No time to die

В столовой NEST как всегда было шумно. Гомон болтающих солдат был слышен за пределами помещения. Солнце только недавно взошло и постепенно нагревало охладевшую за ночь поверхность. За одним из дальних от входа столиков расположились две девушки. — Получается, что эта команда безумных учёных пытается взломать генетический код трансформеров, основываясь на полученном ими артефакте? — со вздохом спросила Микаэла, отпивая кофе. — Это в идеале. Для того, чтобы заимствовать информацию из артефакта, нужно понимать что там написано, а я сильно сомневаюсь, что эти ребята читают на языке Праймов. Скидс и Мадфлэп даже не умеют… Хотя, это неудивительно, — усмехнулась Лина и скривилась, отодвигая странно пахнущую кашу. Гадость. Вообще Лина очень редко что-то ела в столовой. Сама по себе девушка заменяла еду кофе или чаем на протяжении многих лет: раньше из-за вынужденных обстоятельств, а после — по сложившейся недоброй привычке. Эта привычка настолько сильно въелась, что удалить её стало чем-то невозможным. Микаэла же, в свою очередь, всегда настороженно косилась на подругу. Она заметила это «пристрастие» к еде и не одобряла его. Съесть адекватного размера порцию стало чем-то из вон рук выходящим. На фоне шума, исходившего от солдат, тихий разговор Микаэлы и Лины за одним из дальних столиков в столовой был неуловим для лишних ушей. Каждое утро подруги завтракали за одним и тем же столиком, часто к девушкам присоединялись Эппс или Леннокс. — Исходя из данных, найденных Джазом и Миражем на месте лаборатории, можно с точностью утверждать, что команда земных шизиков — как зовёт тех Джаз — определённо знала, что делала. Они испытывали силу артефакта на людях и… не всегда удачно это заканчивалось, прежде всего для подопытных, — подытожила Лина. — Думаешь, что, если оставшиеся шесть артефактов на Земле, что маловероятно, эти учёные… — Смогут создать новых трансформеров, но искры в них не будет. Этакие машинки с пультом управления. — Я дословно Рэтчету передам твои слова. Он не обрадуется от данного сравнения, — ухмыльнулась Микаэла и, желая покончить с разговором о работе, перешла к более интересующей её части. — Как у тебя дела с Праймом? — Всё по-прежнему. У меня постоянно такое чувство, будто я натворила что-то ужасное и в этом не призналась. Он смотрит в душу, а я этого не люблю… Тем более историю нашего знакомства я тебе уже рассказывала. — Да-а-а-а, — двухсмысленно улыбнувшись, протянула Микаэла. — Я продолжаю настаивать, что это ирония судьбы. Она вас сводит. — Ты не заговаривайся. А то вдруг, и тебе кто-то что-то в кофе подмешает, — парировала Лина, сверля глазами расхохотавшуюся Микаэлу. — Ты даже и не отрицаешь. Сегодня составлю завещание, так, на всякий случай. *** *** *** Привычно закончив дела в медицинском блоке и устало разминая затекшую от продолжительной рукописной работы шею, Лина победно выдохнула. Работа окончена. Иногда девушке казалось, что бумажной волокиты в её карьере больше, чем врачебной практики. Это сильно раздражало. Старший сержант вспомнила, как проходила первую практику после окончания академии. Тогда её в подсобке с головой засыпало мед.картами и её лучший друг, Клинт Бартон, не перестающий хохотать, вытаскивал раздраженную Лину из-под пыльных завалов. Её друг и соратник. Её опора и поддержка. Часть её чёртовой души. Когда Клинта не стало, Лина просто закрылась. Закрылась от всех, даже от собственного брата. Она предпочла быть одной, переживать и осознавать это в одиночку. Внушительных размеров пустота навсегда поселилась в её пылающем сердце, день изо дня высасывая положительные эмоции. Как дементоры. Лина никогда их не любила и понимала страх Гарри Поттера. Тогда внутри Лины что-то сломалось. Нечто очень важное. Сломалось с характерным громким вскриком. Рухнуло и разбилось. Разлетелось на мириады осколков, раня дотлевающую душу. Лина была бы счастлива умереть в тот момент. Чтобы всё закончилось. Всё только бы закончилось. Она желала умереть. Уйти из жизни из-за постигшего разочарования в земном существовании или по причине сложившихся обстоятельств? Девушка всегда уходила в самоанализ, забиваясь в мир подсознания. В густой хвойный лес, в котором каждое влажное