self-destruction

Громкость музыки на колонках превышала норму, заполняя помещение стуком битов, которые то и дело отражались от стен, отрубая любые другие мысли. Танцующая горячая толпа, девушки и парни тут и там. Стандартные виски с колой снова пополнились в бокале Джозефа, который тот, не задумываясь, притянул к губам. Кристофер последовал его примеру и поднял бокал со своим коктейлем. У обоих уже побаливали скулы от количества смеха, ведь они, старые друзья, всегда находили новые и новые темы для обсуждений. Особенно если выпивали вместе, любуясь танцами красивых женщин и мужчин на сцене. – Ой, блять, – Джо закатывает глаза, когда тема заходит про Хенджина с Феликсом. Он расстёгивает ещё одну пуговицу своей рубашки и из-под полуприкрытых век наблюдает за толпой: – Я правда думал, что у меня стоит хорошая звукоизоляция. И нет, звукоизоляция у меня заебись! Только Хенджин вопит так, будто бы он – главный вокалист всей этой вселенной. Блять, как же они меня затрахали! – по мнению Джинхена, с Крисом можно было обсудить абсолютно всё: он наблюдательный, пиздец умный и рассудительный, умеет слушать. Ну чем не лучший собеседник? Однако стоит Бану расхохотаться, Джо добавляет: – Эх, ну давай, спиздани что-то умное, как ты умеешь. Что там это их язык любви, да? Ой, секси мозг, я бы приударил за твой шикарной задницей, если бы был геем или би. Ну, пиздец. – Кто бы ещё за кем приударил, а? Но я бы не пережил тебя как партнёра. Серьёзно, с такой занозой в заднице, как ты, жить невозможно. А вообще... – Чан от смеха запрокидывает голову. – Да, у Феликса явно кинк на то, чтобы быть шумным. Будь то хоть он сам, хоть кто-то другой – его совсем не заботят окружающие. Ну, знаешь, это нормально, – он тут же разъясняет и пожимает плечами, следом же толкая Джозефа в плечо. Тот смотрит на сцену, обводит взглядом красивых, но нашпигованных железом девушек. Некоторые так вообще на людей хреново походили, но в том и суть: здесь все уродливы. Кто красив снаружи – полнейшая тварь внутри. Джо с Чаном – отменные красавцы, и Джинхен вообще не побоится их так назвать. Но вот мораль для них... Неизвестное слово, произнесённое, как мычание младенца, но не более. Мораль – это вообще что? Ни Джо, ни Чан, пройдясь по горе голов до своего статуса, явно не знают и примерного определения этого слова. – Блять, ну... – поняв, что пауза затянулась, Джозеф пытается вернуть нить повествования. Он непроизвольно жестикулирует руками, будто бы Чан и без слов всё поймет, но конечно же этого не случается. – Смотри не перегрузись, я тебя понимаю, – Чан врёт, но его это не сильно напрягает. – Нет, не понимаешь. Ты, наверное, не слышал этих двоих в разгаре сессии. Я-то не против громкого секса. Это ахуенно, когда ты видишь, что твоему партнеру до звёзд в глазах хорошо, но как они меня заебали, кролики. Я не знаю, как им соседи ещё бошки не прострелили за такой шум, – пока они оба смеются, трек возле сцены переключается и пропускает по толпе резкие биты, заставляя народ танцевать из всех сил. Движ подхватывает и Джинхен, качая головой в такт. – У самого как на личном? А то после Феликса ни слуху ни духу. Неужто ты такой злюка из-за отсутствия секса? Ну и стыд испанский, хочешь, прямо сейчас купим тебе лучшую куклу клуба на ночь? И вот теперь очередь Чана закатывать глаза: – Куклы мне не нужны. Кстати, об этом, – прикусив губу, он даже не задумывается, должен ли рассказать ему. Что ещё за мысли такие? Конечно должен! – Короче, чудным образом познакомился с девушкой. Никогда не встречал такую. Светлая, добрая, а она... Оказалась совсем другой, – он усмехается горько, но продолжает повествование: – Я только-только начал