911: Служба спасения

Весь путь до полицейского участка прошёл в напряжённом молчании, изредка прерывавшимся всхлипами арестованной женщины. Даже радио не хотелось включать — оно казалось неуместным, и такая тишина не позволила Ризе полностью погрузиться в свои мысли. Она угнетала и дарила не успокоение и умиротворение, а нервозную тревогу, что что-то они с Фарманом сделали неправильно, что не могло всё закончиться вот так — ужасный несчастный случай и случайная виновница, сломавшая несколько жизней невнимательностью. — Что со мной будет? — раздался сдавленный голос с заднего сиденья. Риза посмотрела в зеркало заднего вида, но женщина сидела, опустив голову и скрыв лицо волосами, а решётка между сиденьями не помогала улучшить обзор. — Причинение смерти в результате ДТП наказывается денежным штрафом в размере одного миллиона центов и тюремным сроком до двадцати пяти лет, миссис Кальдера, — отрапортовал вместо Ризы Фарман, повернувшись назад. — Однако в вашем случае допускаю, что судья может принять во внимание ваше полное раскаяние, а с хорошим адвокатом, может быть, у вас будет возможность выйти под залог с условием обязательной выплаты штрафа и лишением водительских прав. Однако я не хочу загадывать вперёд и давать вам ложную надежду. — Я… Испортила своей дочери жизнь. Если бы не это дурацкое пятно… Если бы не этот глупый кофе… — миссис Кальдера закрыла ладонями лицо и затряслась ещё сильнее. — И семье этого мужчины… Риза остановилась на светофоре и глубоко вздохнула, зажмурившись. Миссис Кальдера казалась совершенно убитой горем, что её дочь будет расстроена и даже в ужасе от произошедшего… Она так переживала за свою и чужую семью. Риза снова потёрла плечо и поёрзала на сиденье, прижимаясь спиной сильнее. — Ты чего, Хоукай? — Да так, надо сиденье поправить, — Риза опустила руку и коротко дёрнула за рычаг, чуть поднимая сиденье — так тоже было удобно сидеть. — Миссис Кальдера. Думаю, что всё обойдётся. — Что вы имеете в виду, офицер? Меня не могут отпустить. Я преступница, я убийца… — С вашей дочерью всё обойдётся. Если вы и правда порядочная женщина, то она должна будет это понять. Страшные вещи случаются, все совершают ошибки, но если ребёнок любит и уважает родителя, он поймёт и простит его, что бы ни случилось. — Вы так думаете? Но это же не просто ошибка, это... — Это страшная случайность, которая произошла из-за стечения обстоятельств. Закон не на вашей стороне, но если вам на самом деле жаль, то ваша совесть чиста. Вы не сможете исправить или забыть, что случилось, вряд ли сможете простить себя. Но сможете принять наказание, зная, что вас окружают понимающие люди. Но главное, что вам нужно будет сделать, — это попросить прощения у семьи погибшего и посмотреть в глаза дочери. — Не все родители способны заслужить прощение своих детей, что бы они ни делали, из каких бы благих побуждений они ни действовали и какие бы случайности не вставали у них на пути, — тихо ответила миссис Кальдера. Риза сдавила руль пальцами и сжала челюсти, выдыхая через нос и расслабляясь. Не хватало ещё из-за собственного напряжения попасть в ДТП. Понимающие родители Ризе всегда казались чем-то из области фантастики, и каждый раз, когда она встречала таких, ей хотелось ударить что-нибудь, да посильнее, чтобы мир содрогнулся, чтобы от этого удара пошла рябь по ткани бытия, спрашивавшая: почему? Почему её детство после смерти мамы не было таким, на которое жаловались