***
Суббота накрыла город угрюмым пасмурным небом, выпускающим из своих скученных свинцовых облаков медленные и слабые, но безостановочные капли дождя, которые с усыпляющим стуком разбивались о наружный подоконник. Однако это не мешало Тэхену суетливо расхаживать по квартире в несдерживаемом предвкушении вечера, который, кстати, наступил неожиданно быстро. Возможно, это произошло из-за того, что Ким намеренно искал себе какое-либо занятие, чтобы незаметно скоротать время — в результате чего он успел вычистить всю квартиру, погладить несколько рубашек на работу, а также заказать в интернет-магазине новые наушники, теплый вязаный шарф яркого лимонного цвета и дополнительную коробочку любимого парфюма, на который в этот период действовала заманчивая скидка. Он настолько увлекся оформлением заказов, что начал собираться на встречу с ребятами почти на полчаса позже, чем изначально планировал, поэтому действовал довольно хаотично, чуть не забыв на выходе прихватить с собой куртку. Хоть он и намеревался добраться на такси — а значит, ему особо не требовалось находиться на улице — но все-таки даже для коротких перемещений всего лишь в джинсах и худи однозначно было бы холодно. Дорога занимала почти час, за который Тэхен пытался не дать себе провалиться в состояние легкой дремы, как бы сильно оно ни затягивало его в свою искушающую западню. А тихое постукивание дождя по стеклу лишь ослабляло стремление к сопротивлению. Ким чуть поерзал по сиденью, невольно представляя у себя в голове возможные картины сегодняшнего вечера, в котором он впервые побывает в квартире, где живут Юнги и Чонгук; и за который он бы хотел как следует расслабиться, однако в противовес своему желанию ощущал ненавязчивое, медленно нарастающее волнение. Чон, помимо адреса, прислал ему краткую инструкцию, как добраться до квартиры, поэтому, отметившись у консьержа, Тэхен нетерпеливо нажал кнопку лифта, небрежно вытерев чуть вспотевшую ладонь об одежду, одновременно с этим облизнув слегка пересохшие губы. Он поднялся на нужный этаж, отыскал необходимую квартиру, но не успел нажать на звонок, как дверь открылась, а за ней показался энергичный Чонгук, который, весело поздоровавшись, тут же отодвинулся в сторону, жестом руки приглашая внутрь. Ким стянул обувь и, повесив куртку, быстро окинул взглядом прихожую, а после и гостиную, куда Чонгук его повел. Квартира казалась довольно просторной, но без избыточного пространства; в интерьере преобладали преимущественно серо-белые тона, однако каждая комната, вероятно, отличалась от другой индивидуальными оттенками. Например, Тэхен заметил, что в прихожей имелись небольшие декоративные элементы черного цвета, а в гостиной — приглушенного мятного. Он примерно так и представлял себе чужое жилье: изящно оформленное, но создающее впечатление некой строгости; комфортное, но отбрасывающее едва заметный холодный отпечаток из-за отсутствия ярких красок — очень в духе своего владельца. Ким оказался последним пришедшим гостем — все остальные ребята уже расположились вокруг небольшого стеклянного столика, на котором с трудом размещались бутылки с алкоголем, а также коробки и контейнеры с заказанной едой, большая часть которых была расставлена на полу вокруг. Тэхен поздоровался со всеми и даже не удивился, когда его взгляд, будто по собственной воле, притянулся к Юнги, чей вид был непривычно домашним: слегка беспорядочно уложенные пряди черных волос, широкая белая футболка, ворот которой ассиметрично сдвинулся в сторону левого плеча, длинные черные шорты, из-под которых выглядывали острые бледные колени. В тот момент Ким ощутил себя так, словно внутри него растекалось какое-то неведомое парализующее вещество, концентрация которого не могла его полностью обездвижить, но как будто выключала важные органы чувств или же, наоборот, нарушая нервные импульсы, заставляла испытывать все сразу одновременно: приятное волнение, жажду внимания одного конкретного человека, необъяснимый трепет, разрывающий границу между заметными противоположностями: ликованием и тревожностью. Тэхен вынудил себя переместить взор в другую сторону, остановившись на Чонгуке, который единственный, помимо Юнги, был одет по-домашнему: в черную футболку и серые спортивные штаны. Остальные ребята, как и сам Ким, немного контрастировали на их фоне, оставаясь в том же, в чем и пришли. — Тэ, ужасы или боевик? — Воскликнул Чимин, подлетев к нему и схватив за плечи, будто благодаря его ответу должна была определиться судьба всего человечества. — Мы разделились поровну. Твой голос — решающий! Ким сглотнул, заметив на себе сосредоточенные взгляды всех присутствующих. Он не очень любил ужастики, однако иногда все же хотелось против воли пощекотать себе нервы, но сейчас случай был совсем не тот. И хоть Тэхена далеко не переполнял восторг оттого, что ему приходилось выбирать за пятерых, он все же негромко произнес: — Боевик. Пак радостно подпрыгнул и, наклонившись к Намджуну, «дал ему