****
«Какой же любви она ждет, какой? Ей хочется крикнуть: "Любви-звездопада! Красивой-красивой! Большой-большой! А если я в жизни не встречу такой, Тогда мне совсем никакой не надо»
© Эдуард Асадов
****
Бухта Приключений — особенное местечко. Уютный прибрежный городок, имя которого следует писать всегда заглавными буквами (желательно, даже в середине и в конце). БУХТА ПРИКЛЮЧЕНИЙ — необычное местечко, где постоянно что-нибудь да случается. Прошлым летом её жителям довелось насладиться гимном Советского Союза, заигравшего в мэрии и пройти опросы о коммунизме. Позже им посчастливилось распевать строчки французской революции и, приближаясь к осени, лицезреть гигантские надписи на полях, призывающих пришельцев вернуть Беттину — фермерскую корову. Привыкшие к своему персональному маленькому безумию, жители Бухты с нетерпением и интересом дожидались очередного события. И оно повстречало их в конце декабря.****
Кошмары. Несколько тревожный ночей мэра Гудвей не отпускали странные сновидения, обрывки как недалекого, так и давно позабытого прошлого, эхом раздающиеся слова, перетекающие в оглушающий гомон и скрип миллионов дребезжащих пластинок. Воспоминания из светлых превращались в кошмарные. Женщина просыпалась в холодном поту и уже не выходило заново заснуть. Она поднималась, неторопливо, точно под гипнозом, подходила к окну и долго, непрерывно долго смотрела на зарю, поднимающийся город, выглядящий так непривычно для мэра, просыпающегося обычно ближе к одиннадцатому часу. Каждый раз женщина задаваясь одним вопросом, и каждый раз горько усмехалась, отыскав на него ответ. А тот, собственно, лежал на поверхности. Протяни ладонь к ледяной глади бухты, осмотри открывшуюся площадь мэрии и... скоро поймешь, что не проезжающие машины, не оранжеватые дома, даже не крики ранних зимних птиц беспокоят рассудок. Далеко не они. Спрашиваешь который раз: «Почему я стою у окна?». Грустно улыбаешься, понимая, как прост оказывается ответ... да, ответы всегда просты. Просто люди привыкли прятать голову под панцирем, обманываться многослойными доводами, домыслами, хотя... прикоснись ладонью к холодной воде. Ответ всегда рядом. Потому что... пытаюсь который раз отыскать появляющуюся на рассвете фиолетовую шляпу. Но после моих слов мэр Хамдингер перестал появляться в городе... «Вы не знаете, — сказала она, спускаясь с горного склона, — кто каждое утро оставляет на моем пороге засохшие розочки?» Хрупкие потемневшие лепестки, к каким, казалось, только прикоснись, и рассыпятся в цветочный прах. Все еще остаются острыми скрюченные шипы, сухие, ломкие, как веточки старого дерева. Наклоненный бутончик, немного сплющенный под страницами книг, где и был высушен поздним летом. Цветочек пропитался запахом пожелтевших книг (в такие моменты мэр Гудвей особенно интересовало, что читает Хамдингер; старые французские романы? морские путешествия или саги о мексиканских пиратах? научные издания древности? произведения легендарных классиков? В одном Гудвей оставалась уверенной: книги содержали желтые страницы, пахнущие той особенной стариной, пылью и таинственностью), запахом кошачьего шампуня и туманами. Один из таких, аккуратно установленный на платочке, лежал на обложке старинного томика — сборника разных романов. Самый первый, найденный ею... Кошмары. Говорят, это последствия пережитых потрясений, вертящихся в голове тяжелых мыслей, не покидающих человека ни на секунду, даже во сне. Кошмары. Даже той ночью никак не выходили из её головы. В потоке льющегося с открытых окон золотистого света мерцала мелкая пыль, поднятая в результате длительной уборки. Старенькая комната, светлая, ухоженная, — была одним из самых важных составляющих воспоминаний далекого