Тэхён резко вздрагивает и ловит ртом воздух, чувствуя, как его окатывают холодной водой. Приходит в себя почти сразу, дёргаясь на стуле и чувствуя, что он снова прикован. Перед глазами немного плывёт, но он может различить силуэт человека — Рудольфа. Тот хватает его за волосы, грубо задирая голову вверх, на что Ким шипит.
— Легче, Рудольф, — голос Скотта Тэхён тоже различает. Он ясно чувствует дежавю, потому что то же самое было несколько недель назад. Стул, связанные конечности, разъярённый Рудольф, внешне спокойный Ноа, — я тебя слушаю, Тэхён. Какого чёрта ты собирался выйти ночью и без моего ведома?
— Подышать свежим воздухом захотел, — Ким скалится, за что получает хлёсткую пощёчину от Рудольфа. Удар приходится на щёку, и он сильный, несмотря на то, что Андер бьёт не кулаком. Тэхён уже хорошо знает его удары. И этот ещё нормальный. Кулаки у Рудольфа заточены под бой.
— Прекрати паясничать, иначе Рудольф сделает из тебя отбивную, — Ноа говорит всё также спокойно. Он не тот, кто так легко поддастся эмоциям. Особенно вместе с Кимом — человеком, который специально выводит всех на них.
— Да брось, мы же друзья с феей, — Тэхён снова смеётся, на что Скотт не реагирует. Останавливает Рудольфа жестом руки и сам подходит к Тэхёну, нависая над ним.
— Ты думаешь, это смешно? — Ноа говорит негромко и вкрадчиво. Смотрит прямо в глаза. Ким буквально видит разгорающийся в них огонь, — Я принял тебя на свою базу, Ким, показал лабораторию. Доверил то, чего не знают те солдаты, которые с малолетства здесь. Относился к тебе с пониманием и не требовал военного послушания. А ты решил подставить всех нас?
Тэхён хмуро смотрит на него в ответ. В его глазах — ни грамма раскаяния. Потому что не считает себя виноватым. Он не собирался к белоглазым. Предавать военных не собирался. Говорить лагерным, где он был, и где находится база, тоже не собирался. Он был бы последним идиотом, если бы сделал это. И если Ноа и Рудольф думают, что он способен на такой поступок, они сами не отличаются умом.
— Я не собирался никого подставлять, — Ким закатывает глаза, — мне просто нужно выйти ненадолго.
— Зачем?
Это логичный вопрос, но Тэхён не может на него ответить. Как он скажет, что ему мерещится какой-то гниющий человек, который вовсе не является галлюцинацией? Как он расскажет про Чонгука? В этом вообще нет смысла. Он и пацана не убережёт, и себя подставит. Военные пацану, конечно, не угрожают, но пусть лучше и не знают про мальчишку, который жил в проклятом лесу. Могут всплыть неприятные факты и некоторая ложь про самого Тэхёна. Поэтому лучше молчать.
Скотт расценивает молчание по своему.
— Молчишь? — Ноа делает шаг назад, складывая руки за спиной, — Тэхён, ты видел, что мы делали в лабораториях. У нас и подопытные люди есть, помнишь? Пленники навечно, — Тэхён это прекрасно помнит. Он не стал заходить в камеры при осмотре, и без того понимает, что тем не сладко, — если ты не скажешь, тобой сначала займётся Рудольф, а после мы просканируем твой мозг, — они всегда действуют так. Сначала идёт допрос, на котором люди обычно всё говорят, если что-то знают. И только после подключается техника, которая требует высокой энергозатратности.
Тэхён продолжает молчать. Даже если он расскажет, они не поверят. Ни про гниющего человека, ни про Чонгука, который ему, по факту, никто. Пусть просканируют мозг, плевать. Пусть увидят, где он лгал на самом деле. Увидят его реальную натуру, которую он и не особо скрывает. Пусть увидят самые низкие и недостойные поступки. Это не так важно. Самое главное в нём точно остаётся неизменным — ненависть к белоглазым ублюдкам. Так пусть увидят это сами и поймут, что предавать людей он не собирался. Не в этот раз.