пять», а Тэхен осторожно посмотрел на Чонгука и Юнги, которые, видимо, голосовали за другое, поэтому сейчас сидели со слегка хмурыми лицами, из-за чего, наверное, впервые казались настолько похожими друг на друга, подтверждая свою родственную связь. Пока Намджун поудобнее устраивался на краешке дивана, одной рукой поправляя декоративную подушку, а другой — копаясь в телефоне и бормоча про себя что-то со словосочетанием «неоплаченный счет», Чонгук и Чимин разместились на мягком пушистом ковре на полу, а Мин в это время тихими плавными шагами подошел к Тэхену, остановившись прямо напротив. На его губах на короткий миг появилась загадочная ухмылка, которая исчезла столь проворно, что могла показаться миражом. Он аккуратно протянул руку вперед и мягко сжал пальцы на рукаве худи Тэхена, одновременно тихо произнося: — Так и будешь стоять здесь? И Тэхен, почувствовав себя под воздействием каких-то сверхмощных, малообъяснимых чар, плавно двинулся за Юнги, не в силах отвести взгляда от завораживающих лисьих глаз. Он и не заметил, как они переместились на диван к Намджуну — Мин расположился по центру, а Тэхену достался другой край. Можно было, конечно, подвинуться, чтобы вместить оставшихся двоих, но, как Ким понял чуть позже, Чонгук и Чимин намеренно решили остаться на полу, прислонившись спинами к широкому креслу, что стояло совсем рядом. Чон ненадолго встал со своего места, выключил освещение и задвинул шторы, окутав комнату уютной теменью, способствующей дополнительному погружению в нужную атмосферу, после чего раздал каждому, кроме Юнги, по бутылке пива и плюхнулся обратно, легонько прижавшись к Чимину и запустив на большом экране выбранный фильм. Первые минут двадцать просмотра проходили практически в полном молчании — лишь Чонгук иногда что-то энергично комментировал, а сидящий рядом Пак забавно шикал на него и толкал локтем в бок. Однако со временем уже и Намджун, как будто перестав себя сдерживать, тоже стал размышлять над спецэффектами или действиями героев, и в результате их с Чонгуком болтовня оказалась едва ли не интереснее самого фильма. Тэхен сначала честно пытался вникнуть в происходящее на экране, но затем тяжело вздохнул и собирался немного изменить позу, положив руку на край дивана, однако мгновенно замер, ибо почувствовал под ней чужие теплые пальцы. Он уже хотел резко убрать свою ладонь, поскольку, видимо, случайно накрыл ею руку Юнги, однако мгновенно уловил, как пальцы Мина пошевелились, а после оказались еще ближе, мягкими движениями поглаживая его кисть. По телу в эту же секунду поползла эфемерная расслабляющая нега, проходящая истомным холодком по позвоночнику, и Тэхен невольно чуть сжал чужие пальцы своими, перестав слышать звуки вокруг, но едва не испытывая оглушение от собственного медленного, не совсем ровного дыхания. Он боялся посмотреть на Юнги в этот момент, но был уверен, что тот продолжал сидеть, уставившись не особо заинтересованным взглядом в происходящее на экране, и это крайне контрастировало с действиями его руки, которая дарила почти невесомые ласковые прикосновения. Они просидели так до начала финальных титров, однако как только Намджун устало потянулся, разминая мышцы плеч, а Чонгук, который развалился на полу, положив свою голову Чимину на колени, начал неторопливо принимать сидячее положение, Тэхен тут же осторожно убрал свою руку, лишившись притягательного тепла чужой кожи. Он сразу же сделал несколько глотков пива, которое по своей температуре уже давно сравнялось с комнатной, но на фоне разогретой крови Тэхена казалось чуть ли не только что вынутым из холодильника. Чимин сдержанно зевнул, прикрыв рот ладонью, а затем повернулся к сидящим на диване. — Ладно, признаю: возможно, ужастик был бы лучше. Чонгук и Юнги синхронно демонстративно фыркнули, а Намджун тяжело вздохнул. — Что ж… — Он смущенно почесал затылок. — В последний раз я ощущал нечто подобное лет пять назад, когда от скуки заснул прямо в кинотеатре. Судя по всему, я сильно захрапел, и сидящая позади меня женщина за это высыпала на меня попкорн, но сделала вид, что уронила случайно. Чимин усмехнулся, бесцельно смотря куда-то в сторону, словно пытался вспомнить что-то. — Мы с Тэ однажды тоже отрубились в зале кинотеатра. Перед этим мы всю ночь не спали после Дня рождения моего одногруппника. И вот, на следующий день, сразу после пар потащились смотреть премьеру, на которую билеты покупали почти за месяц. В итоге нас обоих вырубило еще в самом начале фильма, а разбудила нас ворчливая уборщица, когда зал был уже пуст. Она тогда так возмущалась — мне казалось, она либо тряпкой нас изобьет, либо ведро кому-нибудь на голову наденет. Чимин рассмеялся, и Тэхен, тоже вспомнивший этот случай, на несколько секунд подхватил его веселый настрой. Скучный фильм заставил каждого освежить в памяти еще множество различных историй, которые все больше отдалялись по смыслу от темы кинотеатров или от того, что происходило перед этим на экране. Для