детства. Летний сад, шумящий на покачивающемся ветру, открытые луга, налитые высокой травой, горы, сероватыми силуэтами выглядывающие вдали, точно маленькие-большие старцы, держащие плечами своды неба. Маленькая деревенька, скрытая от посторонних глаз густой листвой и чистейшими ручейками. Сборник сказок в морщинистых теплых ладонях, гладящих волосы и маленькую голову. Бабушка — самая добрая и любимая на всем белом свете. Защитница детских сердец и выдумок. В памяти Гудвей она представляется седой волшебницей, играющей с маленькой девочкой во всевозможные игры, поящая горячим чаем и блинчиками, читающая сказки. Полдень — их любимое совместное время. Послеобеденный сон, нарушаемый тихими голосами и трелью маленьких, веселых птичек. — Какие женихи, бабушка? — улыбаясь, спрашивала она. — Я еще совсем маленькая, как девочка в твоей сказке. Золушка может отправляться на бал, а я хочу остаться с тобой, бабушка. Не нужны мне никакие поклонники. — Придет время, внученька, придет твое время... Умиротворенный голос старушки замедлял время. Стук настенных часов растягивался на долгие мгновения, и маленькая девочка с удивлением замечала, как медленно идет время. — Посмотри, бабушка, кажется, часы остановились, — шепотом говорила она. — Как же? — поднимала голову старушка. — Идут, родимые. Тук-тук-тук... Кажущееся невероятно долгим в детстве, время с годами превращалось в радиоактивную ракету, и мэр Гудвей все с таким же удивлением замечала... как же быстро перемещаются стрелки настенных часов. — Было бы скверно потерять такого хорошего соперника, — спустя несколько миллионов оборотов с того далекого летнего дня... произнес мужчина в испачканном при её поисках костюме, чем вызвал круговорот скорых сомнений и раздумий. — Правда? — недоверчиво спросила мэр. — Значит, для вас я только соперник? (Сон и реальность имеют закономерные отличия друг от друга. Чего не сотворено во втором, может спокойно произойти в первом. Ведь она в действительности не произносила данных слов.) — А что бы вы хотели услышать? — удивленно приподняв бровь, спросил Хамдингер. — А вы... сказали бы? Светлые воспоминания превращались в тревожный кошмар. Окружающую обстановку обволакивало черным пеплом, небо делалось черным, а легкий ветер превращался в воющее существо, грузно бродящее между потемневших елок. Сердце ускоряло ритм, билось в конвульсии, но мэр Гудвей уже не могла контролировать свое тело. Что-то неестественное, липкое вселялось в неё, заставляя говорить, говорить, говорить... пока слова не превращались в густую кашу без какого-либо смысла. Запертая в голове, Гудвей пыталась остановить собственное тело, закрыть руками уши, опрокинуться в снег... но не могла. Она сделалась призраком, закованным в цепи. — Скажите, скажите, скажите! — не унималось что-то, находящееся в ней. — Ну же, скажите! Вы, вы, вы, вы! Скажите это, скажите, скажите... Содрогнувшись в приступе ужаса, мэр Гудвей вскакивала с постели. Шелестящие занавески развевались на ветру, прорывающемся через приоткрытую форточку. Начало зимы выдалось относительно теплым, температура не понижалась меньше двадцати градусов по Цельсию. Однако даже так немыслимо спать с открытым окном. — Сон... просто сон. Или... Опустившийся взгляд встретился с тумбочкой, где, расположившись на темной обложке книги, лежал крошка-цветочек — создание, согретое летним солнцем, аккуратно сорванное с клумбы и оставленное дожидаться своего часа в страницах пожелтевшей книги. Хрупкие лепестки, закрученным веером, темные шипы, продолжающие колоть, и тонкий стебелек, едва удерживающий бутончик. Розочка, найденная на пороге около месяца назад. Мэр грустно улыбнулась. Ноги заскользили по холодному полу, остановились перед окном, неосознанно