«Я сделаю из тебя человека»

      Кристина слушала. Эрик начал играть, руки его тряслись, на что она обняла его за талию, унимая дрожь по всему телу.       В начале дрожала мелодия страха, Кристина отслеживала в ней историю её жениха. Страх: одинокое детство, побег, мучения. Она проникала под кожу, вызывая неприятные мурашки. Музыка находила отражение и в самой Кристине, что видела перед собой те моменты бегства, крики в доме пыток, огромное количество больных в деревне, куда она отправилась после побега. Филибер, Филипп, смерть отца…тогда она боялась.       Дальше звучал озлобленный смех. Да, именно он: цирковые мотивы, жестокие зрители, удары плетью, звук которой Эрик до ужаса точно повторял клавишами. Она слышала их в одной из комнат…       Потом была чистая ненависть, сопровождающаяся восточной мелодией. Это была Персия. Жестокая, горячая, удушающая. Смех маленькой султанши, крики, пытки, плач самого Эрика, который за это время озлобился на весь мир, отчаянно бьющийся головой о мрачные стены Ада и избегающий взгляды людей.       Звук чуть стих, небольшая пауза показывала переход от бесконечной погони и выживания к Опере. Кристина присутствовала при рождении величавых аккордов, обожествляющих Страдание, но потом звуки, поднявшись из бездны, взмыли грозно на недосягаемую высоту, их взметнувшаяся стая бросала вызов небесам — так орел устремляется навстречу солнцу; торжественная симфония, казалось, озарила мир: творение наконец завершено. Уродство, воспалив на крыльях Любви, осмелилось взглянуть в лицо Красоте!       Кристина знала, что это ее мелодия. В ней Эрик рассказывал про любимую ученицу, про его музыку. Когда руки опустились с клавиш на колени, она наклонилась к его лицу и, не встретив сопротивления, еще раз поцеловала тонкие губы. Эрик опять заплакал. — Вы действительно живы, мой ангел! — Он спрятал мокрое лицо в шее девушки, которая начала гладить его по спине. — Эрик никогда никого не целовал… мама ему говорила, что поцелуй Эрика принесет смерть… — Но я жива, душа моя. И обещаю, что буду чаще вас целовать. — Правда? — Вместо ответа она еще раз поцеловала несчастного маэстро. Взглянув на часы, Кристина предложила начать готовиться ко сну.       Она ждала его в кровати, размышляя о произошедшем. Поцелуй Рауля был неприятным. Это странное чувство, словно был поцелуй младшего брата, который не знал границ тела, что тогда, что сейчас. — О чем задумалась, моя музыка? — Эрик вышел из ванной, странно воодушевленный. Шелковая пижама превращала его из Призрака в обычного мужчину, который просто готовился ко сну. — Нам нужно объясниться с Раулем. Всем вместе… — На недовольный и обеспокоенный взгляд она продолжила. — Он решил увезти меня отсюда. Возможно, это будет после представления. Нужно решить все наши вопросы раньше. Когда вы отправляетесь в мастерскую? — Завтра. — Он лег под одеяло и печально посмотрел на невесту. Чуть подумав, он продолжил. — Мы можем завтра отправить ему пригласительное… Не знаю, в Оперу? В парк? Вместе поехать к тем господам и сразу же отправиться к мальчишке. — Хорошее предложение… Можно пригласить его к Площади Согласия. Довольно говорящее название, уверена, именно там он поймет, что я принадлежу только тебе. — Кристина… ты и правда любишь меня? — Разлюблю, если не начнешь верить в это, — она нежно поцеловала сначала лоб, обе щеки, нос и подольше задержалась на тонких губах, — А теперь спи, мой ангел, завтра будет тяжелый день для нас обоих.       Они оба не видели снов этой ночью, находя защиту в объятиях друг друга. Кристина все также тянулась к шелковой пижаме учителя, хотя сама спала в его рубашке.       Наутро они все продолжали дарить друг другу ленивые поцелуи, привыкая к новым чувствам и ощущениям. Кристина хоть и была опытнее него, но все равно испытывала те же эмоции. Она никогда не была невестой, а он никогда не был женихом.        «Дорогой Рауль! Приезжайте к Парку Согласия в полдень, мне нужно с вами поговорить.

