Бог любви и цветы | flowerld

С наступлением октября, Минхо начал очень часто захаживать в цветочный магазинчик, находившийся на цокольном этаже его дома. Но уже не как призрак, не привлекающий внимание обычных людей, а как гость, которого всегда встречали с улыбкой и теплом. Они с Джисоном часто пили чай в отдаленной от основного зала маленькой кухне и обменивались историями. Точнее, Бог любви больше слушал, чем разговаривал. Благо, молчание давалось ему легко. Джисон был очень разговорчивым и открытым парнем, но при этом совсем не надоедливым. Если Минхо, все же, порывался что-то рассказать, о себе или о романе, который читает, то флорист всегда слушал его с интересом, задавая наводящие вопросы и расспрашивая о деталях. Это было необычно. Столько лет оставаться в тени и наконец быть кем-то услышанным. Пусть даже и на совсем глупые темы. Бог любви не особо рассказывал о себе, все еще боялся в своих рассказах переступить грань и выдать свою далеко не человеческую сущность. Но Джисон тоже был не глуп, и вполне умело избегал некоторых вещей, которые мог затронуть в разговоре Ли. Например, тот парень, Хену, который периодически появлялся в поле зрения, или, что Богу любви казалось более существенным, тонкие, аккуратные полоски шрамов на запястьях. Хан просто усиленно делал вид, что их не существует, и игнорировал любые взгляды Минхо, которые касались его рук. Конечно, иногда, Бог любви позволял себе следовать за Джисоном и призраком. Ходил за ним в университет, стараясь на всякий случай держать дистанцию, тенью провожал до дома после поздних смен. Парень жил буквально в соседнем подъезде, но все равно, хотелось быть уверенным, что с ним все в порядке. Хотя, состояние Хана очень с натяжкой можно было назвать “в порядке”. Он часто не высыпался, с учебой у него не клеилось. Минхо никогда не заходил за порог его квартиры, потому что считал, что это будет слишком, но он точно был уверен, что и дома у флориста не все гладко. От этого на душе было тоскливо. Такие солнечные люди не заслуживали такой пасмурной жизни. Оставалось лишь надеяться, что это все временно. Осень каждый год выбивает людей из себя, и с приходом весны все должно наладиться. Но пока, Минхо оставалось лишь наблюдать, как на руках Джисона появлялись новые порезы. *** 19 октября Ночи стали казаться более холодными и одинокими. Особенно на контрасте с тем, как еще днем Минхо чудесно проводил время в компании Джисона, обсуждая какой-то сериал, о котором Хо даже не слышал. К сожалению, даже любимый чай не мог восполнить все то тепло, которое оставалось где-то на небольшой кухне в цветочном магазине. Сон к Богу любви никак не шел. Не помогал ни счет овец, ни попытки что-нибудь почитать, ничего. Бессонные ночи бесили, наверное, даже больше глупых людишек. При такой долгой жизни казалось просто раем - раствориться в тишине ночи и своего сознания хотя бы на жалкие семь-восемь часов и ни о чем не думать. А так, как будто и без того долгий день все продолжался и продолжался, не намереваясь отпускать в день грядущий. Даже собственная квартира, казалось, была настроена против своего владельца, лишь подпитывая холод и мрачность таких ночей, пуская по полу жуткие тени. Но мыслями Минхо был совсем не у себя дома. Закрывая глаза, он каждый раз видел образ Джисона. Такого солнечного, активного, но в то же время, уставшего, разбитого. И его руки, которые в последнее время скрывались в рукавах объемных толстовок. В голове крутились тысячи вопросов. Почему он это делает? Неужели, ему действительно настолько больно? Может ли Минхо как-то ему помочь? Хотелось бы верить, что все ответы затерялись где-то в квартире, и при следующей уборке они обязательно найдутся. Очень хотелось бы верить. Хо недовольно выполз из-под пухового одеяла и направился на балкон. Возможно, свежий воздух поможет ему привести мысли в порядок и притянет долгожданный сон. Луна ярко светила через стеклянные дверцы, словно стараясь заменить собой солнце, но выходило скудно. На секунду, Ли даже передумал выходить и подумал вернуться в постель. Возможно, она еще даже теплая. Но отбросив эти мысли, он открыл скрипучую дверь, отдавая себя свежему осеннему воздуху, быстро проскальзывающему под легкую домашнюю футболку. Все же, ему следовало надеть хоть что-то сверху, то же одеяло, но то, как его мысли отрезвлял холод, было даже в какой-то степени приятно. Во внутреннем дворе дома, куда и выходил балкон, было очень тихо. Детская площадка выглядела даже немного жутковато, в полном отсутствии детей, освещаемая лишь луной и желтыми уличными фонарями. Все таки, есть в ночи свое очарование. Безлюдные улочки, тишина. Если бы Минхо не так сильно ценил свой ночной сон, может, он был бы любителем ночных прогулок по городу. Хотя, для такого лучше иметь хоть какую-то компанию. А его компания, в виде парочки Богов, в принципе не особо часто покидает дом. Внезапно, где-то внизу послышалась ругань. Можно было бы списать это на парочку неадекватов в состоянии алкогольного опьянения, но Минхо отчетливо узнал голос Джисона, эхом отражающийся от бетонных коробок многоэтажек. - Ты совсем, блять, ебу дал я не понимаю?! - недовольно восклицал парень практически на весь двор, явно не волнуясь о здоровом сне своих соседей. Минхо глазами нашел флориста, стоявшего внизу у соседнего подъезда, и увиденное ему очень не понравилось. Рядом с ним стоял Хену, который и так часто портил Джисону настроение одним своим видом, - У тебя что, все остатки мозга вместе с соджу через мочу вышли?! Проваливай нахуй, пока я полицию не вызвал! Минхо не мог разобрать тихий ответ второго парня, да и не особо пытался. Бог любви резко направился в прихожую и, прихватив пальто и домашние тапочки, вылетел из квартиры легким порывом осеннего ветра. Будет, конечно, сложновато объяснить, как он вообще стал свидетелем такой ситуации, а почему он решил не оставаться в стороне, Минхо даже сам себе объяснить не мог. Просто знал, что нужно помочь Джисону. Это и несло его вниз по лестничным пролетам, которые было преодолеть быстрее, чем ждать лифт. Уже на улице он понял, какой же глупой была эта затея. Хену, видимо, не совсем дурак, а поэтому, немного побранившись, ушел. Флорист прожигал его взглядом, пока тот совсем не скрылся из виду где-то за поворотом. Тогда Минхо решил не появляться перед Джисоном. Просто понаблюдать. Он понимал, как глупо и странно будет выглядеть, если сейчас они встретятся лицом к лицу, тем более, по эмоциям Хана вполне себе можно было сказать, что видеть он сейчас никого не хочет. Как и тогда в университете, после взрыва наступила полная апатия. Ужасное ничего. Такое же тихое и холодное, как сегодняшняя октябрьская ночь. Бог любви даже сначала подумал, что на этом все. Не стоило ему делать таких поспешных выводов и нестись сюда сломя голову. Этот человек вполне может сам за себя постоять. Но приглядевшись, он заметил, как парня на самом деле трясет. И в этом явно был виноват не холод. Минхо колебался, когда Джисон с тяжелым, слегка сбивчивым вздохом, открыл подъездную дверь. Стоит ли ему оставить Хана одного? Или стоит сейчас окликнуть, спросить все ли в порядке? Это было бы максимально странно и трудно объяснимо. Благо, у