одноклассники? Почему у неё не было отца, который бы за неё переживал так же, как миссис Кальдера волновалась о своей дочери? «Папа, смотри, это слон!» «Да, да, папа занят, не отвлекай его». «Но…» «Развесь бельё, если заняться нечем, и не мешай». Риза убрала ногу с педали газа, аккуратно затормозила и переключила передачу на паркинг. Фарман вышел из машины первым, помогая миссис Кальдере вылезти со скованными руками с заднего сиденья. — Я отведу её в комнату для допроса. — Хорошо. Бери это дело, а я позже присоединюсь. Ты же не хочешь штрафы лепить, — Риза чуть дёрнула уголком губ, заставив Фармана поёжиться. — Хватит уже, — он был больше похож на грустного хорька, однако быстро взял себя в руки, а миссис Кальдеру — под локоть, уводя в двери участка. Риза же помедлила перед тем, как выйти из машины и чуть не столкнуться лицом к лицу с крупным светловолосым мужчиной в очках. — Простите, офицер, я вас не заметил, думал, успею проскочить, пока вы не открыли дверь, — тон мужчины был очень извиняющимся, словно бы он просил прощения не только у Ризы, но и у всего мира, и не только за столкновение, а за все грехи человечества. — Ничего страшного, бывает. — А вы мне не поможете, офицер?.. — Хоукай. Что у вас случилось? Для начала, давайте представьтесь, чтобы я тоже знала, как к вам обращаться. — Как некрасиво с моей стороны, конечно. Меня зовут… — ХОЭНХАЙМ?! — мужчина чуть не подпрыгнул на месте от подросткового вопля со стороны ко входу в полицейский участок. — КАКОГО ТЫ ТУТ ДЕЛАЕШЬ?! — Куда ломишься, а? Такой мелкий, а проблем масса. — Кого это тут ОТ ЗЕМЛИ НЕ ВИДНО?! Повернув голову, Риза обнаружила Эдварда, практически висевшего в руках Бакканира. Тыча пальцем в светловолосого мужчину, он продолжил, наверное, кричать, только вместо того, чтобы издавать хоть какие-то возмущённые звуки, он только молча открывал рот. Возможно, он что-то сипел, что слышал только Бакканир, но, судя по его реакции, вряд ли это было что-то цензурное. Альфонс же скромно стоял рядом, жалобными глазами смотря на мужчину. — Да… Меня зовут Ван Хоэнхайм… — Ризе показалось, что Хоэнхайм сразу стал ниже и уже в плечах. — Я хотел забрать своих сыновей из участка. — Хорошо, если у вас есть официальное оповещение, думаю, это не будет проблемой. Обратитесь к дежурному, назовите ему фамилии и имена ваших детей, а дальше ответственный офицер вам… — Эдвард и Альфонс Элрики. И, видимо, обращаться мне надо к тому офицеру с ирокезом и усами. Риза вопросительно подняла палец, указав сначала на Хоэнхайма, потом на братьев Элриков, потом снова на Хоэнхайма. Издав глубокомысленное «о» — других слов пока у неё просто не было. То есть, Элрики не были сиротами, отец у них всё-таки был, а Рой тогда упорно говорил, что… Риза готова была схватиться за голову: картинка категорически не складывалась. — Если вы их отец, то почему тогда они живут не с вами, а с опекуншей? — сдержав этот порыв, Риза взглянула на Хоэнхайма. — Потому что пошёл он! Кстати, здрасьте, — бросил Эдвард, явно успокоившись в руках Бакканира, хотя от него так и ощущалось недовольство, такое ядерное, что, пожалуй, счётчик Гейгера не выдержал бы. — Не здрасьте, а здравствуйте, офицер, — поправил его Альфонс, неловко переминаясь с ноги на ноги и опираясь на костыль. — Брат, зачем ты так грубо? — Лезет не в своё дело! Совсем как её дружок, Мустанг этот… — Эдварл открыл рот, чтобы продолжить свою гневную тираду, но осёкся, стушевавшись под пристальным