У сельской могилы

Дверь в комнату тихо скрипнула, приоткрываясь. Я подняла голову, отрываясь от книги, и взглянула на вошедшую сестру. И мои брови тут же сошлись к переносице. - Нина? - окликнула я её. - Ты чего? Лицо Нины было чуть бледнее обычного, необычайно серьёзно, а закушенная губа и странное выражение где-то в глубине карих глаз выдавали сильнейшее беспокойство. - Зря ты ушла, недослушав, Люсь, - негромко произнесла она, садясь рядом со мной на кровать. - Не хочу я слушать о том, кому продают наш дом в Лукьяново! - возмутилась я. - А вот именно об этом покупателе тебе и надо бы услышать, - возразила Нина и внимательно взглянула мне в глаза. - Его зовут Геннадий. Мой рот невольно приоткрылся и я так и застыла с глупым выражением крайнего потрясения на лице. В воспоминаниях мгновенно мелькнула страшная чёрная могила, пугающая фотография, звук глухих шагов, хруст веток, внезапно поднявшийся ветер, отвратительный запах... И всё это сводилось к одному слову, одному единственному полустёртому слову, едва заметному под фотографией, с которой всё и началось... - Ты... Ты думаешь..? - с трудом пролепетала я. Нина прикусила губу чуть ли не до крови. - Не знаю... - произнесла она тихо. - Многовато совпадений, ты не находишь?! - воскликнула я, резким движением откладывая в сторону книгу, которую всё ещё сжимала в руках. Нина лишь рассеянно кивнула. - Да... Всё это кажется... - она замялась, пытаясь найти подходящее слово. - Ненормальным! - опередила её я. - А если точнее — па́ранормальным! Она глубоко вздохнула и кивнула вновь. - Может, и хорошо, что дом продают... - произнесла она наконец. - Потому что я туда больше ни за что не поеду. Я несколько нервно хмыкнула: - Интересно, кому же всё-таки его продают? Нашему знакомому или всего лишь его тёзке? - Надеюсь, мы этого никогда не узнаем, - выдохнула Нина. - Это точно... - пробормотала я. - Но всё равно жаль... Сестра пожала плечами. - Бабушка стареет, тут уж ничего не поделаешь. К этому делу давно шло... Я тяжело вздохнула. - Да... Так что в Лукьяново мы, видимо, большее никогда не попадём... - А ты бы хотела? - Нина изогнула одну бровь. - Ну... - я задумалась. - Не знаю... Сейчас, наверно, нет... Вернее, точно нет. А вот потом... Может быть, через несколько лет... Нина хмыкнула. - Ну, раз хочешь, значит, когда-нибудь поедешь. - Вполне вероятно, - я задорно глянула на сестру. - И тебя дома не оставлю. - Нет, спасибо! - Нина порывистым движением поднялась с моей кровати. - Самостоятельно отправишься! - воскликнула она, пряча невольную улыбку. - Я туда ещё раз не сунусь! - Это мы посмотрим, - я лукаво улыбнулась и вновь придвинула к себе книгу. *** Я приподняла голову, отрываясь от чтения и прислушалась. Теперь уже сомнений быть не могло — из соседней комнаты доносились тихие приглушённые всхлипы. Я соскочила с кровати и, быстро подойдя к двери, выскользнула в гостиную. - Бабушка..! - невольно вырвалось у меня. Она сидела в кресле-качалке, откинувшись на спинку и закрыв лицо ладонью. В другой руке она сжимала маленький красный телефон. - Что случилось? - я подбежала к ней и схватила за руку. - Ленка, Леночка моя... - шептала бабушка сквозь рыдания. - Ленка! Ленка-то умерла... Умерла... Несчастная Леночка моя..! Я застыла. Бабушка Лена, что..? Умерла..? В голове тут же пронеслись все воспоминания, связанные с ней — казалось, она была всегда и все года́, что мы приезжали в Лукьяново, обязательно встречала нас, улыбаясь беззубым ртом, поила вкусным, удивительно душистым чаем, всегда угощала крупной, сладкой клубникой с собственного огорода и давала с собой выпеченных в настоящей русской печи пирожков. Своих внуков у неё не было и всю заботу и любовь, что её душа была способна испытывать к детям, она изливала на нас — внучек её лучшей подруги. Именно она больше всех горевала, когда несколько недель назад узнала, что мы собираемся продавать дом и что теперь там будут жить другие люди... Правда, первый покупатель перестал отвечать на сообщения и, кажется, так и не собрался купить дом, но... Из