Бога любви всегда был свой, третий вариант. Проскользнуть вместе с холодным ветром, незаметной тенью проследовать за парнем и убедиться, что с ним все будет нормально. Вариант, конечно, не самый надежный, ведь если он сейчас пойдет за Джисоном, то ему до утра придется остаться с ним, абсолютно невидимым для него. Но другие варианты больно было даже обдумывать. Когда дверь уже была близка к тому, чтобы с тихим щелчком захлопнуться, оградив жильцов от октябрьской ночи, Минхо тихо скользнул в подъезд. Было даже немного непривычно вернуться в свою роль тихого наблюдателя. Тем более, когда рядом был Джисон, с которым они тепло общались практически все время, пока находились в поле зрения друг друга. На секунду, Минхо испугался, что это возвращение на начальную точку. Он - Бог любви, следующий за своими подопечными и помогающий им прийти к верной мысли, а Джисон - обычный человек, так же не знающий о существовании Минхо, как и другие смертные. Но на самом деле, все было иначе. Да, их сущности никак не изменишь, но они продолжали оставаться друзьями. И то, что Хо на какое-то время пришлось вернуться в свое более привычное амплуа, никак не отменяет их посиделки на кухне цветочного с вкусным чаем и бесконечными историями. Возможно, они и сами когда-нибудь станут частью невероятной истории. О дружбе Бога любви и парня, который любит цветы. Весь путь до квартиры Джисон молчал. Из пустоты снова начали яркими ростками пробиваться эмоции, и Минхо хорошо это чувствовал. Ужасная боль и обида. А еще страх. Словно ничего хорошего для него в этом мире совсем не осталось. Уже у двери парень немного замялся. Как будто ему хотелось прямо сейчас развернуться и сбежать куда подальше, лишь бы не встречаться с тем, что ждет его внутри. Бог любви мог лишь терпеливо наблюдать и вникать во все эмоции, бушующие внутри Хана. Парень все же дернул дверную ручку, проходя в прихожую, залитую теплым светом ламп. Практически на пороге, Джисона встречала женщина. Сходство между ними определенно присутствовало, из чего Минхо сделал вывод, что должно быть, это его мать. - Ну и что это за парень?! - довольно резко начала женщина, стоявшая посреди прихожей в ночнушке и тапочках. Хену, нагрянувший посреди ночи, явно прервал ночное спокойствие не только Джисона, но и других обитателей квартиры. - Просто друг, - тяжело вздохнул Хан, скидывая с ног поношенные тапочки. Ему явно хотелось поскорее скрыться в своей комнате, - Напился и буянит. Бывает.. - Друг?! - женщина повысила голос, от чего даже Минхо стало некомфортно, - Это тот, которому ты написываешь всякие непристойности?! Боже, что я скажу твоему отцу, когда он вернется из командировки? - взмолилась она, словно эта проблема была наравне с глобальным потеплением или вымиранием пчел. Парня эти слова явно ранили, из-за чего обида внутри набирала больше силы. - Может начать с того, чтоб вы не лезли в мой телефон при любой возможности? - выпалил Джисон, сразу же жалея о том, как грубо это вышло. Он не хотел поддаваться эмоциям, но его можно было понять. Хан очень устал, ему было обидно и просто страшно даже находиться в такой ситуации, - Прости, я просто… Я пойду к себе. Парень быстрым шагом направился дальше по коридору в свою комнату, пока женщина продолжала молчаливо сверлить его взглядом. Минхо она не понравилась. Он чувствовал, что ей тоже в какой-то степени страшно, но это ведь совсем не повод кричать на своего ребенка. Тем более, по Джисону невооруженным глазом видно, что он сейчас не в состоянии выносить хоть какой-либо негатив в свой адрес. Но злость всегда застилала людям глаза, выдавая все самые темные мысли за действительность, пудря мозги и выбивая из равновесия. Именно таких людей Боги и не любили. Как жаль, что их стало большинство. Если бы мир был полон таких людей, как Джисон, вряд ли Всевышние бы отвернулись от смертных. В комнате флориста горела настольная лампа, создающая своеобразный уют. Это место явно принадлежало Джисону всю его жизнь. Аккуратно расставленные томики с мангой на стеллаже, рядом с книгами по цветам. На стенах различные постеры и распечатанные из интернета картинки. Над столом висела пробковая доска, заполненная полароидами с друзьями, бумажными яркими браслетами с концертов и различными скетчами. Конечно, парень когда-то упоминал, что тоже рисует, но сильно не вдавался в подробности. Минхо лишь мельком видел его работы в тетради, которую флорист постоянно носил с собой, и то, до того, как они начали полноценно общаться. А здесь, видимо, была концентрация лучшего. Яркие рисунки с цветами, несколько портретов, на одном из них Ли даже узнал мать Джисона, и, что было совсем удивительно, необычные образы, больше напоминающие фей из старых сказок. Некий симбиоз людей и цветов, которые Джисон так любил. Это все выглядело просто завораживающе, но из-за приглушенного света выглядело совсем невзрачно и блекло. Словно вся комната была яркой только при дневном свете, а когда наступала ночь, преображалась во что-то мрачное. Возможно, таковым мир казался в глазах владельца комнаты. Насыщенным только при определенных условиях. Но с приходом осени все больше теряющий свои краски. Видимо, Хан и так не спал, когда к нему в квартиру начал ломиться пьяный “друг”. На деревянной поверхности стола разбросаны различные письменные принадлежности, явно использовавшиеся совсем недавно, но по возвращению в комнату, парень к ним не притронулся. Джисон лишь устало плюхнулся на крутящийся стул, делая пол оборота, как раз, чтоб оказаться лицом к столу. Какое-то время он просто сверлил взглядом потолок, пока Минхо захлебывался в его чувствах, нахлынувших новой волной. Они холодом пробирались под кожу, но сколько бы Хо не анализировал все навалившееся на парня, он не мог найти даже малейшего проблеска чего-то хорошего. Это пугало. Богу любви очень хотелось бы забраться к Джисону в голову. Узнать, какие мысли так терзают его. Но это было не в его силах. Он мог лишь гадать и предполагать, что сейчас творится в голове у флориста и к каким последствиям это могло бы привести. На столе Минхо увидел открытую тетрадь, с незаконченным черно-белым скетчем. По длине волос и линиям, напоминающим его любимое осеннее пальто, Бог любви вполне мог узнать в этой работе себя. Вот только совсем без лица. Похоже, даже спустя несколько дней практически постоянных встреч, его образ так и не отпечатался полностью в сознании Джисона. Это немного удручало. Было видно, что этот скетч многократно стирался и перерисовывался, явно в попытке достать из памяти как можно больше деталей. При Минхо Джисон никогда не доставал свою тетрадь. Видимо, пытался создать рисунок уже после их встреч, но получалось скудно. Внезапно, парень на стуле резко открыл один из ящиков стола, отчего Минхо чуть не подпрыгнул на месте. Джисон достал небольшую металлическую коробочку из-под каких-то леденцов, но внутри явно были не сладости. Металл маняще поблескивал в свете лампы, и Бога любви пробрала дрожь. Лезвия явно были рабочие, на многих виднелся черный след грифеля от карандаша, а на некоторых, еще и мелкие потемневшие капли крови. К горлу подкатил тяжелый ком, а мелкие мурашки побежали вверх по похолодевшим