А ты почему?

Лицо Мела так близко, что Рита почти уверена в том, что сейчас все и случится. Они у ее подъезда, Мел сам настаивал ее проводить, хотя сам был куда пьянее. Поцелуя не выходит. Мел утыкается ей в плечо и обнимает очень осторожно, не пытаясь опустить руки на задницу или что-то еще. Рита прижимается к шершавой ткани пальто и прикрывает глаза, стараясь насладиться его близостью — ей не хватило. Даже то, что он час лежал на ее коленях и позволял гладить бритую голову — этого было мало. Но Мел отстраняется очень быстро. — Пока, Ритуль. Спасибо, что скрасила время моей меланхоличной персоне. У него заплетается язык, но звучит все равно красиво. Так, как Мел, никто не говорил. Рита даже взрослых не знала с такой речью. Иногда ей вообще казалось, что Мел старше их всех. Или что он родился не в то время. Нужно было в то, о котором на литературе рассказывают. Мел всегда старался первым отвечать, пока к ним Лилька не перевели. — В подъезд зайти не хочешь? — Рита радуется, что темно и не видно, как она краснеет, предлагая. — Там иногда закладчики тусуются. Пристать могут. Это глупость, конечно. Никаких закладчиков в подъезде нет — Рита живет над Хенкиными. Кому придет в голову оставлять закладки у мента под носом? Просто там есть удобный закуток, где можно пососаться. Может, Мел стесняется на улице. Мел мягко улыбается. Слишком понимающе. — Ритуль, радость моя… — Понятно, — она прерывает его и отходит назад, злясь на себя. — Ты сам-то точно доберешься? — Да что со мной случится, Ритуль? Я бессмертный. *** Как только она заходит в подъезд, включается лампа, реагирующая на движение. Домой идти не хочется, поэтому Рита ждет минут пять, пока Мел не уйдет, и еще пять на всякий случай. Ей нужно покурить и подышать воздухом. Все равно она опять придет позже, чем обещала, и мама с отчимом в любом случае будут недовольны. Поэтому Рита приоткрывает дверь подъезда и выглядывает, чтобы посмотреть, не сидит ли Мел на лавочке. Но на лавочке сидит не Мел, а Хенкин. К счастью, младший, а то старший любил делать замечания, когда видел, что она приходила поздно. Хэнк поднимает глаза и хмурится. Тоже, наверное, хотел посидеть один, но Рита ничем не может ему помочь — лавочка у них общая. — Привет, — она здоровается из вежливости. Кто-то же должен. — Подсяду? — Садись, — кивает Хэнк и зачем-то двигается в сторону. Словно Рита занимает слишком много места. Рита садится, думая, что лучше было бы покурить прям в подъезде или пойти за угол, чем сидеть с молчаливым Хэнком, который с ней особо никогда не разговаривал. Разве что огрызался, если Рита поддевала его веселья ради. Она делает затяжку и понимает, что затяжки кончились. — Да блин. — Че такое? — спрашивает Хэнк без особого энтузиазма. Рита пытается улыбнуться помилее. — Закончилась. Не угостишь? — Да бери, — он протягивает ей пачку арбузного Мальборо. Арбузный ей нравился, но выбор, конечно, был странным. Да и вообще, все нормальные люди перешли на одноразки, а Хэнк все по старинке, прям как ее дед с Беломорканалом. Хотя Мел тоже курил обычные. Но ему шло. Одноразки с пальто не смотрятся. Она акккуратно берет сигрету из пачки. Боря протягивает зажигалку, но ветер сильный, так что ему приходится прикрыть огонь рукой. Все равно не выходит. — Ща, — он отодвигает свою куртку цвета хаки, и Рите приходится подвинуться ближе, чтобы подкурить. Пахнет как в гараже у дяди, маслом и чем-то еще, Рита не очень разбирается в машинах. Наверное, у них так пахнет на базе, куда так любил убегать Мел. Рита там никогда не была, конечно. Не для девочек же место. Подкурить получается, и Рита наконец-то довольно затягивается. — Спасибо. — Угу, — мычит Хэнк и почему-то слишком внимательно рассматривает ее кроссовки. — Сказать, где купила? — она выставляет ногу вперед и специально вертит. Кроссовки правда были отличными. Подчеркивали икры. — Я… — он очевидно теряется. — Слушай, а ты же прямо надо мной живешь? — С добрым утром. — Нет, я не об этом, — крутит головой Хэнк. — У вас же такая квартира как у нас. У тебя комната где? Точно. Планировки были одинаковыми. Иногда, летом, когда окна были открыты, она слышала, как Хенкин-старший ругается на детей. — В самом конце комната. — У меня тоже. Рита кивает, не понимая, к чему Хэнк вообще ведет. Наверное, ему тоже хочется как-то поддержать разговор. Бедный. Он, если подумать, вообще редко общается с девочками. Не Мел, который то с ней, то с Анжелкой постоянно говорит. И не Киса, который из себя пытается бабника строить с переменным успехом. Если подумать, это было даже мило. — Там удобно. Не слышно, как на кухне все друг на друга орут. — У тебя тоже, да? — вдруг улыбается Хэнк. — Слушай, я спросить хотел… Я стук постоянно какой-то слышу. Даже по ночам. Ну, наверху в смысле. Рита задумывается на пару секунд. — Блин, прости. Я наряжаюсь иногда. На лице Хэнка никакого понимания, и она добавляет: — Ну, это каблуки! Некоторые разнашивать нужно, перед тем как одеть. А то потом ногам пиздец. — Ааа. Я не знал. — Было бы странно, — смеется Рита. — Не твой стиль. Ну прости в любом случае. Больше не буду. Хэнк качает головой: — Ночью не надо просто. А то уснуть не могу. — Я тоже. Это вырывается совершенно случайно. Рита не собиралась жаловаться. Они молчат несколько секунд, но Хэнк все-таки спрашивает, явно преодолев сомнения: — А ты почему?