***
Для Тэхёна всё происходит слишком быстро и неожиданно. Он, пытаясь успокоиться, уходит подальше. Мальчишка до ужаса бесит. Из-за его постоянного плача, тупых отмазок и дрожащего голоса нервы сдают, а желание выплеснуть гнев только растёт. Ким даже думает покурить, прежде чем вернуться к пацану. Хоть как-то напряжение снимет. Но он даже не успевает подойти к нужному дереву и нормально снять автомат, как земля резко уходит из-под ног. Он вскрикивает, но и крик тут же обрывается, застревая в горле. Тэхён начинает задыхаться, не понимая, что происходит. Вертится и дёргается, чувствуя словно бы удавку на шее. Он болтается в воздухе, пытаясь освободить шею или встать на что-нибудь. Но ничего. Он только делает хуже, совершая лишние движения. А кислород прекращает поступать в лёгкие. Тэхён даже кричать не может. Тело перестаёт слушаться, на шею сильно давит ремень, который снять, кажется, невозможно. Перед глазами темнеет. Ким отчаянно пытается выбраться из ловушки, но этого не происходит. Тело тяжелеет, двигать руками становится всё сложнее, ремень душит. Тэхён непроизвольно закрывает глаза, пытаясь сделать ещё хотя бы вздох… Секунда, и он открывает глаза в тёмном пространстве. Абсолютная чернота и пустота окутывают с ног до головы. Они словно бы ощутимые, но прикоснуться к ним невозможно. Ким не двигается, не пытается спрятаться от этой черноты, но она сама начинает душить. Так, что лёгкие горят. Неожиданно твердость уходит из-под ног, и он стремительно падает в огромную пропасть, где тревога и боль начинают проникать глубже, постепенно разъедая сознание. Он падает, но не видит куда. Явно на что-то жёсткое и даже острое. Что-то точно впивается в него и начинает зудеть. Тэхён пытается убрать это, пытается разглядеть сквозь темноту, где он, но не получается. Она настолько глубокая и тяжёлая, что он даже себя не видит, когда поднимает руку. И эта темнота ужасно давит на тело. Осознание приходит не сразу. Через несколько секунд. Он умер. Отчего-то это становится понятно. Дальше, видимо, только пустота. Ким озирается по сторонам, чувствуя нарастающую панику. Зуд усиливается, перерастая в покалывание, а после и в болезненные уколы. Темнота сжимает его и словно бы толкает дальше. А Ким ничего больше не может делать — идёт туда, куда велят. И приходит, через несколько секунд видя крайне неприятного человека. — Тебя заждались, — он говорит скрипучим голосом, который режет слух и вызывает отвращение. Как и его вид. Тэхён, вообще-то, не из пугливых, многое видел, но… Он страшный. Жуткий до дрожи, вызывает желание проблеваться и стереть это зрелище из своей памяти. Всё тело в гниющих ожогах и рваных ранах, глаза светятся красным, зубы кривые и чернеющие. А ещё стоит жуткая вонь — такая, словно жгут плоть… — вперёд, Ким Тэхён. Твоя душа такая же уродливая, как и я. Нечто незримое толкает Кима вперёд, из-за чего он снова падает. Только теперь просто на колени. Он пытается отползти, не заходить туда, откуда несёт гниющей, сожженной плотью. Потому что теперь он начинает ещё и слышать — жуткие вопли боли и страха. А орут такие же, как он. Они умерли, и это ад. Настоящий, не просто слова. И если Ким перейдёт черту, зайдёт дальше, то больше не выйдет. — Нет! — он цепляется ногтями за пол, который вдруг обретает форму и цвет. Дальше он не хочет. Это означает навечно застрять в этом месте, без права вернуться и попробовать что-то изменить. — Нет? — человек подходит к нему ближе, наклоняясь над ним и грубо хватая за волосы. Поднимает голову и ухмыляется