дерево, тёмное дупло, сырая нора или мёртвое озеро хранило сотни психологических секретов, оголяя те в самый неподходящий момент. Там не водилось живности, не росли цветы, хоть раньше и были, не кричали птицы, не дул ветер. Всё вымерло ещё очень давно. Лина помнила этот лес совсем другим: светлый, тихий и ароматный. В нём всегда были олени, ёжики и зайцы. Всегда росли цветы и умиротворяла вода в озере. Лес стал вымирать не по годам. Сменяющие друг друга дни тянулись склизкой полосой, издавая отвратительный запах. Их подол поглотил всё живое. Здесь птицы не поют, Деревья не ростут, И только мы плечом к плечу Врастаем в землю тут… Растянутые строчки старой советской песни навеяли очередные воспоминания и вдруг захлопнувшееся окно из-за вечернего ветра напомнило о настоящем. Сильный морской ветер не ослабевал уже который день, и несколько улыбчивых солдат соорудили воздушного змея, которого запускали каждый вечер после занятий, пока Хаунд не запутался в новой игрушке, обещая всех участников этого саботажа отправить в наряд вне очереди. Сработало моментально. Застучал по крыше набирающий обороты дождь и перекрыл доносящиеся с улицы нецензурные выражения отдыхающих солдат, которые старались быстро ретироваться. Шмяк и последующий чей-то отборный матерный вскрик свидетельствовали о падении в лужу. Что-то не меняется. Закрыв кабинет, Лина незаметно покинула здание, набросив на голову капюшон. Крупные капли дождя забарабанили под ногами девушки, стоявшей под навесом. Лина любила дождь, навевавший ей о теплом сельском лете, прогулках с друзьями на велосипедах по степным дорогам, сказках на ночь от отца, после которых её брат предпочитал больше не оставаться в комнате один. Один раз он под кровать залез к ней и напугал Лину до полусмерти, чуть не получив по голове настольной лампой. Большинство людей любят дождь и за эту «любовь» они мнят себя уникальными, словно «Посмотри, толпа одинаковых зевак, я на тебя не похож! Я другой!», не осознавая собственной идентичности. Все люди разные, но такие одинаковые. Бессмыслица со смыслом. Начнёте искать последний — есть прекрасная возможность сойти с ума. Этого Лине бы не хотелось. Тогда ведь тоже бушевала гроза, так же сверкали яркие молнии и рокотал могучий гром, с жалобным стоном дрожали стёкла. Завывал неистово ветер, унося в события пятнадцатилетней давности. Рыжеволосая девочка увлеченно рисовала в альбоме, развалившись на полу, покрытым советским ковром. Стёкла в её комнате дрожали от каждого раската грома, но девочка уже привыкла к такой погоде. Для её городка на севере Югославии это было нормой. Девочка давно не боялась грозы, а даже находила в ней что-то привлекательное. Ребёнка не покидало странное навязчивое желание полетать во время грозовых раскатов. Ей всегда хотелось иметь крылья, маневрируя между облаками. Взлетать высоко-высоко, ощущая ветер. К сожалению, некоторые мечты всегда остаются мечтами. — Лина, SOS! Помоги! Я застрял! — громко позвал девочку ее младший брат, и его голос звучал очень странно. Испуганно. Лина, раздражённо закатив глаза, накидывала варианты развития событий. Снова решил проехаться на велосипеде по лестнице и, не рассчитав скорость, врезался в цветочный горшок? Или нет, есть кое-что получше! Её брат, покоряя вершины кулинарного искусства, в процессе готовки сжёг половину посуды и сейчас отравился собственным гастрономическим шедевром? Один вариант хуже другого. Когда-нибудь она сама его придушит. Повторный вопль о помощи раздался недалеко. Это был кабинет отца. — Да ты издеваешься, — со стоном подумала Лина, свернув влево. Единственное помещение в доме, в которое нельзя было входить без родителей. Оно и понятно. Отец был историком и часто отправлялся в археологические экспедиции, иногда захватывая с собой членов семьи. Папа всегда привозил какой-нибудь новый экспонат, который дети очень тщательно рассматривали под чутким вниманием карих отцовских глаз. Не дай Боже, уронят ещё, как ту чашку. — Иногда мне кажется, что тебе все мозги ветром выдуло зимой, — зайдя в комнату, сказала Лина и не найдя взглядом брата, спросила. — А ты где? Внутри похолодело. Одно дело потешаться над собственным братом, а совсем другое — оставить того