рукам. То есть, вот этим он причиняет себе боль? Это же еще опаснее, ведь мало ли что за дрянь может быть на этих лезвиях. И насколько же больно должно быть внутри, чтоб выбрать именно такой способ. Минхо видел, что Джисон колебался. Его руки все еще тряслись, дыхание было судорожным, словно парень усиленно сдерживает слезы. Богу любви хотелось схватить его за руку, прижать к себе и умолять не причинять себе боль. Тяжело было осознавать, что у такого солнечного человека столько тьмы внутри. Но Хо не мог поступить так опрометчиво. Ведь если раскрыть себя сейчас, проблем у него будет по горло. И единственным их решением будет совсем исчезнуть из жизни Хана. У Минхо был только один способ остановить Джисона, и то он не был уверен, что это сработает. Одно дело внушить человеку мысль признаться в любви, а другое отговаривать от селфхарма. Но попытаться стоит. Других вариантов у него просто нет. - Это явно не лучший способ переживать свою боль, - начал тихо наговаривать Бог любви, надеясь, что его слова дойдут мыслями до Джисона, - Хену придурок тот еще, но не надо давать ему столько власти над твоим ментальным состоянием. А мама… - Минхо старался подбирать слова, чтоб звучало вполне себе убедительно, но в виду отсутствия опыта в этом деле, было сложновато - Она просто волнуется. Это, конечно, не оправдывает все ее действия, но это точно не от отвращения. Все не так плохо, как кажется. Плохое просто лучше отпечатывается в сознании, чем хорошее, но это же не значит, что вся жизнь так ужасна? Хан тяжело вздохнул. Что ему еще сказать, Ли не знал, но мог лишь надеяться, что это сработало. Ему бы точно не хотелось быть невольным свидетелем происходящего. И спустя пару секунд, все теми же дрожащими руками, парень отодвинул подальше в сторону коробок с лезвиями. С плеч Минхо словно спал огромный груз. Он понимал, что это всего лишь оттягивание неизбежного, и он не сможет быть с Джисоном двадцать четыре часа в сутки, чтоб следить за ним, но хотя бы что-то. В голове зрела странная мысль. Желание помочь этому человеку, и не призрачно, как это обычно делал Минхо, а полностью своим присутствием. Чаще навещать его, принести что-то вкусное. Показать, что жизнь не так ужасна, как может показаться из-за череды плохих событий. Но в то же время, зарождалась и неуверенность. Как он сможет помочь Джисону, если не смог помочь с похожей проблемой своему другу, Хенджину? Тот был абсолютно также разочарован в жизни, только вот его метод нанесения себе вреда - полная изоляция от окружающего мира. Сколько бы Минхо с Сынмином не пытались в прошлом, внутренняя рана Хенджина была слишком велика, а желания принимать помощь у того и подавно не было. Оставалось лишь надеяться, что человек будет более простой задачей, чем Бог красоты. Кто знает, может и второго ему удастся переубедить со временем. Флорист устало положил голову на стол, прямо на незаконченный скетч с Минхо. - Господин Ли, - тихо пробормотал он и Бог любви испугался, что каким-то способом выдал себя, что было невозможно, но в итоге, Минхо пришел к выводу, что Джисон разговаривает с пустотой, - Почему же я не могу вспомнить Ваше лицо? Минхо ошарашено смотрел на парня, пока тот медленно погружался в дрему. В груди, почему-то, неприятно кольнуло. Ему ведь никогда не было дела до людей, так почему же сейчас внутри прорастает такое странное чувство? Словно обида на судьбу за то, что его силы скрывают его от людей, даже тех, от кого ему скрываться не хотелось бы. С Джисоном хотелось быть рядом. Никогда еще Бог любви не чувствовал, что кто-то так сильно в нем нуждается. И никогда еще так сильно сам не нуждался в ком-то. Тем более в человеке. Сон Джисона не длился долго. Ли даже не успел рассмотреть все книги на его полке, в попытках приметить что-то интересное для себя. К сожалению, их книжные вкусы слишком расходились. Хан вновь открыл глаза спустя, наверное, около получаса. До утра было еще достаточно времени, но вместо того, чтоб просто лечь в кровать и продолжить свой сон, флорист перелистнул свою тетрадь на чистый лист и взялся за яркие карандаши, разбросанные по всему столу. Он словно находился еще немного во сне, пока вырисовывал цветные линии, переходящие из одной в другую. Бог любви лишь с интересом наблюдал. Как будто парень пытался запечатлеть необычный сон, приснившийся ему только что, и как можно скорее. Схватить уплывающие образы за хвост и впечатать их в белый лист. Только спустя некоторое время, картинка начала складываться. Джисон снова рисовал Минхо. Но на этот раз, на рисунке уже появились четкие формы глаз и носа. Может, не совсем похоже, но уже что-то. Нижняя часть лица была закрыта букетом цветов, который нарисованный Ли держал в руках. Бог любви узнал в этих цветах тот самый букет, который флорист собрал ему при их первой встрече. Вот только цветы были не в бело-фиолетовой композиции. Каждую линию Джисон рисовал другим цветом. Это было похоже на лужу, в которой узорами расплывались пятна бензина. Или на рисунок ребенка, желающего сделать свою картинку как можно ярче, добавляя все больше и больше цветов. Хотя, все же точнее было бы сказать, это было похоже на сон. *** Усталость тяжелым камнем давила на голову. Давно бы уже привыкнуть к бессонным ночам, но обычно, наблюдая за людьми, Минхо умудрялся выцепить хотя бы немного времени для сна. Но сегодня он боялся даже лишний раз моргать. Боялся, что если он хоть на миллисекунду закроет глаза, Джисон растворится в воздухе, и все их проведенные вместе дни окажутся всего лишь его сном. Но парень оставался на месте до самого утра. Рисовал, что-то записывал, но не потратил больше ни минуты на сон. Когда из лежащего где-то в потрепанной сумке телефона послышались звонкие вопли будильника, Хан даже подскочил от неожиданности, явно забывшись во времени. На улице было все еще темно. Солнце с каждым днем вставало все позже и позже, но для людей такая радость была недоступна. Джисон начал шустро собираться на учебу, под пристальным взглядом Ли. На выходе из подъезда их встретил мелкий дождь. Маленькие холодные капли немного взбодрили обоих парней, даже несмотря на бессонную ночь. Сердце Бога любви умоляло последовать дальше за Джисоном. Сторожить его от неприятностей в течении всего дня, в университете, на работе и потом снова дома. Но уставший разум просил хотя бы немного сна в теплой квартирке в соседнем подъезде. Вряд ли при свете дня с Джисоном случится что-то плохое. И Минхо позволил их путям разойтись. Он все еще волновался, но пытался подавить в себе это чувство. Жаль, что сам себе он не может внушить никакую мысль. Квартира выглядела все так же недружелюбно к своему хозяину, но на это уже было плевать. Единственное, что должно было сейчас волновать Бога любви - это поскорее уснуть. И даже не какой-то человечишка, совсем нет. Но даже уже под теплым одеялом, мысли вновь и вновь возвращались к Джисону. И не в его маленькую комнату, в которой Минхо пробыл всю ночь. Его мысли уносили его только в цветочный магазин. В такой уже привычный аромат цветов и теплый чай на маленькой кухне. В голове быстро проматывалось расписание флориста. Вроде, у него сегодня будет смена вечером. Интересно, получится ли у