Дом , после того...

Самая Длинная продолжала тянутся ужасно медленно. К этому добавилась суета домовят и воспитателей. Металлический запах крови разнёсся по всему коридору и начинал проникать в комнаты. От этого смрада меня подташнивало, прямо как в день смерти Сиамских. Тогда пришлось потратить несколько дней, чтобы это всё выветрилось, а мне очень не хотелось повторения этого процесса.    Через некоторое время к нам зашёл Торч. Вёл он себя очень понуро и совсем тихо. Обычно его можно было услышать за долго до появления, но в тот момент было совсем наоборот. Он, как тень, влетел в четвёртую, присел рядом со мной на подоконник и просто молчал. Напрягающее молчание беспокоило и кололо в сердце. Не замечая, я дотронулась до ленты, повязанной на шее Торча.    Эта была совсем другой, не такой, как всегда. Обычно он носил шёлковые или бархатный ленты и галстуки приятные на ощупь. В тот момент она была какая-то колючая.    До меня сразу дошло то, что что-то случилось. Такая лента была у него одна, и носил он её только по особым случаям, связанным с чем-то плохим.     – Почему ты сменил ленту? – я подозревала то, что это связано с запахом крови, которым начали пропитываться стены.     Ответа не последовало, но Торч упал головой мне на плечо. Солоноватый запах донёсся до меня. Так пахла Колокольчик из-за её постоянных слёз, но унюхать его от Торча было почти никогда невозможно.     – Эй, что с тобой? – хотела услышать ответ от него. Мне некоторое время не отвечали, но вскоре Торч поднял голову и сказал:     – Часовой умер, это его кровью воняет на весь этаж. Хотите, спуститесь на первый. – поднялся и ушёл, также беззвучно, как и пришёл.    Было очень жаль крыс. Их стая лишилась одного состайника в эту ночь, но в то же самое время я понимала то, что без потерь не обойдётся. Из года в год повторялось одно и то же, но к этому невозможно привыкнуть. Никто даже не может знать, какая стая пострадает, и кто это будет.    После этой новости совсем не хотелось куда-то идти. Весь первый этаж был пропитан запахом печали, скорби и слёз. Иногда чувствовалось безразличие, которое сильно выделялось на общем фоне. Когда я спускалась по лестнице и шла по коридору первого этажа, то мой нос сам собой морщился, а верхняя губа поднималась. Со мной рядом шла Эпос, от которой веяло родным запахом Леса и лёгким безразличием. Это немного отвлекало меня.    Дальше я помнила всё отрывками. Вот мы вместе с вожаком зашли в актовый зал. Вот к Эпосу подошёл Гиена, но она быстро отправила его обратно. Вот мы вдвоём уже шли обратно. И вот я снова в четвёртой.    Вся стая была в полном сборе, поэтому было немного шумно. Арлекина рассказывала Снежной историю об их с Ангелом похождениях во время Самой Длинной. Как всегда она преувеличивала и немного привирала, но Снежная слушала с большим интересом. Настолько большим, что даже не заметила как расковыряла прыщ на лице. Ангел же сидел, поджав колени к себе, и снова о чём-то думал. Не редкое было явление.    Вдруг он встрепенулся, поднял взгляд на нас, пробежался по всем глазами и чуть ли не крикнул:     – Да что, вашу мать, вообще здесь происходит?! Почему вы мне не можете нормально объяснять всё?! Почему постоянно говорите какими-то загадками? Можно простыми слова объяснять? – Ангел пытался выглядеть очень злым и серьёзным по голосу, но даже так он ни капельки не пугал. По сравнению с Вампиром он напоминал нахохлившегося петуха. Даже больше цыплёнка.    От этого Эпос только тихонько прыснула и улыбнулась. Но её улыбка всегда напоминала оскал. В детстве она меня сильно испугала. Помню как попросила показать, что такое улыбка, но почувствовав под рукой зубы и растянутые в жутковатую улыбку губы, я сразу отдёрнула руку.     – Знаешь, Ангел, однажды в детстве я услышала одну вещь от одной мудрой девушки. Эти слова были сказаны кем-то другим когда-то давно, но она их пересказала слово в слово. Она говорила: «Дом требует трепетного отношения, тайны, почтения и благоговения. Он принимает или не принимает, одаряет или грабит, подсовывает сказку или кошмар, убивает, старит, даёт крылья. Это могущественное и капризное божество, и если оно чего-то не любит, так это когда его пытаются упростить словами. За это приходится платить,».    Ангел сразу же замолчал, упав на кровать, и надулся. Маленький, глупый и упёртый ребёнок. Даже любой Неразумный будет умней его.      Наконец-то начинало рассветать. Тишь сказала, что непроглядная тьма потихоньку рассеивалась, уступая своё место свету. Но рассвет принёс с собой густой туман. Серая мгла, из-за которой было не разглядеть линию горизонта.    С этим в стае начался раздор. Эпос и  Вампир снова что-то не поделили, но в тот раз всё зашло слишком далеко.    Вампир, как будто, озверел или свихнулся. Он начал орать, рычать и кидаться на вожака. В те разы Эльф благополучно успевал остановить его, оттаскивая в другую сторону. Разозлённый Вампир не унимался и не оставлял попыток накинутся на Эпоса, а та, в свою очередь, спокойно сидела на своей кровати и никак не реагировала.    Но в тот раз Вампира не смогли остановить. Он за долю секунды добежал до вожака, схватился за её шею и кинул на пол. Та упала, как тряпичная кукла, но Вампир не останавливался. Он пнул Эпоса ногой под рёбра, а она схватила и повалила его к себе на пол. Вожак попыталась замахнуться и вписать свой кулак ему в лицо, но Вампир успел перехватить и захламить её руку.    Слушая это, я не могла поверить, что это правда. Эпос, которую я знала, не могла так просто сдаться и проиграть. Мой вожак слишком горд для такого. Я осторожно подошла к ней, сидящей на полу и оперившись на общую кровать спиной, взяла её за плечо и шепнула:     – Что ты делаешь? Разве такую Эпос представляла себе Революция?    Мои слова на неё сразу же подействовали. Она нетвёрдо поднялась на подгибающиеся ноги. Пару секунд стояла, бездействовала, но потом резко ринулась на Вампира. Эпос вцепилась в его руку, уже хотевшую ударить её, и, оббежав, заломила её за спину. За этим последовал удар в  подколенную ямку. Вампир опустился на одно колено, закряхтел, но попытался ударить вожака с развороту, а та отпрыгнула от него.    Дальше Тишь зажмурилась и отвернулась, поэтому я не могла узнать, что происходила между этими двумя. Никто не хотел комментировать каждое их действие, а когда я решила посмотреть сама, их уже растащили по разным сторонам. Вампира оттащили к окну, а Эпоса к кровати Тиши.    Я подползла к нейи села рядом на колени, положив руку ей на плечо. Вожак тяжело дышала через рот, а из носа вытекала алая кровь. Она была вся побита, но явно довольна. От этого самой стало хорошо, но всё-таки надо отнести Эпоса в Могильник. Одного мертвеца мне тогда хватило.