Твоя душа - моё спасение

      — Откуда ты его знал и как оказался в лесу? Откуда всё знаешь? — Ноа сам только слышал про Чон Гону. Никогда не видел лично, но это имя до сих пор на слуху. Это ли не знак того, что всё происходящее сейчас, не случайно?       — Жил с ним какое-то время, — Ким врёт, но правды никто не узнает. Потому что деда давно нет в живых. А военным спрашивать больше некого, — Я шёл из одного лагеря в другой вместе с группой. На нас напали твари, дед меня спас и выходил после ранений, — почти правда. Тэхён только заменяет пацана на деда. Не такая уж и большая ложь, — после дед мне всё рассказал, мы хотели прийти вместе, но он скончался. Я похоронил его за домом. Там была ещё одна могила, не знаю, кто там, — Тэхён помнит две могилы за домом. Там люди тварей, но какое это имеет значение? Проверить всё равно не смогут. А Чонгука не найдут, про него даже не знают.       — Откуда знаешь про воздушное нападение? — про это Чон Гону вряд ли знал. Его слишком давно не видели.       — В одном из лагерей был дезертир, — а вот про Ильсана смысла врать Тэхён не видит. Пусть и эта мразь получит по заслугам в случае чего, — он любит трепать языком и капать на нервы.       Ким замолкает, а Скотт взвешивает все его слова. Думает. Если всё, что сказал Тэхён — правда, у них нет повода медлить. Конечно, на сборы, тренировки и составление плана уйдёт время, но оно того стоит. Они должны будут подготовиться к внезапному нападению на тварей, чтобы выйти победителями. А это не один день работы. В лучшем случае несколько недель. И за это время Тэхён должен будет набрать необходимую форму, чтобы участвовать в войне.       — Свободен, солдат. Я позову тебя после, — Скотт кивает на дверь. Сейчас ему нужно найти дело Чон Гону и разобраться в нём. И только после изучения он сможет строить какие-то планы.       Тэхён кивает. Больше ничего не говорит. Выходит из кабинета и направляется к себе в отсек. Ему мало что показали. А ему интересно узнать устройство здесь, чтобы после задействовать в своих целях. Например, в каком-нибудь лагере. Если он отсюда выйдет, конечно. Но для того, чтобы всё узнать, нужно найти того, кто уже всё знает. И парень, идущий навстречу — подарок судьбы, не иначе.       — Уилл, я как раз ищу тебя, — Ким подходит к парню, а тот, хмуря брови, вскидывает на него голову, — кэп сказал найти тебя, чтобы ты мне всё здесь показал.       — Мы знакомы, сэр? — он этого мужчину впервые видит. И ему лично никаких приказов не поступало.       — Теперь — да. Ким Тэхён, — он протягивает руку парню, который жмёт её с опасением, — твоё имя я знаю, не утруждайся. А теперь проведи меня по территории, если не хочешь, чтобы твой кэп злился на тебя ещё больше из-за утренней ссоры.       — Откуда вы знаете? — Тэхён хмыкает, понимая, что нашёл слабое место. Это было так очевидно.       — Мне отчитываться перед тобой? Или ты не подчиняешься приказам? Мне доложить об этом Скотту?       — Нет, сэр. Я всё понял.       Уилл видит чужие нашивки — этот Ким Тэхён рядовой, но знает подозрительно много. Или Ноа всё рассказал? Но тогда кем ему приходится этот мужчина? И как давно он на базе? Уилл раньше его не видел. Однако выбора нет. Идти к Скотту и узнать всё лично у него — не лучшая идея, он может быть не в духе. И если такой приказ действительно поступил, то не выполнить его Вуд не имеет права. Он кивает на коридор, чтобы Тэхён последовал за ним. Если Скотт таким образом вымещает обиду, пускай. Это вполне безобидно.

***

      — То, где мы были — это главное крыло, — Уилл идёт на пару шагов впереди, периодически оглядываясь на Тэхёна, — казармы и учебные комнаты в северном крыле, столовая — в южном. Ещё в южном прачечная, разные склады, бытовой отдел и генераторы.       — Что за генераторы? — использовать парня было отличной идеей. Остальные вряд ли бы также делились внутренним устройством с лагерными. А Уилл даже не подозревает, что Ким оттуда.       — Гидроэлектростанция. Она здесь давно, ещё до войны. База была построена специально для военного времени, типа бункер. И станцию тогда и построили, — Вуд знает, потому что живёт здесь с детства, — она не такая мощная, но для нашей базы хватает. На ночь везде, где нужен свет, включается энергосберегающий режим. А два раза в месяц идёт проверка станции, чтобы нам не остаться без электричества. Её чинили уже не один раз. Она работает от подземных источников, но это не навсегда.       — А построить новую?       Уилл смеряет его пренебрежительным взглядом, оборачиваясь и поднимая голову. Он не такой высокий, поэтому приходится смотреть снизу вверх. Однако это не делает его взгляд менее презрительным. Его, кажется, удивляет то, что кто-то не знает об устройстве таких станций. Для него это очевидно, потому что главное направление, которое он осваивает — инженерная физика.       — У нас нет материалов и людей, которые бы этим занялись. По крайней мере пока. Думаете, легко построить новую полноценную станцию и обеспечить мир электричеством? На других станциях со светом ещё хуже. Чтобы делать такие генераторы, нужен не один инженер и техника. А мощности этой станции едва хватает на нашу базу…       — Всё, заглохни, — Тэхён морщится, когда парень начинает объяснять. Зато теперь понятно, что он слышал, когда шёл по тоннелю. Он не ошибся тогда — это генератор. Не самый мощный, но рабочий, учитывая, что его хватает на нормальных размеров военную базу, — дальше пошли. Лучше расскажи, где проходят опыты над тварями.       — Нет, — Уилл отрезает, не желая раскрывать этого, — туда не допускают обычных солдат. Так что я тоже ничего не знаю.       Тэхён хмыкает, видя, как парень отводит глаза. Что-что, а ложь он увидеть может. Распознаёт её сразу, потому что Вуд, как и многие, скрывать её не умеет. Это становится интересным. Либо он скрывает что-то от всех, либо эту информацию не рассказывают только Тэхёну. Но вряд ли в этом случае второй вариант. Потому что Уилл о Тэхёне ничего не знал, а солдат не предупреждают о появлении новеньких.       — Врёшь мне? — Ким его насквозь видит. И то, как парень поднимает на него глаза, поджимая губы, о многом говорит, — вижу, что врёшь, сосунок.       — Я не вру, — Уилл стоит на своём, не собираясь раскрывать карты. Упрямо задирает подбородок, на что Ким только хмыкает. Хорошо, он сможет после надавить на парня другим способом. Главное, что он знает — Уильям лжёт о своём незнании.       — Окей, парень. Пошли дальше.       Тэхён кивает на коридор, на что Уилл отворачивается и хмурится. Ведёт мужчину дальше, рассказывая о базе подробнее. Показывает отсеки для тренировок, занятий по тактике, обороне и стрельбе. Пули везде учебные, боевые патроны дают только на войну и в патруль. Вуд не показывает, где находится лаборатория и отсек учёных, но утверждает, что там работают над лекарством и оружием против тварей. Массовое и ядерное использовать не имеют право — это опасно не только для белоглазых, но и для людей. А в городах много тех, кого увели туда против воли. Да и не факт ведь, что белоглазые серьёзно пострадают…       А после Уильям ведёт Кима в следующий отсек — детский. Он сам пока что живёт в нём, потому что ещё не достиг совершеннолетия — восемнадцать ему будет только через полгода. И Тэхён прекрасно видит, что парень на это обижается. Не на возраст — на то, что его никуда не берут. Скотт, видимо, обещает, но бережёт парня, который глупо рвётся в бой.       — Зачем они здесь? — Ким останавливается чуть поодаль, у стены. И опирается на неё плечом, открывая себе обзор.       На диване сидит группа детей примерно одного возраста — лет десяти-двенадцати, некоторые помладше. Они тоже в военной форме и берцах, все до единого. Но нашивок, как у взрослых, у них нет. Есть и девочки, и мальчики. Они что-то живо обсуждают, даже смеются. Совсем не похожи на лагерных. Да и детей здесь явно больше, чем в лагерях.       — Это те, кого успели спасти или найти в заброшенных местах и лесах, — Уилл стоит рядом с Кимом, рассматривая младших. Он их всех знает по именам, историю каждого тоже знает, — их много на самом деле. Это одна из комнат отдыха. Дальше по коридору их территория.       Тэхён, чуть нахмурившись, слушает про то, как парень рассказывает о детях на базах. Оказывается, для них здесь всё предусмотрено. Школа, полноценное питание, душ, плавание, боевые искусства, уроки выживания, распределение по категориям — инженерия, медицина, военное дело и дальше по списку. Живут по расписанию, также, как и взрослые. Казармы у них такие же, правила тоже. Родителей почти ни у кого нет. Кто-то их не помнит, кто-то и не знал даже. У некоторых родители живут также на базе, в качестве солдат. Просто в другом крыле. У детей строгая дисциплина и сплочённость — это в них тренируют. Из детей готовят идеальных солдат, лишая их детства.       Тэхён вспоминает Чонгука, понимая, что его детство было многим лучше, чем это. У военных никакой свободы, у лагерных борьба за выживание, а у всех — постоянный дикий страх, не оставляющий ни на сутки. Чонгуку повезло. Ким мотает головой, заглушая мысли про брошенного пацана и сосредотачиваясь на деле. Не до Гука сейчас. И вспоминать его нет смысла. Они вряд ли увидятся снова.       — Пошли дальше, — Ким прерывает Уилла на полуслове, когда тот рассказывает про общую столовую и мероприятия, — я думаю, ты мне не всё показал.       — Могли бы дослушать.       — Я понял, что здесь курорт для детишек, — Тэхён толкает Уилла вперёд, — дальше веди.       — Какой-то вы грубый, — Уилл фыркает на него, передёргивая плечами и идя дальше.       — А ты нежный и вспыльчивый, сосунок.       Уилл послушно ведёт дальше, попутно рассказывая про остальное. Затрагивает всё — лазарет, учёбу для взрослых, ежедневные работы в теплицах. Они используют искусственное освещение и солнечные батареи помимо генератора, чтобы обеспечивать себя едой и материалами. Конечно, не идеально, но они научились выживать под землёй, месяцами не видя солнца. Они только берут от него энергию, которая по системе подключения идет вниз. А наверху до солнечных панелей не добраться. Даже если там кто-то появится, у панелей дежурят.       Работают, кстати, все, даже дети. График в общем душе примерно такой же, как в лагере. Только здесь людей больше и графики расписаны на каждый день. Нет такой экономии, как в лагерях. Ходят в душ по группам. Мужской и женский отсеки отдельно, естественно.       Тэхён запоминает всё, пока не зная, как он этим воспользуется. Но точно знает, что информация о таких объектах лишней не будет никогда. И такие полезные знакомства — тоже. Уильям ему ещё пригодится, поэтому пока Ким будет вести себя сносно. Он учтёт все ошибки, которые допускал раньше. С Чонгуком, например.

