«Я сделаю из тебя человека»

      То была прелестнейшая игра, которой Рауль радовался, как невинный ребенок, каковым и был на самом деле. Он клялся в вечной верности, признавался в любви, сладостным речам не было конца и края.       На восьмой день их игры, через два дня после выходных Кристины, сердце Рауля сжалось от нестерпимой боли, он решил остановить игру словами: «Я не поеду на Северный полюс».       Кристина пыталась уговорить его пересмотреть такое безрассудное желание остаться с ней, ибо она не будет с ним никогда. Юноша её не слушал, он был твёрд в своих убеждениях, искренне считая, что его маленькую Лотти заколдовал шарлатан.       Вечером этого же дня Кристина сообщила матушке, что вернётся на третий день, и спустилась к своему учителю. Новость его не впечатлила. — Он серьезно считает, что я заколдовал тебя? Какой вздор! Хотя признаюсь, я долго изучал гипноз, но вас, моя любовь, чтобы сбить с ног, достаточно просто спеть. — Он ходил по комнате, не зная, что делать. Его тянуло к органу, но при Кристине он старался не проявлять гнев. — Он еще юн, вообразил себе невесть что. Думаю, нам стоит всем вместе поговорить. С тобой. И, может, про Филиппа расскажем. — Она взяла мужчину за дрожащую ладонь и провела к дивану, он не сопротивлялся, даже когда та уложила его к себе на колени, слегка царапая кожу головы короткими ноготками. — Еще рано, Перс работает над этим. А еще он желает лично с тобой встретиться. Как поступим? — он наслаждался каждым прикосновением, впитывал это ощущение всем телом. — Можно и встретиться. Ты же будешь со мной? — Конечно, дорогая… я всегда буду с тобой… — рука Эрика притянула лицо девушки к себе, на что она ответила и поцеловала край губы. Еще не готова. — Четыре дня вместе… так мало… — На вопросительный взгляд она продолжила, — ты же поедешь со мной через два дня до матушки? Можем перед этим посетить разных скульпторов, художников и гримеров, чтобы ты не прятался каждый раз за черной тканью. — О Кристина… но как же… — Им будет интересно работать с таким потрясающим человеком, как ты! — Хочешь, чтобы я был наглядным пособием по извращенной анатомии? — Не говори так. Нельзя просто попросить сделать нос, они осмотрят тебя, имеющийся твой нос, по нему составят остальную часть. А художники и гримеры сделают его не отличным от остального лица. Возможно, на это уйдёт несколько дней, зато мы будем вместе, не скрывая тебя от остальных. Это же прекрасно, дорогой! — Как же Эрик любит тебя, Кристина!.. — он начал плакать. Вода затекала в уши, заставив того смеяться. Девушка вытерла слезы и поцеловала соленую из-за них щеку. — Твоя Кристина тоже тебя любит. А теперь время спать, завтра будет много работы. — Это точно, душа моя. Я сообщил директорам, что окончание недели ты будешь репетировать самостоятельно, к понедельнику ты будешь блистать!       Эрик предложил оставить рабочие моменты для отведенного для них времени и подготовился ко сну, приняв в подарок от госпожи Валериус ту самую шелковую пижаму. Это, как он сказал, первый шаг к нормальной жизни. Кристина хотела ткнуть того в живот, через который уже так сильно не проступали ребра из-за ее заботы, но сдержалась.       Ей тоже нравилась эта пижама, поэтому она то и дело гладила его по спине или талии, ощущая приятную ткань под пальцами. Эрик не возражал, время от времени то хихикая, то тяжело вздыхая из-за поступивших эмоций, однако Кристина ничего не слышала, погрузившись в глубокий сон. «20 лет. — Кристина! Кристина! Посмотрите, какие цветы я для вас собрал! — светловолосый юноша носился по полю с цветами, собирая их для девушки, которая играла на скрипке и пела для публики. Скандинавские песни поднимали толпе настроение, они не жалели для нее монет, наслаждаясь мелодией. — Благодарю, Рауль, это очень мило…— Кристина приняла небольшой букетик и положила тот в футляр от скрипки, куда бросали деньги. — Что сыграть дальше? — Давай Маннелига! — Звонко попросил мальчик, сев на землю рядом с ней. — Хорошо, — она посмеялась и заиграла. Пробегающие дети крутили хоровод вокруг певички, смеялись и приносили ей цветы. Взрослые останавливались, приятно улыбаясь, однако жены некоторых джентельменов