Бог любви и цветы | flowerld

С тех пор в их отношениях мало что изменилось. Минхо бы даже сказал, что флорист намеренно делает вид, что ничего серьезного в тот холодный октябрьский вечер не произошло. Только дни становились все короче, а ночи все холоднее. Богу любви не нравилось, как Хан избегает такой серьезной темы, но он не мог никак навязывать Джисону свои чувства. Да и вообще рассказать о них было бы уже достаточно проблематично, тем более, что парень возобновил свои отношения с Хену. Джисон особо эту тему не поднимал. Каждый раз, когда Ли пытался разузнать хоть что-то о его бойфренде, флорист отвечал очень уклончиво, переводил тему или просто делал вид, что не услышал вопроса, но Бог любви все равно чувствовал всю смешанность его эмоций. В таком разобраться даже сложнее, чем в квартире Минхо. Нужно было бы потратить дни, если не месяцы, чтоб аккуратно разложить все по местам, вспомнить точное предназначение той или иной вещицы, откуда она и какие воспоминания в себе хранит. Также и с чувствами Джисона. Но, конечно, у Бога любви был свой способ разузнать все, что ему захочется. Не очень честный, но очень действенный. Он часто следовал за Джисоном сквозь морозные утренние часы и туманы в университет, а после учебы, темными вечерами призрачно наблюдал за его работой. И каждый раз старался держать себя в руках, когда Хену появлялся на горизонте, чтоб не внушить тому идти нахер далеко и надолго. Это то, что люди называют ревностью? Сложно было сказать. Скорее, Минхо просто приглядывал за флористом, потому что волновался. Боялся, что Хену снова причинит его любимому человеку боль. В голове часто всплывали неприятные образы. Грязные лезвия, абсолютно не сопротивляющийся Джисон, тот поцелуй. Если бы, у Хо была возможность стереть память…Скорее всего, он бы ей не воспользовался. Все частички пазла составляли в его голове четкую картинку, и потерять их могло бы быть фатальной ошибкой. Насколько не было бы больно, все это важно и нужно, чтоб понимать, какой Джисон человек, что ему вредит и как можно ему помочь. С последним, конечно, было сложновато. С каждым днем парень как будто угасал все больше и больше. Чувства проявлялись все реже, их место заняли апатия и огромное количество боли. Но Минхо твердо для себя решил продолжать бороться. *** 23 ноября Уже несколько недель, Бог любви ломал голову над тем, что он может сделать для своего возлюбленного. Он вполне мог бы просто внушить Джисону расстаться с Хену и не усложнять себе жизнь, но вряд ли это было бы разумным решением. Тем более, Хену так просто от флориста не отстанет. Он одним своим видом вызывал у Джисона огромную неуверенность в каждом своем шаге и действии, и даже внушение могло бы оказаться не настолько сильным, как негативные эмоции Хана. Да и вряд ли устранение этой проблемы резко избавит парня от всех остальных. Закроет все пробелы по учебе, изменит его семью и вернет счастье в жизнь. Было бы, конечно, славно, но маловероятно. И одним ноябрьским утром, в голову Бога любви пришла очень сомнительная идея. Идея признаться в своих чувствах. Напрямую. Она возникла в голове из ниоткуда, вместе со стаканчиком утреннего кофе из ближайшей кофейни после тяжелой бессонной ночи, и из-за нее напиток чуть не ушел в легкие вместо желудка. Уже сходу, Минхо мог обозначить всю сомнительность этой затеи. Как любовь вообще должна работать между человеком и Божеством? Что будет с памятью Джисона, если они расстануться? С чего Минхо вообще взял, что ему ответят согласием? С этими вопросами, Ли вполне мог бы обратиться к Хенджину, ведь много веков назад тот не скупился на отношения со смертными, но Бог любви сомневался, что того особо волновала память его бывших возлюбленных, да и в принципе их чувства. Этот серьезный шаг явно нужно обдумать со всех возможных сторон, обозначить все плюсы и