пытаясь отыскать... она уже перестала дожидаться появления белобрысой шляпы и фиолетовых усов, но что-то, находящееся глубоко в сердце, хотело посмотреть в окно, убедиться, что он не придет. Гудвей протерла лоб. Голова ехала кругом, перепутывая слова и мысли. — А это... Ускорившееся сердцебиение ударило в голову. Заскользившие ноги проехались по паркету, споткнулись о складки ковра, едва не врезались в вешалку. Неуклюже забрались в сапоги, зашелестела куртка, и Гудвей, щурясь от яркого света, выскочила на порог. Показавшаяся в окне фиолетовая шляпа оказалась головным убором невысокого, бочковидного снеговика. Совершенно не то, о чем женщина могла подумать... — Доброе утро, мэр Гудвей, — выглянувшая из-за корпуса снежного человека пятнистая голова улыбнулась. — Как вам мой сын? — Маршалл указал на свое творение с фиолетовой шляпой. — Сын...? Растерянная, потерянная, она содрогнулась от поднявшегося ветра, прикрываясь открытой курткой и пристально рассматривая головной убор снеговика, ничем не отличающийся от оригинала. Сердце больнее застучало в груди, понимая, насколько сказочной показалась надежда на его появление. После тех её слов Хамдингер не вернется в Бухту Приключений. Не стоило так подрываться с места, бежать в неизвестном порыве, чтобы увидеть... что? Чего мэр вообще ожидала, стоя около окна чуть ли не каждое утро? — Помните, Маршалловика и его маленьких детей у горного домика? — улыбнулся далматинец, поправляя нос вылепленного создания. — Мы решили слепить кучу таких же маленьких и больших Маршалловиков! Мэр Хамдингер сначала сопротивлялся, а потом согласился написать адрес своего шляпника. Мы сделали просто гигантский заказ! Построим снеговиков по всей Бухте Приключений! Устроим настоящий Маршаллоапокалипсис! Восторженный восклик щенка далматинца, решительно собравшегося устроить в Бухте Приключений нечто масштабное и грандиозное, промчался над площадью мэрии, обводя взглядом других снеговиков. Один из таких, чуть больше первого, находился около кафе. Вместо шарфа — красочный флаг СССР, ручка-веточка придерживала сверток, исписанный черными чернилами, другая поднялась над головой, открыто пародируя знаменитый плакат "Родина-Мать зовет". Рядом с советским лежала (именно лежала) полусломанная фигура, изображающая немецкого фашиста с характерными германскими усиками. Как оказалось, изначально нацист был "живым", однако столкнулся с мини-антигитлеровской коалицией Бухты: безжалостный отряд борьбы за мировую справедливость посчитал необходимым разрушить фашиста. Собственно, это только дополнило картину, сделало её естественней... Салончик Кейти окружили три вооруженных снежными копьями индейца, груди которых украшали знамена и украшение из диких материалов. Любимая цветочная клумба Гудвей обрела новые краски; в ней расположилась высокая женская фигура, а представшие рядом надписи призывали защищать жизнь и честь королевской семьи. Гончик и Скай долго спорили насчет этого снеговика, пока не появился Маршалл и не вознес шляпку на его голову. «Проблема решена, никто не сможет догадаться, что это отсылка на принцессу» — рассмеялась тогда летчица и побежала помогать с ящиком купленной у мистера Портера моркови... Кроме названных город украсили еще несколько немаловажных, но в целом похожих друг на друга снеговиков. Происходящее и правда напоминало апокалипсис. Глаза разбегались от множества фиолетовых шляп, фигурок, вылепленных из снега и даже вырезанных изо льда. — И сколько вы хотите таких слепить? — развела руками удивленная происходящим Гудвей. Ладно призывы возродить коммунизм или установить в Бухте Приключений памятник Ленину — мэр привыкла. Революционные песни и парады, посвященные народным восстаниям