задумываться о семье благодаря ей, а она ловко обвела меня вокруг пальца. Как думаешь, может, я проклят? Может, мне вообще не суждено быть с кем-то? – Крис залпом допивает свой напиток и глядит на Джинхена с самой искренней надеждой: ну а вдруг тот поведает ему, что же он делает не так? – Оу, – Джо тупит пару секунд, пытаясь понять, стоит ли ему держать рот на замке. Решает пойти другим путём: – Ну, единственное, что по моему мнению ты делаешь не так на данном этапе – это задумываешься о семье. Чан, ну типа... Тут война корпораций на пороге стоит, я вообще не понимаю, что за любовная драма началась у всех, но если включить человечность... Да, она убьёт его, если он скажет так прямо. Но как же хорошо, что Чан снова болтает о своём, и не видит ничего вокруг: – Джо, неужели я не заслужил хоть каплю любви? Я, конечно, не самый правильный и честный человек, но... – Я думаю, она была нужным человеком для тебя, раз ты чувствовал себя так хорошо, просто появилась не в то время. Может быть, её настоящая сторона намного интереснее той лжи? – он готов поспорить на свою голову, что интереснее. Чан лишь отвёл взгляд и с обречённым видом пожал плечами. Джинхена однозначно подбешивало, что все обо всём говорят, а его резко попросили... Пригрозили, чтобы он молчал. Сидит же, заткнул сам себе рот кусочком льда, раскалывая его между зубов. – Не верю в то, что ты способен опустить руки, иначе ты не Бан Кристофер Чан, которого я знаю. Хэй, со всей этой любовью ты как-то резко замолчал о Бродячих Детях, они тоже любят тебя! – Джинхен закидывает руку на плечо Чана и ухмыляется. – Так что когда за спиной такого лидера стоят двое профессиональных убийц, нетраннер высшего класса, снайпер, один из топовых гонщиков, лучший рипер, которого я знаю, и фиксер, имя которого буквально у всех на устах, а Бродячие Дети насчитывают тысячи секретных агентов... Сердце какой-то там дамы... Пф-ф, Крис, к такому красавцу, как ты, очередь стоять должна! – Джо был прекрасен в красивых речах и особенно сильно он любил, когда эти речи действительно доходили до его друзей. Просто так кислород на них тратить не хотелось. – Джинхен. У всех есть семья. У тебя, у Феликса, чёрт возьми, даже Джисон вновь обрёл семью. Да, Бродячие тоже моя родная семья, но я имею в виду совсем другое, ты ведь понимаешь. Я не позову никого из них, когда мне нужен кто-то рядом, потому что у них уже есть человек, стоящий первее меня. Я хочу быть со своим человеком, – Крис наваливается на него и поджимает губы. Главной бедой для Чана была девушка с молочной кожей, черными, как смоль, волосами, и выразительными голубыми глазами с отливом красного просто потому, что светильники клуба всегда окрашивали всё в самые различные цвета. Крис застывает на месте, стоит их взглядам встретиться. Даже проигнорировал слова Джинхена и внезапно от него отстранился. Крис пытается вновь разглядеть в какофонии звуков и тел одни единственные голубые глаза, но, к сожалению, девушка слишком быстро скрылась в толпе, оставляя после себя лишь образ в голове. Настоящий лик человека может сильно отличаться от того, кем он притворялся. Не важно, как долго. В любом случае покажется только настоящая, ничем не прикрытая, будто бы оголенная личина. Иногда это может быть уродливая обугленная кожа, дошедшая почти до костей, гниющая изнутри, а иногда... Это прекрасный, хоть и израненный цветок, недоступный, как плод того самого дерева с самыми сочными яблоками на свете. Сорвать этот цветок будет сродни кощунству, но позволив ему существовать, можно навлечь на себя беду. – Как думаешь, желаемое ближе, чем тебе кажется? – заметив оцепенение друга, Джо тоже аккуратно отстраняется, чтобы