Но до сканирования мозга ещё нужно дойти. Ноа отходит за стол и кивает Рудольфу, который тут же подходит к Киму, нанося точный удар по лицу. На сей раз кулаком. После встряхивает за грудки, заставляя Тэхёна смотреть на него. Бьёт, не жалея. Превращает чужое лицо в кровавое месиво. Ким может только ёрзать на стуле, дёргая скованными руками и ногами. Здесь он снова бессилен.
Рудольф останавливается периодически, заставляя Тэхёна смотреть на него размытым взглядом. Задаёт вопросы, на которые требует ответы. Но Ким молчит каждый раз, стоит Андеру остановиться. Это его бесит, заставляя применять силу всё больше. Рудольф не жалеет и не прощает — он привык к тому, что люди непостоянны. Особенно такие, как Тэхён. Стоило показать ему хорошее отношение, как он решил вонзить нож в спину.
Когда Рудольф в очередной раз дёргает его за ворот футболки, у Кима сил хватает только на то, чтобы плюнуть собравшуюся во рту кровь ему в лицо. Андер даже не вздрагивает от неожиданности. Просто на секунду прикрывает веки. А после смотрит в покрасневшие глаза Тэхёна, вытирая красные разводы ладонью. Усмехается, одаривая Кима нечитаемым взглядом. А после бьёт с разворота, вновь попадая в место рядом с виском.
У Тэхёна чернеет перед глазами. Он вновь проваливается, словно бы в глубокую яму. Словно перестаёт чувствовать своё тело, которое поглощает темнота и пустота. Это не простая отключка. Не банальная потеря сознания. Такое уже было однажды. Его охватывает страх и дикий ужас, леденящими мурашками отражающийся на загривке.
Потому что он умирает.
Он вновь падает на жёсткую поверхность, тело начинает покалывать. Его затягивает в пустоту всё дальше. Чернота поглощает, страх и боль усиливаются. Темнота ощутимо давит и душит, заставляя задыхаться. Тэхён снова оказывается в том месте, куда боялся вернуться всё это время. Глубокая, густая мгла проникает в сознание и разум, подавляя и разрушая. Тэхён безвольно стремится навстречу ужасному, всеми силами стараясь остановить этот кошмар. Пытается сопротивляться неведомой силе, толкающей его вперёд слишком быстро. Вот только через несколько мгновений перед ним вновь оказывается тот самый человек с гниющими ранами. В этот раз, кажется, ещё уродливее, чем был. Добавились новые шрамы, тело начало разлагаться сильнее.
— Я не умер! — Тэхён выкрикивает это, падая на колени. Человек только усмехается на этот отчаянный порыв, — верни меня обратно, слышишь?! Я не могу…
— Ты только появился здесь, а уже начал умолять, Ким Тэхён, — сумасшедшая улыбка касается губ человека. После чего в ушах Тэхёна звучит его мерзкий, скрипучий смех.
Конечно, он умоляет.
Потому что он помнит, что было в прошлый раз. Помнит звуки и картинки ада. Помнит, как захлёбывался в своей же крови, которая горячей струей вытекала из горла. Помнит, как орал от боли, как царапал ногтями каменный пол. Он всё помнит. Такое не забывают, это невозможно. И оказаться здесь вновь он не хотел. Не думал, что его час настанет так быстро. Считал, что у него ещё есть время.
— Я не умер, — он вновь повторяет, убеждая и себя, и этого человека. Потому что Тэхён
чувствует. Это необъяснимо, но он понимает, что там, в материальном мире он всё ещё жив.
— Не умер, верно, — человек подходит к Киму ближе, поддевая ногтём его подбородок, — ты на грани. В переходной фазе. Твой висок задели сильнее, чем раньше, — человек стучит острым ногтём по виску Киму. Именно туда пришёлся удар Рудольфа, — На тебя ещё есть кое-какие планы, но их можно поменять, — Тэхён бы возразил, вот только понимает, что он и здесь бессилен, — и эти планы отразятся на других людях тоже. Например, на том мальчишке, которому нужна твоя помощь, — речь идёт о Чонгуке. И Ким не смог вернуться к нему.
