***
Как долго Хуа ждал этого дня. Столько ночей он смотрел на гуля, мечтая лишь об этом. Вот оно, истинное наслаждение, что недоступно смертным, как и выскочкам на Небесах. На длинном столе из темного дуба лежит, словно пролитым молоком, растекшееся белое пятно нагого тела. Черный змей все еще удерживает руки, на этот раз над головой, и вдыхает запах смоляных спутанных волос. Верные спутницы князя тоже рядом. Они отложили свои инструменты, чтобы занять места на ужине. Только лица их совсем не так красивы, как накануне. Истинное сущность, что открывается лишь в моменты, когда прочие не видят. Огромные клыки и впалые глаза, а также волосы, что превратились в хладнокровных тварей, словно у медузы Горгоны. Хозяин дома занял самое почетное место во главе стола. Одна из прислужниц исправно подливала вино в кубок. Перед каждым по серебряной тарелке, вилке и ножу, чье лезвие играло диковинным светом от тусклых лампад. Уже ранее знакомое состояние, близкое ко сну, не пугало Сюаня, который то и дело, словно блуждал в бесконечности, размышляя о том, что было. С одной стороны, казалось бы, гулю нравится это внимание градоначальника, с другой стороны, его волновали вопросы, на которые ему пообещали дать ответ позже. К чему Хуа Чэну было так заморачиваться над всем происходящим? Просто скука? Возможно, знай Сюань его хуже, то можно было бы поверить в эту отговорку. Ведь Хуа только удачно прикрывался своей хронической скукой, так как никому никогда не было суждено знать мотивы его сумасшедших идей. Потому Черновод, будучи не в сознании и блуждая среди духовных миров, искал в чем же все-таки подвох. Впрочем, чутье подсказывало, что развязка вот-вот начнется, и как оказалось, далеко не зря. Ведь вскоре его слуху донесся знакомый голос, призывающий наконец-то проснуться. Казалось бы, такое простое действие, как открыть глаза, для потерявшего силы гуля, было просто титаническим, а потому медленно, но Сюань открыл их, видя перед собой улыбающегося Собирателя Цветов под Кровавым Дождем и ощущая его нежное прикосновение. — Эй, просыпайся, ты же не хочешь пропустить самое интересное, — ласково погладил Хуа гуля по щеке. Тот медленно открыл глаза, и демон одарил его мягкой улыбкой. Кончики пальцев пошевелились, что не ускользнуло от внимания градоначальника. Черновод ощущал себя неудобно, но пошевелив руками, он понял, что их по-прежнему так и не освободили, что заставило волнение заколыхаться внутри. Слова градоначальника также не вселяли надежд, от чего гулю даже показалось, что его время плавно подходит к концу, ведь по спине прошелся знакомый липкий холодок, который пробирался до самых костей. — Можешь не тратить силы на бесполезные попытки выбраться. Ты в моем городе, в моем доме, и ту малую часть магических сил, что я тебе подарил, ночью вернул себе сполна. Я предлагаю тебе просто получать удовольствие от того, в каком положении ты оказался, — сказал демон, дожидаясь, пока его кубок снова наполнят. Затем он подвинулся ближе, склоняясь над прекрасным лицом Черновода, убирая пряди с его лица. Хэ Сюань, натянув максимально равнодушную ухмылку, сказал: — Я не настолько высокомерен, чтобы не осознавать вашего преимущества в данной ситуации, но все же меня интересует, что же это значит? — стоило Сюаню спросить, как градоначальник начал, пожалуй, с самого интересного, а именно с ответов на волнующие его вопросы. — Ты спрашивал меня, зачем я затеял этот спектакль. И я ответил правдиво, что вовсе не планировал подобного, но ведь каждому из нас рано или поздно улыбается удача, и совершенно неожиданное событие помогает стать на шаг ближе к чему-то большему. Я целую вечность наблюдал за тобой. Милый гуль, как можно было оторвать от тебя глаз? Правда, не думай, что я когда-либо тебя любил. Я демон, и мое сердце давно не бьется, я не могу испытывать подобного рода чувства. Но это не мешало мне наслаждаться твоим ликом долгие годы, и мечтать об обладании… словно эстет, что мечтает о произведении искусства. Не скрою, я даже думал о том, чтобы посвятить тебя в свои планы. Сделать партнером в вечном господстве… но ты меня так разочаровал… Хуа наклонил голову, надувая губы, словно обиженный ребенок. — Ты был так ослеплен своей ненавистью к братьям Ши, что не видел дальше своего носа. — он скривил губы, — Все это время ты скорбел о семье. Они погибли так давно, но ты до сих пор несешь траур. До сих пор помнишь. В тебе слишком много человечного. Разве демону не плевать на то, что было при его жизни? Все эти эмоции — любовь, ненависть, печаль, злость… Разве