Принципы фон Неймана

Нэнси Фостер - Не имеет значения. Потому что больше я не могу считать тебя своим другом. Грей разворачивается и уходит. Я не иду за ней - подошвы моей обуви как будто приклеили к асфальту суперклеем. Я заслужила это. Столько раз я хотела сказать ей правду. И так и этого не сделала. Потому что боялась. Нет, не конфликта. И не того, что мне сложно будет это сделать. Я боялась потерять Грей, которая стала моим единственным другом. Пусть и не так, как бы мне этого хотелось, пусть все было не по-настоящему, но так получилось, что именно она показала мне, что такое дружба. Это готовность сделать все, что угодно, чтобы помочь своему другу. Пробраться на фабрику художественных красок, выдавая себя за другого, вывести из строя оборудование, выкрасть эту чертову охру. Не бросить в сложной ситуации, не сказать «я не буду этого делать, это слишком рискованно». Это доверие. Когда ты знаешь, что в трудные периоды можешь быть собой, и тебя примут именно такой, неидеальной. Закатывающей истерики от количества заказов и отсутствия вдохновения, уставшей, без конца пьющей чай со всякой ерундой. Это честность. Когда ты настолько уважаешь своего друга, что не станешь ничего от него скрывать. Как бы ни было сложно раскрыть свои самые темные стороны. Вытащить наружу всех своих скелетов из всех своих шкафов, черт побери. Я не смогла этого сделать. - Вы же понимаете, что больше так продолжаться не может. И сознаться должны сами. Я не буду этого делать за вас, - спокойно произносит Холмс. - Но я не могу так… можно же обойтись без этого?! Вы ведь раскроете это дело, все закончится, и Грей ни о чем не узнает? - А вы уверены, что сможете после такого назвать себя ее другом? Последнюю фразу детектив произнес тогда, в Бартсе, с нескрываемым отвращением. Она, наверное, еще долго будет стоять у меня в ушах. Мне и самой было до одури противно от того, что я сказала. Эгоистичность, к сожалению, нередкое качество. Но такая?! Я, наконец, отлипла от асфальта и медленно поплелась в дом. Грей была у себя в комнате. Я тихонько постучалась и приоткрыла дверь. Нейман спала, видимо, моментально отрубившись. Аккуратно закрыв дверь, возвращаюсь в свою комнату. Говорят, хуже всего ждать и догонять. Нет, хуже всего сидеть один на один с идиотским чувством вины перед самым близким человеком, который находится в двух шагах от тебя. Но на самом деле он намного дальше. И неизвестно, сократится ли когда-нибудь эта дистанция. Грей Нейман - Нейман, - бросаю в трубку вместо приветствия, - я в Бартсе. - Третий этаж, прямо и налево, - раздается в трубке. Кабинет, в котором я нашла детектива, оказался химической лабораторией. Холмс, как обычно, не обратил внимания на мое появление, продолжая что-то с увлеченным видом рассматривать под микроскопом, вокруг которого были расставлены какие-то колбы, мензурки, пробирки и прочее химическое оборудование, которому я не могла дать название в силу того, что химия и связанные с ней области были для меня темным лесом. - Подайте предметное стекло, - вдруг сказал он, все так же не отрываясь от своих наблюдений, когда я уже хотела напомнить о своем присутствии, - справа. И кивнул в сторону края стола. - Простите? - Быстрее, - поторопил меня детектив, прежде, чем я успела указать ему на то, что можно было бы и самому взять со стола нужный предмет, не пересекая при этом кабинета. Я не удержалась от того, чтобы театрально закатить глаза, но к столу все-таки подошла. Холмс протянул руку за предметным стеклом, но я не спешила его отдавать. Тогда он наконец оторвался от своих исследований и раздраженно посмотрел на меня: - Вас что, заклинило? - Ну что вы, - невозмутимо отвечаю я, продолжая упрямо держать стеклянную пластинку, - это эксперимент. - По измерению моего