«Я сделаю из тебя человека»

      Очнулась Кристина в восьмом часу от кошмаров. Она устала, проведенный здесь день вымотал её. Кто знает, сколько еще времени придется здесь сидеть? Во рту пересохло, неприятно заболело горло. — Простите! Можно мне стакан воды? — Она звучала тихо, даже при всем желании не закричать, ибо высохшее горло не позволяет говорить громче шепота.       Она и не ожидала, что её услышат. Однако через мгновение перед ней появился доктор со стаканом воды и странными таблетками. — Как ты себя чувствуешь? — он закинул девушке в рот таблетку и залил воду. Она не сопротивлялась, руки за спиной неприятно затекли. — Горло болит… можно еще воды? — Это не ответ. «Думай, Кристина, думай!» — Я… чувствую усталость. Я все еще хочу пить. — Уже лучше. Принесите еще воды!       Через три минуты она получила еще стакан теплой воды. Жадно опустошив его, Кристина тихо поблагодарила мужчину в белом халате. — Как долго я здесь пробуду? — она с надежной посмотрела в карие глаза доктора, усы которого приподнялись в ухмылке. — Когда ты станешь здоровой, Кристина. А когда это произойдет, скажет наш покровитель. — В каком смысле? Филипп решает, сколько я здесь буду? — Кристина пошатнулась и упала на мягкий пол. Сильнодействующее успокоительное не позволило ей начать паниковать. — Нарушения координации… ведите её в душевую!       На глазах появились слезы. Опять ледяная вода…       Когда Кристину раздели, она заметила, что палец обнажен, кольцо пропало. Она хотела погладить его, этот ободок придавал сил. Но его не было… — Где мое кольцо? — она не кричала. После приема таблеток силы окончательно покинули её.       Вместо ответа Кристина почувствовала сильный напор ледяной воды. Сначала был короткий вопль, однако через минуту она стала игнорировать эту боль. Поливавший её юноша испугался, не услышав реакции, на что врач приказал продолжать.       Вернув тесную одежку, её швырнули обратно в комнату. Неприятно заурчал живот, но завтрак, как видно, она не получит. Не сейчас.       В этот самый момент Эрик наблюдал за домом графа. По утрам в Опере были только он и Кристина, виконт подходил намного позже. Поэтому сейчас Призрак следил только за окном Филиппа. Зоркий глаз видел, как он что-то пишет. Удивительно, с такого расстояния можно что-то увидеть, привыкший к кромешной тьме мужчина восхитится собственному зрению.       Час, второй, и вот он увидел, как Филипп садится в экипаж. Незаметно для окружающих Эрик похитил одну из лошадей виконта. Наученная рука сделала все тихо, животные продолжили спать, а похищенный конь не спешил протестовать, много лет в конюшне Оперы давали о себе знать.       Карета двигалась быстро, будто старалась поскорее покинуть город. И действительно, через час они завернули в какую-то глушь.        «Частная психиатрическая клиника»       Прочитав название, Эрик понял, куда увезли его невесту. Оставив коня за территорией больницы, он незаметно проследовал за графом, который, оглядываясь, вошел в здание. — Подготовьте госпожу Даае к разговору. — Эрик сидел за окном первого этажа. Интересно, где ее держат. — Десять утра, прием посетителей только во втором часу. — Низенькая чуть пухлая женщина за стойкой даже не посмотрела на вошедшего мужчину. — Вы не поняли, госпожа Кадис, — он наклонился к ней поближе, чтобы она уж точно обратила свое внимание, — Подготовьте Кристину Даае к разговору. Либо позовите доктора Шарко. — Простите, господин Филипп де Шаньи, граф, я не признала вас! Подождите минуту, все сделаем! — Она будто очнулась из полудремы и сразу же выбежала в соседний коридор. Эрик следил за происходящим, пока она не вернулась. — Она ждет вас, месье. Пройдемте.       