Секреты, что я прячу

      Некоторое время все они молчали, осмысливая то, что они только что увидели.       Яньли сидела в шоке, её сердце ужасно болело. Она не могла в это поверить. Насколько ужасной сестрой она была? Она ничего не знала! О… о чувствах А-Сяня. О том, что он причинял себе вред. Насколько же ужасной она была…       Ваньин нарушил молчание. Он обхватил голову руками и сказал сдавленным голосом: — Ты знал об этом… он ведь резался… Ханьгуан-цзюнь?       Они обратили свои застывшие взгляды ко Второму Нефриту из будущего, чьи глаза расширились, а губы сжались. — Да, — наконец ответил он надломленным голосом. — Он сказал мне… Но я был…       Он замолчал, ему было слишком больно продолжать. — Не вини себя, Ванцзи, — ласково сказал Бимин убитому горем мужчине. — Это не твоя вина. — Меня не было рядом… Я должен был помочь ему… Я, — пробормотал Ванцзи, игнорируя потрясенные взгляды, которые его прошлое «я», брат и дядя послали в его сторону. — Ванцзи, ты, скорее всего, был единственным человеком, который поддерживал его, — сказала Дайю, крутя в руке жёлтую гвоздику.       Второй Нефрит не ответил, просто опустил голову, чтобы скрыть отчаяние в глазах.       Все они на мгновение притихли, пока не вспомнили ещё одну вещь, которая их беспокоила. — Леди Дайю, — нерешительно сказал Не Минцзюэ. — Только что… мальчик сказал, что он демонический заклинатель. Это…       Дайю закатила глаза. Доверься им, и они проигнорируют всё, кроме этого факта. Честно говоря, она действительно понимала, почему её Богиня хотела уничтожить этих заклинателей. Теперь, когда прошлое и будущее смешалось, она искренне надеялась, что такие отвратительные свиньи, как Цзинь Гуаншань, Вэнь Чао, Цзинь Цзысюнь, сгорят в её ярости. Это было причиной, по которой она согласилась на эту безумную выходку А-Мина. Что её Госпожа могла наслаждаться уничтожением этих подонков, которые заслужили всё, что она им послала. — Нет! — Яньли попыталась опровергнуть это утверждение. — Сянь-сянь… он бы никогда… — Я приношу свои извинения, дорогое дитя, но да. Вэй Ин в будущем станет демоническим заклинателем, — вздохнул Бимин. — Нет! — Яньли издала мучительный крик, глядя на Ваньина, который отвернулся. — Этот ребёнок… Демонический заклинатель! — прогремел Лань Цижэнь, сердито поглаживая бороду. Ничто не могло оправдать демоническое заклинательство. — Неблагодарный ублюдок! — вскипела Мадам Юй. — Он уничтожит наш Орден, я говорила тебе, Фэнмянь! Мы должны были оставить его гнить на улице! — Сань-Ньян, пожалуйста, — сказал Фэнмянь, устало потирая голову. — Что? — усмехнулась Мадам Юй. — Это ведь правда! У нас ещё есть время! Мы можем выбросить это отродье на улицу — Прекрати это!       К их удивлению, заговорил не кто-либо из божеств. Ваньин уставился на свою мать, сжав руки в кулаки. — Прекрати так говорить об А-Сяне! — закричал он дрожащим голосом. Цзян Чэн уставился на своё будущее «я». Яньли прикрыла рот рукой, удивлённая и изумленная. Фэнмянь уставился на своего сына в плохо скрываемом шоке.       Лани, Цзини и Не неловко переминались от вида семейной драмы.       Но никто не был так потрясён, как мадам Юй, чьи глаза были выпучены, она не могла поверить, что её сын только что накричал на неё. — А-Чэн? — Что ты знаешь об А-Сяне? Ты знаешь, как сильно он любит нас? Чем он пожертвовал ради нас? Разве ты не видела, как сильно он страдает в будущем? Как сильно он страдает сейчас? — продолжил он хриплым от ярости голосом. — И после всего, через что ты заставила его пройти… После всего этого твоего грёбаного дерьма, А-Сянь всё ещё клялся отомстить за тебя! И, чёрт возьми, он тоже это сделал! Он отомстил за того, кто обращался с ним как с грязью просто за то, что он существовал! За родителей, которых он даже не знал! Чёрт возьми, неужели тебе было так трудно отбросить свою ревность в сторону? Как, чёрт возьми, так вышло, что А-Сянь стал удобной целью для выхода твоего гнева?!       К тому времени, когда Ваньин остановился, он тяжело дышал, а мадам Юй побледнела. Её лицо побелело, а глаза расширились. — Я понимаю, что у молодого господина Вэя тяжёлая жизнь, — медленно произнес Лань Цижэнь. — Но что может оправдать выбор кривой дорожки?       Ваньин повернулся к нему с искажённым от гнева лицом, но на этот раз Ванцзи заговорил сдавленным от гнева голосом. — У Вэй Ина не было выбора!       В его сторону были брошены недоверчивые взгляды, но Ванцзи проигнорировал их, бросив ледяной взгляд на своего дядю, мадам Юй и даже Не Минцзюэ, взгляд которого выражал одновременно шок и скептицизм. — У Вэй Ина не было выбора! — Всегда есть выбор, кроме демонического совершенствования, Ванцзи! — нахмурился Лань Цижэнь.       Ванцзи прищурился, и Бимин уже видел, что вот-вот начнутся споры. К разочарованию Дайю, он выступил вперед, заставив их всех замолчать. — Хотя то, что говорят Ванцзи и Ваньин, имеет смысл, я осмелюсь сказать, что мы должны двигаться дальше. В конце концов, у нас не так много времени. — Что? — резко переспросил Не Минцзюэ. — Что вы имеете в виду, говоря, что у нас не так много времени?       Глаза Ванцзи расширились. Время ограничено? Если верить божествам, то вмешались и прошлое, и будущее. Если так… гнев Богини… Это значит… её гнев действительно может погубить кого угодно. — Правильно, Ванцзи, — подтвердил Бимин, довольный тем, что мальчик сумел понять. — Прошлое и будущее теперь для нашей Госпожи одно и то же. Единственное, что защищает вас, — это тот факт, что вы находитесь в сознании Вэй Ина. Наша Госпожа побоялась бы навредить Вэй Ину, если бы нацелилась на вас сейчас. Но однажды ей удастся изгнать вас из его разума… — И тогда я смогу повеселиться, наблюдая за тем, как сбываются все ваши худшие страхи, и вы верите, что навредить себе — это единственный способ избежать их, — продолжила Дайю скучающим голосом. — И затем, наконец, наблюдать за тем, как вы убиваете себя. Поверьте мне, я была бы счастлива, увидев, как это случится с некоторыми из вас.       