тяжёлым взглядом Ризы. — То есть, здравствуйте, офицер Хоукай, — промямлил он, отведя взгляд. Но длилось это недолго. — Что ты здесь забыл?! — через несколько секунд снова раздалось возмущение, и Эдвард опять ткнул пальцем в сторону Хоэнхайма. — Иди туда, куда шёл, а от нас отстань! — Мне жаль… — начал было Хоэнхайм, но ему не дали договорить. — Жаль ему! А было тебе жаль, когда ты нас бросал? А когда мама умерла? А КОГДА С АЛОМ СЛУЧИЛОСЬ ЭТО?! — Эдвард указал на Альфонса, сделавшего шаг в сторону, словно пытаясь спрятаться за Бакканиром. — Брат… — ТАК, всё, ХВАТИТ! — рявкнул Бакканир, хватая Эдварда за шиворот и поднимая на уровень глаз. — Нравится тебе это или нет, но это закон. А вы! — он угрожающе взглянул на Хоэнхайма, не особо уступавшего ему в росте. — Заберёте их и распишетесь в протоколе. И уплатите штраф за их выходки. — Ничего мне!.. — Закрой рот, иначе так и понесу за шкирку. Эдвард задохнулся от возмущения, но перестал размахивать ногами и пытаться пнуть Бакканира, вместо этого скрестил руки на груди и злобно засопел, что даже непослушная прядь у него на макушке недовольно встопорщилась, живя какой-то своей жизнью. — Вот и отлично, — Бакканир поставил Эдварда на землю и махнул рукой. — За мной. И вы, мистер Хоэнхайм, тоже. — Лучше стой, где стоишь, — буркнул Эдвард, а Альфонс только опустил голову, тихо постукивая костылями по пути за Бакканиром. — Мне жаль, Эдвард. Что я вас бросил. Но это было для вашего же блага, я был… — Мне всё равно. Тебя не было, когда мы в тебе нуждались. А теперь ты нам не нужен. Только как формальность, — Эдвард отвернулся и широким шагом принялся догонять Бакканира с Альфонсом. Хоэнхайм помедлил ещё, потускнев и посерев. Риза осталась стоять, наблюдая эту семейную картину и сжимая пальцы ща предплечье. Ей было ужасно жаль обоих мальчишек: остаться сиротами при живом отце, который даже не навещал их… Должно быть, это было ужасно, когда ты был подростком. Может, Бертольд Хоукай и был плохим отцом, но он заботился о ней до самого конца. Ризе бы в голову не пришло наговорить ему подобное. Она молчала, считая, что так было правильно, что он всегда был прав. Обдумывая свою короткую жизнь бессонными ночами, Риза раздумывала, что, может, стоило хоть раз сказать что-то против, может, тогда её жизнь сложилась бы иначе, но было уже слишком поздно — и вряд ли бы даже сейчас она решилась возразить ему. Она вздохнула и направилась в участок, предъявив пропуск. За стеной она услышала голоса — Эдвард опять ругался за что-то на Хоэнхайма. Риза завидовала ему — у него было достаточно смелости, чтобы высказать всё, что его не устраивало. Коридор с кабинетами казался бесконечным, что мерцавшая над головой лампочка только добавляла таинственности. Было слишком тихо для такого времени, обычно к обеду в коридорах была беготня и стоял гомон, но пока слышался только очень громкий и недовольный голос Эдварда, иногда прерывавшийся громогласным рёвом Бакканира. Навстречу Ризе попался дежурный, и она перехватила его за локоть. — Куда младший лейтенант Фарман повёл задержанную? — В допросную номер пять, но он уже закончил. Её увёл конвой, — сообщил дежурный, встав по стойке «смирно». — Поняла, спасибо. Значит, Фарман уже закончил с допросом. Перестроив маршрут с допросных, Риза свернула в соседний коридор и постучалась в прикрытую дверь. — Открыто! — сообщила Ребекка, обнаруженная в таком же положении, в котором Риза и Фарман оставили её перед