***
— Эй, Пак! — Чимин оборачивается, слыша свою фамилию, — знаешь, кто пришёл в лагерь? — Кто? Не тяни, Лу! — Пак недовольно хмурится, останавливаясь недалеко от ворот. Он и его группа только пришла с охоты. Пустыми. Чёртов проклятый лес… Они могут заходить только на определённую, безопасную территорию, но в этих местах дичь практически не водится. Животные не глупые — они давно убежали вглубь леса. А людям туда опасно. Поэтому сейчас, вернувшись ни с чем, Чимин злится на всех подряд. А задерживаться у ворот с Лу вообще не тянет, хоть они и поддерживают относительно дружеские отношения. — Ким Тэхён, собственной персоной, — Лу видит, как выражение лица Пака меняется. Конечно, этот парень видит в Киме своего кумира — этого только дурак не знает. Дурак и сам Пак Чимин. Бегает за ним вечно хвостиком, а Киму на него плевать. А Пак не замечает своей зависимости и желания выслужиться. Оправдывается родственными связями и общими с Тэхёном делами, — и не один. — С оставшейся группой? — про то, что некоторые из его группы уже пришли, Пак знает. Он искренне надеялся, что и Тэхён придёт, а не пропадёт в проклятом лесу или у тварей. — С мальчишкой из проклятого леса, — о Чонгуке за считанные минуты узнали все в лагере. Но Чимин сейчас, как и многие, не верит, что он жил в лесу. — Гонишь? — Пак скептически выгибает бровь, перехватывая автомат в руке поудобнее. — Можешь сам у него спросить. Пацан, кстати, в твоей комнате. А Тэхён в двенадцатой в вашем корпусе, — расположение тоже уже все знают. Всем интересно, где теперь живёт Ким и этот мальчишка. — И как этот новенький? — Пока не ясно, заодно и проверишь. Чимин хмыкает, уходя. О, он проверит. Новенький от Тэхёна — это хорошо, Ким кого попало не привёл бы. Тем более, если ещё и из проклятого леса… Видимо, этот новенький крайне интересный экземпляр. А раз теперь они в одной комнате, то разговорить его будет больше шансов. Пак мысленно представляет парня своего возраста, решительного и хамоватого, с чёрным юмором и токсичными шутками. У них в компании все такие. Вряд ли этот пацан будет другим. Да и Ким другого бы не привёл. Сейчас и нет других. Так что у них есть все шансы нормально общаться. Особенно учитывая то, что Чимин — лидер в своей группе. Он идёт сначала к Тэхёну. Увидеть его, поздороваться, поговорить — это первостепенно. С пацаном в комнате можно будет позже поговорить, а Ким, может, ненадолго здесь. Поэтому нужно ловить момент. Общаться с Тэхёном, а тем более, быть его братом, это престижно. Статус Чимина в лагере от этого поднимается. Пак заходит в барак, тут же направляясь по восточному коридору к двенадцатой комнате. Она отдельная, небольшая. Рассчитана на одного человека. Максимум — на двоих, но это если потесниться. Конечно, в ней много кто хотел жить, но такие комнаты оставляют для тех, кто поглавнее. Да и Чимин пока не против пожить со своими пацанами. Те, наверное, уже в комнате и допрашивают новенького. Или сразу пошли в столовую — ужин скоро, колокол уже звонил. — Тэхён? — Пак стучит, тут же открывая дверь. Заходит внутрь, но тут же натыкается на суровый взгляд Кима, — привет. — Тебе кто-то разрешал входить? — Ким не здоровается. Только окидывает Чимина взглядом и вновь опускает лицо, продолжая читать дневник деда. На эти записи в последние дни вообще нет времени. — Да брось, я же твой брат, мне можно… — Не наглей и вали. Надо будет, я сам тебя найду, — голос грубый и