минусы, и возможные последствия, конечно же. Со смертными проще. Им ничего не стоит встречаться и расставаться, дарить друг другу новый опыт и хоть какое-то счастье. Да и они не забывали друг друга уже через пару дней после последней встречи. Из-за постоянных встреч с Джисоном, парень, конечно, уже привык к существованию Минхо, но сам недавно сознавался, что все еще не может точно запомнить его черты лица. Списывал на то, что бывают такие люди, чьи лица совсем не отпечатываются в памяти. Хотелось бы, чтоб все было на самом деле так просто. Не особо долго думая, Хо потянулся к телефону в кармане куртки, набирая единственный, находящийся в строке контактов, номер. - Дай угадаю, - голос Бога мудрости был достаточно усталый. Видимо, не один Минхо плохо спал сегодня ночью. Полнолуние наверное, - Тебе нужен Хенджин, но в этот раз ты поленился даже приходить, потому что на улице минусовая температура? - Ага, да, конечно, - Бог любви фыркнул, потеплее укутываясь в теплый пуховик. На улице и вправду уже стоял мороз, окрашивая в красный уже не листья на деревьях, а кончики носов и пальцев. Обычно, Ли в это время особо из дома не выходил. Предпочитал отлеживаться дома, прижавшись к обогревателю, словно холоднокровное. Но сегодня ему очень нужен был кофеин. Дома только чай, - Забыл, что ты у нас еще и эктрасенс-таролог-нумеролог-хуелог. Вообще-то, мне нужно поговорить с тобой. - Вау, вот это да, - наигранно удивился Сынмин. Минхо на это только закатил глаза, - Неужели, твоя проблема перестала быть тупой? Или тебе наконец-то понадобился умный подход? - Второе, - стаканчик из-под кофе отправился прямиком в мусорное ведро. Минхо был уже недалеко от своего подъезда, и предвкушал прекрасный день в теплой постели. А после - уже привычный вечер к компании Джисона. Видимо, придется ненадолго отложить свой змеиный отдых ради гостя, - Сможешь зайти сегодня ко мне? *** Сильно долго ждать Бога мудрости не пришлось. Тот появился на пороге минут через сорок после того, как Минхо вернулся домой. Вид у того действительно был очень уставший. Обычно, Сынмин не распространялся о том, чем занимается в свободное время. Бог любви очень сомневался, что его друг проводит двадцать четыре часа в сутки дома с Хенджином, они оба слишком ценили личное пространство, чтоб постоянно находиться рядом. Минхо мог лишь предполагать, что Бог мудрости в свободные часы также, как и он, помогает смертным. Прошения к мудрейшему остались в далеком прошлом, но люди все равно нуждались в нем с самого зарождения цивилизаций. Оставалось лишь гадать, в чем же причина такой хронической усталости Бога мудрости. В бессонной ночи, или, все таки, в людях? Сынмин, в отличии от Хо, мог просто литрами потреблять кофе, оправдывая это сохранением ясности ума и работоспособности, но, видимо, не особо помогало. Они расположились на небольшой кухне Ли, которую тот всегда поддерживал в чистоте и порядке. Наверное, единственное не захламленное место в его обжитой квартире, но в последнее время она начала казаться слишком пустой. После посиделок с Джисоном, Богу любви хотелось добавить чего-то уютного к себе домой, создать атмосферу, напоминающую кухню в закромах цветочного магазина. Заставить подоконник цветами, набить полки различной сдобой к чаю, но в его случае это бы не имело никакого смысла. Сладкое Минхо потреблял в основном на посиделках с флористом, да и в принципе не любил, когда что-то мешается под рукой во время готовки. Поэтому, эту идею он решил отложить на неопределенный срок. А вот другую, он сейчас и собирался обсудить со своим другом. - Хенджин ведь тебе уже рассказал о том, что я…Ну… - Влюбился в смертного, да, - закончил за него Сынмин, пристально наблюдая за каждым движением Минхо, пока тот разливал чай. Себе — в любимую фарфоровую чашку, украшенную цветами, Сынмину — в обычную белую