прямо в лицо. А Тэхён просто бессилен против него, — А ты заслужил шанс, Ким Тэхён? Человек касается его сердца окровавленной рукой, и Тэхён чувствует всё. Всю ту боль, которую принёс многим, все страдания, все слова, которые нанесли кому-то удар и шрам на душе. Он не просто чувствует, он словно переживает это всё сам, сам себе говоря то же самое. Только все ощущения усиливаются в десятки раз. Теперь он своя же жертва. И ему не будет милости. Потому что в своей жизни он не жалел никого. Особенно в последние несколько лет. Тэхён орёт от боли, потому что его сердце не выдерживает. Оно словно разрывается каждую секунду и снова собирается воедино. А после снова взрывается прямо внутри него. Ким начинает захлёбываться своей же кровью. Она густая, горькая и горячая — именно так она ощущается, стекая по горлу. Она будто начинает плавить внутренности. Но это не та боль, которую он переживал будучи живым. Она не физическая. Теперь вечность будет страдать его душа. А это в разы больнее. — И это я только начал показывать тебе твои злодеяния, Ким Тэхён, — человек скалится и дышит ему в лицо. Ким чувствует запах гнили и его мутит ещё больше, — Весело, правда? Я могу хоть всю вечность так развлекаться, — человек смеётся, а Киму больше не до смеха. Кровь булькает во рту, толчками выходя из горла и вытекая изо рта. Течёт по подбородку и капает на пол, образуя уродливые лужицы. И это он даже не перешёл границу. Что будет дальше? Какие мучения ждут его там? — А знаешь, что мне понравилось больше всего? Человек снова касается его сердца, и Тэхён видит… Чонгука. Вот только он видит себя на его месте и переживает всё то же, что пережил он. Все побои, все обиды, всю злость и гнев, которые он получил от Кима. Все незаслуженные слова и грубость. Всю боль. Всё это ощущается в разы сильнее, чем было физически. И это не было справедливым. Ким на его добро отвечал злостью и грубостью, за что сейчас платит. Тэхён выгибается и плачет от боли, не желая чувствовать её. Она разрывает и выворачивает наизнанку. Словно бы убивает, но каждый раз Ким остаётся жив. Каждый раз чувствует всё и понимает, что дальше — больше. Он будет чувствовать боль вечность и не сможет ничего с этим сделать. Здесь спасения уже нет. А боль адская, несравнимая ни с чем. Он не знает, сколько проходит времени. Счёт терятся. Может, сутки. А может всего минута. Но его выворачивает, пронзает насквозь не раз. А после Тэхён видит чердак. Только теперь глазами Чонгука. И боль прошибает по новой. Она задевает каждый участок души, распространяясь повсюду. Ким задыхается от страха, всё тело сводит, кровь в горле густеет, выходя изо рта толчками. Он просто выгибается на полу, пока его тело бьёт спазмами. Дико. Страшно. Больно. Безумно. Тэхён кричит, когда кровь начинает идти ещё и из глаз. От напряжения. Он чувствует это. Глаза жжёт, перед ними практически ничего не видно, только кроваво-красное марево. Всё тело трясётся. После начинается ещё хуже — от тела будто начинают отщипывать по куску мяса и ломать кости. По чуть-чуть, но каждый раз эта боль становится сильнее. Тело остаётся целым, но ощущения именно такие. Но хуже всего его сердцу — его плавит, рвёт и сдавливает с каждой секундой всё больше. — Х-хватит! — Тэхён хватается за сердце, умоляя прекратить. Глотает кровь, чувствуя её отвратительный привкус. Лежит на полу, всё ещё ощущая спазмы во всём теле. Он не выдержит так вечность. Не сможет. Ему нужен шанс… — Хватит? — человек смеётся гадко и подло, а Тэхёну это снова слух режет, — предлагаю