— Я шёл к нему, — Тэхён это шепчет, словно боится чужого гнева. В этом месте страх вообще пронзает его с ног до головы. Это происходит едва ли не каждую секунду, спазмы охватывают тело и разум.
— Ты не успел и выбрал неверный путь, — гниющий человек жмёт плечами, не скрывая провала в тактике Тэхёна, — тебе изначально не следовало уходить от мальчика. Но ты слишком упрямый. Всегда выбираешь худший вариант из всех возможных, — Ким и не думал, что его выборы будут настолько влиять на будущее. Если бы знал, то, наверное, действовал бы по-другому… — поэтому твоя дальнейшая судьба будет зависеть от других людей. Тех, на кого твоя персона может повлиять.
— Как? — Тэхён вновь чувствует колющий зуд во всём теле. Если его будут судить другие люди, ему дорога явно дальше. А дальше только хуже. В этом месте лучше не станет никогда.
— Твоя душа, Ким Тэхён, тесно связана с душами других. И то, как ты с ними обращался, будет взвешено, — Тэхён сглатывает, страх и зуд усиливаются, — точнее, будет взвешено их к тебе отношение, их состояние после твоих поступков. Я буду искать души, которые всё ещё ждут тебя. И если таких не будет, ты обречён на вечные муки.
— А если будет одна душа? — у Тэхёна есть надежда. Очень маленькая, но есть. Она крошечная, потому что он со всеми обращался крайне жестоко. Нет такого человека, которого бы он не обидел.
— Если из нескольких миллиардов будет хоть одна душа, которая тебя ждёт, — человек наклоняется к Тэхёну ближе. Так, чтобы тот почувствовал запах гнили, — ты выберешься отсюда.
Человек резко отходит, а Ким не может подняться с пола. Ноги свинцовые и тяжёлые, тело начинает болеть ещё больше. Он как безвольная кукла. Даже пальцем пошевелить не может. Парализует его страх или этот человек — не так важно. Факт остаётся фактом — он не может пошевелиться, не может уйти и спастись. Взгляд прикован к человеку, который стоит и гадко улыбается. Тэхён смотрит неотрывно. Потому что сейчас будет решаться его судьба.
После щелчка когтистыми пальцами появляется что-то наподобие карты. Тэхён видит весь земной шар с отмеченными на нём красными точками. Их всего несколько. Ким даже может предположить, кто это. На Земле не так много людей, которые бы его ждали. Многие ждут его из мести, но это вряд ли учитывается. Но на этом анализ не заканчивается.
— Душа номер один, — человек убирает картинку, получив необходимую информацию. Он уже её знал. Просто хотел показать Тэхёну его плачевное положение, — очень обижена и разочарована в тебе, как в мужчине и человеке, — Ким может поклясться, что это
Моника. Кто тянул его за язык в тот момент, когда они говорили о ребёнке? Да и не только тогда. В любой отрезок проведённого с ней времени, — Эта душа глубоко ранена и задета тобой. Местами даже кровоточит и гноится. Я бы тебе показал, но души друг друга людям недоступны, — Тэхён и не хотел бы видеть, во что его действия, слова и поступки превращали чужие души. От себя самого становится мерзко.
Во что он превратил душу Моники, к которой относился как к должному и ни во что не ставил? Пренебрегал её отношением, считая это глупым развлечением? Почему никак не ответил на признание и просто бросил? Почему каждый раз, каждым своим появлением делал ей только хуже? Он ведь сам чувствовал к ней что-то, но из-за своих же идиотских принципов запрещал любое нормальное проявление чувств и эмоций.
— Эта душа тебя ждёт, но хочет избавиться от чувств к тебе. Я не могу это засчитать, — это звучит как приговор. Ким чувствует болезненный укол в сердце, конечности холодеют, — эта душа любит тебя до сих пор, но очень хочет больше не быть к тебе привязанной. Этой душе тяжело, она была перед выбором, который пришлось принимать из-за тебя… — Ким полностью понимает Монику. На её месте он и сам бы не захотел с собой быть, — Следующая душа, — Тэхён даже не успевает ничего сказать, когда человек продолжает, — о, эта душа ещё не появилась на свет, но будет тесно с тобой связана, если ты вдруг вернёшься. Если нет, она будет связана с другим человеком, которого будет называть отцом.