кружку, которую Ли специально приобрел для своего друга. В таких обстоятельствах они встречались крайне редко, но когда такое все же случалось, было немного стыдно иметь только один набор посуды. Кончики ушей у Бога любви покраснели. Все еще было странно слышать о своей влюбленности из чужих уст, - Рассказал сразу же, как ты за дверь вышел. И почему же ты решил вдруг обратиться ко мне? Вполне могло показаться, что таким вопросом Бог мудрости просто хочет немного потешить свое эго. Это было бы вполне в его стиле. Поиздеваться и только потом вникать в суть проблемы. Вот только в этот раз, Минхо решил, что тот был вполне серьезно настроен. Они оба понимали, что Сынмин — про рациональность, логические выводы и обдуманные решения. Уж точно не к нему нужно идти, когда тебя мучает вопрос по поводу любви. Вообще, это специальность Хо. На крайняк, если у того проблемы, чего раньше вообще не случалось, можно было бы обратиться к Богу красоты. Его опыт в общении со смертными вполне мог посоперничать и с Богом любви. Но почему-то, Бог любви попросил о встрече именно Бога мудрости. Минхо видел этому действию вполне логичное, для себя, объяснение. Ему нужно понять, что может произойти, если он признается Джисону. Сынмин очень умный, он может найти те подводные камни, о которых Минхо даже не догадывался. А это решение было для Ли очень важным и очень тяжелым. Не просто признать свою влюбленность в обычного человека, но и поделиться ей с ним, возможно, даже выйти на какой-то другой уровень отношений, выше чем просто дружба. Это было сложно. Сложные моменты явно были в компетенции Бога мудрости. - Я думаю признаться ему, - тихо сказал Бог любви куда-то в чай. Наступила пугающая тишина. Минхо было страшно даже поднимать взгляд, он боялся увидеть в глазах друга осуждение. Сынмин относился к людям намного проще, чем Хенджин, но все равно испытывал к ним некоторое презрение, как, впрочем, и все Боги. И если Бог красоты был больше про чувства, и в итоге принял влюбленность своего друга в человека, он и сам в прошлом достаточно часто испытывал такое, то Бог мудрости вряд ли хоть когда-то был влюблен в смертного. Минхо вообще сомневался, что тот испытывал чувства хоть к кому-то, кроме Хенджина, за всю свою долгую жизнь. Оттого его реакция и пугала. У Бога любви не было совершенно никакого представления по поводу того, как его друг относится к такому виду отношений. - Ты серьезно? - нейтрально спросил Сынмин. Бог любви вообще не мог считать его эмоции в данный момент, и это жутко бесило. Хотелось понять, что его друг испытывает по отношению к этой идее. Если Бог красоты был открытой книгой, все его эмоции были как на ладони, то прочитать Бога мудрости всегда было задачкой со звездочкой. - Да? Наверное, - неуверенно ответил Хо, так и не поднимая глаз, - Я понимаю, что это очень рисковая затея, поэтому хотел просчитать все “за” и “против”. Он же, ну…Человек…Он не мог запомнить мое лицо больше месяца. И я все еще периодически незаметно за ним слежу. Что вообще будет, если мы начнем встречаться? Минхо чувствовал, как Бог мудрости молчаливо сверлит его взглядом. То ли обдумывает саму проблему, с которой к нему обратился его друг, то ли молча осуждает. Надеялся Хо, конечно, на первое. Хенджин, по сути, дал ему благословение на общение с человеком, но мнение Сынмина тоже хотелось бы учесть. Они с Богом красоты были двумя сторонами одной медали, и если Хенджин отталкивался в своих суждениях от чувств и счастья самого Минхо, то Сынмин мог дать более разумную оценку всему происходящему. Богу любви это было просто необходимо, иначе, его мысли просто уничтожили бы его на месте. - Мне кажется, - начал Бог мудрости, потянувшись к своему чаю. Минхо почувствовал, как каждая клеточка его тела застыла в ожидании того, что же скажет его друг, - Ты слишком много думаешь. Если этот