пари, — пари? У Кима нет выбора, поэтому он лишь кивает, — твоё физическое состояние ещё можно поправить, но… Смотри сам. Человек щёлкает пальцами, и Тэхён видит Чонгука, рыдающего рядом с его телом. Мальчишка… Он кричит, просит Тэхёна вернуться, а тот и рад бы, да не может. Это, кажется, нереально. Ким видит широкую полосу на своей шее, сразу понимая, что та от ремня автомата. Его тело больше не дышит, а вот его душа, видимо, обречена на вечные мучения. Зря он не слушал пацана и не верил… — П-пожалуйста… — Тэхён молит о пощаде. Он чувствует всю боль и отчаяние, которое сейчас переживает Чонгук. Это слишком сильно. Слишком больно. Это словно кости ломит и душу рвёт одновременно. У Кима все внутренности кровоточат — в прямом смысле слова. — Пожалуйста? — человек злорадно смеётся, — ты просишь о помощи? Ты?! Ким Тэхён, ты меня поражаешь! — человек смеётся громче, а у Тэхёна перед глазами только рыдающий Чонгук, который делает ему реанимацию, не прекращая ни на секунду, — условия сделки таковы: этот чудный мальчишка должен сделать… сто ударов по твоей груди! Человек хохочет, а Ким понимает — он обречён. Никто не станет делать сто ударов в сердце, чтобы привести человека в чувства. Только отчаявшийся дурак. Или упрямый добряк… Но вряд ли Чонгук всё же захочет снова видеть Тэхёна живым, даже если рыдает сейчас. Они оба знают, что ему было бы лучше без Кима. Однако… Чонгук не останавливается. Тэхён видит, как он рыдает навзрыд, но бьёт и считает удары, доходя уже до восьмидесяти. Надежда просыпается и снова даёт о себе знать, а человек рядом лишь кривит губы. Он мечтал о вечности с Кимом, которого будет пытать и топить в огне, крови и боли… — Тебе, кажется, везёт, — Чонгук делает сотый удар, а человек нависает над Кимом, снова дыша гнилью ему в лицо, — только не думай, что я тебя оставлю. Этот мальчик — твой последний шанс. Не воспользуешься, мы снова встретимся, только уже навсегда, — Тэхён и так это понял. Чонгук — его спасение, но он только начало пути, — И поверь, со мной тебе будет хуже, чем с теми тварями, которые сейчас бегают по земле. Тэхён кивает, внезапно снова падая в темноту. Глубокую, чёрную и бесконечную. А после, почувствовав сильный толчок… делает вдох, а за ним другой, третий и, наконец-то, открывает глаза. Он глотает воздух огромными порциями и широко раскрывает рот, пытаясь отдышаться. Выгибается на земле, шумно вдыхая и закатывая глаза от резкости ощущений. — Тэхён! — ему на шею тут же кидается Чонгук и рыдает, утыкаясь в его плечо, — ты жи-ив!.. — Жив… — Ким хрипит, совсем не понимая, что с ним происходило. Умер? Ожил? Было ли всё правдой? Или галлюцинации? В любом случае он глубоко дышит, не отталкивая рыдающего пацана от себя. Получается, Чонгук его спас? Или ничего не было? Или было? У него миллион вопросов, но пока ему хватает того, что он лежит на сырой, холодной земле и дышит. Он не захлёбывается горячей кровью и не чувствует запаха гнили и сожженной плоти. Не видит больше того мерзкого человека. Не царапает ногтями каменный пол. А это уже победа. Тэхён расслабляется на земле, поднимая глаза в небо. Только сейчас понимает, что они в какой-то яме. Неба почти не видно за деревьями и туманом, но Ким знает, что оно там, выше. Он успокаивает дыхание, слушая громкие всхлипы мальчишки рядом. Не заставляет его перестать, не отталкивает, не обзывает. Медленно приходит в себя. Пока что для него главное лишь то, что он выжил. Не столь важно как, главное, что у него снова бьётся сердце. Ким и себе не признаётся, но ему дико