***

      — Отвратительно, Ким! — бас разносится по залу, а вслед ему слышится смешок.       Тэхён сидит на мате на коленях, держась за голову и глотая воздух. В глазах темнеет, а в висках тяжело стучит. Рудольф — эта чёртова машина для убийств — отработал на нём приём. Очередной. И попал в висок ногой. Ким просто не успел закрыться руками, потому что прежде никогда не имел дело с боевыми искусствами. Такое чувство, что его навыки в рукопашном просто стираются, когда он встаёт в спарринг с Рудольфом.       Раньше Тэхён и сам учил других приёмам, но это совершенно отличается. Здесь техника и точность, там — выживание и первый, самый важный удар. Ким всегда был первым, если предоставлялась возможность. И бил не думая, куда и как. Просто на инстинктах. Так и научился. А здесь свои же инстинкты надо приручить и правильно направить.       Ким тяжело дышит, пытаясь прийти в себя. По вискам и на лбу стекают капли пота, хотя они только недавно начали. Сделали разминку и встали в первый бой. И его почти сразу отправили в нокаут. После удара даже подняться на колени было тяжело, до этого Тэхён вообще лежал.       — Вот поэтому ты в детской группе, Ким, — Рудольф подходит, садясь перед ним на корточки и протягивая бутылку воды. Говорит негромко, ловит чужой расфокусированный взгляд и вздыхает, — дерёшься хуже, чем они. Поэтому, когда я говорю, ты слушаешь. Иначе рискуешь остаться инвалидом на всю жизнь. Целься я тебе в висок, я бы туда попал, не сомневайся. А так только задел, — мужчина чуть наклоняет голову, следя за чужими рваными движениями, — Сила в тебе есть, техники никакой. Слишком агрессивно, ты не думаешь, когда бьёшь. Слишком злой и бесконтрольный. Ты должен направлять злость в энергию, а не распыляться.       Тэхёна отчитывают, как ребёнка, а он и слова сказать не может. Жадно пьёт воду, а после прикладывает прохладную бутылку к виску. Постепенно приходит в себя, встречаясь взглядом с Рудольфом. Его слова злят не на шутку, потому что у Кима и выбора раньше особо не было. Рудольф вряд ли сам сталкивался с тем, что происходит в лагерях и как там учат выживанию. Там не важно, как ты дерёшься. Главное — бить и выходить победителем, чтобы тебя не забили где-нибудь в углу. Поэтому и техника была не так важна.       Ким уяснил это в свои восемнадцать, когда оказался один на один с жестоким миром и новыми правилами. Именно тогда ему впервые сломали нос и ребро. А залечивать раны пришлось в одиночку и без нормальной медицинской помощи, скуля ночами от боли.       — Пошёл ты, фея, — Тэхён шипит, чем только вызывает усмешку на чужом лице.       — Легче, Ким. Я тебе не враг.       Рудольф встаёт и отворачивается, чем сразу же пользуется Тэхён. Вскакивает на ноги, пинает мужчину под коленями, добиваясь того, что тот теряет равновесие и заваливается вперёд. Обхватывает шею и начинает душить. Не ослабляет хватку, тяжело дыша мужчине на ухо. Однако в следующий момент его мастерски перебрасывают через плечо и заламывают руку за спину. Рудольф зажимает своими ногами его, укладывает руку на затылок, придавливая Тэхёна к мату, и полностью обездвиживает. Ким может только бить другой рукой по покрытию, морщась от боли.       — Ты уже дважды проиграл на поле боя, Ким. Как минимум, взят в плен, — Рудольф отпускает его, поднимаясь с мата и отходя на несколько шагов назад, — на кулаки в конец зала, — Ким закатывает глаза, но понимает — сейчас должен слушаться, иначе Рудольф начнёт на нём отыгрываться.       — Как скажешь, фея, — Рудольф на это хмыкает, спуская с рук прозвище. Пускай будет, если Киму так проще мириться с новой реальностью.       Тэхён отходит дальше от матов, к скамье. Встаёт на кулаки в упор лёжа и не поднимает голову. Выравнивает дыхание, концентрируясь на нём и успокаиваясь. Рукопашный бой лишним не будет, поэтому стоит ему научиться. Особенно с Рудольфом — он сильный соперник, до которого Ким, оказывается, не дотягивает. Это мотивирует. Как минимум для того, чтобы завалить его на лопатки и заставить просить пощады.       Ким на базе всего несколько дней, и пока всё идёт в штатном режиме. Ноа его больше не звал. Целиком передал Рудольфу и не показывался нигде, кроме столовой. Но ничего, Тэхён может подождать ради дела. Их общего дела. И ради информации — тоже. Ким всё ещё внедряется в доверие к Уиллу, чтобы узнать про тварей. Потому что Ильсан тогда толком ничего не сказал. А если он был обычным солдатом, то вряд ли что-то знал. Выходит, мог солгать. Уильям же знает что-то, Ким уверен на девяносто девять процентов.       Пока нужно раскрутить парня, чтобы искренне доверял. Это Тэхён умеет. Может даже не стараться, просто крутиться иногда рядом, говорить и чем-то помогать. Схема рабочая, Ким её уже не раз проверил. После, правда, был виноват во всём и топтал чужие души, но ему не впервой.

***

      — Тебе нужно научиться грубить, — Чимин делает затяжку, на сей раз выдыхая едкий дым в сторону.       — Грубить? — Чонгук округляет глаза, совсем не понимая, зачем ему этот навык, — н-но я не хочу грубить и ссориться.       — А придётся, личинус.       Чонгук не понимает, как, но Пак постоянно оказывается рядом. В последние несколько дней он то и дело заводит с ним разговор и, кажется, действительно пытается подружиться. Гук сначала уходил от него и не хотел даже рядом сидеть, но Чимин настойчив. Поэтому сейчас они снова рядом и просто общаются. Точнее, Чимин заводит тему, а Чонгук подхватывает, как может. Не хочет показаться невежливым или обидеть человека. А ещё надеется, что Пак искренен…       Чимин для него уже многое делает. Не курит в его сторону, например. Сначала он делал это специально, но после нескольких просьб Чонгука перестал. Посмеялся и несколько раз предложил научить курить, но перестал после стольких же отказов Гука. А ещё Пак извинился за Бона и за прошлое. Вскользь и смято, но извинился. Начал строить будку для Локи на случай, если тот вдруг будет ночевать на улице. Мало ли, что может случиться. Он сделал для Локи палку в виде огромной косточки. Специально вырезал из толстого куска дерева. Это обычная игрушка, но Чонгук её теперь хранит и играет с волчонком каждый день. Чимин выше на голову с лишним и помогает Чону дотянуться до нужных вещей, если видит, что нужна помощь. А она нужна — в лазарете или на кухне. Так вышло, что они теперь и дежурят всегда вместе.       А ещё Пак даёт советы — такие, которые не дают взрослые. Они не совсем правильные, возможно, но интересные. Это для Чонгука ново — общаться с кем-то примерно его же возраста. Они обсуждают Тэхёна и то, что они делали с ним вместе. Для Гука это важно, потому что отпускать ему сложно. И поговорить с тем, кто его понимает, нужно. Моника тоже его понимает, но по-другому. У Чимина ситуация была почти такой же. Поэтому Гук и хочет его слушать. И дружить он тоже хочет. Всегда хотел. Просто боится немного.       — Н-но зачем мне грубить? — с Паком Чон уже почти не заикается. Привыкает постепенно, надеясь, что не пожалеет. К счастью, пока они общаются только под присмотром — рядом всегда есть мужики или Моника. Сейчас, например, они с Чимином сидят на заднем дворе, а Клаус и Моника — в нескольких метрах от них. Поэтому страх Гука снижается в значительной степени.       — Потому что надо, личинус, не тупи, — Пак закатывает глаза и переводит взгляд на Гука, — а если тебя начнут шпынять, будешь плакать и убегать? — Чонгук жмёт плечами, потому что именно так он бы и сделал, — это глупо, понял? Ты должен научиться давать сдачи и огрызаться.       — Но я не хочу, — Гук поджимает губы, прижимая Бона к себе крепче. С ним он снова не расстаётся.       — А если твоего Бона украдут? Или Локи? — Чонгук округляет глаза на эти вопросы, мысленно представляя такое. А это возможно в суровых условиях лагеря, — тоже будешь просто реветь?       — Я-я позову на помощь, — Чонгук уверен теперь, что его не оставят. У него есть люди, которые беспокоятся о нём.       — Ты сам должен решать свои проблемы, понял? Взрослых не будет рядом в самый тяжёлый момент. И им твои проблемы не нужны. Тебе надо научиться, как минимум, драться, — Пак хмыкает, потому что знает, о чём говорит. Это Чонгуку сейчас повезло в том, что Моника и мужики за него впряглись. Большинству так не везёт. Да и не факт, что они останутся с пацаном надолго. В конце концов, здесь каждый всё ещё сам за себя.       А Чонгук замолкает на несколько минут, просто наблюдая за тем, как Чимин строгает доски для будки. Она большая и вместительная. Для Локи будет в самый раз, когда он вырастет. Гук понимает, что он не будет всегда жить в комнате и спать на кровати. Но пока волчонок маленький, Чон его не отпустит. Тем более, что на улице холодно. Уже ноябрь, снега становится больше, а градус — ниже. А летом для Локи будет в удовольствие спрятаться в прохладной будке и отдохнуть.       — А-а ты научишь меня? — Гук негромко спрашивает, поднимая на Пака чёрные глаза и поджимая губы.       — Чему?       — Драться, — Чимин хмыкает, довольный своим успехом. Его план работает прекрасно. Ещё бы, ведь он действует также, как Тэхён.       — А не зассышь? — Чонгук отрицательно мотает головой и улыбается легко, понимая, что Чимин согласен. Иначе бы не спрашивал, — окей, личинус. Заметь, ты сам предложил. Так что потом не реви.       — Н-но ты же осторожно будешь? — Гук беспокойно подбирается, в который раз начиная волноваться. С Чимином эта тревога не проходит. Тем более, что сейчас Чонгук уже немного знает людей. Нормальных, оказывается, не так много…       — Не ссы.       Пак ему подмигивает, продолжая мастерить будку. Спиной чувствует взгляды Моники и Клауса. Это так очевидно. Но он пока не станет обижать мелкого. Не хочет проблем и слёз, которые тот готов лить из-за каждого пустяка. Поэтому проще будет действовать также, как и Тэхён, постепенно заполняя всю жизнь младшего собой. Чимин пока всё ещё раздражается из-за чужих заиканий, вечно влажных глаза и бесконечных вопросов. Но сдерживается. Он потерпит ради дела. А когда узнает всё, тогда можно будет избавиться от пацана.       Его компания про план знает, поэтому помогают иногда. Они Чимина тоже слушают, поэтому Пак даже не переживает. Для них это весело. Потому что им пообещали развлечение после — им всем интересен финал, когда Чимин бросит мальчишку. Все хотят посмеяться. Пак их даже не осуждает.