смертный тебе действительно настолько нравится и ты думаешь о том, чтоб признаться ему, то почему нет? Своими догадками и домыслами ты только все усложняешь, - Бог любви в каком-то неверии поднял взгляд на своего друга, который казался абсолютно спокойным и умиротворенным, - Я не был в отношениях со смертными чтоб точно сказать тебе, что будет в том или ином случае и как твоя Божественная сущность может меняться, но, как узнаешь, расскажешь. Это было абсолютным шоком. Не получить в ответ абсолютно никаких нравоучений. Раньше, Бог мудрости любил влезать в любые дела, вне зависимости от того, касались они его или нет, и давать свои советы и оценки рисков. Это было одной из тех многочисленных причин, почему Бог красоты его изначально невзлюбил. Видимо, они с Хенджином решили никак не давить на Минхо в вопросе его первой симпатии, и пустить все на самотек. В какой-то степени это было приятно. Они вдвоем вполне могли бы только усугубить его тревожность своим излишним беспокойством. Но все равно было сложно отпустить все навязчивые мысли за раз. Вдруг у них с Джисоном все же ничего не выйдет? Ли нужно точно поменьше думать. - Ты точно Бог мудрости? Тебя, случайно, не подменили? - усмехнулся Минхо, стараясь не зацикливаться на ворохе мыслей в голове. Просто позволить произойти тому, что должно. Позволить себе немного ослабить контроль в такой стрессовой ситуации, как первая любовь. - Я же говорил, что тебе нужно поменьше думать, - хмыкнул Сынмин, - Мыслительные процессы — явно не твоя сильная сторона. *** Просто признаться Джисону в своих чувствах казалось как-то слишком…Просто. И сложно одновременно. Теоретически, у Хана все еще был парень, хоть и придурок до мозга костей, да и обычные слова о любви вряд ли подошли бы к такому человеку, как Джисон. Он заслуживал чего-то особенного. Чего-то очень знакового, что показало бы парню, что есть что-то лучше, чем Хену. Долго ломать голову Богу любви не пришлось. Он итак прекрасно знает все ключи к сердцу флориста. Излишние мысли по этому поводу, на самом деле, просто немного оттягивали столь волнительный для него момент. Его первое признание… За свою долгую жизнь, Бог любви не раз и не два помогал людям с тем, чтоб поделиться своими чувствами. Иногда, это было достаточно легко, просто набор правильных слов, иногда, нужно было действительно заморочиться с тем, чтоб составить четкий план действий и ничего не испортить. В какой-то степени, отсюда и шла вся креативность Хо. Он считал признание своего рода искусством, словно взлом очень дорогого сейфа, которому предназначен только один правильный код с одной попыткой ввода. Хан был в этом плане открытой книгой, без лишних замков и капканов на пути. Любой, достаточно заинтересованный, мог вполне легко устроить ему идеальное свидание, признаться в своих чувствах и заполучить его теплое сердце, но, видимо, до Минхо таковых не было. А значит, в теории, у него есть все шансы. Если бы не навязчивые мысли об отказе и последующем исчезновении из жизни смертного… Ли все же смог взять себя в руки и направиться прямиком в уже привычное место, где прошла лучшая осень в его жизни. В холодный ноябрьский вечер в цветочном было достаточно много людей. Кто-то заранее готовился ко дню матери, оставляя заказы на букеты, кто-то подбирал цветы для своих возлюбленных и близких. Это был первый раз за долгое время, когда Минхо вошел не через заднюю дверь для сотрудников, а через главных вход в торговый зал, в котором было несколько клиентов, и Джисон с его сменщиком, Чонином, старались обслужить всех по мере возможности. Хо лишь махнул флористу, когда они пересеклись взглядами, и стал дожидаться своей очереди. Хан, казалось, в мгновение стал сиять еще ярче, чем до того как увидел Ли. Парень итак был увлечен своей работой, а теперь, видимо, появился еще один повод для радости. Минхо