Те, что пришли из прошлого, сглотнули. — Конечно же, всё ведь не так плохо на самом деле… — выдохнул Хуайсан, отступая назад, увидев убийственный взгляд Дайю.       Она насмехалась над ним. — Ты недооцениваешь её безжалостность, подонок?       Хуайсан отпрянул, когда Дайю зарычала на него со странным блеском в глазах. У Ванцзи была доля секунды, чтобы понять, что происходит, прежде чем её глаза приобрели цвет расплавленного золота, а окружение снова превратилось в Облачные Глубины. Только на этот раз воздух был холодным и влажным. Сильнее, чем в воспоминаниях Вэй Ина. Это и не были воспоминания Вэй Ина, подумал Ванцзи. Это было то, что принадлежало Госпоже Дайю. — Что за… Ваньин запнулся, обхватив себя руками. Все четверо юниоров сбились в кучу, и Ванцзи сглотнул, осознав, где, или, точнее, что это была за сцена.       Тела погибших Ланей.       Один адепт вырезал слово «Лжец» у себя на руке, и это явно было что-то, что он сделал сам. Осколки разбитой чайной чашки он всё ещё сжимал в руке, даже после того, как повесился. Другой покусал себя, пустив кровь и даже содрав кожу. Другой порезал… нет, отрубил себе пальцы ржавым ножом, а затем задушил себя.       Со Старейшинами дела обстояли не лучше. Одному каким-то образом удалось обжечься, как он разжег огонь, осталось загадкой. У другого были выколоты глаза, а у следующего — отрезан язык.       Ужасный характер тел был ошеломляющим. Пытки, которым подвергали каждое тело, были разными, каждое более жестокое и ужасающее, чем предыдущее.       Хуайсан закричал при виде этого. Яньли прикрыла рот рукой в явном ужасе, выпучив глаза. Цзысюань закрыл глаза, сморщив нос от запаха засохшей крови, а его мать, мадам Юй, а также Цзян Фэнмянь смотрели на это в шоке. Не Минцзюэ видел много трупов, но такие увечья… Ванцзи был прав, сказав, что Богиня была в кровожадной ярости.       Что касается Ланей прошлого… Слегка расширенные глаза Лань Чжаня выражали его дискомфорт, Сичэнь отчаянно задавался вопросом, что же такого сделали эти адепты, чтобы вызвать гнев Богини и заслужить такую смерть, в то время как Лань Цижэнь яростно поглаживал бороду.       И вот так они снова оказались в бескрайних просторах разума Вэй Ина, все на разных стадиях шока и ужаса. Дайю ухмыльнулась, глядя им в лица. — Теперь понимаете? У нас нет времени спорить. Я имею в виду, ваши мелкие ссоры забавляют меня, но на самом деле, мы сделали это, рискуя получить наказание, и если нам не удастся обеспечить Вэй Ину счастливую жизнь, я бы предпочла оставить нашу Госпожу утолять жажду без всех этих хлопот. Так что сядьте обратно и просто смотрите. Разве мы не говорили, что на все ваши вопросы будут даны ответы? — усмехнувшись, Дайю села, жестом пригласив Бимина присоединиться к ней.       Что он и сделал, хотя его лоб был слегка нахмурен. Однако он не пытался сделать выговор Дайю, прекрасно понимая, что она была права.       Затем Цзинъи задал вопрос, его брови с любопытством приподнялись. — Госпожа Дайю, Господин Бимин… когда Лидер Ордена Цзян ударил Старшего Вэя ножом, мы тоже почувствовали боль. — Ах, — мягко улыбнулся Бимин. — Вам понравился мой сюрприз? — он внутренне рассмеялся над ошеломлёнными выражениями их лиц. — Мы в сознании Вэй Ина. Конечно, мы испытаем его эмоции и боль. Но не бойся. Мы с Дайю… снизили эффект до определённого уровня. — Почему? — удивлённо спросил Цзинь Лин. — Потому что, — в улыбке Бимина было что-то зловещее и холодное. — Вы бы никогда не пережили то, через что прошёл он.

***

      Пока они переваривали эти слова, Ваньин горько рассмеялся про себя. Конечно. Как кто-нибудь другой, кроме Вэй Ина, может быть способен перенести боль от переноса Золотого Ядра? Постоянные несправедливые наказания А-Ньян? Боль от ударов Цзыданя? Пока он размышлял об этом, их декорации снова начали меняться.       Заклинатели наблюдали, как вокруг них начала формироваться новая сцена. Это был прекрасный солнечный луг, сочная и сладко пахнущая трава. Все они внезапно почувствовали себя довольными и счастливыми. — Похоже, А-Сянь очень счастлив в этом месте, — медленно пробормотала Яньли, её слёзы еще не успели высохнуть.       Мадам Юй всё ещё была ошарашена, не в силах поверить в то, что произошло только что. Её сын только что накричал на неё со слезами на глазах. Она сглотнула. Неужели она совершила ошибку? Мадам Цзинь успокаивающе положила руку ей на спину и посмотрела на Ваньина, который решительно игнорировал свою мать.       Цзян Фэнмянь молчал, не в силах поверить в боль, которую он причинил своему приёмному сыну, хоть и неосознанно. Он не заметил, что А-Сянь вредил себе. Он заставил своего приёмного сына поверить, что его жизнь не так ценна, как жизнь А-Чэна. Он начинал опасаться того, что именно сделал А-Сянь, чтобы выполнить это обещание.       Лань Чжань начинал понимать, почему его будущее «я», казалось, так не любит своего дядю. Как мог его дядя быть настолько предвзятым?       Дайю ухмыльнулась. Ей это очень нравилось. Не боль Вэй Ина, конечно, нет. Но сожаление на лицах этих заклинателей, ах, ей это очень нравилось. И хотя А-Мин не сказал ни слова, она знала, что он тоже рад, что они теперь раскаиваются. И это было только начало.       В сцене появились две фигуры: высокий мужчина, одетый в простые чёрные одежды, с маленьким ребёнком, сидящим у него на плечах, цепляющимся, как маленькая обезьянка. Рядом с ними была женщина, она хихикала над мужчиной и мальчиком, и, протянув руку, погладила мальчика по лицу. Одетая в белую мантию, соломенную шляпу, сидящую на её длинных волосах цвета воронова крыла, удерживаемых вместе красной лентой, она представляла собой прекрасное зрелище.       Цзян Фэнмянь и Юй Цзыюань узнали их за долю секунды. Как и Лань Цижэнь.       Цансе Саньжэнь и Вэй Чанцзе.       