раздражённый. Тэхёну никогда не нравилось, что Пак бегает за ним по пятам, — Сейчас ты мне не нужен, а родственными связями у нас кичиться не принято. Забыл? — Чимин поджимает губы. Он уже успел забыть, как Ким любит командовать. — Да я просто решил сам убедиться, что ты пришёл. А то в лагере болтают, — Пак пожимает плечами, делая вид, что ему всё равно на слова Тэхёна, — ты, говорят, пацана привёл из проклятого леса? — А ты всем байкам Лу веришь? — Тэхён на него даже не смотрит, а Чимин в который раз кривит губы. Говорить с Кимом иногда очень сложно. Тому на их братскую связь, видимо, плевать. — Так это байка? — Спроси у пацана, он в твоей комнате. И вали уже, — Тэхён сам встаёт с кровати, мельком глядя на время. Если опоздать на ужин, Моника ничего не даст, — Надо будет, я сам тебя позову. Не отсвечивай рядом со мной, пока не получил. Чимин хмыкает, выходя за дверь. Тэхён, как и всегда, груб. Он и раньше таким был. Всегда, сколько Чимин помнит. Но зато перед другими можно похвастать тем, что его двоюродный брат — сам Ким Тэхён. Он известен во многих лагерях. Остальные ведь не знают об их сложных отношениях. Значит, кичиться родственником Пак всё ещё может. Он идёт к своей комнате, теперь с полностью испорченным настроением. Ни охота не задалась, ни общение с Тэхёном. День испоганен вдвойне. Если ещё и новенький окажется бесполезным и тупым, это будет просто издевательством. Пак толкает дверь, но, к сожалению, внутри никого не находит. Ни своих пацанов, ни новенького. Зато видит его вещи — он уже занял кровать у окна. Самую холодную и неудобную, с вонючим матрасом. Её никто из-за этого и не занимал, там спать невозможно, особенно зимой. Да и при сильном ветре осенью тоже. Чимин мельком осматривает его место, подходит к тумбе, заглядывая и в неё. Ничего интересного. Только нужные вещи. А ещё пацан явно мелкий — одежда и обувь не очень-то и большие. Либо он просто дохляк, либо ещё ребёнок. Сколько ему лет, Пак не знает. Но долго Чимин не задерживается — идёт в столовую, прекрасно зная правила. Опаздывать нельзя. Если вставать в общей очереди, то Моника не обратит внимания на время, а прийти позже — значит, остаться без еды. У неё свои правила, с которыми никто не спорит. Только иногда.***
— Ещё раз привет, Моника, — Чонгук подходит к стойке выдачи, лучезарно улыбаясь. Он почти в конце общей очереди, но косых взглядов за столом и рядом с собой совершенно не замечает. — Ну привет, — голос снова грубоватый, но уже не как при первой встрече. Девушка бросает на него озадаченный взгляд, однако продолжает накладывать ужин. Просто обычно никто не здоровается. Особенно так солнечно улыбаясь. Особенно с ней. Это не в манере лагерных, они все знают характер Моники. — Спасибо. И приятного аппетита, — Гук, разворачиваясь, уходит, а Моника лишь кивает ему вслед. Вот же странный мальчишка… Чонгук отходит от стойки с подносом в руках. На нём тарелка с похлёбкой, подсохший хлеб и, очевидно, чай в стакане. На вкус Гук ещё не пробовал, но на запах вроде ничего. На вид тоже сносно. Конечно, не как дома, но он и не дома. Так что нужно постараться привыкнуть. Гук осматривает столовую, ища свободное место. Их не так много и везде на него смотрят. Просто изучают взглядом, не стесняясь. Словно Гук экспонат в музее, про которые Чон читал. Чонгук к такому не был готов. Он под этими взглядами ощущает себя слишком уязвимым и маленьким. Может, он и есть такой… Поэтому