озлобленно смотрели на юную скрипку. — «Маннелиг, герр Маннелиг, женись на мне Тебя одарю я щедро. Не пущу, пока не дашь мне ответ, Скажешь «да» или «нет».» — На окончании песни подошел виконт Филипп де Шаньи, который поднял младшего брата над землей, причитая за неподобающее поведение для дворянина. — Мне уже четырнадцать, а не десять! Хватит так относиться ко мне! — Возмущался мальчик, когда пошел домой, поцеловав перед этим руки Кристины. — Энергия из него так и бьет, Филипп. Ему бы учителя… — Есть у него учителя, да заниматься не хочет. Отец все время занят, вот и гуляет. Сестры разбаловали его совсем… — он некоторое время смотрел на уходящего брата, а потом, дождавшись, когда тот пропадет из виду, повернулся к Кристине, забавно улыбаясь. — А что мне нужно подарить, чтобы ты сказала «да»? — Успокойся, Филипп, — она поцеловала того в губы и, смеясь, начала собирать вещи и пересчитывать монеты, — до завтра мне хватит… Ты не знаешь, где требуется помощница? Меня выгнали с прошлой работы, когда нашли девушку, что берет меньшую плату. — Думаю… я могу устроить тебя горничной у себя в поместье. Отец будет не против, ты много для него сделала, когда тот заболел. Кто знает, что случилось бы, не будь тебя с нами три года назад. Может, я уже был бы графом… Но работы дома много, тебе будет не скучно. — Правда? Спасибо! Хотя Рауль еще сильнее будет приставать, тогда его вообще за учебу не посадить. — Не волнуйся об этом, Кристина, им займутся сестры. — Филипп еще раз поцеловал девушку, которую повел под локоть до дома.       На следующий день в поместье де Шаньи была новая горничная, что бегала сначала от младшего виконта, а потом и от старшего, который временами удерживал её в своих объятиях вдали от посторонних глаз.»       В девятом часу Кристина проснулась от нахлынувших воспоминаний. Она плакала, сильнее прижимаясь к рядом лежащему Эрику. Из-за тихих всхлипов он проснулся, гладя свою ученицу по волосам. Он что-то шептал, однако девушка не слышала. Она так лежала несколько минут, пока не успокоилось дыхание. Подняв глаза на обеспокоенного мужчину, она прошептала: — Извини… я просто вспомнила… Как попала на работу к де Шаньи… — Эрик напрягся, попросил продолжить и стал слушать. — Когда Раулю было двенадцать, граф сильно заболел. Лекари не знали что делать… тогда отец дал какой-то порошок и попросил отнести его графу. Неделю я провела у них, пока Филибер не поправился. Через три года мне нужна была работа, и они взяли меня горничной. Целый год я бегала от Филиппа, он все шутил про свадьбу…но когда он сказал, что всерьез никогда не смотрел на меня… я сбежала. Что произошло дальше, ты знаешь… — Кристина… — он поцеловал ледяной лоб девушки и сопроводил ту в ванную, помогая умыться. Её нельзя оставлять одну в таком состоянии. — Эрик может сегодня пригласить Перса сюда, если хотите. Или мы можем выбрать другое место. Я…могу устроить встречу на берегу озера. — Это будет долгий и сложный разговор. Вы готовы пустить его в дом? — она удивленно смотрела на учителя, когда тот раскладывал приборы для завтрака. Они вместе приготовили шарлотку и чай, аромат которого заполнял всю комнату. — Он всегда пытался сюда попасть. Конечно, я не хочу даже думать о том, что этот дуралей дойдет до моего дома, но если Кристина хочет… — Кристина согласна поговорить с ним на том берегу. Главное, чтобы ты был со мной. — Хорошо… Ну, приятного аппетита! — Эрик настолько привык к внезапной смене темы ученицы, что тоже подхватил эту привычку.       Урок прошел как обычно, подготовка к предстоящей премьере отнимала много сил. Голос иногда дрожал, на что маэстро жаловался. Он клал руку на живот и давил, чтобы та увереннее выпускала звук. Под маской он не замечал её переживаний, это был не Эрик. — Дорогой, я все правильно делаю? — Она обессилено упала на диван. Каждый раз урок заканчивался одинаково: Кристина падает без сил, а Эрик приносит ей стакан воды. — Вы дрожите, словно лист на ветру, душа моя. Что случилось? — на нем уже не было маски. Забота об ученице опять била ключом, он принёс в этот раз не воду, а чай с каплей настоя. — Не знаю… может, из-за предстоящей встречи? Из-за воспоминаний? Может, это из-за представления? — выпив чай, Эрик унес пустую чашку и начал массировать трясущиеся руки девушки. — Я буду с тобой, Кристина, тебе нечего бояться. Ни представления, ни Перса, ни Филиппа. Все будет хорошо. — Спасибо, мой ангел, — она обняла Эрика, уткнувшись в тонкую шею. Она гладила уже отросшие черные волосы, — такие мягкие… — Что? — он отстранился и взглянул на Кристину, которая не отпускала длинные пряди. — У тебя очень мягкие волосы. Можно?.. — с разрешения она позволила себе сделать несколько маленьких косичек. — Моя музыка… Вам действительно приятно их трогать?       