страшно думать о том, что происходило. Он не хочет даже вспоминать это, не то что осмысливать. Не хочет думать о том человеке и той боли, которая была. Он уже сейчас, лёжа на холодной земле и слушая рыдания Чонгука, начинает отрицать то, что произошло. Это были галлюцинации, не больше… — Вставай, пацан, — Тэхён легонько толкает его в плечо, но плач не прекращается. А у Кима и сил нет остановить это или самому встать, — ладно, реви, только недолго. А Чонгук его даже не слышит. Ему главное, что Тэхён жив. Пускай хоть как к нему относится, пусть кричит, пусть злится, но лишь бы его сердце ровно билось, как это происходит сейчас. Гук, хоть и плачет, но слышит этот чёткий стук — и это самый чудесный звук, который он слышал. Остальное перестаёт иметь значение. Чонгук успокаивается спустя несколько минут. Только шмыгает громко, всё ещё уткнувшись Киму в плечо. Пачкает толстовку кровью и слезами. Приходит в себя, выдыхая. Он никогда в жизни так не боялся и не действовал настолько быстро. Это слишком много для него. Эмоции до сих пор переполняют. Все разом. Страх, отчаяние, боль, печаль, ужас, радость, облегчение, благодарность. — Нам нужно идти дальше, — Тэхён приподнимается на локтях, а Гук садится рядом, грязными, разодранными ладонями вытирая всё ещё влажные щёки и прикладывая рукав куртки к носу. Задерживает кровь, которая уже перестаёт идти. Ким сразу понимает, что тот перенервничал. — Я-я так и-испугался за тебя… — Чонгук никогда своих чувств не скрывал и не станет. Он смотрит на Кима большими покрасневшими глазами, а тот и не знает, что чувствовать и что делать. Он до сих пор в ступоре из-за всего, что произошло. — Сейчас всё в порядке, — Тэхён лишь заторможено кивает, — так что не плачь больше, — утешать он всё ещё не умеет и вряд ли сможет. И будет ли вообще? Не знает, — пойдём, — им ещё нужно подняться наверх. Чонгук пытается встать, но тут же вскрикивает, садясь обратно. Стопа даёт о себе знать, хотя он уже и забыл про неё. Ладони тоже начинает жечь сильнее — Гук, наконец-то, обращает на них внимание. Он слишком торопился помочь Тэхёну. Так, что даже забыл о себе. — Я н-ногу подвернул, — Гук осторожно снимает ботинок с носком и, шипя, закатывает штанину. — Не сломал? — главное, чтобы не сломал и не вывихнул, иначе Чонгук не сможет идти. А возиться с этим вообще не хочется. — Н-нет, кажется, — Гук пальцами ощупывает стопу, замечая, что та только припухла. Но ничего ужасного не произошло, — о-она опухла, н-но всё хорошо. Чонгук ойкает, когда Тэхён внезапно обхватывает его стопу ладонями и надавливает на неё пальцами. Проверяет? Это слишком странно для Кима. Слишком необычно. Этот человек никогда бы не стал проверять его ногу. Гук осторожно тянет ногу на себя, но Тэхён не даёт. — Сиди спокойно, — Ким бросает на него взгляд, тут же опуская обратно. Пальцами надавливает на нужные точки, проверяя стопу мальчишки. Делает всё больше на автомате, не особо вникая в процесс. Он мыслями вообще не здесь, — Не хнычь, — Тэхён встаёт с земли, всё ещё не веря в то, что происходит, — нужно подняться наверх, потом забинтовать тебе ногу. Я пойду первым, подниму тебя и принесу бинт. Он уходит, всё ещё не понимая, что он делает. Поднимается по склону наверх, быстро оглядывая место, с которого он упал. Бросает быстрый взгляд вниз, оценивая острые колья, на которые чуть не напоролся. Видит место, которое освободил Чонгук, примерно представляя картину того, как всё происходило. Мельком смотрит и на тот механизм, который, очевидно, сделал мальчишка. На автомате