Вечность и Луна

- Не так. Заново. Йохан тянется вперед, вытягивает руки, шепчет проклятья, с шелестом опрокидывающие куски реальности. Хвазад молча смотрит. - Снова. Расгард сидит чуть поодаль, мрачно хмурясь. Раскрытая книга в руках не впитала ни одного заклятья за долгие несколько часов, что Хвазад пытался обучить Йохана простецкому заклинанию. У того не выходило: иной мир шептался, переливался в отголосках голосов, но никак не хотел струится по чужой прихоти. Своевольный кот. - Заново. Йохан вздрагивает, но снова тянется вперед. Его прямые руки заметно дрожат, но Хвазаду с Расгардом плевать. Их чужой мир стелется вокруг верным псом, заинтригованным хищником, но он никак не подчиняется новой жертве. - Не пойдет. Ты не чувствуешь его. – Хвазад отступает назад, сейчас слишком темный, чтобы быть милосердным, и Расгард хмыкает. Встает. - Значит это не я бездарный учитель. – Хвазад молчит, смотрит хмуро и его лицо закрывают непривычные тени. Он редко становится таким перед Расгардом, но это редко всегда оборачивается либо поразительным успехом, либо адским ужасом. Хвазад молча протягивает руку. Расгард также без слов достает кинжал. Потертое лезвие, повидавшее реки крови, больше не сияет на солнце. Когда-то подаренный Хвазадом, вечный спутник страха и совести. Его убийца. Расгард отступает на несколько шагов и легонько зовет силу. Он готов. - Ты не понимаешь, что такое иной мир. – Хвазад хватает Йохана за руку, тот пытается выдернуть, сжимается, но Хвазад стоит непоколебимым воплощением решимости. Нож проходится вдоль чужого девственно чистого запястья. – А должен. Кровь капает на траву, исчезая где-то у земли, и Хвазад отпускает чужую руку. Йохан тут же зажимает порез. Хвазад подносит нож к собственной руке, переглядывается с Расгардом, всего на секунду, им не нужно долгих объяснений, и вскрывает кожу, на которой не осталось чистых мест. Одни шрамы. Земля под ногами стонет. Расгард выпускает силу, ограждает их от остального мира. Теперь есть лишь небольшая полянка, где разворачивается ад. Хвазад стоит у края бездны, его губы шепчут неслышимые заклятья, молитвы иным богам, и иной мир откликается, восстает откуда-то из-под его ног, раскрывает пасть, готовый проглотить кого угодно по одному хозяйскому приказу. Небо чернеет, превращаясь в кровавый купол, кровь из раны Хвазада тянется вверх, к небу, сливается с силой, подпитывает ее и накрывает поляну. Хвазад закрывает глаза, пока Йохан напротив не может оторвать от мира взгляда. Тысячи голосов звучат в голове, манят, погибшие души, а потом все стирает тьма. Покой. Ледяной провал пространства. Они стоят посреди пустоты, ее немые свидетели, и Расгард делает несколько шагов вперед, подхватывает Хвазада, и опускается с ним в никуда. Кровь просачивается в трещины, впитывается, исчезая бесследно, подпитывает связь. Хвазад откидывается на чужое плечо, улыбаясь. Йохан смотрит во все глаза. Поворачивается к Расгарду. - Вплетай. – И он вплетает. Его кровь мешается с кровью Хвазада, перенимает на себя мир, но быстро истончается. Йохан падает на колени уже через секунду, задыхается, затыкает уши, не справляясь с сотнями голосов. Песни иного мира могут сводить с ума. Они сводят с ума. Его крик вплетается в общий белый шум, гаснет, Йохан зажимает рану на руке, но кровь не останавливается, иной мир не так просто остановить. Он отбирает все. Йохан бледнеет, складываясь пополам от боли, его трясет, и Расгард улыбается, напоследок окидывая иллюзию взглядом. - Хватит. – Он вскидывает собственную силу, и