В ответ на это Кристина поцеловала одну косичку и сказала, что он должен именно так и выйти к Персу. Эрик посмеялся, не думая, что она всерьез.       После горячего обеда из супа и запеченных грибов он хотел распустить косички, ибо близился час встречи с дарогой, на что Кристина перехватила тонкие пальцы и умоляюще посмотрела в золотые глаза. Поддавшись этому взгляду, он обреченно вздохнул и надел маску. — А где мы его встретим? Он знает, что мы ждём его? — Пара вышла из дома. — Он всегда здесь, Кристина. Раздражает немного осознавать, что за тобой следят. — Да неужели? — С сарказмом спросила Кристина. Она как никто другой знала это чувство неловкости и паники, когда следят. Филипп, Рауль, Эрик… — Простите, мой дорогой, я совсем не против того, что вы следите за мной. Мне так спокойнее. — Я не всегда слежу за вами, душа моя, — Он помог удобнее сесть в лодке и начал грести, плавно пересекая водную гладь, — Эрику также нужно работать, следить за работой в Опере, охранять дом. — Увы, это необходимо… Это он? — Кристина разглядела на берегу красную каракулевую шапочку. По правилам этикета обязательно носить цилиндр, однако иностранцам, как известно, во Франции позволено все: англичанам — дорожная фуражка, персам — каракулевая шапочка. — Да, это он. Не удивлен. — Перс заметил их, не ожидая увидеть госпожу Даае. Эрик поднял Кристину на руки и помог выйти на берег, длинное синее платье едва касалось земли. Он попросил ученицу надеть платье с укороченным рукавом, отдав предпочтение перчаткам, так было нужно. — Ну здравствуй, дарога. — Добрый день… Мадмуазель, — он поклонился ей, не коснувшись протянутой руки. Видимо, особенности традиций, — Зовите меня Перс или дарога. Я ваш друг. — Эрик рассказывал мне о вас, мсье. — Протянутую руку Кристина в итоге положила в ладонь учителя, с которым она чувствовала себя уверенно. — Вы помогли ему бежать из Персии, так? — Что еще вы знаете о его прошлом? — Всё. Я знаю всё. — На этих словах Призрак хотел поцеловать ладонь шведки, однако вспомнил, что на нем маска. Кристина заметила этот жест и хотела снять её, однако услышала тихое «подожди немного, я сам её сниму». — А это… правда…? — Не смог закончить вопрос. Чета де Шаньи была одним из самых прославленных и старинных семейств Франции, чья родословная восходит к Людовику Сварливому, поэтому рассказ Эрика до сих пор сложно было принять.       Вместо слов Кристина, под короткий кивок, сняла перчатки и показала обезображенные руки. У самих локтей и на запястьях были тонкие белые линии от острого стекла, по коже виднелись маленькие пятна от насекомых, многочисленные шрамы и ожоги собственных увечий на левом предплечье показывали, что судьба действительно плохо обошлась с ней.       Эрик гладил её руку и массировал предплечье, когда она рассказывала обо всем, что случилось. Перс следил за их взаимодействиями и не верил своим глазам и ушам. — Мои люди уже занимаются этим, хоть и не знают подробностей. Вы не могли бы показать это место на карте? — Из-за фрака он достал тонкий сверток и развернул на большом камне. Кристина уверенно указала место. — Но там ничего нет! — Здание было больше внутри. Возможно, оно уходит под землю. — Они должны заплатить за все, дарога. Филиппа за все свершения должны казнить! — Не торопись, Эрик, сначала это место нужно обыскать и найти доказательства причастности этой четы и доказательства того, что чертежи похитили из дворца шаха. — Уверен, они там. Дорогая, все хорошо? — Она слегка дрожала, придерживая рот рукой. Но это был не страх. Кристина перестала сдерживаться и засмеялась, смутив этим обоих мужчин. — Прошу прощения… — она коснулась коротких косичек, которые были спрятаны под шляпой и не сразу заметны в темном помещении. — О Кристина, я уже решил, что тебе опять плохо. — Вижу, мадмуазель Даае действительно не пленница. Я теперь спокоен. — Дарога, знал бы ты, что она творит в моем доме! — Смеялся уже Призрак, развязывая ленты маски. Перс напрягся, он не был готов видеть лицо друга еще раз. Но это было действительно чудо. — Весь этот месяц она то и делает, что заставляет меня есть, гулять и даже познакомила с её матушкой! Мой друг, она настоящая фея!       