***
Рабочий день тянулся бесконечно, хотя не прошло ещё и часа с его начала. Мо постоянно ловил себя на том, что отвлекается – вот и сейчас уже несколько минут стоял перед стеллажом, даже не понимая, что собирался делать. Неловко отряхнув перчатки, он направился на склад – там работы хватало всегда – сортировать привезенные овощи, следить, чтобы вовремя выбрасывать испортившееся, приходилось постоянно переставлять лотки и паллеты в тесном помещении, где едва помещался ассортимент Удобного. Может кому-то и было удобно заскакивать в магазинчик по пути домой с работы, а вот ему там удобно точно не было. Но, куда деваться, он был благодарен и за такую работу. Ничего, скоро закончит-таки школу, и сможет устроиться на полный день в какое-нибудь лучшее место. Подумалось, а откуда берут деньги оборотни? Тоже ведут какой-то бизнес? Хэ Тянь ни разу не рассказывал об этом, как и о том, что где-то подрабатывает. Видимо, ему это было не нужно – черная с блестящими буковками карточка, которую он небрежно прикладывал, когда нужно было расплатиться, даже выглядела дорого. Нет, он не завидовал. Почти. Как и силе, уверенности, какому-то непробиваемому оптимизму своего "близкого друга". Он про себя определял это так. Хотя было понятно, что от дружбы между ними только название – настолько поглощающее, растворяющее в себе чувство он испытывал. И очень хотелось надеяться, что и с другой стороны оно хотя бы приблизительно столь же сильное и бескомпромиссное. Вместе с этими размышлениями рождались сомнения. Почему тогда… почему тогда ему не доверяют? Тянь считает его «всего лишь слабым человеком», который не стоит того, чтобы с ним откровенничать? Боится, что он расскажет кому-то ещё? Нарушит их столь важную «секретность»? И что тогда? Пострадает он сам? Поэтому? Не хочет, чтобы кто-то знал о его связи с человеком? Стыдится его? Для него это всё - недостойная слабость? Мысли сворачивались глухо тлеющей обидой. Не такой уж он слабый и тупой. Да, не ровня его псиному великолепию. И всё же…. Незаметно за окнами окончательно стемнело, поток посетителей поредел, и скучающий хозяин звякнул кассой, видимо, решив пересчитать сегодняшнюю выручку, хотя закрываться было ещё рано. Гуаньшань в который раз за сегодня проходился шваброй по полу, на котором каждый следующий покупатель оставлял грязные мокрые следы - нападавший ещё днём снег сейчас таял, превращаясь в лужи. - Эй, поди-ка сюда, Мо! – голос хозяина звучал взвинчено, что было в общем, привычно – господин Юи не утруждал себя вежливым обращением к работникам. Улыбался он только постоянным клиентам по случаю большой покупки. – Я не понял. Не хватает …. Он назвал сумму, которая в их магазинчике и в выходные-то редко собиралась. Что за бред. Мо подошел к прилавку, не веря в то, что слышит. Юи выглядел странно – вроде и злится, и словно чем-то напуган. Глаза бегали. - Короче, парень. Я точно знаю – это ты украл деньги. И не отпирайся. Больше этого никто сделать не мог – покупатели за стойку не заходят, а ты тут вертелся, пока я выходил. Отпечатков нет – ты же в перчатках ходишь. Хитро! - Господин Юи, - Мо старался говорить спокойно. Не может быть, чтобы он это всерьез. – я давно у вас работаю. Можно посмотреть запись с камеры… Он указал на глазок, смотрящий на них из угла зала. - Вот ещё! Буду я на эту рухлядь бесполезную электричество тратить… она не работает. И ты об этом знал! Потому и стащил так нагло. Я же знаю, вы с матерью нищие. Не трать моё время на оправдания. Если завтра же не вернешь деньги – я заявляю в полицию. А сейчас – можешь убираться. Мне воры тут не нужны! На последнем предложении он взвизгнул, указывая на дверь. Что? Как?! Голова шла кругом. И ведь нет свидетелей, которые могут сказать что-то в его защиту… у него действительно нет денег. И уж точно нет такой суммы. И у мамы… они только вчера оплатили все счета, и остаток - только на самые дешевые продукты. Зарплата у мамы нескоро, кредит им не дадут… мысли метались. О чём он там думал до этого? Похоже, вот теперь у него действительно серьезные проблемы, а не… Он на автомате вышел в подсобку, аккуратно повесил форменный фартук, кинул перчатки в ящик, и вышел через черный ход, где принимали товар, чтобы не встречаться взглядом