иной мир слушается, неукротимым зверем, вплетается в пространство, отпускает. Хвазад хрипло смеется, но не двигается. Кровь все еще течет из разодранных вен, но уже слабо, тоненькой струйкой. Расгард снимает завесу. Снова солнце. Снова поляна с зеленой травой. Только повсюду черные горелые полосы и стойкий запах прогорькой полыни. - Трапфера. – Хвазад аккуратно садится на земле, его ощутимо покачивает, да и наверняка звенит в ушах, но он все же залечивает им раны и пытается подняться. Расгард не спешит помогать, смакуя на языке непривычное заклятье. Оно отдает сладкой мятой и кислотой переспевших ягод. Слишком живое для темной магии, но заточенное под нее. Нейтрализующее. - Понял? – Хвазад смотрит на тяжело дышащего Йохана, поднимается на ноги, едва не падая, Расгард не поддерживает его и на этот раз, просто хмыкает, отворачиваясь. - Будь благословлен Аюм, если он что-то там понял. Хвазад игнорирует его колкость и ждет пока Йохан кивнет. Пока не поднимется следом. Пока не перестанет дрожать. В нем что-то изменилось, и Расгард не может отрицать, что он наконец-то дождался. Встреча с иным миром – величайший соблазн и величайшая награда. Теперь Йохан на полшага ближе к бездне. Йохан смотрит не прямо, а как-то волком, исподтишка, но Хвазад уже получил свой ответ. В его голосе шелестит забвенная ночь. - Вы еще встретитесь. И Йохан ему безоговорочно верит. - А теперь давай сам. – Хвазад пошатывается и снова опускается на землю, сам того не замечая потирая порезанное запястье. Йохан кивает молча, с трудом переминается с ноги на ногу и вытягивает вперед руку. Расгард зевает. - У него не выйдет. – Хвазад молчит, пытаясь не отключится прямо там, а Йохан поджимает губы. Расгард больше чувствует нежели видит его недовольство, обиду злость и зависть. Иной мир щебечет, улавливая его эмоции, и пусть сам Йохан того сейчас не осознает, они – лучшая подпитка для мира, слаще любого меда и пьянее самого крепкого вина. Бегущее по венам раздражение превращается в силу, обида питает и манит, злость направляет, а зависть уничтожает врагов. Расгард чуть улыбается, чувствуя пока слабый, но уже наметившийся проток между тканями миров. Сухое русло, в которое скоро хлынет слепая сила. - Неплохо, светлый. Неплохо. Йохан озадаченно оборачивается, хмурится уже почти привычно, и явно недоумевает с чего удостоился похвалы. Расгарда щекочет нотка злости. Он не хочет объяснять очевидного. Скашивает глаза на Хвазада рядом и поднимается, бросая больше ему, нежели Йохану. – На сегодня хватит. Хвазад улыбается и закрывает глаза, София тут же пристраивается на его плече немым стражем. Йохан все еще хмурится, но не противится, опускает руки, размазывая подсохшую кровь по ладоням. Расгард поднимает с земли брошенный гримуар. Ловко кидает его Йохану. Ворчит. - Надеюсь читать ты умеешь. - Куда уж без этого. Йохан шипит в ответ, и Расгарду закрадывается нелепая мысль, что стоило бы помочь ему с первым обращением, но он гонит ее прочь, чуть пинает Хвазада по ноге, проверяя правда ли тот заснул. Хвазад не шевелится, так и сидя на земле безжизненной статуей. Только София недовольно тихо ухает и машет мягкими крыльями. Уснул. - Позаботься о своем создателе, тварюга проклятая. – Он отходит в сторону, краем глаза замечая, что Йохан устроился прямо на земле с гримуаром, хмыкает себе под нос и потягивается, ощущая щекоткой на коже зов иного мира. - Трапфера, да? – Новое заклинание отзывается чем-то неуловимым, воздушным и светлым, и иной мир предлагает свой ответ, до которого наконец-то