прошлого — она смирилась. Попытка выведать, есть у самой Гудвей молодой человек — женщина тяжело вздохнула. Чуть не отправили курочку на орбиту — и тут она выстояла. Но... Маршаллоапокалипсис — это что-то совсем новенькое. — Для начала... около пятидесяти, — задумчиво ответил далматинец, подсчитывая снеговиков. — Сейчас сделано двенадцать. А вообще планируется сотню! — Сто шляпок мэра Хамдингера... — пораженно пробормотала Гудвей. — Мы заказали тридцать, — весело повел ушками Маршалл. — Так что придется позвонить и попросить сделать еще семьдесят. — А весной... что же с ними делать весной? Здесь щенок остановился, нахмурился, будто столкнулся со сложной задачей. Но тут голубые глаза сверкнули, и далматинец воскликнул: — Скай предложила подарить их президентам и королям разных стран! Только представьте, в каждом уголочке будет частичка Маршаллоапокалипсиса! Но, конечно, мы никому не расскажем, что прежде шляпы служили головными уборами для снеговиков! — Значит, "Термоядерная парочка" снова устроила Бухте Приключений сюрприз? — весело произнесла женщина. — На этот раз гигантские снеговики-мэры-Хамдингеры? Он беззаботно рассмеялся, и мэр Гудвей не могла не улыбнуться этому простому, веселому хохоту. Ей подумалось... может, стоит перестать тревожиться и выискивать что-то непонятное за окнами? Пока у неё есть город и Щенячий Патруль, остальное кажется не особенно важным. Женщина оглядела Маршалловиков, ледяные скульптуры и появляющихся то тут, то там щенков. Да, так и стоит сделать.****
— Танцевать? — удивленно подняла голову спаниелька, укутанная ворсистым пледом и, казалось, только задремавшая на маленькой желтой подушке, называемой всеми ласковым "Мистер Утенок", хотя наволочка была однородной и без рисунков. — Вы собираетесь поставить танцы на новогодние праздники? — Это только предположение, — голубоватый экран монитора отражался в темных глазах Райдера, и в них явно прослеживалась переписка. — Нужно собрать несколько пар и выбрать сам танец. Скай, не хочешь попробовать? Затаившееся дыхание вырвалось в тяжелый, удивленный вздох. Розовые глаза загорелись любопытством и, стоит признать, немалым сомнением. — Танцевать? Отвлекшийся командир Патруля быстро напечатал что-то на клавиатуре, улыбнулся неизвестно чему и только после посмотрел на спасательницу. — Почему бы нет? — Но я никогда не пробовала... — неуверенно произнесла Скай. — Хочешь поставить щенячий танец? Совместный? Это не будет выглядеть странно?... мы ведь не можем держаться за лапы и будем сильно выделяется на фоне остальных, — она отодвинула плед и присела около мистера Пискуна, ранее лежащего у её передних лапок. — Такой танец вообще существует? — Как ни странно, да, — покрытый снегом, точно шоколадный торт кремом, стряхивая его попутно со своей спины, овчар забежал на первый этаж башни. — В культуре Бухты Приключений издавна существует щенячий вальс. Напоминает человеческий, только без рук. Повернувшаяся спасательница задумчиво посмотрела на Гончика, и её розовые глаза наполнились теплом, что не осталось незамеченным для Райдера, на миг оторвавшегося от ноутбука. Он свернул вкладку браузера, кликнул в пустом окошке и создал блокнотик, куда написал... спаниелька опустила взгляд, предположив, что вообще можно напечатать в такой ситуации. — Щенячий вальс, значит...? — тихо проговорила себе под нос она. — Да, — Гончик находился рядом и, обладая хорошим слухом, конечно же, услышал её. — Его еще называют таким сложным и красивым латинским выражением... Если не ошибаюсь, "Una nube oscura sotto i suoi piedi", что примерно переводится, как "Темное облако под ногами" или "Путь облаков". — "Путь облаков"... И правда красиво... Поднимающийся снегопад крупными перьевидными