было очень приятно являться этим поводом. - Ты сегодня поздно, - сказал Джисон, когда основная масса народу рассосалась, дав флористам пару минут передышки, - Мне поставить чайник? - Вы серьезно опять собираетесь пить чай, пока я буду здесь один работать? - недовольно фыркнул Чонин, убирая обрезанные листья и стебли с рабочей стойки, - С каких пор тебе платят за это? Я тоже хочу. - Молчать, малышня, - наигранно серьезно цыкнул Хан, на что младший коллега только глаза закатил. Минхо тихо хихикнул. Это чем-то напоминало ему их обычное общение с Сынмином. - Нет, сегодня я по другому поводу. Я бы хотел собрать букет, - Джисон выглядел немного ошарашенным таким заявлением. Минхо не заказывал у него цветочные композиции с момента их знакомства. Они могли часами говорить о цветах, но в них самих для Бога любви не было никакой необходимости. Но в этот раз все было серьезно. Ли был серьезно намерен признаться флористу тем способом, который тот поймет лучше всего. Ему было немного стыдно вслух озвучивать при Чонине свои намерения, даже если тот вообще не интересовался языком цветов, поэтому он заранее вычитал, какие цветы ему могут понадобиться для признания. Вариантов было достаточно много, но Бог любви прекрасно помнил, как Хан отзывался о розах и пионах. Прекрасные, но до жути банальные. Банальным Минхо быть совсем не хотелось. Поэтому выбор пал на менее очевидный для многих вариант, но он был уверен, что флорист его прекрасно поймет, - Мне нужны белые гвоздики. - Белые гвоздики? - тихо повторил Джисон, нервно закусывая нижнюю губу. Минхо коротко кивнул, почувствовав при этом, как у флориста все внутри перевернулось. Удивление, интерес, и, одновременно с этим, грусть. Интересно, о чем он подумал? Как же бесполезно умение улавливать различные эмоции, но при этом понятия не иметь, что их вызывает, и что вообще с этим делать. - И что же значат белые гвоздики, Джисониии, - с усмешкой протянул младший, но Хан лишь злобно на него зыркнул и удалился в комнату с цветами, оставляя обоих в недоумении. Ни Бог любви, ни младший флорист, явно не ожидали такой реакции. Могло показаться, что Хан просто недоволен усмешками со стороны Чонина, но его настроение испортилось явно немного раньше этого. Наступившая тишина была напряженной, из-за чего Минхо чувствовал себя неуютно. Это было довольно странно. Еще никогда в цветочном он не чувствовал себя так паршиво, - Мне кажется, ты его расстроил этими гвоздиками. - Что, прости? - Минхо поднял на Чонина взгляд. Он не знал, что его удивило больше, неформальное обращение, хотя они не особо общались, или само заявление. Что значит “расстроил этими гвоздиками”? Хотя, это вполне было похоже на правду. Что-то в просьбе Бога любви Джисона явно расстроило. Вот только что? Младший лишь пожал плечами, вернувшись к своей работе по составлению сложной цветочной композиции на заказ. Джисон вернулся уже через несколько минут с небольшим букетом белых гвоздик и веточками эвкалипта. Очарование, влюбленность и защита. Наверное, это было самое точное описание чувств Минхо по отношению к флористу. В руках парня эти цветы выглядели так правильно, что даже не хотелось их забирать. Просто сразу же передарить ему и плевать, что подумает Чонин. Но план был совсем другой. Минхо не любил бросать свои идеи на середине. - Останешься на чай? - со светлой надеждой в голосе спросил Хан. Бог любви чувствовал в его словах какую-то горечь, но понятия не имел, что она могла бы означать. От этого становилось немного тревожно, но нужно было держаться. Просто делать вид, что все нормально. - Не думаю, мне еще нужно отнести это Хенджину, - спокойно ответил Хо, оплачивая букет. Ему правда очень хотелось остаться. Почему-то он думал, что Джисона это очень обрадует. Но у него еще есть дела, - Да и народу у вас сегодня много. Могу захватить тебе