них побыть одним, или сегодня снова будет немного надоедливый сменщик, который, конечно, очень помогает Джисону по работе, но лезет не в свои дела, когда Минхо задерживается у них ну слишком надолго? Будет ли парень уставшим после учебы? Надо бы заскочить в кофейню и взять у них что-нибудь сладкое. Хана это точно должно порадовать. И, наконец почувствовав тепло внутри, Минхо смог погрузиться в сон. *** К вечеру дождь только усилился, и в цветочном магазинчике было совсем пусто. Ну, в смысле, совсем. Даже Джисона не было на его привычном месте за стойкой, поэтому Минхо решил его подождать. Бог любви думал, что достаточно быстро доберется до любимой кофейни и обратно, поэтому не взял зонт. И это было ошибкой. Он промок до нитки и ужасно замерз, проклиная все свои жизненные решения до этого момента. Ощущалось это, конечно, гадко, но Боги не болеют, и никакой реальной опасности в прогулке под холодным октябрьским дождем совсем нет. - Господин Ли, Вы почему без зонта?! - послышался возмущенный голос Джисона, когда тот перетаскивал пустую высокую вазу откуда-то из дальних помещений магазина в комнату, в которой хранятся цветы. И своим возмущенным выражением лица он очень напоминал Минхо его мать, которую он видел сегодня ночью, - Вы же заболеете! - Я принес чизкейк, - абсолютно игнорируя недовольство флориста сказал Ли, - Ты сегодня один? Джисон был все еще возмущен, но после новости о чизкейке немного смягчился. Он лишь жестом попросил Минхо отдать ему мокрое пальто, и повел его за собой в сторону кухни. - Да, Чонин приболел, да и народу сегодня совсем нет, - парень уже на автомате поставил чайник, и начал разглядывать содержимое пакета, который принес Минхо. Джисон довольно улыбнулся, и Бог любви даже не понял, что того порадовало больше, остаться одному на работе вечером, или все таки сладкое, - Ну и как можно сказать, что я один, если Вы сегодня ко мне пришли? Вообще, я надеялся, что Вы придете с зонтом и у меня будет хоть какая-то возможность устроить технический перерыв, но, видимо, не судьба. Технический перерыв было очень обобщенным понятием для Джисона. Он мог иметь в виду и перекур, и быструю пробежку в ближайший магазин за чем-нибудь вкусным. Начальство, конечно, часто ругало парня, когда тот задерживался на таких перерывах, но учитывая то, какую выручку им приносил Хан со своим подходом к работе, ничего серьезного ему не грозило. Но сегодня они вдвоем, на небольшой кухне, заставленной цветами, и по окну тяжелыми каплями стучит дождь. Для Минхо это ощущалось даже уютнее, чем у себя дома. И это не переставало его удивлять. Так сблизиться с человеком за столь короткий срок. Обычно, Джисон очень много разговаривал. Рассказывал об учебе, которую ненавидел, о работе, о том, как ему сделали большой кофе вместо среднего, и он даже не сразу это заметил. Но сегодня он больше молчал. Парень выглядел очень усталым. Конечно, Минхо и так знает, что тот не спал всю ночь. Но также, он чувствовал еще и некое моральное истощение, исходившее от его друга. - Выглядишь уставшим, - Минхо добавил себе в чай немного холодной воды из кулера, он очень не любил обжигать язык кипятком. Джисон выглядел немного удивленным, возможно, он совсем не ожидал, что в этот раз Ли первым начнет разговор. - Плохо спал ночью, - немного уклончиво ответил парень. - Или не спал вовсе, - немного игриво усмехнулся Бог любви. Он то точно знал, как прошла эта ночь Джисона, но всем видом старался этого не показывать. Флорист лишь тепло улыбнулся. - Нууу, как думаете, минут двадцать за всю ночь считается? - парень быстро подхватил веселое настроение собеседника, пробуя свой чай. По недовольному лицу Минхо понял, что тот обжег язык, - Ладно, у меня есть оправдание! Я рисовал, знаете, вдохновение это штука переменчивая, надо хвататься пока есть. - Покажешь, что нарисовал? - заинтересованно спросил Ли, из-за чего Джисон чуть не разлил весь свой чай. Это было даже забавно. Но на тихий смешок Минхо, флорист лишь недовольно зыркнул на него. Из-за чего стало еще смешнее. - Может в следующий раз, - смущенно пробубнил парень. А жаль. Минхо хотелось бы увидеть еще раз тот рисунок, который Хан нарисовал ночью, - А вообще…У меня есть просьба. Возможно, немного странная… Минхо поднял на него заинтересованный взгляд. Ему даже не нужны были божественные силы, чтоб видеть то, как Джисон сомневается по поводу своей идеи и волнуется, но благодаря им точно знал, что это не что-то плохое. Скорее идея, будоражащая его изнутри, к которой он горит пылкой страстью также, как и к цветам, но держит при себе, словно самый дорогой секрет. - Я бы хотел… - начал флорист после небольшой паузы, но сразу же запнулся, явно не зная, как ему лучше преподнести свою просьбу, - Если Вы позволите, я бы хотел Вас нарисовать! - выпалил парень. Минхо такой просьбе удивился. Да, он видел попытки Джисона его нарисовать, но почему-то не думал, что тот задаст ему такой прямой вопрос прямо сейчас, - В плане с натуры… Я не знаю, как правильно мысль сформулировать, но Вы правда очень красивый, вот только почему-то, я совсем не могу запомнить Ваше лицо, когда Вы уходите. Я бы хотел сделать парочку скетчей, если Вы не против, конечно! Богу любви потребовалось время, чтоб обдумать это предложение. Перспектива остаться в памяти обычного смертного все еще приятно щекотала нервы, но в то же время, вызывала огромную неуверенность. Несмотря на всю заманчивость предложения, оставалось еще огромное количество вопросов, которые тоже надо учесть. Что если ему придется в один день покинуть Джисона? Как он тогда будет смотреть на эти работы? Сохранятся ли его воспоминания о Минхо, или со временем полностью исчезнут, оставшись лишь незнакомцем на тонких листах бумаги? Бог любви понятия не имел, ведь никогда не сближался с людьми. Да ему, в принципе, и хватало его небольшого круга общения, в виде парочки других Богов. Вот только сейчас, он сомневался, что сможет безболезненно исчезнуть из жизни флориста, не оставив после себя ничего. Человеческая жизнь очень хрупка, и даже если до смерти Джисона мог пройти еще не один десяток лет, Минхо уже сейчас не знал, как будет мириться с его потерей. А что если их пути разойдутся раньше? Что он будет чувствовать по этому поводу? В какой-то момент, Минхо пришлось насильно выдернуть себя из столь далеких размышлений. Не имеет смысла заглядывать так далеко в будущее. Это он за свою долгую жизнь уже хорошо усвоил. Мир меняется каждую секунду, и люди меняются вместе с ним. Никогда невозможно предугадать исход тех или иных событий. Можно только наслаждаться тем, что имеешь сейчас, и ориентироваться по ситуации. - Не против, - ответил он, отгоняя от себя мысли о далеком будущем. В голове всплывал рисунок, который Джисон нарисовал ночью. Уже днем, Минхо понял, что ему еще напоминают эти яркие, немного хаотичные линии. Они напоминали магию. Такой, как ее изображают в детских сказках и фильмах. Конечно, настоящая “магия”, которую могли творить Боги, не имела ничего общего с ее художественным изображением, но Богу любви нравилось то, что люди видели ее такой. Окрашивающей серый мир яркими красками, бурной, не подчиняющейся законам природы и мироздания. И ему