дошел. Расгард слушает его песнь, улавливает три переливчатых голоса, считает напевные слоги, складывает их воедино, облекает в слова. – Так не пойдет. Он садится на землю, скрещивая ноги и опуская на локти голову. Закрывает глаза. Слушает. Мир вокруг поет сотней неслышимых человеком голосов. Мир вокруг двигается и дышит. Мир вокруг живет в миллиардах ипостасей: листок на дереве, травинка под сапогом Расгарда, ползущий где-то жук, полеты птиц над головой и ночной ветер, рыба в океане, первая капля дождя и призрачный рассвет. Мир живет, дышит и вьет свою полную силы песнь. Но Расгард не слышит ее. Просто знает, что она есть, и что она – необходимый противовес. Его мир не ластится солнечным лучом, не обдает прохладой в жаркий день, он выжигает даже пепел, замораживает кости и проливает кровь. Его мир поет криками убитых и плачем несчастных, его мир прячется в тенях и едком дыме пожаров, проскакивает между болезненных слов, слышится в каждом ударе топора о плаху, в треске костров инквизиции, и смеется, смеется… Его мир – это обратная сторона, и он не способен создавать, лишь разрушать. Лишь насмехаться. Расгард разбирает заклинание Хвазада на составляющие, наблюдая как реагирует невидимое на тот или иной слог. Легкая дрожь, холодок на кончиках пальцев, звучащие громче или тише голоса. Все не то. Каждый раз ответ срывался, затихал в отголосках, прятался и не хотел проявляться в конечной форме. Расгард открыл глаза, задумчивая пощипывая траву. На плечо почти бесшумно опустилась София. - Работаешь над оборотом. – Хвазад подходит так же беззвучно, как частица его души, садится рядом, подбирая под себя ноги, кивает. – А мальчишка твой не так плох. Не ожидал от светлого такой зависти. Расгард скашивает глаза – Йохан перелистывает страницы гримуара и что-то бурчит под нос, с такого расстояния не слышно, но Расгард чувствует неумелые потуги, заклинания никак не хотят ложиться на язык, но иной мир уже приветствует их. Их и своего нового хозяина. - Если ты не знал, среди светлых рождается больше всего темных. - Знаю. – Хвазад срывает какой-то цветок, крутит его в пальцах и молчит какое-то время. – Они просто мастера ломать жизни. Расгард хмыкает, вспоминая. - О да. – Смотрит на Йохана. – В нем много зависти. Хороший материал. Хвазад тоже смотрит на мальчишку, думает о чем-то своем, а потом щурится, словно что-то замечая. София ощутимо вздрагивает. Расгард понимает в чем дело, только когда Хвазад поднимается, широкими шагами направляясь к растерянному парню, встает следом, отряхивая подол плаща. - Придурок. – Он с размаху дает Йохану подзатыльник, пока Хвазад вертит в руках гримуар. – Не умеешь не берись, твою за голову. Йохан отшатывается и смотрит волком, но оба мага знают, раскаяния не испытывает. А может даже не понимает, что натворил. Хвазад хмурится и качает головой, передавая книгу обратно владельцу. Расгард начинает закипать. - Пять лет трудов из-за тебя, пес, насмарку. – Расгард почти рычит, разглядывая кровавые пятна на страницах, Хвазад наклоняется за чем-то на земле. – Да что б тебя на костре инквизиции сожгли. - Не кипятись. – Хвазад распрямляется, поднимая с земли несколько каких-то цветов и листиков с травинками, по его немому зову София присаживается на его плечо, а потом слетает, исчезая в ткани пространства. – У светлых другие методы. Расгард это знает, но не злиться не может, хотя больше не ругается, потому что видит, Хвазада тоже не устраивает вся ситуация. И еще он что-то придумал. Что-то, от чего веет тьмой и страданием. София