***
Вернувшись на работу в понедельник утром, Тэхен пребывал в замечательном настроении, несмотря на то что на улице вновь похолодало, и пришлось поверх рубашки надеть еще пиджак и плащ. Однако при этом ярко светило солнце, а небо радовало своей невинной безоблачностью. Ким, как всегда, сразу зашел в кабинет Юнги, по привычке предложил кофе, получил список заданий и отправился их выполнять. Он уже давно заметил в себе то уважительное восхищение, с которым наблюдал, как Директор Мин сосредотачивался на своих рабочих обязанностях, выглядя максимально собранным, уверенным и решительным. Однако в этот день Тэхену показалось, что от его присутствия Юнги как будто немного расслаблялся, словно воспринимал его теперь несколько иначе, чуть больше доверял. И это осознание прошлось по Киму эфемерной согревающей волной где-то глубоко внутри. Тэхен вновь по непостижимому стечению обстоятельств смог пообедать в одно время с Чонгуком и Чимином. Друзья на протяжении всего часа активно втягивали его в любые разговоры, не позволяя ни на секунду почувствовать себя третьим лишним, и Ким был чрезвычайно рад тому факту, что между ними ничего не менялось — вне зависимости от того, насколько много или мало времени они проводили вместе. Ближе к концу рабочего дня у Юнги была назначена деловая встреча с одним из крупных клиентов, и он снова решил взять с собой Тэхена, предупредив заранее — чтобы дать возможность подготовиться. В этот раз им предстояло доехать до чужого офиса и уже там, в конференц-зале, провести, вероятно, не один час, но зато сразу после встречи можно было отправиться домой, ибо рабочее время в любом случае уже заканчивалось. Ким внимательно слушал, что обсуждали Директор Мин и руководитель другой компании и, хоть Тэхен владел большинством информации, некоторых вещей он все же не понимал — не то чтобы это являлось в его случае чем-то критичным. Для него оказалось непросто удержать рот закрытым и не фыркнуть, когда клиент запросил чересчур гигантскую скидку на объемный заказ, но он незаметно повернулся к Юнги и, уловив его привычно спокойный, сосредоточенный вид, и сам заметно расслабился. Наконец, все начали пожимать друг другу руки, кланяться и с натянутыми улыбками прощаться, а Ким облегченно выдохнул. — Скользкий мудак. Так бесцеремонно пытаться нас наебать… — выплюнул Мин, как только они вдвоем подошли к его машине. Тэхен рассмеялся, смотря на его хмурое лицо. — Но ты ведь все уладил, хён? — Он больше утверждал, чем спрашивал. — Скольких нервных клеток мне это стоило… — Юнги тяжело вздохнул, на несколько секунд прикрыв глаза, после чего задумчиво посмотрел на Кима. — Я хотел заехать куда-нибудь поужинать. Составишь мне компанию? Тэхен на миг замер, не успев избавиться от еще не до конца сошедшей с лица улыбки. Он мысленно уже был на полпути к дому, но соврал бы самому себе, сказав, что не хотел бы провести время рядом с Юнги, да и проголодаться успел довольно ощутимо. — Хорошо, хён. Куда поедем? Мин на секунду прищурился, а затем слабо улыбнулся и, обойдя машину, подошел к водительскому месту. — Увидишь, — загадочно ответил он. Ким слегка приподнял бровь — отчасти удивленно, но в большей мере заинтригованно — и устроился на пассажирском сиденье. Прежде чем завести автомобиль, Юнги сделал короткий звонок, уточнив наличие свободных мест в том заведении, куда он собирался подъехать, затем отложил телефон, и они, наконец, покинули территорию парковки. Из-за образовавшихся кое-где пробок дорога заняла чуть больше времени, чем планировалось; но заведение, как оказалось, в целом находилось не так далеко от офиса, где совсем недавно проходила встреча. Тэхен выскочил из машины и, скользнув быстрым взглядом по не слишком яркой вывеске и огромным прозрачным окнам, занимавшим большую часть стен, предположил, что это был ресторан европейской кухни. Вряд ли один из самых дорогих, но и с высокой вероятностью не являлся массово посещаемым. Юнги мягко коснулся ладонью спины Кима, несильно подталкивая вперед, однако сразу за дверью осторожно обошел, оказавшись рядом с поприветствовавшим их сотрудником — молодым улыбчивым парнем в белой рубашке, черных брюках и жилете. Он вежливо проводил их к одному из столиков, а через минуту к ним подошла девушка в белой блузе, заправленной в черную юбку-карандаш, и оставила меню. Тэхен покосился на увесистую кожаную обложку бордового оттенка и, даже не притронувшись, проговорил, откинувшись на спинку стула: — Закажешь на свой вкус, хён? Хочу «эффект неожиданности». Мин ухмыльнулся, перебирая пальцами страницы своего экземпляра. Он отодвинул его от себя меньше чем через минуту и, смотря прямо и открыто в глаза Тэхену, произнес: — Я могу заказать бокал вина? Ким чуть нахмурился, прикусив нижнюю губу. В первое мгновение он вновь уловил тот неприятный импульс, который возникал у него в период неопределенности из-за ситуации с Юнги и алкоголем, но в следующую секунду он вспомнил их недавний разговор и ощутил в себе непостижимое желание помочь Мину перестать ассоциировать спиртное с той ситуацией из прошлого, превратить в обычный, ничего не значащий напиток, не способный как-то воздействовать или вызывать неприятные мысли. Одновременно с этим Тэхен ощущал далекую, однако очень острую жажду показать Юнги, что для любого эффекта, который способен дать алкоголь, можно найти альтернативу. — Я обещаю, что поговорю с Чонгуком, — негромко, но уверенно добавил Мин. Киму хотелось в это верить. Он и верил, если честно, зная, что не было никаких гарантий, кроме этих слов. — Хён, почему ты спрашиваешь меня об этом? — Не сводя такого же прямого взгляда с чужого лица, спросил Тэхен. — Ты ведь понимаешь, что мог бы сделать это, не говоря ни слова, и я бы не побежал сдавать тебя Чонгуку или Намджуну. — Может, потому что мне не все равно на