комочками закружил в сероватом небе; унесенная ветром фиолетовая шляпа пронеслась над поверхностью ледяной бухты и растворилась в зимнем тумане; помчавшийся за ней далматинец крикнул что-то опешившему лабрадору, и тот помчался за другом. Белоснежная мгла опустилась на город, и убежавшие щенки быстро исчезли в пелене. — Маршаллоапокалипсис, — произнесла спаниелька, наблюдающая за снежными пейзажами и друзьями, поспешившими вернуть сбежавший цилиндр. — Как ему это только в голову пришло? — она обратилась к Гончику. — А мне казалось, странные идеи — это только по нашей части. — А знаешь, как нас называют в Бухте Приключений? — спросил тогда овчар. — И как? Закончивший быстро печатать (предположительно любовный роман, ибо количество слов наверняка превысило несколько страничек (что же так много можно написать?)), командир Патруля медленно оглядел щенков, улыбнулся. — "Термоядерная парочка", — весело произнес он. — Раньше также называли "Проверщиками подлинности усов" и "Смерчем Щенячьего Патруля". Беззаботный, удивленный смешок теплой волной прокатился по первому этажу базы. — Значит, вот о ком говорила мэр Гудвей! — громко хихикнула пшеничная летчица. — «"Термоядерная парочка" снова устроила Бухте Приключений сюрприз? На этот раз гигантские снеговики-мэры-Хамдингеры?» Правда, потом мы рассказали, что это целиком и полностью идея Маршалла. В отражении стеклянных дверей, облепленных крупными снежными комьями, появилась пятнистая фигура с разлетающимися на ветру ушками. Она весело помахала спаниельке пойманной фиолетовой шляпой, еще несколько минут назад улетевшей в бухту. К другу присоединился Зума, поучавствовавший в "спасении" убежавшего цилиндра, и подбежал к лысому снеговику, подзывая к себе далматинца. Маршалл беззвучно рассмеялся, повернувшись к морскому спасателю, шагнул по направлению к нему, и неожиданно разъехавшиеся в разные стороны лапы заставили упасть носом в сугроб. Вырвавшаяся шляпа с душой маленького авантюриста (и откуда мэр Хамдингер отыскал мастера, создающего их партиями?) устремилась на этот раз к горам. Зума пораженно посмотрел на пятнистого, что-то сказал и быстро побежал к дверям башни. — Скай! — появившийся на пороге лабрадор оглядел комнату и обратился к летчице. — Это была наша последняя шляпа! Нужно срочно её поймать! Маршаллоапокалипсис не может оставить снеговика с ненаряженной головой. Поможешь? Холод, проникающий из широко распахнувшихся дверей, заставлял мелко дрожать; захотелось спрятаться под толстым одеялком, однако — долг зовет, только вперед! — спаниелька подбежала к Зуме, сделала кувырок и весело воскликнула: — Небо зовет в полет! — летчица выбежала на снег. — Показывай, где твоя чудо-юдо-шляпа? — А крылья...? — крикнул Гончик вслед убежавшим щенкам и опустил голову. — А что насчет щенячьего вальса? — Думаешь, у тебя вышло бы её уговорить? — прикрывая верхнюю часть ноутбука, предположив вернуться к работе чуть позже, спросил Райдер. — Скай не нужно уговаривать, — уверенно улыбнулся овчар. — Стоит появится какой-то странной идее, она сама захочет её попробовать. Только нужно отыскать записи этого танца... да, придется много поработать. Улетевшая шляпа последовала за переменившимся ветром и быстро закружила над мэрией, точно темно-фиолетовый смерч-волчок. У Гончика вырвался смешок. — "Путь облаков"... какая же старая все таки вещь...****
