12 ката: дрожащие капли росы

Когда он тихо вошёл в их комнату, Юи сидела на футоне, скрестив ноги. Сколько она просидела так, прокручивая в памяти все эти месяцы, сопоставляя всё, что до этого не замечала? Она не знала. Внутри словно сжалась тугая пружина, готовая выстрелить в любой момент. Злость, страх потери, непонимание словно перекрывали горло, мешая нормально дышать, не давая спокойно подумать. Гию растерянно остановился напротив, и она подняла глаза. Очень хотелось плакать, но слез не было - только сухая горечь царапала горло и сдавливала грудь. Юи тихо выдохнула: - Почему? Он протянул руку, чтобы коснуться её плеча, но девушка резко встала, упрямо сжала губы, повторяя вопрос: - Почему ты молчал? Томиока смотрел в её глаза, отчаянно блестевшие в слабом лунном свете, который лился через распахнутое окно, и очень хотел обойтись без слов. “Я как всегда всё испорчу. Как мне объяснить ей так, чтобы она поняла?” Он молчал, пока Юи лихорадочно шептала, что он трус, жалкий трус, бессердечный кусок льда, и тут же опровергала саму себя, говоря, что он её ненавидит. Молчал, когда она, уже не сдерживаясь, во весь голос кричала: - А если бы я не подслушала? Если бы не узнала про метку, ты хотел, чтобы я своими руками….., - она сглотнула, сломленно окончила, - своими руками хоронила тебя? Какая великая миссия для меня, сенсей! Благодарю от всей души!!! Но когда она, наконец, заплакала, сквозь тихие всхлипы повторяя: - За что? Почему… ты со мной так? - он не выдержал. Гию в один шаг оказался перед футоном, где, рыдая, сжалась в комочек Юи, обнял так, что она приглушённо ахнула. Задушенный всхлип утонул в глубоком поцелуе. Её губы были сухими и солёными на вкус, и Гию знал, что навсегда запомнит это. - Юи…, - выдохнул он, с трудом отрываясь, - скажи. Если бы ты знала - смогла бы уйти на поиски, как хотела? Этот простой вопрос наглухо заткнул ей рот. Понимание обрушилось как ведро ледяной воды, а затем пришла новая волна злости. - Ради меня, да? Ты решил, что, - она задохнулась, подбирая слова, - я просто уйду и не вернусь, так? Чтобы ты смог спокойно умереть в одиночестве? Почему вы все делаете выбор за меня?! Сначала сестра, теперь ты!!! Да что я вам сделала?!?! Она…- Юи нервно утерла слезы, - решила его простить. Великодушно признала свою жизнь слишком ничтожной, чтобы за нее мстить. А теперь я узнаю про эту чёртову метку! С каждым её словом глаза Томиоки темнели все больше, но он по-прежнему не разжимал объятий - тихо дышал куда-то в её макушку, и под этими теплыми выдохами злость таяла, как весенний снег под лучами солнца. - Ты понимаешь, - наконец обессиленно прошептала она, окончательно сдавшись и опустив голову ему на плечо, - что мой выбор, каким бы он ни был, должен быть честным? Если бы я ушла, ничего не зная - это было бы честно? Томиока качнул головой, затем немного отстранился, вглядываясь в ее лицо: - Тогда тебе стоит знать ещё одно. Для честного выбора. - Что? - она замерла, готовясь. - Люблю тебя. Юи подалась вперёд, ловя его губы своими, обняла, увлекая за собой на футон, а в голове билось: “Это…я и так уже знаю.” Санеми очень жалел, что любимая катана осталась там, в их с Аяне комнате. Он в кровь сбил себе кулаки о шершавые стволы сосен, но буря, которая вихрем бушевала внутри, так и не улеглась. В своей бешеной пробежке по ночному лесу Столп внезапно вылетел на открытый обрыв, с которого городок внизу был как на ладони, и замер. Там, у подножья, была обычная жизнь. Редкие огни ещё светились в некоторых окнах, и он живо представил себе - мать убаюкивает ребятишек, тихо поёт им колыбельные. А может быть, это жена дожидается мужа с охоты, не гасит дрожащий огонек, всматривается во тьму так же, как он сейчас. Или двое влюбленных забыли погасить свет, увлечённые друг другом? Он так жадно всматривался, что