проследить за его взглядом, но никого не подмечает. Ему и не надо. – Я... Слушай, дружище, посиди тут, там один мой знакомый, надо переговорить, – вспомнив о том, что он должен ей кое-что отдать, а иного шанса может и не быть, Чан спешно хлопает Джозефа по плечу и поднимается с дивана. История про знакомого была отчасти правдивой: тот веселился где-то у барной стойки, рядом крутился не один десяток дам, но Чана интересовало совсем другое. Протиснувшись в самый центр толпы, как раз-таки в то место, где в последний раз он встретился взглядом с девушкой, Крис старается оглянуться, зацепиться взглядом за её чёрные волосы, но всё безуспешно. Пропала, но он найдёт её, во что бы то ни стало. Пробравшись к другому концу зала, Бан вновь оглядывает людей. Ох, нет, её точно не нужно искать где-то там, на танцполе, всё ведь проще. Намного проще. Вот он и водит взглядом по посетителям, неожиданно для самого себя замечая её, крутящуюся рядом со своим старым знакомым. Подходить сразу будет глупо. Ему всего-то надо понаблюдать за ней и понять, в чём дело. Что ей от него надо? Вероятно, достать информацию. Но для кого? Мина умело плела чушь, обрабатывая своего клиента лучше, чем могла представить. Её силуэт был чётким и довольно развязным, идеально подходил атмосфере этого заведения. На животе виднелись ещё одни швы имплантов, и на этот раз они были установлены после ранения. Не так удивительно: куда легче заменить повреждённые ткани, чем пытаться это вылечить. Девушка движется уверенно и смело для своего образа, активно участвует в разговоре и опирается о барную стойку бедром. Глаза её блестят не только от ярких огней заведения, а другие, новые швы на лице, частично скрытые под чёрными волосами, намекают на одно: после последней миссии она поменяла оптику, но самое главное – это не была оптика Сатору. Ох, эта была совсем не та Мина, которую Чан видел, и уж тем более не Карла, с которой был так хорошо знаком когда-то. Он пристально следит за силуэтом девушки, не скрывая своего заинтересованного взгляда. Новейшая оптика, причём чужая, да и импланты на месте раны. Крис обязан задать пару вопросов Джозефу, но только после того, как разберётся с дочерью Сатору лично. Чтобы не выдать себя слишком быстро и не вызвать подозрений, девушка отстраняется, легко касаясь плеча мужчины, и шепчет что-то тому на ухо, временно покидая его компанию. Проследив за тем, как быстро Мина растворяется в толпе, Чан всё ещё чувствует на себе её взгляд. Что ж... Он использует сканер. Глаза на миг загораются, но это не так уж и заметно в огнях клуба. Крис следит за тем, как мужчина поворачивается в сторону Мины, глядит на неё, а сам цепляется взглядом за внутренний карман его пиджака. Значит, вот, где была щепка. Ухмыльнувшись, он понимает, что это не будет так тяжело. Тогда почему она сама не сделала это прямо сейчас? Джозеф тем временем где-то там усмехается, смотря в спину девушки, и попивает алкоголь уже из нового стакана. Своим взглядом он прожигал её силуэт настолько, что Мина, наблюдавшая за Чаном, обернулась и нахмурилась. Она одними глазами способна была задать один простой вопрос: А этот тут зачем? Но Джинхен, даже если понял всё по взгляду, не собирался как-то реагировать. Он выдерживает тяжёлый взор дамы и указывает ладонью на свободное место рядом с собой. – Если он спиздит щепку, сам выпрашивай у него, – слышится негромкий и строгий голос прямо за спиной Джозефа. Она крадёт его бокал виски, допивает до дна и будто специально оставляет след бордовой помады на стекле. – Предоплату возвращать не буду. – Ой, да ладно тебе, будто ты не знаешь, зачем я послал тебя сюда. Вам стоит поговорить, – Джинхен усмехается, не