Ваш старый друг, Кристина Д.»

      Направившись к художникам, Эрик передал письмо, и вместе они отправились в мастерскую. Кристина переживала, что у него опять будет паника, однако он чувствовал себя довольно уверенно, после нескольких посещений в одиночестве он перестал испытывать такой страх. — Думаю, вам понравится проделанная работа, душа моя. Это совсем не похоже ни на ту ненавистную вами маску, ни на мой глянцевый протез. Нужно им подарить билеты на ваше выступление. — Рада слышать. — Она поморщилась, вспоминая ту ужасную маску с усами.       Уже у порога Эрик чуть замешкался, собираясь с силами. Он тяжело дышал, не зная, от волнения или предвкушения. Но вот Кристина постучала и ей сразу открыл дверь забавный рыжий юноша, перепачкавший краской лицо. Видимо, один из художников. Он провел пару к гримеру, который, как было видно, только-только закончил. — Эрик! Рад тебя видеть! Ребят, идите сюда! — Кристина не понимала, что здесь происходит. С каких пор они общались так? В комнату вошел тот самый кудрявый рыжий мальчик и похожий на него джентльмен постарше, фартук его был покрыт красной глиной и каким-то белым материалом. — Друзья, это наш лучший заказ. Вы готовы? Эрик? — Показывай уже, Сергей, моей невесте тоже не терпится увидеть вашу работу. — Он снял маску, передавая ту Кристине, которая чуть покраснела после слова «невесте». — Поздравляю, вы очень красивая пара… — Эрик довольно улыбался, не стесняясь проявлять такие эмоции. Похоже, он нашел хороших друзей, которые действительно не боялись смотреть на него. Скульптор держал коробочку, из которой гример достал нос, что жутко смотрелся без хозяина. Кристина вспомнила того беднягу с «грушей страданий» и, побледнев от страха, взяла Эрика за руку, который все понял без слов и начал нежно гладить ее пальцы. — Это самая тонкая наша работа. Сначала мы сделали слепок имеющегося носа и на его основе сделали продолжение, благодаря чему он не будет падать. Только башкой не тряси. — Последнее предложение он произнес на русском, не ожидая услышать ответ: — Хорошо, не буду. — Все мужчины в комнате сначала побледнели, а потом хором засмеялись. Один из них похлопал его по спине, словно старый друг. Кристина стояла и не понимала, что происходит, подумав «Какие они странные». — Теперь понятно, почему ты у нас пятнадцать партий подряд в карты выиграл! — Откровенно говоря, вы даже молча не смогли обыграть меня. — Вы играли в карты!? — Девушка испуганно посмотрела в глаза жениха, на что он сказал, что так они познакомились поближе и сдружились, ставок они не делали. — Ну, продолжим! — Сергей аккуратно надел нос на Эрика, глаза которого чуть покраснели от подступающих слез. — Наш скульптор, Михаил, сделал его из фарфора, а я и Илья подобрали оттенок и текстуру. Как вам?       Кристина завороженно смотрела на Эрика. Было непривычно, однако с ним он был… — Человек… — Она поднесла руки к лицу, рассматривая того со всех сторон. Нос имел начало внутри хряща, но сделан так, что границы почти не было видно. Он был тонкий с небольшой горбинкой, которая была той самой «изюминкой», завершающей любое великое творение. За то время, что Эрик провел с ней, полностью пропала желтизна кожи и склеры, пропали темные круги под глазами, появилась жировая прослойка, но он все еще был худым, что скорее притягивало, чем отпугивало. Пара шрамов на лице не смотрелись жутко, тонкие острые скулы придавали аристократичный характер. — Эрик…Ты сможешь теперь не прятаться… Мой дорогой, ты… — она не смогла больше говорить, только лишь обнять, уткнувшись в грудь жениха. Мужчины принесли ему несколько небольших зеркал, где можно было рассмотреть себя. Не сдерживаясь, он заплакал. — Интересная реакция… — Михаил