***

      — Ты открыл дело Гону? — Рудольф сидит в кабинете Ноа, локтями опираясь на стол. Оба напряжены, потому что ситуация серьёзная, — и ничего мне не сказал?       — Я не обязан отчитываться перед тобой, Рудольф. Не забывай, кто здесь главный, — Скотт отвечает спокойно, но серьёзно, потому что прежде всего он должен был проверить всё сам, — я должен был убедиться, не подвергая тебя опасности.       — Ну да, а напрямую к тварям меня отправлять, это не опасность? — Рудольф откидывается на спинку стула, складывая руки на груди и склоняя голову. Понимает, что это другое, но всё же. Обычно он знает о подобных делах. Обижаться смысла нет, Ноа всегда ставит безопасность в приоритет, — что в итоге?       — То, что говорил Ким — правда.       Скотт прочитал всё от корки до корки и не раз. Про самого Чона информации там не так много. Написано только о сыне, который тоже, оказывается военный. Знать бы, кто он… А вот про лес и дом с его тоннелями написано подробно. Приложены все инструкции и пути. Даны чёткие указания на случай, если дом обнаружат или закроют. Входы в тоннели должны быть заделаны под обычные стены. И этот вопрос стоит уточнить у Тэхёна.       И всё это означает одно — они будут готовиться к штурму города из-под земли. Твари про это не знают. И не узнают, если Ким Тэхён останется на базе. Пока что он единственный, в ком сомневается Скотт. Рудольф точно не сбежит и никому не расскажет, даже своим. Они будут готовиться к операции тихо. Солдаты не должны будут знать, для чего их готовят. Чтобы избежать лишнего стресса и волнений. Им всё расскажут позже.       А вот Тэхён — фигура неизведанная и скрытная. Ноа и Рудольф следят за ним каждый день, но информации ноль. Он не распространяется о себе. Не общается с остальными. Он почти всегда молчит, а отвечает сухо, по делу и односложно. Иногда грубо отшучивается или рубит с плеча. Конечно, это может быть показателем того, что Тэхён не станет трепать языком, но он не изучен. И это напрягает Скотта намного больше. Как и то, что любой его выход наружу может оказаться последним, если Ким вдруг окажется у белоглазых.       Можно было бы действовать через Уилла — с ним, как ни странно, Ким общается. Но Уильям в последнее время слишком отдалился от Скотта. Оно и понятно. Мальчик обижается на то, что его не хотели брать на миссию. Но она отменилась. А это значит, что и обижаться не на что. У Ноа только одно желание — защитить пацана, чтобы он не закончил также, как и его отец. Тот этого не понимает, злится и ругается, но лучше так, чем сходить с ума, не зная, как принять очередные страшные новости о родном человеке…       — Сколько у нас времени на подготовку?       — Не больше двух месяцев, — Ноа складывает руки в замок, укладывая на них подбородок, — в январе в город нужно будет проникнуть. Свяжись с другими базами и отправь группу в тот дом. Там должны теперь дежурить, чтобы лагерные туда не пришли, — они военным только помешают, — и нужно будет найти вход со склада на нашей базе. С него и проник Ким, — ни Ноа, ни Рудольф об этом скрытом ходе не знали. Но теперь проверят, спасибо делу Чона.       Тэхён, стоящий за дверью, довольно улыбается. План сработал, военные всё берут в свои руки. А это уже хорошо, потому что лагерные бы не справились. А сам Ким уж точно. Но сейчас их шанс на победу намного больше, чем раньше. Тэхён сам будет добровольцем в том, чтобы отправиться в город и прострелить череп каждой твари, лишь бы на земле снова стало спокойно.       Ким, оттолкнувшись от двери, идёт в детское крыло. Знает, что сейчас Уилл там, а он ему нужен. Пора бы развязывать язык парню, потому что для победы важно не только убить каждую тварь. Нужно лекарство. А Уилл что-то знает, определённо. Тэхён не надеется на стопроцентный результат от операции по захвату города, поэтому про лекарство и опыты узнать нужно. Мало ли, это будет очередным провалом? Тогда придётся снова приспосабливаться. Да и городов уже слишком много, не один. Напасть на все сразу не получится. А если они оккупируют один из них, другие твари об этом узнают и подготовятся. Нюансов слишком много, поэтому отказываться от информации глупо. Всегда должен быть план Б.       Тэхён доходит до комнаты парня и распахивает её, не стучась, как и всегда. Ким сразу видит, как Уилл подскакивает и быстро прячет что-то под одеяло. Что-то явно большое, но что именно, не понятно. Тэхён хмыкает, закрывая дверь и вставая около неё. Сканирует парня взглядом, а тот сглатывает, не зная, что и делать.       — Колешься? — Ким щурит глаза, не собираясь уходить, на что Уилл вскидывает светлые брови и вздыхает.       — Лучше бы кололся, — он вытаскивает из-за спины пушистый комок. И теперь удивляется уже Тэхён. Потому что Уилл держит в руках енота. Тот спокойно сидит на руках, совершенно не реагируя на постороннего человека.       — Согласен, лучше бы ты кололся, — Ким рассматривает зверька, про себя отмечая чёрные блестящие глаза. Снова. И тут же отбрасывает эти мысли, потому что ни к чему больше думать о Чонгуке, — я так понимаю, кэп об этом ничего не знает?       Вуд отрицательно мотает головой. На базах не разрешают держать домашних животных. Они есть в специальном отсеке, где за ними смотрят и кормят. Но не в комнатах и не еноты. И это непослушание приказу, а у Уилла и без того слишком много привилегий. Так он ещё умудряется злить Скотта и Рудольфа. Как несколько дней назад, например…       — Никто из взрослых не знает. Но Чарли безобидный, — Тэхён закатывает глаза, потому что его постоянно клинит. Он из раза в раз вспоминает пацана в такие моменты… — он недавно у меня.       — Я никому не скажу про него за небольшую услугу, — Ким ловит удачу за хвост, потому что ему не так уж и часто везёт. Скорее, наоборот, — ты расскажешь мне про крыло с тварями.       Уилл сжимает губы в полоску, не зная, как поступить в этом случае. Точнее, он понимает всё прекрасно. Он должен рассказать обо всём Скотту, а ещё извиниться за своё идиотское поведение. А вот Киму он ничего говорить не должен. Потому что Тэхён новый человек. И Рудольф предупредил, чтобы Уилл не ввязывался ни во что, как это обычно бывает. Уилл и сам не дурак — информацию о белоглазых он никому не должен говорить. Слишком опасно. Да и пора уже мириться с Ноа, с которым сам Уилл отчаянно старался не пересекаться.       — Нет, — Вуд гладит енота по шерсти, — говори кому хочешь, но я не выдам секрета.       Ким хмыкает. Как же его бесят дети… Такие преданные, верные и ранимые. Такие честные и чистые. Уилл такой же, как и Чонгук местами. Чуть умнее, чуть старше, но такой же наивный дурак, который тянется ко взрослому. И события сейчас снова мысленно откидывают к Гуку. Тэхён терпеть не может копаться в себе, но это происходит само собой. Вина начинает скрестись, но он в который раз закрывается от чувств.       — Дело твоё, сосунок, — Ким жмёт плечами. Так, словно ему уже всё равно. Не показывает своего раздражения и зарождающейся злости, — предлагаю пойти в тренажёрку.       Вуд только кивает, сажая енота в большую клетку и пряча под кровать. Ким не знает, как другие дети не проговорились о еноте, но они, видимо, все в сговоре. Детям вечно хочется какое-то домашнее животное, даже если оно априори дикое и не приспособлено для жизни среди людей.       Уилл идёт к Скотту почти ночью. Извиняется и рассказывает про енота, упрямо заявляя, что не выставит его. Потому что Чарли нравится всем в детском крыле. На это Ноа только смеётся, говоря что давно знает про его питомца. Он просто ждал, когда парень сам придёт рассказать. Тэхён, стоящий за дверью и снова слушающий чужие разговоры, закатывает глаза. Уилл — вылитый Чонгук по характеру, просто слегка постарше и внешность другая. И это откровенно бесит. Потому что сам Тэхён ни капли на Скотта не похож. А проецировать на себя все их ситуации уже надоело.

***

      — Нападай, личинус! — Чимин кричит, а Чонгук уже почти слёзы льёт, потому что у него ничего не получается. Драться слишком сложно, ему не хочется бить людей.       Гук пыхтит, подбегая к Паку и замахиваясь. Снова делает это неправильно. Слишком слабо и совсем не технично. Тэхён его учил раньше, но у Чонгука и тогда не особо получалось. А сейчас и подавно. Особенно когда Чимин начинает кричать и действовать грубее. Это сбивает и пугает. Поэтому Гук выполняет неправильно и спотыкается, когда подбегает к парню. Чимин его подхватывает, сразу перекидывая через бедро на землю. Чонгук вскрикивает от удара, жмурится и остаётся лежать на снегу. Не плачет, просто лежит с закрытыми глазами. До тех пор, пока Пак не ложится рядом.       — Как Тэхён тебя терпел, я не знаю. Ты ужасный ученик, — Чимин произносит это, вздыхая и сканируя пацана взглядом, — уже декабрь, и мы занимаемся давно. А ты так ничему и не научился.       — Я уже лучше метаю ножи, — Гук распахивает глаза и поднимает их на Чимина. Тот только хмурится, глядя на него сверху вниз.       — Этого недостаточно, глупый. Если тебя схватят, у тебя может не быть ножей, чтобы метать их.       — Но я не хочу бить людей, — Гук произносит это почти отчаянно, но тут же получает усмешку в свой адрес.       — А метать в них ножи, значит, хочешь?       — Ну я же не про это!       Чонгук замучено стонет, снова закрывая глаза. Поджимает губы, недовольный своими результатами. А Чимин над ним только смеётся. Гук боится ударить и сделать кому-то больно. А без этого тренировок не будет. Конечно, Пак делает всё осторожно, но в таких занятиях без ушибов и царапин не обходится. Просто Чонгуку этого не хочется, хоть он и понимает, что это уже обязательно.       — Предлагаю пойти в комнату, — Чонгук вновь поднимает глаза, внимательно глядя на Чимина. С его компанией он до этого не особо пересекался, — тебя не тронут, не ссы. Да и там Лу сейчас.       — Морис снова будет меня задирать, — Гук пока что Мориса боится больше всех. Потому что он из всех парней относился к нему хуже остальных. Если не считать Чимина и Лу, которые уже намного лучше к нему относятся.       — Не будет, — Чимин закатывает глаза. Делает это совсем как Тэхён, потому что давно уже перенял его привычки, — можешь даже сказать Монике и Немцу, что мы будем в комнате. Я задолбался морозить задницу.       Чонгук кивает, поднимаясь на ноги и отряхиваясь от снега. Он тоже устал и начинает мёрзнуть. Всё-таки, уже зима и лежать на земле не следует. У них больше нет нормального лекарства от простуды, но Чонгук что-нибудь придумает. Было бы лето, он бы собирал травы. А пока нет такой возможности.       Они вдвоём идут к Монике, которая наводит порядок на кухне. Клаус поправляет столы в столовой и убирает мусор, оставшийся после ужина. Дэн и Ильсан, к слову, тоже здесь. Дежурят. Чон-старший после инцидента ни с кем даже не разговаривал. Но не то чтобы кто-то этому огорчился. После того, как по лагерю разлетелась эта неприятная история, его все сторонятся.       — Моника, — Гук подходит к ней, мельком улыбаясь Дэну. Они часто пересекаются, и Чонгук учит новые слова на жестовом языке, — мы к Чимину в комнату.       — К Чимину? — Уильямс косится на Пака, который стоит у двери, подпирая косяк плечом. Проходить внутрь он не стал, пересекаться с Моникой не хочет, — уверен? У вас всё в порядке?       — Да, — Гук отвечает уверенно и даже не скрывают улыбку, — Чимин обещает, что меня не тронут больше. И Лу будет там. Можно? Я правда хочу с ними дружить… — произносит негромко, боясь спугнуть это событие. Чимин за всё это время ни разу не сделал ничего злого или неприятного.       — Только до отбоя в комнату вернись, хорошо? — Гук кивает, а Моника всё ещё сканирует взглядом Чимина.       Тот держит в зубах самокрутку, но не зажигает её. Костяшки у него сбиты, бровь рассечена, взгляд убитый, под глазами серые круги, шапки нет, куртка потрёпанная местами. Типичная картина лагерного человека, который забыл, что такое нормальная жизнь. Чонгук с ним резко контрастирует, несмотря на то, что уже не первую неделю живёт в лагере. Гук счастливее их всех, несмотря ни на что. И сильнее. Моника очень надеется, что он сможет хоть немного вдохнуть в Пака чуть больше энергии и света. Пока тот окончательно не потерялся в этой тьме.       Чонгук с Чимином приходят в комнату через несколько минут. И все в комнате буквально затихают, стоит им увидеть, кого привёл их лидер. Чонгука и маленького волчонка, крутящегося у его ног, никто не ожидал увидеть. Морис сквозь почти сжатые губы выдыхает струйку дыма, а Гук заметно морщится от того, как в комнате накурено.       — Эй, Чонгук-а, — Лу, к счастью Чонгука, реагирует лучше всех и легко ему улыбается, — падай рядом со мной.       Гук, мельком глянув на Чимина, проходит к Лу и осторожно садится на кровать рядом. На самый край, словно готовый вот-вот убежать и спрятаться, если что-то пойдёт не так. Гук уверен он бы так и сделал, если бы что-то начало происходить. Однако то, как Лу треплет его отросшие волосы, даёт надежду на лучшее.       — Предлагаю сыграть в ножички, — Морис произносит это почти сразу, хищно глядя на Чонгука, который понятия не имеет, что это за игра, — я с закрытыми глазами…       — Обойдёшься, — Чимин двигает его, садясь рядом, — с закрытыми глазами буду я, — навредить пацану сейчас он не даст. Потому что он узнал ещё не всё, что ему нужно. Он только недавно начал получать реально интересные моменты, поэтому ему не нужно, чтобы Гук снова ревел и закрывался.       — А-а что за игра? — Чонгук заикается немного, но оно и понятно. Ему некомфортно от оскала Мориса.       — Ты растопыриваешь пальцы, а я с закрытыми глазами бью ножом мимо них, — Чимин усмехается с шока на лице пацана, — не ссы, личинус. Это весело…       Гук даже не успевает ничего сказать, когда пацаны присвистывают рядом. Даже Лу его уговаривает, обещая, что это практически безопасно. Тем более, что Пак почти профи в этом деле. Их всех удивляет то, что Чонгук ни разу не слышал об этой игре, и Тэхён ему её не показал, хотя она ему нравится. Технически, это Ким научил Чимина, а тот научил остальных. Услышав, что это любимая игра Тэхёна, Чонгук соглашается. Укладывает ладонь на изрезанный стол и растопыривает пальцы.       И всё действительно идёт хорошо. В Чонгуке даже просыпается азарт, когда Чимин ускоряет движения ножом. Он покусывает нижнюю губу, внимательно глядя на свою руку и ловко летающий между пальцев нож. Посмеивается вместе с остальными пацанами, которым такая забава тоже по вкусу. У Гука страх мешается с адреналином и весельем. Сердце стучит бешено, но ему нравится.       Это совершенно не похоже на то, что Чонгук делал раньше. Это что-то новое, особенно в компании таких же, как он по возрасту. Конечно, он всё ещё осторожен и вряд ли скоро расслабится до конца, но это уже большой шаг.       Гук даже вскрикивает и дёргается от неожиданности, когда лезвие ножа внезапно врезается в дерево сильнее, чем обычно. Остальные смеются, а Лу укладывает руку ему на плечо, тоже не сдерживая смеха. Чимин снимает повязку, ухмыляясь испуганному пацану. Чонгук чуть нервно улыбается в ответ, убирая ладонь со стола. Это было забавно, пусть и не совсем безопасно.       — А-а можно мне тоже? — Гук поднимает на всех взгляд, а пацаны снова улюлюкают и смеются. Им такое по нраву.       — Ну, если ты хочешь, — Чимин с готовностью протягивает ему повязку и нож, который снова взял со склада. А после сам укладывает руку на стол, под свист парней.       Чонгук, счастливо беря повязку, закрывает ею глаза. Локи крутится под ногами, играя с Лу. Гук на секунду опускает руку к нему, чтобы погладить чёрную шерсть. А после забирает у Пака нож. Нащупывает его руку, примерно представляя, где расположены его пальцы. Начинает медленно переставлять лезвие и касаться им дерева. Слышит, как пацаны рядом подначивают его, говоря действовать быстрее. Это и впрямь забавно. Необычно.       Чонгук ускоряется, пусть и на чуть-чуть. Переставляет нож как может, пусть и не так быстро и сильно, как Чимин и другие. Пальцы Чимина расставлены довольно широко, а Гук проносит нож даже не совсем над ними, а у самых кончиков. Его руку подносят чуть дальше, чтобы было интереснее, поэтому Гук продолжает.       И в какой-то момент он, естественно, промахивается.       — Чёрт! — Чимин одёргивает руку, а Гук вздрагивает, роняя нож и стягивая повязку с глаз. Обеспокоенно смотрит на Чимина, который держит одну ладонь в другой, — вот дерьмо…       — П-прости… — Чонгук со страхом смотрит на Пака, тут же закусывая щёку изнутри и сжимая мгновенно вспотевшие ладони, — б-больно?       — Ну нет, щекотно, криворукий ты идиот!.. — Чимин повышает голос, а Гук сжимается сильнее, едва не начиная плакать. Губы уже дрожат, а глаза щиплет. Он вскакивает с места, быстро убегая к двери и распахивая её. Убегает, смахивая слёзы и давя всхлипы. Локи срывается за ним сразу.       Чонгук бежит к лазарету. Спотыкается и дрожит, но не останавливается. К счастью, ни на кого не налетает. Добегает до лазарета быстро, несмотря ни на что. Даже не оборачивается. Залетает внутрь, быстро проносясь к своему столу и хватая с него аптечку. Вивьен вопросительно поднимает бровь, но Гук только мотает головой, бросая, что он сам справится. Хотя, он даже не видел рану Чимина… А что, если она очень глубокая, и теперь на руке останется шрам?       Гук бежит обратно, краем глаза видя, как Локи мчится рядом с ним. Волчонок не отстаёт и тихо поскуливает, чувствуя беспокойство хозяина. Чонгук добегает до корпуса ещё быстрее, чем убежал оттуда. Потому что должен поторопиться и помочь, должен хоть попытаться загладить свою вину. Он искренне надеется, что не испортил их зарождающуюся дружбу…       — Эй, Гук, — Лу стоит у корпуса, смотрит удивлённо и заинтересованно. Он вышел через минуту после Чонгука, чтобы пойти за ним, — ты чего убежал? Испугался?       — Я-я вот… — Чонгук показывает аптечку в своих руках и замедляется.       — Да брось, там ничего серьёзного…       — Я-я посмотрю, — Чонгук не слушает. Проходит в корпус, шмыгая носом. Он слишком взволнован и беспокоится из-за своей идиотской ошибки. Не нужно было ему пробовать. Теперь Чимин точно на него будет злиться.       Гук заглядывает в комнату, тихо постучавшись. Проходит внутрь под недоумённые взгляды пацанов и останавливается около Чимина. Тот уже курит, держа сигарету здоровой рукой. Но почти сразу её убирает, видя, что пацан перед ним снова на грани слёз. Это даже не удивительно.       — И чё ты? — Пак кивает ему, а Гук поднимает влажные глаза.       — М-можно посмотреть руку?       — Да там ничё…       — П-пожалуйста, — смотрит умоляюще, перебивая Чимина. А тот только закатывает глаза, кивая на место рядом с собой и соглашаясь. Ему, признаться честно, всегда было интересно посмотреть, какой из Чонгука врач.       Гук садится рядом сразу, тут же ставя раскрытую аптечку рядом и осторожно поднимая ладонь Чимина. Едва ли не дрожит, но берёт себя в руки. На удивление, там действительно ничего такого. Просто небольшая царапина на пальце. Небольшая, но очень неприятная. Чонгук знает это. Поэтому и принимается убирать кровь и мазать специальной мазью. Делает всё молча и осторожно, не замечая на себе нескольких сосредоточенных взглядов. В конце он осторожно заматывает палец кусочком бинта и завязывает его на прочный узел.       — О-он скоро пройдёт, — Гук, наконец-то, осмеливается поднять пылающее от стыда и слёз лицо, — прости…       — Ну ты зарыдай ещё, — Морис закатывает глаза, но Чимин не даёт ему говорить дальше.       — Заткнись, Морис, — Пак зыркает на него, а после возвращает взгляд Гуку, — всё окей, личинус. Обычная царапина. Но тебя теперь и в ножички придётся учить играть, — Чонгук смущённо улыбается, складывая вещи в сумку. Если Чимин будет его учить, значит, они всё ещё дружат.