Тэхена стало некоторой неожиданностью, когда Намджун решил поделиться с ним и Чимином — Чонгук и Юнги уже были в курсе этой истории — о том, что текущая руководящая должность досталась ему не так уж и просто, и было время, когда он, поссорившись с родителями много лет назад, работал несколько месяцев доставщиком пиццы — он вспомнил об этом как раз, когда с аппетитом уплетал один из кусков. По тому, как легко и расслабленно он говорил, было видно, что он уже давно отпустил эту ситуацию, а позже даже признался, что теперь считает ее полезным опытом. Подобная маленькая деталь его биографии вызвала в Тэхене заметный прилив уважения, помогая раскрыть личность Намджуна немного с другой стороны. Тэхен не знал, как долго они столь беззаботно болтали ни о чем и обо всем одновременно, однако в какой-то момент разговор прекратился, создавая комфортную тишину. Чонгук и Чимин решили поиграть в приставку в какой-нибудь файтинг, а Тэхен с дивана прокричал, что сразится с победителем. Намджун в это время негромко заговорил с Юнги по рабочим вопросам. Сидящий рядом Тэхен не слишком вникал, но заметил, что голос Мина звучал максимально спокойно и даже немного сонливо. Минут через десять Намджун вдруг посмотрел на экран своего телефона, затем встал с дивана и виновато произнес: — Мне уже пора. Завтра я обещал встретиться с Джио. Хочу успеть привести себя в порядок. — Он кивнул головой в сторону выпитых бутылок пива. — Водитель как раз подъехал. Кого-нибудь подвезти? Он посмотрел по очереди на Тэхена и Чимина, и Тэхен уже приоткрыл рот, собираясь подняться со своего места, но Чонгук его опередил: — Останься, Тэ. Еще не так много времени. И ты обещал сыграть со мной. — Эй! — Возмутился Пак. — Он обещал сыграть с победителем. Чон ухмыльнулся, а затем, ласково чмокнув Чимина в лоб, самодовольно проговорил: — Вот и я об этом. — Он повернулся вновь к Тэхену, состроив жалобное выражение лица. — Ты же останешься еще ненадолго? Тэхен тихо рассмеялся, после чего все же нерешительно кивнул. Юнги, наблюдавший за этой картиной, забавно фыркнул и встал с дивана, собираясь проводить Намджуна до двери. Они вышли из гостиной, а Чонгук с Чимином возобновили игру, тихо, беззлобно споря между собой, кто выиграет. Мин вернулся минут через десять — видимо, говорил о чем-то с Намджуном в прихожей — после чего присел на диван рядом с Тэхеном, окинул взглядом двоих, что сидели на полу спиной к ним, и, неожиданно наклонившись к уху Кима, не совсем тихо проговорил: — Ставлю на Чимина. Видимо, он специально сказал это не шепотом, чтобы подразнить своего племянника, ибо Чонгук следом, не поворачиваясь, произнес: — Ты предатель, хён. А вот Пак, наоборот, довольно рассмеялся и, на секунду посмотрев на Юнги, ответил: — Спасибо, хён. Тэхен улыбнулся, стараясь отогнать от себя легкие мурашки, которые устроили по его коже своевольный забег, как только слабое дуновение чужого теплого дыхания отдаленно коснулось его уха. Ким удерживал себя от того, чтобы не повернуться в сторону Юнги, ибо тогда их лица оказались бы непривычно близко друг к другу. И хоть какая-то часть Тэхена неистово хотела это сделать, раздражая нервные клетки своей настойчивостью, он буквально когтями удерживал ее, вешая на нее слишком ненадежную печать волнения и растерянности, которые, по правде, все больше переставали на него действовать. Мин откинулся на спинку дивана, устало вздохнув, а Тэхен сделал еще несколько глотков пива, чувствуя необходимость занять свои руки бутылкой. Он некоторое время наблюдал за игрой друзей, но, если честно, не особо понимал, что именно они делали, мысленно уносясь куда-то в другую реальность, что нашептывала ему о странных вещах. Он скорее догадался, что у Чонгука и Чимина никак не получалось перебить «ничью», однако не чувствовал, что ему действительно хотелось бы присоединиться к ним. Тэхен осторожно повернул голову в сторону Юнги и в этот же момент замер. Мин сидел в расслабленной позе, прислонившись к спинке дивана и чуть запрокинув голову кверху. Его глаза были закрыты, веки не шевелились, а дыхание казалось размеренным и тихим. — Хён? — Шепотом позвал Тэхен, но Юнги никак не отреагировал, и Ким предположил, что он задремал. Тэхен задержал долгий изучающий взгляд на чужом бледном лице, впервые имея возможность неторопливо рассмотреть каждую деталь с такого близкого расстояния. В состоянии полной расслабленности и умиротворенности черты Юнги заметно смягчались: лишние морщинки на лбу разглаживались, щеки становились чуть круглее и приобретали более очаровательный вид, длинные черные ресницы отбрасывали едва заметные тени, а губы… Тэхен тихо рефлекторно сглотнул. С каждой секундой его сердце начинало все более безжалостно долбить по ребрам, создавая, казалось, столь громовой шум, что через пару минут могло бы вырвать Юнги из объятий сна надежнее любого будильника, а самого Кима и вовсе — неизбежно контузить. Он больно прикусил губу, отвернувшись, и сделал еще несколько глотков