в опасности. Хуже и быть не могло. Её брат, хоть и заноза в одном месте, но человек не чужой. — Да тут я! — из-за высоких шкафов обиженно проскулил тихий голос. Лина мигом обогнула шкаф и, увидев масштабы катастрофы, застонала и одновременно выдохнула. Всё нормально. Ну, нормально по меркам поведения её брата. Оказалось, что ее младший братец Пьетро, не сдержав любопытство, решил рассмотреть огромную только прибывшую с раскопок вазу изнутри. И не найдя ничего лучше, принял решение засунуть голову в сосуд. Пустую голову. — А… А потом, оно не вытаскивается, — жаловался Пьетро, пытаясь маленькими ручками стащить словно приклеенный горшок. Не получилось. — А может оно и к лучшему? — ухмыльнулась Лина. — Вы так хорошо сочетаетесь. — Иди к чёрту! Вытащи меня, здесь жарко. — Так мне к чёрту идти или заняться твоим спасением? — ехидно отозвалась девочка, оглядывая вазу. — Никуда не уходи, хотя ты и так не уйдешь. Ваза была огромная и стояла меж двух полок с «сокровищами истории». Каких только вещей там не было: старинные карты, пожелтевшая посуда, дышащие пылью книги… И был один странный стекляный шар, размером с детскую ладонь. Внутри него словно струились серебряным светом звёзды. Шар лежал на подставке, что не позволяла ему упасть. Он словно манил к себе, призывая дотронуться. «Не верь тому, если не знаешь где у него мозги» — это точно. Лина, стараясь не задеть ни один из стеллажей, протиснулись к давно запыхавшимуся от стараний брату и ненароком резко дернула локтем, мимолётно коснувшись шара. Руку что-то обжегло. Мгновенно перед глазами Лины стали пролетать с бешеной скоростью воспоминания с какими-то закорючками. Но не свои — чужие — снежные вершины гор, сочные и яркие джунгли, бесконечные просторы пустынь, обдуваемые ветром ледники, заброшенный город в развалинах, тёмное дно моря и какое-то чистое и светлое место — ландшафты быстро сменялись друг за другом, укладываясь кирпичиками в голове. Картинки утонули в бешеном буйстве тонов и красок природных мест. В течении последующих лет они будут приходить к Лине. — Мисс Блэк, с Вами всё в порядке? Вам стоит зайти в помещение. Вы можете намокнуть и заболеть. Лина даже не слышала, как он подошёл. Снова. Её опять вытащили из дебрей подсознания, куда с каждым годом девушка проваливалась всё глубже и дальше. Будто тонешь в ледяной воде, опускаясь всё ниже ко дну. Как бы не старалась она выплыть, груз тяжелее и сильнее давил ей на плечи, заставляя перестать сопротивляться. Однажды окажется, что ей сломали хребет, и она не в состоянии подняться. Всегда находился кто-то, кто её вытаскивал, сам того не замечая. Спасатели. Каждый раз, когда она встречалась с лидером автоботов, заканчивался какой-то нервозностью и недосказанностью. Им определенно стоит поговорить. Либо честный диалог улучшит их отношения, либо уничтожит. «Метаться из крайности в крайность — моё любимое», — проворчал внутренний голос. — Почему Вы общаетесь со мной так официально? — проигнорировав совет, пошла в нападение девушка. — Я Вас обидела своими комментариями тогда в городе? Давно следовало поднять эту тему. Лина с замиранием сердца ожидала ответа. С одной стороны, ей всегда было наплевать с высокой колокольни, что о ней думают окружающие, но если она в этом не виновата. Когда же Лина совершала ошибки, то её извинения были необходимы и последовательны. Но с другой стороны, Лине было бы очень интересно подружиться или хотя бы построить нейтральные взаимоотношения с Праймом. Он казался ей очень интересным. Таких личностей Лина ещё не встречала. Сейчас Лина просто ждала. Она не знала какой исход будет лучше. К счастью или сожалению, долго ожидать не пришлось. — Ни в коем случае. Ваши слова показались мне… — Оптимус на долю секунды задумался. — Забавными. Вы не вкладывали в них злого умысла. — То есть всё нормально? — медленно, с расстановкой спросила Лина, всё ещё не веря. — Тогда мы можем обращаться к друг другу на «ты»? — У меня нет возражений, — безэмоционально ответил Прайм, и Лина почувствовала, как у неё отлегло от сердца. Чувство только подаренной свободы дало о себе знать, облегчая вес тяжёлых мыслей. У Лины словно начали расти крылья, о которых она трепетно мечтала в далёком