***

      — Эй, сосунок, тебя-то я и ищу, — Тэхён хватает Уилла за шкирку, когда тот проходит рядом. Ким затаскивает его в курилку и сажает на скамью, которая там стоит, — дело есть.       — И какое? — Уилл уже смирился с тем, что Ким постоянно и бесцеремонно хватает его и что-то требует. Новое прозвище откровенно бесит, напоминает о возрасте и невозможности участвовать в войне. Однако, и на это Вуд закрывает глаза. Потому что у Рудольфа, по непонятным причинам, вообще прозвище «фея». Кима потерпеть можно, пусть иногда это и крайне сложно.       — Мне нужно пройти в лабораторию, — Тэхён не скрывает своих намерений. Потому что смысла в этом нет.       — Нет, — Уилл складывает руки на груди и упрямо задирает подбородок. Он не в первый раз слышит подобную просьбу. Но каждый раз отказывает. Потому что в этом он помогать не станет. Во-первых, его после этого уничтожат Ноа с Рудольфом, во-вторых, он подвергнет опасности жизни сотен людей, а в-третьих, потому что это просит Ким Тэхён — крайне сомнительная личность, о которой до сих пор ничего не известно.       Тэхён во многом себя показывает. Он молчалив со всеми, закрыт, чаще всего груб и агрессивен. Однако он усерден в учёбе — боевых искусствах, тактике и технике. Уилл слышал, как о нём говорили Рудольф со Скоттом. Ким не приносит неприятностей, он даже показал вход со склада. И отдал нарисованную карту Ноа, потому что у военных уже был путь, ему оставалось его только подтвердить и указать на дом в лесу.       Тэхён прекрасно вписывается в военную жизнь и не конфликтует, если к нему не лезть. Он идеально соблюдает график, не опаздывает, дежурит тоже по правилам. Свободное время он проводит в зале или, к удивлению многих, идёт в библиотеку. Видимо, отдыхает от шума в самом тихом месте. Друзей не заводит — на все предложения он отмалчивался или напрямую посылал. Уилл слышал чужие разговоры о нём. Ким стабильно общается только с тремя людьми — Скоттом, Рудольфом и Уиллом. Не так плохо, как могло быть.       Тэхён хотел просто залечь на дно и не искушать судьбу лишний раз. Вот только человек с гниющими ранами беспокоит его, к сожалению, слишком часто, постоянно появляясь в ночных кошмарах и дневных галлюцинациях. И это давит, Ким становится нервным всё сильнее.       — Тебе лучше сказать, сосунок, — Тэхён нависает над Уиллом, опасно щуря глаза и сжимая чужие плечи через военную форму. Вуд пытается встать, но его снова грубо сажают на скамью, — не рыпайся. А то будет больно, — Ким показательно сжимает пальцы сильнее, — с недавних пор я не бью детей, но ты нарываешься.       — Тэхён, — Уилл ведёт плечами, на которых, скорее всего, останутся синяки, — отпусти. Я всё равно ничего не скажу. А ударишь, тебе будет хуже.       — Угрожаешь мне, сосунок?       — Не я…       Тэхён не успевает среагировать, когда его грубым рывком отрывают от парня. Рудольф. Его действия Ким теперь всегда узнаёт, потому что в спарринге стоит только с ним. И отпор дать он готов, не зря отрабатывал приёмы в течении не одной недели. Ким не даёт припечатать себя к стене, ловко выворачиваясь и с силой отталкивая Рудольфа от себя. Встаёт в позу, готовый принять удар. Однако Андер, встряхнув руки и хрустнув шеей, внезапно распрямляется и смотрит Киму за спину.       — Если так тянет подраться, жду на ринге, — Ноа появляется из неоткуда. Тэхён оборачивается на него, глядя прямо в глаза. У Скотта выражение лица становится жёстче, скулы выделяются, а взгляд нечитаемый. Ким хмыкает, понимая, что у парня тут есть защита. Но подраться тянет.       Они со Скоттом быстро идут к спортивному залу. Напряжение кипит, оба на взводе. Один из-за неудавшегося допроса, другой — из-за того, что посмели тронуть важное ему. Ноа Уилла сам никогда пальцем не трогал, и уж тем более не позволит сделать это кому-то другому. На его защиту встанет всегда, несмотря на ситуацию. Разберётся с Уиллом после, сначала нужно напомнить Киму его место.       На ринг выходят тоже быстро, скидывая с себя верх и бросая куда придётся. Даже если они выходят на ринг, это будет не бокс. В их случае скорее бой без правил. Они оба могут дать другому фору в таком варианте, поэтому бой без правил будет гораздо честнее. Потому что здесь они равны. И многие уже собираются, чтобы посмотреть на это. Уилл и Рудольф — в первых рядах, потому что технически они зачинщики наравне с Тэхёном. Просто Ноа не даст никому из них пострадать в случае чего. Здесь, конечно, другой случай, но Скотт берёт всю ответственность за итог боя на себя.       Тэхён нападает первым и без предупреждения. Бьёт сразу, стоит им оказаться на матовом покрытии. Кулак врезается в чужую скулу, оставляя след на коже. Ким стремится показать, кто ведёт. Однако Ноа не отстаёт — следующий удар от него приходится ровно в то же место. Тэхён хмыкает, чувствуя, как с каждым ударом отступает напряжение. И не важно, бьёт он или его.       Начальные удары перерастают в настоящую драку и приобретают агрессивные ноты. Ни Ким, ни Скотт останавливаться не собираются. Даже тогда, когда дыхание сбивается, а на лице и руках появляется кровь. Тэхён отходит на пару шагов назад после почти непрерывной схватки, во время которой они оба наносили друг другу удары по разным частям тела и старались повалить друг друга на мат. Не вышло. У них одна комплекция, а силы примерно равны. Даже если они и падали на мат, тут же поднимались. Однако Ноа, на удивление, не выглядит таким же запыхавшимся как Ким.       — Можешь сдаться, — Скотт произносит это с усмешкой в голосе, специально доводя Тэхёна, — иначе уже через пару секунд будешь в отключке.       — А ты только языком работать умеешь? — Ким тяжело дышит, но сдаваться он не намерен.       Он делает выпад вперед, пытаясь нанести очередной удар. Однако уже в следующую секунду чувствует оглушающий удар по голове. Ноа применил одну из техник, перевернувшись в воздухе и ударив его ногой. Тэхён не помнит, как падает на мат, потеряв сознание. Чёртовы военные и их приёмы…       В себя Ким приходит уже в другом месте и с жуткой головной болью. Он медленно открывает глаза, морщась от приглушённого света. Краем сознания Тэхён понимает, что лежит на кровати с капельницей в вене. Под головой мягкая подушка, а полуобнажённое тело прикрыто лёгкой простыней. Всё саднит от полученных ударов, особенно досталось лицу.       — Как отдых, спящая красавица? — Тэхён медленно поворачивает голову на звук, тут же видя Рудольфа, сидящего рядом с кроватью.       — Пошёл ты, фея… — Ким хрипит немного, отвечая негромко. Но эти слова, похоже, полностью удовлетворяют Рудольфа. Если Тэхён грубит, это значит, что он будет в норме.       — У тебя есть сутки на то, чтобы оклематься. У Ноа на тебя свои планы, — Рудольф не тянет с темой того, почему он сидит здесь и ждёт чужого пробуждения, — в твоих интересах выйти отсюда побыстрее и поговорить с ним.       — Будет отчитывать? — Тэхён не сдерживает смешка.       — Хуже. Посвятит в свои планы, — Андера это мало радует. Он Киму не доверяет и не собирается в ближайшем и далёком будущем. Особенно после того, как тот хотел вытрясти всю информацию с Уилла, — Харин! — Тэхён улавливает подозрительно знакомое имя, а после понимает, что Рудольф зовёт медсестру. Он не помнит, откуда слышал это имя, но что-то в нём есть. Словно что-то важное, и это странно. В комнату заходит кореянка, а Кима осеняет. Не может же Харин быть матерью Чонгука? Однако он не подаёт вида, мельком скользя по девушке скучающим взглядом, — завтра он должен быть на ногах. Вколи что-нибудь покрепче и не жалей.       — Окей, — Харин не удосуживает Тэхёна взглядом, точно также, как и тот её. Но у Тэхёна есть прекрасный план того, как он проверит родство Чонгука с этой девушкой. Остаётся только дождаться выписки.       Харин приходит ещё два раза, чтобы поставить Киму уколы. Ему уже значительно лучше, несмотря на тупую боль в голове. Этот удар был сильным и не то чтобы безопасным, но Ноа злился. Тэхён его понимает. Сам бы поступил также. Он бы начал драку ещё в курилке, на самом деле…       Ким сосредотачивается на девушке рядом с собой. Они с Гуком не похожи совершенно. Каждый раз, когда Харин приходит, Тэхён, не стесняясь, разглядывает. Она не обращает внимания или мастерски делает вид, что ей всё равно. Не любит таких, как Ким, это он понимает. Это видно по её нервным движениям и напряжённому выражению лица. Странно, что она оказалась на военной базе — там же, где должен был быть Ильсан… Но это Тэхён выяснит позже.       Ночь проходит быстро. Ким впервые за время на базе спит нормально под воздействием лекарств и не видит человека с гниющим телом. Тот приходит практически каждую ночь. Он ничего не делает, скорее просто следит и наводит жути. Тэхён даже пытался говорить с ним во сне, но ничего не мог, рот словно зашит по ночам. А утром человек пропадает. И так по кругу…       — Подъём, — Ким вздрагивает, резко просыпаясь и дёргаясь на кровати, когда ему на грудь швыряют свёрток одежды. Ноа возвышается над ним, смотря в глаза, — жду за дверью, на сборы две минуты. Время пошло, — чёткие приказы, к которым Ким так и не привык. Но пока не стоит пререкаться и вызывать у кэпа гнев. Вчерашнего вполне хватило.       Тэхён встаёт почти сразу после того, как Скотт выходит. Быстро натягивает на себя брюки-карго и футболку. Шнурует берцы и берёт в руки верхнюю куртку. Пока обойдётся без неё. На базе относительно тепло, да и Ким никогда не страдал тем, что мёрз. А вот пацан, про которого он сейчас скажет, постоянно кутался…       — Харин, — девушка даже не поднимает на него голову, не отрываясь от бумаг. Тэхён хмыкает, подходя чуть ближе к столу. Ему всё равно на то, что она там себе надумала на его счёт. Ему просто нужны полезные знакомства. И если Харин действительно мать Чонгука, ему нужно правильно разложить свои карты, чтобы в конце концов вытащить туз из рукава, — тебе привет от Чонгука.       Тэхён видит, как девушка замирает и мгновенно напрягается. Видит, как она медленно поднимает голову. Видит в её в глазах логичный, волнующий вопрос. Но Ким больше не задерживается. Он закинул наживку, на которую точно поведутся. Поэтому нет смысла оставаться. Мужчина разворачивается и выходит из кабинета так быстро, что Харин не успевает опомниться. А вот выражение шока на её лице Тэхён запомнит надолго.       Он почти сталкивается с Ноа, когда выходит. Ухмыляется ему, когда тот кивает и идёт вперёд. Тэхён не отстаёт. Они идут рядом, но молчат. Ким не знает, куда его ведут, но посвящение в чужие планы — это уже весомый аргумент для того, чтобы он пока что не задавал вопросов. Спросит обо всём позже.       — Если ты так хотел в лабораторию, тебе нужно было сказать об этом мне, — однако Скотт начинает первым. Затрагивает именно ту тему, которая так не даёт Киму покоя всё это время. Ноа, конечно, подозревал, но он всегда ждёт действий со стороны, чтобы убедиться самому и дать время на раздумья, — не обязательно было лезть к Уиллу.       — Если бы я спросил тебя об этом, думаю, тебе бы это не понравилось, — Тэхён не рисковал изначально. Не понятно было, как отреагируют Ноа и Рудольф на его поиски. Тем более, что по Рудольфу видно — он Киму не доверяет. Через парня действовать было безопаснее.       — Поверь, мне гораздо выгоднее с тобой дружить, — Ноа посылает ему лёгкую ухмылку, а Тэхён щурит глаза. Это странно.       — В чём подвох, кэп? — не могут ему просто так дать доступ к секретной лаборатории. Это не в стиле военных. Они скрытные, ловкие и даже опасные. Они не посвящают в тайны новеньких и прячутся от всех людей.       — Никакого подвоха, Тэхён, — Скотт останавливается на секунду, когда они подходят ко входу нужного крыла, — просто такие, как ты, всегда что-то знают. И у меня для тебя есть предложение, только и всего.       — Бартер? — Ким улавливает сразу. Обмен информацией. Скотт безмолвно кивает, но Тэхён не собирается сдавать позиции просто так. Ему нужно прощупать почву, — с чего ты взял, что я что-то знаю?       — Дай-ка подумать, — Ноа театрально задумывается, а после снова смотрит Киму прямо в глаза, чеканя, — может, потому что ты единственный знал секретный вход сюда и в город тварей? Или потому что ты прожил огромный отрезок времени в лагерях и общался с дезертирами? Видел тварей и их людей? Тэхён, — Ким чувствует, что его тоже подсаживают на удочку. Такие речи никогда не бывают просто так. Но эта удочка слишком заманчива. Словно действительно и нет никакой опасности, — ты ни с кем не общаешься, а для поиска информации используешь максимально приближённого ко мне человека. Думаешь, я идиот?       — Мне ответить на вопрос? — Ким хмыкает, уходя от ответа. Но он понимает, к чему всё идёт. И в целом он согласен. Его познания — это его пропуск к тайнам военных.       — Не стоит, — Ноа зеркалит улыбку, но глаза всё ещё остаются серьёзными, — так мы договорились? Ты мне информацию, я тебе — доступ в лабораторию.       — Смотря что ты хочешь знать, кэп.       — Всё, что ты знаешь о тварях, их людях, их быте, устройстве, городах, их системе. Обо всём.       Что ж, это Тэхён может рассказать. Он узнал об этом от Пауля несколько месяцев назад. И никому не рассказывал. Просто потому что. О тварях нужно рассказывать осторожно. Никогда не знаешь, кто следующий уйдёт к ним в город и кому полностью просканируют мозг, узнавая детально о человеке. И если он и его информация засветятся в чужой голове, он будет мишенью. Ким мишенью быть не хотел и не хочет. Поэтому и носил эту информацию в себе.       Конечно, ещё Чонгук знает обо всём, но мальчишка вряд ли кому-то расскажет. Он может быть очень вредным и молчаливым, если захочет. Да и некому ему пока что рассказывать про это, его никто и не спрашивает. Сам он вряд ли проявит инициативу… Мужики могут спросить, и тогда Гук расскажет, но Тэхён надеется, что твари никогда не доберутся до лагерных и Чонгука.       Тэхён шумно выдыхает, понимая, что его мысли снова зациклились на пацане, которого он оставил. В последнее время снова слишком часто. Но Тэхён старается отпустить это. Потому что они больше не увидятся. А если и увидятся, то явно тогда, когда обстановка в мире изменится.       — Я согласен.       