поднимая взгляд, как вдруг слышит лязг металла и чувствует кончик кинжала на своей шее. Мина наклонилась, шёпот слышался прямо над ухом, такой глубокий и терпкий, будто бы если вкусить его, можно отравиться горечью: – А тебе стоит заткнуться, пока я не лишила тебя возможности говорить, – Джозеф перестаёт дышать всего на пару секунд, лезвие почти пускает кровь. Млментально девушка исчезает в толпе, оставляя после себя приятный запах парфюма и след губ на бокале. Теперь начнётся самое интересное. – Ох, поглядите, кого я тут вижу! – протиснувшись через толпу самых разных девушек, Чан хлопает своего друга по плечу, привлекая к себе внимание. Руки его скользят по груди мужчины, пока он сам довольно ухмыляется: – Льюис, ну как возмужал, а! Что, дамы прохода теперь не дают? – рассмеявшись, Крис вдруг крепко его обнимает, прижимая к себе. – Ну только глянь, дружище, мы сколько не виделись-то?! Кто ж знал, что в таком месте пересечёмся? – и Льюис искренне удивляется, увидев близкого друга. – Чан! – он отвечает на объятия, потрепав Криса по спине, и отстраняется с довольным видом. – А сам-то! Я помню тебя ещё совсем худеньким, твой апгрейд пошёл на пользу! – Льюис оглядывается, осматривая толпу и небольшую компанию, которая его окружила. – Ох, изначально собирался прийти сюда по работе, но теперь ко мне приковано слишком много внимания. Знаю только одно: с твоим обаянием соперничать бесполезно. Сам-то какими судьбами? – этот мужчина обладал удивительно приятной энергетикой. Квадратные и чётко очерченные черты лица, лёгкая щетина и по минимуму имплантированное, хорошо сложенное тело. Он не отрицает факта, что когда-то считал Криса своим примером в плане влияния на людей, но сейчас и сам добился многого. – Останешься на бокальчик крепкого? Или у тебя есть дела? – Надолго компанию составить не смогу, извини. После работы с другом решили отдохнуть здесь, – Чан машет рукой в противоположную от Джозефа сторону, усмехаясь. Атмосфера клуба лишь сильнее давила на людей, а где-то среди толпы за Чаном точно наблюдает пара голубых глаз. – Ах! Нам обязательно надо будет как-то выпить вместе, наверстать упущенное. Позвонишь старому другу, когда будет свободная минутка? – Крис блещет улыбкой и подмигивает мужчине, вновь раскрывая свои руки для крепих объятий. Только после того, как он отстранился, говорит очень тихо тому на ушко: – Будь внимателен даже к девушкам, столько случаев нелепых... Ну всё, дружище, хорошего тебе вечера! Послав тому на прощание воздушный поцелуйчик, Чан спешит удалиться как можно быстрее, в пальцах сжимая щепку. И ради этого был весь цирк? Ах, точно, это ведь не конец. Они с Миной, не сговариваясь, идут в одном направлении, и не сводят друг с друга взгляда. Даже так огибают каждое тело на своём пути. Чан ощущает такой азарт, который прежде ещё не чувствовал никогда. Пересекаются они очень скоро возле длинного коридора с множеством дверей. Каждая комната – приватная, с ограниченным доступом, и Чан держит путь к свободному номеру. Атмосфера меняется. Схватив девушку за руку, Крис с силой пихает ту в свободную комнату и захлопывает за собой дверь. Ещё мгновение, и Мина крепко прижата к стене. Чан держит одну руку на её шее, сжимая, а ликованию в его взгляде нет предела. – И какой же трюк ты решила провернуть на этот раз? – спрашивает он с ухмылкой, приближаясь к её лицу ещё на пару сантиметров. – Спроси у своего дружка, Чан-и, – Юн выплёвывает эти слова, почти касаясь носами с Крисом, и продолжает гипнотизировать его. Вот же подлец. – Это ты мне сегодня мешаешь работать. Почему я вообще должна отчитываться перед тобой, когда ты разгромил мне квартиру, amantis? (любовничек?) Ах, точно, квартиру