алкоголя, после чего пару раз глубоко вздохнул. Буквально через минуту к нему повернулся Чонгук, который скользнул взглядом по дивану и, заметив задремавшего Юнги, наклонился к Чимину, что-то шепнул ему, а затем тихо встал с пола. — Хён, — вполголоса позвал он Тэхена. — Чимин остается на ночь. Ты тоже можешь, если хочешь. Ким неуверенно посмотрел на спящего Юнги, тут же вернув свое внимание обратно Чонгуку. Он не успел что-либо сказать, как Чон продолжил: — Ты можешь подумать, а я пока что приготовлю кофе. Тебе сделать чай или, может, еще что-нибудь? Тэхен отрицательно мотнул головой, после чего Чонгук тихо вышел из гостиной. Пак несколько секунд задумчиво смотрел ему вслед, а затем тоже осторожно приподнялся и со словами «скоро вернусь» бросился его догонять. Ким медленно повернулся в сторону Юнги, снова вглядываясь в его окутанное безмятежностью лицо. Наверное, он бы хотел остаться здесь подольше, провести дополнительное время в компании друзей, впитать в себя как можно глубже образ вот такого расслабленного Мина — не в деловом костюме и с сосредоточенным выражением лица, а в уютной домашней одежде, открытого, умиротворенного, доверяющего. Именно в этот момент как никогда остро возникало желание его защитить не только от каких-то внешних проблем, которые, очевидно, по многим причинам являлись его постоянными спутниками, но также хотелось проникнуть в его сон, отогнать возможные кошмары, поделиться своей глупой верой в лучшее, надеждой на какое-то чудо. И Юнги бы, возможно, проворчал что-то в духе «чудес не бывает», а Ким так наивно и так решительно бы заявил: «Их можно создать». Тэхен не осознавал, в какой момент ему пришла в голову эта мысль, и в какую микросекунду он отдал ей свой полный контроль, но вот, лицо Мина оказалось в нескольких сантиметрах от его собственного, и теперь, помимо крохотных, причудливых теней чужих ресниц, он мог рассмотреть даже мельчайшие трещинки на губах, что всецело притянули к себе не только его взгляд, но и мнимый самоконтроль. Тэхен сейчас люто ненавидел собственную слабость, вызванную необъяснимой трусостью: за то, что нарушал чужие личные границы без разрешения; за то, что раньше подобного не испытывал, а теперь неведомое притяжение непрестанно переплеталось с отдаленным страхом; за то, что собственная тревога была вызвана не только растерянностью перед чем-то новым и не до конца понятным, но и горестной мыслью, что при других обстоятельствах нечто подобное может никогда не произойти. Потому что у Юнги умер возлюбленный. Потому что всегда беззаботный и непоколебимый Тэхен впервые в жизни был настолько ни в чем не уверен… Он перестал дышать на некоторое время, определить которое вряд ли бы смог — не больше десяти секунд в действительности, но внутри будто успела промчаться застывшая вечность. Он осторожно, несмело и почти невесомо коснулся своими губами чужих, ощущая их едва заметную, непривычную сухость и невыносимо приятное тепло. Кожу тут же слабо защекотал чужой короткий выдох, но сам Юнги так и не пошевелился, а Тэхен, аккуратно отстранившись, тихо встал с дивана, собираясь найти Чонгука и Чимина и сообщить им, что отправляется домой. Теперь он не сомневался, куда именно вело его собственное сердце, но не знал, чего стоило ожидать в конце воображаемого пути. Возможно, его сегодняшний поступок станет для него утешительным украденным трофеем, а может — окажется нескончаемым источником решимости и твердой целеустремленности. Ведь второй вариант был куда больше в духе Тэхена, нравился ему гораздо сильнее и превращался в единственную возможную опцию, которую он видел перед собой. Потому что он сможет перенести неудачу. Но не простит себе, если поддастся бездействию.***
Оказавшись у себя в квартире, Тэхен сразу лег спать, перед этим лишь отправив Чонгуку сообщение о том, что благополучно добрался до дома, и наскоро приняв душ. Утро встретило его не только приятными лучами солнца, которые ласкали кожу выглянувших из-под одеяла ног, но и в равной степени неожиданным и вполне ожидаемым уведомлением на телефоне от Юнги. Ким сонно потер глаза и, широко зевнув, разблокировал экран, следом прочитав: Мин Юнги: Уехал и не попрощался. Не стыдно? Тэхен вяло фыркнул в слабом возмущении, но затем все-таки расплылся в глуповатой улыбке. Ему, конечно, было стыдно, но совсем не за это. Однако он не мог не попытаться как-нибудь поддеть в ответ:Вы:
Хён, ты заснул на глазах у гостей. Не стыдно?