Ребёнок. Его ребёнок, от которого он отказался. Его ребёнок, от которого он хотел избавиться. Он бы сделал это, не задумываясь. Но теперь… Тэхён чувствует слёзы на глазах, которые, кажется, превращаются в кровь. По другому он не может объяснить жуткую боль под веками и железный запах у носа. Он всё ещё не может пошевелиться, поэтому и посмотреть не может, что это такое. Вот только всё равно чувствует, как глаза затягивает почти багровая, мутная пелена.
— Эта душа не может тебя ждать, а я уже хотел поздравить тебя с отцовством, — человек гадко смеётся, запрокидывая голову и обнажая гниющие зубы, а Тэхён продолжает стоять на коленях, начиная давиться своей же кровью. Внутренности снова кровоточат, а он никак не может этого остановить… — ещё одна душа очень к тебе привязана, но скорее зависима. В плохом смысле. Ты наставил эту душу на дурные поступки, воспитывая в ней маленького монстра. Посеял зло в добре.
Чимин. Только в нём Тэхён взращивал самые отрицательные качества, которые мог. То, каким Пак стал — это целиком его вина. Это он насильно закрывал его от мира, плевал на мальчишку, бил, унижал, обижал. Прививал любовь к жестокости и насилию, своим примером показывая то, как нужно делать. Лишал его любви, в которой тот так отчаянно нуждался. Запрещал чувствовать, запрещал показывать боль. Убивал в нём все добрые качества, ломая человека. Это Ким виноват во многих ранах на его душе.
— Эта душа ждёт тебя, но из-за зависимости и больной идеологии. Да и она ждёт эмоций от тебя, а не самого тебя. Этой душе предстоит долгий путь.
Наверное, — человек ухмыляется чему-то, открытому только для него. А Тэхён понимает, Чимин ждёт его реакции. Всегда ждал. Пак стал зависим от его оценки и его внимания. Это совершенно другое. Сейчас до Кима это доходит. Раньше было плевать, — последняя душа… О, самое интересное.
Тэхён уверен, что это Чонгук. Он молит про себя, чтобы тот ждал его. Он — его последний шанс. Надежда.
Его спасение. Ким отхаркивает кровь, падая на четвереньки, мыча и жмурясь от внутренней боли. Если Чонгук не будет его ждать, Ким обречён. В этот раз без права вернуться назад. В этот раз ему может не так повезти. Особенно учитывая то, как он отнёсся к Чонгуку в последний раз.
— Эта душа… — человек задумывается на несколько секунд, заставляя Кима мучиться в ожидании, — она тоже ранена тобой. И сильно. Страдает из-за тебя очень часто. А ещё боится. Но ждёт тебя слишком отчаянно. И надежда в этой душе перевешивает весь её страх и боль, относительно тебя.
Точно Чонгук. Тэхён вздыхает более свободно, но продолжает сплёвывть на каменный пол кровь, идущую изнутри. Он почти царапает поверхность, ногтями держась за неё. Слышать свой приговор слишком сложно. Ким и не думал, что будет настолько больно. Но как же он благодарен этому мальчишке за то, что тот смог увидеть в его чёрной, потерянной душе хоть какую-то частичку света.
Так уж вышло, что из нескольких миллиардов людей его ждёт только один.
— Тебе повезло, — человек вновь подходит ближе, хватая Тэхёна за волосы и приподнимая его голову. Кровь течёт по подбородку и щекам, капает на пол и размазывается, когда Ким ёрзает, — ты вернёшься в ту же секунду, в которой находишься сейчас, но проведёшь в аду десять лет.
— Ч-что?.. — Ким сглатывает, давясь густой кровью. В уме не укладывается то, что говорит этот человек. Как такое возможно?
— Поверь, время очень хорошо тянется. И здесь такое возможно, — этот монстр ухмыляется, а Тэхён не представляет, как он выживет после десяти лет здесь, — не беспокойся, ты не умрёшь. Точнее, каждый раз ты будешь восстанавливаться. До тех пор, пока срок в десять лет по меркам твоей временной камеры не пройдёт. После вернёшься в комнату к военным. А там уже всё будет зависеть от тебя.