детстве. — Ты чем-то расстроена? — Это проявление вежливости или искренняя заинтересованность? — Ты очень язвительна. Можем поговорить завтра в дороге, если хочешь. — Может быть. Какое необычное рваное завершение разговора. Будто и не было прошлого месяца. «Завтра в дороге», — холодной скользкой змеёй пробежала эта фраза по телу девушки. На протяжении нескольких долгих дней она будет находиться с Праймом. Не то чтобы глава автоботов был ей неприятен, вовсе наоборот: старший лейтенант Блэк считала Оптимуса «благородным рыцарем». Действительно, почему бы и нет? Прайм был честным, великодушным, милосердным, интеллигентным, умным, отважным, интересным, вежливым… Бонусом шли ещё десятка положительных качеств. Одним словом: эталон. Следует отдельным пунктом также добавить бархатный голос. «Уж не влюбилась ли ты?» — с наглой широкой ухмылкой произнёс внутренний голос, с явным удовольствием растягивая слова. Лина же поборола желание закатить глаза. Почему многие люди (и не только) думают, что если кто-то искренне уважает и подмечает положительные черты характера другого, то значит, этот человек влюблен. Это ведь несусветная чушь. Говорить правду легко. Заложенная годами ранее привычка слышать всё и всех везде приносила определенные плоды: Лина была в курсе большинства сплетен и тем разговоров солдат на базе. С вероятностью в 99,9‰ полученная информация являлась мусором, но редко можно было уловить нечто интересное. Оптимус Прайм обладал безоговорочным авторитетом. В общем и целом, он был великолепным лидером. *** *** *** Оптимус внимательно смотрел за удаляющейся к ангару женской фигурой. Старший лейтенант Блэк была чем-то озадачена, и её мысли определенно были безрадостны и далеки от базы. Прайм с первого дня их совместной работы заметил, что у девушки есть одна отличительная деталь: Лина часто смотрела вскользь людей и пространство, уходя глубоко в себя. Эта особенность его несколько тревожила. Оптимус не первый ворн видел подобное состояние у своих солдат. Когда война затянулась, шансы на победу автоботов становились всё более призрачными. Уныние и упадок царили в автоботском секторе. Окуляры — в данном случае глаза — всегда выдавали жертв психологического состояния. Мисс Блэк, вернее Лина, выглядела так же. Возможная причина его особого наблюдения заключалась в удивительном стечении обстоятельств их знакомства и последующего сотрудничества, а вернее — назначение старшего лейтенанта непосредственно начальством Щ. И. Та. Да, про её послужной список и основные моменты биографии Прайм прочёл достаточно. Квалифицированный врач, говорящий на трёх языках, — профессиональная характеристика. Из личных черт Оптимус выделял эмпатичность, дружелюбие, честность, ответственность и самое дорогое для него — беспрекословную преданность. Личное дело старшего лейтенанта перечислило несколько положительных качеств, дописывая негативные: саркастичность, не серьезность и внутреннюю закрытость. Недоверчивость стояла со знаком вопроса. Лидер автоботов считал, что каждую из черт характера можно отнести в любую крайность. Лина Блэк была обыкновенным человеком, но не сходилась несколько деталей: её биография была написана отрывочно, пропуская несколько лет между абзацами. Слишком много белых пятен. Прайм не сомневался, что Щ. И. Т. не желал раскрывать своих подопечных полностью, но неопределенности Оптимус не терпел. Неприятности добавляло их неловкое знакомство, хотя пускай и забавное. Завтрашняя поездка оптимизма не добавляла. *** *** *** Облокачиваясь на подоконник в собственной комнате, в которой тихо сопела Микаэла, Лина дышала свежим холодным воздухом под покровом ночи. Стрелки часов медленно приближались к отметке трёх. Вдалеке слышалось негромкое уханье бодрствующей совы и ритмичный шум волн. Едва ощутимая сырость застыла на улице. Сегодня они поедут вместе на задание. Стоило же Лине ляпнуть, что она отлично знает местность городка N в Техасе. Всё как обычно: сначала думаем, потом говорим, а после задумываемся о последствиях сказанного. Бесит. Вблизи городка N в Техасе были найдены следы уже знакомого африканского артефакта, и их необходимо будет проверить. Также маякнула парочка следов в мелких поселениях на Аляске, в Сомали, Индонезии и Чили. Отправлено будет несколько пар человек — автобот с целью розыска. Изначально Лина краем уха слышала, что в Техас поедет Джаз, и она планировала составить тому компанию. Лина крепко сдружилась с Джазом. Неплохой идеей было поехать компаньоном с Рэтчетом, но разлучать сладкую парочку мед.