Ноа ему не отвечает. Просто кивает и молча ведёт дальше, открывая дверь. Тэхён тут же напрягается, потому что даже коридор к лаборатории выглядит жутко. Он тёмный, кафель блестит, окон нет, а неоновый свет не внушает спокойствия. Ким нутром чует — дальше только хуже. И не ошибается. Длинный коридор со множеством ответвлений заканчивается ещё одной массивной дверью с пропускной системой. Скотт вводит код, который не показывает Киму, а после пропускает Тэхёна внутрь.       — Стой, — Ноа останавливает его у входа, когда дверь закрывается, — надень это, — Скотт протягивает ему противогаз и стерильный халат с перчатками, — и лучше ничего не касайся, когда мы пойдём дальше.       — Всё так плохо?       — Над ними ставят опыты. Разные, — это слово не описывает того, что происходит за дверями каждой комнаты. Оно не совсем точное и не ёмкое, но у Скотта нет другого, — поэтому лучше не рисковать, если не хочешь чем-нибудь заразиться или отравиться.       — Окей, — Тэхён и не собирался что-то трогать. Только если из любопытства. Но он не идиот, чтобы подвергать жизнь опасности в лаборатории.       Он надевает сначала халат, быстро застёгивая все пуговицы. А после берёт протянутый противогаз, наблюдая за тем, как Ноа делает то же самое, защищая открытые участки кожи и дыхательные пути. Ким натягивает противогаз, поправляя его за переднюю часть и плотнее натягивая резинку на затылке. Через круглые отверстия на глазах изображение немного мутное, но этого вполне достаточно, чтобы видеть очертания и понимать, что происходит. После надевает плотные резиновые перчатки. Они не одноразовые, но Ким надеется, что их стерилизуют.       Они проходят дальше, заходя в первую комнату. Они все под номерами. Тэхён почти уверен, что в каждой комнате свой подопытный и свой механизм того, как достать информацию. Вряд ли военные повторяются в своих попытках найти необходимые данные о тварях.       Тэхён оказывается прав.       В первой комнате белоглазый сидит за плотным непробиваемым стеклом. Он под наблюдением. Еду — точнее, небольшие капли крови — подают с потолка. Белоглазый отчаянно ловит их ртом каждый раз, когда наступает момент кормёжки. Или слизывает с пола, если пропускает. Этого безумно мало и это кровь животных, как сказал Ноа, но этого хватает, чтобы у твари оставались силы существовать. Он ослабший, но всё ещё может двигаться. С ним особо ничего не делают. Просто морят голодом и иногда стреляют в него или бьют током. Проверяют регенерацию, которая медленно падает. Чем меньше белоглазый получает крови, тем он слабее.       Во второй комнате стоит примерно такой же отсек, который нельзя пробить. Белоглазые постоянно это пробуют, но у них никогда не получается. Стекло даже не даёт трещин. Военные только спустя время нашли высокопрочное стекло, которое остаётся прозрачным, но в то же время сдерживает тварей внутри. Уже в комнате Ноа даёт Тэхёну большие наушники, висящие на стене. Здесь тварь мучают ультразвуком. Белоглазый извивается каждый раз, когда его включают на разных мощностях. Кажется, он сходит с ума, хватаясь за голову и катаясь по полу. Мучается. Бьётся о стекло и рычит, дерёт горло и царапает уши. Но всем плевать на это. Они доводят тварей до изнеможения.       В третьей комнате используют яды. Газообразные, жидкие, твёрдые — любые. Травят белоглазого, который постоянно задыхается, рычит, плюётся белой слюной и кровью, но не умирает. Он, кажется, готов выплюнуть свои лёгкие и расцарапать горло с грудной клеткой, но умереть не может. Регенерация, путь и слабая, но восстанавливает его. И, кажется, в такие моменты он её ненавидит.       В четвёртой уже ослабшую тварь лишают разных конечностей, наблюдая за тем, как крайне медленная регенерация возвращает всё на место, заставляя белоглазого находиться в сознании. Это занимает не один час и не один день, поэтому в этой комнате Скотт просто рассказывает о процессе. Тварь почти высушили, лишив питания. После загнали в угол. Понадобилось время, чтобы привязать белоглазого так, чтобы он не выпутался. В ослабшем состоянии они могут быть ещё хуже людей — вялые, почти безразличные, уязвимые. Скотт и не думал, что они будут такими слабыми.       В пятой Ноа снимает противогаз и подходит к капсуле в центре комнаты. Тэхён повторяет за ним, становясь рядом и внимательно глядя на потемневшую кожу белоглазого, лежащего внутри капсулы из прочного стекла. Тварь привязана цепями, как и другие, а сверху ей периодически капает кровь прямо на сухие губы, после проникая в рот. Это мужчина, который лежит неподвижно и, кажется, едва дышит. По крайней мере, грудная клетка слабо поднимается.       — Это отец Уилла, — внезапно произносит Скотт, из-за чего брови Кима взлетают вверх. Он ожидал чего угодно, но, пожалуй, не этого, — Уилл не знает, что он жив, я не сказал. Он знает только то, что его отец стал белоглазым, а это автоматически означает смерть. Потому что выхода из такого состояния нет. По крайней мере, мы не нашли, — Скотт тяжело вздыхает, виня себя за то, что скрывает правду, — никто не знает, кроме людей в этом отсеке, меня и Рудольфа. Сейчас ещё ты. Уилл пытался пройти сюда, я знаю, но в этой комнате другая система безопасности.       — Но он же не знает? — если не знает, то зачем тогда пытается пройти? Или Вуд догадывается? Тэхён тоже, наверное, попытался бы пройти на закрытую территорию. Он и так это сделал. Не раз.       — Он ищёт лекарство. А в город рвётся, потому что ищет отца. Я не сказал ему о том, что его отец здесь. Он не должен знать, Тэхён, — Скотт оборачивается на Кима, внимательно глядя в глаза, — ему это только навредит.       — Я думал, он сирота.       — Все так думают, как и он сам, — Ноа подтверждает его слова, — в его анкете написано, что отец погиб три года назад, — чисто теоретически это было так. И сейчас во всех базах данных Алекс Вуд — отец Уилла — числится как мёртвый, несмотря на то, что его тело лежит в лаборатории. В их мире это одно и то же, — просто Уилл не собирается сдаваться. Мы сами в этом виноваты. Его отец был с нами в команде, а каждого нашего солдата мы хоронили. Даже тех, кто становился тварью. Уилл не видел тело, поэтому и мечется в поисках, надеясь, что что-то найдёт. Если он спросит, что ты здесь видел, скажи, что в пятой наркотики, — это была их с Рудольфом легенда. И вполне рабочая.       Тэхён кивает на это, не собираясь спорить. Это их с Уиллом дело, не его. Они ему никто. Поэтому он не станет интересоваться, почему парню ничего не скажут. Более того, Ким и сам понимает, почему ему ничего не говорят. Уж лучше так, чем кормить ложными надеждами. Это жестоко с одной стороны, но такие решения требуют стойкости. Тэхён и сам был в подобной ситуации, когда нужно было жёстко ограничить одного ребёнка от опасности…       Не то чтобы он оправдывал себя за случай с Чонгуком, но, может быть, частично.       — А лекарство? — Ким спрашивает об одном из самых важных пунктов, ради которых и хотел проникнуть в лабораторию.       — Его делают в шестой, тестируют в седьмой, — Ноа не скрывает этого, — пока сдвиги не самые лучшие, но некоторые наработки есть. У нас большая нехватка сырья, людей и подопытных, сам понимаешь, — Тэхён кивает на это, зная, что на лекарство требуется слишком много ресурсов, — и это не всё. Если хочешь увидеть другие комнаты, ты можешь свободно пройти и посмотреть. Я рассчитываю на то, что после ты скажешь мне то, что я просил.       Ким кивает. Ему не требуется повторных просьб и приказов. Он помнит их договорённость. И теперь, когда ему показали самую важную часть военной базы, он вполне может рассказать о городах белоглазых. Конечно, есть вероятность, что тогда он окажется под ударом, но лучше, чтобы о внутреннем устройстве тварей и их людей кто-то знал. Кто-то очень надёжный, умеющий драться, умный и относительно защищённый. Кто-то вроде Скотта.       Тэхён рассказывает всё попутно, пока они осматривают комнаты. Особо никакой информации он не даёт, но датчики — это ново даже для военных. Контейнеры с кровью, уязвимые дети, медицина тварей, общие квартиры, работа на заводах — это всё для Скотта новое. Он не знал ни о чём, потому что ни один человек белоглазых не говорил, словно и не знал ничего. Теперь понятно, почему — им всем стирали память.       Проникнуть к тварям в мозг всё ещё крайне сложно. Белоглазые защищают всю информацию, не позволяя её вытянуть. К мозгу не подобраться, пока они живы. Даже в ослабшем состоянии их мозг словно бы ограничен от вторжений. А на людях нет смысла пробовать сканирование мозга. Военная техника позволяет извлечь только те воспоминания, которые человек может представить. То есть, из активных участков мозга. А если говорить с людьми, которые буквально не понимают, чего от них хотят, это будет провалом. Люди чаще всего пугаются, и сканер мозга ничего не показывает. Такие люди обречены просто быть заложниками на базах, потому что и отпустить их не могут, дорожа безопасностью и конфиденциальностью.       — Это всё? — Ноа спрашивает, когда Тэхён замолкает и просто идёт рядом. Он не интересуется, откуда у Кима вся эта информация. Просто слушает и запоминает. Важно лишь то, что теперь она у него.       — Если я что-то упустил, скажу после, — Тэхён в целом рассказал всё, что помнит. Но в случае чего найдёт Ноа снова.       — Хорошо, — Скотт кивает, — и, Тэхён, — он снова смотрит на Кима, — если захочешь, чтобы тебя избили, я всегда могу стать партнёром, — он ухмыляется, прекрасно понимая этот механизм. Иногда выплеснуть стресс просто необходимо. И если Ким выбрал своим способом драки и приложение физической силы, Ноа может посодействовать. Как и Рудольф. Тот будет только рад, — главное, не останься инвалидом после такого.       — О, спасибо за заботу, — Ким скалится, но принимает это предложение. Такие соперники, как Рудольф и Ноа ему нужны. Да и после пары таких драк, на удивление, у них начинают налаживаться отношения. Это странно, но это работает.       Скотт молчаливо кивает на выход. Они с Тэхёном уходят вместе, как и пришли. Оба получили выгоду после разговора, поэтому всё было не зря. Ким, к своему же удивлению, после лаборатории идёт в детский отсек. Не то чтобы ему хочется извиняться перед Уиллом, он и не собирается этого делать. Просто после выплеска эмоций и нескольких часов в лазарете он успокоился.       Тэхён заходит, не стучась. Уилл, лежащий на кровати, даже не поднимает головы. Его енот сидит на нём и что-то проворно жуёт. Киму и эта картина напоминает Чонгука с его волчонком, который вечно бегает за ним хвостиком и лежит с ним в кровати. Тэхёну требуется несколько секунд, чтобы снова перестать думать о пацане и пройти внутрь. Он садится на кровать, внимательно глядя на надутого парня.       — Да брось, не так уж я тебя и обидел, — Уилл фыркает на это заявление, закатывая глаза и садясь на кровати.       — Я и не из-за тебя, — заявляет, быстро проводя ладонями по щекам. До Тэхёна доходит — Уилл плакал, — ты вообще ни при чём!       — И чё тогда ревёшь? — Вуд отводит взгляд, беря Чарли на руки и поглаживая по короткой шёрстке.       — Скажи честно, там есть лекарство? — Уилл поднимает на него глаза, не отвечая на вопрос. Он и сам не знает, что в итоге послужило катализатором и вызвало слёзы.       — Наработки есть, — Тэхён кивает сам себе, просто рассматривая парня. Взгляд один в один как у Чонгука — печальный, глаза блестят, а слёзы так и норовят выйти наружу. Раздражает, — а что, туда не проник?       — Я видел только часть, — Уилл тяжело вздыхает, признавая тот факт, что он был в лаборатории, — они хранят наработки в пятой?       — Нет, в пятой наркотики, — Тэхён врёт, но ни капли не стыдиться этого, даже когда Уилл поджимает губы, — а наработки дальше. Спросил бы об этом у Скотта или Рудольфа.       — Они могут мне врать! И скрывать факты… — Уилл многое подозревает, просто до этого не говорил вслух, — почему, например, дело моего отца закрыто? — Уилл сам не понимает, как это срывается с губ. Но его плотину прорывает. До сих пор он только думал об этом, — они там были! И дела остальных не засекречены! И я видел их тела. Где мой отец сейчас? Он белоглазый или мне наврали? Или Скотт всё-таки убил его, спрятав тело, а мне говорить не хочет? Или его увели в какой-нибудь из городов? А что, если он всё-таки мёртв сейчас, и я зря начал искать? Рудольф и Ноа мне ничего не говорят про него! Им просто плевать!       Уилл снова плачет, подтягивая колени к груди и упираясь в них лбом. Тихие всхлипы так и срываются с губ, потому что остановить это он не может. Он совершенно запутался. Он не знает, где правда, где ложь. Не понимает, почему не может успокоиться в поисках, почему их продолжает. Может, это чутьё. Может быть, он сам себе это выдумал. Вот только он не остановится, пока не увидит своего отца — живого или мёртвого. Некоторое время он и впрямь думал, что его отец, превратившись в белоглазого, погиб. Вот только потом начал находить нестыковки. Поэтому и пробрался в лабораторию, и в город рвётся из-за этого. Ему нужна правда, какой бы жестокой она ни была.       — Всё, что я знаю, — негромко произносит Тэхён, — это то, что Ноа и Рудольф о тебе заботятся. И ты, мелкий идиот, должен быть им благодарен за то, что они тебя не бросили на произвол судьбы. Какие бы у них ни были методы защиты. Скажи спасибо, что ты не видишь всего того дерьма, что происходит за стенами базы. Что тебе есть у кого искать защиты, — и снова он проецирует на себя. Само собой получается, — правда рано или поздно откроется, а портить с ними отношения, это не лучший вариант развития событий, сосунок, — Уилл снова фыркает с идиотского прозвища, но прислушивается, — тебе никто из них зла не желает. Даже то, как они тебя защитили пару дней назад, кричит об этом. Думаешь, из-за того, что им плевать на тебя? Очнись, сосунок. Они в память о твоём отце готовы порвать любого. Думаешь, это просто от нечего делать происходит? Мозги вставь себе и прекрати сопли размазывать, нытик, — Тэхён груб, но и у него накопилось, — если бы им было плевать, ты бы здесь не сидел со своим Лок… со своим Чарли, — он быстро исправляет ошибку, но Уилл и не обращает на это внимания, — так что перестань. Они тебя защитить пытаются по своему. Даже если это моментами жестоко.       Возможно, он снова оправдывает себя. Но только потому что гниющий человек начинает мерещиться в углу комнаты и злорадно ухмыляться на сказанную Тэхёном тираду.