Фэнмянь наблюдал за своим названым братом и женщиной, в которую он когда-то влюбился, и отвратительное чувство вины и ностальгии начало сжимать его сердце. Простят ли его старые друзья? За боль, которую он неосознанно причинил их сыну? Насколько сильно они будут презирать его, трусливого Лидера секты?       Мадам Юй проглотила неожиданный приступ вины, расцветший в её груди. Это была Цансэ Саньжэнь. Сирена, что завладела сердцем её мужа ещё до того, как у неё появился шанс заявить на него свои права. Как и её отпрыск Вэй Усянь, который отнял у её детей внимание их отца. Мальчик, которого её муж любил больше, чем своего собственного, её А-Чэна.       Она проигнорировала ненавистный голос, нашептывающий в её голове, что в воспоминаниях Вэй Усяня всё было не так. Она скрывала тот факт, что и Цансе Саньжэнь, и Вэй Чанцзе были и её друзьями тоже, а не только Фэнмяня. Она старалась игнорировать тот жестокий голос, который напомнил ей, что Цансе была первой из её сестер, пожелавшей ей счастливого и процветающего брака.       (За исключением того, что она не смогла игнорировать укол вины, когда вспомнила, что на неё кричал А-Чэн)       Лань Цижэнь вздохнул, глядя на Цансе, и погладил бороду, напоминая себе, что он её себе уже отрастил. Он покорно закрыл глаза, вспоминая все её проказы и неприятности, которые она причинила. И мальчик на плечах Чанцзе… любой ребёнок Цансе Саньжэнь был ничем иным, как угрозой.       Упомянутый мальчик взвизгнул от смеха, сумев привлечь всеобщее внимание. — Мама! Баба! — радостно закричал он. — А-Ин очень сильно любит маму и Бабу!       Цансе хихикнула, потянув сына за крошечный хвостик. — В самом деле, мой драгоценный малыш? — Да! — А-Ин уткнулся головой в плечо Чанцзе, его маленькое тельце извивалось, не в силах усидеть на месте. — Мама тоже любит А-Ина, — глаза Чанцзе почти светились счастьем. Она наклонила голову к Чанцзе и сказала с обожанием в голосе: — Мама любит и А-Ина, и Бабу.       Кулаки Юй Цзыюань сжались, ногти впились в ладони. Это было нечестно. Цансе заставила Вэй Чанцзе пялиться на неё так, словно она была невероятным сокровищем, которое ему посчастливилось получить в подарок. И почему Фэнмянь тоже так смотрел на неё? Как будто она была Богиней, недоступной для него? Почему, хотя бы раз, только один раз, он не мог посмотреть на неё так?       Она ненавидела это чувство. Этот вкус горького вина. Цзыюань была не настолько глупа, чтобы отмахнуться от того, что именно это чувство заставило её причинять боль мальчику, который так сильно походил на Чанцзе. Цитируя Ваньина, он стал её предметом для выхода гнева и разочарования.       Она действительно не могла избавиться от давящего чувства в груди.       Чанцзе нежно улыбнулся своей жене, открывая рот, чтобы что-то сказать, когда Вэй Ин попытался слезть. — А-Ин! — он притянул мальчика ближе, прижал к своей груди и легонько щёлкнул его по носу. — Хочешь слезть? — Мгм! — ответил Вэй Ин, светясь. — А-Ин хочет поиграть с мамой и Бабой! — его улыбка была как солнечный лучик.       Сердце Ванцзи расцвело от счастья, когда он увидел детскую невинность своего мужа. Его радость, купание в безусловной любви родителей. Максимальное ощущение свободы.       И жизнь была достаточно жестока, чтобы отнять у него всё это.       Лань Чжань не мог отвести глаз от красивого мальчика, который был просто переполнен жизнью. Он никогда не видел, чтобы кто-то улыбался так ярко, так тепло. Он был как воплощение радости, в его серебристых глазах появились морщинки, рот широко растянулся в улыбке. — А-Ин… — Чанцзе вздохнул. — Нам всё ещё предстоит пройти определённое расстояние, — сказал он, выглядя абсолютно беспомощным, когда Вэй Ин надулся. — Но, баба, посмотри! Так красиво! — пробормотал Вэй Ин, размахивая руками и указывая на спокойный луг. — Хочу поиграть с Бабой и мамой! Пожалуйста.       Чанцзе вздохнул, повернул голову, чтобы попросить помощи у своей жены, и застонал, когда увидел озорное выражение её лица. — Любимая… — А-Цзе, это уже не так далеко. Даже если мы не сможем добраться до самого города, мы всё равно можем снять комнату в гостинице. У нас есть деньги с нашей последней ночной охоты, — уговаривала Цансе своего мужа. — Кроме того, разве А-Ин не прав? Луг такой красивый. Естественно, он хочет поиграть со своим Бабой, — она победно усмехнулась, когда Чанцзе вздохнул, не в силах устоять перед взглядами его сына и жены, и опустил извивающегося Вэй Ина на землю. — Полагаю, ты права, — сказал он и ахнул, когда Вэй Ин убежал, хихикая и громко крича: — Поймай меня, если сможешь! — А-Ин! — простонал он. — Это не честно!       Цансе засмеялась. — Иди за своим сыном, А-Цзе! А не то проиграешь!       Чанцзе ухмыльнулся ей. — Он сказал, что хочет поиграть и с мамой, и с Бабой. Ты помогаешь мне!       Он схватил Цансе за руку и потащил её за собой, преследуя весело смеющегося Вэй Ина, бегающего кругами по просторному лугу. Цансе следовала за ним, сладко смеясь, её волосы развевались за спиной.       Яньли мягко улыбнулась, увидев своего Сяньсяня счастливым и здоровым, с его родителями. Сцена была чрезвычайно очаровательной, и всё же присутствовала печальная подоплека, поскольку все они очень хорошо знали, что это счастье, эта радость, эта любовь и эта прекрасная семья скоро будут разлучены.       Подул легкий ветерок, и заиграла мелодия. Все они смотрели в ожидании, гадая, что бы сейчас спел Вэй Ин. К их удивлению, не Вэй Ин, а его отец начал добавлять слова к прекрасной мелодии, которая напоминала им о жизни, тепле, любви и неизбежном чувстве гостеприимства дома. Среди многих-многих дел Ты предвидеть хотел Свой каждый шаг Все не сбудутся мечты, И почувствуешь ты, Что всё не так.       