твой ответ? — С полувопросительной интонацией проговорил Юнги. Ким глубоко, однако почти неслышно вздохнул, не разрывая зрительного контакта. В эти слова он и верил, и в то же время нет. Ему хотелось задать прямой вопрос: «А что, если бы я сказал «нет»?» И вместе с тем он не был уверен, какой ответ хотел бы услышать. Он не сомневался, что между ним и Юнги многое изменилось с тех пор, как они только приступили к совместной работе, но когда он начинал в этом глубже копаться, то будто спотыкался о невидимый камень, ударялся головой, и в ней все смешивалось лишь сильнее, расставляло вокруг новые иллюзорные тупики. Вместе с тем было еще кое-что, что хотелось узнать не меньше, поэтому Тэхен частично изменил направление своих мыслей: — Хён, почему именно сейчас? Я имею в виду не только эту конкретную минуту, но… Ты говорил, что не употреблял ничего два года, а потом решил это изменить? Просто так? Когда я спросил тебя в первый раз, ты дал понять, что устал. Ты настолько загрузил себя работой, что стал не выдерживать? Или произошло что-то другое? Ким заметил, как всего на короткий миг по лицу Юнги пробежала слабая тень какой-то досады, отпечаток печали, сомнений, но они моментально исчезли, а сам Мин еле слышно усмехнулся. — Сколько вопросов… — вздохнул он. К ним подошла та же девушка, что и принесла меню, и Юнги озвучил ей их заказ. Тэхен не прислушивался, на секунду задумавшись о том, ответит ли ему Мин, и если да — какого рода ответы прозвучат. Где-то на периферии слуха Ким уловил вопрос девушки об алкоголе, но Юнги вежливо отказался, после чего сотрудница улыбнулась и, забрав меню, удалилась. Мин посмотрел в ближайшее окно, которое находилось от них в двух-трех метрах, однако его взгляд казался размытым, как будто он ни на чем конкретном его не фокусировал. Он молчал не меньше минуты, а затем негромко вздохнул и вновь обратил свой взор на Тэхена. — У меня бывают проблемы со сном, — слегка поморщившись, произнес Юнги. — Бессонница? — Зачем-то уточнил Ким. — Не совсем. Иногда мне снятся кошмары. Раньше это происходило примерно раз в месяц, но в последнее время — стало чаще. Тэхен чувствовал себя в тот момент так, будто двигался по тонкому канату, готовый приблизиться к чему-то невероятно значимому, преодолев непростой путь, либо оступиться и рухнуть в пропасть от внезапно подувшего и нарушившего равновесие ветра. Он догадывался, что проблема, о которой говорил Юнги, была как-то связана с неким событием двухлетней давности, и чувствовал фантомный зуд внутри от трудноуправляемого желания узнать, что же тогда случилось. И в то же время Ким боялся, что эта информация принесет ему совсем не то, что он ожидал, или станет точкой невозврата, которая завернет их взаимоотношения в какое-то неведомое русло. В нем и без того разрасталось странное, непостижимое предчувствие — не хорошее, и не плохое; тревожное, но манящее, превращающееся в испытание для собственного контроля, но не поддающееся разгадке. — То есть алкоголь расслаблял тебя? — Попытавшись вновь сконцентрироваться на разговоре, спросил Тэхен. Юнги на несколько секунд прищурился, а затем слабо пожал плечами. — Возможно, — неопределенно ответил он, а Ким почувствовал, как его словно прострелило от внезапности обрушившейся на него мысли. — Хён, в твоей жизни есть хоть что-то, кроме работы? Мин ухмыльнулся, пристально вглядываясь в его лицо. — Вопросы становятся более личными? — Я не о том, — отрицательно мотнул головой Ким, легонько улыбнувшись. Хоть Юнги и не дал ему даже крохотного кусочка информации, которую он хотел узнать, и на которую можно было бы опираться, Тэхен все же стал активно взращивать в себе появляющуюся, отчасти дурацкую идею. Но он будто чувствовал — в очередной раз — что сейчас она была тем, что нужно, и из-за этого на лицо просилась еще более широкая и уверенная улыбка. Он встал из-за стола под недоуменный взгляд Юнги и протянул к нему руку. — Идем, хён, — решительно позвал Ким. — Куда? — Непонимающе спросил Мин, однако все же скорее машинально приподнявшись следом. — Увидишь. — Но мы же… — Пожалуйста, хён. Тэхен постарался вложить в свою улыбку как можно больше мягкости и одновременно непоколебимости, убежденности в своих намерениях, ибо он действительно не сомневался в значимости своей идеи, хоть и не мог предугадать последствия. Юнги в привычной ему манере тихо выругался и, быстро достав несколько купюр, оставил их на столе за заказ, который они даже не получили, после чего Ким победно схватил его за руку чуть выше запястья и повел за собой к выходу. Тэхен сразу же направился к водительскому месту, и Юнги с видимой неохотой, но все-таки молча протянул ему ключи, усаживаясь на пассажирское сиденье. К счастью, они находились не так далеко от места, куда теперь спешил Ким. В дороге они почти не разговаривали, а Тэхен нетерпеливо постукивал пальцами по рулю, стараясь не отвлекаться от управления автомобилем. Ему пришлось припарковаться на весьма приличном расстоянии от пункта назначения, поскольку вблизи найти свободное место было практически невозможно из-за больших скоплений людей, делающих улицу невероятно оживленной — что и было нужно Тэхену. Юнги всю дорогу ничего не спрашивал, но с подозрением осматривался и периодически бросал на него задумчивый взгляд. — Как хорошо ты владеешь клавишными, хён? — Задал вопрос Ким, выходя из машины. Он не мог не заметить, как Мин слегка нахмурился, впившись взглядом в резные металлические ворота одного из самых крупных парков Сеула, что были легко узнаваемы даже издалека. — В детстве ходил в музыкальную школу, — ответил он с настороженностью в голосе. — Отлично, — просиял Тэхен и, убедившись, что Юнги проследовал за ним, двинулся к тем самым массивным воротам. Его идея не была лишена излюбленных непредсказуемости, бредовости и