Ким не стал дожидаться ответа, а вместо этого отправился в ванную. Освежившись под чуть прохладными струями воды, он стал более четко понимать, что вчера на него в некоторой мере повлиял выпитый алкоголь, хоть и являлся при этом совсем не крепким. Тем не менее Тэхен не жалел ни об одной мысли, проскочившей тогда у него в голове, ни об одном малейшем ощущении, что пропустило через себя размякшее от нахлынувшего водоворота чувств сердце. И абсолютно точно он не испытывал сожаления о том, что поцеловал спящего Юнги, каким бы странным и неправильным ни казался его поступок. Теперь, с более трезвым во всех смыслах рассудком, он ощущал элементы той же необычности, которая сопровождала его всякий раз, когда он думал о своем отношении к Мину, но она безоговорочно меркла на фоне того магнетического притяжения, какого Ким раньше никогда не испытывал. Вернувшись к телефону, Тэхен прочитал новые сообщения, в которых Юнги свалил все на фильм, оказавшийся настолько скучным, что смог нагнать на него дополнительную усталость, а также пожаловался на Чонгука и Чимина, сказав, что из-за их влюбленных взглядов друг на друга, ему чуть ли не пришлось перемещаться по собственной квартире в солнцезащитных очках. Ким тихо рассмеялся, представив демонстративно недовольное лицо Юнги, затем отправил полушутливые слова поддержки и принялся готовить себе завтрак. В этот же день они обменялись еще несколькими сообщениями, но почти все они касались лишь работы, однако взаимное «Спокойной ночи», кажется, становилось своего рода новой, согревающей душу привычкой. Тем не менее в понедельник, собираясь на работу, Тэхен заметно нервничал, ибо, хоть он и понимал, что о существовании спонтанного, украденного поцелуя знал только он сам, заглянуть Мину в глаза после этого — казалось чем-то довольно страшным. И все же, зайдя в его кабинет и увидев его вновь облаченную в темно-синий классический костюм фигуру, аккуратную прическу, сосредоточенный взгляд, Ким почему-то почувствовал не совсем уместное облегчение. Возможно, всего на секунду его мозг впитал в себя привычную картинку и заставил поверить, что «все как обычно», переходя в спокойный режим. Юнги стоял возле окна, засунув руки в карманы брюк, однако обернулся на звук открывшейся двери, а заметив Тэхена, мягко улыбнулся ему. И, наверное, после этого Кима полностью отпустило, если не считать чуть подвывавшего внутри отголоска чувства вины. — Доброе утро, хён, — негромко проговорил он. Мин поздоровался в ответ, а после окинул Тэхена быстрым взглядом, затем вдруг плавно подошел к нему, остановившись прямо напротив, на расстоянии не больше полуметра, и Ким неосознанно задержал дыхание, взрываясь внутри новой волной паники. Он будто откатился в самое начало их знакомства или даже ранее — когда от одного взгляда Юнги по телу Тэхена бесконтрольным потоком проносилась вереница мурашек. Только вот теперь их причина сильно отличалась от того, что было тогда. И если бы кто-то спросил, в какой момент желание сорваться с места и сбежать от столь близкого внимания сменилось на жажду сделать шаг навстречу, уничтожая оставшийся промежуток между ними, Ким бы мог ломать голову сутками напролет, но по итогу так и не ответил. Мин плавно протянул руку и осторожно поправил ворот его рубашки, край которого, оказывается, неаккуратно топорщился, пока сам Тэхен, незаметно заведя свою левую ладонь за спину, впивался в нее короткими ногтями, чтобы не позволить себе сначала отчего-то облегченно вздохнуть, затем, наоборот — не выдать внутреннего напряжения оттого, как чужой палец случайно коснулся его шеи, оставляя на коже ощущение фантомного приятного зуда; или еще хуже — не переместить взгляд от завораживающих карих глаз вниз, бесстыдно рассматривая чужие губы. Юнги отстранился, сделав пару шагов назад, и желание Кима глубоко вздохнуть стало еще более невыносимым. — На сегодня у нас назначена одна встреча, верно? — Снова засунув руки в карманы, уточнил Мин. — Да, — слегка хрипловатым голосом ответил Тэхен, после чего быстро прокашлялся. — В 11:30. Отмены со стороны клиента не поступало, поэтому все должно быть в силе. Но я планировал еще дополнительно связаться чуть позже. — Хорошо. — Юнги на несколько секунд чуть прищурился, словно обдумывал что-то, а затем, вновь посмотрев на Кима, уже мягче проговорил: — Ты сможешь ненадолго задержаться в офисе после работы? Тэхен озадаченно нахмурился, но спрашивать ничего не стал, лишь ответив: — Да, могу. Его немного удивило, что Мин задал подобный вопрос, ведь они и так каждый вечер вдвоем задерживались после своих основных обязанностей, и это закрепилось между ними настолько прочно, ощущалось столь естественной и неотъемлемой частью их взаимоотношений, что уйти домой вовремя — теперь казалось бы куда более обескураживающим действием. Могло ли это значить, что Юнги намеренно подчеркнул важность сегодняшнего вечера — Тэхен не знал, но чувствовал, как очевидное волнение при мысли об этом вытеснялось заметным любопытством и странноватым предчувствием. На протяжении всего дня Ким неосознанно наблюдал за Юнги при любой удобной возможности, но видел только его привычную вовлеченность в работу, полную погруженность в выполнение своих должностных обязанностей, и лишь иногда казалось, будто на лице Мина проскальзывала едва уловимая тень какого-то беспокойства. Но окончательно Тэхена сбила с толку фраза Юнги под конец вечера, когда они, завершив последние дела, уже находились у него в кабинете: — Ждем еще двоих. Ким