они имеют какое-нибудь смысл после перерождения? Посмотри, кем ты стал, осуществив свою месть! То, чем ты жил сотни лет. Ты потерял себя, ибо твои силы черпались только из нее. Ты так красив, Хэ Сюань, и так слаб… Посмотри на себя. На кого ты стал похож? Хуа Чэн был искренен в своей жалости. Он одновременно восхищался гулем и считал его ничтожным за такое сходство с человеком. На миг черты лица демона стали словно металл, резкими и холодными, но затем снова смягчились. — Ничего, я подарю тебе цель гораздо лучше, чем ничтожное отмщение. Ты будешь моим вечным спутником, останешься со мной, во мне. Разделишь мое величие, когда я уничтожу этих никчемных богов. Кем они себя возомнили. Наслаждаются богатствами и властью, думая, что никто не посмеет их свергнуть в небытие… Как глупо. Хуа задумался о своем, замирая в грезах, затем резко опустился к сухим губам гуля в легком поцелуе. Еле ощутимо погладил по лбу, оставляя следующий поцелуй на нем. — Не печалься, я отвел тебе чудесную роль. Не зря я столько лет ждал, когда ты пожрешь всех прочих гулей и водных тварей, забирая их силу. Да, сейчас ты слаб, но она все еще внутри тебя, нужно лишь ее достать. Градоначальник опустился к груди гуля, надавливая когтем и разрезая плоть. При виде темной крови демонические девы стали истекать слюной, поворачивая выпученные глаза во все стороны, в нетерпении столь желанной трапезы. А змеи на их головах сворачивались в путаный комок. — Я бы потратил столько сил, чтобы уничтожить этих отвратных гулей, да и на вкус они мерзкие. Благодаря моему терпению, мне достаточно лишь поглотить тебя одного, чтобы твои милые дракончики и вся власть над черными водами достались всецело мне. Думаю, это будет хорошим подспорьем, когда я заставлю небеса и этих жалких небожителей гореть словно в аду. Надо сказать, это была довольно интересная история, от которой у других лились бы слезы, но Черновод лишь молча слушал, чувствуя, как его душу медленно вырывают, оставляя пустоту. Естественно, надеяться на что-то было глупо; впрочем, по этой причине гуль и держал постоянное расстояние между ними. Не хотел лишний раз сыпать соль на больные раны. И у него это отлично получалось, просто вычеркнуть лишнее, только вот он оступился, и уже не раз. Первый — то, что Хэ Сюань не убил тогда Ши, а если быть точнее, Хуа Чэна, и позволил ему воспользоваться своим гневом; второй — момент, когда Сюань оказался после побега здесь, в Призрачном Городе, и поверил в нечто невозможное. Вот собственно результат, судя по словам градоначальника, ничего хорошего ждать явно не стоит. Сейчас он лишится всего. Князь остановился около пупка, медленно начиная сдирать когтями куски плоти с ребер Хэ Сюаня. Хуа Чэну нравилось, что тот в сознании, пусть и вот-вот провалиться в небытие. Гуль не стал лить слезы, молить о пощаде и тому подобное, он просто не видел в этом смысла, ведь в какой-то степени Хуа Чэн был прав, водный демон жалок. Да, он жил жаждой мести, да, он поверил в некие грезы одурманенного мозга. Какой смысл после этого несмываемого позора бороться дальше? Особенно когда с этой, как казалось, жалостью над тобой насмехались, в то время как поцелуи были кислее яда. После этого тоже боль, только на этот раз физическая, ведь Собиратель Цветов довольно легко одним лишь когтем вспарывал его грудь, ведя им словно ножом ниже. Градоначальник сел, как и полагается аристократу, вложив нож в левую руку, склоняясь над своим великолепного вида блюдом. — Приятного ужина, дамы, — его слова утонули в чавканье и звуках, которые напоминали голодных псов, обгладывающих кости умирающего животного, скребя по ним клыками. Сам демон отрезал кусочек от холодного, не бьющегося сердца, наслаждаясь его вкусом, пока черная кровь вытекала с серебряной тарелки на дорогие скатерти. Те силы, что были, плавно покидали Хэ Сюаня, пока прислужницы жадно откусывали часть от тела бывшего непревзойденного. Холод становился более ощутимым, что говорило о скорой кончине, потому Сюань не стал рассыпаться в мольбах. Лишь прошептал последнее «спасибо» и не сдержал одинокую слезу, что стекла по виску. После чего стал погружаться в тот же сон, вот только уже более глубокий и нежеланный.Глава 5
9 марта 2024 г. в 20:21
Примечания:
отбечено ;)
Холодные влажные губы не смогли остудить пыла непревзойденных. Такой чувственный поцелуй, учитывая кровожадность обоих, — неожиданная привилегия для созданий, сотканных из тьмы. Каждый оставил позади свои самые темные стороны, исполняя этот полный страсти танец двух ядовитых змей.