дорогой сердцу Карлы. Как жаль, что она просто иллюзия, – Мина пинает его между ног и толкает в сторону кровати. Пока Крис болезненно шипит и теряет хватку, она заваливает его на мягкий матрас, тут же скрипнувший под весом их тел. Глаза её окрашиваются в красный, когда она сканирует Чана, но не может определить местонахождение щепки. Чёртова оптика Армы. – Вот же сучка. Это было неприятно, – Чан глядит на неё одним глазом, ожидая, что она ещё что-нибудь вытворит с ним, но уже совсем скоро заметно расслабляется под весом чужого тела. – Ох, так это была твоя квартира? Ну, радость моя, не знал, что ты будешь жить в таких условиях. Завешанная мебель, перестановка... Ты серьёзно устроила такое зрелище только для меня? Ой, ну а тогда в гости будешь меня ждать, милая? – Крис смеётся ей в лицо, особенно когда та пытается его отсканировать, но ничего не выходит. Успокоившись, он вновь оглядывает её лицо, однако Мина смотрит только лишь на открытую грудь Чана, оглядывая оставшийся шрам в виде бабочки. – Как мило, ты сохранил её. Жаль, у меня не поднялась рука прикончить тебя тогда, – Чан прекрасно понимает, что большинство её слов – лишь защитная реакция, потому что признавать правду ей на самом деле больно. – Так и будем кусаться или ты мне отдашь щепку, чтобы мы снова разошлись, как в море корабли? – Ты очень красива... Тёмные волосы идут тебе намного больше, – Чан игнорирует и шепчет о своём. В комнате становится так спокойно, пока он касается её щеки своей ладонью, поглаживая, но всё умиротворение длится ровно до того момента, пока Кристофер не пихает её на спину, перехватывая руки. – Ну же, расслабься. – Да блять! Думаешь, приятно мне было истекать кровью от одной пули с мыслью, что я не сделаю следующий шаг?! – она выкрикивает это настолько резко, почти захлебнувшись обидой, и пытается отбрыкнуться и выпутать руки, но всё безуспешно. – Ублюдок, ты даже не представляешь, какого это! Ты ничего из моей жизни представить не можешь! Да плевать мне на то, что я солгала тебе, ты сам идиот, раз не увидел в Карле меня! Конченный придурок! – её дыхание сбивается, а маска уверенности трещит по швам. Мина резко поджимает губы, потому что ей хочется кричать и кричать, выплеснуть всё ему в лицо и сделать так же больно, как было ей. Но это не принесёт выгоды. Чан... Заслужил. Честно заслужил не только криков, но и всей боли, которую готов был забрать у неё. Он вздыхает, кивая, и отводит взгляд. – Ты тоже хороша, знаешь ли. Разбить моё сердце не каждый способен. К тому же, ты ничего из моей жизни и представить не можешь, Юн Мина. Так вот, моя милая, у меня есть для тебя подарок. Примешь его от меня, дорогая? Обещаю, тебе очень понравится, – освободив руку, он достаёт из небольшого кармашка совершенно иную флешку, показывая её Мине. – Что скажешь? Если не веришь, что это безопасно, я могу подключиться к ней. Но мы так старались, чтобы угодить тебе, милая... Тяжело вздохнув, Юн обращает внимание на щепку, даже не представляя, что там может храниться. Она медленно кивает, а Крис, ослабив хватку, вставляет флешку в разъём, доказывая, что всё работает хорошо. В этот момент он осторожно сползает с тела Мины, садясь рядом на кровать, и ждёт, пока та вставит флешку в разъём. Ку́мико Сатору. Вся информация и доказательства того, что Мина является её дочерью. От старых фотографий, до документов и свидетельства о рождении. – О, нет... – она машет головой, прогоняя картинки перед собой, и снова смотрит на Чана. В её глазах ни капли доверия. Всё это – просто невозможный объём информации... А за это принято платить. – Сколько? Эскортом, к твоему сожалению, больше не занимаюсь. – Пф, понял. Какая