Перс разглядывал лицо мужчины. Он помнил желтый оттенок сухой кожи и глаз, проступающие из-под губ очертания зубов, истощенные волосы, просвечивающиеся мышцы и очень короткий, почти отсутствующий, нос. Сейчас у него было только последнее. Забавные косички делали его вид нелепым. — Почти как человек…— Тут он заметил золотое кольцо. Кристина его проворачивала на пальце, довольно улыбаясь. — Я убедился, что с мадмуазель все хорошо. Если будут вопросы, обращайтесь ко мне или моему слуге Дарию, вы его узнаете по такому же головному убору. — Я запомнила! — Она улыбнулась и протянула Эрику руку, чтобы пойти домой. Перс поклонился и ушел, оставляя пару вместе.       До конца вечера они играли в музыкальной комнате: Кристина на скрипке маэстро, а он на рояле.       Следующий день они провели среди скульпторов, художников и гримеров, которые то и дело, что восхищались уникальными чертами лица Эрика, что не сводил испуганного взгляда с Кристины, которая ни на секунду не отпускала его рук. — Это потрясающе! Такие тонкие линии, такие острые скулы! Что нам сделать? — Здесь определенно нужен такой же тонкий прямой нос, посмотри на эту кость! — Они обсуждали лицо мужчины, будто экспонат. Того накрыли воспоминания от бродячего цирка. Однако тогда в него тыкали пальцем и кричали «Чудовище!». — Посмотри на эти глаза, мой друг! Такой уникальный цвет, ты видел когда-нибудь такое? — Нет, еще ни разу! Такой глубокий золотой, это немыслимо! — Восхищенные юноши хотели отказаться от платы за услугу, сказав, что настоящей платой будет сам факт общения с этим человеком, однако Эрик настоял на щедрой оплате еще и за молчание. Услышав этот голос, они хотели опять начать расхваливать его, однако Кристина поторопилась сообщить, что у них дела, и вывела учителя из мастерской, когда услышала, что заказ будет готов к следующим выходным и что мсье должен будет приходить через день для уточнения размеров и оттенка краски.       После мастерской они сразу отправились в Булонский парк, чтобы подышать свежим воздухом. — Мой дорогой, все хорошо? — Она гладила чуть влажную от пота щеку. Ему было страшно, глаза покраснели от подступающих слез. Кристина вывела их к самой одинокой части парка и долго обнимала учителя, понимая, что это только временное решение. — Кристина…д-давайте дома… мне нужно домой… — Сейчас вы чуть передохнете и мы пойдем. Дышите, дорогой, я здесь, с вами. — Когда дрожь прошла, они отправились домой. В карете слегка укачивало, поэтому расчувствовавшийся маэстро задремал на коленях девушки. Остановившись на улице Скриба, она его разбудила мягким поцелуем в нос.       Эрика снова била дрожь, он не сдержался и сел за орган, играя мелодию страха и боли. Кристина знала, это его прошлое. Цирковые мотивы, минорные аккорды, все это передавало все чувства маэстро в данный момент. К концу мелодии она положила руки к нему на плечи и поцеловала затылок. Музыка стихла. — Кристина… Вам…вам не страшно? — он осторожно положил ладонь на её тонкие пальцы. По щекам текли слезы. — Нет, любовь моя. Я не боюсь. Пройдемте, душа моя, вам нужно прилечь. Хотите, я наберу вам теплую ванну? Она поможет успокоиться. Я знаю, сегодня был тяжелый для вас день. — Д-да, Кристина… Эрик не против ванны… — он лежал на диване и ждал, когда Кристина позовет его. Горячий пар распространялся по комнате, это было приятно.       