вернулась через несколько мгновений, в ее клюве был зажат небольшой мешочек. Хвазад потрепал птицу по голове, и она слетела куда подальше. Он развязал тесемки. Расгард оскалился, достал кинжал, проколол палец. - Руг. – Травы в руках Хвазада сгорели, оставив сизоватый дымок, который тут же втянулся в мешочек, из которого на ладонь вывалился небольшой полупрозрачный камень. Расгард сделал шаг вперед, Йохан отшатнулся. Кровь с пальца бежала по руке, и Расгард, схватив непокорного парня за волосы, вывел на его лбу красный знак. - Файно. – Сила взвилась, потянулась к камню, отчего тот замерцал, а потом устремилась на зов, вобралась в кровь, напитала символ. Йохан рухнул к их ногам безвольной куклой. – Хорошо, что ты это придумал. Хвазад хмыкнул, присаживаясь на корточки перед Йоханом и проверяя, дышит ли тот. Он поднялся, пряча камень обратно в мешок и отдавая его Софии – та тут же исчезла. - Даже я ценю гримуары, знаешь ли. Расгард усмехается и разворачивается, направляясь к повозке. - Ненавижу светлых. Хвазад за спиной смеется. - А кто их любит? Расгард улыбается, закидывая испорченный гримуар в телегу. Опирается об ось бедром. - Аюм. Хвазад улыбается в ответ. Секунды они так и стоят: друг напротив друга, улыбаясь как самые обычные люди, но всего лишь секунды. Каждый отворачивается, занимаясь своими делами. Расгард роется в телеге, среди кучи тряпья, раскрытых мешков со скудными припасами пытаясь отыскать чернила с пером да пачку измятых листов. Хвазад с чем-то возится за спиной, может играется с Софией, Расгард не видит, а когда разворачивается, тот стоит рядом, также заглядывая в телегу. - Трапфера. – Его рука выуживает из одного из мешков яблоко, а полные силы слова слетают с языка так же просто, как и всегда. Рана на пальце Расгарда затягивается моментально, в этом не было необходимости, она уже сама давно не кровоточила, но Расгард понимает. Чувствует, как играют слоги заклятия, как протяжно и мелодично переливаются. Он понимает, тоже достает яблоко, надкусывает. Хвазад уходит, больше не говоря ничего, дает время, и Расгард, смиряя раздражение запрыгивает на край телеги. Повторяет чужое заклятье. Иной мир отзывается, как и в прошлый раз, только теперь у него есть интонации, скрытые пути, по которым в слове течет сила. Расгард быстро находит ответ. Он смотрит на кинжал, такой ненавистный, но столь часто используемый, и без колебаний режет ладонь. - Трапфера. – Красная кровь не успевает политься, как рана тут же затягивается. – Опсио. И расходится вновь. Кровь течет, капает с ладони на землю под телегой, но Расгард не собирается ее останавливать, давая образоваться небольшой красной лужице. У него получилось. Обратное заклинание, противодействие к действию, этот раунд он сравнял. - Трапфера. – Порез затягивается, и Расгард трясет рукой, спрыгивая с телеги. Иной мир внутри доволен, он жмурится в лучах послеобеденного солнца. Расгард подходит к лежащему на земле Хвазаду и расстилает собственный плащ. Ложится рядом. - Нашел? - Да. Хвазад жмурится. - Не буду поздравлять. - Я не проиграю. - В курсе. Упертый баран. Расгард прикрывает глаза. - У тебя очень сильное заклинание. И слишком живое. – Он не видит, но знает, что Хвазад кивнул, подтверждая. - Мы не способны лечить априори. Не должны быть способны. - А ты как всегда ломаешь рамки. - Кто бы говорил. Расгард пожимает плечами, а Хвазад добавляет. - Не думаешь, что великие стоят вне правил? Что мы стоим вне правил? Расгард считает. Правила не способны сдержать мощь. Не великого. Но