Щелчок пальцами означает одно — его срок начинается прямо сейчас.
***
— Эй, Ким! — Рудольф встряхивает его через несколько секунд после удара. Так сильно он бить не хотел, но Тэхён вынуждает своим поведением, — просыпайся, красавица, — Андер тормошит его, слыша мычание, — не прикидывайся, я не так сильно задел.
Тэхён распахивает глаза, с ужасом глядя на Рудольфа. Дёргается на стуле, пытаясь вырваться из чужой хватки. Судорожно оглядывается по сторонам, картинка перед глазами плывёт и распадается, свет режет глаза. Кима трясёт, словно в лихорадке. Кожа покрывается мурашками, на лбу выступает испарина. Он бьётся на стуле, не замечая чужих взглядов и шока. Дыхание сбивается, форменная футболка прилипает к потной спине.
— Тэхён! — его лицо обхватывают ладонями, но Ким не может сосредоточиться. Глаза бегают по комнате, никак не останавливаясь на одном предмете. В ушах стоит гул, — Тэхён! — ответа не следует, — зови Харин, Рудольф!
Скотт подлетел первым. Среагировал быстро, зафиксировав чужую голову и пытаясь поймать чужой взгляд. Испачкался в чужой крови, но это не имеет значения. Такое на его практике впервые. Если Рудольф задел висок и повредил что-то, это будет концом для Тэхёна. Либо это слишком сильная паника. Но у Кима её ни разу не наблюдалось…
— Тэхён! — Ноа вновь зовёт его, перегораживая обзор. Смотрит в глаза, настраивая голову Кима ровно на себя, — Тэхён, ты слышишь меня? — Ким медленно концентрируется. Встречается глазами со Скоттом, но ответить не может. Во рту словно бы всё пересохло. Он, кажется, даже кивнуть не может. Трясёт до сих пор, — Тэхён?
Ноа внимательно смотрит в чужие покрасневшие глаза, не понимая, что произошло. Ким никогда так не реагировал на драки и побои, хотя здесь уже почти два месяца. Здесь что-то совершенно другое. Либо ему действительно задели что-то важное… Скотт хмурится сильнее, когда Ким еле заметно кивает, едва шевеля губами. Что-то явно не в порядке, но Скотт и предположить не может, что именно.
— Что здесь? — Харин заходит в допросную вместе с Рудольфом, видя прикованного к стулу Тэхёна. Того трясёт, дыхание неровное, грудь тяжело вздымается. Пальцы белые от того, как сильно он цепляется за стул.
— Ему задели висок, но такого раньше не было, — Ноа отходит, давая место Харин, — он не говорит.
Девушка быстро подходит к Киму, щупая пульс и убеждаясь, что он завышен. Тэхён словно в шоковом состоянии, хотя не понятно, из-за чего. Харин проверяет голову, быстро осматривая место удара и остальные побои. Щупает пальцами затылок, но не находит ничего странного. Одно она знает точно — Киму нельзя оставаться в допросной. Не в таком состоянии.
— Ему нужно в лазарет, — она оборачивается на Скотта, а тот только кивает, доставая ключи от наручников.
— Ну нет, — Рудольф хмыкает, бросая на Ноа раздражённый взгляд, — он может притворяться, не думаешь? Ким способен на многое…
— Отставить, Браво, — Скотт говорит официально и жёстко. Рудольф не смеет ослушаться, стискивая зубы, — в лазарет его. Это приказ.
Тэхён никак не реагирует на то, что его отстёгивают от стула и убирают наручники. Ему вкалывают что-то в одеревеневшие мышцы, но он почти не чувствует. Это всё ничто по сравнению с тем, что было не так давно. После укола он вновь проваливается в темноту, но на сей раз в мягкую и спокойную.
***
Просыпается он уже в лазарете. Открывает и тут же закрывает глаза. Он больше не
там. Больше не мучается. Значит, это правда. Ему позволено вернуться и всё исправить. Если бы не Чонгук, Тэхён никогда не смог бы выбраться. Ни в первый раз, ни во второй. Мальчишка, сам того не осознавая, вытаскивал Кима с того света.