Начальная сцена изменилась, и все они ахнули от ужаса, увидев место, куда их забросили воспоминания Вэй Ина. Это была оживленная улица, заполненная людьми, несмотря на холод, который заставлял их всех дрожать. Ледяной ветер морозил их всех, и они тёрли друг о друга руки в тщетной попытке согреться. Тем не менее, они не смогли избежать шока, когда увидели маленькую фигурку, свернувшуюся в комочек, прижавшуюся спиной к стене, дрожащую, со стучащими зубами.       Это был Вэй Ин.       Что он делал на улицах? — Как это понимать?! — спросил Не Минцзюэ, глядя на Цзян Фэнмяня, лицо которого побледнело от горя и вины. — Я думал, ты усыновил его сразу после смерти его родителей!       Фэнмянь медленно покачал головой, не в силах оторвать глаз от изображения Вэй Ина, съежившегося на углу грязной улицы, в попытке защититься от мороза. — Я нашёл его, когда ему уже исполнилось девять. — ДЕВЯТЬ?! — в ужасе воскликнули Лань Сичэнь и Цзинъи. — Сколько ему было лет, когда скончались его родители?       На вопрос ответила Яньли, её глаза снова наполнились слезами. — Тогда ему было пять.       Ответа было достаточно, чтобы шокировать всех и погрузить в безмолвное молчание. Если Вэй Ину было пять лет, когда умерли его родители, и девять, когда Фэнмянь нашёл его, то мальчик выживал на улицах четыре года.       Четыре. Года.       Для них, ведущих комфортную и роскошную жизнь, сама мысль была нелепой. Жить на улице, без средств к существованию, крова или защиты. Хуайсан и Цзысюань в изумлении уставились на Вэй Ина. Их безопасная жизнь в доме не оставляла им ни малейшего представления о том, что повлечет за собой жизнь на улице.       Что касается Не Минцзюэ, его уважение к мальчику лишь росло. Мальчик пережил препятствия, которые бросала ему жизнь, когда он был так молод. Он жил в постоянном страхе и голоде, отбиваясь неизвестно от чего (Минцзюэ действительно не хотел представлять себе ужасы и опасности уличной жизни), и он выжил. После того, как Фэнмянь взял его к себе, ему даже удалось стать успешным заклинателем, преуспев в шести искусствах, заняв четвёртое место среди молодых мастеров мира заклинателей. Действительно, мальчик был силой, с которой нужно было считаться.       (Тогда что заставило мальчика пойти по кривой дорожке? Его амбиции? Желание достичь большего?)       Лань Сичэнь улыбнулся мальчику, его глаза были мягкими и нежными. У него появилось некоторое предубеждение относительно отношений между его братом и Вэй Ином, и видеть мальчика в таком состоянии было… грустно. Глаза Лань Чжаня расширились, когда он подумал о том, что умный мальчик пережил такую жестокость, и… вспомнил кое-что ещё.       Мадам Юй ненавидела постепенно нарастающее давление в груди. Мальчик, которого она постоянно ругала, страдал. В детстве. Как бы ей ни хотелось это признавать, но то, что сделал Фэнмянь, было правильно. Это был ребёнок его… её друзей. Затем она не могла не подумать о том, что он постоянно причинял себе боль после того, как встретил её, и эта мысль заставила её прикусить губу, сильно, почти до крови.       И Ваньин, и Цзян Чэн резко выдохнули. Видеть Вэй Ина в таком состоянии… это казалось таким неправильным.       Вэй Ин изменился, и изменения, которые он претерпел за эти годы, были отчетливо видны. Его лицо похудело, весь детский жирок исчез, выступили скулы. Его глаза уже не блестели так, как раньше, хотя мерцающие огоньки всё ещё были в них. Простая, но удобная одежда теперь была порвана, испачкана и вся она была слишком велика для него, что указывало на то, как сильно он похудел. Его запястья были похожи на тонкие палочки, когда он что-то раскладывал на полу, его крошечные пальчики шарили вокруг.       Он играл с несколькими куклами, которые ему удалось сделать из соломы, их было три, две побольше и одна поменьше. Те, что побольше, были далеко от третьего, и Вэй Ин медленно поднял её, поместив в середину двух других. — Мама, папа, — тихо пробормотал он. — А-Ин был таким, таким хорошим. А-Ин обещает, что он будет лучше. Могут ли мама и папа теперь вернуться? А-Ин очень сильно скучает по вам.       Все почувствовали, как их сердца сжались при виде этой картины, и Ванцзи сжал кулаки, когда из его глаз брызнули слёзы. У младших были глаза размером блюдца. Они не могли поверить, что их любимый Старший Вэй прошёл через это. Ещё в детстве.       Вэй Ин снова переложил куклы, погладил соломинку и вздохнул, что звучало так неправильно в устах мальчика, который был когда-то полон жизни. Он поднимал кукол, когда кто-то степенно подошёл к нему и остановился прямо перед ним.       Когда Вэй Ин с любопытством поднял голову, первое, что он заметил, были белые одежды, скрывающие другую такую же крошечную фигурку. Он поднял глаза ещё выше, и их взгляд остановился на лице другого мальчика, уставившегося на него, с белой лентой, повязанной вокруг его лба. У мальчика были красивые золотистые глаза, и хотя на лице не было внешнего выражения, его взгляд был мягким.       В руке он держал деревянную погремушку, которую протянул другому мальчику, сидящему на корточках на холодной улице.       Вэй Ин поднял глаза ещё выше, и, наконец, эти сверкающие серебряные сферы встретили взгляд прекрасных золотых глаз. Это было похоже на встречу солнца и луны.       И тогда Вэй Ин предложил другому мальчику один из самых красивых подарков, которые он мог предложить.       Он улыбнулся.       Его глаза превратились в маленькие серебряные полумесяцы, а рот изогнулся в улыбке. Его худое, бледное лицо сияло, и даже несмотря на то, что он был весь в грязи, Вэй Ин выглядел как ангел.       Он протянул руку, принимая подарок другого мальчика, продолжая улыбаться. Мальчик в белом смотрел на него несколько секунд, прежде чем кто-то окликнул его. — Ванцзи!       Бросив последний взгляд на Вэй Ина, он развернулся и ушёл, а другой мальчик всё ещё смотрел ему вслед с улыбкой. — Второй Молодой господин Лань, — тихо прошептала Яньли. — Спасибо вам за это.       