его – вполне. Потому что это была не его судьба, книга не позволила бы никогда ему стать великим. И это накладывало ограничения. Он молчит. Хвазад тоже уходит в свои мысли. Расгард ощущает, как реагирует на чужую волю иной мир, как тянется за каким-то заклятьем, еще не собранным, не оформившимся. Хмурится. - Что ты делаешь? - Пытаюсь откатить время. - При мне? - Ты мне не мешаешь. Расгард умолкает и отворачивается, прислушиваясь к силе. Через какое-то время все стихает. Хвазад садится. - Получилось? – Расгард смотрит на него снизу-вверх, и Хвазад молча показывает сгнивший огрызок, изъеденный копошащимися червями. - В какой-то степени. – Он откидывает его прочь и задирает голову к небу. В его глазах Расгард замечает тьму и садится, подзывая силу. - Не вздумай. Хвазад не слушает, шепча свистящие слова. Небо темнеет стремительно, словно кто-то решил прокрутить разом несколько солнечных циклов, резко холодает, и Расгард невольно ежится. Ему интересно и страшно. Он смотрит в темнеющее небо, по которому пролетают облака, на котором вспыхивают звезды, и краем глаза замечает струящуюся по чужой щеке кровь. Хвазад выдыхает внезапно, вытирает глаза, размазывая кровь по лицу. Несколько часов прошло в мгновение ока. Расгарда словно отпускают невидимые тиски силы, он резко вдыхает, едва не заходясь в кашле. Хвазад сгибается пополам. - Тяжело… - А ты чего хотел? Хвазад не отвечает, улыбаясь. А Расгард может лишь гадать, чего тому стоили такие фокусы. Знать точно, а тем более пробовать, он не хочет. Даже ради заходящегося в экстазе от чужой проделки иного мира.

***

Хвазад проспал почти весь грядущий день, Расгард не стал его будить, сам перекусил чем пришлось, сам начертил на лбу так и пролежавшего всю ночь на земле Йохана несколько символов крови и снял навет. Йохан подскочил с коротким вскриком, заозирался по сторонам с выражением дичайшего ужаса на лице, пальцами вцепляясь в траву. Расгард молча смотрел. Наконец, отдышавшись и немного придя в себя, Йохан поднял на своего учителя взгляд. В нем все еще можно было прочесть отголоски поутихшего ужаса, но еще больше там читалось гнева. Расгард не дрогнул. - Так будет после каждого провала. Тебе лучше бы больше не ошибаться. – Он встал, оставляя Йохана сидеть на земле, и вернулся к разожженному на ночь костру, где еще пылало маленькое пламя. Через какое-то время Йохан опустился рядом. - Что это было? – В его голосе, скрываемые привычной надменностью, прорывались отголоски вечной темной жажды. - Оборотная сторона твоей души. Йохан подцепил пальцем какую-то палку и, повертев немного в руках, пошевелил ей угли костра. - Было слишком реалистично. Расгард кивнул, вспоминая, как сам впервые по ошибке попал туда. Они с Хвазадом тогда искали ответы, а получили кошмар. Он никогда не забудет испытанный там животный ужас, хотя уже и не помнил, что именно видел. - Иной мир может многое, но у всего есть цена. И либо ее будешь платить ты, либо кто-то еще. Глаза Йохана блеснули, давая очевидный ответ. Темные эгоисты. Они не любят страдать. Расгард поднялся, затаптывая угли. - Поехали. Йохан подскочил следом. - А второй? - Спит в телеге. Йохан кивнул, почти бегом направляясь к повозке и отвязывая лошадь. Расгард забрался на козлы, и парень устроился рядом через несколько долгих мгновений. Из его движений исчезла надменность и открытое неповиновение, чему Расгард был рад. Все же идея отправить юнца на ту сторону была великолепной. Он в который раз завидовал чужой сообразительности. Лошадь медленно тронулась.