чизкейк по дороге домой? На предложение сладкого парень кивнул. После слов о том, что Минхо нужно отнести букет другу, флорист, казалось, облегченно выдохнул, но все равно оставался немного напряженным. До того, как Бог любви покинул цветочный, Джисон дополнительно укрыл цветы, чтоб они не замерзли по дороге. Ли внимательно наблюдал за каждым его действием, стараясь понять, что же он сделал не так. Обычно, любые действия Хо, да и в целом его присутствие, делали Джисона только радостным, но никак не грустным или взволнованным, в плохом смысле этого слова. Богу любви это не нравилось. Он совершенно не хотел бы становиться причиной для негативных эмоций флориста. Что-то Хан точно себе надумал, вот только что? Этот вопрос терзал его всю дорогу до дома его друга. Идея Минхо заключалась в том, чтоб Бог красоты нарисовал этот букет на холсте, и тогда он будет вечным напоминанием о его первой любви, а еще и вполне себе оригинальным признанием. Он никогда не завянет, никогда не будет нуждаться в дополнительном уходе. Эта мысль казалась ему очень прекрасной. Создать что-то вечное, как сам Бог любви, и запечатлеть таким образом его первую влюбленность. Еще и в такого человека, как Джисон. Внутри все пылало от нетерпения и воодушевления. Хенджин вряд ли откажет своему другу в помощи, а учитывая то, что тот целыми днями занимается творчеством, такая работа много времени не займет. Может несколько дней или около того. Как бы самому не сгореть от ожидания за это время. Но ничего. Минхо точно сможет подождать всего пару дней из его вечности, чтоб совершить свое первое признание. Хотелось верить, что Хан отреагирует на все это положительно. Даже если он не примет его чувства, возможно, у них есть шанс остаться друзьями, и они продолжат обсуждать цветы и все, что только можно. *** 28 ноября - Так, и кому предназначался тот букет с гвоздиками? - заинтересованно спросил Джисон, отставляя свою чашку на покоцанный стол. Последние дни Бог любви и смертный виделись совсем редко. Минхо решил вернуться к своей работе, помогая другим людям, лишь бы не сидеть целыми днями в ожидании того, когда же ему напишет Сынмин о готовности картины. Казалось бы, всего несколько дней, но они стали своеобразной пыткой. Даже вечность для Бога любви никогда не проходила так болезненно. Выполнять свои обязанности было тоже немного проблематично. Хо, конечно, любил мороз, но обычно издалека, из-под одеяла. Он вообще предпочитал не выходить из дома хотя бы до первого снега. Ноябрь был для него самым мертвым месяцем в году. Город погружался в серость и тьму, после заката голые деревья жуткими изломанными тенями пробирались в самую душу. Обычно, люди считали, что “мертвые” месяцы в году - это зимние. На деревьях не остается ни единого листочка, все вокруг укрывает слой снега. Но для Бога любви, зима была чем-то иным. Сугробы словно теплым одеялом покрывали собой мертвую природу, подготавливая ее к весеннему воскрешению. А вот ноябрь был самой настоящей смертью. Серый, холодный, и до пугающего тихий. На кухне цветочного было жарковато. Батареи выкрутили на максимум из-за холода снаружи, и при этом, изнутри тело согревал горячий чай и теплые чувства к парню, сидящему напротив. Очень сильно хотелось спать. Минхо вообще не ожидал, что зайдет сегодня в цветочный, но он очень быстро разобрался с парочкой, которую приметил пару дней назад, и ему было банально нечем заняться. Не терзать же себя ожиданием дома в одиночестве. Когда он принес Хенджину букет, тот сказал, что эта работа займет минимум неделю. По сравнению с вечностью, всего ничего, но длилось по ощущениям дольше, чем вся жизнь Бога любви. В одном он был точно уверен, оно стоило того, чтобы подождать. - Я отнес его Хенджину, чтоб он нарисовал картину, - спокойно ответил Хо, стараясь не поддаваться своим чувствам. Ему очень хотелось