нравилось, что Джисон изобразил его именно таким способом. Также, как и при их первой встрече, воодушевление Джисона теплой волной прошлось по Минхо. Бурные эмоции парня теперь уже не так пугали Бога любви. Они всегда были искренними, чем-то похожие на детское восприятие мира. Это казалось очень милым. Особенно то, как быстро парень подорвался в основной зал магазина, чтоб принести со стойки свою тетрадь. Минхо было забавно наблюдать за тем, как флорист суетливо носится в округе, в попытках отыскать хоть какие-нибудь письменные принадлежности, но, к его сожалению, в распоряжении у него был лишь обычный карандаш, пишущий так блекло, что хотелось его сразу выбросить в окно, и шариковая ручка. Выбор, в итоге, пал на ручку, она выдавала хоть какие-то видимые линии, с которыми можно работать. - Сидите смирно и не двигайтесь, - Минхо мог поклясться, что ему еще не доводилось видеть Джисона настолько серьезным. Возможно, только когда тот разговаривал о значениях цветов. - А как же чай? - с наигранной грустью спросил Ли. Ему, почему-то, очень захотелось развеять этот серьезный настрой. Вернуть былую непринужденность. Возможно, он перенял от Джисона что-то детское, и этим оказалось озорство. - Никакого чая, пока я не закончу! - парень уже начал что-то вырисовывать, бросая на свою модель только быстрые взгляды. Он был очень сосредоточенным, и Минхо пришлось немного унять свое веселье, чтоб не испортить Джисону всю работу. Это было совсем не похоже на то, что Минхо видел ночью. Тогда парень пытался достать образ из своей головы, что получалось у него довольно сложно. Словно сон, который он видел, быстро ускользал от него, и он пытался зацепиться хотя бы за общие черты, а детали додумать в процессе. Но сейчас, Ли сидел прямо перед ним. Джисону не нужно было ничего выдумывать, только творить. Его взгляд был изучающим, улавливающим каждую мелкую деталь, о которой Минхо и сам мог не знать. Длинные ресницы, красивый нос, верхняя, чуть более пухлая, губа. Парень бормотал себе под нос все эти маленькие особенности, явно не замечая, как у Бога любви покраснели кончики ушей. Его еще никогда так пристально не рассматривали, словно под микроскопом. Они не разговаривали друг с другом, за эти десятки минут, показавшиеся Минхо вечностью. Только шорох ручки по бумаге, шум дождя, который, кажется, стал менее интенсивным, и тихие примечания Джисона. Сначала это все казалось странным, но позже Ли привык и совсем расслабился. Конечно, он периодически дергался, или, не задумываясь, поправлял волосы, сразу же извиняясь перед художником за лишние телодвижения. Но Джисон лишь фыркал, говоря, что даже внимания на это не обратил. Видеть свое изображение на листе бумаги было необычно. Когда художник закончил с рисованием, Минхо придвинулся к нему вплотную, разглядывая работу. Он даже в зеркало так никогда на себя не смотрел. Хотелось изучить каждую примеченную Ханом деталь, вглядеться в каждую линию. В какой-то момент, Бог любви понял, что это нечто иное, чем то, что он видит каждый день в зеркале. Это то, как его видит Джисон. С мягкой улыбкой и легким кошачьим прищуром. - В следующий раз, возьму нормальные карандаши, - пробурчал Джисон, явно не очень довольный работой обычной ручкой. - В следующий раз? - довольно спросил Минхо, поддаваясь внутреннему импульсу, и укладывая голову Джисону на плечо. Рядом с ним было слишком тепло. Парень, конечно, удивился, но прогонять и отталкивать не стал. - Ты же не против? - тихо спросил флорист, но из-за близости, Минхо все равно его услышал. И от этого уже стало не просто тепло, а уже жарко. Его как будто ударили током, когда Хан внезапно перешел на “ты”, но это было приятное ощущение. Бог любви лишь угукнул, продолжая разглядывать свой портрет на бумаге, но смотря куда-то сквозь, и думая лишь об одном человеке. *** 25 октября - Мне нужно поговорить с Хенджином, - серьезно заявил Минхо, снова встретив на пороге квартиры Бога мудрости. Сынмин, казалось, был больше удивлен его появлению, чем тому, что он хочет увидеть Хенджина. И Хо тоже был вполне удивлен своему появлению на пороге квартиры своих друзей. Но в последнее время он думал. Очень много думал. И ему начало казаться, что вот-вот от количества мыслей его голова просто взорвется. И ничего лучше он не придумал, чем обратиться за помощью к своему другу. - А что, разговоры со мной уже не котируются? - недовольно хмыкнул Сынмин, без сопротивления отступая на шаг назад в темную прихожую. - У меня тупая проблема, и твой умный подход меня пугает, - чересчур честно протараторил Ли, скидывая тяжелые осенние ботинки и пальто. Это откровение немного шокировало даже его. Он мог бы просто отмахнуться от Бога мудрости, или выкинуть какую-нибудь колкостью в ответ. Это явно было бы правильнее. Но сейчас его мысли абсолютно не могли формироваться в какое-то подобие типичого диалога с Сынмином, поэтому было проще просто выдать первое, что пришло в голову. Бог любви проигнорировал заинтересованный взгляд в свой адрес и сразу направился в мастерскую. Сегодня запах краски казался еще более насыщенным. Окна на проветривание в октябре открывали реже, и по итогу все помещение пропиталось химическим ароматом, хуже наверное только на фабрике, где всю эту краску и изготавливают. Но Богу красоты, видимо, это особо не мешало ни в работе, ни в повседневной жизни. Минхо вообще начал сомневаться, что его обонятельные рецепторы до сих пор исправно функционируют, потому что переживать такой запах и при этом еще курить - что-то на грани фантастики. Хенджин сидел за мольбертом и рисовал, когда его своим неожиданным появлением прервал Минхо. - Ого, не ожидал, что ты сегодня заглянешь, - удивился Бог красоты. Он явно не надеялся увидеть своего друга еще ближайшие пару месяцев. Минхо и сам не думал, что придет сюда так скоро. Но ему просто было больше не к кому пойти. Так уж получилось, что за всю их долгую жизнь, нормальные отношения у него были только с Богом красоты и Богом мудрости. Когда-то давно, они с Богом красоты путешествовали по миру вдвоем, и даже несмотря на то, что их характеры не совсем сочетались и они часто ссорились, все равно стали самыми близкими друг для друга. И Хенджин очень любил разговаривать с Богом любви о своих чувствах под покровом ночи. Это всегда были небольшие комнатки, освещаемые лишь парочкой свечей, или вовсе только светом луны из окна, и разговоры эти были тихими и сокровенными. Минхо всегда внимательно слушал, когда его друг делился с ним своими чувствами. Мимолетными влюбленностями на суматошных городских улицах, раздражением на местных торговцев, которых совсем этикету не учили. Но, наверное, самым большим секретом Бога красоты являлся страх одиночества. Он долгое время искал любви и часто просил своего друга о помощи, но Бог любви оставался непреклонен. Даже если очередным возлюбленным Хенджина был человек, Минхо не позволял себе вмешиваться в это, ведь Хенджин был Богом, что по определению было сложнее любой смертной души на земле. Бог любви не понимал, как можно так отчаянно искать любви в каждом встречном. Даже люди, казалось, были более избирательны в выборе спутника жизни, когда Бог красоты цеплялся за практически любой