Гук, опустив голову, идёт к самому дальнему столу — там сидит только один человек, за спинами других и не ясно, кто это. — М-можно? — он подходит к столу, тут же сталкиваясь взглядом с Дэном. Тем самым немым парнем, который стоял у ворот сегодня днём. Видимо, его дежурство закончилось. Чонгук сглатывает, глядя парню в глаза. Дэн не говорит, как с ним найти контакт? Как разговаривать? Как не стеснить его и как получать ответы? Гук всё же боязливо садится, всё также смотря Дэну в глаза. Они зелёные, яркие и полузакрытые. Словно Дэну вообще всё равно на то, что происходит рядом. — Я-я Чонгук, — Гук улыбается краешком губы, на что парень лишь закатывает глаза и утыкается взглядом в свою чашку, — приятного а-аппетита, — Чон делает ещё одну попытку получить хоть какой-то отклик, но ничего. Словно он пустое место. Дэн даже не кивает и не мычит. Просто продолжает есть. Чонгук краем глаза замечает, как в конец очереди встаёт Тэхён, а за ним — ещё один парень. Они последние. Моника что-то недовольно говорит им обоим, после убирая кастрюли. Уходит из-за стойки, тоже садясь за стол и начиная есть. Группа парней опаздывают — Гук их впервые видит, но по их недовольным лицам понимает, что им ужин не дадут. Тэхён был прав. Опоздание даже на секунду лишает тебя еды. Видимо, чтобы сохранялся порядок и дисциплина, пусть это и жёстко. Один из этих парней подходит к Монике, что-то ей говоря и сжимая кулаки. Цедит сквозь зубы, Гук видит его напряжение. Но девушка непреклонна. Она молча ест, только лишь машет парню пальцами в воздухе, отправляя обратно. Очевидно, Монике никто не противоречит. Но когда парень не отходит, а лишь продолжает что-то негромко говорить девушке, его отводит в сторону другой — тот, который стоял за Тэхёном. Гук даже забывает есть, глядя на всё это. Но после вспоминает, зачем он здесь, и принимается за свою чашку. Пробует на вкус похлёбку, чуть хмурясь. Есть можно, пусть немного и недосолено. Чай тоже не самый лучший — без сахара и с привкусом земли. И хлеб очень сухой и пресный. Но… лучше так, чем никак. Дэн всё это время следит за ним, пусть и с равнодушием. Но даже он, с его отстранённостью от лагеря и людей в целом, видит, что Гук другой. Взгляд слишком чистый. Реакции честные. Всё на лице написано. Этому мальчишке будет слишком сложно здесь. На этом Дэн заканчивает. Больше не обращает внимания на пацана, сосредотачиваясь на еде. После ужина Гук направляется в комнату. Пока ещё путается в корпусах и не совсем знает дорогу, но точно знает, что ему в третий барак. А там в пятую комнату. Тех, кто живёт вместе с ним, Чонгук ещё не видел. Они, скорее всего, ушли сразу в столовую. Гук их ждал, но когда услышал колокол и увидел в окно, что все собираются к одному из корпусов, тоже пошёл. Там и узнал, что все идут на ужин — часов-то почти ни у кого нет, время смотреть не могут. Поэтому ориентируются на колокол. — Чонгук, — Гук вздрагивает, резко оборачиваясь на голос. Это было слишком неожиданно. На тропе между корпусами стоит Вивиан, разглядывая его, — иди за мной. Чон лишь кивает, послушно направляясь за лидером. Разве он может ослушаться? А Вивиан ведёт его в свой барак, пропуская внутрь. Говорит сесть за стол и всё это время следит за действиями мальчишки. Боязливый, послушный, аккуратный. Сразу опускает глаза в пол, не смея даже головы поднять. Боится? Или стесняется? — Не бойся, — не просьба и не успокоение. Приказ. Но и не самый