бота с Микаэлой не хотелось. Эти двое были созданы друг для друга. Главное, подобного вслух не сказать в присутствии одного из них. Когда Лина узнала, что она поедет с Праймом, она чуть не выронила стопку медкарт на головы проходящих на первом этаже солдат. Угораздило же. Микаэла, в свою очередь, отпускала различные юмористические комментарии по этому поводу, желая то ли поддержать подругу или морально её закопать. Она пока не приняла окончательное решение. Нарушить приказ — было последним, что Лине хотелось сделать. Одна поездка — это вовсе не страшно, но почему тогда так некомфортно и волнующе? *** *** *** Сгоревшие от яркого солнца степи однотонной картинкой мелькали с обеих сторон дороги. Пустое синеватое небо разогнало все пушистые облака и сотрудничало с тотальным зноем. Дождя не ожидалось при всём желании путников. Едва держался из последних сил лёгкий ветерок, мягко поглаживая золотые колосья. Старший лейтенант Блэк и Оптимус Прайм ехали в тишине уже несколько часов. Поездка, к удивлению Лины, проходила на данный момент не так плохо, как она предвидела. Лине было комфортно просто помолчать. До случившегося вчера спонтанного разговора было бы максимально неудобно находиться в молчании, но вчера что-то словно треснуло, как твердый лёд пред теплым фронтом весны. Какая-то особая холодность и отстранённость почти исчезла, мягко сменившись на нейтралитет, пусть и заинтересованный в друг друге. Лина давно мысленно прикинула, что они оба, скорее всего, отдыхают от общения на базе. Не от вечерних незавершённых диалогов, а от шумных людей и автоботов. Они были очень шумные. Проветрить голову периодически следовало. Сменив тему раздумываний, Лина строила догадки о том, как проходят мини-путешествия у других: Эппсу и Джазу определенно весело, вероятно музыка и смех не смолкают, Леннокс и Айронхайд тоже довольны компанией друг друга, на Миража и одного из доверенных солдат особо не рассчитывала, хоть и не сомневалась, что они не забудут о задании. Рэтчет и Микаэла. Эти двое интересовали Лину больше всего. Улыбнувшись — «Орёте друг на друга как старые супруги» — фразе Бамблби, с которым она уже успела познакомиться, Лина поклялась себе не забыть расспросить подругу о том, как у них всё прошло. — Рад, что у тебя появилось хорошее настроение. В голосе Прайма так и чувствовалась толика иронии. Издеваться задумал. — Оно и не пропадало. Просто вспомнила о том, как меня и Бамблби вышвырнул Рэтчет из своего отсека. Хотя ты и сам видел, — ухмыльнулась Лина, поправив сползающие на кончик носа солнцезащитные очки. — На правду, между прочим, не обижаются. — Рэтчет не обиделся на ваши шутки. Он, скорее, был удивлён степени очевидности всей сложившейся ситуации. — Да? Ну тогда ладно… Кстати, мы снова разговариваем, но в этот раз как-то непринужденно. — Вчера наш разговор ликвидировал последние проблемы в общении. Мы были честны друг с другом, что помогло прийти к самому верному решению. — Попытаться дружить? — недоверчиво усмехнулась Лина. — А не избегать друг друга? Дружба всегда брала начало при самых странных обстоятельствах. Либо души соединяет какой-нибудь странноватый неловкий инцидент, либо простое «давай дружить», но последнее звучит слишком наивно даже для детских лет. Но эта традиция была очень хороша, когда предлагаешь дружбу наиболее симпатичному незнакомцу. Жаль, что данный обычай был предан забвению и общественному порицанию. — Рано, — оба голоса одновременно озвучили крутящуюся одну и ту же мысль. Какая бы комфортная атмосфера не была в салоне, не следовало забывать о существующей дистанции. Возможно, со временем, она канет в лету. Поразительное единодушие. Резкость была не свойственна не одному из собеседников. — Тогда как в прошлый раз? Вопрос — ответ? — с интересом предложила Лина, откинувшись на сидение. Почва была положена. Осталось лишь ничего не испортить. Им предстоял долгий путь.