Она позвала его, проверяя температуру ванны. Вода была горячая, для Эрика даже болезненной, поэтому пришлось раскрыть дверь, выпуская горячий воздух. Дождавшись, когда она чуть остынет, Кристина принесла махровое полотенце и пижаму. — Кристине не нужно видеть тело Эрика… не сейчас. Можете принять пока ванну в моей комнате, если хотите, она отличается только цветом плитки. Как-то забавно получается… — он нервничал и краснел. Кристина согласилась умыться в его комнате и вышла, придерживая красные щеки после слов «не сейчас».       Эрик плакал. Он вспоминал детство, как его бросил отец, как сбежал от матери. Цыгане, бродячий цирк, шах, султанша… столько всего произошло в его жизни. Но всегда есть луч надежды. Именно этим лучом стала Кристина.       Через час он вернулся в спальню, где его уже ждала девушка. Она раскрыла одеяло, принимая в свои объятия. Вместо этого он попросил её развернуться к нему спиной и крепко обнял за талию, уткнувшись в лопатки. Некоторые называют эту позу большая-маленькая ложечка, сейчас он был большой ложечкой. Кристина была не против.       Следующие два дня они провели в доме госпожи Валериус, которая не могла нарадоваться счастью видеть и слышать их вместе. Горничная в эти моменты старалась либо не поднимать взгляд, либо не появляться в комнате вообще. — Кстати, не знаю, стоит ли говорить, но сюда Рауль приходил. — Эрик чуть раздраженно поставил чашку чая на стол. Кристина закатила глаза и спросила, что он хотел. — Тебя искал, однако я сказала, что ты с мсье Эриком. Он разозлился и ушел. — Видимо, нам все таки стоит поговорить с ним… — Кристина накрыла ладонь Эрика своей и посмотрела тому в глаза. — Завтра я должен посетить мастерскую перед вашим выступлением… Можем послезавтра устроить встречу. Возможно, я поговорю с ним наедине… — А вот это плохая идея, мой ангел. — Она опять перебила учителя. Он уже перестал раздражаться с этой привычки. — Если вы останетесь одни, либо ты его убьешь, либо он тебя. За вами нужно следить.       Эрик тихо посмеялся и согласился, однако матушка в кровати не оценила и попросила не устраивать разборок.       Вечером госпожа прослушала репетицию Кристины под скрипку Эрика перед завтрашним выступлением и пожелала всем спокойного сна, еще долгое время продолжая слышать их дуэт.       Вернулась девушка с триумфом. После истории с «жабой» Карлотта не могла выступать на сцене и нашла способ разорвать контракт. Даае на короткое время просили занять вакантную роль. В «Жидовке» ее встретили с исступленным восторгом.       Присутствовавший на представлении виконт был единственным, кто страдал, внимая тысячным отголоскам этого триумфа, ибо заметил, что Кристина по-прежнему носит золотое кольцо. После выступления Рауль бросился на сцену. Он хотел с ней объясниться, на что она попросила встретиться завтра, ссылаясь на плохое самочувствие.       На следующий день, встретившись, как всегда, в гримерной, они грустно смотрели друг на друга. Рауль был несчастен, поэтому Кристина сжалилась и просто позволила гулять с ней.       Пару дней они гуляли вдоль декораций, рассказывали друг другу сказки, как в детстве. Мальчик не упускал возможности лишний раз поцеловать ей руки, стараясь не смотреть на кольцо.       Кристина водила его по Опере, словно по своему королевству, где были старые рыцарские вещи, призрачные воины и целая армия подданных. Иногда они проходили мимо младших классов балерин, где девочек не старше девяти-десяти лет одергивал строгий голос: «Мягче, барышни!..Следите за пуантами!..»       На четвертый день их прогулок Рауль заметил открытый люк, в который хотел забраться. Он знал, что его соперник прячется там, он увидел его руку. Кристина попросила не бросаться в омут с головой и, увидев там Эрика, который жестом указал подняться на крышу, повела юношу на верхний этаж.       На одном из поворотов она услышала тихое «Не рассказывай про Филиппа» и, кивнув, продолжила подниматься на самую крышу. — Дорогой Рауль… — Да, моя Лотти? Что вы хотели мне поведать? Почему вы позвали меня именно сюда, не позволив проверить люк? Вы прятались от него! Вы боитесь его! — Что? Нет! Послушайте! — Кристина, я… — Послушайте! — опять перебила. Она услышала тихий смешок где-то за лирой. — Я пришла рассказать вам о тех двух неделях.       