— Кстати, — уже немного позже произнес овчар, остановившись перед открытым ноутбуком. Темнеющее небо наполнилось преломленными лучами заката, запахом свежего снега, серыми раскатами бурлящей бухты, — Райдер, что ты сегодня так яростно записывал в ноутбуке? Мне казалось, еще немного и клавиатура нагреется настолько сильно, что можно будет приготовить суп на каждого жителя Бухты. Ты решил подрабатывать писателем фикбука? Удивленный взгляд Райдера повернулся к ноутбуку и обратился к стоящему около него овчару. Щелкнула компьютерная мышь, и глазам щенка предстал фрагмент исписанного на несколько страниц блокнотика. — Лучше бы и правда фанфики писал, — неопределенно произнес парень, повернувшись от ноутбука в обратную сторону, как бы не желая встречаться со своим творением. — Я могу прочитать? — Поверь, для тебя это уже успела сделать Скай. — Я так и думал, — улыбнулся Гончик, пододвинувшись к экрану.|Отрывок из блокнотика на ноутбуке Райдера|
«... конечно, мои предположения могут оказаться обычной выдумкой, но, если подумать, ошибиться здесь почти невозможно. Еще с их первой встречи я заметил особенную связь между этими щенками. Да и история, если подумать, как Гончик отыскал Скай, напоминает скорее роман, чем что-то реальное. Эти брошенные взгляды, крепкая привязанность, забавное ребячество и их выдумки (особенно выдумки!). До последнего мне хотелось верить в самую обыкновенную дружбу, но стоит заглянуть правде в глаза. Щенки ведь тоже могут полюбить друг друга, верно? Если между ними действительно что-то есть, то как это скажется на остальных и на самом Патруле? Может, стоит повременить и не допускать их крепких отношений? Но... от одной мысли становится невозможно сложно представить, кто вообще смог бы разорвать их сердца? Этот груз слишком большой и тяжелый. Тогда оставить все, как есть? В конце концов, на их месте мне бы не хотелось, чтобы кто-то встревал, а тем более попытался помешать. Я с самого начала подозревал, к чему может привести их дружба...»****
Гончик не успел дочитать. Двери с характерным шумом распахнулись и первый этаж наполнился веселым, знакомым смехом. Овчар обернулся, отошел от ноутбука. — Райдер-Райдер, смотри! — воскликнула маленькая спасальница, повернувшись боком. На её спине сидела серенькая, с черной головой птичка. — Пингвиненок! — Где вы его нашли? — озадаченно спросил командир Патруля, и у его удивления были разумные причины. — Только не говори, что ограбили зоопарк... они еще не отошли от прошлого раза с немецким слоном. Едва отыскали его у русских шпионов-детективов. — Не переживай, — рассмеялась летчица. — Пока гонялись на убежавшей шляпкой... я заметила, что на борту приплывшего из экспедиции корабля сидит что-то пушистенькое. Подлетела, а там оказался спящий малыш-Пингвин. Капитан настолько удивился, что попросил забрать его до следующего рейса. Можно он побудет у нас, можно? — с сияющими глазками попросила она. — Когда корабль отправиться в другую экспедицию, его заберут и отвезут домой. Это будет после Нового Года. Пожалуйста, Райдер! Малыша нельзя оставлять одного. В зоопарке пингвины взрослые, они могут его обидеть. — Но кому-то придется за ним ухаживать, — заметил командир Патруля, хотя по его тону сделалось понятно: он разрешит. — И смотреть, чтобы с ним ничего не случилось. — Он будет в надежный лапках! — воскликнула спаниелька. — Обещаю! Райдер наклонился, осторожно поднял крошечного пингвиненка двумя ладонями и улыбнулся. Малыш неуверенно заглянул в его карие глаза и, не обнаружив угрозы, тихо пикнул, как умели делать то пингвины. — Как же зовут этого мореплавателя? — Малышка Эрхарт, — уверенно ответила спаниелька. — Капитан того корабля помогает вести подсчеты пингвинов и знает всех птенчиков. — Эрхарт? — повторил Райдер, погладив пушистую голову крохи. — Так, значит, тебя назвали в честь Амелии Эрхарт, первой женщины-пилота, перелетевшей Атлантический океан? Спаниелька удивленно подняла голову. — Получается... как я сразу не догадалась! — её глаза вспыхнули. — Самолет Эйс тоже зовут Амелией. И, если я не ошибаюсь, это