суровый, — будешь трястись перед каждым, не сможешь здесь жить. Рассказывай, откуда ты, кто, зачем здесь. Вивиан садится напротив, не сводя глаз с мальчишки. А Гук, наконец-то, поднимает голову. Сглатывает, не зная, с чего начать. Дедушка учил, но на деле, кажется, всё сложнее. А вдруг он им не понравится? Вдруг не пройдёт испытательный срок? Почему на него все так смотрят сегодня? Под взглядом Вивиана Чон тоже чувствует себя неуютно. — М-меня зовут Чон Чонгук. Я-я из леса, — заикается немного, сжимая вспотевшие ладони в кулаки. Старается взять себя в руки. Вивиан ведь ничего ему не делает, значит, всё в порядке. Просто он не знает, что говорить, как говорить и вообще как вести себя с таким человеком. И не только с Вивианом. В лагере слишком много людей, — н-но сейчас хочу жить в лагере. И-и быть полезным, — добавляет, помня слова Тэхёна про испытательный срок. — Полезным? А что умеешь? — Вивиан знает, что мальчишка умеет. Просто хочется услышать это и от самого пацана. — Ле-лечить людей и животных. О-отвары делать, раны зашивать. Как врач, — Гук действительно это всё умеет. Может даже продемонстрировать. — Значит так, комнату отдельную тебе пока предоставлять никто не будет, — Чонгук кивает. Ему и не нужно. В той вроде неплохо, — с завтрашнего дня начнёшь работать врачом в седьмом корпусе. Покажешь, на что способен. Ещё поставлю тебя на общее дежурство в столовой, на охрану и на корпус. Седьмой корпус — лазарет. Там уже работает Вивьен, сестра Вивиана, но она… ни разу не врач. Даже не медсестра. Вивьен давно просила, чтобы ей нашли замену, потому что она во врачебном деле почти что не смыслит. Плюс ко всему у неё сильно село зрение, о чём знает только её брат. Но никого не было. А остальные ещё хуже. Вивьен может оказать первую помощь и вправить вывих, может перебинтовать рану, но это её максимум. Если мальчишка будет лучше, в лагере явно станет легче. Потому что больные всегда находятся. А дежурить в столовой и на посту у ворот тоже надо. С двенадцати лет все это начинают. Мальчишка уже в нужном возрасте, так что пусть привыкает. Поблажек ему Вивиан делать не собирается. И без того взял в лагерь сразу, потому что этого пацана привёл сам Ким Тэхён. Вивиан разрешает ему идти. Предупреждает, что подъём в шесть утра и больше ничего не говорит. Чонгук уходит, тоже ничего не спрашивая. Завтра придёт в седьмой корпус, а там всё узнает. Он выходит на улицу, издалека видя Кима. Улыбается краешком губы и даже поднимает руку, чтобы помахать, однако Тэхён лишь бросает на него равнодушный взгляд и сразу разворачивается в другую сторону. Делает вид, что не знает Гука… Чонгук не обижается. Ну, почти. Расстраивается сильно, чего уж скрывать. Он за то время, что был с Тэхёном в лесу, слишком сильно к нему привязался. Кажется, отвязаться сейчас не представляется возможным. А то, что мужчина от него бегает, Чону говорит лишь о том, что он действительно больше Гука видеть не хочет. Чонгук заходит в свой корпус, а после и в комнату, сразу замечая новые лица внутри. Те парни, которые опоздали, и тот, что стоял за Тэхёном в столовой — его новые соседи. Они все сидят на своих кроватях и смотрят на Чона в упор. От этого у Гука снова ладони потеют. — П-привет всем, — он, улыбаясь смущённо, проходит внутрь и садится на свою кровать. Не замечает чужих ухмылок и переглядок. — П-п-п-привет, — один из парней передразнивает, выпучив глаза и пародируя тем самым