Князь наслаждался каждым мигом, не желая ни на секунду ускорять неторопливый ход времени. Мелодии вокруг превращались из легких в гипнотизирующие, из-за которых затуманенный от алкоголя разум вовсе отдалялся от грешного тела.
Хуа устроился удобнее, прижимая ягодицы гуля к самому сокровенному месту, что уже горело огнем от нетерпения. Сань Лан прикрыл глаза, наслаждаясь ласками Черновода. Сам он неспешно махнул рукой, подавая знак одной из дев, чьи серебряные волосы почти закрывали точеное, изящное лицо. Та снова подала кубок, но градоначальник не взял его, а лишь обмакнул пару пальцев.
Густая кровь отдавала еле слышимым запахом металла. Хуа неспешно ласкал гуля изнутри, прикрыв глаза, и лишь слушал, как тихие стоны Хэ Сюаня вплетаются в мелодию арфы.
— Дыши, Сюань. Если я не буду чувствовать твоих вздохов, то буду тут же останавливаться.
Для лучшей мотивации все же набрать воздуха в легкие, Хуа без труда коснулся самого чувствительного места любого мужчины, что запрятано внутри, словно яблоко раздора в саду Адама и Евы.
Мертвому не одну сотню лет демону не нужно было дышать, ведь его тело бессмертно, а потому потребности в воздухе у него нет, но, следуя манящему с давних времен голосу, водный демон все же сделал свой первый вдох после смерти, в то время как пальцы градоначальника умело надавили на одну точку, от прикосновения к которой с уст гуля сорвался громкий стон.
Пока Черновод дышал, проворные пальцы Сань Лана продолжали ласкать его изнутри, срывая с мертвенно бледных губ все больше стонов. Все тело словно одной волной накрыло неимоверное возбуждение и удовольствие, которого Сюань не испытывал долгие годы.
Князь продолжил ласки, но не ускоряясь, оттягивая чужое наслаждение, так как это лишь подготовка, что давала немного расслабиться. Князь не знал, отдавался ли Хэ Сюань кому-либо до него, но видя его со стороны сотни лет, готов был поспорить, что будет первым, кто попробует это великолепное тело на вкус. И, несомненно, последним. Отбросив прочие мысли, Хуа наконец оставил Черновода без присутствия своих умелых пальцев, однако не дав ему заскучать на долгое время, тут же заменяя их на кое-что более ощутимое. Посадив Черновода на себя сверху, демон однако не стал совершать каких-либо движений.
От незнакомых доселе ощущений, переполнявших его, Черновод вновь позабыл о дыхании, что не осталось незамеченным Хуа Чэном, который напомнил об этом:
— Ты не дышишь.
Как и обещал, хозяин Дома Блаженства остановился, не производя ровным счетом никакой стимуляции, пока не почувствовал, как вздымается грудь и не услышал легкий свист сквозь чуть приоткрытые губы.
Разгоряченный от нахлынувшего возбуждения, Сюань нуждался в продолжении, а потому довольно постанывая, вновь сделал вдох, возобновляя этот процесс, который позволял почувствовать себя живым.
Градоначальник убрал темные волосы с щеки гуля. Дождавшись, когда тот вспомнит о той важной детали, что, однако, приносило самому Хэ Сюаню совершенно иного рода, почти человеческие ощущения, князь однако не стал двигать бедрами, а оставил нижнюю часть тела совершенно статичной.