***

      Чонгук выходит на пробежку, зевая и потирая глаза. Он старается не прерывать тренировок, потому что все говорят о том, какие они важные. Гук и сам это понимает. А ещё помнит, что Тэхён говорил то же самое. Поэтому и бегает каждое утро. Часть его надеется, что Ким вернётся. И не хочется тогда, когда это произойдёт, показать, что Гук ничем не занимался. Наоборот. Да и для общего физического развития ему это нужно. Как и приёмы, которые показывает Чимин.       Гук бежит, как и всегда, за корпусами. Замечает, как к нему присоединяется Клаус и Намджун. Улыбается невольно, пытаясь догнать мужчин. Те слишком быстрые для него, но Чонгук старается. Джин и Хосок тоже подключаются. И это не удивительно. Они часто теперь бегают вместе.       Удивительным становится то, что к ним подбегает Чимин и Лу. Они, ухмыляясь, подстраиваются за Чонгуком. Гук кивает им в знак приветствия, улыбается лучезарно и счастливо. Ему действительно нравится то, что происходит сейчас. В лагере словно стало легче дышать, несмотря на то, что есть ещё некоторые люди, которые откровенно не любят Чонгука. Гук старается не обращать на них внимания.       — Ты во́да! — Чимин внезапно легонько шлёпает его по плечу, после ускоряется, как и Лу. Гук даже не успевает опомниться, когда они убегают вперёд, оставляя его растерянно стоять позади, — догоняй и чика́й, глупый! — Пак кричит ему, смеясь, а Гук начинает улавливать суть новой игры и слов.       Он бежит за Лу, а тот поддаётся, смеясь. Позволяет пацану зачикать себя и начать убегать, прежде чем снова ловит его и валит в снег с хохотом. Чонгук громко верещит от этого, но тут же подскакивает, начиная свою мини охоту за Чимином. Едва успевает его догнать и то, только потому, что ему снова поддаются, скрываясь за деревьями. Чимин догоняет его и проделывает то же самое, что и Лу. Валит в снег и смеётся, закидывая мальчишку снегом. Чонгук не отстаёт. Отвечает Паку тем же, но у него опыта в таких играх явно меньше.       Чонгуку на помощь неожиданно приходят мужики. Подключаются к догонялкам, поднимая Гука и отряхивая от снега. Чонгук, не громко хихикая, чика́ет Намджуна со спины и быстро убегает, озорно оглядываясь на всегда серьёзного мужчину. Намджун принимает правила. Гук уверен на сто процентов, что видел его улыбку.       Они не ограничиваются бегом за корпусами. Выбегают и на основные тропинки тоже, попутно бросая друг в друга снежки. Чонгук через несколько минут полностью теряется в общем веселье. Уже не понимает, кто во́дит, но весело бросает снежки в мужиков и Чимина с Лу. Другие дети тоже к ним подключаются. Даже Моника выходит из кухни, слыша непривычный для лагеря шум — громкий и весёлый смех здесь редкость. И она тоже бросает несколько снежков, но не бегает со всеми — не в её положении.       Гук, вымотавшись, устало садится на брёвна. Постепенно веселье затихает. Скоро завтрак, а многие ещё даже не умылись. Чимин, всё ещё слабо улыбаясь, садится рядом с ним. Чонгук и не подумал бы, что тот умеет так смеяться и веселиться. А Пак и сам не знает, что на него нашло, когда он зачика́л мальчишку. Просто было хорошее настроение. И сейчас он не жалеет об этом.       — Это тебе, — Чонгук, вспомнив о том, что хотел сделать, быстро суёт руку в карман и после протягивает её к Чимину, сжимая ладонь.       — Чё там? — Пак хмурится, но сам ответно протягивает ладонь. В руке оказывается небольшая прозрачная баночка со светлым содержимым, — и чё это?       — Крем, — Гук морщит нос, улыбаясь, — точнее, мазь. От царапин, синяков и болячек. А то я видел, у тебя их много, — Чонгук кивает на его руки, а Чимин хмыкает, тоже разглядывая их. Костяшки не заживают, постоянно покрываясь корочкой, которую Пак любит сдирать. На пальцах царапины, на тыльной стороне ладоней синяки, на внутренней — мозоли. Выглядит привычно и в условиях лагеря абсолютно нормально.       — Это девчонкам нужны нежные руки, окей? — Чимин сердито на него смотрит, сжимая баночку в ладони, — я похож на того, кто будет таким пользоваться?       — Н-но тебе же больно… — Чонгук поджимает губы, обиженно глядя на Пака. Он рассчитывал на другую реакцию, — я думал, тебе понравится.       — Херня это, окей? Я в столовку, — Чимин быстро встаёт и уходит, оставляя баночку на бревне. Гук кусает губы, не зная, как на это реагировать. Он и впрямь думал, что Паку понравится.       В столовой они сидят за соседними столами, но Чонгук грустно ковыряется в своём завтраке. Мужики переглядываются, но никто не видел того, что произошло. Один только Чимин знает, который вдруг сел отдельно. Обычно он тоже сидит с ними. Гук на чужие взгляды лишь качает головой, говоря, что всё в порядке. Их мелкие недопонимания с Чимином это нормально, тем более, что тот ничего такого не сказал. Просто это Чонгук слишком чувствительный. Опять…       Однако, стоит мужикам начать расходиться, Чимин пересаживается за их стол, хмуро глядя на Гука. Он кладёт раскрытую ладонь на стол, не отрывая глаз от пацана. А когда тот непонимающе смотрит на него, Пак закатывает глаза.       — Банку, личинус, — Чимин кивает на свою ладонь, — давай сюда и не сиди таким кислым. А то получишь, — Пак совершенно не умеет извиняться и принимать заботу. Не умеет выражать свои эмоции. Не умеет нормально коммуницировать с людьми. Не то чтобы он в этом виноват — он брал пример с Тэхёна, — или ты уже выкинул?       — Нет, — Чонгук быстро мотает головой, сбитый с толку. Достаёт баночку и отдаёт Чимину, — н-но ты же сказал, что тебе не нужно.       — А теперь передумал, — Чимин быстро суёт баночку в карман толстовки, — сам делал? — Гук снова кивает, теперь смущённо улыбаясь, — посмотрим, какой из тебя доктор, мелкий. И не лыбься так.       А Чонгук всё равно широко улыбается, активнее заканчивая завтрак. Не может не. Потому что понимает, что Чимин только снаружи такой. Совсем как Тэхён. Они такие одинаковые, что Гук порой даже поражается, как такое возможно. Хотя, если Чимин рос рядом с Кимом, это вполне реально. Просто необычно и интересно замечать в них похожие детали.

***

      Тэхён делает подход на турнике, краем глаза замечая Харин. Виду не подаёт, но довольно прикрывает глаза, сохраняя лицо. Он знал, что девушка рано или поздно придёт. Долго ждать не пришлось. Люди слишком предсказуемы, и Ким собирается этим воспользоваться, когда выпадет случай.       — Солдат Ким, — голос Харин звучит близко. Тэхён лениво открывает глаза, глядя на нее сверху вниз, — на процедуры.       — Интересно, какие? — Ким не слышал, чтобы других водили на какие-либо процедуры. Ему просто интересно, что придумает девушка.       — Плановый осмотр после травмы головы, — Тэхён ухмыляется. Это было ловко. Но что ж, он может прийти.       — У меня ещё один подход, — бросает он, сгибая руки в локтях и принимаясь подтягиваться. Дышит через нос, плавно и спокойно. У него на вечер запланирована тренировка с Рудольфом, поэтому сейчас он разогревается, пока есть свободное время.       Однако через несколько минут уже идёт за Харин в её кабинет. Девушка, как и все, в военной форме, но поверх неё надет халат. Отличительный знак медика. Это одна из немногих вещей, которая напоминает о прошлом. Все врачи были в белых халатах. Теперь же — в чём придётся.       Они заходят в кабинет, после чего Харин идёт к своему месту. Тэхён останавливается в дверях, приваливаясь к косяку плечом. Знает прекрасно, что его позвали не для осмотра, но сам и слова не скажет. Ему нужно, чтобы девушка сама этого захотела и попросила его рассказать. Чтобы всё выглядело так, словно это её желание, а не давление и манипуляции со стороны Кима. Хотя, не то чтобы он скрывал своих намерений.       — Где Чонгук? — первый вопрос, который слетает с чужих губ, и он не ставит Тэхёна в тупик. Он именно этого и ждал.       — Какой Чонгук? Вы что-то путаете, я пришёл на процедуры…       — Не коси под идиота, солдат, — Харин смотрит на него со злостью и отчаянием. Ким ясно видит, что Чонгук не давал ей покоя всё это время, — говори, где он. Это приказ.       Тэхён на это лишь фыркает. Таким приказам он не подчинится никогда. Не в его манере. Он пожимает плечами, выпячивая губы и внутренне смеясь с чужой злости. Злить других всегда было для него забавой. Харин, пусть и не в настроении сейчас, но тяжело вздыхает, понимая, что начала неправильно. Она садится на стул, закидывая ногу на ногу и кивая.       — Хорошо. Чего ты хочешь? — очередной бартер и снова выгода для Тэхёна. Полезные знакомства, как он любит такое называть, — надеюсь, без всяких низостей, — предупреждает сразу, ставя границу, но Тэхён только морщится на эти слова. Не в его принципах просить такое.       — Вот с этого и нужно было начинать, — Ким садится напротив неё, зеркаля позу, — и я не животное, окей? Мне не интересен только физический акт, есть гораздо более важные вещи. И так вышло, что я знаю про Ильсана, — при упоминании его имени девушка напрягается. Однако Тэхён и впрямь не такой. Найти кого-то на ночь для него не проблема, но сейчас не до этого, — но не будем о мерзком. Мне нужен доступ к выходу отсюда.       — Нет, — Харин отрезает сразу, однако после продолжает, — это практически невозможно. Всё согласовывает Ноа.       — Я знаю, поэтому мне и нужен выход наружу так, чтобы Ноа об этом не знал, — через склад теперь не пройти, он под охраной. В посты Кима не ставят, а пройти наверх сам он не может — пропускная система и коды этого не дают.       — Зачем тебе это?       — А вот это тебя уже не касается, — Тэхёну по факту и не нужно наверх. Просто он должен знать, что сможет выйти. Да и эта информация точно не помешает, — мне просто нужен код или что вы там используете. Ты ведь выходишь наружу, я прав?       — В редких случаях, — Харин кивает, — но коды меняют каждый день. Мы получаем их в личных делах на планёрке.       Она бы никогда не выдала эти данные, но Чонгук… Вина за то, что она оставила его, грузом лежала на плечах не один год. Харин даже возвращалась в лагерь за ним, искала. Ходила в разные лагеря, не ограничиваясь своим старым. Вот только никто не знал ни про деда, ни про Чонгука. А про Ильсана знали только то, что он ушёл на базу. Один. В город Харин идти боялась. В отчаянии пришла на одну из баз, из которой уже не вышла. Только экстренно и всегда возвращалась. Кто бы мог подумать, что всё это время она была в нескольких днях пути от своего сына?..       — Значит, ты говоришь мне о них каждый день, — Тэхён не церемонится по этому поводу, а после сразу давит, — иначе о своём сыне ты ничего не узнаешь. А я, в свою очередь, буду тебе о нём рассказывать. Только никакой лжи, иначе информации будет ноль.       — Хорошо, — Харин произносит негромко, но Тэхён слышит. Ухмыляется и поднимается с места, чтобы уйти. Больше ему задерживаться не нужно.