с Юи. Так же привычно вышел из-за угла на более оживленную улицу, и уставился в витрину магазина, где отработал почти год. Ему не у кого просить о помощи. Кто будет его вообще слушать?! Отчаяние подкатывало кислым желчным комком. В кармане завибрировал мобильник. Мо достал его, тупо уставившись в экран. «Сутулая псина». Хэ Тянь… - Приветик! Я знаю, что ты ещё работаешь, но просто… - Хэ. – голос звучал тускло. – Что хотел? - Малыш, что-то случилось? - Вроде того. Говори быстрее. - Погоди. Расскажи мне… - Тебя это никаким боком не касается. Мои проблемы. - Твои проблемы – это мои проблемы, малыш… вместе… - Вот значит, как?! – взвился Гуаньшань, произошедшее только что разом всколыхнуло в нём всё, что варилось в голове до этого. – Охренеть, как интересно получается. Когда речь заходит о тебе и твоей жизни – сразу «иди на хуй, Гуаньшань, это всё неебацца тайна». А в мою жизнь можно лезть всеми четырьмя лапами, да? Так, Тянь? Молчание на том конце длилось достаточно, чтобы он отдышался и почти успел удивиться своему неожиданному взрыву. - Где ты? - Возле Удобного, но ты же не собираешься…? – Мо поднял голову, глядя на абсолютно круглую Луну, из-за какого-то атмосферного эффекта приобретшую сейчас красноватый оттенок. – Не смей. - Я приеду. Жди. - Тянь. Нет. Сегодня – полнолуние… - ответом ему стали гудки. Когда он перезвонил тут же – никто не ответил. - Вот идиот, - покачал головой Гуаньшань. – Псина. Сутулая. Он пристроился тут же, на заборчике перед ярко освещенной пустой парковкой закрытой автомастерской, раздумывая, что, возможно, действительно можно попросить… связываться со стремной роднёй Хэ не хотелось, но другого выхода не просматривалось. Возможно, Тянь сумеет договориться, и им одолжат денег под какой-нибудь средний процент. Придётся искать новое место и вкалывать от рассвета до заката, но постепенно вернут же. Когда наметился хоть какой-то выход, Мо слегка успокоился. Мимо неспешно лился поток прохожих, оскальзывающихся на водно-ледяной корке, покрывающей тротуар. Он поёжился, плотнее запахивая куртку. Опять сломалась молния… но о новой теперь можно не мечтать ещё долго. Вокруг него словно из-под земли выросли пятеро крепких парней, все прятали лицо под низко надвинутыми капюшонами одинаковых черных курток. Он оценил – встали так, чтобы он не смог никуда дернуться. Да нет, паранойя – они же посреди улицы… прохожих полно. - Закурить не найдется? – обратился к нему один из них, улыбаясь так, словно встретил старого знакомого. Недоброе предчувствие уже не кольнуло, а прямо-таки вопило, но он старательно гнал его, роясь в карманах в поисках сигарет и зажигалки. Но когда протянутую руку ударили так, что всё упало в ближайшую лужу, пропали последние сомнения. Да что за день сегодня! - Такое дерьмо не курим! - Ребята, если вам нужны деньги – ищите в другом месте. Я теперь должен столько, что сам не знаю, откуда возьму. – Мо старался говорить спокойно, не нарываясь на конфликт. - А нам похер. – встрял второй, придвигаясь только что не вплотную. – Ничего личного, парень. Просто ты влез, куда не просили… Первый зыркнул на него, и тот осёкся. - Вставай. – грубо дернул за рукав, стаскивая Мо с заборчика. – Не будешь дергаться – может, будешь жить. Хотя, подозреваю, всё равно недолго. И он без долгих раздумий ударил в живот. Гуаньшань не считал себя хлюпиком, и это была не первая его драка. Но отследить движение он даже не успел, сразу столкнувшись с последствиями – было ощущение, что его ударила бетонная свая. Дыхание вышибло, он согнулся, и тут же получил по зубам. Дальше к веселью присоединились и остальные, придерживая, чтобы не упал – видимо, допинать его они собирались чуть позже. От удара по голове взгляд плыл, улица качалась, боль вспыхивала алым, и луна над ним окрасилась в кровавый сильнее – или это кровь из рассеченной брови заливала глаза? Судя по силе, эти парни… они… могли бы легко убить его, но почему-то этого не делают. Тянут время, чего-то ждут… чего-то… - Шааань. – крик заставил вскинуть голову, пробившись сквозь шум в ушах и вонзившись ножом. Вот оно. Они ждали его. Это подстава. - Уходи… - попытался крикнуть в ответ, но закашлялся, выплевывая вязкую слюну. Перед глазами показался тот первый, взмахнувший