шанс почувствовать себя любимым. Он часто попадал из-за этого в неприятности, но его пыл это совершенно не убавляло. Сынмин же спустился с небес намного позже. Минхо никак не мог понять его мотивов, ведь многие Боги предпочли остаться на небесах и вести праздную жизнь, лишь изредка косо поглядывая в мир людей, и то только для того, чтоб было что обсудить за кубком вина. Но все же Бог мудрости присоединился к «падшим» по собственной воле. Бог красоты не был особо рад его компании, и в его присутствии только фыркал и ворчал. А за спиной так вообще не стеснялся на выражения, рассматривая каждое его действие под микроскопом. Но сложилось все в итоге так, как сложилось. Между ними двумя установилась прочная связь, которую до конца могли понимать только они оба. На это и не ушло сильно много времени. Может парочка столетий. Бог любви как будто с самого начала понимал, к чему все идет. И никак не вмешивался в их отношения. Иногда ему даже казалось, что на самом деле, после долгих сомнений, Сынмин присоединился к ним лишь ради Хенджина, но это были лишь догадки. Истинные мотивы Бога мудрости знал лишь он сам. Но в этот раз, это Ли нужно выговориться о том, что происходит у него на душе. Для него такое поведение было необычным, чаще всего Бог любви старался переживать все в себе, не подавая своим близким поводов для волнения. Но сейчас ему действительно нужен был совет. Они общались с Джисоном уже больше месяца, и с каждым днем его привязанность к этому человеку росла. Да и последние пару дней, проведенные в компании Хана были…Странными. Хотелось постоянно быть с ним рядом, сидя совсем близко, хотелось видеться с ним, разговаривать целыми днями и, возможно, вынести их встречи за пределы цветочного магазина. Иногда даже хотелось его касаться. Это немного пугало. То как Божественное сердце рвалось к обычному смертному. - Ты же помнишь, я в прошлый раз рассказывал тебе про человека, работающего в цветочном магазине? - немного аккуратно начал Ли. Весь его пыл поубавился и он вспомнил, что, скорее всего, реакция его друга будет не очень положительной. Но ему правда хотелось поделиться с кем-то. И Бог красоты был самым близким его другом, который всегда доверял ему чувства и мысли. Не столкнется же он с осуждением? Хенджин отстраненно угукнул, продолжая заниматься картиной. Пейзаж на ней чем то напоминал побережье Греции. Такое родное и теплое, - Ну, я встречался с ним еще пару раз… Встречался в смысле, мы много разговаривали и пили чай… Где-то на протяжении месяца почти каждый день… Кисточка с небольшим количеством синей краски остановилась всего в нескольких сантиметрах от лазурного моря, раскинувшегося на полотне. Взгляд у Бога красоты был хмурый, резко контрастирующий с безоблачным ярким пейзажем, но он не поднимал глаз на своего друга. - Я знаю, что ты скажешь, но… Не знаю. Он похож на человека, которому стоит дать шанс. Да, не идеальный и со своими демонами в голове. Но в нем так много любви. И не к какому-то другому человеку, а ко всему. К цветам, к сладкому, к чаю, к солнечной погоде, да и дождливая ему тоже нравится. Я еще наверное не встречал людей, которые так наполнены любовью к окружающему миру, - в голове все всплывал образ Джисона. Его широкая улыбка, растрепанные волосы и блестящие карие глаза. От этого Хо невольно улыбнулся, - С ним так тепло и можно говорить с ним обо всем на свете целую вечность. Он просто удивительный. А еще, он тоже рисует. Я уверен, Джисон бы тебе понравился, он совсем не такой, как другие люди. По окончанию пламенной речи Минхо, в которой он просто высказал все, что было у него в голове последние несколько дней, их взгляды наконец то встретились. Он очень боялся негативной реакции в ответ. И на удивление, в глазах Хенджина больше не было неприязни. Скорее сочувствие, которого Бог любви сразу даже не понял. - Минхо, ты не думаешь, что влюбился в этого флориста? Эта мысль поразила сознание, словно вспышка молнии в темном ночном небе. Возможно, ее Минхо и старался избегать все это время. Но кто-то должен был сказать это вслух, чтоб прояснить, действительно ли эти чувства есть. И когда мысль обрела свою форму в словах, тем более из уст Хенджина, Ли мог точно сказать, что это похоже на правду. За тысячи лет, Бог любви вполне научился разбираться в различных чувствах людей, и даже некоторых Богов. Чувства всегда являются реакцией на определенный события. И что же вызвало у Минхо такую реакцию? Джисон был первым человеком, с которым Бог любви общался дольше нескольких минут. Он был добр, очень мил, смешно шутил и много говорил. Минхо всегда очень хотелось рассказать ему про свою долгую жизнь, также рассказывать интересные истории, но пока он мог только слушать, и это его особо не смущало. Разговоры Джисона можно было слушать вечно. Пить чай и разговаривать об этом сложном мире. Это казалось мечтой, появившейся из ниоткуда, и плотно засевшей в сознании. - Я, конечно, не очень доволен, что ты носишься с людишками, - тяжело вздохнул Хенджин, возвращаясь к полотну. Серые тучи в его глазах развеялись, проясняя теплую, нежную натуру Бога красоты, - Но я правда рад. Ты как никто другой заслуживаешь счастья и любви, - эти слова ввели Минхо еще больше в ступор. Он совсем не ожидал от своего друга поддержки по любому вопросу, касающегося людей. Но, видимо, для Хенджина это больше касалось самого Ли, чем человека, в которого он влюбился. И только сейчас Минхо понял, что вся их встреча больше похожа на то, что он просит у своего друга благословения на общение с этим человеком, - И если этот смертный окажется не таким замечательным, как ты о нем рассказываешь, я натравлю на него Сынмина. *** Минхо обрабатывал эту мысль уже несколько часов. Не о том, что Хенджин, в теории, может привлечь к этому Сынмина. Бог мудрости действительно мог устрашающим, особенно, когда дело касалось его друзей. Ли пытался переварить то, что, судя по всему, влюбился в обычного смертного. Хотя, для него лично, Джисон не был обычным смертным. Хан был самым замечательным из всех людей, которых Минхо встречал за свою долгую жизнь. А их было немало. Даже если он просто помогал кому-то с делами сердечными, еще никто не захватывал все его мысли так, как это сделал флорист из цветочного магазинчика на цокольном этаже его дома. Бог любви даже не заметил, как вернулся домой, и начал перебирать весь свой хлам, стараясь разложить по полочкам накопленное за долгую жизнь также, как и мысли в голове. Возникало огромное количество вопросов, и ответы на них приходилось формулировать четко и ясно, потому что влюбленный Бог любви это что-то новенькое. Да в принципе все, что касалось их отношений с Ханом и происходящих из-за них изменений в Минхо, было в новинку. Влюбился ли он в Джисона из-за того, что тот обратил на него хоть какое-то внимание и проявляет интерес в общении? Возможно. Но до этого Минхо точно не чувствовал симпатии к бариста, которые периодически пытались расспросить о его жизни. Вряд ли это стало первопричиной его симпатии. Путает ли он свою влюбленность с желанием помочь? Точно нет. Они никогда не поднимали тему селфхарма, и Ли всего единожды как-то вмешался в ситуацию. Да и это не в его силах - мешать