Чона. Остальные смеются. Громко и с улюлюканьем. А у Чонгука сердце щемит от этого, и улыбка мгновенно пропадает. Он же просто поздороваться хотел, даже не сделал ничего… — Да ладно, Морис, — тот парень, который был в столовой за Тэхёном, останавливает остальных, хмурясь, — зачем так с новеньким? — все замолкают, теперь глядя на этого парня. А тот, сделав паузу, продолжает, — Он же просто в-в-в-волнуется, — снова выпученные глаза и заикания… Новый взрыв хохота режет уши. И душу тоже режет. Чонгук закусывает губу до боли, совершенно не зная, что ему делать. Эти парни все больше и сильнее него. Что он может сделать или сказать? Он слишком слабый. Даже если бы он сам был больше, ничего бы не смог. А Ким его предупреждал — из-за заикания ему будет плохо. Видимо, всё только начинается… — Ладно, пацан, мы шутим, — к нему подсаживается тот, кто дразнил вторым. Гук отодвигается от него машинально, но тут же чувствует болезненную хватку у себя на плече. Этот парень пальцами впивается в его плечо, пока другой садится рядом, — я Чимин. Это Морис, — он кивает на парня рядом, а тот уже укладывает руку на второе плечо Гука. Давят оба, а Чонгук морщится от болезненных ощущений, пытаясь вывернуться, — сиди спокойно, — Чимин дёргает его на себя, недовольно хмурясь, — будешь послушным, всё будет в порядке. Как тебя зовут? — Ч-чонгук, — Гук пытался собраться и взять себя в руки, чтобы не заикаться. Но из-за ситуации не может. Поэтому все в комнате снова смеются и перешёптываются, дразня его и заикаясь специально. — Ч-ч-чонгук, — Чимин хмыкает, не понимая, откуда Тэхён достал этого мальчишку. Ну он же совершенно не подходит для этого места. Того гляди разноется прямо сейчас, губы у него уже дрожат, — ты ужинал сегодня? — Гук лишь кивает, не поднимая головы. Он и без того чувствует давление и страх, — а вот мои пацаны опоздали. Нужно им помочь. — К-как? Чонгук понятия не имеет, как помочь им сейчас. Уговорить Монику? Или отвлечь её? Или сделать ещё что-то подобное? Гук ведь даже врать не умеет. Что он сделает и как поможет? Да и в принципе эта ситуация ему не нравится. Или это уже его испытание? — Нужно будет ночью зайти в столовую и забрать на подносе четыре порции. Так, чтобы тебя никто не видел, — Морис пальцами хватает его за щёку и сдавливает её, из-за чего Гук тут же дёргается. Но Морис не прекращает. Тискает за щёку, оттягивая её в сторону, — если сделаешь это, будешь в нашей компании. Понял? — А-а если н-нет? — Чонгук еле-еле говорит. Пальцы Мориса мешают. Он не хочет воровать из столовой. Не хочет участвовать в этом деле и быть на побегушках у парней. Он даже в их компанию не хочет. — А если н-н-н-нет, мы тебя п-п-п-побьём, — Чимин несколько раз ладонью шлёпает его по голове, после отсаживаясь. Морис повторяет всё за ним, а Гук замыкается и отодвигается ещё дальше после этого, — так что подотри сопли и готовься. Если тебя засекут, про нас чтобы ни слова не говорил. А то получишь. Усёк? Чонгук лишь кивает, всё также не поднимая головы. Скидывает обувь на пол, подтягивая к себе колени. Утыкается в них лбом и обнимает себя, пытаясь хоть так спрятаться. Закрывается от всех, слыша очередной приступ смеха и поддразнивания в свою сторону. Пацаны говорят между собой, нарочно заикаясь и коверкая слова. А у Гука сердце из-за этого ноет. Тэхён говорил подружиться с Чимином, но Чон теперь этого совсем не хочет. Этот парень ему совсем не нравится. Он