уходом в патруль — головой на столе. — А где Фарман? — Риза сделала несколько шагов в помещение и прикрыла за собой дверь, опёршись о неё спиной. Хотелось просто сползти по ней на пол, уткнуться лицом в коленки и до окончания рабочего дня больше не шевелиться. — Ушёл домой, ему мама позвонила, что-то там с его сёстрами. — Понятно, — Риза на мгновение поджала губы в горькой полуулыбке, но быстро взяла себя в руки. — А ты всё над делом сидишь? — Да оно меня уже дос-та-ло! — Ребекка взмахнула руками, всё ещё упираясь лбом в стол, и добавила ещё несколько крайне красочных эпитетов, что во всех подробностях отражали её отношение ко всему, что хоть как-то касалось этого дела. — Этот Барри-мясник просто какой-то неуловимый призрак. Представляешь: одной девушке удалось выжить, а она рассказывала, что видела какое-то чудовище в доспехах и маске-черепе. Ну абсурд же! — Ребекка подняла голову только на звук входящего сообщения и неохотно просмотрела на экран смартфона. — Этого ещё не хватало… — простонала она страдальчески. — Что там? — Риза опустилась на краешек стола; вместо ответа Ребекка протянула ей телефон, на экране которого была переписка с отцом Ребекки. Риза не успела прочитать и строчки чужих сообщений, как телефон практически тут же убрали от её лица, принявшись яростно строчить ответ. — Представляешь? «Эй, Бекки, мы всё ждём, когда ты нам жениха своего покажешь!» Да как я вам его покажу! Агрх! — Ребекка снова взмахнула руками. — Папа просто одержим тем, чтобы у него поскорее внуки появились. «Скоро старым стану, хочу внуков поняньчить». Да где ж я его возьму, отца внуков! Чтобы был красивым, обеспеченным, с хорошей работой и не старым? В большом городе очень тяжело найти мужчину! Вот тебе повезло, отхватила такого капитана, а мне ещё искать придётся и отчитываться перед отцом! — Ребекка потрясла телефоном и снова принялась что-то писать. Риза ощутила, как по её щеке скатилось что-то холодное, ещё одно, собралось на подбородке — и рухнуло вниз. Она машинально поднесла руку лицу, но кожа была сухой; рыдала душа, но глаза оставались сухими, а лицо — невозмутимым. Но её отец не напишет ей такого, не пожелает счастья и не захочет познакомиться с женихом. Он вообще не захочет ничего слушать, как было всегда. — Он просто переживает, пойми и его тоже, — Риза успокаивающе провела по плечу Ребекки, и та вздохнула, снова склоняясь над столом и вытягивая руки. — Знаю, но иногда это так злит. Это давление. Будто я могу просто взять и сразу найти хорошего парня, это ж как поиски работы — очень ответственное занятие. А всё вот это «мы уже старенькие» так давит на чувство вины. Ладно, в переписке. А ты представляешь, на что обычно похож семейный ужин в отпуске? Риза не представляла. Её отпуск заканчивался досыпанием всех часов сна, что её лишила работа. «Папа, ужин готов… Папа?» «Оставь, потом поем, я работаю». «Но… Ты обещал, что мы поужинаем вместе». «Не слышишь, что тебе говорят? Я работаю! Не мешай!» — Наверное, на сумасшедший дом? — Ещё какой сумасшедший! Ещё и сватают за всех подряд! Ради бога, мне не тринадцать лет, чтобы мне советовать сына подруги приятельницы подруги маминой коллеги! Мне ещё тридцати нет, я не настолько отчаялась! Ребекка практически полыхала праведным гневом, не понимая, какое ей выпало счастье — с точки зрения Ризы. Она бы отдала всё, чтобы Бертольд ей написал и спросил, как она поживает, а она бы в ответ рассказала ему про несносных братьев