Когда они вышли, Призрак перелез через открытое окно и наскоро начал копаться в разложенных на столе карточках. Но нигде не было имени Кристины. Слишком много больных, слишком много жертв. Но нигде нет упоминания его невесты. — Давай, Эрик, глупый ты простофиля! Они должны быть здесь! — Простите, месье, вы сказали…вас зовут Эрик? — в коридор вышла девушка, на вид сверстница Кристины, если не брать во внимание такую мелочь, как настоящий возраст примы. Он хотел бежать, благо маска скрывала полностью лицо, распознать его будет трудно, однако девушка вела себя тихо, показывая всем своим видом, что не собирается сдавать преступника. — За мной! Быстрее!       Она шептала, старалась, чтобы их не заметили. Эрик доверился и проследовал к внутреннему парку, который располагался на заднем дворе клиники. Заснеженные деревья и кустарники скрывали под собой пару, которая старалась вести себя тише. — Здесь нас не заметят, — она тяжело дышала. Эрик хотел снять маску, ему тяжело было сейчас находиться в бодром состоянии. Из-за Кристины он уже привык к правильному питанию и здоровому сну, что сейчас ой как мешало. — Вы жених Кристины? Я правильно понимаю? — Д-да, мадмуазель… — Миранда. Можете снять маску, я вижу, как вы тяжело дышите. Мы с Кристиной раньше работали здесь вместе, но три года назад она пропала. Здесь моя мама, госпожа Кадис, главная после мистера Шарко, не переживайте. — Я не переживаю. Где Кристина? — он не спешил снимать маску. В голосе отчетливо слышно гнев, но он сдерживался, зная, что эта темноволосая девушка ему поможет. — Граф привез её вчера вечером, она в камере для буйных. Не знаю, что с ней случилось, но я слышу только ваше имя по ту сторону двери. — В груди мужчины разлилось приятное тепло, на которое он не обращал внимания, все мысли были сосредоточены на спасении невесты, а не на чувстве собственной важности. — Этот мальчишка хочет просто избавиться от Кристины. Вы поможете мне? Нужно спасти её! — Я с радостью, однако нельзя пойти против графа! Это его клиника. Старый построил её несколько лет назад, а нынешний граф теперь спонсирует это место… не только материально. И хоть в Париже есть больница, в которой работает Шарко Жан-Мартен, здесь этот страшный человек не стесняется мучить девушек. И граф это позволяет. — Просто передайте мне все документы на госпожу Даае, и завтра здесь будет толпа жандармов. Мадмуазель, ради Кристины… — он в итоге снял маску. В его глазах была безразмерная грусть и отчаяние, которые заставляли содрогнуться от тяжести, которую они в себе несли. От недостатка сна вернулись синяки под глазами, без еды кожа стала белая, как снег, окружающий их. Настоящий череп. Миранда закрыла рот рукой и отступила на шаг, прикрыла глаза и глубоко вздохнула. От этого действия он вспомнил, отчего зовется Призраком. Ужас из-за раскрытой тайны вот уже которому человеку за последние несколько лет накрыл его, отчего вид казался еще страшнее. — Это… — она боялась назвать это слово. Болезнь, поражающая многих мужчин, которые не следят за собственной честью. — Я с рождения такой! Моя Кристина видит меня прекрасным даже с таким лицом, можете в это поверить!? Вы бы смогли жить с таким пауком, как я? — Он сдерживался, чтобы не вцепиться в тонкие руки девушки или не сбежать. Каждую вспышку гнева он гасил мыслями о невесте, которую здесь мучают. — Не думаю… она всегда была сильная, я уверена, что она любит вас всем сердцем. — Девушка облегченно вздохнула, понимая, что это не сифилис, которым пугали всех юных медсестер. Эрик, похоже, не понял ее переживаний из-за незнания болезни. Хотя оно и понятно…. — Так не позвольте же ей пропасть в этом месте! Они убьют её! Психика бедняжки и так рассыпается с каждым днем, здесь она совсем погаснет! — Он хотел упасть к ее ногам в мольбе, однако сдержался. Миранда открыла глаза и взглянула в золотые зрачки. Что-то обдумывая в голове, она протянула папку с бумагами, которую спрятала внутри фартука. — Держите… Здесь все её данные, вплоть до рождения. Удивительно, я всегда думала, что она моя ровесница… Если вы и правда можете призвать графа к правосудию… — Спасибо, мадмуазель… Вы очень мне помогли. Не только мне, вы и Кристину спасли, благодарю вас.       