Милосердие

      Без десяти пять Гарри стоит возле тяжелой дубовой двери, отсчитывая минуты до предстоящей отработки. Из оживлённого коридора, примыкающего к классу защиты от Тёмных Искусств, доносятся звонкие голоса остальных учащихся. Присущая Хогвартсу школьная суета вызывает у него необъяснимую тоску. Он ощущает себя отрезанным от остальных сокурсников, будто их жизни и его разделены толстым стеклом. Гарри остаётся только наблюдать со стороны.       В назначенный час дверь в кабинет профессора Амбридж открывается сама по себе, мгновенно поражая его обилием розового.       Он неловко переступает порог, встречаясь взглядом с преподавательницей. Светлый пушистый ковёр под его ботинками заставляет Гарри поёжится. Всё вокруг пестрит кружевом, обилием ярких тканей на всевозможных поверхностях, будь то стол, кресло или же камин. На одной из стен висит коллекция декоративных тарелок с яркими цветными котятами. Причудливые питомцы выглядят до того мерзко и уродливо, что он спешит отвести от них глаза.       — Проходите, мистер Поттер, — с улыбкой приглашает его Амбридж. Она указывает рукой на один из круглых столов, заставленных вазами с высушенными цветами.       Гарри неловко проходит вглубь кабинета. Дверь за ним закрывается с противным скрипом.       Въедливый сладковатый запах сухих растений врезается ему в нос, когда он отодвигает розовое кресло и садится за стол. Ему стоит изрядных усилий не начать громко чихать.       Амбридж появляется рядом с ним буквально через секунду. Она мягко кладёт белоснежный пергамент перед ним, а затем протягивает чёрное перо, длинное и тонкое с необычайно острым кончиком.       — Прежде чем мы начнём, я бы хотела убедиться в вашем понимании причины этого наказания.       — Мне всё ясно, профессор. Я сорвал урок, так делать не стоит, — вежливо и терпеливо говорит Гарри.       По снисходительному наклону её головы становится очевидно, что ответ неправильный. Он сжимает кулаки на поверхности стола, пока приторная улыбка появляется на ярко-розовых губах женщины. До чего та довольна его промахом!       — Нет-нет, что вы, мистер Поттер. Вы наказаны за распространение скверных и вредных историй в целях саморекламы. А теперь, я попросила бы вас взять в руки перо и написать: «Я не должен лгать».       — Сколько раз? — спрашивает Гарри, стараясь унять растущее в нём негодование. Это он распространяет вредные истории? В целях саморекламы?       — Столько, сколько потребуется, чтобы смысл этих слов впечатался, — отвечает Амбридж мягким тоном. — Приступайте.       Он приподнимает чёрное острое перо, когда профессор уже садится за свой стол, где её ожидает чашка горячего чая.       — Вы не дали мне чернил, — замечает Гарри.       — Они вам не понадобятся.       Колющее остриё врезается в плотный пергамент, издавая шкрябающий звук во время написания строк. Внезапно его правую руку сводит от боли. И багряные слова, выводимые пером, врезаются ему в тыльную сторону ладони. Но не успевает Гарри толком всмотреться в надрезы на коже, как те затягиваются, оставляя после себя лишь розоватое воспаление.       Он поражённо вскидывает голову на профессора. Улыбаясь ему, Амбридж с лёгким звоном ставит на цветастое блюдце свою чашку чая.       — Какие-то проблемы, мистер Поттер?       Гарри гулко втягивает носом воздух и возвращает свой взгляд пергаменту перед ним. Чёрное перо скользит в его пальцах из-за вспотевших ладоней. «Я не должен лгать» — пишет он, пока правую руку пронзает колющее чувство, которое продолжается и становится невыносимее с каждой новой секундой.       Ему не хочется думать об этом. Все его мысли глухи и немы к собственной боли, а также к глобальной несправедливости, которой он окольцован.       В гордом молчании строка за строкой Гарри продолжает ранить себя.       За желтоватыми шторами сиротливо умирает закат и ночь вступает в свои полноправные владения, сияя осенней луной, да блуждающими звёздами. Кровавые капли стекают с его ладони, пятная и без того красный пергамент.       