Тэхён вновь открывает глаза, осматривая комнату. Он снова на той же койке, на которой лежал после сильного удара. Только теперь прикован. Пускай, это не так страшно. Важно то, что его сердце больше не сдавливает, глаза не пытаются уловить нечто знакомое, дыхание ровное и спокойное.
Десять лет мучений закончились. Вокруг больше нет луж его же крови, нет его ободранной плоти и ужасных криков боли. Он вернулся и на этот раз сделает всё правильно. Ему дали слишком много шансов. И потерять последний из них он не может.
— Очнулся? — Скотт наблюдал за ним всё это время. И уверен в том, что это было не притворством. Такое невозможно сыграть, — говорить можешь?
— Могу, — язык поворачивается с трудом, голос хрипит, да и мысли пока разбегаются. Ким до сих пор не может поверить, что он снова здесь.
— У тебя были проблемы с сердцем раньше?
— Да нет, — Ким на это никогда не жаловался. Да и сейчас оно вроде не болит.
— По показаниям оно чуть не остановилось в допросной, — Скотт не утаивает этого. Не станет врать о состоянии Тэхёна. И лучше скажет это сам. Кто знает, какая у Кима может быть реакция?
— Знаю, — слово вырывается само, Тэхён только после понимает, что это не совсем та информация, которой он должен располагать. Просто он знает, потому что видел своё же состояние и считал дни до момента, когда всё будет в порядке, — точнее, это и так понятно. Так хреново мне ещё не было, — он садится на кровати, морщась он лёгкого головокружения.
— Лучше не вставай, — постельный режим ему никто не отменял, — у тебя постельный режим, а наручники для безопасности, — Ким кивает на это, показательно дёргая рукой, которая прикована к кровати, — вот и скажи, стоил ли твой побег того, что с тобой сейчас?
Тэхён на это только печально усмехается. Может, и не стоил. Вот только без этого он бы не понял до конца, сколько вреда принёс людям, которые были к нему привязаны.
Скотт внимательно разглядывает его, щуря глаза. Не понимает, что не так. Словно что-то упускает. У Кима и выражение лица другое, и голос спокойнее. Конечно, это можно списать на его состояние, но что-то словно ускользает. Ноа хмурится, но ничего не говорит. Тэхён будет в лазарете несколько суток. Если что-то пойдёт не так, Харин сразу скажет.
Ноа не учитывает одного. Тэхён, пусть и стал спокойнее, пусть и прикован, но он всё ещё лагерный, которому надо сбежать. И это не составляет для него труда.
Он уходит, а Ким ждёт появления Харин. Без помощи девушки ему пока не обойтись. Ему нужно выйти отсюда и дойти до Чонгука. Что случилось с мальчишкой, не понятно. Но Тэхён не может оставить это просто так. От него теперь слишком многое зависит. Причём, не только его жизнь и судьба. Чтобы он случайно этого не забыл, ему оставили шрам на щеке. Вечное напоминание. Сейчас его не видно за побоями Рудольфа. А после никто и не поймёт, что это что-то необычное. Только Тэхён знает и помнит, что это шрам от гниющего человека. Последнее предупреждение.
Харин приходит почти сразу после ухода Скотта. Девушка заходит в лазарет, сразу направляясь к кровати Тэхёна. Остальные здесь не особо обращают на них внимания. Все давно знают, что Ким на особом счету. Харин задёргивает за собой штору, садясь на кровать Тэхёна и скрывая их от взглядов.
— Мне нужно уйти отсюда, — Тэхён говорит на корейском и очень тихо. Так, чтобы поняла и услышала только Харин. Та удивляется, слыша родной язык, но мотает головой, — нужно, Харин. Чонгуку нужна помощь.
— С чего мне тебе верить? — её вопрос тоже на корейском. Она улавливает сразу, что их слова не должны понять остальные.
— Может, с того что я не выдал тебя? — это она говорила ему коды, но Тэхён не идиот, чтобы раскрывать имя единственного союзника.
— С чего ты взял, что ему нужна помощь?
— Иначе я бы не ушёл. Поверь, других причин у меня нет, — точнее, есть ещё несколько человек, к которым следует вернуться. Но про них Харин знать не обязательно, — я отношусь к белоглазым также, как и вы все.