частично неловкости. Он не мог ответить, чего именно хотел достичь, какой исход жаждал бы получить, но его переполняло решительное намерение внести в мир Юнги непривычных ему, более ярких и насыщенных красок, выбить из прилипшего к нему состояния спокойствия, которое как будто вгоняло его в омертвелую статичность. Тэхену не нужно было знать наверняка — он и без этого видел, как чужая жизнь колебалась в одних и тех же установленных рамках, не способная покинуть зону комфорта; и почему-то Ким был убежден, что прямо сейчас эти рамки следовало попытаться убрать, чтобы их обладатель затем сам мог решить: возвращать их на то же место или же все-таки что-то изменить. Тэхен не надеялся, что его выходка станет избавлением от чужих проблем, о полном наборе которых он не знал и не мог знать, но все же он горел диким желанием поделиться чем-то своим — например, тем, что многие бы назвали чудаковатостью, которая, несмотря ни на что, была способна открыть новые грани одних и тех же вещей, позволяя находить оттенки лучезарности даже там, где, казалось бы, есть только мрак. Они продвигались по парку довольно быстрым шагом, и Ким испытывал огромную благодарность за то, что Юнги не задавал вопросов, но Тэхен знал, что самое сложное было еще впереди. Наконец, он заметил нужную зону парка, улавливая звуки, которые искал. Они приближались к широкой открытой площади, следовавшей сразу за небольшой аллеей, и Ким увидел их: группу уличных музыкантов, которая играла в этом месте по вечерам, а сейчас была окружена толпой слушателей. Возле них останавливались как подростки, так и люди в пожилом возрасте, иногда с любопытством рассматривая, а иногда пытаясь подпевать или покачиваться в ритм. Тэхен несколько раз и сам, находясь в этом районе города, специально приходил сюда, чтобы послушать их музыку, и сейчас он был несказанно рад, что ребята до сих пор здесь играли. Он, схватив Юнги чуть ниже локтя, подтащил его прямо к не слишком большой толпе, заметив легкое напряжение в чужих мышцах и долю волнения во взгляде, но постаравшись не обращать на это внимания. — Что ты собираешься… — Подожди здесь, хён, — перебил его Ким, а сам осторожно пролез к энергичной девушке, которая перемещалась с перевернутой шляпой в вытянутой руке и собирала «пожертвования» с тех, кто желал отблагодарить музыкантов за их выступление. Теперь Тэхен надеялся, как ни странно, только на удачу — ту самую, которая всегда покидала его в нужный момент; но поскольку сейчас он жаждал сделать что-то не для себя — рассчитывал на положительный исход. Вся его идея держалась буквально на вере в чудо, ибо слишком многое могло пойти не по плану. Сердце заходилось в бешеном ритме от дикого волнения, приправленного мыслью о том, что если его сомнительная затея все же увенчается успехом и подействует так, как хотелось бы, то ему удастся стать свидетелем чего-то поистине потрясающего. Если это сумеет подарить Юнги хотя бы каплю тех взрывных положительных ощущений, на которые Тэхен надеялся, то это определенно будет стоить всех его усилий, безумств и даже большего. Возле него остановилась девушка, и Ким, быстро достав крупную денежную купюру, положил ее в шляпу, а затем чуть наклонился вперед, ибо его голос частично заглушался звуками музыки. Девушка с некоторой объяснимой осторожностью, но одновременно прокрадывающимся любопытством выслушала его, а затем попросила подождать и вернулась к своим друзьям, которые в этот момент, судя по всему, обсуждали исполнение новой композиции, подготавливая инструменты. Девушка начала передавать им слова Тэхена, и парни по очереди периодически бросали удивленные взгляды в его сторону. Затем тот, который играл на синтезаторе как-то забавно улыбнулся и кивнул, а у Кима от этих жестов сердце запрыгало по грудной клетке еще безжалостнее, стремясь покориться усилившейся надежде. Девушка рассмеялась, прикрыв рот ладонью, а затем подошла к Тэхену. — Ребята не против. Наш клавишник как раз отдохнет. А у Кима одновременно облегчение сплеталось с новым страхом — уговорить Юнги, который, к счастью, все еще стоял на том самом месте и никуда не ушел. Ким незаметно вытер вспотевшие ладони о свои брюки и приблизился к нему. — Хён, сыграй с ними. — Он кивнул в сторону ожидающих их ребят. Вероятно, это был не самый лучший выбор фразы, с которой стоило бы начать, но Тэхена слишком переполняли разносторонние чувства, во главе которых клокотали упование и странное, необъяснимое предвосхищение, отчего он надеялся, что его взгляд и теплая искренняя улыбка, обращенные к Мину, выскажут все за него. По чужому лицу сразу можно было определить, что Юнги еле сдержался, чтобы не отказать в ту же секунду — не исключено, что в нецензурной форме. Но затем в нем как будто что-то немного утихомирилось, взгляд смягчился, хмурая морщинка на лбу разгладилась, и Мин сказал уже с менее грозным видом: — Здесь дохуя людей, я давно не практиковался, и… я в офисном костюме. — Хён… забудь об этом. Пожалуйста, просто сделай это. Важно не то, как ты сыграешь. Попробуй… Возможно, у Тэхена в тот момент было настолько жалобное выражение лица, что даже сердце Юнги дало крохотную поблажку, проникнувшись мимолетным порывом, выраженным странной, но наполненной неподдельной искренностью просьбой. — Блядь… ты ненормальный… — вздохнул Мин, напряженно двинувшись в сторону музыкантов, а Тэхен просиял еще более яркой улыбкой. — Сочту это за комплимент, — ухмыльнулся он, не будучи уверенным, услышал ли его Юнги. Тэхен видел, как Мину было некомфортно находиться под изучающими взглядами совершенно случайных людей, и осознание, что всего лишь по его ветреной просьбе Юнги смог преодолеть свою скованность и позволить втянуть себя во все это, вызывало внутри Кима что-то невероятное, немыслимое, крайне волнительное. Мин несколько секунд