связано с именем летчицы Эрхарт. Райдер аккуратно поставил пингвиненка-мореплавателя около спаниельки, и малышка сразу же спряталась за пшеничной лапкой. Гончик издали наблюдал за происходящим, посмотрел на ноутбук и, снова глянув на летчицу, опустил экран. Смысла дочитывать он теперь не видел. — Хотела бы я когда-нибудь пересечь весь мир на самолете! — вдохновленно улыбнулась спаниелька. — Побывать на родине коммунизма, потом в самую густонаселенную страну мира, в Австралию... и обязательно в Европу! Посетить французскую реку Сену, потом славно бы на родину творцов эпохи Возрождения! Отыскать пигмеев — самый маленький народ из Африки. А закончить Латинской Америкой и облететь все Штаты! О, Гончик, — она заметила подошедшего к ней овчара. — Смотри, это Малышка Эрхарт! — Скай опустила голову, указывая на пингвиненка, что успел уснуть у её лапки. — Ой... — Нужно построить маленькой путешественнице гнездышко из одеял, — весело произнес Гончик. Спаниелька осторожно отшагнула от Эрхарт, но та открыла черные глазки и недовольно пикнула. — Кажется, уже не нужно. — Тогда сбегаем за рыбкой? — предложил овчар. — Давай, — кивнула Скай и повернулась к командиру Патруля. — Райдер, тебе в магазине ничего не нужно? — Если только перфоратор, — послышался голос около ноутбука. Удивленная спаниелька посмотрела на Гончика. — Что...? А в продуктовом?... — Тогда мандарины, — улыбнулся Райдер. — И муки. Маршалл, кажется, хотел приготовить Мега-Маршаллоторт. Амелия Эрхарт попыталась забраться на спину спасательницы, но неуклюжие коротенькие лапки и крылья мешали пингвиненку зацепиться. Овчар наклонился и носом подтолкнул кроху; маленькая путешественница оказалась все таким же маленьким и до жути миленьким всадником. — Кажется, у нас теперь все будет иметь приставку Маршалло-, — пробормотала Скай и повернулась к Гончику. — Пошли, мой Маршаллодруг, возьмем Маршаллорыбку для нашего маленького Маршаллопингвиненка. Сегодня обещали Маршалловское северное сияние, может, сходим помаршаллоглядим? Овчар, нареченный Маршалло-, прыснул со смеху и поспешил за подходящей к дверям спаниелькой. Оставшийся в гордом одиночестве, командир Патруля напечатал что-то на клавиатуре и быстро выключил ноутбук. Достав телефон, поднес его к уху. Раздались долгие гудки. — Привет, не хочешь посмотреть на Маршаллосияние? Хаха, нет... он не подпалил себе хвост. Хотя от радости так сверкает, что может посоревноваться с сегодняшним северным сиянием.... Ты придешь? Тогда жду.****
— А вот и пятнадцатая причина! — затаив дыхание, воскликнула Скай. Волнообразные, растянувшиеся на безграничном просторе всего синего, беззвездного неба, растекшиеся, точно краски на деревянной палитре, полосы преимущественно зеленых и красных оттенков дрожащего прямо над головой северного сияния напоминали картины, достойные считаться произведениями великого итальянского художника эпохи Возрождения. Равномерный бледный свет, увидеть которого мечтают многие люди на всей Земле и за её пределами, опустился на головы наблюдателей — жителей Бухты Приключений и сегодня слепленных Маршалловиков. Тридцать четыре снежных созданий, построенных щенками и людьми; капитан Палтус соорудил вальяжно разложившегося на пляже моржика; Портеры установили несколько ледяных динозавриков-дракончиков, символов нового года; Гудвей слепила маленького снеговичка-лыжника, теперь сидящего под елкой; Кейти перепугалась аборигенов около салона и спустя несколько попыток построила снежную кошечку, названную в честь Кейли; оригинальная кошка удивилась своей подделке, потрогала лапкой и несколько раз попыталась стянуть фиолетовую шляпу; пришлось прикрепить головной убор льдом; даже тогда Кейли не растерялась, запрыгнула на верх