***

      Чонгук сидит за воротами, смотря на то, как Локи бегает и зарывается носом в снег. Волчонок растёт и с каждым днём становится всё больше. Особенно учитывая то, что его многие подкармливают. Гук боялся, что Локи не примут в лагере, что будут обижать или начнут издеваться. К счастью, ошибся.       Гук кусает губы, думая о том, что слышал сегодня от мужиков. Их не было несколько дней. Они ходили до его бывшего домика, чтобы, наконец-то, проверить обстановку и показать пришедшим с других лагерей то, что там есть ходы. Не получилось. В домике уже были военные, которые пообещали разобраться с белоглазыми. Может, оно и к лучшему. Лагерные подготовлены хуже, они слабее, у них нет столько оружия и людей. Но с другой стороны, лагерные не могут сидеть просто так. Мужикам пообещали, что подключат их в случае чего, но приказ у военных есть — не рисковать и не подпускать пока что никого к секретному объекту.       Чонгук рад искренне, что всё может решиться. Не знает только, означает ли это то, что Тэхён вернётся…       Гук скучает. Иногда очень сильно. Иногда не так ощутимо. Он просто помнит все хорошие моменты, которые у них были. А их много, несмотря ни на что. Скучать — это нормально. Так дедушка учил. И Чонгук ждёт. Может быть, уже не так, как в первые дни после того, как Тэхён ушёл, но ждёт. Знает, что им будет сложно, что он не сможет относиться к Киму также, потому что боится его. Знает, что, может быть, снова будет больно, но не может иначе. Мужики, Чимин и Моника его учат тому, что нельзя позволять обижать себя. Даже таким, как Тэхён. Чонгук это знает. Просто очень сильно привязался к человеку, который к нему, видимо, не привязывался совсем…       А ещё Чонгук грустит. Простая человеческая грусть. Тоска. Она охватывает маленькое тело и заставляет глаза мокнуть. Слёзы сами собираются, Чонгук их никогда не стеснялся и не станет.       — Чего ревём? — Чимин садится на бревно рядом, тут же видя состояние пацана, — обидел кто? — Гук только мотает головой, а Пак продолжает, — Ильсан? Юнги? Морис?       — Нет, никто, — Чонгук прерывает его, потому что никто его не обижал. Эти трое, конечно, могли иногда косо посмотреть, но дальше взглядов не заходило.       — Чё ты тогда ноешь? — Чимин берёт в руки Бо́на, а Чонгук уже спокойно на это реагирует. Пак очень часто вертит в руках его медвежонка, рассматривая швы и нажимая на плюшевый животик, — По Тэхёну скучаешь?       — И это тоже…       — Говори давай, личинус, — Чимин раздражённо на него смотрит, сдвигая брови к переносице, — или мне каждое слово из тебя вытягивать?       — У меня завтра день рождения, — Гук выпаливает быстро, поджимая губы и отворачиваясь. Всхлипывает негромко, зная, что это глупо. Никто из лагерных про праздники даже не заикается, — я знаю, что никто не празднует. Я даже не собирался говорить об этом. Но это грустно и я не понимаю, почему. Просто деда всегда устраивал праздник и говорил, что они важны, даже если в мире всё ужасно.       — Лучше вали-ка спать и не думай об этом. Просто знай, что тебе тринадцать теперь, — Чимин не находит того, что сказать. Потому что его отец говорил то же, что и дед Чонгука.       Пак упирается локтями в колени, наблюдая за Локи. Закуривает, хотя и делает это крайне редко сейчас. Особенно рядом с мальчишкой. Просто у него с днями рождения отдельный случай. В его день рождения, когда ему исполнилось одиннадцать, Тэхёна весь день не было рядом. Маленький Чимин искренне надеялся, что Ким придёт и сделает сюрприз. Папа так иногда делал. Вот только Тэхён не пришёл. Ни через день, ни через два. Чимин позже узнал, что он охотился с другими мужиками. А про него забыл. Не сказал, куда ушёл и сколько его не будет. Но Пак всё равно надеялся, что когда Тэхён вернётся, они как-нибудь отпразднуют. Как с папой.       Вот только стоило ему сказать брату о своём дне рождении, Ким начал над ним смеяться. С издёвкой сказал забыть о дурацких праздниках и никогда больше о них не вспоминать. В новом мире не место такому веселью, подаркам и ярким обёрткам. Чимин тогда плакал, за что получил от Тэхёна. Но урок усвоил. Дни рождения — дурацкий праздник, который стоит забыть.       — Локи, ко мне! — Чонгук зовёт волчонка, который на голос и команды своего маленького хозяина давно откликается. Волчонок подбегает, после чего Гук встаёт с места, — спокойной ночи.       Чимин не отвечает. Кивает только, продолжая курить. Сидит после ухода Чонгука долго, глядя в ночное небо. Звёзд не видно, да и не то чтобы Пак наслаждался ими. Иногда, конечно, он думает о них, надеясь, что его родители в хорошем месте сейчас. Потому что если нет, то и смысла ни в чём нет. Пак, вспоминая родителей, сам не понимает, как глаза начинает щипать. Быстро трёт их кулаками, бросая окурок самокрутки на снег и затаптывая его ботинком. Он ненавидит слёзы. Особенно свои.       Чимин идёт к Монике. Плевать, что уже был отбой, и комендантский час существует для всех. Ему не впервой получать нагоняй. Пак доходит до столовой, останавливаясь у двери и стучась. Моника уже закрылась, значит, точно время позднее, и она никого не ждёт.       — Чимин? — Уильямс чуть хмурит брови, удивляясь. И не без причины — Пак никогда бы не пришёл просто так, ещё и ночью, — что-то случилось?       — У мелкого днюха завтра. Ты знала? — Чимин специально говорит это равнодушно, но что-то внутри загорается от возможности поучаствовать.       — У Чонгука? — Пак согласно мычит, а Моника качает головой, — нет, не знала. Он тебе сказал?       — Ага. Плакал сидел за воротами. Я его спать отправил, — не хватало ещё, чтобы он снова заболел… — предлагаю что-нибудь замутить. Типа мелочёвку подарить. Или ещё что-то.       — Хорошо. Я скажу мужикам, может, они подключатся.       — Окей. Один раз в год что-то отметить в принципе прикольно.       Чимин всё ещё выглядит так, словно ему всё равно. Вертит в руках небольшой нож-бабочку, который не сдал на склад. У него есть личный склад. И отдавать его лагерным Пак не собирается. Моника внимательно на него смотрит, понимая, что Чонгук и на Чимина неплохо влияет. Раньше Пак никогда бы не пришёл к ней и, тем более, не сказал бы про праздник. Учитывая отношение Тэхёна к дням рождениям и зависимость Чимина от его мнения… Странно, что он решился.       — Ты молодец, Чимин-а, — Моника ерошит ему волосы, а Пак ухмыляется, отходя на шаг. Девушка понятливо убирает руку, но улыбку не скрывает, — спасибо, что сказал про Чонгука.       Чимин кивает, а после просто уходит. Не в его манере задерживаться и разговаривать о таком. Моника заходит обратно в столовую, снова плотно закрывая дверь. Она никого не ждала, потому что тот, кто нужен, уже в комнате. Вивьен. Она нашла ту женщину, которая делает аборты. Вот только Моника уже не уверена в том, что готова на это.       — Запомнила? — Вивьен стоит у двери в комнате Моники, а та только кивает. Вивьен объясняла путь, — если пойдёшь, лучше не тянуть. Чем срок больше, тем опаснее.       — Вив, спасибо тебе, — Моника садится на кровать, рукой проводя по коротким волосам. Она знает, что затягивать нельзя. Срок уже два с лишним месяца. Ещё чуть-чуть и будет поздно.       — Какое решение бы ты ни приняла, думаю, оно будет правильным, — Вивьен кивает ей, а после тоже уходит.       Моника буквально ненавидит себя за это, но думает об этом каждую ночь. Однако сейчас решает отложить мысль об аборте, чтобы нормально поздравить Чонгука. Мальчик никому не сказал о своём дне рождении. Хотя, понятное дело, что он его ждал. По крайней мере, раньше. Когда жил с дедушкой, например. Идея возродить праздники хотя бы минимально Монике нравится. Давно пора было подумать об этом. Просто раньше всем было не до этого. Вот только жизнь продолжается и глупо забивать на себя и окружающих.       На утро Чонгук не ждёт, что его поздравят. Даже виду не подаёт, будто сегодня и не праздник для него. Однако сюрпризы начинаются с самого утра. Стоит Гуку открыть глаза, Джин дарит деревянную статуэтку волка, которую сам сделал. А остальные мужики просто хлопают по плечам и поздравляют. Чонгук светиться начинает буквально сразу, бережно убирая статуэтку в карман джинс.       Моника и Клаус поздравляют в столовой, когда все уходят, а Гук остаётся на дежурстве. Они шутят, что подарили бы ему огромный торт, но, увы, лагерь не располагает к такому. Максимум, что они могут подарить — леденец на палочке, который сделали сами из воды и сахара. Он не большой, и не такой вкусный, как настоящие сладости, но Чонгук едва ли не пищит от счастья.       Лу ничего не дарит, но тоже поздравляет. Легонько дёргает за уши тринадцать раз, говоря, что благодаря этому Гук вырастет выше. Чонгук этому не верит, но это забавно. Последним подарок дарит Чимин. Это очень удивляет Чонгука, потому что именно Чимин говорил ему забыть о празднике. Пак за капюшон утягивает Гука за корпус, а после впихивает в руки подарок.       — Что это? — Чонгук с интересом разглядывает маленький нож на верёвочке. Ножом это сложно назвать — это сувенирный маленький ножик на верёвке.       — Подарок тебе, чтобы не ныл больше, — Чимин закатывает глаза, не в силах выдержать то, каким счастливым выглядит Чонгук из-за такой безделушки, — я нашёл его пару лет назад на мусорной куче и решил отдать сейчас тебе, — Пак выпаливает это на одном дыхании, чтобы Гук не подумал, что он для него специально что-то искал.       Он действительно его нашёл, но просто на земле. И закинул в рюкзак. Не доставал почти, хотя вещица прикольная. Просто Чимин такое не любит. Вот и подвернулся случай отдать безделушку тому, кто будет в восторге от такого жеста. А Чонгук и впрямь в восторге. Надевает верёвку на шею и, улыбаясь широко, прячет под курткой.       — Спасибо, Чимин, — Чонгук поднимает на него лицо, а Пак снова закатывает глаза.       — О, от счастья не описайся, — Чонгук хихикает, слыша знакомое выражение. Чимин точно научился этому от Тэхёна. Как и манере дарить подарки и заботиться. Они оба делают всё, чтобы другие считали их неспособными на это. Вот только Чонгук видит другую их сторону.       А вечером снова приходит Моника. Она сидит с Гуком у корпуса, слушая его восторженные речи по поводу сегодняшнего дня. С ума сойти, мальчишке для счастья и не нужно много. Только внимание близких. Моника готова что угодно сделать, лишь бы он продолжал светиться от счастья. Чонгук просит, чтобы и других детей поздравляли. А Моника обещает поговорить об этом с Вивианом, как и о предстоящем праздновании Нового Года. Лансере сам это предложил сегодня, когда услышал о дне рождении Чонгука. Моника отвлекается и задумывается на секунду, но следующие искренние слова вырывают её из мыслей.       — Моника, я так тебя люблю, — Чонгук прижимается к ней, обнимает, ожидая ласки. И Моника её даёт, поджимая губы. Обнимает в ответ, жмуря глаза.       — Я тебя тоже, Гук-и, — кажется, именно в этот момент она принимает решение. Она хочет, чтобы эти же слова сказал ей её ребёнок. Её второй шанс. И плевать, кто его отец. Моника справится, даже если останется одна с младенцем на руках. Потому что будет, ради кого жить.

***

      Тэхён задыхается. Буквально. Лёгкие распирает, а в груди не хватает воздуха. Он распахивает глаза, ясно ощущая, как над ним что-то нависает. Точнее, кто-то. Тот самый человек с гниющими ранами. Он злорадно смеётся ему в лицо, без остановки шепча имя Чонгука. Ким может поклясться, что чувствует зловонный запах из его рта.       Он резко садится на кровати, прогоняя кошмар и едва ли не вскрикивая. Оглядывает комнату, понимая, что сейчас глубокая ночь. Остальные солдаты спят, как и положено. Тэхён тяжело вздыхает — его кошмар усилился. Он, кажется, до сих пор слышит шёпот и ощущает чужие когтистые руки на себе.       Тэхён встаёт с места, быстро одевается, забирает куртку и выходит из комнаты. Солдаты на дежурстве не спят. Он проходит мимо них к общим умывальникам. Ополаскивает лицо ледяной водой, а после заходит в курилку. Пытается успокоится, вот только этого не получается. У него есть чёткое ощущение того, что Чонгуку нужна помощь. И Кима буквально тянет к выходу с базы. Он почти не может это остановить.       Ким ничего с собой не берёт. Идёт к выходу с голыми руками. Только нож на поясе есть и пистолет в кобуре. Всё. Он даже не берёт провизию. Тэхён знает код от выхода, поэтому просто обязан им воспользоваться. Солдатам он говорит, что его послал Ноа. Те отказываются это проверять поздно ночью и под давлением Тэхёна — с ним никто связываться не хочет. Поэтому пропускают к выходу, позволяя ввести код.       Вот только стоит Тэхёну подойти к двери, его останавливает голос сзади.       — Далеко собрался? — Киму не везёт лишь в том, что сегодня дежурит Рудольф, который отлучался на минуту в туалет, — показать дорогу до кроватки, красавица?       — Справлюсь без помощи феи, — Тэхён ухмыляется, незаметно протягивая руку к пистолету. Он не собирается убивать Рудольфа. Только припугнёт.       — Руки, Ким, — Тэхён слышит щелчок, понимая, что он на мушке. Выхода нет.       — Слушай, Рудольф, мне всего лишь нужно выйти на пару дней, ок? — он не оборачивается, чувствуя, как Андер приближается к нему на полшага.       — Поговоришь об этом с Ноа, — Тэхён знает, что нарушает договорённость и лишается доверительного отношения. Не может иначе. Потому что чувствует, что Чонгуку его помощь нужна гораздо больше. Просто пока он не понимает, в чём именно.       Однако и сдаваться он не намерен. Ким резко разворачивается, буквально налетая на Рудольфа. Выбивает пистолет из чужой руки, блокируя удар. Не обращает внимания на других солдат, которые целятся в них с расстояния. Они с Рудольфом слишком быстро двигаются, начиная драться. В них не выстрелят.       Тэхён валит Рудольфа на пол, ставя подножку. Они катаются по грязному полу, ударяя друг друга об кафель головой. Киму достаётся не раз по затылку и лицу, однако он находит силы, чтобы перебросить Рудольфа ногами и придавить его сверху. Но следующее, что он видит — темноту. Боль разливается по затылку, а в глазах мутнеет. Солдаты позвали Скотта, разбудив его посреди ночи. А тот не стал мешкать. Ударил прикладом автомата и вырубил. Сделал то, что должны были сделать другие.