разговаривал с ребятами — вероятно, они обсуждали, что смогли бы сыграть — а затем он занял место клавишника, который, поправив один из раскинутых вокруг проводов, присоединился к самому краю полукруга зрителей, которых стало чуть меньше на время отсутствия музыки. Девушка со шляпой тем временем приблизилась к Тэхену. — У меня есть предложение. Раз уж вы такие странные, — заговорила она, после чего достала собранные деньги и протянула головной убор ему, хитровато улыбнувшись. — Хочешь попробовать? Я могу походить с тобой, или ты сам. Это тоже дает своеобразный кайф. Ким еле сдержал себя, чтобы не подпрыгнуть и не хлопнуть в ладоши, как маленький ребенок, получивший игрушку, которую давно хотел. Он усмехнулся, бросив быстрый взгляд на Юнги в белой рубашке с галстуком и сером костюме, выделяющемся на фоне ребят в драных джинсах и косухах, затем коротко посмотрел на манжеты своего коричневого пиджака и рассмеялся уже громче — на пару с девушкой, которая, судя по всему, подумала о том же, о чем и он. — Можно я сам? — Не прекращая по-дурацки улыбаться, спросил он, и девушка кивнула. Тэхен, наконец, услышал, как заиграла музыка: что-то простое и знакомое — вероятно, из не совсем современного репертуара, однако узнать все же не получалось. А затем он увидел сосредоточенное лицо Юнги, его длинные пальцы, красиво перемещающиеся по клавишам, и улыбнулся уже по-другому: более нежно, немного отрешенно, в какой-то степени завороженно. Он планировал помочь Мину получить какие-то неординарные эмоции, просмаковать их, насладиться ими, но сейчас и сам ощущал в себе некое удовлетворение от того, что видел: от все той же морщинки на лбу, которая теперь выглядела как-то иначе, от пронзительного взгляда, что будто гипнотизировал, от колыхнувшихся из-за слабого ветра угольно-черных волос, упавших немного на лицо и заставивших их обладателя рефлекторно чуть мотнуть головой. Тэхен в следующую секунду повторил это движение, пытаясь отвлечься от созерцания совершенно непривычной, неожиданной, но такой чарующей картины, после чего увереннее взял шляпу и стал подходить к прохожим, выполняя те же действия, которыми до этого занималась девушка. Люди реагировали на него по-разному: кто-то удивленно осматривал, кто-то пугался и чуть ли не отшатывался, некоторые с трудом сдерживали улыбку или смех, но кто-то все же останавливался и клал монеты или купюры в шляпу, а Тэхен очаровательно улыбался и благодарил их за это. Иногда он бросал осторожный, внимательный взгляд на Юнги, попутно наслаждаясь звучанием клавиш под его пальцами, которое Ким мог отчетливо услышать даже на фоне других инструментов. В какой-то момент ему удалось уловить короткую, однако такую живую и теплую улыбку, что Тэхен, засмотревшись, чуть не столкнулся с прохожим. Через несколько секунд прозвучали последние звуки гитары, и девушка энергично подбежала к Киму, сияя широкой улыбкой. — Ну как? — Спросила она. Тэхен протянул ей шляпу, где все-таки удалось собрать несколько неплохих купюр, помимо звенящих монеток, однако сам в тот момент смотрел на Юнги, который, чуть поджав губы, отстранился от синтезатора. Ребята были обращены к нему: кто-то с легким беспокойством, кто-то немного оценивающе, а кто-то дружелюбно улыбался. Некоторые из слушателей даже поаплодировали, и Ким заметил, как уши Юнги еле заметно покраснели, поэтому он поспешил прикрыть их своими чуть более отросшими прядями, а затем устремился в сторону Тэхена. — Прекрасно, — ответил, наконец, он девушке, которая тихо рассмеялась, понаблюдав за ним. — И передай ребятам спасибо за то, что разрешили. Вы нам очень помогли. Он был бы не против лично подойти и поблагодарить их, но видел, как Юнги чуть поджимал плечи от все еще направленных на него взглядов, поэтому решил больше не задерживаться. Мин уже и без этого должен был получить неплохую дозу своеобразного адреналина. Тэхен достал еще одну купюру немаленького номинала и положил в шляпу к девушке. Она с благодарностью улыбнулась и, слегка поклонившись, поспешила к музыкантам. Когда Юнги приблизился, Ким схватил его за руку и, ускорившись чуть ли не до легкого бега, устремился подальше от толпы, которая все еще с разной степенью любопытства на них поглядывала. Мин, видимо, пребывал в некоторой прострации, поэтому не сопротивлялся даже на словах, а Тэхен старался не концентрировать внимание на приятном ощущении чужой широкой ладони с прохладными пальцами, которыми он всего пару минут назад восхищался, видя их перемещения по клавишам. Наконец, он остановился возле случайного дерева с крупными пожелтевшими ветками и повернулся к Юнги, не в силах сдержать улыбку. — Как ощущения, хён? Он отпустил чужую руку, но вновь зацепился за нее взглядом на несколько мгновений, после чего с опаской посмотрел Мину в лицо. На улице уже порядком стемнело, поэтому площадь утопала в искусственном освещении: вокруг горели фонари, возвышающиеся на железных столбах, а поодаль лился свет из окон многоэтажек. Кусочек тени, отбрасываемой деревом, возле которого они стояли, как раз попадал на лицо Юнги, делая его вид чуть более загадочным, немного грозным, и Ким невольно вздрогнул всем телом, надеясь, что причина была в холоде и оставшемся в чужой машине плаще. Мин едва заметно нахмурился и, скрестив руки на груди, впился в него прищуренным взглядом, а Тэхен встревожился еще сильнее, подумав о том, что ему точно не простят пережитые смущение и неловкость. Он прерывисто вздохнул и нервно облизнул губы, ожидая своего приговора, однако уже через секунду заметил, как Юнги сначала слегка улыбнулся, а потом и вовсе неожиданно рассмеялся так, как Ким еще ни разу не видел: расслабленно, беззаботно, полностью показывая аккуратные белые зубы и собирая вокруг глаз крохотные морщинки. И Тэхен, вероятно, перестал дышать, не веря в