на глаза навернулись слезы. Санеми не помнил, когда плакал в последний раз. Над прахом брата он выл по-звериному - без слез, без слов, без мыслей. Когда погиб Масачика, его единственный друг, он не пришел даже на похороны - подошёл к простому серому камню потом, когда все разошлись, молча провел пальцами, ощущая холод. Ему остались только память и немая боль, которую нельзя выкричать, которую можно только спрятать так глубоко, чтобы не увидел никто - и резать, убивать проклятых тварей за двоих. Плакал ли он, когда умирала мать? Этого Санеми не помнил. Всё, что осталось в памяти - слишком яркая кровь на руках и отчаянные глаза Геньи. И сейчас, глядя на мирную жизнь внизу, слезы текли просто от проклятого холодного ветра. Да, именно так. Упрямо сощурившись, Столп резко повернулся и пошел обратно. Туда, где в маленькой комнате - он знал это - горела свеча на окне. Туда, где его ждала жизнь. Утром, сонно зевая, Юи подошла к бочке с водой во дворе, плеснула в лицо, окончательно отгоняя сон. Сзади скрипнула дверь, и девушка обернулась. Аяне, с аккуратно собранными волосами и в скромном дорожном платье, улыбнулась ей: - Доброе утро! - Доброе…., - пробормотала Юи, отчаянно приглаживая растрепанную гриву волос; она искренне не понимала, как люди с утра могут выглядеть так, как её подруга. У самой Юи утро было хорошим только если начиналось в районе полудня. И хоть за эти месяцы Томиока и приучил её к ранним подъёмам, она по-прежнему от души их ненавидела. - Помочь с волосами? - деликатно спросила Аяне, слегка улыбаясь. - Угу, - она, наконец, бросила попытки разобрать спутавшиеся пряди и обречённо пожала плечами. - Такие красивые, - вздохнула подруга, бережно ведя гребешком, - и почему ты только постоянно ходишь с пучком? - Так удобнее, - зевнула Юи в ответ, - и мне лень что-то изобретать. - Можно я попробую? - Да пожалуйста, только охота тебе с этим возиться? Аяне только смешливо фыркнула, и Юи блаженно отдалась на откуп бережным рукам. Манипуляции с волосами почти её усыпили, когда подруга торжественно заявила: - Ну, готово. За зеркалом идти было откровенно лень, так что девушка попросту глянула в бочку, полную воды. В спокойной глади отразилась смутно знакомое лицо - потому что это точно была не она. Высоко заплетённые и уложенные косы подчеркнули скулы, сделали глаза ещё больше и выразительнее. - Ого, - выдохнула Юи, аккуратно ощупывая прическу, - да с такой только на свадьбу идти! - Кстати об этом…, - лукаво протянула Аяне. Девушка покраснела и замахала руками: - Нет-нет-нет, даже не спрашивай! - Ладно, не стану, - хихикнула подруга, и тут же тихо добавила: - Но.. вы с Гию-саном окажете нам честь присутствовать на нашей церемонии? Юи, задохнувшись, расширила глаза: - Он… что, серьезно? Когда? - Сегодня ночью… - И ты молчала?! Она набрала полную горсть воды и в притворном гневе плеснула на подругу. Та, хохоча, отскочила, укоризненно глянула: - Как маленькая, ну! - Прическу она мне делала, да? А сама ни слова! Ах ты! Танджиро, который вышел позвать гостей на завтрак, с улыбкой смотрел на хохочущих у бочки девушек. Он точно знал - так звучит счастье. Что-то мешало ему радоваться. Когда Юи, ворвавшись в их комнату, где Гию спокойно читал, с сияющими глазами взахлёб рассказывала о предстоящей свадьбе, он действительно был рад за Аяне и Санеми - но это чувство было как будто ненастоящим, тусклым. Неживым. Перед этим он не спал всю ночь - обнимая уснувшую под утро Юи, вглядывался в любимое лицо, ловил сонное дыхание и думал. Теперь у него появилось будущее и он понятия не имел, что с ним делать. Мир раскололся в очередной раз. “Так, должно быть, чувствуют себя помилованные преступники “ - мелькнула мысль. Томиока привык к дыханию смерти за спиной. Привык к тому, что живёт каждый день как последний. Эти несколько месяцев