ножом. Щеку резануло болью, и он зашипел, зажимая рукой неглубокий порез, из которого потекло по пальцам теплое. – Тянь, уходи… Но надеяться, что тот будет слушать сейчас, именно сейчас, когда воздух наполнял запах крови, его, Шаня, крови, было глупо. Через секунду его отпустили, и Мо осел прямо на асфальт, пытаясь встать. Нужно было что-то делать, иначе случиться что-то непоправимое… он рванулся, но парни уже окружили Тяня, который выглядел страшно. На лице была написана ярость, он рычал и скалился. Но их было пятеро. Всё случилось мгновенно: протянувшиеся руки, окружившие широкие спины заслонили всего на мгновение, и вот уже его держали, насильно разворачивая лицом к небу… взвинченного, едва держащего себя в руках... Вой отчаяния взвился к равнодушной алой Луне. Мо оглянулся вокруг – казалось, прошло всего несколько секунд, но вокруг уже собралась приличная гудящая толпа, светились мобильники, снимая происходящее, и самый выгодный ракурс был у мужика с профессиональной камерой. В этот момент до него дошел весь ужас происходящего. Через считанные секунды всё это будет в интернете, если не на телевидении. Чем это грозит, Гуаньшань не представлял. И сейчас его волновало не это, а Тянь, которого уже отпустили, мгновенно расступившись, и теперь он стоял посреди улицы в безжалостном свете, беспомощно оглядываясь, вертел черной головой, лапы переступали – он словно не знал, что делать. Те пятеро растворились в толпе, крича о том, что здесь монстр, оборотень, указывая пальцами. Толпа прибывала, кого-то вытеснили на проезжую часть. Раздался визг тормозов, истошный крик… Мо не слушал. Он не вставая полз вперед, пока не коснулся черной шерсти, обнимая дрожащую шею. - Эй, это собака. Просто моя собака. – хрипел он в перепуганные лица. – Прекратите снимать. Оставьте нас в покое! С ума посходили! Слышите! Неожиданно пёс извернулся под руками, вырвался и кинулся прочь под визги женщин и мат тех, кого он столкнул… почувствовав прилив сил от отчаяния, Мо кое-как поднялся, и глядя на его окровавленное лицо, никто не решился его остановить. Он, шатаясь, вышел из расступившейся перед ним толпы и побрел в ту сторону, куда должен был убежать Тянь. Гуаньшань надеялся, что тот ждёт его. Вот за этим углом. Пусто. Ладно, тогда за следующим… но и там не было никого. В одной подворотне он было дернулся на непонятное шевеление за мусорным баком, но на него глянули зеленые кошачьи глаза, послышался мяв и грязный серый хвост мелькнул и пропал. Всё улеглось так же быстро, как началось. Поняв, что больше ничего интересного не произойдет, зеваки разошлись по своим делам. Полиция так и не появилась. Он снова и снова нарезал круги по подворотням и переулкам, вслушиваясь и вглядываясь до рези в саднящих глазах. Наверное, у него что-то болело. Не важно. Важно было найти, успокоить, помочь… и ощущение бессилия разрывало изнутри. Мо вернулся домой под утро, сжимая в ладони найденный телефон и прижимая к себе его мокрую одежду. Телефон Тяня. Он валялся там же… возле того места… где всё и случилось. Мама встретила его в дверях, но он только посмотрел больным взглядом и попросил отложить разговоры на потом – нужно было привести себя в порядок, и идти в школу. Оставалась последняя, полудохлая надежда, что Тянь придёт туда. Она не оправдалась. Гуаньшань тщетно проторчал у ворот до самого звонка, и пришлось извиняться, когда он ввалился в класс с опозданием на десять минут и врать, что плохо почувствовал себя с утра, и поэтому опоздал. Впрочем, враньем это и не было – одного взгляда на него хватило бы, чтобы это понять – лицо украшали синяки и пластыри, сорванный голос звучал хрипло. Пустовавшее место позади, казалось, жгло ему спину. На перемене к нему, без сил распластавшемуся по парте, подошел Ли. - Хэй, выглядишь паршиво. - Спасибо, кэп. - Всё вот настолько плохо? Выйдем? В тихом закутке возле физкультурного зала Гуаньшань, как мог, вкратце изложил всю историю. Ли был единственным, с кем он мог поделиться всем этим. Тот слушал внимательно, а потом задумчиво пожевав губу, протянул. - Да, я видел новости. Все ловят хайп и шум до небес из каждого утюга: кровавый пёс-оборотень из Гуанчжоу. Но ты не думаешь, что это к лучшему? - Что к лучшему?! Ты