происходящее, зачарованно наблюдая и теряя любую связь с реальностью. Сердце забилось усерднее от непредвиденной нехватки кислорода, легкие протестовали, не понимая, в чем дело, а Ким и сам не понимал. Ни себя, ни этот мир, кажется… — Тебе идет взволнованный вид, знаешь об этом? — С дразнящей улыбкой на лице произнес Мин, после чего неожиданно протянул руку к волосам Кима и убрал упавшую на лоб прядь. — Ты издеваешься, хён… — Вновь задышав, тихо фыркнул Ким. — Ответ на твой вопрос: это было удивительно. — Юнги убрал руку, спрятав ее в карман брюк, а улыбка на его лице стала немного более сдержанной. — Ты удивительный, Ким Тэхен. Он замолчал, задумчиво разглядывая многоэтажки вдалеке, а Тэхен скользил взглядом по его лицу, как будто пытался считать с него что-то, что мог пропустить, но должен был вновь вот-вот поймать это; одновременно осознавая, что сердечный ритм почему-то так и не приходил в норму, даже когда дыхание стало идеально ровным. — О чем ты думаешь, хён? — Тихо спросил он. Юнги хмыкнул и перевел взгляд обратно на него. — О том, что, возможно, благодаря твоей выходке, помолодел лет на десять. Ким не знал, говорил ли он серьезно или попытался пошутить, но все равно рассмеялся, приподняв бровь. — Хён, ты всего лишь чуть-чуть перешагнул за тридцать, — скривив губы в легкой ухмылке, произнес он. — И раз уж моя жизнь сегодня не оборвется от твоего праведного гнева, предлагаю закрепить эффект. Идем. Он вновь решительно схватил Юнги за руку — теперь в области локтя — и услышал чужой негромкий страдальческий стон. — Куда на этот раз? — Проворчал Мин, однако послушно последовал. — Мы ведь так и не поужинали. Придется обойтись без ресторана, но будет кое-что поинтереснее. Тэхен чуть ускорил шаг, направляясь к скоплению палаток с уличной едой, которые он заприметил еще издалека. Не сказать что он был ярым поклонником подобного питания, но не мог не признать, что в этом играл роль не столько вкус, сколько сама атмосфера, которую сложно было объяснить на словах. Возможно, это действительно возвращало на несколько лет назад, в школьные или студенческие времена, когда все вокруг казалось легче, проще, беззаботнее, когда чаще всего еще нет за плечами непомерного груза ответственности за себя самого или за кого-то другого, когда след жизненных разочарований, ошибок и несправедливости не успел вытеснить ту приятную наивность, которая открывала дорогу к мечтательности, вере во что-то прекрасное, удивительное, что с годами становилось все труднее сохранять внутри. Тэхен относил себя к тем людям, которых некая безрассудность не покидала на протяжении всего жизненного пути. Он был уверен, что никакие сложности не смогут перечеркнуть его стремление к жизни, не искоренят в нем желание проводить ее на максимуме своих возможностей, не уничтожат тягу к чему-то новому, не вынудят его отказаться искать радость в мелочах. Но он вполне понимал, что не все люди были такими же, как и он, и, например, Юнги, скорее всего, больше поддавался накопленным проблемам, жертвуя крупицами своей какой-то надежды в угоду серьезности и отсутствию рисков. Это работало в две противоположные стороны: давало некий иммунитет к возможным трудностям, позволяя переносить их гораздо легче, но в то же время ограничивало возможности прочувствовать что-то новое более насыщенно и самозабвенно; лишало шанса оказаться на пике каких-либо острых ощущений, беспощадно сужая границы собственного эмоционального фона. Тэхен видел сегодня своими глазами, как Юнги переполняли как будто забытые им чувства, и хоть он по привычке сдерживал их, практически не позволяя как-либо проявляться внешне, они все равно маячили где-то поблизости, мерцая яркими искрами в его выразительном взгляде. Ким энергично побегал между палатками, накупив всего, на чем задержался его взор дольше, чем на пять секунд, и, чуть размахивая маленькими пакетами, подбежал к Юнги, который ждал его в стороне, иногда слегка хмурясь, но периодически едва заметно улыбаясь. Мин хотел отнести это все к машине, однако Тэхен начал по-детски возмущаться, причитая, что одна из прелестей уличной еды заключалась в том, что ее можно и нужно было есть на улице. Да, может быть, со стороны это выглядело «не очень», но имела ли значение подобная мелочь, если текущий момент наполнял душу щекочущими, согревающими импульсами и заставлял растягивать на лице радостную улыбку… Только когда они подошли к машине, выбросив перед этим пустые пакеты в ближайшую урну, Ким ощутил, насколько насыщенным получился день. Время все стремительнее двигалось к полуночи, а накопившаяся усталость и легкая приятная сонливость проявились только сейчас. Юнги сел за руль и, выспросив адрес, отправился сначала к квартире Тэхена, которого в дороге все-таки сморило, и он, сытый от еды и полученных впечатлений, задремал на пассажирском сиденье, вдыхая ставший уже знакомым и даже близким запах салона автомобиля, пропитавшегося парфюмом его владельца. И у Кима уже не осталось сил на собственное удивление тому, как это успокаивало и почему-то посылало едва уловимую волну мурашек по коже. — Тэхен-а… — услышал он через какое-то время сквозь толщу дремы, после чего ощутил мягкое прикосновение к своему плечу. — Эй, просыпайся, — прозвучало почему-то еще тише. Но ему было так хорошо, так комфортно и уютно, что абсолютно не хотелось даже шевелиться. Он думал позвать или уточнить: «Хён?» Но язык не подчинялся, оставляя это слово одиноко биться в голове на уровне мысли. А затем ощущение руки на плече как будто пропало, но тут же появилось вновь, чуть выше — словно чужие пальцы осторожно коснулись его шеи, после чего провели медленную, почти невесомую линию к подбородку, где и замерли. Тэхен разрывался между тем, чтобы поднапрячься и открыть глаза, увидеть это наверняка, убедиться, что его