мать, такая и дочь, – совсем тихо шепчет он даже для себя, глядя в сторону. Никаких интриг. Ну надо же. – Блять, да про какой эскорт ты говоришь? Самой-то не отвратительно? Это должен быть подарок для тебя! Но раз уж ты заикнулась об оплате... Может, подаришь мне один танец сегодня? Я слышал, они здесь, в клубе, иногда под конец вечера включают медленную музыку. Ох, или... Может, ты простишь все мои грехи, к примеру? Присоединишься к Бродячим? Вау, я сегодня так щедр на разные варианты! – он смеётся точно пьяно, хотя так себя не чувствует. Но если выдуманную Карлу можно было сравнить с морем, спокойным и тихим, то Мина – это вулкан, который никогда не засыпал. – Отвратительно? Ты себя-то слышишь? – Мина отстраняется ещё дальше, хотя в нос снова ударяет запах алкоголя. – Пока ты не появился в моей жизни, дела мне не было до моей матери. Бросила и бросила, что мне теперь, всемирный переворот устраивать? – Юн поднимается с кровати, чувствуя себя в очень уязвимой позиции, потому тут же выпрямляется и скрещивает руки на груди. – А теперь ты ещё и недоволен моей реакцией. Дорогой мой, может нахуй пройдёшь сразу? Я вообще не ебу, почему Джинхен столкнул нас. Обещаю, я вспорю тебе брюхо, после чего обязательно примусь за него. Как же её это всё заебало. Особенно Чан, который молчать не собирается. – Пойми, я не хочу, чтобы ты возвращалась к прошлому, потому что ты не достойна этого. Никто не достоин подобного, понимаешь? Так что мне неприятно слышать, когда ты продолжаешь говорить о себе вот в таком ключе, оскорблять себя, принижать и... – он не договаривает. Останавливается на полуслове, вдруг не веря в то, чьё имя прозвучало прямо сейчас: – Джинхен? – тихо шепчет Чан, пока весь поток мыслей перекрывается моментально. Крис глядит точно на Мину, прокручивая в воспоминаниях те моменты, которые могли бы как-то навести на знакомство Джо с Миной, но почему-то... Он не может вспомнить ничего. – Вы знакомы с ним? Каким образом? – А ты ещё не понял? Боже, Чан, у тебя действительно плата устарела, – Мина тяжело вздыхает, смотря в сторону, чтобы не взорваться при взгляде на Чана. – Спроси его, тебя будет ждать интересный рассказ о связи шлюхи и корпората. – О, боже. Тоже мне, лучший друг, – Чан был в шаге от взрыва эмоций. Хотел бы он побежать к Джозефу, спросить, что за хуйню он устроил и почему не сказал, но тогда бы это означало окончание встречи с Миной. И всё же... Он немного злился. Непонятно, на кого именно, но злился. Мина всё же находит в себе силы и, вздохнув, смотрит в глаза Чана, чувствуя мурашки на спине. Он был жесток, одним своим взглядом заставляя голову поплыть. Мина не в себе, так же, как и он сам. – Ладно. На информацию принято платить информацией. Мы с Джо знакомы уже более девяти лет, кажется. А знакомство наше было донельзя простое: он заказал элитную куклу и получил оплаченное тело в виде меня. Мы разболтались уже после секса, и с того момента... Он мой единственный друг, кажется, – странно, но одновременно очень даже понятно, почему у такой ненормальной нет друзей, кроме такого же ёбнутого. – Потом мы вроде флиртовали, потом остались друзьями и пошли своими путями. Всё слишком просто, или тебе нужно больше кровавых историй? – Заебись. Что ещё нового о себе расскажешь на нашем следующем свидании? Что на самом деле знакома со всеми Бродячими? Блять, этот Джозеф! – Крис пыхтит, не скрывая этого недовольства в голосе, глядит прямиком в глаза девушки, хотя втайне от этого плавится. Он быстро остывает, а его напряжённые плечи неспешно опускаются вместе с медленным выдохом. – Ладно, раз уж он твой друг. Извини, я должен злиться на него, а не на тебя. Ты тут совсем не