Кристина поведала о том, как попала в Озерный дом, о первом пробуждении, описала комнату Луи-Филиппа и отличительный дизайн дома Эрика с красными деталями. Про технологию краски решила не уточнять. О прекрасном голосе, о маске, которая скрывает обезображенное лицо. Только она начала подводить к причине, по которой она не смогла бы стать женой Раулю, тот её перебил: — Я увезу вас отсюда! — Что? — Этот человек вас заколдовал, моя любовь, но я спасу вас! Он удерживает вас в своем доме, он подарил вам это кольцо, он хочет сделать вас своей женой! — И я согласна, Рауль! Как же ты не слышишь! — Это ты меня не слышишь! — Он взял её за руки и встал вплотную. — Моя Лотти, этот голос опасен, ты совсем не понимаешь, что тебе угрожает! Но я спасу тебя, я увезу тебя отсюда! — он поцеловал её в губы. Ошеломленная девушка не спешила отстраняться, она стояла с приоткрытым от шока ртом. Она много лет никого не целовала, только эти братья позволили дерзость коснуться её губ, причем в один и тот же месяц. Прошла минута, вторая, она стояла, пока не услышала шум плаща. Эрик, видимо, решил, что она все таки ответила ему, что она любит мальчика, но нет! Это не так!       Кристина вырвалась из объятий, проверяя кольцо. Руки все это время были сжаты, поэтому оно осталось на месте, что очень радовало.       Она бежала, не слушая крики позади. Лестницы повторялись, она не понимала, какой поворот прошла, внезапная паническая атака накрыла волной, поэтому она поспешила покинуть это место и выйти на воздух. Сейчас она не сможет дойти до дома либо попав в ловушку, либо погибнув от неограниченных обвалов.       Кристина случайно попала к балеринам, которые, заметив её, начали перешептываться, что-то говоря про Рауля. Девушка их не слушала, она выбежала к выходу и упала на лестницу. Хотела восстановить дыхание, однако вдалеке увидела Филиппа. Ничего не оставалось, кроме как бежать, не оглядываясь.       Пройдя к улице Скриба, Кристина достала ключ и отворила решетку. Это самый безопасный путь, по нему не проходило ответвлений и там было безопасно. Уже подходя к дому она услышала яростную мелодию. Это была не музыка, нет. Она слышала плач, гнев и скорбь. «Торжествующий Дон Жуан» сразу всплыл в голове, чьи ноты она прочитала еще в тот день. Зайдя, она увидела Призрака, в маске, которую он надел, видимо считая, что ей будет теперь неприятно на него смотреть.       Эрик сидел, музыка лилась, пока он не услышал вошедшую девушку. Он оборвал мелодию и резко развернулся, не поднимаясь из-за инструмента. — Ты вернулась… зачем…— она не поняла, с какой интонацией он говорил. Это гнев? Печаль? Под маской он терял почти всю эмоциональность. — Сними её. — Она смотрела сверху вниз на учителя. Он не двинулся. — Сними маску. — Зачем. — Сними её. Или я сама это сделаю. — Эрик не понимал, что она делает здесь, что она хочет от него. Под напором этого взгляда он развязал ленты, не скрывая своего, уже четко прослеживаемого, разгневанного лица. — Ты целовала мальчишку. Ты любишь его, я, как и сказал, не буду стоять между вами.       Вместо слов Кристина глубоко вздохнула, подошла еще ближе, схватила его за ворот рубашки и поцеловала. Она не стояла, как там с Раулем, она вела этот поцелуй, показывая, что любит только его. И Эрик понял. Он поднялся на ноги и обнял ее за талию, притягивая к себе. Они оба плакали, но не отходили друг от друга. Когда воздух закончился, Кристина опустила лицо на грудь учителя, восстанавливая дыхание. Этот поцелуй значит слишком много, та самая попытка вернуть контроль над собственной жизнью, что сыпется к чертям, отдаленный смех которых она слышит в темных коридорах Аверн. — Я решила, что если не поцелую тебя сейчас, то умру. Эрик, почему ты не защитил меня на крыше? — Эрик…Я…Я решил… что ты полюбила его, К-Кристина! — он спрятал лицо в её волосах, не в силах больше говорить. — Глупый! Глупый Эрик! — Они так стояли несколько минут, пока не прошла боль в легких. — Я готова стать твоей невестой… — Я готов закончить «Торжествующего Дон Жуана» и сыграть его тебе… — Только не умирай после этого! — Она посмеялась, что трудно далось из-за оставшейся дрожи в груди, и поцеловала того еще раз. Кристина села на диванчик около органа, ожидая мелодии, что написал её жених. Это чувство было странным, но она поняла, что это правильно.