Он поклонился и сбежал через высокий забор, перепрыгнув его словно невысокую лавочку. По щекам обоих текли слезы.       Кристина в этот момент сидела за железным столом в пустой комнате. Руки так и были связаны, ей очень хотелось размяться. Успокоительные едва туманили разум, который в мгновение прояснился, когда в дверях оказался Филипп. — Т-ты… — по щекам потекли слезы. Она хотела вцепиться в него, однако завязки за спиной не позволили. — Ну здравствуй, дорогая. Как ты тут? — На удивление он был очень вежлив и нежен. Он сел напротив, неприятно поцарапав плитку на полу стулом. — Почему я здесь… — Ты безумна, Кристина. Посмотри на себя! Твои руки, твои мысли. Придумала себе «ангела»! Да, Рауль рассказал мне о нем. — Я не по своей воле такая, ты это прекрасно знаешь. Что со мной будет? Ты убьешь меня? — Нет, душа моя, тебе будет оказано только самое лучшее лечение! Ты уже ознакомилась с некоторыми процедурами, верно? — Где Эрик? — Кто? — Было видно, что он знает. Подрагивающее от подступающих спазмов горло выдавало панику Кристины. Она уже не уверена в собственной адекватности. — Мой жених. Эрик. Он был в пятой ложе. Где он? — А! Уродец этот! Возрадуйся, Кристина, я убил чудовище! — Что… — Я сразу понял, кто это. Призрак Оперы! Я призвал жандармов, его казнили на месте! — Весь мир в глазах Кристины рухнул. Она перестала слышать графа, который продолжал что-то говорить. Её шепот словно отправлен в пустоту, Филиппа будто и не было в комнате. — Это неправда… — несколько минут она сидела тихо, все повторяя «Это неправда…», но потом уголки губ поднялись, она начала смеяться. Напуганный этим видом мужчина позвал кого-то в коридоре.       Одновременно вошло три человека: двое мужчин держали Кристину, чтобы она не дергалась, а доктор сделал укол. Через минуту девушка уснула, её вернули в обитую мягкими тканями комнату. — Классическая истерия. Тре… — Никакой трепанации! Её не трогать! Ледяной душ и плетки еще ладно, но не смейте проводить никаких операций! — Т-так точно, граф де Шаньи! Госпожу Даае не тронем! Где документы, Кадис?! — Он кричал на женщину, которая смотрела в открытую папку, будто видела её впервые. — Я не знаю! Мистер, это не те бумаги! — Разберите здесь бардак, но Кристину, повторю еще раз, не трогать!       С этими словами Филипп покинул больницу. Эрик направлялся уже в дом своего старого друга, который в это время должен сидеть дома и разбирать бумаги.       Жил Перс в маленькой квартирке на улице Риволи, напротив сада Тюильри, куда выходили окна его квартиры. Худощавые руки долбили дверь, будто от наличия хозяина дома зависела чья-то жизнь, хотя так оно и было. От Перса зависела жизнь Кристины. — Добрый день, месье Эрик, прошу, — Дарий вел себя привычно сдержанно, как и подобает хорошему слуге. Он поклонился, пропустил гостя в квартиру и закрыл дверь. — Дарога! Дарога! Вставай, глупый простофиля, я нашел Кристину! — Перс вчитывался в какие-то бумаги. Увидев фотографию той бедняги с пауками, Эрик понял, что это документы пострадавших. — Что?! Где она? — он встал из-за стола и, поправляя пиджак, прошел к Эрику, попросив Дария подготовить завтрак. Они оба не ели со вчерашнего дня. — В частной клинике, которую построил граф, видимо, Филибер. Филипп спонсирует того садиста Мартена! — Он достал бумаги, которые получил из рук госпожи