причём, – шепчет очевидное, но хотя бы принимает этот факт – уже большой шаг для него. Взгляд опускается в пол, а мысли съедают всё. Присоединится ли Мина к ним хоть когда-нибудь? Возможно, если она всё ещё здесь, рассчитывать хоть на что-то. Разве она не захочет отомстить своей матери, да и заодно помочь им? – Мина, не исчезай сейчас, пожалуйста. Если у тебя есть время, конечно же. Просто... Я подумал, может, мы ещё немного посидим здесь? Клянусь, я придушу Джинхена, если вернусь к нему прямо сейчас. И вдруг перед Юн оказывается совершенно обычный человек. Тот Чан, который был в окружении Карлы. Ох, а ещё он очень пьян и, вероятно, не вспомнит утром никаких деталей. Точно. Так что и терять, возможно, нечего. Он больше не пахнет приятным парфюмом, его одежда не идеально выглаженная, где-то торчат маленькие ниточки просто потому, что этот костюм он надевал сотни раз. Укладка уступает растрёпанным волосам, которые завивались на концах. В тот злополучный день разбилась не только маска хитрейшей лисы: кажется, человек справа от неё, тоже не раз уже распадался по кусочкам. Сегодня всё пошло не по плану. Задание, посиделки в баре, даже эта встреча. Мина ожидала взрыв гнева в свою сторону, но когда этого не произошло... Она встала посреди комнаты, как вкопанная. Их взгляды с Чаном вновь встретились, запуская всё новые фейерверки в голове. Ему тоже больно, так же, как и ей. Юн затихает и медленно опускается на кровать рядом с ним. Повезло же двум израненным душам сойтись путями. Вцепились же друг в друга, и никак не могут отпустить. Хотя, надо ли? Она не знает, какие слова должна подобрать, и стоит ли вообще что-то говорить. Спокойно ли ей? Нет, внутри будто вулкан извергается, и Мина сама для себя решить не может, что ей чувствовать. – Я обязательно уйду. Но сейчас у меня плохо с выдержкой. Она не произносит эти слова вслух и просто остаётся рядом, не смотря на Чана, потому что стоит ей увидеть его... Любая стена разрушится. – Это я попросила Джинхена молчать, прости. Я подумала, что чем меньше у тебя будет доступа ко мне, тем легче мне будет... Repelle te, (Оттолкнуть тебя,) – её хриплый голос звучит тихо, почти не слышимый на фоне громкой музыки из главного зала. План явно провалился, раз Мина теперь сидит здесь, подтянув к себе колени. – Et dimitte mihi... (И ты меня прости...) Мы продолжаем видеться не смотря ни на что. Forsitan id quomodo sit? (Может, так и надо?) – он неспеша отрывает взгляд от стены перед собой, явно чувствуя облегчение от того, что она осталась рядом с ним. Даже если это из жалости, но зато она здесь. Крис украдкой разглядывает её профиль, скользит взглядом по волосам, совсем ином имидже. Многое хотелось спросить, но разве он достоин услышать ответы? Нет, совсем нет. – Так ты теперь... Сама по себе, да? Извини, если это личный вопрос. Просто интересно, я не буду это использовать против тебя. И щепку эту твою отдам сразу, как захочешь уйти, – он говорит тихо, кое-как оторвав от неё взгляд. Оглядев их комнату от и до, Крис достаёт из кармана сигареты вместе с зажигалкой, но что-то его всё же останавливает. Мина медленно скользит взглядом по его рукам, и сама цепляется за сигарету, зажатую между его пальцев. Невесомое касание приходится по пальцам током. – Я всегда была сама по себе, – Мина зажигает сигарету о зажигалку Чана, вставляет её меж зубов и делает глубокую затяжку. – Я не была с Сатору так, как ты думаешь. Просто... Мне заплатили, чтобы я лгала тебе и доставала информацию. Эван не выдуманный мужчина, а вот Карла – всего лишь плод моей фантазии. Не всё, что я говорила, было ложью. Например, та паста действительно была вкусная... – Значит, ты могла уйти