не знал, куда смотреть, однако его младший брат разглядывал пару, совсем не стесняясь. Истинный художник, который видел мир через собственную уникальную призму. — Вижу, мы сделали то, что нужно. Однако стоит заметить, что он не волшебный и не имеет способности менять оттенок вслед за остальным лицом. Если будете выступать, стоит нанести дополнительный грим на кожу. Что это? — С-Спасибо… — Эрик протянул три билета в театр. Когда и где он их взял? — Моя Кристина будет выступать завтра в театре. «Новая Маргарита», вы могли читать о ней. — Неужели это и правда вы? Даае, верно? Та самая Кристина Даае? — рыжий мальчик воодушевился, выглядывая из-за зеркала. — Да… это я… — она вытерла слезы и неловко улыбнулась. Посмотрев на Эрика, пришлось сдерживать смешок: щеки его покраснели, а протез так и остался светлым. — Буду рада, если вы придете. Ой, время!       Эрик обратил внимание на часы и, кивнув, отдал билеты и провел шведку к карете. Он выглядел, как самый обычный, хоть и изящно-странный, человек, даже кучер не смог спрятать своего удивления.       Подходя к фонтану, Кристина уже заметила Рауля, который все время поглядывал на часы и искал её глазами. И нашел. Однако спутника рядом с ней увидеть он не ожидал. — Кристина…?       Вместо приветствия Эрик с размаху ударил того кулаком. Кристина чуть вскрикнула, не ожидая таких действий. Разгладив складки, он встал ровно и произнес: — Это за то, что поцеловал мою невесту. — Невесту?! — Рауль хотел броситься на соперника, однако перед ним оказалась Кристина, расставив в стороны руки. — Что это значит? — То и значит, Рауль. Я тебе уже говорила, что обещана другому, это мой жених, мой ангел музыки, мой учитель и самый близкий мне человек. И мы пришли с тобой поговорить. — Этот человек шарлатан, Кристина! Я видел его вчера за окном! Я выстрелил в него, но он сбежал, словно кошка! — Боюсь, вы и правда стреляли в кошку, господин де Шаньи, — Эрик подошел к Кристине и обнял её за талию, смутив этим юношу, — Я все это время был со своей невестой.       Рауль не верил своим глазам, но пара рассказала всю правду. Про театр, про ангельский голос и тайные уроки. Сейчас он не мог не верить в это, ибо смотрел прямо в глаза этого человека. Кристина хотела подвести разговор к Филиппу, на что Эрик сжал её ладонь и отрицательно покачал головой, глядя в её голубые глаза. — Стало быть…мне следует уехать… — О Рауль, я уже говорила, что это твой шанс построить карьеру. Я не хочу прекращать с тобой общение, ты мой старый друг, даже больше! Ты мой младший брат, которого я растила все эти годы… — Младший брат? — Он растерянно смотрел на неё. — Сколько тебе лет? — Я старше тебя на шесть лет. В детстве эта разница ощущалась гораздо сильнее. Удивительно, что ты не замечал этого. — Какой я глупый! — Он спрятал лицо в ладонях и стыдливо отвернулся, вспоминая свои поступки и речи. Он хотел скоро попрощаться и уйти, однако услышал мужской голос и развернулся, глядя на протянутую тонкую в перчатке руку. — Меня зовут Эрик, рад знакомству, — он странно на него смотрел. Сейчас Рауль выглядел жалко, чем, судя по всему, наслаждался Призрак, — как жених мадмуазель Даае, я предлагаю вам свою дружбу.       