— Как ты себе это представляешь? — сбежать с базы совсем не простое дело. Тем более теперь, когда Ким уже попытался в первый раз.
— Поиграем в заложников? — Тэхён усмехается, вспоминая, как предложил то же самое Чонгуку. Мальчишка тогда не на шутку перепугался. Ещё и плакал… Вот только сейчас Ким не собирается применять насилие.
— Самая идиотская идея, которую я слышала…
— А у нас есть выбор? — Харин отрицательно мотает головой, понимая, что выбора нет. Может, она никогда и не увидит Чонгука. Но хочет помочь хотя бы так. А не верить Тэхёну не может. Всё это время он рассказывал ей о её сыне, которого она уже не надеялась найти.
Ночью, после обхода Скотта, Харин отстёгивает Кима. Старается не греметь наручниками, чтобы никто не слышал. Использует для этого обычные булавки, которые завалялись в столе. А после отходит на пару шагов, уже зная, что будет дальше. И всё равно она вскрикивает, когда Тэхён нападает сзади, сдавливая ей шею. Мужчины тут же подскакивают с мест, но Ким кричит на них.
— На место! Иначе сверну ей шею! — он придерживает Харин за шею, направляясь к двери спиной. Выходит за неё вместе с девушкой, захлопывая дверь и толкая Харин к ней, — закрывай!
Харин одаривает его нечитаемым взглядом, а Тэхён жмёт плечами. Грубость нужна только для правдоподобности. Харин закатывает глаза, но дверь закрывает. Так нужно. После она вернётся и всё откроет. Но сейчас все больные должны остаться внутри, чтобы не смогли сообщить о побеге.
Они идут дальше по той же схеме. Тэхён ведет якобы перепуганную Харин по коридорам, направляясь к выходу. По пути заходит в её комнату, чтобы забрать подготовленные вещи и припасы. В этот раз он готовился к побегу через девушку, а не просто так. Ночью солдат немного, только на постах, которые они обходят. Знают их точное расположение.
— Оружие на пол! — Тэхён кричит на солдат, которые дежурят около главного входа, — рацию тоже! — один из парней уже потянулся за рацией, чтобы позвать Рудольфа или Скотта, — иначе вышибу ей мозги! — Ким уже с пистолетом, который тоже приготовила Харин, — Руки подняли!
Его слушают. Опускают оружие и рацию, освобождая путь к выходу. Тэхён проходит беспрепятственно, открывая дверь и всё ещё не отпуская девушку. Отпустит её на улице, чтобы она после задержала солдат. Они поднимаются по крутой лестнице к выходу на улицу, не останавливаясь на передышки. Ким уже не так крепко держит Харин, просто на всякий случай.
У уличного выхода он проделывает то же самое, угрожая убить Харин. Скотту уже сообщили, сто процентов. Поэтому времени у Тэхёна не так много. Он быстро уходит к лесу, таща за собой Харин. Та играет очень даже натурально, особенно учитывая, что никогда прежде такого не делала.
— Задержи их на сколько сможешь, — Тэхён говорит это на ходу, быстрым шагом двигаясь дальше и петляя между деревьями, — покажи им на другую сторону или скажи, что ничего не видела. Не знаю, что угодно.
— У них есть кинологи, — Ким морщится, слыша это. Обученные собаки в его план не входили.
— А раньше мне сказать это нельзя было? — Тэхён говорит это без привычной злости. Удивляет даже сам себя, — ладно, придумаю что-нибудь. Просто задержи их.
— Не говори ему про меня, — Ким мельком бросает на неё взгляд, но кивает. Уж лучше так, чем давать пацану надежду. Они могут никогда не увидеться…
Харин молча наблюдает за тем, как Тэхён уходит, теряясь за деревьями в густом лесу. Надеется, что тот дойдёт в целости, и поможет Чонгуку, что бы это ни значило. Она, пусть и не видела своего сына, всё равно волнуется. Особенно теперь, когда узнала про него хоть что-то…
***
Чонгук идёт по лесу, выгуливая Локи. Сегодня он просто решил прогуляться по своему лесу, который знает, как свои пять пальцев. Уже январь, на улице темнеет и холодает, но его греет мысль о том, что он всё ещё может гулять по своим любимым местам. Чимин идти отказался, потому что слишком холодно, и у него «отмёрзнут все конечности». Лу не может, потому что дежурит. Джин и Немец заняты в кухне, Намджун у Вивьен, Дэн не любит лес, Хосок заболел… Пришлось идти одному, но не то чтобы Гук расстраивается. Это не так страшно, он любит гулять и один.