охерел? Ты меня вообще слушал? Эти твари... – откуда у него взялись силы на эти хриплые возмущения, Мо не знал. - Погоди разоряться. Если я тебя правильно понял, это всё дела «другой стороны». Ты попал под раздачу, но больше ни у кого нет повода тебя трогать, раз не убили сразу. Дело сделано, и ты им больше не нужен. Готов спорить, если ты сегодня вернешься в Удобный, хозяин извинится и скажет, что нашел деньги. Работать с таким говном дальше или нет – тебе решать, но больше ты ничего не теряешь. А синяки… ну, заживут. Хочешь, после школы в больничку сходим? Хотя, тебе придётся побегать от репортеров. Ты выглядел так, что хрен узнаешь, но... Мо замотал головой, не понимая, что говорит Ли. Какая больничка?! Ему нужно найти Тяня. Не замечая, или не желая замечать, что он на взводе, Змей продолжил. - Подумай головой. Этот парень – пороховая бочка. Рано или поздно случилось бы это или что-то подобное. Тебе вся эта поебень зачем? У тебя проблем мало? Назови мне хоть одну причину, по которой нужно скорбеть о том, что он исчез. Если уж так нужно оправдание: он сам бросил тебя. Сбежал, хотя мог остаться рядом. Но он предпочёл не втягивать тебя во всё это ещё больше. Готов сделать его жертву напрасной? В этот момент Гуаньшань почувствовал, как будто ему с размаху дали пощечину. Всё это было так. Вот только он не мог принять этой правды. Не теперь. Не после всего, что было между ними. Теперь он ясно понял, и даже сквозь головную боль и тошноту от бессонной ночи, гудящие мышцы и боль избитого тела – больнее всего было осознание, что Хэ Тянь прятал от него свою жизнь не потому, что не доверял или не считал достойным. Он изо всех сил пытался не втягивать его в нечто опасное и жестокое, охранял до последнего. Возможно, он сразу понял, что происходит. И пришел, зная, что идёт в ловушку, где он, Мо – просто приманка. Пришел, потому что не мог иначе. Жертва, значит… но он не собирался позволять Тяню быть жертвой. Раз ловушка была подстроена, где-то есть тот, кто за всё в ответе. - Ли. Ты просил меня назвать причину. Причина простая – я люблю его. И пойду за ним хоть в ад, хоть к вампирам, хоть к черту на рога. А теперь у меня к тебе вопрос. Ты мне поможешь? Постараемся сделать так, чтобы ты нигде не светился. Всё общение с «другой стороной» я возьму на себя. Понимаю, что это всё почти безнадежная затея. - он посмотрел спокойно. – И если ты меня пошлёшь – это… - Ты сейчас что несёшь-то? – вскинул бровь Ли. – Предлагаешь мне бросить человека, который ради меня нарядился Красной Шапочкой и таскался по трущобам, выпрашивая конфеты? Который вытащил мою жопу, когда я сам вперся к оборотням, которые добивали вампира? Так, что ли? Раз уж ты так решил… всё ещё считаю это дурью, но этот придурок мне тоже уже не чужой – так забавно, как он ест лосыфень. Я просто не могу лишиться такого зрелища. После этих слов Шань подался вперед, пытаясь обнять, но Ли забрыкался, отталкивая его: - Ты мне эти гейские штучки брось! С собакой своей обжимайся! Понабрался… - но его ворчание было беззлобным, и в конце концов он сам на мгновение обнял за плечи, хлопнув ладонью по спине.***
Как и всегда в такие дни, сидеть дома ужасно не хотелось. Хотелось на волю, вдохнуть прохладного зимнего ветра и бежать… Луна настойчиво звала к себе, и беспокойство заставляло ходить из угла в угол. Вот только посреди мегаполиса всё это было совсем не кстати. Поэтому – плотно задернутые шторы, погромче музыку из колонок, и так до самого утра… беспокойство превратилось в навязчивую мысль: надо позвонить Шаню. Узнать, как он. Ясное дело, будет ворчать, что отвлекают от работы. Если бы он был свободен – то конечно же разделил бы с ним этот вечер, и рядом с ним было бы в разы легче. Но, у него своя жизнь, как бы не хотелось Тяню, пока слить их совсем воедино не представлялось возможным. Может быть, в будущем… когда он станет взрослее, и хоть немного более вольным в принятии решений… пока же решали за него по большей части отец или брат. Хотя оба ухитрялись сочетать это с общей доктриной: свои проблемы каждый должен разгребать сам. Просить помощи – значит показать несостоятельность. Есть что предложить – возможна сделка. Нечего – значит, не повезло… всё это не казалось ему жестоким