Рауль хотел саркастично посмеяться, но искренне улыбающаяся Кристина подавила это желание. Глубоко вздохнув, он закрыл глаза и пожал протянутую руку. — Виконт Рауль де Шаньи, буду…рад…стать вам другом… — он с трудом это произносил, но ничего больше не оставалось, дружба с Кристиной была важнее предрассудков и показной надменности. — На самом деле я давно хотел с вами поговорить, виконт. Что вы знаете о секретах вашей семьи? — Каких секретах? — Рауль не понял вопроса. Он был совершенно спокоен и не спешил одернуть руку, показывая, что не нервничает и ничего не скрывает. — Ваш отец ездил в Мазендеран? — Куда? Знакомое слово, я точно видел его на картах, но не помню, где это. — Это Персия, один из городов. Ваш отец ездил туда? Или к вам приезжал кто-нибудь оттуда? Не меньше пяти лет назад. — Нет… не припомню… А что случилось? — Юноша достал карманные часы и приложил холодный металл к месту удара. — Это все, что мне нужно было узнать. Рад буду с вами сотрудничать, господин де Шаньи. — Я могу спросить у Филиппа, он точно знает. — В этот момент Кристина испуганно посмотрела на Эрика, который был довольно уверен в себе. — Если вас это не затруднит, буду очень признателен. — Это была не просто уверенность. В его широкой улыбке читалась чистая ненависть, которую она сразу прочитала. — Надеюсь, вы отбросили мысли о похищении Кристины завтра? — Я уважаю выбор моей Лотти, месье. И хоть сначала я считал вас шарлатаном и монстром с обезображенным лицом, сейчас я вижу, что вы…обычный…человек. Простите, — он не выдержал насмешливого взгляда и отвернулся. Но Эрик гордился тем, что его назвали человеком и сжал тонкую ладонь, проявляя свое уважение и благодарность за всё, что Кристина сделала. — Увидимся завтра, Рауль. Надеюсь увидеть вас завтра в зале. — Она приобняла худощавую спину жениха, она хотела поскорее поехать домой. — Вы уже уезжаете? Я хотел предложить обед в ресторане неподалеку, раз уж мы…познакомились…— он все еще не мог принять тот факт, что не может претендовать на роль мужа Кристины, которая, судя по всему, вполне счастлива. — Завтра, все завтра. После выступления можно будет устроить для нашей дорогой Кристины праздник, а сейчас ей нужно репетировать. — Это ведь вы даете ей уроки… признаюсь, вы могли бы выступать с ней. Такой голос, как ваш, принесет славу вам обоим. — Рауль вспомнил, как дважды следил за ними в гримерной и стыдливо покраснел, зная, что они оба осведомлены об этом. — А я тебе говорила… — Спасибо, но я скорее композитор. Если угодно, могу прислать клавир. — Его ущипнули за спину, на что он еле сдерживал смех. — Я с радостью передам его директорам. Кстати о директорах… — В этот момент стыдливость покинула Рауля, он вернул в голос и позу уверенность. — Что это за история с двадцатью тысячью франков? — Это моя месячная плата за работу. Я контролирую все процессы в опере, от балерин до работников сцены. Знаю, что вы спросите о последних, скажу сразу, что я не причастен к Буке. — Почему вы просто официально не устроитесь смотрителем театра? Я могу организовать это. В чем необходимость запугивать директоров и пугать рабочих? — Видите ли… — Он снял нос, шокировав этим юношу. Рауль пошатнулся и ухватился за фонтан. Эрик поспешил вернуть «человеческий» облик и довольно посмотрел на Кристину, которая не понимала, почему он решил показаться мальчику. — Я был в опере как один из архитекторов, однако мое имя нигде не упоминается из-за нечеловеческого облика. Только стараниями Кристины я стал похож на человека. — Он улыбнулся и поцеловал её, смутив этим действием Рауля, который поспешил охладить лоб прохладной водой фонтана. Правила приличия ему были совсем чужды, что с годами не изменилось. — Ладно… Я понял… но все-таки пришлите клавир, мой голос имеет вес не меньший голоса директоров. Даю слово, я не раскрою вашу тайну. Но не нужно больше заниматься грабежом, они уже наняли следователя, это плохо кончится. Ради Кристины… — Хорошо. Завтра и принесу. Еще раз рад с вами познакомиться, уверен, мы в будущем сможем вернуть театру его былое величие. — Взаимно. Простите за…всё… и вы, Кристина, простите меня… — Оставьте. Мы пойдем, еще много работы. — Кристина умоляюще посмотрела Эрику в золотые глаза и обняла