он по капле пил внезапное счастье, смирившись с тем, что большего ему не достанется. Да и заслуживает ли он большего? Эти крохи чуда, тихие вечера вместе, тренировки, нежность в сонном взгляде Юи с утра он воровал у собственной совести, каждый раз напоминая себе - скоро всё кончится. Так или иначе. А теперь, стоя у целого моря счастья, простирающегося перед ним, он не знал, имеет ли право сделать ещё хоть шаг вперёд. Да, он больше не был обречен на смерть. И да, он по-прежнему оставался калекой. Гию ни разу не видел унизительной жалости в зелёных глазах, но дело было не в этом. Дело было не в Юи. Он сам не умел взять то чудо, которое давали ему в руки - боялся разбить, словно хрупкую вазу, боялся, что это кончится так же внезапно, как и началось. Всю свою жизнь он только отдавал, и теперь, когда пришло время брать, с ужасом понимал - он попросту этого не умеет. Когда Юи, так и не заметив его откровенно вымученной радости, выскочила из комнаты, Гию только вздохнул. Подумать только, Санеми женится. Внутри плавилось едкое продолжение - “...а ты на такое не решился”. Совершенно измученный мыслями, Томиока устало прикрыл глаза. Сам того не заметив, он провалился в сон, так и не разобравшись в себе до конца. В конце концов, теперь у него хотя бы было достаточно времени над тем, чтобы подумать обо всем этом не торопясь. События следующих дней остались в его памяти яркими всполохами - вот открываются ворота, вбегает Хашибира, затем входит Незуко и Зеницу, который на ходу заканчивает плести венок из первых распустившихся цветов. - Гию-сан! - Незуко влетает ему в объятия, ничуть не стесняясь, счастливо смеётся, - вы всё-таки пришли, как здорово! Незаконченный венок падает у Агацумы из рук, когда он видит сидящего на крыльце Санеми. Столп лениво усмехается, явно довольный произведенным эффектом. Зеницу делает несколько осторожных шагов назад, а затем зайцем выскакивает за ворота, что-то неразборчиво вереща. Иноске, которого он чуть не сбил с ног, недоуменно стаскивает кабанью голову, почесывает в затылке: - А? Чего это он? О, это же этот… как его…Шинасухана! Давай драться! - Легко, - ухмылка Санеми мгновенно перестает быть ленивой, и он неспешно шагает с крыльца вниз. Вот они сидят под теми же вишнями вечером, лепестки кружатся, осыпая волосы девушек бело-розовым, и Гию откровенно любуется на нежные цветы вишни в сложно уложенных косах Юи. Санеми молча смотрит в небо, лёжа прямо на траве и заложив руки за голову. Незуко, Аяне и Юи о чем-то перешептываются, загадочно поглядывая на остальных. Танджиро затеял громкий спор с Хашибирой о том, что вкуснее, соба или темпура. Зеницу, уже совершенно успокоившийся, подсовывает Незуко вкусные кусочки из разложенных на циновке блюд. Вот он укладывает скудные пожитки, обводит взглядом опустевшую гостевую комнатку и ему становится немного грустно и в то же время тепло. Здесь ему всегда рады. Дорога обратно заняла меньше времени - им повезло. В городке Танджиро договорился с дядюшкой Сабуро и тот самолично отвёз их на собственной повозке. Несмотря на возраст, гнал лошадей он так, что они добрались менее чем за десять дней. Отблагодарив старика и распрощавшись, Гию повернулся к остальным. Юи и Аяне тепло обнялись, будущая невеста неловко смахнула набежавшие слёзы: - Приходите почаще, ладно? - Если господин Шинадзугава не будет против, - лукаво протянула Юи, и Санеми ожидаемо фыркнул: - Ещё раз услышу про господина … - Ладно, ладно, - рассмеялась Юи, и выставила руку ладонью вперёд. Санеми, словно озорной мальчишка, от души хлопнул по ней, подмигнул застывшему Томиоке: - Увидимся! Когда их фигуры скрылись за поворотом, Гию вопросительно глянул на Юи, та с независимым видом пожала плечами в ответ: - Что? И он впервые за эти дни улыбнулся легко и совершенно искренне: - Ничего. Идём домой.