отвязывает свою верёвку, на автомате поднимает пацана наверх. Он для него лёгкий, так что это не составляет особого труда. А после уходит к вещам. Бинт в аптечке Тэхён тоже ищет по инерции. В голове навязчиво крутятся страшные картинки, но Ким упрямо гонит их, не желая снова проживать это. Он пытается переключиться хотя бы на перебинтовку ноги мальчишки и на осмотр территории. Возвращается быстро, но издалека видит и дерево, к которому подходил, и верёвку от механизма, и разрезанный ремень. Это его воображение с ним играет или это всё реально? Он не понимает, поэтому почти сразу отворачивается, снова переключаясь на притихшего пацана. Садится рядом, но чувствует странный мороз по коже. Всё это слишком странно… — Пойдёшь с костылём, — Ким плотно бинтует стопу Чонгуку, мысленно начиная отрицать всю ту боль и кошмар, который пережил. Просто блокирует их, не желая вспоминать, — сейчас принесу тебе палку. Тэхён снова уходит, не замечая внимательного взгляда Чонгука. А Гук смотрит, не понимая, почему Ким резко стал таким спокойным. Даже голос изменился — он больше не грубый и не сочится злостью. И взгляд. Он стал пустым и рассеянным. Словно бы мужчина всё ещё не здесь. Он даже не сказал ничего про ловушку и этот… случай. Но Чонгук молчит. Лучше ничего не спрашивать и ничего не говорить Тэхёну. Тот может слишком отрицательно отреагировать, уж это Гук понял… Причём, не важно, какой будет вопрос, реакцию Кима предугадать всё ещё невозможно. Несмотря на то, что Чон за него ужасно испугался, лучше не поднимать эту тему. Поэтому он только ждёт, когда Тэхён найдёт подходящую палку. Сидит на месте и надевает носок, а после и ботинок, морщась от неприятных ощущений. Ногу несколько дней нельзя будет сильно беспокоить, а палка поможет снизить нагрузку. Правда, рюкзак будет нести сложнее. Теперь он ещё и обузой станет… Только вот Ким молчит по этому поводу. Быстро отдаёт Гуку толстую ветку и ждёт, пока тот приспособится к ней. Чонгук учится быстро, нога не сильно болит, скорее ноет. Но без палки будет хуже. Он опирается на неё, идя за Тэхёном — они возвращаются на ту тропу, где оставили вещи. Ким без слов надевает свой рюкзак, беря в руки ещё и рюкзак Чонгука. А мальчишке отдаёт только спальники, которые намного легче. Гук снова ничего не спрашивает. Только берёт спальники и снова идёт за Тэхёном. И Ким, на удивление, не идёт быстро, не подгоняет его. Наоборот. Чонгук совершенно его не понимает. Мужчина постоянно останавливается, оборачивается и смотрит. И не просто смотрит, а сканирует взглядом, но не как раньше. Леденящего душу холода в глазах уже нет. Тэхён словно хочет спросить или сказать что-то, но постоянно его что-то останавливает. Он будто бы изучает Чонгука. Словно впервые видит. Может, сам Ким этих взглядов и не замечает, а вот Гук очень ясно их видит. Только понять никак не может, что нужно мужчине. Он не злится и не орёт, пока они идут. Он вообще ни одного слова не произносит до самого привала на ночлег. Идут они теперь медленнее, но и на это Тэхён не злится. — Остановимся здесь, до лагеря ещё дня три пешком, — Ким, собрав сухих веток, садится на землю, начиная разводить костёр, — дежурство как обычно. Чонгук лишь угукает, не желая нарушать это спокойствие. Садится, расстилая один спальник. Убирает ветку и вытаскивает из своего рюкзака еду. В лесу они не едят как дома, но и здесь не голодают. Ужин, конечно, ещё нужно приготовить, но это будет не сложно. Ужин проходит в абсолютном молчании. Чонгук боится что-то спрашивать и говорить, а