Плен мести

      Ши Цинсюань сам перестал замечать, как полностью практически утрачивал себя.       Яркая свобода сменилась холодными стенами тюрьмы. И хоть по сути он мог свободно перемещаться по нескольким комнатам, он предпочитал свернуться калачиком в спальне, ожидая очередного визита своего тюремщика.       Даже оставленные ему свитки и книги его не интересовали, лишь изредка он что-то бегло читал, когда одиночество и тоска совсем сводили с ума, чтобы не потерять остатки разума. Хотя, стать безумцем звучало гораздо лучше во всех этих обстоятельствах.       В начале предательство казалось бы лучшего друга, потом раз за разом порочащая похоть и в завершении правда об подмене судеб.       Он устал кричать ещё на ложе, но знание о том, почему с ним так обошлись спровоцировало истерику до подгибающихся коленей, искусанных губ и исцарапанных рук.       После этого он совсем обессилел, понимая, что у него совсем ничего не осталось. Что он заслужил всё это, ведь из-за него Хэ Сюань стал демоном, лишившись всего.       Поэтому даже новость о том, что он носит дитя, привела только к тому, что он хоть и попытался кричать, но после обессиленно сполз по стене, застыв на пару часов, осознавая, что теперь он пал окончательно.       Но ему и правда было легче, когда Черновод был холоден и бессердечен, не играя роль "друга". Потому что так было проще попробовать убедить себя, что между ними ничего нет и не будет. И он сможет отпустить былую привязанность.       Но он бы попался обмануть себя, что в нём не вспыхнула искорка, когда демон вначале решил его расчесать, а после купания притянул в неожиданные объятия, хоть и отдающие холодом и желанием контролировать ситуацию. И когда Хэ Сюань проходился гребнем по прядям, младший Ши невольно погрузился в прошлое, вспоминая, как они раньше могли так сидеть во дворце или просто где-то на поляне, забыв обо всём.       Но это совсем ничего не значит, верно? Особенно легко в это было поверить, когда Хэ Сюань вновь ушёл, не прощаясь.       Господин Хэ был жесток, так ведь?       А ещё Ши Цинсюань прекрасно понимал, почему Хэ Сюань так внимательно его изучал, увидев без одежды. Ведь он сам ещё раньше заметил изменения в своём теле, что понемногу начал набирать в районе живота. В нем росло нечто, которое он пока не мог толком осознать.       Рука невольно потянулась к животу, но тут же неуверенно замерла на полпути. По сути, этот плод существовал не по его желанию. И он не должен был ничего к нему испытывать. Он просто был тем, кто должен был выносить его.       Но всё же это было и частью Цинсюаня, от которой он не мог избавиться. Пытался, чего уж тут, но семя засело крепко.       Голодовка не помогла, а остальные способы были исключены тюремщиком и его надзирателем – то ли водным гулем то ли совсем забросившим себя человеком в плаще с головы до ног, который появлялся всякий раз, когда Ши пытался что-то с собой сделать. И контролировал его до прихода хозяина.       А тот появлялся быстро.       И Повелитель Ветра смирился со своим положением, не имея возможности выбора. Просто медленно утрачивал себя, и лишь слова о страданиях брата слегка разожгли внутри него желание попытаться сбежать.       Погрузившись в свои мысли, он так и просидел с замершей на пути к животу рукой, пока в комнате не появился слуга Черновода с подносом еды. И лишь звук шагов вывел Цинсюаня из ступора.       Первой его мыслью было то, что это вернулся Черновод, но увидев вошедшего, он испытал облегчение.       Сейчас явление господина Хэ могло дать повод для фраз, что Цинсюань признал часть себя, которая будет с ним ещё какое-то время. А слушать их сейчас совсем не хотелось.       Тем временем слуга оставил поднос на столе и направился к выходу. Но в этот раз край его рукава чуть сполз, обнажив пальцы в мозолях и весьма крепкие, словно он когда-то был рабочим. Цинсюань подметил это машинально, даже не задумываясь. Всё же это сильно выбивалось из общей серости дней. –Ты человек? Тебя похитил Черновод?       Слуга замер, услышав вопрос. Но, впрочем, практически сразу удалился, натягивая рукав на руку. Всё же до этого Цинсюань ни разу не обращался к нему, воспринимая как то, что просто было. Тем более, мало ли, кто это был, да и не факт, что он был бы получил ответ.       Впрочем, бурчание голодного желудка отвлекло Ши Цинсюаня от размышлений от природе слуги. Всё же, разве стоило рассчитывать узнать правду? Организм явно намекал, что лучше пока задуматься о другом, например, утолить голод. Поэтому Ши Цинсюань сполз с кровати и перебрался за стол.       Ему предстояло ещё много дней заточения и холодного отношения.