ощущения не являлись частью сна, и между тем, чтобы продолжать не двигаться, надеясь задержать это странное, но чрезмерно приятное впечатление подольше, не дать ему так быстро закончиться, раствориться. Он уловил чужой тихий вздох, а затем его вновь аккуратно потрясли за плечо и уже чуть громче позвали по имени. Ким открыл глаза и увидел Юнги, который, протянув руку к нему, пытался его разбудить, а когда убедился, что это подействовало, небрежно переместил ее на руль. Его губы были чуть поджаты, но выражение лица в целом — расслабленное, совсем немного уставшее. — Прости, хён, — хрипло протянул Тэхен. — Я не собирался доставлять тебе неудобства. — Ты и не доставил, — негромко ответил Мин, чуть усмехнувшись. — Не опаздывай на работу. Ким немного рассеянно кивнул и потянулся к дверце. — Спасибо, что подвез, — произнес он напоследок. — А тебе спасибо за пережитый сегодня стресс. Тэхен рассмеялся, понимая, что Юнги имел в виду совсем не это, после чего бросил на него еще один короткий взгляд и поспешил к своему подъезду, удерживая в голове мысль, что, несмотря на поздний час, уходить на самом деле вовсе не хотелось. Быть может, этот день смог изменить гораздо больше, чем казалось ранее. В Юнги. В самом Тэхене. В чем-то, что протягивалось между ними.***
Тэхен зачастую вел себя глупо и безрассудно, поступал опрометчиво, непонятно для многих людей, но все же он не был настолько глупцом, чтобы не заметить и не признать, что та необычайная тяга, которую он чувствовал по отношению к Юнги, и которая с каждым днем все громче кричала внутри него о своем существовании, выбивалась из его привычного интереса и возможной степени привязанности к кому-либо. Ким не был настолько наивен, чтобы пытаться отыскать в собственных ощущениях оттенки дружбы — они не прослеживались с самого начала, а теперь не оставили вместо себя даже призраков, которыми вяло и безуспешно можно было бы прикрываться при острой необходимости. Дружба зародилась и весьма уверенно укрепилась между ним и Чонгуком, между ним и Намджуном, но это не относилось к Юнги. Была еще особая связь Тэхена с Чимином, и, наверное, если бы его попросили дать ей какую-либо характеристику, он бы сравнил ее с чем-то между «дружбой», «родством душ», «семейными отношениями» — присутствовало всего понемногу, но даже без конкретного ярлыка являлось вполне понятным для самого Кима. И это тоже не относилось к Юнги. Тэхен поменял направление своих мыслей, подумав о возможном возникновении чего-то большего, чего-то иного, но и здесь спотыкался о собственную неопределенность. Его мысли путались, превращаясь в неряшливую груду, набор догадок и предположений, а внутренние ощущения, которыми он зачастую руководствовался, абсолютно ничем не помогали, вовлекая его в бесконечный лабиринт, состоящий из непонимания и растерянности. Еще совсем недавно он жил с мыслью о том, что влюблен в Джио, но только теперь ему удалось понять, насколько его чувства тогда отличались от того, что он испытывал сейчас. И несмотря на схожее общее восприятие, он не мог назвать это влюбленностью… Потому что это относилось к Юнги. Увидев его привычным образом на следующий день в офисе, Ким почувствовал, как внутри что-то зашевелилось, заволновалось, медленно обволакивая его и утягивая в нечто малообъяснимое; а когда Мин, хоть и сдержанно, но так бархатно и тепло ему улыбнулся, Тэхен и вовсе заметил внутри себя тенденцию к легкой незапланированной одышке. Он скорее на автомате приготовил кофе, выслушал список дел и отправился их выполнять. Чуть позже к его стойке, как обычно, подошел Чимин с двумя кружками. Рабочий день официально еще не начался, и у них имелось около десяти минут, прежде чем Пак должен был отправиться к себе. Чимин что-то рассказывал о просроченной оплате счетов от одной из клиентских компаний, а Ким, атакованный внутренними сомнениями, абсолютно ничего не понял, полностью прослушав. В какой-то момент он, сам от себя не ожидая, задумчиво произнес: — Можно ли внушить себе влюбленность в человека? Он тут же с некоторым страхом посмотрел на Чимина, но тот почему-то особо не удивился, лишь как-то мягко улыбнулся и с заботливой интонацией проговорил: — Вряд ли, Тэ. Скорее всего, она либо есть, либо ее нет. Но даже если ты пытаешься убедить себя в чем-то — какая-то часть тебя все равно знает настоящий ответ. Пак окинул его ласковым взглядом, а затем, подхватив свою кружку, со словами «мне пора» направился к себе. Возможно, он о чем-то догадывался, видел в Тэхене отголоски тех самых душевных колебаний, поэтому совсем ничего не спросил, но от его ответа Киму стало на самую малость легче. Он уже мог с большей убежденностью поверить, что не сходил с ума. На какую-то долю секунды он допустил, что из-за того, что когда-то притворялся влюбленным в Юнги, в конечном итоге смог убедить себя в этом и привыкнуть. Но Пак, вероятно, был прав, и Тэхен на самом деле знал, что это предположение не могло быть правдой, а его вызывающее тревожность влечение не могло быть самовнушением. Он думал об этом почти целый день, и хоть старался не давать внутреннему раздраю отражаться на рабочих обязанностях, концентрировался на них с большим трудом, поэтому после обеда все-таки не выдержал, решив, что хотел бы поговорить обо всем, что с ним происходило, и чего он не понимал, с друзьями. Он отправил Чимину и Чонгуку по сообщению, где спросил, во сколько они оба должны были закончить, и о наличии каких-либо планов на вечер. Пак ответил почти сразу, что свободен, и задержаться не должен. Чон ответное сообщение так и не прислал, но смог сам лично подойти и сказать, что вновь поедет на встречу, однако в принципе закончит в то же время, как если бы был в офисе. Они договорились встретиться вечером в любимой кофейне Тэхена и Чимина, которую они, к сожалению, уже