терпения? - Нет. Цель эксперимента – проверить, а вдруг это вы все это затеяли. - Что ж, вполне логичное предположение. С точки зрения человека, у которого едет крыша. Он откинулся на спинку стула, разглядывая меня примерно с таким же выражением, как до этого смотрел в микроскоп. Я невозмутимо придвинула к нему еще один стул и присела рядом: - Знаете, иногда поехавшая крыша – это преимущество. Но все-таки, я бы хотела услышать, что вы мне на это скажете. Он встал со стула и прошествовал куда-то вглубь кабинета, вернувшись с дымящейся кружкой, которую протянул мне: - Пейте пока, а то вот-вот свалитесь со стула. А ведь могли бы сейчас дома спать. - Что это? – подозрительно спрашиваю я, от неожиданности забирая из его рук кружку. - Отрава, конечно. Вы разоблачили меня, и теперь я вынужден от вас избавиться. Тут в лабораторию влетела Молли: - Я принесла сахар… И осеклась, увидев меня, тут же выйдя обратно в коридор. Я заглянула в кружку. Черный чай. Видимо, предназначался Шерлоку. Как и сахар, который она несла. - Что ж, теперь я уверенно могу сказать, что яда там нет, - усмехнувшись, тихо проговорила я, делая небольшой глоток. Мне действительно нужно было проснуться. Мне было жалко Молли. Шерлок с его гипернаблюдательностью не мог не замечать того, что было написано у нее на лбу. И мог бы быть к ней хоть немного внимательнее. Взять и выпить, в конце концов, этот чай, который она не поленилась ему принести, а не спихнуть его мне чуть ли не у нее на глазах. - Вы никогда не задумывались о том, что делать что-то исключительно из вежливости – глупо? – когда он заговорил, я поняла, что слишком сильно погрузилась в невеселые мысли, - чтобы не расстраивать кого-то, чтобы оправдать чьи-то ожидания… Вам никогда не казалось, что это одна из форм обмана, которые многие так не любят? Вы, например. Господи, неужели у меня не только эмоции, но и мысли написаны на лице? Я хотела было что-то ответить, но так и не придумала, что сказать. Вместо этого я сделала еще один глоток чая, неожиданно для себя делая вывод о том, что он скорее прав, чем нет. - Конечно, я мог бы на досуге начать писать злобные анонимные сообщения случайно выбранному программисту и угрожать убить ее подругу. Почему бы нет? И еще, проявив чудеса эквилибристики, при полиции и вас, незаметно написать самому себе сообщение, цитирую: «Привет, давно не виделись. Ты в деле?». Большинство людей так и поступают, когда у них уйма свободного времени. Или мисс Фостер могла оказаться первоклассным хакером, который взламывает секретные каналы полиции Скотланд-Ярда и пишет инспектору Лестрейду, что он тупица. Да, это куда вероятнее. Он говорил совершенно спокойно, но в его голосе периодически проскальзывали нотки раздражения. - Зачем вам это все? – вдруг спрашиваю я, - вы сказали, что заинтересованы в разгадке каждого дела не меньше, чем те, кто к вам за этим обращается. - Вы занимаетесь альпинизмом. И можете обозвать это занятие примитивным словом «хобби». Обзовите так же мое. Но лучше про себя. А теперь подайте мне уже, наконец, это предметное стекло. - Как вы… «Я когда-нибудь перестану говорить одну и ту же фразу, когда он в очередной раз демонстрирует свои дедуктивные способности?!» - У мисс Фостер в комнате стоит фотография. Я готова была хлопнуть себя по лбу. Ну почему это всегда оказывается так просто?! Видимо, про свою работу он подробнее ничего не расскажет. Я протянула Шерлоку предметное стекло. Он снова склонился над микроскопом. - Сидите тихо и не шевелитесь. Я думаю. Еще полчаса прошли в напряженном молчании. Изредка детектив жестами просил подать ему что-нибудь, в том числе и кювет с красной охрой. Наконец он отлепился от микроскопа и откинулся на спинку стула. - У меня две новости: хорошая и плохая. С какой начать?