Милосердие

      В полночь он вырывается из пространства аккурат перед воротами Хогвартса. Ему требуется время на то, чтобы осознать себя. Гарри также уделяет несколько секунд своему ликованию: у него получилось аппарировать в одиночку, без помощи Барти, и при этом не расщепить себя. Это большой прогресс.       «Это заслуга Тёмного Лорда», — собственные мысли немного охлаждают его горделивость. Без наставлений волшебника он, вероятно, не научился бы столь быстро.       Гарри неторопливо идёт к массивным дверям замка, пока внутри него неотвратимо возникает тревога. Ему прекрасно известно, что сегодня ночью ему предстоит столкнуться с последствиями своих действий, но легче от этого не становится. Чувство вины так и норовит связать его по рукам и ногам.       Стоит только Гарри оказаться в тепле стен Хогвартса, как к нему подходит профессор МакГонагалл. Её лицо не выражает никаких конкретных эмоций.       — Мы искали вас, мистер Поттер, — говорит женщина, скрещивая руки перед собой в замóк. — Директор ждёт вас. Пройдёмте со мной.       Он следует за деканом своего факультета без возражений. Его взгляд не отрывается от прямой и напряжённой спины профессора, пока они молча минуют многочисленные коридоры и лестницы, чтобы добраться до Директорской Башне.       — Тараканьи Гроздья, — называет пароль МакГонагалл молчаливой горгулье, охраняющей вход башню. Подумав мгновение, та пропускает их.       — Дальше вы пойдёте сами, — говорит ему профессор, и Гарри поднимается наверх, на ходу распрямляя плечи.       Он может только догадываться, чего именно стоит ждать от предстоящей встречи с Дамблдором. Но кабинет Директора по-прежнему выглядит причудливо и представляет из себя круглую, просторную комнату, наполненную множеством таинственных приборов, портретов и книжных полок. Интерьер, знакомый ему с самого первого года обучения, вселяет спокойствие.       Гарри находит Дамблдора за громадным письменным столом в самом центре кабинета. По правую руку от него стоит Снейп.       Директор приветствует мальчика тихой улыбкой, которая не трогает его глаз.       — Здравствуй, Гарри, — обращается к нему пожилой волшебник. — Прошу прощения за то, что вызвал тебя в столь поздний час. Но, полагаю, ты и сам прекрасно понимаешь, что дело весьма серьёзное.       — Да, профессор, — монотонно отвечает Гарри.       Директор не предлагает ему сесть, поэтому он решает встать напротив письменного стола, сцепив руки за спиной.       — До меня дошли тревожные вести, — Дамблдор на секунду обращает свой взгляд к мрачному мужчине рядом с собой. — Профессор Снейп заявляет, что ты попал под влияние Волдеморта.       С места в карьер. Удивительно, как легко директору удаётся перейти сразу к сути вопроса без привычных отступлений.       — Что именно профессор подразумевает под этими словами? — Гарри упрямо задирает подбородок. Седые брови Дамблдора удивлённо взмывают вверх на его морщинистом лице, Снейп же заметно стискивает челюсть.       — Вы столь же наглый, зарвавшийся мальчишка, как и ваш отец. Вылитая копия. Вот только Джеймсу хватило мозгов не связываться с Тёмным Лордом! Что до вас, мистер Поттер, то вашим проступкам… вашей глупости нет оправдания.       Странное онемение распространяется по всему телу Гарри. Гнев профессора никак не отзывается у него в душе: он не чувствует ни вины, ни ответной ярости из-за оскорблений.       Гарри видит лишь бессилие, когда смотрит на него.       — Северус, — пытается успокоить мужчину Дамблдор, но Снейп не слушает. Дышащий собственной злобой, мужчина в два шага оказывается напротив Поттера. Он резко хватает мальчика за воротник школьной рубашки и хорошенько встряхивает. Гарри вспоминает о том, как они уже проходили через это в конце прошлого учебного года. Тогда ему ещё пришлось ухватиться за руку разъярённого профессора, чтобы не упасть из-за больной ноги. Но теперь он цел, невредим и крепко стоит на ногах, глядя на Снейпа снизу вверх.       — Вы вообще осознаёте, насколько катастрофичны последствия вашего безрассудства? Вам есть до этого дело? Или слава настолько вскружила вам голову, что теперь вы считаете, будто вам всё дозволено? Вы не только предали жертву своих покойных родителей, но и доверие всех людей, которым не безразлична ваша судьба.       — Северус! — голос директора теперь звучит громче, однако Снейп не отпускает мальчика, ожидая ответа.       — А что насчёт моего доверия, сэр? — холодно интересуется Гарри.       Профессор уже открывает рот, чтобы вновь накричать на него, но Дамблдор решает положить этому конец.       — Северус. Пожалуйста, оставь нас наедине.       Пальцы Снейпа неохотно разжимают воротник рубашки. Чёрные глаза мужчины по-прежнему горят гневом и досадой, когда он резко разворачивается и стремительно покидает кабинет, напоследок громко хлопнув дверью. Гарри неловко поправляет одежду, пока Дамблдор тяжело вздыхает.       — Присаживайся, мальчик мой.       — Спасибо, профессор, но и так сидел весь день, — честно говорит он, не задумываясь над своими словами. Дамблдор только кивает головой и принимается задумчиво гладить длинную седую бороду.       — Право, я тоже засиделся в этих круглых стенах. Как ты смотришь на то, чтобы совершить небольшую ночную прогулку?       — Конечно, сэр.       В умиротворительной тишине они выходят из кабинета и спускаются вниз по лестнице. Гарри задаётся вопросом, не наткнутся ли они на всё ещё разъярённого Снейпа, но тот, похоже, ушёл уже достаточно далеко. На пути им встречаются лишь караулящие доспехи, застенчивые домовые эльфы, да спящие портреты.       Директор выводит их из замка под звёздное небо, на прохладный ночной воздух, который Гарри вдыхает полной грудью.       Пространство вокруг них слегка трогает волна магии, и Гарри понимает, что Дамблдор наложил на них заглушающие чары. Без палочки, без слов. Он нервно сглатывает зарождающееся внутри него напряжение.       — У каждых стен есть уши, мой мальчик, даже у внешних. А мне бы не хотелось, чтобы наш разговор услышал кто-то ещё.       — Я понимаю, профессор.       — Отрадно это слышать, — Дамблдор оглядывает внутренний двор Хогвартса. — Признаться честно, мне сложно подступиться к этой теме, поскольку часть меня всё ещё хочет верить в то, что случившееся является фантазией профессора Снейпа.       — Он не выдумывает, — честно говорит Поттер.       — Боюсь, я вижу, Гарри. Я прекрасно вижу. Ты уже не тот маленький мальчик, который однажды ступил на территорию Хогвартса в свой первый год. Мне не удалось поймать тот момент, когда ты повзрослел.       Грудь Гарри стискивает внезапное чувство тоски. Он скучает по тем временам, когда всё было легко, просто и бесстрашно. Когда он не осознавал, какие опасности ждут его впереди, какие сложные и тёмные времена вскоре настанут.       — Скажи мне, почему ты решил пойти к Волдеморту? Что побудило тебя сделать такой опасный шаг?       «Всё», — думает он, очерчивая подушечкой большого пальца едва зажившие рубцы на ладони. Волдеморт не стал убивать его на кладбище, Волдеморт рассказал ему о пророчестве, Волдеморт подарил ему Петтигрю, подарил свободу Сириусу, Волдеморт помог ему, когда никто не мог этого сделать, Волдеморт научил его аппарировать, Волдеморт рассказал ему обо всём…       — Почему вы умолчали о пророчестве? — спрашивает Гарри, прекрасно понимая, что увиливает от ответа. Он ожидает от Дамблдора удивления, но пожилой волшебник только смотрит на него грустными глазами.       — Я считал тебя ещё слишком юным. Мне хотелось рассказать тебе в нужное время, не сейчас.       — В этом и заключается разница между ним и вами, профессор. Вы считали, что я слишком мал, чтобы делать что-либо. Он же думает по-другому.       — И что же он хочет, чтобы ты сделал, мой мальчик?       — На данный момент? — усмехается Гарри, но голос его выражает печаль. — Защищал себя и свои интересы.       — Но разве я не защищаю тебя и твои интересы, Гарри? А школа, учителя? Твой крёстный? И защита твоей матери? Даже Северус, несмотря на свой характер, заботится о твоём благополучии.       — Я не говорю, что вы все этого не делаете, — осторожно произносит Гарри. — Просто вы делаете недостаточно.       — Гарри…       — Мне не хочется умирать, профессор. И мне не хочется, чтобы умирали мои близкие.       Со стороны Дамблдора доносится задумчивое мычание.       — Если не бороться с этим злом, то оно, рано или поздно, пустит корни, а затем расцветёт. Мы наблюдали это во время первого становления Тёмного Лорда, и нам нельзя допустить повторения истории. Потому что иначе пострадаешь не только ты или твои друзья, Гарри: подобное затронет многих невинных людей. Сделка с Волдемортом – не выход.       — А что тогда выход? — спрашивает он. — Что мне делать? Как бороться с ним, если с этого учебного года мы даже не учимся защите? Какой у вас план, профессор? Как вы планируете его победить?       Ясные глаза профессора смотрят на Гарри с тоской, когда они ненадолго прерывают прогулку. Некоторое время они стоят в напряжённом молчании, пока Дамблдор не качает головой с печальной улыбкой.       — Я знаю, что это прозвучит несправедливо, мой мальчик, но ты ещё не знаешь многих вещей. Однако способы победить Волдеморта есть.       Гарри чувствует, что с него достаточно.       — И нет ни одного способа договориться с ним?       Дамблдор только разводит руками.       — Знаете, он много говорил со мной о предпосылках первой войны. Провёл мне полноценный урок.       — Что же Волдеморт рассказывал тебе? — интересуется директор, возобновляя шаг, так что Гарри тоже приходится идти, чтобы не отставать от волшебника.       — Что, со времён назначения вас директором Хогвартса, в школе попали под прямой запрет или в секретную секцию все книги, содержащие в себе намёк на тёмные искусства. В том числе и книги, описывающие медицинские практики, которыми пользуются колдомедики в наши дни. А также книги с семейными ритуалами, обычаями и всеми вещами, к которым большинство магических семей привыкли. Вы сократили обязательные часы истории магического мира и ввели множество предметов на выбор, самым лёгким из которых является магловедение. Но никто не учит маглорождённых волшебников традициям и устоям волшебного мира, в который они попали. Зато чистокровные волшебники изучают то, как устроены тостеры у маглов. Многих магов раздражало такое пренебрежение к их собственной культуре, быту.       Директор серьёзно хмурится на его доводы, однако не перебивает, давая Гарри донести точку зрения противоположной стороны конфликта, который назревал ещё давно.       — При вас слизерин стал неизменно ассоциироваться со злом, а предрассудкам стали подвержены даже учителя, — произносит он, невольно вспоминая Хагрида на первом курсе. — Волдеморт говорит, что при вас наше образование и безопасность деградировали. Любые попытки исправить ситуацию, поговорить с вами, внести изменения в учебный процесс со стороны чистокровных семей, не приводили к успеху. Впрочем, не слушало и министерство.       — Да, я прекрасно слышу из твоих уст его речи, мой мальчик, — замечает Дамблдор. — Признаться честно, это меня беспокоит. Неужели тебя так волнует моё осторожное отношение к тёмным искусствам и магии? Времена были непростые, после Грин-де-Вальда мы все предприняли меры, чтобы подобное несчастье больше не повторилось. К сожалению, наших с министерством усилий оказалось недостаточно. Новый Тёмный Лорд всё равно появился.       Гарри ведёт плечами, стряхивая с себя ненужное сейчас волнение.       — В попытке защитить магический мир от тёмных искусств вы оказывали всё больше давления на определённую группу волшебников. В конце концов, их чаша терпения оказалась переполненной, и они объединились вокруг человека, в котором вы видели опасность, за чьими друзьями вы следили и кого пытались ограничивать. Волдеморт не старался заинтересовать меня тёмными искусствами или магией, как вы могли подумать. Он также ни слова не сказал мне о чистоте крови, хотя я ожидал это от него… Он просто показал мне, что для первой войны была подготовлена почва, поэтому она оказалась неизбежной. Эту же войну можно избежать. Эту войну нужно избежать.       Дамблдор обращает свой задумчивый взгляд вдаль. Слабый ночной ветерок треплет его светлую мантию и длинную бороду.       У Гарри в груди теплится надежда. Если им удастся договориться, если они смогут прийти к общему знаменателю, тогда никому не придётся умирать. Тогда…       — Гарри, мои действия и решения можно интерпретировать по-разному, — вдруг говорит директор. — Но никто и никогда, будучи в здравом уме и светлой памяти, не станет договариваться с Волдемортом.       Сердце мальчика падает от острого разочарования.       — Так какой тогда у вас план? — вновь спрашивает он, когда Дамблдор поворачивается к нему с невозмутимым выражением лица.       — Я не могу тебе рассказать об этом. Я также не могу позволить тебе ещё больше подвергать себя риску связи с Волдемортом. Прости, мой мальчик, но я забираю твой плащ до конца учебного года и запрещаю тебе покидать стены замка.       Гарри, словно заколдованный, снимает с плеч плащ своего отца и молча протягивает его волшебнику. Он дожидается того момента, когда Дамблдор крепко возьмётся за волшебную ткань, а затем усилием воли заставляет себя отпустить. Всё происходящее кажется нереальным и реальным одновременно. Такой исход их беседы был закономерным, но ему всё ещё сложно поверить в то, что это действительно только что случилось.       Дамблдор не послушал его.       И Волдеморт оказался прав.       — Доброй ночи, сэр.       Ему хочется выть от досады, но Гарри уходит молча.       Директор и тяжелый разговор остаются у него за спиной.