Он не смотрит на Амбридж. Он не поднимет на неё глаза, даже если ему придётся писать эти строки всю ночь.       — Подойдите, мистер Поттер, — говорит она некоторое время спустя. — Дайте мне взглянуть на вашу работу.       Гарри, с едва слышным вздохом облегчения, откладывает перо в сторону. Он берёт мокрый пергамент со стола, а затем встаёт со своего места и оказывается рядом с профессором. Его взгляд направлен на коллекцию кошачьих тарелок, висящих на стене, пока он протягивает женщине строки. Та игнорирует их.       Вместо этого Амбридж впивается пальцами ему в ладонь, поворачивая её из стороны в сторону, чтобы получше рассмотреть красную воспалённую кожу. Гарри с трудом подавляет судороги от её прикосновений.       — К сожалению, результаты пока скромные, — с улыбкой произносит она, наконец, отпуская его. — Продолжим завтра вечером, мистер Поттер. На сегодня всё, можете идти.       Так и не удостоив её взглядом, Гарри тихо разворачивается, а после выходит из кабинета. Школьный коридор встречает пустотой и безмолвием: время давно перевалило за полночь. Его осторожные шаги эхом отражаются от каменных стен замка, пока он всё дальше и дальше уходит от ненавистного ему класса.       Лишь минуя угол коридора, Гарри позволяет себе обхватить израненную ладонь неповреждённой рукой.       Внутри у него ревёт отчаянное бессилие.       Ему хватает сил закончить только два абзаца сочинения о лунном камне, прежде чем непреодолимая сонливость наряду с моральным опустошением вынуждают его лечь в постель. Холодные простыни убаюкивают пылающую кожу, и он тяжко вздыхает, закрывая глаза.       Ни могучий храп Рона, ни шумное сопение Невилла не мешают Гарри провалиться в беспокойный сон.       Он стоит посреди богато украшенного зала, гордо выпрямив спину. Его чёрная высокая фигура тёмным пятном выделяется среди мраморных светлых стен. Каждый сантиметр окружающего его пространства так и кричит о богатстве, достатке. Оно проявляется в хрустальных люстрах на потолке, шёлковых креслах с серебряными нитями, в золотых рамах для памятных портретов и в том, как хозяин поместья старается держаться с ним.       — Однажды моему терпению придёт конец, Люциус, — говорит Гарри, не узнавая собственный голос. — У некоторых последователей даже создаётся впечатление, что ты саботируешь работу, которую я тебе поручаю.       Барти за его спиной ехидно усмехается, однако ничего путного не говорит. Люциус Малфой же стремительно теряет всю свою напыщенную самоуверенность.       — Мой Лорд, — обращается к нему волшебник, опускаясь на одно колено. — Прошу простите меня, я не смог даже прикоснуться к пророчеству! Ситуация осложнилась ещё тем, что Орден Феникса начал дежурство возле…       — Тихо! Молчи.       Рот Малфоя закрывается со щелчком зубов. Он так и застывает на месте, не смея поднять склонённую голову.       Гарри невольно хмурится от странного ощущения на задворках сознания. Он проводит кончиками пальцев по виску и закрывает глаза. Необъяснимое чувство становится в разы сильнее.       — Мой Господин? — рядом с ним подаёт голос Барти, но он отмахивается от мужчины жестом руки.       Беспорядочность его мыслей дезориентирует. Гарри должен быть сейчас в башне Гриффиндора. Что он делает здесь? Но нет, ему необходимо изъявить свою волю Малфою. Гарри пришёл сюда со всеобъемлющим чувством мрачной злобы.       Перед глазами проносятся обрывки прошедшего дня: Гермиона и Скитер, урок Снейпа, отработка у Амбридж, неудача Люциуса в Министерстве, Барти должен был забрать дневник себе…       «Ну это ли не сюрприз», — неожиданно громкий настойчивый голос давит на него со всех сторон. Гарри будто отрезает от собственного сознания, перед глазами становится пугающе черно. Он не ощущает своего тела и не чувствует пространства вокруг себя.       «Как ты это сделал?», — голос продолжает звучать для него набатом. У Гарри нет ответов. Он даже не понимает, что с ним произошло.       «Очень хорошо, Поттер. Но тебе здесь не место. Спи».       Его выталкивает из чёрной неопределённости прямиком в спальню Гриффиндора. Гарри вздрагивает в постели, выныривая из своего сна весь в холодном поту. Он смаргивает минутное оцепенение, заново вспоминая кто он такой и как здесь очутился.       — Дружище, ты проспал весь завтрак, — сообщает ему взъерошенный Рон, вернувшийся за своей школьной сумкой. — Как прошло вчера у Амбридж? Что делал?       — Писал строчки, — Гарри отвечает, поколебавшись долю секунды, а затем сразу же переводит тему: — Мне приснился очень странный сон.       — У тебя снова болел шрам во время кошмара? — сочувственно спрашивает Рон.       — Нет, это не был кошмар. Я словно… я словно стал Волдемортом.       На долгое мгновение между ними повисает многозначительная тишина. И Гарри уже прекрасно знает, какой ответ даст ему друг.       — Тебе нужно сказать Дамблдору.       — Я не собираюсь докучать ему с такими вещами, — категорично заявляет он. — Это был просто бредовый сон, моё подсознание решило сыграть со мной злую шутку после отработки у Амбридж.       «Кого ты пытаешься убедить в этом? Себя или его?», — мелькает у Гарри в голове, но он быстро отмахивается от этой мысли, словно от назойливой мухи.       — Ладно, ладно. Как скажешь, дружище…       Рон выглядит не очень убеждённым его словами, однако больше не пытается заговорить про Дамблдора. И в образовавшейся примирительном безмолвии они вместе готовятся к очередному учебному дню.       Вторая отработка у Амбридж проходит ничуть не лучше, чем первая. Новые порезы на тыльной стороне ладони теперь затягиваются гораздо медленнее, а каждое новое слово, выведенное им на пергаменте, даётся всё болезненнее.       Он упорно продолжает игнорировать женщину, не говоря ей ничего, кроме нарочито вежливого приветствия и бесцветного прощания.       Во время третьей отработки слова больше не заживают на его руке. И к полуночи фраза «я не должен лгать» глубоко врезается ему в кожу, продолжая кровоточить даже после того, как профессор его отпустила.       Он еле бредёт в башню Гриффиндора. Его ноги ощущаются ватными, а в ушах опасно звенит. Перед глазами появляются резвые мушки, а по краям всё чернеет.       — Поттер, — окликает его раздражённый голос, и Гарри с трудом поворачивает голову, чтобы встретиться взглядом с Малфоем, который направляется прямо к нему.       «Этого мне ещё только не хватало», — обречённо думает он, стараясь незаметно спрятать повреждённую руку от чужих злорадных насмешек.       — Что тебе нужно, Малфой?       — Комендантский час давно прошёл.       — Я был на отработке у профессора Амбридж.       Малфой дарит ему язвительную улыбку.       — Ах, да, теперь я вспомнил. Всё из-за твоей ненормальной вспышки во время её урока.       — У меня нет настроения, — раздражённо отвечает Гарри. — Просто отвали.       — Не могу, Поттер. Видишь ли, я теперь староста, а ты нарушаешь комендантский час…       — Я уже объяснил тебе, что был на отработке!       Внезапно Малфой оказывается рядом с ним, беспардонно вторгаясь в личное пространство Гарри. Серые глаза опасно блестят в свете настенных факелов.       — А я говорю тебе, Поттер, что ты нарушаешь комендантский час. И у меня, как у старосты, нет иного выбора, кроме как назначить тебе наказание. Оно состоится рано утром в субботу, в Чайном пакетике Розы Ли. Если ты не появишься там в назначенное время, то мой отец узнает об этом.       Сердце в груди взволнованно пускается в пляс, когда до него доходит весь смысл слов Малфоя. Он смотрит на мальчика перед собой с чем-то вроде фаталистичного спокойствия. Почему-то мысль о том, что Драко знает о его встрече с Волдемортом, не вызывает у него тревоги.       «Он заложник ситуации», — думает Гарри, поправляя рукой съехавшие очки. Малфой не посмеет кому-либо рассказать об этом.       — Что это, Поттер?       Цепкий взгляд ярких глаз впивается ему в ладонь.       Гарри невольно вздрагивает и пытается спрятаться её, но уже поздно. Драко всё видел.       — Случайно порезался.       — Я не кретин, Поттер, не путай меня со своими друзьями. У тебя на руке вырезано целое предложение! Это не может быть случайностью.       И без того бледное лицо Малфоя белеет ещё пуще, когда он замечает нервозность Гарри.       — В этом заключается твоя отработка у Амбридж?       — Я пишу у неё строки. Только и всего.       — Она дала тебе кровавое перо?! — шипящим шёпотом восклицает Малфой. — Ты должен рассказать об этом директору.       — Нет, — просто отвечает Гарри, скрещивая руки на груди. Светлая бровь Драко раздражённо дёргается.       — Нет? Ты, кажется, не понимаешь, Поттер, тебе нужно сделать это!       — Отвали от меня, Малфой. Вся эта ситуация не имеет к тебе никакого отношения, так что не лезь не в своё дело!       Не дожидаясь чужого ответа, он резко разворачивается и стремительно уходит, оставляя разъярённого Драко далеко позади.       — Ты мазохистский тупоголовый придурок, Поттер! — визгливый крик доносится ему в спину. — Слышишь? Придурок!       Он просыпается в субботу ещё до рассвета. Пульсирующая боль в руке, оставшаяся после окончательной отработки у Амбридж, не давала ему покоя всю ночь. Гарри бесшумно садится в постели и протирает глаза, стараясь избавиться от ощущения въедливого песка под веками.       Под нервное сопение Невилла он выбирается из постели, быстро набрасывая на неё покрывало, а затем спешно переодевает пижаму и только после этого достаёт из-под кровати свой чемодан. Ему приходится тихо и аккуратно отстёгивать защёлки, чтобы ненароком не разбудить соседей. После того как чемодан открыт, Гарри вытаскивает из него плащ-невидимку и волшебную банку, а после прячет громоздкий предмет обратно под кровать.       Игнорируя своё скверное самочувствие, а также клокочущую в горле тревогу, он суёт банку в пустую школьную сумку, берёт в руки палочку и набрасывает на себя плащ.       Гарри выбирается из Хогвартса с первыми лучами солнца. Утренний прохладный воздух впивается ему в кожу, когда он торопливо шагает по вымощенной камнем дороге. Хогсмид находится не так далеко, однако ему всё равно не следует мешкать. Не тогда, когда решение их с Гермионой проблем оказывается так близко.       «Какое именно решение?», — спрашивает он себя, покрепче сжимая в руке лямку от сумки.       Отсутствие ответа заставляет его на секунду остановиться.       «Что я делаю?», — с ужасом думает Гарри и оборачивается назад. Но тотчас замирает, не в силах заставить себя бежать обратно. Нет, слишком поздно отступать.       Единственный человек, который может как-то помочь Гарри в Хогвартсе – Снейп. И Снейп пойдёт к Дамблдору. К волшебнику, на которого Рита Скитер точила зуб в своих статьях ещё пока Гарри был младенцем. Она потопит их всех на пару с Фаджем в мгновение ока чисто из принципа.       Ему нужен Волдеморт.       Чайный пакетик Розы Ли оказывается маленьким и невзрачным кафе. Он оглядывается по сторонам, прежде чем скинуть с себя плащ-невидимку и затолкать его в сумку, а затем робко заходит внутрь небольшого помещения.       Внутри никого не оказывается, и Гарри уже думает, что ошибся с местом.       — За тобой следили, — голос Барти Крауча за спиной заставляет его вздрогнуть.       — Что? — осоловело спрашивает Гарри. — Нет же! Я никого не видел!       — Поздравляю, Поттер. В этом и заключается смысл слежки.       — Но у меня была мантия-невидимка…       — Значит следил тот, кто знает о мантии. В любом случае, мы разберёмся с этим позже. Или ты разберёшься с этим сам. А сейчас нам пора.       Барти протягивает ему свою шершавую ладонь и Гарри, помедлив пару мгновений, хватает мужчину за руку.       Через секунду их уносит вихрь аппарации.