непонимающе выгнул бровь, присев на кресло для посетителей. — Двоих? — Растерянно переспросил он. — Чонгука и Намджуна, — пояснил Мин, но Тэхену от этого совсем не стало яснее, что они собирались делать или обсуждать в таком составе. Чон действительно постучал в дверь и вошел в кабинет минут через пять, после чего немного удивленно посмотрел на Кима и, проследовав дальше, присел на диван. Намджун присоединился меньше чем через минуту, разместившись рядом с Чонгуком. Юнги встал со своего кресла и подошел к другой части стола, прислонившись к нему поясницей и скрестив руки на груди. Он глубоко вздохнул, словно пытался отогнать возможное волнение, однако на контрасте заговорил довольно уверенным голосом: — Я попросил вас прийти, потому что хочу кое-что рассказать. — Он на секунду поджал губы и нахмурился, а следующую фразу произнес с каким-то едва уловимым оттенком бессилия: — Сколько бы ни откладывал, уверенности не прибавилось. Но тянуть и дальше нет смысла. Было видно, как на лицах Намджуна и Чонгука отобразилось неподдельное беспокойство, и Тэхен предположил, что и сам выглядел примерно так же, хотя все-таки некоторые несмелые догадки уже начали прокрадываться к нему в голову. И действительно, дальше Юнги четко и внятно изложил все, что скрывал до этого от своего племянника и лучшего друга: о том, как уходил с головой в работу, чтобы отогнать от себя воспоминания прошлого; об усиливавшейся усталости, которую хотелось иногда утопить в бокале с алкоголем и перестать видеть в нем своего заклятого врага, которым он особо никогда и не был; о том, как не желал ни с кем это обсуждать, потому что считал, что и сам справится; о том, на каких условиях устроил к себе Тэхена на должность ассистента; о том, как попросил его молчать об этом; о той ситуации, когда Намджун вошел к нему в кабинет поздно вечером без стука и увидел то, чего не было на самом деле; о том, как образовал вокруг себя многослойность лжи, и о том, что понимал, насколько это все было неправильным. В конце своей речи Мин извинился перед присутствующими за то, что вел себя неразумно и эгоистично, после чего замолчал, и в кабинете повисла тяжелая, гнетущая тишина. Тэхен слышал гулкий стук своего сердца, которое неприятно сжималось, несмотря на то что в целом он вроде бы был рад раскрытию этого нелепого и затянувшегося обмана. С одной стороны, кто-то мог подумать, что Юнги имел право распоряжаться своей жизнью так, как считал нужным, ни перед кем не отчитываясь, но с другой — вероятно, это было не совсем честным и справедливым заявлением по отношению к тем людям, которые так искренне о нем беспокоились, и для которых он значил слишком много. Тэхен видел, как Чонгук напряженно сжимал челюсть, смотря при этом чуть размытым взглядом на собственные руки, под пальцами которых собралась множественными складками ткань его брюк. Намджун выглядел спокойнее, но и на его лице слабо отображалось что-то между грустью и тревогой. — Хён, — тихо заговорил Чон, не поднимая взгляда. — Я ведь просил тебя сказать, если что-то будет не так… Ты ведь мог просто поговорить со мной… — Мог, — не стал отрицать Юнги. — Но к сожалению, с разговорами у меня большие проблемы, Чонгук-а. Не знаю, поверишь ли ты мне сейчас, но я стараюсь исправить это. Чон, наконец, посмотрел на своего дядю, изучая его лицо в течение нескольких секунд, после чего спешно встал с дивана. — Это не оправдание, хён. Я искренне верил, что тебе становится лучше, а ты просто… — Он тяжело вздохнул. — Ладно, я понял, хён. И раз уж у нас сегодня день откровений, тогда тебе тоже следует знать: я рассказал Тэ и Чимину о Минджун-хёне. Тэхен не мог себя сейчас видеть, но почему-то не сомневался, что слегка побледнел. Чонгук сообщил об этом довольно абстрактно, не упомянув контекста, в котором разговор об умершем возлюбленном Юнги состоялся, но всплывшее само по себе воспоминание все равно прошлось по телу липкой холодной волной. Тэхен осторожно посмотрел на Мина, чье выражение лица никак не поменялось, а Чон в это время чуть опустил голову и направился к выходу из кабинета, не обращая внимания на голос своего дяди: — Чонгуки… — Не стоит, Юнги, — тихо произнес Намджун вслед за звуком закрывшейся двери. — Дай ему время. Он умный парень и все понимает. Просто ему сейчас обидно, что ты скрывал все это от него. Он наверняка думает о том, что ты ему не доверял, а не о том, что ты самонадеянный болван. Ты же знаешь, как сильно он привязан к тебе, поэтому его это так задело. Подожди немного — скоро оттает. — Блядь… — устало выругался Мин, прикрыв на несколько секунд глаза. Намджун тяжело вздохнул, после чего невесело усмехнулся: — Да уж, проблем на пустом месте вы, конечно, создать сумели… И все же я рад, что ты поделился с нами. — Он тоже медленно приподнялся с дивана. — Юнги, я верю, что ты не пытался спрыгнуть с крыши. Но ты же знаешь, какая это болезненная тема для Чонгука, поэтому скажу очевидную вещь: поступил ты с ним хуёво. То, что ты