и бездушным – скорее он воспринимал всё это как должное. Заботиться нужно о слабых – так он думал всегда. И, пожалуй, впервые ему хотелось заботиться о том, кто слабым не был. Малыш. С ним всё было совсем по-другому. Он практически ничего не мог ему дать, кроме проблем, и всё же, он согласился, и оставался рядом. Просто так отдавая столько тепла и радости, сколько он ещё недавно не мог себе представить. Правду говорят, «друг твоей души» - это нечто особенное. Самое большое счастье. И с этим трудно было не согласиться. Поэтому сейчас Тянь не раздумывая подтянул телефон, чтобы услышать его голос – он точно поможет успокоиться и почувствовать себя лучше… Даже через разделяющее их расстояние было очевидно: что-то не так. За прошедшие пару месяцев, что они были вместе, Хэ успел изучить типы недовольства Рыжего. И это не был ни один из тех, которые он знал. Это означало – проблема серьезная. А когда Гуаньшань взорвался обвинениями, что Тянь не доверяет ему, и не хочет пускать в свою жизнь – это было по-настоящему больно. Неужели он не понимает… но как он может понять, если ему и вправду, никто ничего не рассказывает? Не рассказывает, каждую минуту боясь, что в его уязвимое место могут ударить. Надеясь, что окажется достаточно осторожен, чтобы никто не узнал… он не рассказал никому. Даже брату, которому верил, как себе. Просто язык не повернулся сказать, что у него теперь есть такое сокровище. Нужно справляться самому. Тянь понимал, что его сил и влияния пока для этого катастрофически мало, и это противоречие разрывало его. Вот и сейчас, первой мыслью было всё же предупредить брата. Но как он ему объяснит, зачем сорвался за тем самым парнем… брат отлично умеет складывать два и два. Он замер, но страх и дурное предчувствие не дали ему как следует обдумать – подумает по дороге. На ходу натягивая кепку и кроссовки, он вылетел из дома. До места, где работал Мо, было пешком минут двадцать. Вечерний город был переполнен машинами, везде сигналили и чертыхались стоящие в пробках, и вызывать такси было бесполезно. Он сорвался на бег. Успеет за десять минут. Возможно, он просто слишком много думает, и всё окажется обычным совпадением. В кармане, поставленный на беззвучный режим, мигал мобильный, но Хэ было не до него – он спешил скорее увидеть… На подходе стало ясно, что он не успел… в воздухе отчетливо витал запах крови. Последним, что он помнил, был блеск ножа, который рассек лицо Рыжего… ярость заставила, не разбирая дороги, броситься к нему… вокруг мгновенно сомкнулись черные куртки. Оборотни! Чужая Стая. Стальная хватка десяти рук, сорванная с головы кепка, красный диск, на котором ему примерещилось печальное лицо, так похожее на залитое кровью лицо того, кто был для него так дорог - будь он в порядке, удержался бы, но теперь поздно… в следующее мгновение он остался один под слепящим светом фонарей – вокруг стало разом ещё больше запахов, они обрушились, вместе с гомоном десятков голосов. Тяню показалось, что он сейчас сойдет с ума – первые мгновения он был дезориентирован, пока не выделил в этой мешанине тот самый, тёплый и родной запах. Несколько мгновений спустя его обхватили руки, успокаивая нервную дрожь, возле уха раздался голос: - Эй, это собака. Просто моя собака. Прекратите снимать. Оставьте нас в покое! С ума посходили! Слышите! … в голове билось только одно: сейчас все вокруг – враги. И они пришли за ним. Всё это – из-за него. Шань в крови из-за него… охотятся на него. Он – цель. Надо уходить. Здесь полно людей – ему помогут. Прочь. Сейчас. Проглотив рвущийся наружу тоскливый вой, Тянь освободился из слабеющих рук, и метнулся в темноту, расталкивая плотную людскую массу. Бежать. Спрятаться. Подумает потом… Он остановился только тогда, когда легкие уже горели, а дыхание сбилось окончательно. Забрался под первый попавшийся забор, куда смог пролезть, и свернулся клубком, уткнувшись мордой в лапы. Этого не должно было случиться. Не должно. Не тогда, когда он только что нашел своё счастье. Больше для него ничего не было. Осталось только собраться с духом, чтобы встретить лицом к лицу последствия своих действий. Этим он и занялся, размеренно дыша и прижимаясь животом и грудью к засыпанной ледяной крупой жесткой земле.