— Сынок, — приторное прозвище, сказанное негромким голосом, заставляет Чонгука вздрогнуть и обернуться, с ужасом округляя глаза, — что делаешь один в лесу, ещё и так поздно?
Ильсан медленно подходит к мальчишке, который пятится дальше в лес. Он видел, как Гук уходил один. Не смог отказать себе в удовольствии пойти за ним. Из-за этого маленького паршивца у Ильсана рухнула репутация в лагере. Не то чтобы он как-то обращал на это внимание, но его сделали изгоем.
— Н-ничего… — Чонгук отвечает едва слышно.
— Врать отцу нехорошо. Или ты забыл об этом? — Ильсан делает шаг вперёд, Чонгук — два назад. Уходит в лес дальше, сам того не понимая. А Ильсану это и нужно. Чтобы криков не было слышно. Он быстро сделает дело, а после исчезнет. Так, словно его и не было ни здесь, ни в этом лагере, — тебе напомнить?
Чонгук отчаянно мотает головой, быстро разворачиваясь и срываясь на бег. Локи выпрыгивает из-за деревьев и набрасывается на Ильсана, но тот только с силой отпинывает его. Усмехается, идя за пацаном быстрым шагом, а после переходя на лёгкий бег. В конце концов, они убегают дальше в лес. Это к лучшему. Для Ильсана.
— Всё равно догоню тебя! — Ильсан бегает в разы быстрее и нагоняет Чонгука уже через минуту. Толкает его на снег, смеясь с испуганного выражения лица и дрожащего подбородка, — попался!
— О-отпусти! — Чонгук кричит, стоит Ильсану присесть на корточки и потянуть его за щиколотку к себе. Слёзы непрерывно текут по щекам, он пытается отползти, но он слишком слаб.
— Не бойся, всё будет быстро. Ты даже не почувствуешь, — Ильсан смеётся, хватая Чонгука за щёки, — ты должен был сдохнуть ещё тринадцать лет назад вместе со своей матерью, которую я убил в лесу, — Чонгук замирает от услышанной информации, ужасаясь от того, что говорит Ильсан. Выходит, он врал о том, что любил её? — О, ты не знал? Ей было пятнадцать, когда она залетела. Шлюха, — Чонгук приходит ещё в больший ужас, слыша такое о своей маме. Он не знал её, но это неприятно и больно. Особенно теперь, когда он знает значения новых слов, — Ты скоро отправишься к ней.
— Нет! — Чонгук вскрикивает, когда Ильсан принимается душить его. Пинается и ёрзает на снегу, но его придавливает тяжёлое тело Ильсана.
— Не заставляй меня делать тебе больнее, чем есть, — Ильсан чуть приподнимается, — хотя… — дикая усмешка касается его губ, — хочешь знать, чем занимаются все взрослые? — Чонгук не совсем понимает, что это значит, но плачет навзрыд, потому что он не хочет.
— А ты хочешь сдохнуть, мразь?! — Тэхён пинает Ильсана по лицу, подбегая к ним и с яростью принимаясь бить шокированного Чона. Тот не успевает отреагировать и закрыться — Тэхён наносит точные и быстрые пинки по лицу, шее и груди тяжёлым ботинком. Слышит хруст сломанного носа, но не останавливается. Такое мерзкое животное уж точно не заслужило пощады. Ким добивается того, что Ильсан перестаёт сопротивляться. Просто лежит в луже своей же крови и еле дышит.
— Т-тэхён? — тихий голос отвлекает Тэхёна от избиения. Он оборачивается на зарёванного пацана, а после подлетает к нему, падая на колени и сгребая мальчишку в объятия. Успокаивает, пока Чонгук рыдает, прижимаясь к нему.
Он успел.