рассказал — лучше поздно, чем никогда, но… Думаю, тебе все же следует еще раз честно поговорить с Гуком. Он больше всех переживал за тебя эти два года. Намджун мягко похлопал Мина по плечу, после чего слабо улыбнулся Тэхену и вышел из кабинета. Тэхен облизнул пересохшие от волнения губы, затем, постаравшись бесшумно отодвинуть свое кресло, нерешительно встал, замерев в метре от Юнги, который медленно повернулся к нему, молча вглядываясь в его лицо. Затем Мин тихо вздохнул и, сделав пару шагов к Тэхену, хрипловато произнес: — Прости, что втянул тебя в это. Ким переместил свой взгляд на руку Юнги, которой тот опирался на поверхность стола, из-за чего кожа приобрела легкий красноватый оттенок, и под ней более четко проявились синеватые вены. На секунду захотелось коснуться чужой кисти, погладить напряженные пальцы, хоть как-то подарить частицы спокойствия и уверенности, которые перед этим где-то нужно было раздобыть самому. Тэхен глубоко вздохнул, прежде чем проговорить: — Я мог отказаться от твоего предложения, хён, но я этого не сделал. В тот момент у меня была своя цель, а у тебя — своя. Получилось то, что получилось, но я не жалею, что все сложилось подобным образом. Мне кажется, что не так страшно совершить ошибку, как не попытаться ее исправить. Мин загадочно хмыкнул, продолжая скользить размеренным взглядом по лицу Тэхена. — Что именно Чонгук рассказал тебе о Минджуне? Ким непроизвольно задержал дыхание, а слышимость его голоса всего за несколько секунд приблизилась к уровню полушепота. — Хён, я не… — Просто ответь, — мягко перебил его Мин. Тэхен глубоко вздохнул, на миг прикрыв глаза, а когда вновь посмотрел на Юнги — встретился с его теплым выжидающим взглядом, который в очередной раз завораживал принадлежащими будто лишь ему одному столь непомерной глубиной и чрезвычайной пронзительностью. — Что… вы были друзьями, но затем в какой-то момент начали встречаться. Что ваши отношения продлились где-то полтора года, а после… произошла авария, в которой Минджун-щи погиб. И что тебе… пришлось нелегко. — Ким на несколько секунд замолчал, а затем неуверенно добавил: — Но в этом ведь нет ничего удивительного… Я имею в виду… Люди всегда страдают, если теряют того, кого любят. Мин задумчиво промычал, чуть прищурившись, после чего медленно вздохнул. — Все не совсем так, — с проскочившей тоской в голосе проговорил он. — Раз уж сегодня, как сказал Чонгук, день откровений… Я могу рассказать тебе, как было на самом деле. Если хочешь знать. Тэхен еле заметно поджал губы и слабо кивнул. Он не просто хотел знать. Ему это было необходимо. От этого во многом зависело дальнейшее развитие их взаимоотношений, и подобное осознание сейчас будто витало в воздухе как нечто очевидное, предопределяющее и очень хрупкое. Он аккуратно провел рукой по волосам, поправив мешающую длинную челку, а Юнги повернулся к нему боком, оставшись при этом на расстоянии менее метра и бездумно вглядываясь в противоположную стену. — Мы познакомились на первом курсе. Я был не очень общительным с одногруппниками, но с Минджуном мы как-то сдружились. Он не обращал внимания на мою безынициативность, почти всегда сам заводил разговор или предлагал, как можно провести время. Так мы и общались несколько лет, пока… — Мин едва уловимо нахмурился, затем продолжил: — Однажды по пьяни он признался, что я давно ему нравлюсь. Я сначала подумал, что он просто перебрал, и наутро я попытался все свести к шутке, но Минджун подтвердил, что это было правдой. Он ждал от меня какой-то реакции, а я как дурак смотрел на него и не мог поверить в его слова. Минджун сказал, что как раньше общаться со мной уже не сможет, и я… запаниковал, что могу потерять хорошего друга. Я ответил ему тогда, что просто не думал о нем в подобном плане, но все равно предложил попробовать… Именно так и начались наши отношения. — Юнги на секунду прикрыл глаза, тяжело вздохнув и сделав короткую паузу, после чего принялся рассказывать дальше: — Я не сомневался в том, что он был мне очень дорог, и все же наши чувства друг к другу заметно отличались. Когда до меня, наконец, дошло, что я попросту отнимаю время и у него, и у себя, я решил поговорить с ним об этом. В тот день мы договорились, что я заеду за ним вечером после работы. — Лицо Юнги стало выглядеть чуть более напряженным, а в голосе появился грубоватый оттенок. — Я вышел из машины и сделал всего несколько шагов, перед тем как заметил Минджуна на противоположной стороне. Дальше все как в тумане… Помню, как он радостно улыбнулся, помахал мне рукой, затем посмотрел по сторонам и решил перебежать дорогу. Помню, как хотел подать ему знак, чтобы он дождался светофора. Помню, что поблизости не было других машин, и дорога выглядела пустой. Но в том месте, совсем рядом, находился крутой поворот и… Следующее, что я помню, это визг шин и лужу крови на асфальте. Юнги вновь замолчал, а Тэхен сделал негромкий глубокий вздох, который невольно получился немного рваным. Он вроде