочет быть галактической версией «полиции»... сейчас не лучшее время. «Дедал» пробудет в звездной системе еще один день. Если вам нужно поговорить...              — Я буду иметь это в виду, — хладнокровно заявил Джон. Было приятно, что Колдвелл был рядом, чтобы все обсудить. Хотя это было не в его стиле, Колдвелл предлагал иную точку зрения; давал ему кое-что обдумать, изменить. Джон поднял глаза на своего командира, и на его изможденном, охваченном паникой лице появилась ухмылка. Он ничего не мог с собой поделать. Поэтому, приподняв бровь, спросил: — Только три четверти?