Как только гуль прибавил столь важную для Сань Лана деталь, ласки продолжились. В этот раз умелая ладонь, украшенная черными коготками, уделяла внимание сочащемуся смазкой члену водного демона. Движение за движением все больше вызывало дрожь в теле гуля, вместе с более развратными стонами. От удовольствия Хэ Сюань слегка елозил, содрогаясь в наступающем оргазме, от чего на теле Хуа появлялись новые царапины, которые вскоре затягивались, словно их и не было.
Лишь доведя гостя до пика наслаждения и с удовольствием слизав его горячее семя с ладони, демон чуть приподнял узкие бедра, начиная двигаться в неторопливом ритме, что не доставлял обоим никакого дискомфорта.
Расслабленное после оргазма тело без сопротивления принимало чужеродное для себя естество внутри, ничем не мешая обоим получать истинное удовольствие от такого, не предусмотренного природой, процесса, как совокупление двух крепких мужчин.
Легкая усталость окутала водного демона.
Поза позволяла всячески ласкать и крепкую грудь и обнаженные плечи. Хуа с удовольствием пользовался этим преимуществом.
Пока Хуа Чен окутывал лаской его плечи и грудь, Черновод от удовольствия зарылся в черные, словно вороново крыло, густые волосы градоначальника, в особенно приятные моменты, слегка сжимая их, прижимая Хуа Чэна ближе. Стоны при всем желании неконтролируемо срывались с уст владыки Черных Вод, который подобно змее извивался в руках Собирателя Цветов под Кровавым Дождем.
Чужие прикосновения в этот момент были неимоверно желанными, тело отзывалось на ласки Сань Лана, от чего по позвонку то и дело пробегались мурашки, которые заставляли Сюаня выгибаться, ерзая на Собирателе Цветов, пока его собственные ладони и губы не оставляли ничего без внимания, то и дело украшая бледную кожу царапинами и укусами, которые прекрасно сочетались с обликом юноши, чьи яркие глаза то и дело игриво поблескивали. Может, это измотанность Черновода, может, тайные желания, вызванные Его Превосходительством Хуа, или что-либо иное, но Сюань, даже отдаваясь мужчине впервые, доверял Хуа Чэну, подставляясь под его руки. Все лишние мысли покинули рассудок, в то время как выпитое вино и аромат крови прибавляли красок в глазах Сюаня, который словно околдованный повиновался воле Хуа Чэна.
Первый оргазм все же заставил негромко прорычать, а ноги свело судорогой, которая была подобна секундной вспышке удовольствия, что не устроило градоначальника, а лишь раздразнило. Хуа Чэн довольно грубо стащил с себя Черновода.
— Стой на коленях и не двигайся.
Демон в мановение ока оказался сзади, сжимая плечи гуля чуть сильнее. Его поцелуи становились все больше похожими на укусы дикого зверя.
Опьяненный ощущениями Хэ Сюань и не заметил, как оказался на коленях, пока Хуа пристраивался сзади, веля так стоять и не двигаться. Будучи не в том состоянии, чтобы думать, он просто молча выполнил этот приказ, чувствуя, как крепкие руки ощутимо сжимали его плечи, пока более грубые поцелуи осыпали плечи гуля. Тело Сюаня было подобно оголенному нерву, ведь сейчас от любого прикосновения следовал или стон, или скулеж, который сопровождался глубоким вздохом.
Миловидный образ Сань Лана рассеялся, оставляя истинное обличие Собирателя Цветов, что пожирал свою прекрасную жертву, царапая острыми когтями. Снятый прежде пояс зашипел и зашевелился, превращаясь в черную гадюку, что за мгновение выросла в длине почти вдвое.
Украдкой взглянув, что градоначальник все же явил свой истинный облик, Черновод блаженно ухмыльнулся, переводя взгляд на змею, которая тут же заскользила по его телу, фиксируя руки за спиной, скользя ниже по животу.
Хуа никак не реагировал на свое же мистическое создание, которое становилось все длиннее и длиннее. Князь лишь убрал волосы с шеи гуля, уделяя внимание каждому открывшемуся участку кожи.