бы слушал ту же историю, с которой был уже знаком, но теперь она казалась совсем другой по смыслу, по ощущениям, по значимости. Он легонько прикусил нижнюю губу, приготовившись слушать дальше, а Мин снова полностью повернулся к нему. — На похороны Минджуна я так и не пошел, а вместо них оказался на крыше. Обычно я забирался туда, когда хотелось побыть вдали от людей или какой-нибудь хуйни, происходящей в жизни. Дальше падение, затем кошмары. Первый месяц одно и то же: машина, асфальт, кровь. Затем стала сниться просто мрачная бессмысленная чушь. Но со временем — почти прекратилось. — Хён… — Впервые за долгое время тихо подал голос Тэхен. — Ты говорил, что в последнее время снова видишь их. — Смерть Минджуна снилась мне всего один раз, а остальное — очередной абсурд. Я думаю, это из-за повышенной загруженности на работе. В чем-то она помогала мне отвлечься, но в чем-то делала только хуже. И, наверное, я просто устал. — Юнги чуть прищурился, смотря на Кима, а затем его губы вдруг тронула слабозаметная улыбка. — Возможно, я бы и дальше истощал себя подобным образом, если бы кто-то не напомнил мне, что жизнь имеет множество граней. И каждый может выбрать свою. Тэхен несильно улыбнулся в ответ, на несколько секунд опустив взгляд, а затем вернул его на чужое красивое лицо, на котором сейчас оставался воображаемый осадок событий прошлого, но пробивающиеся наружу огоньки в изящных лисьих глазах как будто были готовы потихоньку его подхватить, сжечь, а пепел отправить по ветру. — Мне жаль, что так случилось с твоим другом, хён, — негромко проговорил Ким. — Если честно, у меня было другое представление об этой истории. Юнги легонько кивнул, посмотрев в сторону окна, за которым город уже давно был усыпан ярким искусственным светом, а затем снова повернулся к Тэхену, сделав полшага вперед. — Разочарован во мне? — Задумчиво спросил он. Ким поднес руку к подбородку, потирая кожу указательным пальцем. Он не ощущал внутри разочарования, хоть и понимал, что Юнги, вероятно, не следовало заводить отношения с парнем, к которому он не испытывал взаимных чувств. В его поступке прослеживались определенные эгоистичные цели, но Тэхен не мог осуждать человека, который признал это и попытался исправить. Ему казалось, что если зацикливаться на неверных поступках в прошлом, то можно упустить нечто важное в настоящем, именно поэтому Ким всегда выбирал «здесь и сейчас». Большинство его странноватых идей являлись воплощением стихийности, импульсивности, появлялись в коротких моментах. Но именно благодаря таким моментам его жизнь обретала наполненность и особый смысл. Он любил жить и старался наслаждаться каждым мимолетным мгновением, чтобы даже в моменты отчаяния не возникало желания назвать это пустым существованием. Наверное, он неосознанно пытался поделиться этим с окружающими его людьми, стремился учиться вместе видеть мир в более необычных и уникальных оттенках. Вот и сейчас ему хотелось не дать Юнги застрять в водоворотах прошлого, в котором уже нельзя было что-либо изменить, но можно было двигаться вперед и создавать новые «здесь и сейчас». Ради его столь редкой искренней улыбки. Ради цветущих каскадным букетом чувств внутри Тэхена. Именно поэтому, пытаясь хотя бы немного разбавить скопившееся за последний час напряжение и заведомо не сильно надеясь на успех, Ким демонстративно фыркнул и, чуть задрав голову, искоса посмотрел на Юнги. — Из-за твоего вопроса можно подумать, будто я раньше восторгался тобой, хён. Мин удивленно приподнял бровь, после чего слабо рассмеялся и легонько пихнул Тэхена в бок. — Эй, я все еще твой руководитель. Мог бы сделать вид, что испытываешь уважение хотя бы за это. Ким, наконец, более расслабленно улыбнулся, ощущая, как некая тревожная буря, что до этого хищно расползалась по венам, теперь усмирялась, заменяя себя спасительным кислородом, от которого становилось легче дышать. Тэхену иногда казалось, что в определенные моменты им с Юнги удавалось понимать друг друга на уровне чувств, что не обязательно было озвучивать вслух какие-то мысли — они читались во взглядах, жестах, улыбках, и, возможно, это было одной из тех составляющих, что создавали необъяснимое притяжение между ними; тягу, которая росла лишь сильнее, по мере того как они приближались друг к другу. Мин вновь скользнул спешным, загадочным взглядом по лицу Тэхена, а затем глубоко вздохнул, посмотрел на часы на своем запястье и уже более серьезным, но все еще мягким голосом произнес: — Я обещал, что не задержу тебя надолго, но получилось не совсем по плану. Идем, я подвезу тебя. Хочу пораньше попасть домой и поговорить с Чонгуком. Ким понимающе кивнул и отправился за своими вещами. Понедельник всегда считался тяжелым днем, и, наверное, это утверждение еще ни разу не казалось настолько оправданным, но даже он не был способен отобрать у Тэхена укоренившуюся жажду создавать новые «здесь и сейчас». Особенно, когда этого так неистово требовало его влюбленное сердце.