Элриков, про Ребекку, про то, как Бакканир запасся пивом, а матч перенесли, рассказала бы про Роя. А на семейном ужине она бы… Риза не знала, что бы делала за семейным ужином, как бы вообще было, если бы мама была жива. — Старший лейтенант Каталина! Опять в телефон залипаете? — Майлз появился, словно из ниоткуда, заставив вздрогнуть даже Ризу, а Ребекку и вовсе выронить телефон на стол с грохотом, пока сама она вскочила, отдавая честь. — Нет, нет, майор, нет! Так, минутный перерыв! — Хорошо. Потому что из соседнего района подкинули, — Майлз вытащил из-за спины тонкую папку и положил на стол Ребекке. — Ещё показания по делу Барри-мясника. — Есть… — выдохнула Ребекка, и Риза услышала, как у неё посыпались шестерёнки в мозгу. — О, точно. Вот, Фарман оставил и попросил отдать, — Ребекка вытащила из-под своей папки точно такую же, но с другой надписью и куда более тонкую. — Это той женщины. Он мне ещё принёс копию стенографии ругани того мальчишки на своего отца, — Ребекка хихикнула, но, осознав, что Майлз ещё не ушёл, кашлянула в кулак и села обратно за стол. — Буду работать… — Я, наверное, тоже пойду… — Риза прижала к груди папку и протиснулась мимо Майлза, проводившего её взглядом. — Кстати, Хоукай. Риза остановилась и развернулась, выпрямив руки по швам. — Да, майор? — До полного выздоровления младшего лейтенанта Фармана он будет закреплён за тобой в качестве постоянного напарника, следовательно, у тебя будут мирные недели. Приказ, — Майлз многозначительно поднял палец к потолку. У Ризы неприятно засвербило в груди от какой-то обиды. Она любила Фармана и дорожила дружбой с ним, он был отличным напарником, но она же не в убойном отделе работала, в конце-концов, чтобы её вот так вот ограничивать из-за раненого напарника. — Лейтенант? — Есть, — Риза отдала честь. — Разрешите идти? У меня работа, — она приподняла папку с делом о сбитом мотоциклисте. — Скоро должны будут приехать родственники пострадавшей. Майлз не успел ответить: из кабинета выскочила Ребекка, почти налетев на него. — У-уф, майор, как хорошо, что вы не ушли! Мне срочно надо домой, на Восток! — Что-то?.. — Мама угодила в больницу! Пожалуйста, сэр, пожалуйста, пожалуйста, пожалуйстапожалуйстапожалуйста! — Ребекка отпустила чужую форму и выпрямилась. — Дело Барри-мясника будет ко всему прочему временно передано капитану Бакканиру, а я вернусь, как только смогу! — отрапортовала она, круглыми глазами глядя на Майлза. — Эх, что ж с тобой поделать… — Вы поговорите с Большой Мамочкой? — Ребекка, кажется, была готова прыгнуть на шею Майлза, но вместо этого заскочила в кабинет за курткой и едва ли не обогнала пулю, промчавшись по коридорам. — Спасибо, майор! Я у вас в долгу! — Вот же ж… — Майлз потёр глаза под круглыми тёмными очками. — Когда-нибудь она нарвётся, называя генерала так. — Ну… Вы сами участвовали в этой нашей маленькой проказе, — с полуулыбкой покосилась Риза на Майлза и тут же посерьёзнела. — Надеюсь, с её мамой всё хорошо. Я ведь свободна, могу идти? — Да, иди. *** Рой потоптался на месте, поправляя галстук на шее, и, наконец, решился нажать на кнопку дверного звонка. — Иду, иду, — раздался из-за двери низкий прокуренный голос и что-то зашуршало прямо за дверью. — О! — добавил голос, и дверь открылась. Оттуда высунулась рука, практически затащив Роя в проём и потянув его за щёку. — Совсем забыл о своей старой тёте, малыш Рой, совсем не навещаешь! — Ну что вы, мадам, сразу после вашего