смерти. С Богом смерти вообще лучше не связываться. Минхо никак не может повлиять на то, сколько осталось Джисону, мог лишь надеяться, что долго и счастливо. От старых книг на стеллаже пахло пылью и древностью. Минхо старался их особо не трогать, им место явно в музее, под толстым стеклом. Один лишний чих рядом, и страницы рассыпятся в труху. Потускневшие от времени корешки особо не привлекали внимание, стоя на самых нижних полках огромного книжного стеллажа. Уже пару десятков лет, они стояли нетронутыми, лишь призрачно находясь среди любимых Минхо романов и других книг, более новых и интересных. Сегодня Бог любви вернулся к ним скорее бессознательно, рассматривая блеклые оттиски названий. Может, правда пожертвовать часть этого добра в музей? Там они обретут хоть какую-то жизнь, в форме экспонатов, или содержимого архивов, которыми пользуются всякие умные люди, изучающие историю. Но вряд ли у Минхо на самом деле хватит сил расстаться с привычным укладом вещей. Руки потянулись к немного потрепанному синему корешку. Названия на тонкой книжонке не было, лишь потрепанные углы, явно пережившие не один переезд. Это вполне могло быть каким-нибудь безымянным романом, или чем-то наподобие рукописного сборника рецептов. Бог любви собирал различную литературу по всему миру, и в его домашней коллекции вполне можно было наткнуться на что угодно. Ли аккуратно открыл книгу где-то посередине и сам удивился своей находке. На пожелтевшей от времени бумаге, его почерком красовались немного кривые надписи на английском и латинском языках, а рядом потускневшие, но все такие же прелестные иллюстрации цветов, сделанные легкой рукой Хенджина. Это был их старый словарь языка цветов. Минхо действительно совсем не ожидал найти его у себя дома. Он думал, что выкинул его очень-очень давно, но с его страстью к собирательству, самому стало смешно от этих мыслей. Он ведь и сам хотел поискать у себя книги на эту тематику еще когда только встретился с Джисоном впервые, но из-за постоянных встреч его руки никак не доходили до того, чтоб полностью перебрать свою домашнюю библиотеку. Бог любви пролистал несколько страниц, убедившись, что книга не разваливается у него в руках, а страницы не выпадают, и уже более смело стал изучать свои старые записи. Иногда встречались и маленькие заметки Хенджина его красивым почерком с множеством завитков, и их совместные глупые комментарии о торговцах цветами в Лондоне, которые сами не могут определиться со значением того или иного растения. Минхо помнил, как вечерами заполнял страницы новыми знаниями, прикладывая все усилия, чтоб его почерк не казался таким ужасным, а после просил друга добавить иллюстрацию. Помнил, как они расстраивались, если нужный цветок был только на страницах ботанических учебников, но никак не в городе, что немного усложняло процесс перерисовки. Но сейчас это все было лишь кладезью воспоминаний. Как, в принципе, многое, в квартире Минхо. В мыслях снова всплыл образ Джисона. Это было неудивительно, учитывая то, что все, связанное с цветами, непременно заставляло думать о флористе. Он бы точно обрадовался такой находке. Может, конечно, отличается от того, чему парня научила его бабушка, но зато, все из первых уст, еще и с авторскими комментариями. Наверное, впервые Минхо так сильно захотелось расстаться с чем-то из своего добра. Богу любви это книга уже давно была не нужна, но он знает человека, которому она точно принесет счастье. Хотя, сложно было сказать, что он расстается со своим словарем. Он всего лишь передает его Джисону, парню, который в теме цветов был очень заинтересован, и явно уделит этой вещице более достойное внимание. Она могла бы еще вечность пылиться на полке, периодически путешествуя из одной страны в другую, но обретет новую жизнь в руках смертного. Вряд ли Хан в жизни видел что-то столь старое, как эта книга, если, конечно, не считать самого Бога любви. На улице уже давно стемнело, как и в любой другой осенний день, но только сейчас Минхо все же решил свериться со временем. Потеряться в этой темноте было очень легко, могло быть и пять часов вечера, и два часа ночи. А перебирание накопленного хлама - практически кроличья нора. Затягивает, путает во времени. На удивление, было уже почти десять вечера. Хо слишком долго просидел в своих сокровищах из древности, и смена Джисона уже скоро должна была подойти к концу. Стало даже немного обидно, что он так засиделся дома, абсолютно забыв о времени. Но может, у них и не будет возможности поболтать, но Богу любви уж очень хотелось передать флористу свою находку, поэтому он надел свое пальто, которое уже пора бы сменить на более теплую зимнюю куртку, и, прихватив книгу, вышел за дверь. Ветра совсем не было, но холод неприятно покалывал кожу лица и рук, пытаясь прогнать всех с улицы подальше в теплые дома. Как будто предостерегая от приближающейся зимы. Но Ли такая погода даже нравилась. Свежий осенний воздух даже взбодрил его, от чего Минхо уже привычной дорожкой уверенно шел к входу для сотрудников цветочного магазина. Хан наверняка уже закончил работу и сейчас закрывал смену, а значит, выловить его будет легко. Хотелось увидеть его хотя бы на пару секунд. Сердце начинало биться чаще от одной лишь мысли о скорой встрече, и это предвкушение было приятным. Но уже на подходе, Ли услышал два мужских голоса. И снова пожар чувств Джисона, который чувствовался даже на расстоянии. Этот жар полностью покрывал осеннюю прохладу, обжигая нервные окончания и дыхательные пути. И все внутри просто металось. Страшно, страшно, страшно. Бог любви лишь крепче сжал в покрасневших от холода руках книгу, в попытке успокоиться. Минхо даже не удивился, когда увидел рядом с флористом Хену. Тот каким-то образом всегда оказывался где-то неподалеку. Бесил он жутко, но обычно, надолго в окружении флориста не задерживался. Что Бога любви действительно удивило, так это то, что Хан совсем не сопротивлялся его присутствию как раньше. Он лишь стоял, совсем поникший, и изредка что-то отвечал на более воодушевленную речь парня напротив. Ли не мог разобрать и слова, в его ушах был лишь белый шум от нахлынувших чувств флориста. Но от них всех Минхо точно мог отделить свои собственные. За тысячи лет он научился четко проводить границу между тем, что чувствуют его подопечные, и тем, что чувствует он сам. Сейчас - это желание врезать этому парню так, чтоб он никогда больше не видел его рядом с Джисоном. Да и вообще в мире живых. Он уже начал подходить ближе, прикидывая, насколько пострадает книга о цветах, если он сейчас вдарит ее корешком прямо по затылку Хену, как земля резко ушла из-под ног. Бог любви мог лишь стоять и смотреть, как его любимого человека целуют у него на глазах. В этой картине он был всего лишь невидимкой, наблюдателем, чье сердце разразилось множеством трещин. Ему очень хотелось выцепить хоть какое-то сопротивление в общем потоке чувств Джисона, понять, что это все происходит не по его желанию. Но ничего не было. Как будто парню было совсем плевать, что сейчас с ним делают. Пожар эмоций отступил вместе с губами Хену, оставляя на своем месте зияющую пустоту внутри. Это проявление чувств Джисона уже было для Минхо