Миранды. Перс вчитывался в данные. Дата рождения… — Это… — Да, Перс, не обращай внимания. Что будем делать? — Психоз, депрессия, истерия… — он был шокирован от написанных данных. — нанесение увечий, галлюцинации, нестабильное состояние… — Дарога! Это сейчас неважно! Из правды здесь только нестабильное состояние и нанесение себе вреда, виной этому эта проклятая семейка! — голос его был словно гром. Страшный, громкий, полный ярости голос разверзал тишину квартиры. — Потише, пожалуйста. Здесь не Озерный дом, нас могут услышать! Я все понимаю, ты переживаешь, но эти бумаги нам очень хорошо помогут! Я сейчас же отправляюсь к полиции с этими записями. Беру с собой жандармов и направляюсь сразу туда. Где это место? — Я могу показать. — Эрик сменил маску на искусственный нос, чтобы не смущать друга и его слугу за едой. Сейчас он не собирался отказываться, в нем почти не осталось сил. Перс тоже принялся за еду. Мясная нарезка, фрукты и чесночный хлеб неплохо насытили, кожа Призрака приняла естественный оттенок, не отличающийся от фарфора. — Мальчишку с собой берём? Пусть видит творения своего братца. — Хорошо… тогда поезжай в Оперу, он должен быть там. Встретимся к полудню. — Договорились. Как раз и похищенного коня отдам. — Что?! — Перс поперхнулся, не ожидая такой детали. — Ну, не украл, а одолжил… утром было не до этого. Не думаю, что мальчишка будет против, он сам настаивал на помощи. Вот, плащ вручил… Давай, дарога, пошевеливайся!       Эрик выбежал из квартиры и направился прямо к театру. Там были жандармы, на которых он не обращал внимания.       В коридорах столпились куча народу, кто-то говорил об отравленных нюхательным табаком рабочих под лестницами. Тонкая фигура высматривала виконта, который в этот момент разговаривал с комиссаром. — Ее похитили во время сцены тюрьмы, в ту минуту, когда она вызвала о помощи к ангелам. Признаюсь, в тот момент я словно почувствовал праведный свет за спиной во время ее пения, однако переживания за Кристину сейчас утягивают меня прямо в землю…— Рауль оглядывался по сторонам, он явно ищет кого-то. — Давайте, сударь, поговорим немного о вас, если вы не против; вчера вечером вы собирались увезти мадемуазель Кристину Даае? — Да… то есть нет. Изначально собирался… — Все необходимые меры были для этого приготовлены? — Нет, я передумал, господин комиссар. — И что послужило вашему решению? — У нее есть жених, который точно так же обеспокоен ее исчезновением… А вот и он! — В проеме появился Эрик, которому было неловко находиться среди такой толпы, не скрываясь. Нос почти не выбивался из общей картины, однако комиссар понял, что он ненастоящий, но промолчал. — Здравствуйте, месье, можно вас на пару слов? — обратился он к Эрику, который, поклонившись, вывел Рауля в сторону гримерной Кристины через короткие ходы, игнорируя вопросы мужчины. Их Рауль уже знал, однако удивился, когда он ни разу не использовал ключи или отмычки. — Ты что творишь?! — Он был красный, но не от злости. Весь вечер он провел в раздумьях, которые терзали обманутую душу. Кристина, смерть отца, который мучил его возлюбленную, ложь брата, что делал то же самое и делает это сейчас… Он был похож на печального побитого щенка, утратившего веру в человеческую любовь. — Я нашел Кристину. Через час выдвигаемся. — Что!? Почему так поздно? Нужно немедленно ее выручать! — Он схватился за ворот Эрика, как за последнюю надежду, ту самую тонкую нить, отделяющую его от примы. — Нельзя! Иначе сами пропадем. Ждём Перса и жандармов. Можем прихватить комиссара, думаю, ему это понравится. — Что, Эрик, ему может понравиться!? — Действительно, господа, что? — В дверях оказался высокий мужчина, который так и не дождался ответов от Эрика и просто проследовал за ними. — Господин