рассказать все, что творится в голове и на сердце, но он не мог себе этого позволить. Такой жест явно стоит ожидания и большого терпения. Хан ненадолго затих, задумчиво поджав губы. Бог любви чувствовал его смятение. Бури эмоций флориста уже давно перестали быть такими яркими и пугающими, но все внутри него металось. Словно сильный холодный ветер поднимал сухую опавшую листву в небольшой вихрь, стараясь расшевелить то, что уже давно мертво. Даже не смотря на то, что эту информацию Минхо уже давал Джисону несколько дней назад, в этот раз его реакция была немного другой. Более удручающей. - Ты решил признаться ему в любви? - от внезапного вопроса флориста, Минхо закашлялся, подавившись чаем. Джисон явно испугался, но не успел предпринять каких-либо действий. - Откуда такие мысли? - хрипло произнес Ли, когда наконец смог восстановить дыхание, - Он уже занят. Да и вообще, я его знаю всю свою жизнь, он мне как брат. Младший, тупой брат, - Минхо тяжело вздохнул. От одной мысли об отношениях с Хенджином по коже стадом антилоп пробежали мурашки. Сейчас, конечно, все было не так плохо, но в былые времена они просто довели бы друг друга до ручки. Но по какой-то причине, именно эта мысль пришла в голову Джисона…Неужели он действительно думает, что Минхо может влюбиться в Хенджина? Хотя, в целом, учитывая то, что Ли обычно упоминал только двух своих друзей, так как больше у него никого и нет, то притянуть за уши можно. Немного подумав, Бог любви решил все же немного раскрыть карты, в надежде немного успокоить Хана, - Скажем так, он мне немного помогает с признанием. Тишина поглотила помещение, но она не была такой комфортной как прежде. Джисон помрачнел, и взглядом сверлил стол. Обида, грусть, неуверенность. Бог любви точно сделал что-то не так. Это противное чувство липло к внутренностям, словно насмехаясь над его неопытностью в подобных вопросах. Минхо хотел что-то сказать. Сам не знал, что, но когда открыл рот из главного зала послышался звон колокольчика. Он раскатом грома пронесся по всем помещениям цветочного, разрывая тишину на мелкие кусочки, эхом отражаясь от пустых стен коридора и в барабанных перепонках. Джисон медленно встал из-за стола, накидывая рабочий фартук на объемную черную толстовку. - Уже поздно, тебе, наверное, пора домой, - как-то безэмоционально проговорил парень, и исчез в темном коридоре. Какое-то время, Бог любви сидел в одиночестве, словно не веря в происходящее. Он пытался проанализировать каждое свое слово, найти допущенную ошибку, но совсем не понимал, что же в итоге пошло не так. Джисон на кухню не возвращался. Минхо было сложно сказать, сколько он в итоге просидел в одиночестве. Две секунды, десять минут, час…Но, кажется, больше звона колокольчика он не слышал. Богу любви ничего не оставалось, кроме как допить свой чай, надеть пуховик и выйти за тяжелую металлическую дверь. *** 30 ноября Тащить холст через несколько кварталов было не очень удобно, но Минхо старался убеждать себя, что оно того стоит. Руки покраснели от мороза и, казалось, пальцы застыли в одном единственном положении, обхватив края рамы. Надо бы купить перчатки. У Ли они постоянно куда-то терялись. Возможно, пропадали в бесконечном хламе в его квартире. Искать их все равно особо не было желания. Они не были для него настолько значимыми, чтоб тратить на них время. Сынмин позвонил ему всего час назад, с новостью о том, что картина наконец готова. Бог любви, конечно, просил просто написать ему сообщение, но Бог мудрости для пущей важности все же решил ему набрать. За спешкой, Ли даже не почувствовал колющего холода, сопровождавшего его весь прошедший месяц и пробирающегося с каждым вдохом прямо в душу. Он даже не знал, хорошо это, или все же плохо. Хотя, в целом, было плевать. Все мысли Бога любви были заняты лишь его скорым признанием. На улице