Лань Чжань покачал головой, и даже те, кто не был Сичэнем, смогли понять, что он потрясён. — Это был… Вэй Ин? — пробормотал он, взглянув на себя из будущего, чей взгляд ни на секунду не отрывался от сияющей улыбки другого мальчика. Только ты не унывай И всегда ты твёрдо знай, Будет небо светло иль темно,       Чанцзе продолжил.       Они были застигнуты врасплох, когда сцена изменилась, и теперь они находились в теплой комнате. Внезапная смена с холода на тепло стала приятным сюрпризом, тем более что у них действительно не было большого опыта в выдерживании холода.       Не такой, какой был у Вэй Ина.       Не такой, какой был у этого пятилетнего ребёнка.       Цансе тихонько напевала, проводя пальцами по волосам Вэй Ина, нежно поглаживая их. Он сидел неподвижно, прислонившись спиной к своей матери, не ерзая для разнообразия. Она мягко улыбнулась ему, разворачивая и заставляя посмотреть на неё. — А-Ин, — прошептала она дрожащим голосом. — Мой дорогой малыш.       Вэй Ин просиял, взяв её руки в свои крошечные, и подмигнул матери. — Мама! — Мама так сильно любит тебя, А-Ин, — сказала она, гладя его лицо и покрывая поцелуями непослушные волосы. — А-Ин тоже любит маму! — Вэй Ин хихикнул, прижимаясь к Цансе.       Цансе улыбнулась, хотя в её глазах было что-то хрупкое, когда она вытащила из волос красную ленту, и ткань заблестела на свету. Она подарила это Вэй Ину, вложив её ему в руки. — А-Ин знает, что это? — тихо спросила она.       Вэй Ин поднял лицо вверх, улыбка, как всегда, украсила его черты. — Это мамина ленточка! — А-Ину она нравится?       Вэй Ин энергично кивает головой. — А-Ину она очень нравится! Она красивая, как мама. — О, мой дорогой, милый мальчик, — Цансе взяла ленту и посмотрела прямо в красивые серебристые глаза. — Если мама отдаст её А-Ину, сможет ли А-Ин её сохранить? Сможет ли А-Ин сохранить мамину ленту в безопасности?       Маленький мальчик решительно кивнул, его глаза жадно рассматривали красивую безделушку. — Да! Я обещаю! Я присмотрю за красивой лентой!       Цансе резко выдохнула. — Хорошо, мой милый мальчик.       Она собрала волосы Вэй Ина в маленький хвостик и завязала красную ленту, вплетя её в его кудри. Вэй Ин улыбнулся ей и прижался к ней. — Может, мама споёт перед сном?       Цансе обнял маленького мальчика. — Конечно, мой маленький А-Ин.       Она начала напевать, и Вэй Ин закрыл глаза, лёгкая улыбка украшала его лицо даже во сне.       Чанцзе вошел, когда Вэй Ин уснул, и поднял брови, увидев ленту Цансе, вплетённую в волосы Вэй Ина. — Ты отдала ему свою ленту? — Это защитит его, А-Цзе. Это лучшее, что я могу сделать, — Цансе опустила взгляд, её глаза наполнились эмоциями, чуждыми для озорной дамы. — Он мой сын.       Чанцзе вздохнул и положил руку на дрожащее плечо Цансе. — Он наш сын, дорогая. И мы будем защищать его вечно.       Цансе улыбнулась мужу, взяв его за руку, когда они смотрели на спящего Вэй Ина. — О? — Сичэнь нахмурился. — Эта красная лента что-то значит?       Никто на самом деле не знал ответа, кроме Ванцзи, который сглотнул, когда подумал о теории, которая крутилась у него в голове.       Сцена снова изменилась, и Хуайсан пронзительно закричал, когда грязная улица появилась снова. Место не изменилось, оставаясь более или менее таким же, и они огляделись в поисках Вэй Ина.       Вэй Ин стоял на углу улицы, держа в руках клёцку. Кто-то сжалился над бедным мальчиком, предложив ему что-то похожее на нормальную еду. Вэй Ин с готовностью принял это, но прежде чем он смог попробовать, он посмотрел в сторону, и он увидел бедную нищенку, съёжившуюся на земле, с плачущим ребёнком, который был явно младше Вэй Ина, которого она прижимала к груди. — Есть хочу… — прошептал ребёнок, и его мать, смахнув выступившие на глазах слёзы, крепче прижала его к себе.       Вэй Ин посмотрел на клёцку в своей руке, а затем снова на ребёнка. Он сам был голоден, он не ел как следует целую вечность, и его желудок ворчал, требуя, чтобы он просто съел эту клёцку.       Но ребёнок и мать показались Вэй Ину такими жалкими. — А-Сянь… — выдохнул Ваньин. Его брат… как он мог быть таким хорошим всё это время, даже не задумываясь об этом? — А-Ин… мы должны всё время думать о других, — сказал ему мягкий голос, голос Цансе. Вэй Ин дотронулся до своего урчащего живота, но, решительно кивнув, подошёл к женщине и предложил ей клёцку, не заботясь о том, что теперь у него остались только арбузные корки, которые он мог собирать. Его улыбка стала ярче, когда он увидел выражение явного недоверия и благодарности на лице женщины, когда она приняла её, разломала на кусочки и скормила своему плачущему ребёнку.       Сичэнь улыбнулся праведному ребёнку. Он не был Ланем, но отстаивал их ценности лучше, чем кто-либо другой. В этом он мог признаться хотя бы самому себе.       Минцзюэ и мадам Цзинь находили все более и более невероятным тот факт, что Вэй Ин избрал извилистый путь, если его моральный компас оставался таким же, как в детстве. Которое он провёл на улице.       Наблюдая, как она кормит ребёнка клёцками, Вэй Ин развернулся и направился обратно на своё место на улице.       Никто даже не удивился отсутствию сожаления по поводу клёцки, когда желудок Вэй Ина особенно сильно заурчал. — Мама и папа гордились бы А-Ином? Я ведь хороший, правда? — поинтересовался он, поднимая руку и дотрагиваясь до ярко-красной ленты, всё ещё вплетённый в его волосы. Он позаботился о том, чтобы никогда не потерять её. Он никогда её не потеряет. Мы на помощь придём, Вместе выход мы найдём       Вэй Ин закрыл глаза и представил своих родителей, и все смотрящие вздрогнули, увидев тёплые, но поблекшие воспоминания, которые у него остались о них. Тем не менее, улыбка Цансе была такой же яркой, как и прежде, а в глазах Чанцзе была та же мягкость, что и всегда. Губы Вэй Ина приподнялись в грустной улыбке, когда он подумал о своих родителях, с его губ сорвался тихий шепот:       — Мама, Баба, А-Ин действительно скучает по вам.       