Мифруа, собирайте полицию, мы едем в частную психиатрическую клинику! — Не смешная шутка, месье Эрик. — Уверяю вас, это не шутка. Через час сюда прибудет персидская полиция, жандармы, думаю, вам тоже следует отправиться с нами. Я нашел Кристину! — Какие у вас отношения с ней? — Он оставался холоден, что выбило с толку Рауля, а Эрик в свою очередь только выпрямился во весь рост и с гордостью произнес: — Она моя невеста! И вы убедитесь в этом, когда мы ее спасем. — Удивительно, недавно он плакал от осознания того, что у него будет живая жена. Но сейчас до него дошло, что она может уже и не совсем живая, зная репутацию доктора Шарко. Лицо его побледнело, а нос так и остался первоначального оттенка. Комиссар указал ему на это. — Что у вас с лицом? Простите за бестактность, но вы… — Кто еще в этом чертовом городе хочет спросить про мое лицо!? — Он покраснел от злости, Рауль схватил его за плечо и потряс, успокаивая уже скорее напарника, чем соперника. — Уверяю вас, господин Мифруа, это к делу не относится и Кристина питает самые… светлые… чувства к этому… человеку. — Все еще тяжело произносить эти слова. — Как скажете, виконт.       Кристина очнулась от того, что ей развязывают руки. Перед лицом оказался поднос с кашей, который она не стремилась брать: онемевшие кисти не способны были удерживать сейчас даже ложку, а потерянный взгляд даже не пытался сфокусироваться. — Ну давай, дуреха, ешь! — Медсестра тряслась от злости, Кристина не первая и уж точно не последняя такая «тяжелая» больная, над всеми не хотелось стоять и ждать. — Мама, позволь, я её покормлю, — послышался голос Миранды. Она приняла еду и села напротив старой подруги, которая не подняла на нее взгляда. — Иди, я тут сама справлюсь. — Ну смотри, чтобы без глупостей. Потом вколешь ей вот это. Руки можешь не завязывать, все равно будет лежать, как овощ. И перестань звать меня мамой, здесь я для тебя госпожа Кадис. — Конечно, мадам… — Она дождалась, когда дверь закроется, и протянула Кристине ложку овсянки на воде. — Давай открывай рот, дорогая… Господи, что же с тобой случилось…       Она не отвечала. Взгляд был направлен куда-то в пол, она ничего не слушала. Не хотела слушать. Ей было все равно. — Твой жених, Эрик, приходил. Давай, душа моя, поешь, — услышав родное имя, она тихо прошептала «Эрик мертв…», — Какая глупость! Он приходил час назад, Кристина! — Миранда шептала, чтобы их никто не услышал. — Он беспокоится за тебя, Кристина! Давай, открывай рот!       Но она не слышала. Находясь в собственных мыслях, она только и продолжала произносить тихое «Эрик мертв…». Миранда ловила эти моменты и аккуратно вливала кашу в приоткрытый рот, массируя горло, чтобы та проглотила еду.       Опустошив тарелку, медсестра взяла шприц с какой-то мутной жидкостью и, осмотрев иглу, вколола его в припрятанную пустую бутылку. — Тебе нельзя давать эту дрянь. Давай, родная, я верю в тебя! — Она поцеловала золотую макушку подруги и вышла в коридор, где приняла следующую партию овсянки и направилась к остальным пациентам.       Через полчаса вернулся доктор. Процедура повторилась: — Как вы себя чувствуете?       Кристина не реагировала. Ей было все равно, она заперлась в собственном мире. Однако из пучин этого мира ее вырвал первый удар хлыстом.       Она не знала, сколько прошло времени после визита Филиппа и после завтрака. Лекарство, что Миранда вылила, похоже, теряло свои свойства из-за прошедшего времени.       Но она не кричала, получая удары. Кристина плакала, она не знала, что будет дальше. По спине текла кровь, она это чувствовала. По окончании процедуры опять вкололи успокоительное, которое вернуло ее в раздумья. Похоже, даже не одну дозу. Но рубаху не успели надеть: в комнату ворвались несколько человек с оружием и Эрик, который сразу подхватил невесту на руки и начал плакать.       