за плечо. Он кивнул, пожал Раулю руку и провел невесту к экипажу. Юноша еще долго смотрел на удаляющуюся пару, которая что-то обсуждала и в итоге скрылась в дверях кареты. — Это очень опасно, Эрик! Как ты мог открыться ему?! — Кристину трясло, она хваталась за оголенные ладони мужчины и сдерживала слезы. — Что если он расскажет Филиппу? Он сразу все поймёт! Про Персию он тоже догадается, Эрик, это очень опасно! — Не волнуйся, любовь моя, это нужно. Рауль хоть и импульсивный, однако неглупый. Уверен, он будет нам полезен. — Он уложил её на колени и начал гладить дрожащую спину, иногда перебирая золотые локоны. — И неужели ты решил своего «Дон Жуана» показать директорам? — Неожиданное чувство ревности проснулось в груди. Она не хотела, чтобы его слышали посторонние люди. — Нет, моя дорогая. «Торжествующий Дон Жуан» - вся моя жизнь. Кроме тебя никто не услышит его величие. Я написал еще не одну оперу за всю жизнь, знаешь ли, и они уже достойны увидеть свет. Думаю, этот мальчик и правда сможет помочь нам. А за Филиппа не беспокойся. Вечером прорепетируем, а завтра ты подаришь миру крылья. — Поцелуй меня… — она смотрела на него и ждала. Аккуратно наклонившись, он накрыл её губы своими и сдержал подступающие слезы. Еще не привык…       Конец поездки Кристина спала под тихую колыбельную, которую напевал Эрик. Он отнес её на руках до самой спальни и ушел на кухню.       Проснулась она только от запаха жареных крыльев и запеченных овощей. Кристине нравилось наблюдать, как меняется её маэстро. Еще недавно он питался раз в неделю в лучшем случае, а сейчас уже целенаправленно готовит на двоих. Парик делал его моложе, однако и настоящие волосы становились все гуще и длиннее. Она не позволяла их состригать. — Ты проснулась, дорогая! — Он взял тарелки, прошел к столу и запечатлел короткий поцелуй на её губах. Она заметила, что нос все еще был с ним. — Пожалуйста, снимай его дома… — Эрик смотрел непонимающе. Она коснулась собственного носа и указала на протез, который он не поспешил снимать. — Я хочу смотреть на тебя. Кончено, на людях это необходимо, но не притворяйся со мной.       На его глазах опять появились слезы. Он обреченно убрал протез и посмотрел на Кристину. Она только подошла и поцеловала его родную деформированную перегородку. — Кристина, Эрик так сильно любит тебя, — он обнял девушку и спрятал лицо в шее. Несколько минут они стояли молча, однако Эрик энергично вернулся к сервировке стола, сетуя на остывающие блюда и горячий чай. — Маэстро… — Кристина ела медленно, наслаждаясь вкусом горячего мяса и мягкой моркови. — Вы долгое время…питались, можно сказать, только алкоголем. Вам тяжело сейчас от таких ограничений? — Нисколько, душа моя. Только вашими стараниями Эрик сейчас выглядит, как человек, и только ради вас я держал себя в руках. — Он неловко улыбнулся. На самом деле та неделя без нее была самой тяжелой: он царапал стены, катался по полу, запер весь алкоголь обратно в погреб, лишь бы не смотреть на проклятое стекло. Из-за этого оставалось только впихивать в себя еду, что, вероятно, и спасло его. Именно этого и добивалась Кристина. Отсутствие девушки в доме вернули ему вечно сопровождающие его кошмары, поэтому сон сократился до двух часов в день, отчего было еще сложнее. — Рада слышать. Я видела людей, которые бросали пить… Это очень жуткая картина. Отец научил меня некоторым рецептам, помогающим при похмелье, однако те люди мучались не от него и мне приходилось самостоятельно изучать этот вопрос. Мне так их жаль… — она некоторое время молчала, пока тишину не прервал Эрик. — У вас добрая душа, Кристина, не все могут позволить себе заботиться о других. Сострадание - великий дар, и вы достойны носить ангельские