Гадюка потерлась о низ живота хозяина Темных Вод, и в конце концов, сжалась кольцом вокруг его возбуждения. Ее раздвоенный язык же пощекотал налившийся кровью член, а затем и уретру, и проник в тонкую щель на головке.
Тем временем Хуа не прекращал одаривать его тело своим вниманием, отчего создавалось впечатление, будто Сюань меж двух огней, ведь спереди его член ласкала волшебная змея, вызывая смешанные чувства на грани щекотки и удовольствия, пока Хуа Чэн, будучи сзади, обжигал, заставляя выгибаться от нахлынувших ощущений, довольно постанывая.
Сам же градоначальник приступил к поглаживаниям и пощипываниям сосков, что казалось ему весьма милым занятием, которое однако быстро наскучило, ибо несмотря на всю свою выдержку, оказаться вновь внутри желанного тела хотелось до безумия. Когти царапали ягодицы Хэ Сюаня, пока клыки, как бы в отместку за собственное ожидание, смыкались на плечах.
Укусы вызывали легкое шипение, после чего следовал очередной стон, смешанный со всхлипом. Хэ Сюань словно сгорал от уделяемого его телу внимания. Царапины, укусы или же щекочущий раздвоенный язык, все это доводило демона, который желал только больше. Сделав очередной глубокий вдох и выдох, более-менее собирая мысли в кучу, Сюань вздрогнул от очередного скользящего движения игривого язычка волшебной змеи. Повернув голову назад, гуль приблизился к уху хозяина этих мест и, не в силах терпеть, попросил:
— Градоначальник Хуа… прошу, не томите… Вы доводите меня до грани… прошу… Я уже не в силах терпеть… Войдите в меня вновь… Пожалуйста, Хуа… не будьте так беспощадны… мои руки и так связаны, а вы еще и виртуозно играете с моим терпением… Мне никого не приходилось молить о подобном, прошу вас, сжальтесь надо мной, я перед вами и так пал ниже некуда… только пожалуйста, не прекращайте… Заполните меня вновь, молю вас…
— Разве я могу отказать, когда ты так просишь?
Хуа довольно грубо толкнул вперед податливое тело, которое грудью упало на темное ложе. Гадюка медленно, но верно сжимала свою жертву сильнее, пока князь оставлял более длинную и глубокую, чем прочие, царапину на белоснежной ягодице, наблюдая, как собственное семя стекает вниз по трясущимся ногам. Конечно, он не откажет, даже если бы его не просили, если бы изо всех сил сопротивлялись. Разве можно отказать себе в подобном удовольствии: снова и снова вжиматься чуть ли не вплотную, жадно вдыхать запах морской воды через полуоткрытые уста?
Терпение с каждым новым прикосновением все больше сходило на нет, тело все чаще пробирала дрожь, а дыхание и вовсе окончательно было сбито и прерывалось стонами, полными удовольствия. Перед глазами уже не было ничего, точно также как и тело реагировало только на движения чудо-змеи и градоначальника. Какое же было наслаждение, когда внутри вместо пустоты вновь ощущалась та самая заполненность и движение.
Быстрый и юркий язык змеи не прекращал своих игр с набухшим членом гуля, который вот-вот был готов взорваться в очередном оргазме.
Князь блаженно прикрыл глаза, наслаждаясь каждым мгновением происходящего. За сотни лет он не ощущал ничего более прекрасного и чувственного, чем то, что происходило сейчас в его доме наслаждений и грехов.
Кровь и семя испачкали шелка, когда гадюка оставила достоинство Хэ Сюаня, позволяя ему кончить, и направилась к шее, сжимаясь двумя кольцами, словно железными обручами.
Силы не спеша покидали Черновода, который от оргазма уже и вовсе позабыл обо всем на свете, лишь чувствовал, как гадюка туго обхватывает шею, словно затягиваясь на ней петлей, создавая все более дурманящее головокружение.
Градоначальник не прерывал движений, напористо овладевая желанным телом и не сбавляя темпа, до того самого момента, когда последние остатки сил не покинули гуля, заставляя его обмякнуть в хватке змеи и рухнуть навзничь.
Именно такой кульминации ожидал хозяин черной гадюки, которая высасывала последние силы из гуля, отправляя его в небытие. Хуа успел кончить, как только тот отрубился. Какофония десятка инструментов резко стихла, пока князь отправлялся очистить свое тело от скверны в чистой воде золотой ванны.