Они смотрели, как Вэй Ин, свернувшись калачиком, пытался согреться, разведя огонь. Ему удалось это сделать, он расположился поближе к нему, его сердце наполнилось огромной благодарностью за маленькие милости.       Маленький мальчик дрожал на улице, когда его сердце сжал страх, который пробрал всех до костей. Он кое-как поднялся, поскольку ноги ослабли от суровой погоды и отсутствия нормальной еды. Тем не менее, он попытался убежать, когда услышал звуки, которые привели его в ужас: лай собак.       Это были огромные дворняги, чёрные псы, из чьих ртов стекала слюна. Они загнали Вэй Ина в угол, и мальчик делал всё возможное, чтобы сбежать от них. Но он был слишком слаб, слишком мал и просто слишком устал, поэтому он смотрел, как собаки приближаются к нему, и слёзы капали из уголков его глаз.       Цзян Чэн, Цзинь Цзысюань и Цзинь Лин в ужасе наблюдали за происходящим, чувствуя, что их любовь к собакам немного ослабла. Вэй Ин выглядел таким маленьким, буквально крошечным, и эти собаки, должно быть, казались ему зверями. Он был напуган, он трясся как осиновый лист, и слёзы текли по лицу, которое до этого постоянно озаряла улыбка.       Цзян Чэн ненавидел себя за то, что угрожал ему собаками в первый день, когда он прибыл на Пристань Лотоса. Он, блядь, не знал. Он не знал, что собаки буквально чуть не съели его брата.       Лань Чжань принял спонтанное решение попросить своего дядю установить правило, гласящее, что «собакам запрещено появляться в Облачных Глубинах». Немедленно.       С рычанием они набросились на мальчика. Вэй Ин закрыл лицо руками, пытаясь защититься от жестоких нападений. Он захныкал, когда они не проявили к нему милосердия, атакуя каждую частичку его слабого и хрупкого тела.       Не Хуайсан закричал, когда первая собака укусила Вэй Ина, вонзив зубы в нежную плоть его руки. Эта агония, невозможность вырваться из лап свирепых собак, ощущение горячего дыхания на ранах, ощущение крови, капающей из ран, и постоянное поглаживание лапами, оставляющее повсюду царапины.       Цзян Чэн поклялся, что никогда не позволит собаке приблизиться к его брату в радиусе мили или кому-нибудь угрожать ему ими. Никогда.       Юй Цзыюань не смогла этого вынести, вспомнив, какой шум она подняла, когда Фэнмянь настоял на том, чтобы отослать собак А-Чэна. Она утверждала, что не может быть всё так плохо, чтобы ребёнок боялся даже крошечных собачек. Она поморщилась, когда особенно острый клык коснулся её икр.       Что касается Фэнмяня, он прикусил губу, вспомнив, что сцена, когда он нашёл А-Сяня, была очень похожа на эту. Яньли не могла этого вынести, ее щеки были мокрыми от слез. Были ли они вызваны болью от укуса или разбитым сердцем при виде кричащего Сяньсяня — она понятия не имела.       Собаки, наконец, убежали, когда на них накричал мужчина, к счастью, спасший Вэй Ина от того, чтобы его съели заживо. Они оставили его на холодном полу, с кровоточащими ранами и глазами, подергивающимися от боли. Он пробормотал себе под нос: — Кто-нибудь, пожалуйста, помогите, пожалуйста.       Сцена снова изменилась, и все они вздохнули с облегчением, увидев, что они снова на Пристани Лотоса. Цзян Фэнмянь и хмурая Юй Цзыюань смотрели на Вэй Ина, когда он опустился перед ними на колени.       Вэй Ин был хорошо одет, в фиолетовые одежды. Он был на Пристани Лотоса и давал торжественную клятву. — Я обещаю защищать Цзян Чэна и шицзе ценой своей жизни!       Цзяны вздрогнули от количества недоверчивых взглядов, брошенных в их сторону. Кто, чёрт возьми, в здравом уме заставляет ребёнка поклясться защищать своих брата и сестру ценой своей жизни? Поставить свою жизнь на второе место? Как… что, чёрт возьми, это вообще значит?       Теперь самоотверженность Вэй Ина стала для Ванцзи ещё более понятной. — Баба… — Сычжуй сглотнул. Очень трудно объяснить, Как не хочется быть Самой собой       На этот раз голос изменился, и пел маленький девятилетний мальчик, его голос был мягким и неуверенным.       Он смотрел на Цзян Чэна и Яньли, и обещание, которое он дал ранее, звенело в его голове. — Я должен защитить их. Моих шиди и шицзе. Несмотря ни на что, я должен защитить их. Я должен сформировать своё Золотое Ядро. И усердно тренироваться. Я должен отплатить им за то, что они приютили меня и дали мне хорошую жизнь.       Яньли закричала. — Сяньсянь, нет! Ты не обязан отплачивать нам! Ты не обязан делать ничего подобного, потому что ты семья! Мой брат! — Он глупый, — нахмурился Цзян Чэн. — Как он может думать подобные глупости? Разве для этого тупицы недостаточно просто говорить глупости?       Он чувствовал себя таким виноватым. Как так вообще вышло, что он не замечал, сколько дал ему Вэй Усянь. Цзян Чэн был так зол на себя.       Ваньин с грустью посмотрел на себя молодого. Если бы он знал, что именно произойдёт в будущем, он был бы намного больше, чем просто опечален. — Я должен быть лучшим. Я должен помочь Цзян Чэну. Я должен убедиться, что я вернул все долги.       Если Вэй Усянь до сих пор продолжал думать такие глупости, что ж, Цзян Чэн всерьёз подумает о том, чтобы ударить его по лицу, пока он не поймёт. Вэй Усянь не был его слугой. Он был его братом.       Голос, поющий песню, изменился, превратившись в тихий неуверенный шёпот маленького мальчика.       Это был Вэй Ин. Очень трудно объяснить, Как не хочется быть Самой собой       Груз, который, казалось, тянул его вниз, заставил Ваньина в отчаянии закрыть глаза. Как могли его родители взвалить такое тяжёлое бремя на грёбаного девятилетнего ребёнка? На самом деле, ему не следует думать о защите своего шиди, шицзе, или кого-либо ещё. Он должен думать о тривиальных, обыденных вещах, таких как завтрак, или обед, или ужин, или о своей грёбаной учёбе, если придётся, а не о том, чтобы взвалить на себя всю тяжесть мира.       Сцена снова превратились во что-то другое. Все они повернули головы, узнав шумный город.       