крылья. Как вам чай? — Он решил перевести тему, которая определенно точно давила на Кристину. — Очень вкусный, благодарю…       Остаток вечера они провели за репетицией и вечерними приготовлениями: Кристина приняла горячую ванну, дав Эрику возможность вспенить ей волосы. В тот раз им обоим понравилось, хоть и события были не самые спокойные, так что она позволила уже жениху и дальше мыть голову. Но он сохранял рамки приличия и не смотрел в прозрачную воду, хотя это совершенно не смущало девушку. Когда Кристина предложила помыть голову ему, Эрик раскраснелся и ушел к себе в ванную, после чего вечер завершился как обычно.       Утром они оба направились в Оперу через парадный вход, заметив, что все странно смотрят на девушку и что-то шепчут. В гримерной они застали обеспокоенного виконта, который держал в руках газету. — Что случилось? — Подал голос Эрик, не ожидавший в комнате невесты постороннего, хотя уже и не такого чужого, человека. Рауль протянул ему газету и в панике начал что-то восклицать, глядя на обоих друзей. — Я не знаю, кто это написал! Я не давал такого обещания, кроме Филиппа никто не знал о моем общении с Кристиной! — Пара посмотрела на него так, будто он сказал глупость, хотя именно это и произошло, — Ладно, возможно, некоторые предполагали, что у нас довольно близкие отношения. И хоть я и правда хотел, чтобы так оно и было, никто не знал о моем намерении увезти Кристину! Только Филипп знал!       Эрик начал вслух читать утренний выпуск газеты «Эпок»:        «Большая новость в предместье: господин виконт Рауль де Шаньи обещал жениться на лирической актрисе Кристине Даае. Если верить закулисным сплетням, граф Филипп будто бы поклялся, что Шаньи в первый раз нарушат данное обещание. Но так как любовь — а в Опере еще больше, чем где ты то ни было, — всемогуща, невольно задаешься вопросом: какими средствами предполагает граф Филипп помешать виконту, своему брату, отвести к алтарю Новую Маргариту? Говорят, два брата обожают друг друга, однако граф странным образом заблуждается, если надеется, что братская любовь способна пересилить просто любовь!»       Он не скрывал своей злости, взгляд настоящего Призрака, угрожающего всему Парижу. Рауль был весь красный от стыда и едва ли не плакал. Кристина в панике закрыла рот и посмотрела в золотые глаза Эрика, который довольно спокойно, но низким тоном заговорил: — Смею предположить, что именно граф и сообщил эту «новость» в газету. —Но зачем? Он не мог этого сделать, Филиппу незачем рушить репутацию госпожи Даае. — Вы поговорили вчера по поводу Персии? — На этом моменте Кристина едва побледнела и ухватилась за плечо Эрика. — Причем тут…? — Рауль немного замер, не ожидая такого вопроса. — Да, я поговорил об этом. Он сказал, что отец довольно тесно общался с одним архитектором шаха, который, по слухам, долгое время работал после какого-то гения, пока того не отправили на казнь по сроку службы. Я ничего не понял, да и сейчас не особо понимаю. Какое отношение Персия имеет к Кристине? — Этим самым «гением» был я! — После немного насмешливого «не удивлен», он продолжил. — Дело в том, что этот новый архитектор выкрал чертежи моих творений и передал их графу… Впрочем, я вам чуть позже объясню, когда придет время. Пообещайте, что до той поры вы ни слова не скажете брату об этом разговоре. — Обещаю. Но я не знаю, что делать с этим! — он ударил печаткой разворот газеты, — Её разорвут на сцене! — Ничего подобного, юноша. Кристина сегодня подарит этому миру немного красоты. Увидимся после выступления, а сейчас попрошу вас выйти. — Да, Рауль, мне нужно подготовиться к выступлению… — юноша глядел то на неё, то на Эрика, и в итоге, смяв бумагу в сверток и прижав его к груди, понурил голову и ответил. — К-конечно, да, я буду в своей ложе. — Мальчик удалился, позволяя паре без спешки собраться с силами и нанести обоим грим: Эрик решил не прятаться за колонной под маской, сегодня он обычный гость.       