грубый, делает больно, дразнит и заставляет совершать плохие поступки. Почти как и Тэхён… Вот только Кима Гук видел во сне, поэтому до сих пор внутри есть надежда на что-то хорошее, почти что уверенность, а Чимин ему неприятен… Ночь наступает до ужаса быстро. Объявляют отбой, а Гука вытаскивают за дверь. Буквально выталкивают, зажимая рот и не обращая внимания на его попытки выпутаться и вырваться. Чимин из-за двери ему говорит, что его не пустят обратно без ужина, а если не принесёт — изобьют. А Чонгук и не знает, что ему делать. Идти жаловаться? Его после этого не простят. Идти к Тэхёну? Тот только наорёт. Идти в столовую? Но Чонгук не хочет воровать… Однако выбора нет. Гук с тяжёлой душой на цыпочках идёт к двери, выходит на улицу, озираясь. Сейчас дежурные уже сделали обход и сидят у костра около ворот. Между корпусов никого нет. Поэтому Чонгук, выдохнув и сжав кулаки, быстро идёт к столовой. Крадучись, нагинается там, где есть окна, замедляется, если слышит чужие шаги или голоса. Он ведь совершенно не умеет скрываться… Он, дрожа и пугаясь каждого шороха, доходит до столовой. Пацаны объяснили, что нужно заходить с чёрного входа. Поэтому Гук обходит корпус, но даже не успевает дотронуться до ручки двери. Потому что чужие сильные руки дёргают его назад. Зажимают рот и разворачивают. Чонгук даже не вскрикивает. Эти грубые руки он узнает хоть где. — Какого чёрта ты тут забыл? — Тэхён шепчет, грубовато встряхивая пацана за плечи и глядя ему в глаза. Но взгляд у него не гневный, скорее просто раздражённый и непонимающий. Но граничит со злостью. Ким убирает ладонь, отводит Гука подальше от корпуса. Лучше чтобы их не видели. Тем более что нужно поговорить с мальчишкой с глазу на глаз, а народ ещё ходит — многие не спят в это время, но что здесь делает пацан? Ким прекрасно знает, что тот много спит и рано ложится. — Я-я просто… — Чонгук опускает голову, не зная что и сказать. Ему ведь запретили рассказывать. — Просто что? Не мямли. — Е-есть хочу… — врёт, а Тэхён это и без того понимает. Хмыкает, садясь на пень перед пацаном. На этом пне обычно Моника рубит дрова для кухни. Он расставляет ноги, упираясь в них локтями, разглядывает мальчишку, а у того снова глаза бегают. — Мне-то не ври, — Гук поднимает на него лицо и кусает губу. Конечно, Ким сразу догадался, что он лжёт. Он же даже присутствовал в столовой, когда парни опоздали. Не поймёт только дурак… — пацаны подослали? — Чонгук кивает, задерживая дыхание. Что теперь Тэхён сделает? Отведёт его к лидеру? — Б-без еды сказали не возвращаться. — И ты решил сразу пойти украсть с общего стола для них еду? — Гук поджимает губы. Стыдно. И страшно, — совсем идиот? — как всегда грубо. Хорошо, хоть не бьёт… — ты хочешь, чтобы тебя из лагеря выперли? — Н-нет… — Гук до боли кусает щёку и смотрит на Кима уже влажными глазами. А Тэхён и не знает, что с ним делать. И дня в лагере не прошло, как этот мальчишка влез в неприятности. А сейчас стоит перед ним, как нашкодивший щенок, едва ли снова не плачет. И орать на него сейчас не вариант — Ким знает, что Чонгук никогда бы сам до такого не додумался. Да и шум поднимать не хочется. — Значит так, ещё раз выкинешь подобное, я отдам тебя лидеру. С общего стола брать нельзя, понял? — Чон кивает, поджимая губы. Это справедливо, — сейчас вали в мою комнату, первую ночь останешься там. Ничего не трогай, просто пришёл, упал на кровать, утром поднялся, ушёл, — там