странного оцепенения меня выдернул внезапный звонок в дверь. Я вздрогнула и тот час же бросилась открывать. На пороге стояла вернувшееся из магазина Нина. При виде меня, глаза её округлились. - Что случилось, Люся?! - воскликнула она, спешно переступая порог дома. И только тогда я поняла, что плачу. Что по моим щекам катятся крупные солёные слёзы, а глаза покраснели и поддернулись прозрачной пеленой. - Там... - попыталась объяснить я. - Бабушка Лена... Она... - мой голос сорвался. Кинув пакет с продуктами на пол и даже не сняв сандалии, Нина бросилась в комнату. - Бабушка! - услышала я её голос. - С бабушкой Леной что-то случилось? - Она, она ведь мне как сестра старшая была... - захлёбываясь слезами, отвечала бабушка. - Вот как ты Люсеньке, а теперь... Теперь... Царство ей небесное... С порога комнаты я увидела, как Нина, приоткрыв рот в немом шоке, медленно опустилась на стул. Через несколько секунд она, словно очнувшись, спешно придвинула свой стул к креслу-качалке и ласково взяла бабушку за руку. Она крепко сжала ладонь внучки и рыдания её стали чуточку тише. Я, всё ещё не отойдя от потрясения, медленно подошла к ним и, поставив первую попавшуюся под руку табуретку с другой стороны от кресла, осторожно коснулась левой руки старушки. Она хлюпнула носом и, оторвав от лица пальцы, которыми всё ещё сжимала ладонь Нины, взглянула на нас красными от слёз, но почему-то удивительно ярко-зелёными глазами. - Всё хорошо, девочки... - прошептала она и подняла глаза к потолку. - Ей сейчас хорошо... *** - Царство ей небесное, - торжественно произнесла бабушка, воздев руки к потолку, и, предварительно приподняв чашку вверх, сделала большой глоток чая. За столом на несколько секунд воцарилась тишина, а потом бабушка заговорила вновь: - А похоронили её как раз как она и хотела — под берёзкой. Маленькой такой тоненькой берёзкой... Леночка-то она всегда подберёзовики любила, когда мы в лес ходили только их и собирала, только их... - бабушка сделала маленький глоток чая. - Хорошее место, да кладбище не очень. Но на старом батюшка хоронить не разрешил — сказал нету больше там ни церкви, ни кладбища, так что уж на новом похоронили на искусственном этом. Ну, ничего, я позаботилась, чтобы никто не накидал пластика всякого, да чтобы крест поставили и всё как надо... - А ещё мы в дом заходили, - воспользовавшись паузой в бабушкиной речи, вставила мама. - Придётся, видимо, новых покупателей искать — того не застали, да и соседи говорят, что давно уже не видно его... Мы с Ниной переглянулись. Исчез? Пожил в доме, да и поминай как звали?! А звали-то Геннадием! Бабушка зацокала языком: - Что-то недоброе в доме нашем появилось, ой, недоброе... - Мам, не начинай, - мама строго взглянула на бабушку. А мы с Ниной переглянулись вновь, на этот раз ещё более встревоженно. Но бабушку было не так то легко остановить. - Говорю же тебе — плохое что-то там! А ты всё не веришь. Разве не помнишь, какой дом холодный был? Как сад запустел и качели из него пропали? И все конфеты, которые мы домовушке оставляли тоже исчезли! А вместо этого на столе только пачка сигарет, тьфу! - Не буду спорить, человек он был не из приятных, - кивнула мама. - Но, пожалуйста, не придумывай ничего сверхъестественного, девочек напугаешь. А мы (особенно я) и вправду выглядели испуганными. Лица у нас побледнели, глаза расширились и взгляды, которые мы бросали друг на друга, были полны тревоги. - Спасибо, было очень вкусно, я наелась, - Нина встала из-за стола, отодвигая тарелку с недоеденным ужином. - Я тоже! - вскочила за ней и я. - Спасибо, мы пойдём. Под вопросительный и чуть встревоженный взгляд мамы мы быстро удалились к себе в комнату. Оставшись одни, мы медленно переглянулись. - Не знаю, что это всё значит, но я однозначно рада, что больше мы туда не вернёмся, - наконец проговорила Нина. Я смогла лишь кивнуть: - Да, хочется уже забыть про то самое страшное лицо. - И больше никогда не слышать ничего об этом Геннадии, - закончила Нина. Мы вновь переглянулись и дружно выдохнули с глубоким облегчением.