звонка и приехал, как освободился, — Рой дёрнул головой, освобождая несчастную щёку и протягивая букет цветов. — Это вам. — Чушь, ну что за формальности! Ты меня ещё мисс Мустанг назови, — тётя рассмеялась, принимая букет и от души целуя Роя в щёку, что на ней остался крупный след от яркой помады, а самому Рою захотелось чихнуть от мехов на вороте домашнего халата тёти. — Не могу же я фамильярничать при всех девочках с тобой, считай, профессиональная привычка. — Ой, какой профессионал. Всего год у меня коктейли мешал, балда, — Крис подожгла сигару и нажала на кнопку кофемашины, наполнив комнату грохотом перемалываемых зёрен. — А кто-то в этот год у тебя работал, — Рой достал вазу и поставил в раковину, добавляя к грохоту кофемашины ещё и шум воды. — Негоже будет плохой пример подавать. — Продолжишь в таком же духе — решу, что ты меня стыдишься, — фыркнула Крис, выдыхая в лицо Рою облако табачного дыма, и невозможно было сказать, каких усилий тому стоило не закашляться и даже не поморщиться от этого тяжёлого запаха. — Ты не могла настолько плохо меня воспитать и оставить без чувства благодарности, чтобы я тебя стыдился, — Рой покачал головой и поставил на столешницу вазу, принявшись подрезать стебли цветов в букете, пока тётя просто стояла рядом и курила, ожидая, пока кофемашина закончит свою громкую работу. — Вот и хорошо, — она снова потрепала Роя по щеке и повернулась к кухонному шкафчику, доставая две чашки. На короткое время повисло молчание, прерываемое только звуком отрезания цветочных стеблей и звоном кофейного сервиза. Это было тихо, уютно и как-то по-домашнему, не так, как обычно было в квартире у Роя, где даже микроволновка через раз работала и громко шумел только электрический чайник. Он скучал по той жизни, где он был ещё беззаботным ребёнком, где тётя всем своим подругам и девочкам в клубе рассказывала о том, какой у неё приёмный сын умничка, где по вечерам они пили чай из пакетиков, а на тарелке лежали дешёвые печенья из супермаркета, которые можно было помазать маслом и посыпать сахаром, чтобы получилось пирожное. Как уставшая после тяжёлой работы тётя всегда улыбалась, когда Рой приходил к ней хвастаться своими отличными оценками. Как она заклеивала ему пластырем разбитый нос после драки в школе, но не ругалась, только сетовала на то, что тому хулигану не успели сломать нос тоже. — Кофе на столе, — объявила Крис, пока Рой возился с цветами, пытаясь поставить пышный букет в достаточно узкую вазу. — Да, сейчас, — откликнулся он и продолжил неравный бой с букетом, пока, наконец, тот не утрамбовался в несчастную вазу. возможно, там была сломана пара стеблей, но не это не таким уж и большим горем должно было оказаться — воды было предостаточно, чтобы даже сломанные стебли до неё дотягивались. Рой выдохнул и, взяв вазу, сел за стол, что теперь цветы служили главным украшением комнаты, и без того завешанной и заставленной разной мелочью вроде картин и статуэток. Крис будто бы пыталась заполнить всё имеющееся пространство квартиры тем, что практически вслух говорило: «У нас есть деньги, моя семья не бедствует, я не нищая». Рой только отодвинул в сторону солонку и перечницу в виде котов перед тем, как взять в руки чашку и отпить слишком сладкий кофе — тетя всё никак не могла привыкнуть к тому, что хороший кофе необязательно было сластить, чтобы он оставался достаточно вкусным. — Видела тебя по новостям. Измучился, мальчик мой. Совсем себя не