Вэй Ин больше не был ребёнком. Он уже был высоким молодым человеком из предыдущих сцен, с распущенными волосами, в красно-чёрной мантии, с кувшином алкоголя в руке. Он смотрел на молодую девушку, которую сбили с ног какие-то грубые охранники, и его глаза расширились, когда он испытал шок от узнавания.       Это был вэньский медик, Вэнь Цин. На ней был длинный плащ, чтобы не привлекать к себе внимания, из страха перед тем, что стражники сделают с Вэнем, тем более с членом практически основной ветки ордена. — Вэньская шавка! — Не Минцзюэ сердито зарычал.       Дайю снова закатила глаза. Если она продолжит это делать, к концу у неё могли бы просто заболеть глаза. Но, честно говоря, все эти заклинатели были такими претенциозными, такими отъявленными лицемерами, что Дайю была уверена, что она с радостью исполнила бы желания своей Богини, если бы это не означало проигнорировать тот факт, что Бимин сидит рядом с ней, и что они были очень кстати в голове Вэй Ина.       Вэнь Цин заметила его, и её глаза расширились, когда она узнала облик Молодого Господина Вэя. — Они знают друг друга? — спросил Цзян Чэн, прищурившись, глядя на женщину, сидящую на земле. — Да, — коротко ответил Ваньин.       Вэй Ин проводил её в менее оживленную часть города с пустыми улицами и усадил на ступеньки. Она молча подчинилась, её глаза были полны горя, страха и гнева. — Вэнь Гунин, — мягко обратился к ней Вэй Ин. — Могу я спросить, что произошло?       Некоторое время она не отвечала, глаза наполнились слезами, а её и без того белое лицо побледнело ещё больше. — Мой брат… моя семья… Я не знаю…       Вэй Ин крепче сжал свою флейту. Пламя ярости начало разгораться в нём, когда он уставился на перепуганную девушку рядом с ним. — Разве клан Ланлинь Цзинь не принял их? — спросил он её.       Цзинь Цзысюань и мадам Цзинь нахмурились, услышав это, в то время как Цзинь Лин застонал, зная всё о том, что члены его ордена сделали с этими людьми. Что они сделали с невинными людьми, которые не играли никакой роли в войне, в которой они даже не хотели участвовать. Невинные мужчины, женщины.       Старики. Дети. — Что это значит, что Орден Цзинь принял Вэней? — спросил Цзысюань. — Это означает, что они брали невиновных людей и убивали их, называя их «военнопленными», — отрезал Цзинь Лин. — Как они могут быть невиновны?! — сердито потребовал ответа Не Минцзюэ. — Они все Вэни! — Глава Ордена Не, — холодно сказал Ванцзи. — Люди, которых принял орден Цзинь, были пожилыми людьми, женщинами и детьми. Это не те Вэни, которые сражались против нас.       Не Минцзюэ открыл рот, чтобы опровергнуть, но остановился, когда увидел насмешку Дайю, направленную в его сторону. Он ничего не сказал, но в глубине души не мог не думать о том, что Вени есть Вени, несмотря ни на что. — Да, но… — Вэнь Цин прикусила губу, пытаясь остановить слёзы, которые всё равно продолжали течь. — Я не… мой брат…       Вэй Ин сделал несколько глубоких вдохов, чтобы успокоиться, пытаясь подавить пламя гнева, бушующее в его сердце. Он мягко улыбнулся Вэнь Цин. — Не волнуйся. Я пойду и найду их. Оставайся здесь.       Улыбнувшись выражению шока и надежды на её лице, Вэй Ин целеустремленно зашагал прочь, в сторону Башни Карпа. — Я должен помочь Вэнь Цин и Вэнь Нину, — мрачно подумал он и ускорил шаг. — В конце концов, они помогли нам… несколько раз. Я не могу подвести их сейчас. — Они помогли нам? — удивлённо спросили Цзян Чэн и Яньли.       Ваньин мрачно кивнул. — А-Сянь и я, мы оба обязаны им своими жизнями, — он горько рассмеялся над этой мыслью. — А я должен им кое-что еще.       Он внезапно замолчал, прикусив губу, когда подумал о Цзян Чэне. Он достаточно хорошо знал, что его брату не понравилась бы сама идея о помощи Вэнь Цин или кому-либо ещё из Вэней, если уж на то пошло. Не сейчас, когда всех Вэней убивали, будто они были какой-то заразой.       Ваньин застонал, сердце горело от вины и сожаления. Как он мог бросить людей, которые, чёрт возьми, помогли ему? — Что мне теперь делать? — устало подумал он. — Цзян Чэн будет очень зол если я ворвусь в Башню Золотого Карпа, особенно сейчас, когда там праздник.       Затем он вспомнил побеждённое, совершенно убитое горем выражение лица Вэнь Цин. Его сердце снова наполнилось решительностью, когда он продолжил свой путь. — Они помогли нам. Я не могу их бросить. — Почему он вообще им помогает?! — внезапно сердито рявкнула мадам Юй. У неё начало появляться подозрение, что после этого отношения Вэй Усяня и А-Чэна начали разрушаться. — Потому что они помогли ему. Твой сын обязан жизнью этому медику Вэнь, — усмехнулась Дайю.       Сцена снова сменилась, и теперь они были в другом месте, которое многим из них было незнакомо. Все они повернули головы, чтобы увидеть Цзян Чэна и Вэй Усяня.       Цзян Чэн сердито уставился на Вэй Ина, нахмурив брови и крепко сжимая Саньду. Он громко выдохнул и уставился на Вэй Ина. — Если ты продолжишь в том же духе, я больше не смогу тебя защищать! — крикнул он ему.       Вэй Ин отвернулся. — Я не могу бросить их, Цзян Чэн! Они помогли нам!       «Пожалуйста, пойми, — устало подумал он. — Я не могу бросить их, Цзян Чэн. Я обещал позаботиться о них. Я нарушил уже достаточно обещаний»       Цзян Чэн впился в него взглядом. — Это не наше дело, Вэй Усянь! Просто прекрати это безумие и возвращайся со мной на Пристань Лотоса! Ещё не слишком поздно! — Я не могу этого сделать, Цзян Чэн! — Ты хоть представляешь, сколько проблем ты мне доставляешь? Ты ведь не понимаешь, не так ли? Конечно, ты не можешь понять! Твой путь, а теперь ещё и защита Вэней… Ты забыл, что они сделали с нами?! С нашей семьёй?! — зарычал на него Цзян Чэн. — Ты забыл, как они помогли нам?! — сказал Вэй Ин, его голова раскалывалась от разочарования. — Сейчас неподходящее время помогать им! Мы что-нибудь придумаем позже! Что-то выбрать мне дано — Но им сейчас нужна наша помощь, Цзян Чэн, — устало подумал Вэй Ин. — И что бы ты ни говорил, я не могу их бросить.       «У меня нет выбора, не так ли?» — печально подумал он и полностью отвернулся от Цзян Чэна. — Тогда скажи что я дезертировал, — спокойно сказал он Цзян Чэну, хотя его грудь болела так сильно, что он даже не мог дышать. — Что я покинул Орден. Тогда мои проблемы больше не будут твоими. — Что?! — Цзян Чэн и Яньли почти что закричали.       Про себя он умолял: «Не принимай моё предложение, Цзян Чэн. Пожалуйста, не делай этого. Пожалуйста, брат»       Ваньин почувствовал, как у него встал ком в горле, и печально закрыл глаза. Он ненавидел себя. Его брат никогда не бросал его, никогда. А он… Ваньин покачал головой, пытаясь избавиться от удушающего чувства вины и страданий А-Сяня.       Цзян Чэн уставился в спину Вэй Ина, горький смешок вырвался из него. — Тогда ладно. Прекрасно. Делай, что хочешь. Дезертируй. Покинь Орден.       Вэй Ин чувствовал себя так, словно весь его мир обрушился на него. — Нет! — Яньли задохнулся от ужаса. Она посмотрела на Ваньина так, словно он предал её. — Как ты мог сказать это ему?!       Ваньин не ответил. Не отвечал на вопросы, поскольку он мог выдать лишь жалкие оправдания. — Мы что-нибудь придумаем позже, — сказал он Цзян Чэну, всё ещё не оборачиваясь, чтобы встретиться с собеседником взглядом. — Прекрасно, — ответил Цзян Чэн и зашагал прочь, его поза была жесткой и напряженной.       Только когда он полностью скрылся из виду, Вэй Ин опустился на колени, обхватив голову руками. «Все в порядке, — твёрдо сказал он себе. — Так будет лучше. Я причиняю им всем слишком сильную боль»       Он задавался вопросом, будут ли его шиди и шидзе скучать по нему после того, как он полностью их бросит. Будут ли они ненавидеть его?       Подождите… он больше не может называть их шиди или шицзе. Это были Лидер Ордена Цзян и Дева Цзян. Слова отдались горечью во рту. — Сяньсянь… — Яньли зарыдала сильнее. — Как… почему…       Никто из будущего не мог ответить на её вопросы.       Вэй Ин издал смешок, который превратился в рыдания. — Полагаю, по крайней мере, Мадам Юй была бы рада, что я наконец ушёл, вместо того, чтобы всё разрушать. В конце концов, это то, что я всегда делал, верно? Уничтожал всё. Может быть, было бы лучше для всех, если бы… если бы я ушел раньше.       Юй Цзыюань действительно не представляла, что что-то в ней так сильно перевёрнется, когда она услышит, как он произносит эти слова. Она действительно понятия не имела, что её слова влияли на него.       Дайю действительно хотела, чтобы женщина увидела, как сильно её слова ранили мальчика. Всю его жизнь. Если Бимин не вытащит эти воспоминания, она сделает это сама.       Ванцзи беспомощно вздохнул. То, что сделал Вэй Ин, спасая Вэней, было правильным поступком. Он был единственным человеком, который следовал зову сердца и не был слеп к предрассудкам, ненависти или простому невежеству.       И чем ему отплатили за его безгранично доброе сердце? Или всё решено Моей судьбой? — Этот Вэй Усянь… он опасен, — шептались некоторые заклинатели, глядя на человека, вертящего между пальцами флейту. — Он может управлять мёртвыми! — Как думаешь, что теперь сделает Орден Цзян? Он слишком силён! — Мы должны найти способ получить контроль над этим сыном слуги! — Как думаешь, что сделал бы Глава Ордена Цзинь? — Хм? — Мадам Цзинь нахмурилась. — Какое отношение к этому имеет мой муж?       Хмурый вид Ванцзи сказал ей, что если бы её муж действительно присутствовал здесь, он был бы убит Вторым Нефритом без малейших колебаний.       Жаль, что его здесь нет.       Вэй Ин фыркнул, услышав эти перешептывания. Ах, мир заклинателей, они, казалось, никогда не удивляли его своей лицемерной природой. Он был героем, когда сражался на их стороне и помог им победить. Тогда его путь никого не беспокоил. Но теперь, когда война выиграна и закончена, они без колебаний выступили против него и его пути. — Я знаю, Старший Вэй, — с отвращением сказал Цзинъи. — Это ужасно. — У них не было проблем с тем, чтобы кричать на всю Поднебесную, что Старший Вэй злой и всё такое, но разве это помешало им использовать все его изобретения? — в гневе закричал Цзычжэнь. — Грёбаные мудаки, — выплюнул Цзинь Лин.       Но на самом деле ему следовало ожидать этого. Он внёс самый большой вклад в победу в войне, и теперь его силы пугали всех. Потому что, в конце концов, как только игрок становился слишком сильным в этой игре за власть, его приходилось либо вербовать, либо устранять.       Заклинатели продолжали разговаривать между собой. — Как ты думаешь, чем можно повлиять на Молодого Господина Вэя? Он могуществен, поэтому было бы лучше держать его на нашей стороне. — Я уверен, что он ухватился бы за шанс присоединиться к нам. Кого бы не соблазнило то, что мы можем ему предложить?       Все усомнились в этом конкретном утверждении, когда услышали фырканье Вэй Ина в ответ.       Сцена изменилась, и теперь они вернулись в детство Вэй Ина, не на улицу, а в маленькую комнату, где Цансе прижимает маленького мальчика к груди.       Она гладила его по волосам и нежно говорила ему: — Однажды, А-Ин, когда ты вырастешь, ты поймешь, что мир не самое прекрасное место. Есть плохие люди, которые готовы на всё, чтобы стать могущественными или иметь много денег. А-Ин должен пообещать маме, что он никогда таким не станет.       Мальчик решительно кивнул. — А-Ин обещает маме!       Цансе поцеловал его в лоб. — Мой хороший мальчик. А-Ин должен знать, что мама и папа всегда будут на твоей стороне. Мы на помощь придём, Вместе выход мы найдём       Сцены продолжались бы, если бы не внезапный рывок, который заставил их всех застыть в шоке. Всё стихло, и все они в шоке уставились друг на друга.       Дайю и Бимин испуганно посмотрели друг на друга.       Лэй Цинъян нашла способ изгнать их из разума Вэй Ина?