За кулисами Кристина в зале заметила новых друзей маэстро, которые выбивались из общей картины аристократов. Ярко рыжие волосы двух братьев выделяли их на фоне остальных гостей. — Я все хотела спросить, как ты достал билеты? Сегодня же только знатные семьи занимают места! — Для Призрака Оперы нет ничего невозможного, — он запечатлел короткий поцелуй и довольно улыбнулся, — Оказывается, Михаил и Сергей помнят меня еще с тех времен, когда я выступал в Новгороде. Илье сейчас около двадцати, он родился намного позже. Его брату Михаилу тогда было около шести, может, чуть младше. Для меня большая честь отплатить людям, которые еще тогда не боялись меня и восхищались исключительно гением несчастного Эрика. Истинные художники, что видят красоту во всем. — Поэтому вы так сдружились? О дорогой, как я рада, что у тебя уже есть хорошие друзья… — Она поцеловала его в лоб и хотела было уже идти, однако Эрик притянул ее за талию и поцеловал, как жених. Это заметили некоторые балерины и начали презрительно что-то говорить, однако Кристина смотрела только на ее ангела, который поспешил в пятую ложу.       Отклик, появившийся в утреннем выпуске «Эпок», уже произвел должное впечатление, ибо все глаза были обращены к ложе, где граф Филипп и виконт Рауль де Шаньи что-то обсуждали.       Кристину Даае встретили довольно холодно, публика не могла простить, что она метит так высоко. Дива уловила недоброе расположение зала и разволновалась.       Завсегдатаи, считавшие себя сведущими в любовных делах виконта, не преминули улыбнуться при некоторых пассажах роли Маргариты. Так, например, они демонстративно повернулись в сторону ложи Рауля, когда Кристина спела:        «О, как бы я узнать хотела, кто юноша был тот. Так говорить учтиво одни вельможи лишь умеют!»       Она с каждой минутой теряла уверенность, на что Эрик смотрел с тревогой. И тут как раз в центральную ложу вошла Карлотта. Её появление произвело сенсацию. Бедная Кристина подняла глаза и узнала соперницу. Ей показалось, что та усмехается. Именно это ее и спасло. Кристина забыла обо всем на свете, чтобы одержать новую победу. Её ангел музыки сидел довольный в своей ложе, когда заметил, кто вызвал такую реакцию.       С этого момента она пела, вкладывая всю душу, пытаясь превзойти все, что она сделала до сих пор, и ей это удалось. Когда в последнем акте она стала взывать к ангелам и вознеслась над землей, ее порыв увлек за собой трепещущий зал весь целиком, и каждому тогда почудилось, что у него выросли крылья.        «Душу я, ангелы, мою, святые, вам, вам я отдаю, Меня вы вашей силою спасете!»       Раскинув руки, объятая пламенем вдохновения, с разметавшимися по обнаженным плечам великолепными волосами, Кристина бросала божественный клич:        «И душу мою примите в свои небесные селенья!»       И тут вдруг в театре сделалось темно. Все произошло мгновенно, зрители едва успели вскрикнуть от изумления, ибо свет снова залил сцену.        …Но Кристины Даае там не было!..       Эрик испуганно посмотрел на Рауля в ложе напротив, который тоже не понимал, что произошло, и тоже пытался разглядеть в золотых глазах правду. Они ответом отрицательно покрутили головой и уставились на сцену.       Наконец занавес медленно поднялся, и Карол Фонта, подойдя к дирижерскому пульту, сообщил серьезным печальным голосом: — Дамы и господа, произошло неслыханное событие, все мы охвачены глубокой тревогой. Кристина Даае исчезла у нас на глазах, и мы не знаем как!