знакомо. И ничего хорошего оно не несло. - Проводить тебя? - довольно спросил Хену, проводя рукой по талии флориста. Желание врезать ему вернулось с новой силой. - Все в порядке, сам пройду эти ужасные несколько десятков метров, спасибо, - с натянутой улыбкой сказал Хан. Возможно, Хену совсем не заметил подвоха, но Минхо точно чувствовал, что это все наиграно. Лишь маска, скрывающая внутреннюю боль. На прощание парни коротко поцеловались, на этот раз вызывая у Ли только отвращение, и Хену ушел. На его лице была такая радость, словно он выиграл невероятный трофей, при этом жульничая в самом соревновании. И как только парень скрылся за углом дома в холодной осени, Джисон без сил рухнул на скамейку, на которой у него обычно проходил технический перерыв. Мелкие слезинки покатились по красным от октябрьского мороза щекам, но парень даже не обратил на них внимание. Просто смотрел куда-то в пустоту, где только что стоял Хену. Минхо сразу же подошел, присаживаясь перед ним на корточки. Сердце внутри разрывалось, но Ли старался держать себя в руках. Сейчас он нужен своему любимому человеку, у него нет права ревновать. - Ты все видел? - хрипло усмехнулся Джисон, пока Бог любви стирал пальцами его слезы. Он вряд ли мог согреть его своими замерзшими руками, но все равно оставил ладони на мягких щеках, в надежде подарить хоть немного тепла. - Почему ты не оттолкнул его? - тихо спросил Ли, смотря прямо в заплаканные глаза. Минхо не знал, хочет ли он сам знать ответ, или просто понять, почему в этот раз Джисон ничего не сделал. Но тот просто пожал плечами и вытер подступающие слезы рукавом куртки, - Ты ведь совсем его не любишь, Джисон. Парень опустил взгляд, словно пристыженный ребенок. Он совсем не знал, что ему ответить, и Хо вполне понимал это. Ему просто хотелось, чтоб Джисон сам принял эту мысль. И свои чувства, в которых уже давно не осталось ничего теплого к тому человеку. - Что у тебя? - перевел тему флорист, как только заметил книгу у Минхо на коленях. Ничего не отвечая, Бог любви протянул свою находку парню, садясь рядом с ним на скамейку, совсем вплотную, чтоб тот не чувствовал себя одиноко. Хан явно сомневался, можно ли ему посмотреть, что это. Книга выглядела старой и слегка потрепанной, и парень не знал, можно ли вообще прикасаться к чему-то столь древнему, но, не получив от Минхо никаких комментариев, все же открыл первые пару страниц, и изумленно распахнул глаза. - Нашел у себя дома, - спокойно пояснил Ли в ответ на удивленный взгляд, и положил свою голову на плечо Джисона. Это стало уже привычно, потому что было слишком комфортно, - Решил, что тебе понравится. - Минхо, это же такая редкость! - воскликнул Хан, разглядывая заполненные текстом листы. Всю боль и грусть как ветром сдуло, оставляя только детское воодушевление и восторг, - Где ты это достал вообще? - Просто было, - пожал плечами Хо. Было даже немного тоскливо, что он не мог рассказать своему другу всю историю этой книги. Но в любом случае, видеть Джисона довольным было уже приятно. Конечно, он ожидал немного других обстоятельств. Может даже, немного других эмоций. Но любовь флориста к цветам могла затмить любую грусть, разогнать тяжелые тучи боли, хотя бы на время освещая маленький мир человека любовью. В наступившей тишине, Хан внимательно изучал записи и иллюстрации, а Бог любви просто смотрел за тем, как тот перелистывает страницы. Было уже совсем не холодно. По крайней мере, внутри разливалось приятное тепло. Минхо даже на секунду показалось, что он может уснуть в таком положении, но низкие температуры все равно неприятно покалывали коничики пальцев. Хотелось взять Джисона за руку. Но тогда, у того не будет возможности дальше рассматривать книгу с языков цветов. Ладно, переживет как-нибудь. - Минхо, ты когда-нибудь был не взаимно влюблен? - внезапно спросил парень, закрывая книгу где-то на середине. Ли был немного озадачен таким вопросом. В целом, он не был влюблен за всю свою долгую жизнь. Часто сталкивался с невзаимностью по работе, но сам никогда не испытывал ничего такого. - Нет, но знаю множество примеров, - уклончиво ответил Хо. - Не знаешь, что делать, если не взаимно влюблен в жизнь? Вопрос ввел Бога любви в ступор. Конечно, он вполне мог ожидать чего-то такого от Джисона. Парень был абсолютно влюблен в цветы, в рисование, в мангу и во много чего еще. Было не удивительно, что он любит эту жизнь. Но невзаимность такого чувства?...Это казалось чем-то новым. Еще более новым на фоне всего происходящего. Работа была целой жизнью для Ли, и никогда раньше он не слышал от смертных ничего подобного. - Как это понимать? - Минхо разглядывал руки парня, пытаясь осмыслить сказанное. - Ну…Вот так, - тяжело вздохнул Джисон, - Я люблю жизнь. Правда. Но она постоянно подкидывает мне таких придурков и прочие гадости…Иногда кажется, что она хочет от меня избавиться. И иногда, у меня совсем нет сил сопротивляться. Ли совсем не знал, что ему ответить. А казалось бы, о любви он должен знать все. Ему нужно было какое-то время, чтоб обработать эту информацию. Возможно, в какой-то степени, это было ответом на его предыдущий вопрос, заданный Джисону. У парня просто опускаются руки от того, сколько на него навалилось. Бог любви совсем не знал, что привело человека к таким мыслям. Они знакомы чуть больше месяца, и некоторые проблемы Хан просто держал при себе. Это было вполне разумно, ведь сложно так быстро довериться незнакомому человеку, насколько бы комфортно рядом с ним не было. Но Минхо и не был человеком. Он был Богом любви. Хо чувствовал все то, что чувствовал Джисон, но он все равно не мог до конца понять, что конкретно на него так влияет. Родители, учеба, нездоровые отношения. Каждое чувство идет как ответная реакция на какое-либо событие. И это явно было что-то серьезное, раз у флориста теряется воля к жизни. - Знаешь, жизнь иногда бывает жестокой, - тихо начал Бог любви. Минхо точно это знал. За тысячи лет он повидал многое, и сам прошел через различные события и внутренние изменения. У него никогда не было возможности выбрать смерть. Только приспосабливаться, учиться жить с новыми правилами, насколько бы они не бесили. Пытаться искать что-то хорошее. Такое же хорошее, как Джисон, среди миллионов других людей, которые разочаровали Богов, - Но бывают ведь и хорошие моменты, да? Из-за которых ты и любишь эту жизнь, - Ли аккуратно взял руку парня в свою, легонько сжимая. На удивление, его кожа была теплой. Джисон сжал его руку в ответ, - Просто нужно стараться больше обращать внимание на хорошее. И слать нахер всяких придурков, которые портят тебе настроение. Джисон грустно рассмеялся, и щекой прижался к макушке Минхо. От него шло невероятное тепло, в котором хотелось утонуть. И Бог любви позволял себе это. Тонуть в человеке, в его чувствах и его любви. Они вполне могли бы просидеть так вечность, грея друг друга, держась за руки, но осенняя погода решила иначе. Поднялся холодный ветер, пробирающий до мурашек, будто выгоняя их с улицы по домам. Они итак уже слишком много времени провели на улице. Богу любви очень не хотелось, но все же пришлось отпустить руку возлюбленного и подняться со скамейки. - Пошли провожу тебя до подъезда.