от них в любое время? Интересно. Я думал, они всех ограничивают, кто с ними сотрудничает, а ты тем более... Дочка её. М-да, – тяжело вздохнув, Чан делает одну затяжку за другой, изредка протягивая руку, чтобы стряхнуть пепел на пол. Он вдруг горько усмехается. – Знаешь, а я никогда не лгал тебе. Карле – возможно, но не тебе. Особенно в ту нашу встречу, когда я пришёл поздно ночью после встречи с тобой на крыше, помнишь? Я именно тогда всё понял. Было... Очень больно прощаться с Карлой, я должен признать это. Но я всё равно благодарен тебе. Спасибо, что позволила мне ощутить любовь. Я говорил это искренне. Всегда, – Чан отводит взгляд с той же улыбкой обречённого, вдруг безнадёжно качая головой. – Ну... Кхм, нет, так же, как и Лино, ограничивают не всех. Всё же, я наёмница, а не агент Сатору, – Мина делает ещё одну затяжку и переводит взгляд на Криса, замечая его удивление. – А, да, я пару раз пересекалась с номерами двадцать пять, ноль восемь и пятнадцать, среди них был Лино. Я больше ничего о нём и не знаю. Так, просто. Чан кивает, будто всё-всё понимает, хотя понятия не имеет о других номерах. Он, задумавшись, замирает на месте, как вдруг запястье буквально прожигает боль. Мина докуривает сигарету и тушит её о кисть Чана, намеренно оставляя ожог на коже. Она стряхивает оставшийся пепел на пол и поднимается с кровати. Окурок тут же летит куда-то на плитку. Крис испуганно смотрит то на раненую кожу, то вновь на Мину перед собой. – Ещё один шрам на память, – шепчет он, послушно поднимая голову вверх. Ожог она оставила на руке, но почему тогда болело сердце? – Промахиваться плохо, Чан-и. Надеюсь, ты будешь стрелять в своих врагов с предельной точностью. – Ты не мой враг, Мина, – говорит Чан и наблюдает за тем, как медленно Юн оставляет его в полном одиночестве. Стоит двери захлопнуться, как он тут же валится на кровать, закрывая руками лицо. И почему так тяжко? Пальцами спускается к своей груди, благо, что рубашка была расстегнута, и водит ими по шраму бабочки так, будто она могла исчезнуть. Облегчённо вздохнув, Бан поворачивает голову, вытягивая руку к месту, где только что сидела Мина. Как давно это было? Минуту или несколько часов назад? Так странно. Теперь он лишь надеется, что они смогут встретиться вновь, и не захотят загрызть друг друга заживо. Хотя оба варианта будут намного лучше, чем совсем ничего. Ночь уже не задалась. Даже там, в маленькой квартире на окраине города, где она скрывается ото всех знакомых и незнакомых ей людей, спокойный сон её не настигнет. Она сидит в маленькой спальне, забравшись с ногами на кровать, комнату освещает маленький светильник на прикроватной тумбе и небольшой экран ноутбука. Она читает каждую маленькую буковку, просматривает фотографии и документы, чувствует, как руки дрожат с каждой секундой всё больше. Ку́михо Сатору – мать, выкинувшая по молодости своего ребёнка на улицу. На почти тридцатом году жизни она узнаёт, что её мать – вселенское зло для многих. Спустя столько лет скитаний и даже работы на неё, никто так и не сказал, кто на самом деле кинул её в костер этого города. Мина пилит взглядом фотографию матери в молодости и всё чаще замечает огромное количество сходств: от кончика носа до особенного разреза глаз. Сука. Мина ненавидит, когда Чан оказывается прав, а сейчас она начинает ненавидеть и свою матушку тоже. Надо ж было родить от какого-то долбоёба, и выкинуть младенца... – Сука, сука, сука, сука! – Юн с психом захлопывает ноутбук, надеясь, что он заберёт с собой все ужасные мысли, но их становилось только больше и больше. Верить ничему и никому не хотелось. Зато очень хотелось добиться внятных ответов из её блядского рта.