слишком много личных вещей. Те же записи деда, — завтра вернёшься в пятую. С пацанами я поговорю. — А-а ты где? — Чонгук в шоке округляет глаза и поднимает брови. Чтобы Тэхён и разрешил такое? Чтобы помог? Ещё и не кричал? И этот человек говорил притвориться незнакомцами. А Тэхён и сам не понимает причины своего поступка. Словно и не он это говорит, не он останавливает, и не он помогает мальчишке. Ещё и так спокойно. Относительно. Он почти не злится на этого наивного. Всё это само собой вышло… Ким пытался уснуть, но стоило закрыть глаза, как появлялся тот человек. Снова галлюцинации, которые не давали спать и словно бы гнали из комнаты. Поэтому Тэхён и вышел на улицу, а там уже увидел мальчишку. Тот перебегал за корпусами и, видимо, искренне считал, что его не видят. Пришлось остановить пацана, пока он не навлёк на свою вертлявую задницу беду. — Я сегодня там не ночую, — Тэхён жмёт плечами, не особо желая вдаваться в подробности, — не пропадать же месту. — Спасибо, — Гук счастливо улыбается, едва ли не светясь. Только недавно он, казалось бы, навсегда попрощался с этим мужчиной, как снова он появился в его жизни. — Всё, вали отсюда, пацан, — снова лёгкая затрещина, снова заметная грубость в голосе, — И не иди больше на поводу. Лучше дерись и нападай первым. Гук кивает, разворачиваясь и убегая в сторону третьего корпуса. Ему ужасно повезло, что Тэхён его остановил. Если бы не он, неизвестно, что бы произошло. Пусть даже грубовато и с такой подачей, но он ему помог. А Ким закатывает глаза, смотря ему вслед. Совсем ещё глупый мальчишка. А Чимин в своём репертуаре — использует других пацанов для достижения целей. Этому его, кстати, научил Тэхён… — Ким? — Моника выходит из столовой через чёрный ход, но тут же видит Тэхёна, сидящего на пне, — ты какого чёрта тут забыл? — Мимо проходил, решил зайти, — Ким встаёт, подходя к ней ближе. Не слишком близко, но достаточно, чтобы видеть в темноте блики в чужих глазах, — впустишь? — Я теперь с Немцем, Ким, — Моника мельком заглядывает ему в глаза, а после отходит в сторону. Закрывает дверь и сама прислоняется к ней. Словно бы утверждает то, что Киму внутрь вход закрыт. Но Тэхён всё равно не ночует у себя — он, ухмыляясь, подходит и нависает над девушкой. Дышит почти в самые губы, — ты можешь ни на что не рассчитывать, Ким, — Моника переходит на шёпот. Ни к чему, чтобы их слышали. — С Немцем? Серьёзно? Я думал, ты не спишь с кем попало. — С тобой ведь спала. Тэхён смеётся. Коротко и негромко, но Моника слышит. И видит. И от этого внутри всё зудит. Но она не поддаётся. Всё также стоит, упрямо задрав голову. Будто себе пытается что-то доказать. — Раз не хочешь, то прогони меня. В лицо, — Ким перестаёт смеяться, неотрывно глядя в тёмные глаза, — Скажи, чтобы я уходил, Мони, — старое прозвище, а в душе ноет дико, — Немец ведь сегодня дежурит. Внутри никого. Твой выбор, — правда, ответ Ким уже знает. А Моника… она слишком слаба. Поддаётся напору. Поддаётся тому, что Тэхён открывает дверь и толкает её внутрь. Поддаётся его голосу и глазам. Тэхён всегда слишком сильно на неё влиял. Всегда заставлял сердце трепыхаться где-то внутри между рёбер. Одни только его холодные глаза чего стоят. Моника сдаётся, снова позволяя мужчине войти. И не только ведь в её комнату. В душу… Понимает, что это ошибка, понимает, что её могут не простить, но одно дурацкое старое прозвище всё переворачивает внутри. Чёртов Ким Тэхён…