There is no return

      Одежда хаотично разбросана по комнате. Хозяева её не стали зацикливаться на порядке, их не волновало это.       В спальне было прохладно, но находившиеся не ощущали этого. Им было слишком жарко и душно.       Николь не стыдилась своей наготы, действий и ситуации, которая сложилась на данный момент. Интересно, это сыграло роль выпитое вино или же девушка по натуре таковой является? Безглазого не особо заботил этот вопрос.       Бледнокожий позволил Миллер взять на себя инициативу. Признаться, фантазия у неё неплоха в данном ключе. Мужчина лежит на кровати, руки его связаны ремнем и зафиксированы на изголовье кровати. Сама длинноволосая удобно устроилась на бедрах партнёра.       Она медлелила, будто наслаждаясь каждым малейшими действием и проверяя терпение серийного убийцы. Терзала его губы, жадно целуя, словно поцелуй с ним является  единственным источником кислорода. Издавала тихие стоны и мычание, когда Найрас кусал её губы и слизывал выступающие капли крови.       Позже переключается на его шею. Оставляла засосы, но отдавала предпочтение укусам, которые украшали бо́льший участок шеи. Отстраняется, кидает мимолетный взгляд на своё творение. Ладонями проводит от груди до торса, царапая ногтями. Со стороны каннибала слышится тихое шипение, переходящее в конце на краткий рык.       Губы голубоглазой расплываются в довольной ухмылке, непроизвольно роняет тихий смешок. Медленно двигает бёдрами по уже возбуждённому члену мужчины, но не насаживается, дразнит, хотя сама уже не прочь перейти на новый уровень их развлечения.       Джек хрипит, а после вновь рычит, но этот рык выражает недовольство, несёт в себе угрожающий характер, напоминая Миллер о том, что играет с огнём, перед ней не милый ручной питомец, а дикий зверь, готовый сорваться в любой момент.        И этот зверь срывается. Мужские сильные руки оказываются на бедрах девушки. Сильно сжимает их, кажется на нежной девичьей коже останутся следы от его пальцев. Но ему плевать.       — Плохо ты связываешь руки, слишком ненадежно. В следующий раз тебе придется потренироваться с этим, – усмехается, смотрит на юную особу.       Безглазый не ждет от неё какого-либо ответа. Приподнимает её и насаживает на себя. Оба стонут в унисон: Николь от наполнености внутри себя, а Джек от того, какая же девушка горячая и узкая внутри.       — Думаешь, я считаю, что что-то способно тебя сдержать? – тихо молвит, лукавым взглядом на него посмотрев. – Я специально это сделала и ты это знаешь, – жарко шепчет ему на ухо.       Темноглазый ничего не отвечает, усмешка не сходила с его лица. Всё также держа за бёдра, начинает задавать темп. Миллер сама всё понимает, начиная самостоятельно насаживаться. С её губ при каждом проникновениии слетают тихие протяжные, а порой и краткие стоны.       Надолго в этой позе они не остаются. В этот раз Джек берёт уже инициативу на себя, меняется местами, оказываясь сверху. Закидывает ноги партнерши себе на плечи. Вновь задаёт темп, но меняет его с быстрых и грубых толчков на медленные и нежные. Удивительно.       Такое чередование и вовсе сносит крышу лежащей на кровати девушке. Каждый его толчок выбивал из её легких воздух. Николь запрокидывает голову назад, прикрывает глаза и стонет. Её руки сжимают в кулаки края подушки. Ей слишком хорошо.       Миллер тихо вскрикивает, открывает глаза и устремляет удивленный взгляд на каннибала. Видит как он довольно улыбается, облизывает губы. Укусил её, сильно.       Спасибо, что ничего не откусил.       Что-то хочет сказать на этот счёт, очевидно какое-то ругательство, но её опережают. Убийца вовлекает голубоглазую в поцелуй, вторгается своим языком в рот, проводит им по нёбу, касаясь также по ряду ровных зубов. А после уже начинает играть с её языком. Когда отстранялся, кусал губы, белокурая даже ощутила во рту вкус металла.       Найрас прильнул к груди юной особы, смыкает губы вокруг соска, начиная посасывать. Одну из рук укладывает на грудь и мнёт, между пальцами зажимая сосок. Реакция ожидаема, вновь юница стонет протяжно, тихо неразборчиво что-то говорит. Он не обращает на это внимание.       Стоны отражались от стен комнаты, шлепки и пошлое хлюпанье разносилось по её просторам. Оба были поглощены друг другом, потому им дела не было до жителей этого дома и то, что их могут услышать.       Светловолосая негромко охает, шумный вздох роняет, когда серийный убийца устраивает её ноги на его бёдрах, затем, держа девчушку за талию, встаёт с кровати и, делая пару шагов в строну зеркала, опускает на пол и разворачивает к себе спиной. После, заставив особу немного прогнуться в спине, входит резко и прижимает к зеркалу.       — Ну и извращенные у тебя вкусы, Джек, – тянет тихо, судорожно выдохнув, ощущая холодное прикосновение зеркала к своей груди.       Ноги её не держат, они ватные, Николь более чем уверена, что не поддерживая её почкоед, давно бы упала. Невольно поднимает взгляд на отражающую гладь, замечает: что лунный свет сейчас как кстати, добавляет какую-то изюминку, создающая неистово романтично-развратную атмосферу; как грудная клетка Джека тяжело вздымается, его бледные холодные руки сильно сжимают её талию, оставляя отметины; как её щёки стали ещё румянее при виде всей этой картины, что стояла перед ней.       Голубоглазая чувствует, что уже на грани. Понимает, что и Безглазый скоро кончит: его резкие, быстрые и грубые толчки тому подтверждение.       — Сама-то являешься развратной сукой, – пошло шепчет ей на ухо. – Ещё больше завелась, когда я сменил позу на эту, – проводит своим длинным слизким языком за ушком.       Никки стонет в унисон парню, одновременно кончая с ним. Тот успевает выйти прежде чем кончить, потому изливается той на поясницу. Девушка опускает голову, держась за края зеркала, которые выступали в качестве опоры.       Найрас тихо смеётся.       — Лучший Новый год в моей жизни.