Кристина не отвечала. — Месье, что это значит?! — Мужчина в белом халате сразу отошел к краю комнаты, когда его помощников арестовали жандармы. Но, к его несчастью, сбежать не вышло: вошедший комиссар лично увел доктора из комнаты под громкие восклицания. На Эрика с невестой они не столько не обращали внимания, сколько старались не мешать воссоединению пары, хотя реакции невесты все еще не было. — Дарога! Дарога! Она здесь!       В комнату ворвался Перс и Рауль, который, увидев окровавленную спину Кристины, упал рядом на колени и также залился слезами. — Что с ней? — Перс контролировал жандармов и своих подчиненных, которые осматривали комнату и собрали улики. — Сильнодействующее успокоительное, месье… Стойте! Не стреляйте! — В дверях стояла Миранда с поднятыми руками. — Опусти оружие, дарога… Это она помогла нам… Миранда, вы можете ей помочь? — Красные от слез глаза Эрика смотрели на нее умоляюще. Он держал Кристину в своих тонких длинных руках и раскачивался, как это делал во время ее припадков. Он целовал ее лоб и соленые от слез щеки, гладил плечи и волосы, будто стараясь успокоить бедную невесту. — Сейчас она сможет только спать, однако в будущем понадобится хороший уход. Ее психика сильно пострадала, месье. Я согласна быть ее сиделкой, это меньшее, что я могу для нее сделать. Мы многое вместе прошли, позвольте позаботиться о ней. — Боюсь, в нашем доме это будет тяжело… — Эрик… позволь…этот вопрос я решу… Мне так жаль… — Рауль коснулся покрытых кровью волос и упал лбом в пол, давая полную волю эмоциям.       В больнице было много людей, которые числились пропавшими без вести. Их карточки так же были найдены в кабинете графа де Шаньи, когда за ним прибыла персидская и французская полиция через несколько часов после посещения клиники. В комнате Филиппа были оригиналы чертежей Эрика со времен Мазендерана, которые должны были уничтожить еще много лет назад.       Рауль выделил для Кристины комнату в поместье, ожидая начала экспедиции. Он все ждал, когда девушка придет в сознание, однако она не просыпалась уже третий день. Эрик не отходил от её постели, вливал по расписанию в неё крепкий бульон и воду.       Через неделю виконт попрощался с братом в тюрьме и отправился в плавание. Перед этим он все таки передал директорам театра оперу Эрика и устроил того смотрителем. Все преступления Призрака Оперы списали на графа, а настоящий Призрак дал слово, ради Кристины, работать честно.       Газеты пестрили новостями о том, какой ужас произошел с «Новой Маргаритой», поэтому директора позволили Эрику присылать ноты и устанавливать актеров, не находясь большую часть времени в театре. К полным обязанностям он приступит, когда его невеста поправится.       Рауль сделал еще один небольшой подарок для Кристины, как извинение за все причиненные страдания: он купил для неё небольшой домик на границе города. Несколько раз он посетил её, все время повторяя «Мне жаль…»       Не без помощи Сергея, Михаила и Ильи Эрик перевез все вещи из Озерного дома в новое жилье. Домик был небольшой, поэтому он занялся ремонтом, самостоятельно добавляя к нему второй этаж и увеличивая комнаты, благо земля позволяла сделать это, еще и добавив небольшой дворик. Работая зимой на улице, маэстро отвлекал себя от переживаний из-за невесты, пока за той следила старая подруга.       Кристина не просыпалась от строительного шума, хотя жених и старался быть тише. Слишком много она пережила, пусть теперь отдыхает.       Днем Эрик работает, позволяя Миранде иногда готовить ей лекарства и мази для заживающих шрамов на спине. А ночью он только плачет, обнимая уже исхудавшее тело невесты.