давно не посещали вместе, а Чонгук и вовсе там ни разу не был. Когда в конце рабочего дня Ким зашел в кабинет Юнги и спросил, будут ли еще какие-то поручения, или он может идти, Мин отчего-то слегка рассеянно приподнял бровь, а затем предложил: — Если не торопишься — можешь подождать меня минут двадцать, и я подброшу тебя до дома. Тэхен с некоторым волнением облизнул губы, а затем неуверенно ответил: — Спасибо, хён, но ты не обязан отвозить меня. И я собирался не домой… После этой фразы во взгляде Юнги как будто что-то едва заметно изменилось, но Ким старался не думать об этом, однако все же почувствовал необходимость пояснить: — Я договорился встретиться с Чонгуком и Чимином. — Он слегка улыбнулся. — Прости, хён. Юнги глубоко вздохнул: на первый взгляд устало, на второй — облегченно. Тэхен не видел причин для последнего варианта, оттого его возникновение в мыслях показалось чересчур абсурдным. — Я тебе уже говорил, что ты не обязан сидеть здесь со мной допоздна, — с ответной слабой улыбкой произнес Мин, и от этих слов почему-то на секунду захотелось, наоборот, остаться в кабинете и никуда не идти. Ким вдруг прокрутил в голове воспоминания о совместных вечерах, проведенных с Юнги, наполненных какими-то деловыми задачами и такими редкими, незначительными нерабочими фразами, но теперь они почему-то воспринимались словно под другим эмоциональным спектром, обретали большую ценность, чем тогда — в моменте. Тем не менее подобные рассуждения переходили в некую томительную тревожность, однако не отталкивали от себя, не вызывали желания от них избавиться, но вгоняли в еще более обширную неопределенность и даже частичную беспомощность. — Ты тоже не задерживайся, хён. Уж я то знаю, что все срочные дела у тебя на сегодня выполнены, — ухмыльнувшись, проговорил Тэхен. — Следишь за мной? — Прищурившись, хмыкнул Мин. Ким поднес ладонь ко рту и слегка прокашлялся, выглядя так, будто собирался рассказать какой-то важный секрет: — Мне за это платят. Юнги забавно фыркнул, и Тэхен довольно улыбнулся, ощущая новый согревающий импульс внутри себя, который стал еще заметнее, ярче и теплее, когда уголки чужих губ слегка приподнялись в ответ. Ким попрощался и выскочил из кабинета, после чего подхватил свои вещи, накинул плащ и поспешил в кофейню. Когда он оказался в знакомом заведении, то сразу увидел Чимина, который осторожно помахал ему из-за отдаленного столика, куда Тэхен тут же подошел и плюхнулся на стул. Чонгука еще не было, но Пак сказал, что тот обещал подойти через пятнадцать минут. Пока они ждали — успели заказать большой чайник с ароматным имбирным чаем, а также порцию заварных пирожных на троих. Чонгук почти вбежал внутрь и, отыскав их взглядом, преодолел расстояние буквально за несколько широких шагов, после чего приземлился на свободный стул, учащенно при этом дыша. — Ты боялся, что мы тебя не дождемся? — Рассмеялся Чимин, видя чуть взмыленный вид своего парня, следом заботливо протянув ему свою чашку с чаем, в которой напиток уже успел достаточно остыть. — Раз Тэ позвал нас — значит, это что-то важное. — Он пожал плечами и торопливо осушил чашку, обращая свой сосредоточенный взор на Кима. — Итак, я готов слушать. Тэхен немного нахмурился, прикусив нижнюю губу и впившись взглядом в узоры на чайнике. Его решимость заметно ослабла от накатившего волнения, но отступать он не собирался, поэтому сделал незаметный глубокий вздох и, по очереди взглянув на своих друзей, негромко, однако достаточно ровно произнес: — Я могу говорить очень несвязно, потому что… Я и сам не слишком уверен в том, что хочу сказать. И мне нужно от вас обещание, что все, что я скажу, останется только между нами. Особенно это касается тебя, Гук. — Он быстро посмотрел исподлобья на Чона, который на миг приподнял бровь, но затем сразу же уверенно кивнул. Ким невольно отзеркалил его кивок, как будто пытался этим добавить себе решимости говорить или надежды на то, что его поймут так, как нужно. — Я, кажется, что-то чувствую к Юнги-хёну, — едва заметно дрогнувшим в конце голосом проговорил он, не переставая смотреть на чайник и периодически хмурясь. — Что-то, что… Ну… не возникает между друзьями. — Он тяжело вздохнул. — И в то же время это вряд ли похоже на то, что вы чувствуете друг к другу. Просто… Для меня это слишком незнакомо. Поэтому я не уверен… И одновременно знаю, что это не минутное помешательство… Что я в шаге от того, чтобы оно еще дальше разрослось. Я… Вы понимаете? Он с неприкрытой надеждой посмотрел на лица друзей, которые внимательно его слушали и не говорили ни слова, даже дышали как будто аккуратнее, стараясь не помешать. Однако после его вопроса Чимин, наконец, вздохнул громче, проведя рукой по волосам. — Твою речь — с трудом. То, что ты пытаешься донести — думаю, понимаю. Сложно было не заметить твой неоднозначный интерес к нему, знаешь ли. Я не говорил тебе, потому что не хотел спешить с выводами, но был почти уверен, что все придет вот к этому. — Он кивнул в сторону Тэхена, который в тот момент сжимал пальцами ручку своей чашки. — А сегодня еще и твой вопрос про самовнушение… Пак замолчал, и на некоторое непродолжительное время между ними троими повисла тишина, которую разбавляла лишь тихая скучная музыка на заднем фоне. — Я тоже кое-что замечал, хён, — глубоко вздохнув, заговорил Чонгук. — Причем, почти с самого начала. Если помнишь, когда мы с тобой впервые разговаривали у меня в машине, ты мне сказал, что интересуешься только девушками. Я тогда удивился, потому что… Не знаю, мне показалось, что в твоем взгляде проявлялся как раз непростой интерес к Юнги-хёну. Но потом эта твоя фраза… И я подумал, что, видимо, ошибся. Но затем еще не раз ловил себя на мысли, что вижу такой же взгляд снова и снова. Ким невесело рассмеялся. — То есть, вы хотите сказать, что