было еще светло, и Хо решил, что если поспешит, к вечеру успеет навестить Джисона в цветочном и признаться ему. Хотелось бы устроить что-то более грандиозное, купить чизкейк, который флорист так обожал, может еще чего, но тогда он потеряет кучу времени. Это все можно будет устроить потом. Он долго обдумывал детали, проводя одинокие ночи в своей квартире, но, почему-то, сейчас правильным вариантом казалось забить на это все и поспешить. Бог любви не виделся со своим возлюбленным с того вечера. Лишь приглядывал за ним через витрину цветочного, страшась даже зайти внутрь и отмораживая задницу на ужасном морозе. Его все еще терзало, что же он сделал не так? Какие слова так расстроили флориста? Казалось, что между ними появилась невидимая стена, как витрина дающая лишь наблюдать, но никак не взаимодействовать. Но теперь, он сможет ему все рассказать. Объяснить свое поведение и, наконец-то, узнать ответ. Что же к нему чувствует Джисон? Минхо мог точно сказать, что тот относился к нему тепло, возможно, Ли был даже дорог флористу как друг. Но хотелось большего. Хотелось, чтоб это тепло всегда было рядом, под кожей и в самом сердце. А что, если Джисон ему откажет? Что если ему придется исчезнуть из жизни этого смертного, и никогда больше его не встречать? Лишь видеть иногда через витрину цветочного, и чувствовать небывалую тоску, как и его подопечные? Эти мысли, возникающие на ходу беспроглядным туманом, ранили. Но, как и говорил Сынмин, Минхо старался меньше думать. Решать проблемы по мере поступления. Он не может точно сказать, какой будет реакция Хана на его признание. Чувства парня были слишком сложными, а в последнее время, вообще было трудно их разобрать. Они словно угасали, превращаясь в безмолвный пепел. Оставалось только надеяться на лучшее. В конце концов, наверное, это все же была судьба. Впервые влюбиться в человека. В цветочный Бог любви буквально залетел, радуясь наступившему теплу. Одеревеневшие конечности начали оттаивать, потихоньку поддаваясь движениям. Он не удосужился заглянуть за витрину, пока подходил к магазину, и крайне удивился огромному количеству людей и одному лишь Чонину, носящегося вихрем по торговому залу. - Джисон здесь? - пробившись через очередь под предлогом “просто спросить”, сказал Хо, когда добрался до младшего флориста. - Нет, - как-то неожиданно резко ответил Чонин, упаковывая один из букетов. От него волнами шла горькая обида и недовольство, - Я понятия не имею где он, и на звонки он тоже не отвечает. Если увидишь его, передай, что он должен мне выходной теперь. Это было странно. Чтоб Джисон и не вышел на работу, которая приносит ему столько удовольствия…Над головой прозвенел колокольчик и Бог любви снова столкнулся с холодным ноябрем на улице. Солнце практически скрылось за горизонтом, погружая город во мрак. И что ему теперь делать? Минхо несколько минут стоял на улице, пытаясь осознать произошедшее. Джисон не вышел на работу и не отвечает на звонки младшего. Внутри зрело чувство тревоги. За все время их общения они так и не обменялись номерами телефонов. Не было необходимости. Да и, возможно, это разрушило бы какое-то волшебство их встреч на маленькой кухне цветочного. Сейчас, конечно, Бог любви очень жалел о такой опрометчивости. Можно было бы заглянуть к нему домой, но наверняка это было бы странно. Если Хан не дома, то его мать явно не обрадуется увидеть на пороге неизвестного мужчину. Но это было хоть что-то. Может Джисон болен, или ему нужна помощь? Уже завернув во внутренний двор дома, Бог любви застыл на месте. Светлая машина скорой помощи, аккуратно припаркованная прямо у подъезда Джисона. Где-то слышался еле различимый женский плач. Совсем мелкие снежинки начали кружить в воздухе, тая сразу же, как касались земли. И такое ужасное чувство, последняя искра лесного пожара, затухающая в пепле.