бережёшь, — Крис первой нарушила молчание. — Не смотри на меня так, синяки твои под глазами я и отсюда вижу, и ты похудел даже словно. Всё ещё мешаешь кофе с энергетиками вместо нормальной еды, балда? — Мне не пятнадцать… — Запомни: в моих глазах тебе всегда все десять, — тётя улыбнулась и снова затянулась сигарой, выдыхая снова густой клуб дыма; в комнате стоял сизый смог. — Хорошо, — Рой усмехнулся, прикрыв глаза, и взял случайную конфету из вазочки, рассеянно разворачивая фантик. Карамель какая-то, которая разгрызалась быстрее, чем рассасывалась. — Так что не заставляй меня тебе давать еду в контейнерах на неделю. — Ты же ужасно готовишь… — Кларисса готовит отлично, за некоторую премию она тебе хоть на месяц приготовит. Рой поперхнулся карамелью от такого предложения. — Не надо, чтобы мне твои девочки готовили… Сам как-нибудь. — Ну смотри у меня, Феникс постоянно спрашивает о тебе, скучает, поди. Перед глазами Роя встала пышная копна рыжих волос, огромные карие глаза и аккуратный макияж, достаточно броский, чтобы быть видным в темноте. Точно, Феникс, новенькая. Ничего ещё не знает. — Ты же знаешь, что у меня табу на твоих девочек. Вместо ответа тётя снова рассмеялась. — Я и не предлагала, просто навещай и их тоже, они соскучились. Кто она? — Что? Кто? — Рой вскинул брови. — Девушка, которая умудрилась тебе вскружить голову. — Да нет у меня никакой девушки! — Рой нахмурился и отпил из чашки, отмечая, что кофе словно стал ещё слаще. Не стоило есть ту конфету. — Ох, Рой-бой, не пытайся обмануть свою старую тётю. Ты не пошутил про Феникс, не сказал, что это не твоё, а просто напомнил про табу. Уж я знаю тебя достать хорошо, чтобы по ещё кое-каким признакам понять, что ты по уши влюбился. — Каким ещё!.. — Значит, я всё-таки права. — Это низко с твоей стороны, — проворчал Рой, чувствуя себя последним дураком. Тётя его обвела вокруг пальца, заставив самому практически признаться, что у него были… В общем, что у него было что-то на личном фронте. — Так вот, что за девушка? Из хорошей семьи? — Офицер полиции, об остальном понятия не имею, — Рой упёрся локтем в стол и взъерошил волосы. — Ну что же ты так, даже не узнал у неё ничего про семью! — Она работает под началом Большой Мамочки, а там плохие люди надолго не задерживаются. — Это не очень сильно меняет дело. Пригласи её куда-нибудь, расспроси, сам расскажи. — Про семью? Крис замолчала на несколько секунд. — Честность будет лучшим выбором, если она спросит. Но если нет, просто расскажи о себе, у тебя насыщенная жизнь оказалась. Но уж точно не вываливай на неё всё на первом свидании! — Тётя, я рос с тобой и работал в твоём баре, я знаю, как разговаривать с девушками! — Ты знаешь, как разговаривать с девушками, отношения с которыми ты не планируешь продолжать, и не спорь со мной. Можешь у Миранды узнать, как за ней её муж ухаживал и как это отличалось от ухаживаний клиентов. Рой обхватил голову руками и резко вскинулся. — Спасибо, я обязательно учту твои советы, но давай мы поговорим о чем-нибудь другом? А в своей личной жизни я как-нибудь сам разберусь. Крис недовольно дернула плечом и затушила сигару. — Как скажешь. Но с девочкой ты меня познакомишь, я уже старая, хочу быть уверенной, что ты продолжишь род Мустангов, а не утонешь под очередным самолётом. — Мадам… — Тётя. Здесь я твоя тётя и всегда ей буду, — она махнула сигарой и снова взяла её в зубы. — Я лишь переживаю, — вздохнула Крис. — Не хочу потерять