видели что-то уже давно, а я начал задумываться только сейчас? Друзья почти синхронно нахмурились, но не от какого-либо недовольства, а скорее от сосредоточенности, после чего вновь заговорил Чонгук: — Я не думаю, что у тебя тогда были какие-то чувства, хён. Вероятно, они появлялись постепенно, вслед за твоей заинтересованностью, и в итоге ты пришел к мысли… о них. Даже сейчас… Возможно, твое сердце прониклось Юнги и готово впустить в себя что-то более глубокое по отношению к нему, но твой разум тормозит тебя и пытается найти во всем этом какую-то ошибку… Я ощущал нечто похожее, когда… понял, что мне могут нравиться не только девушки. Тебя пугает то, что ты чувствуешь? Теперь Ким озабоченно нахмурился, поднеся руку к подбородку и потирая его указательным пальцем. — Это… непривычно, и мне все еще сложно поверить своим ощущениям, но я не чувствую в себе желания сбежать от этого. Я просто… наверное, ты прав, Гук, и мне всего лишь нужно было услышать от кого-то, что я не схожу с ума. Никогда бы не подумал, что настанет момент, когда мне это будет важно. — Тэхен невесело усмехнулся. — Хотя, если честно, я все же не понимаю, что теперь со всем этим делать… Чимин снова глубоко вздохнул. — Это зависит от того, какой результат ты хочешь получить. Твое признание изменений можно списать на то, что ты готов двигаться дальше в этом направлении, но… Мы ведь говорим о Юнги-хёне… Пак немного растерянно пожал плечами, как будто это должно было все объяснить за него. И в некотором смысле то, что он имел в виду, действительно было понятно без слов. Например, Тэхен с трудом мог представить себя в отношениях с Юнги. А если не это являлось конечной целью, то оставшиеся варианты вгоняли в еще большее смятение. Чонгук за это время немного нахмурился и начал водить задумчивым взглядом по поверхности стола. Он ничего не говорил около полуминуты, затем тяжело вздохнул и откинулся на спинку стула, с некоторой неуверенностью посмотрев на Кима. — Знаешь, хён… — Он пару секунд пожевал нижнюю губу, вновь опустив взгляд вниз, после чего продолжил: — Я был бы только рад, если бы рядом с Юнги-хёном оказался кто-то вроде тебя. Он очень дорог мне, и, конечно, я хочу, чтобы в его жизни был человек, которому он искренне небезразличен. Но… — Чон опять посмотрел на Тэхена. — Если ты все же позволишь своим чувствам развиваться дальше, то я думаю, ты должен кое-что услышать. Ким невольно сжал сильнее пальцами свою чашку, а Чимин с заметной заинтересованностью наклонился чуть вперед. Чонгук кратко посмотрел на них обоих, сделал неглубокий вздох и начал свой рассказ: — Больше трех лет назад Юнги встречался с парнем. Его звали Минджун, и я тоже хорошо его знал. Они были друзьями, еще когда хён учился в университете, а затем я заметил какие-то изменения между ними… Сложно объяснить… Я спросил об этом Юнги. Он не стал ничего скрывать и сразу честно признался, что начал встречаться с Минджун-хёном. Я помню, как был рад за них… Минджун-хён мне очень нравился. Мы вдвоем часто дурачились, когда я приходил к ним. Он был очень веселым, всегда стремился поднять настроение другим… — Чон сделал очередной глубокий вздох. — Их отношения продлились примерно полтора года, а затем Минджун-хён попал в аварию… Он погиб на месте. И Юнги очень тяжело переживал его смерть. Он закопался в работу, и я думал, что он вообще больше ни на кого не посмотрит. Поэтому… когда однажды мне показалось, что у хёна проявился слабый интерес к Тэ, я даже растерялся и начал цепляться за это, хоть и не был ни в чем уверен. И… я также не уверен, насколько за это время Юнги смог… В общем, я не знаю, что он чувствует сейчас. Он вроде выглядит как когда-то раньше, но с момента гибели Минджун-хёна он ни с кем не заводил отношения. Насчет однодневных связей не знаю, но вряд ли это то, чего бы ты хотел, хён. — Чонгук, чуть сдвинув брови к переносице, посмотрел в глаза Тэхену. — Что делать с этой информацией — решать тебе. Но мне показалось важным рассказать тебе об этом… На несколько секунд за их столиком повисла предсказуемая угрюмая тишина, которую, впрочем очень быстро нарушил Чимин, резко повернувшись к Чону: — Подожди… Ты сказал, что замечал интерес Юнги-хёна к Тэ? Чонгук вновь тяжело вздохнул, следом несильно кивнув, а затем пояснил: — Мне так казалось. Это скорее на уровне ощущений, и я вряд ли смогу объяснить это на словах. И повторюсь: я не уверен. — Он снова перевел свой сосредоточенный взгляд на Кима. — Хён, я поделился этой историей не для того, чтобы убедить тебя отказаться от своих чувств и не дать им перерасти во что-то большее. Просто… Вам с Юнги-хёном придется о многом поговорить, если Вы продолжите сближаться. — Я понял, Чонгук-а… Спасибо, — постаравшись улыбнуться, произнес Тэхен. Нельзя сказать, что история о бывшем возлюбленном Мина никак не отразилась на нем в негативном ключе, но в то же время — он лишь сильнее убедился, что его желание находиться рядом, изучать Юнги еще ближе, глубже, тщательнее никуда не собиралось исчезать. Как будто его чувства не просто прорастали внутри, продвигаясь по сложному, запутанному коридору — коим можно было назвать тандем из его восприимчивого сердца и озадаченного разума — но иногда пробивали стены, приближаясь к воображаемому финишу пугающе быстро. Возможно, они двигались по этому странному пути уже давно, а преодолев необходимое расстояние, запустили, наконец, сигнальную ракету в голову своему владельцу. Тэхен не мог говорить о влюбленности в Юнги. Наверное, для этого было слишком рано и слишком неопределенно. Тэхен не мог не думать о недавних уникальных моментах, в которых стал свидетелем чужой потрясающей, искренней улыбки, согревающей своим видом самые глубины растерянного сердца. И, наверное, на данном этапе эта улыбка олицетворяла собой все, что было нужно Тэхену.