Тэхён… не хочет начинать разговор с мальчишкой, потому что, если всё было правдой, то он этому пацану обязан? Должен измениться и благодарить мальчишку? Или что? Пацан про это знает, интересно? А если это всё всего лишь его глюки, то и отношение своё он к пацану менять не станет. А это глюки, Ким почти уверен. Почти… Потому что ночью, стоит только закрыть глаза, мозг воспроизводит жуткие картинки. Повсюду кровь, гниль, огонь, в ушах стоят вопли… Тэхён не спит даже когда дежурит Чонгук. Просто не может. Несколько раз встаёт и курит, не обращая внимания на вопросительный взгляд пацана. Не хочет обращать внимания. Но это происходит само собой. — Эй, пацан, — Ким, лёжа в спальнике, зовёт Чонгука, который только недавно встал во второй раз, чтобы дежурить, — задам вопрос, ответь честно. — Хорошо, — у Чонгука голос сонный и хриплый. Он всё ещё не восстановился после того, как Чон кричал. — Твои сны… Что ты видел в том, про меня? — В-видел, что у тебя н-не бьётся сердце, — для Чонгука это тоже вспоминать тяжело, — п-по моей вине… Прости, я забыл про т-ту ловушку, — Гук кусает губу, не глядя в сторону Кима. Стыдно и страшно, и больно, и сердце снова давит. Чувство вины просто-напросто съедает. — Вряд ли в этом виноват ты, — Тэхён задумчиво смотрит вверх, снова пытаясь разглядеть небо через густой туман и кроны деревьев, — говоришь, сны всегда сбываются? — Д-да. Дедушка говорил, что у-у меня дар… — Чонгук всё же поворачивается на Кима, но тот на него не смотрит, — но когда я у-увидел тебя, м-мне стало о-очень страшно… — Сейчас всё хорошо, — Тэхён повторяет всё те же слова, поворачивая голову и заглядывая в чужие блестящие глаза. У мальчишки в его чёрных омутах огонь отражается очень ярко. Но долго Ким на этом не задерживается. Отворачивается, всё ещё отрицая своё состояние, — и как ты отличаешь свои вещие сны от нормальных? — У-у меня все сны т-такие. — Предположим, у одного человека жёсткие глюки, — Чонгук внимательно на него смотрит, удивляюсь тому, что мужчина с ним… советуется? Это на Тэхёна точно не похоже, — и как понять, реально ли это было? Или он просто сошёл с ума? Или ещё что? — А что за ч-человек? — Не твоего ума дело. Или ты получить захотел? — Ким напрягает челюсть, не желая называть имени. Ещё не хватало, чтобы пацан лез в это, — просто человек, у которого внезапно начались глюки. — Н-не думаю, что о-они начинаются внезапно. И я н-не знаю про свои сны. Они давно у меня, — это просто неотъемлемая часть Чонгука. В раннем детстве ничего такого не было, но четыре года назад появилось. — Сколько? — С восьми лет. Больше Тэхён ничего не спрашивает. Гук тоже молчит. Дежурит своё время и подходит к Киму, чтобы тот продолжал. А тот и не спал всё это время. Даже глаз не сомкнул, убеждая себя в том, что он просто переутомился. Просто всё навалилось разом. Просто этот чёртов лес так влияет. Просто… куча оправданий и все подходящие. Лишь бы не признавать того, что это было реальностью.***
Три дня в лесу проходят быстро. Тэхён почти не разговаривает с Чонгуком, хотя тот и пытается. Не может не делать этого, после того, как чуть не потерял его. А Ким наоборот. Старательно делает вид, что не замечает пацана. Но в итоге всё равно постоянно сканирует взглядом, будто пытаясь уловить что-то незримое. Может, хоть какой-то знак? Но Ким заталкивает эти мысли всё дальше, не давая им ходу. Скоро ему будет не до этого, и он забудет про мальчишку. Потому что следующая остановка — лагерь. И там-то Тэхён точно больше пересекаться с этим пацаном не будет.