ещё и тебя. Рой машинально коснулся плеча, где остался ужасный ожог. Он почти прошёл, но кожа оставалась гладкой и блестящей, выдавая травму. Боли в памяти почти не осталось — но Рой отчётливо помнил измученное лицо тёти, приходившую к нему каждую свободную минуту и ночевавшую в палате, когда выдавался случай. Помнил запах апельсинов, смешанных с запахом табака, настолько сильную смесь, что перебивал даже запах лекарств. «Тебе разве уже можно вставать? А ну, не храбрись! Я сейчас у врача спрошу, можно ли тебе вставать!» «Тот мальчик, Маэс, просил тебе передать пирог, это от его жёнушки». «Ох, Рой-бой, ты же не будешь себя беречь, верно?» — Не потеряешь. У меня отличная команда, мне никто не даст пропасть, — он улыбнулся, наклоняя голову, — и вовремя. Крис протянула руку и провела ладонью по макушке. — Верю, мальчик мой. И всё равно переживаю, просто будь осторожен, — не сдержавшись, она обняла Роя двумя руками, едва не подпалив тому сигарой висок; Рой тихо фыркнул от попавших в нос мехов халата, но ни секунды не сопротивлялся. — Не могу обещать этого — такая работа. — Уж знаю… И горжусь тобой. Ты молодец, справился с той катастрофой. Вы все молодцы, я не могла бы пожелать лучшего воспитанника. Рой закрыл глаза, выдыхая. — Я не могу бы пожелать лучшей матери. — Твоя родная мать гордилась бы тобой, и отец тоже. Точно так же, как и я. Ещё минуту так посидев, Крис, наконец, разжала руки и отпустила Роя, лишь на секунду задержав ладони на плечах, чтобы посмотреть в его лицо — и не суметь скрыть грусть, промелькнувшую в зелёных глазах. Рой не знал, что она увидела, но предполагал; поднявшись с места, он взял пустую кофейную чашку тёти. — Я сам сварю новый. Нажать на кнопку кофемашины не так сложно для бывшего бармена, — Рой улыбнулся и подошёл к кухне, с тихим звоном ставя чашку на решётку и нажимая на кнопку. Вечер продолжался в тихой, безмятежной обстановке. Тётя даже больше не упоминала работу и внуков, хотя Рою казалось, что ей очень хотелось. Но разговоры снова перетекли в более абстрактное русло, став той беседой, которую называют «ни о чём». И это было лучшим, что можно было придумать, Рой не знал, что было хуже: слушать причитания тёти, что он уже старенькая, или видеть её обеспокоенное лицо, когда речь заходила о работе. — Я обязательно приду на следующей неделе в бар, когда у меня будет выходной. — И девушку свою приводи. — Тётя… Она не моя девушка. И кто водит девушек по барам, которые ночью превращаются в специализированные клубы? Крис на это только хмыкнула. Уж кому, как не им, знать, что скрывалось за развратной ширмой таких заведений. По крайней мере, в одном конкретном, под руководством мадам Крис Мустанг. — Ладно, я пошёл… — тётя снова притянула его к себе и поцеловала в обе щеки, оставив яркий размазанный след от помады, и потрепала по волосам, как нашкодившего ребёнка. — Обязательно звони, а то я с ума схожу от беспокойства. — Не переживай почём зря. Но буду звонить. Раз в пару дней, когда будут свободные минуты. А то как это так — прервать разговор с любимой тётей из-за пожарной тревоги, непорядок. — Хм, льстец какой вырос. Но да, тётя самое важное! Рой улыбнулся и ещё раз обнял тётю. Он тоже будет скучать, каждый день скучает, но взрослая жизнь оказалась той ещё сложной штукой, а время безжалостно бежало вперёд, и дни незаметно превращались в недели. Но он обещал, что будет звонить, что придёт. А значит, обязательно выполнит своё обещание.