цилиндра и сидела там до такой степени, пока шляпа не превратилась в лепешку. Сбежавшая из фермы Беттина притопала в город и долго смотрела на искусственную корову, сооруженную на одной из улиц города; настолько она ей полюбилась, что фермерам пришлось построить такую же около амбара, ибо понадобилось несколько раз гоняться за Беттиной, сбегающей к своей подруге. Закроешь корову в загоне, так она легко перепрыгнет и быстро побежит в город. В амбаре начинала требовательно мычать, тоскуя по снежному созданию... Вернувшийся из Франции Франсуа присоединился к апокалипсису — всего за несколько часов возвел эйфелеву башню, правда, намного меньше настоящей. К ночи Бухта Приключений превратилась в настоящий музей. Количество произведений искусства зашкаливало. Маршаллоапокалипсис проходил просто великолепно. Даже сам организатор поразился масштабности происходящего. На небесной глади прорезались первые звезды; ярко переливающиеся полосы постепенно угасали. — Какая же? — улыбнулся Гончик и поспешно добавил. — Послушай, тебе необязательно продолжать их называть, из-за этого я чувствую себя немного неудобно... Сморозил глупость, а ты... Дрожащая, переливающая полоса перекрутилась в цветной узелок; мерцающий свет сделался светлее, чуть насыщенней, окрасив сугробы синими, зелеными и красноватыми оттенками. Слетевшая снежинка коснулась лап, и те подвинулись друг к другу ближе. — Что я? — от дыхания поднялся морозный клубок. — В общем, можешь перестать называть причины, в этом нет необходимости... — Ну уж нет! — она задорно подняла носик, вызывающе подмигнула и продолжила. — Сказала, что назову ровно сто причин, не больше, не меньше, значит, назову. И вот тебе пятнадцатая. Рядом с тобой я готова встретить даже апокалипсис. И не только! Антиутопия или земля обетованная, кошмарный сон или лучший день в моей жизни, рагнарек или рай на земле... не имеет никакого значения. Предложи отправиться на край Вселенной, я, не обдумав, соглашусь. Скажи забраться на Эверест, почему бы нет? Эпидемии или войны, катастрофы или конец света. Гончик, если ты будешь рядом со мной, это не имеет значения.****
«Не зови. Я узнаю сама, Если плохо тебе. Если худо. Но коснись меня мыслью едва – Я с тобой. Я всегда с тобой буду. Кто б ни ставил меж нами преград – Я не думаю больше о боге. Если вдруг занесет тебя в ад, Подожди меня там. Я в дороге»
© Серхио Лайме
****
— А если случится, что меня не окажется рядом? — помрачнел овчар. — Это невозможно, — уверенно заявила она, посмотрев Гончику в глаза. — Но даже если это произойдет... Где бы ты не находился, как бы далеко это не было... Я. Обязательно. Найду. Тебя. До последнего буду верить и надеяться, отрицать твое исчезновение или гибель, — здесь она нахмурилась. — Знаешь... бездомным щенкам рано или поздно приходится сталкиваться со смертью. Мы принимаем это, как данное. Но! Я обещаю, возненавижу того, что назовет тебя погибшим. Это невозможно, я в это не верю! Ты ведь не оставишь меня, правда? Всегда будешь рядом? Пшеничная голова оперлась об овчарское плечо и горячо продолжила: — Не позволишь мне снова почувствовать себя одинокой и никому не нужной? — Этого не произойдет! — решительно ответил немного растерянный Гончик. — Больше никогда не произойдет! Голос спаниельки перешел в едва различимый шепот: — Отыщешь, если что-то случится? — Хоть на краю света! — воскликнул овчар. — Можешь быть уверена. — Тогда хорошо... — летчица подняла голову и посмотрела куда-то наверх, на что-то, известное одной ей. — Скажи... а как это называется? — Что именно? — спросил он. — Северное сияние, — Скай подняла лапку высоко к небу.— В культуре Бухты наверняка есть такое необыкновенное словечко, что способно описать всю красоту этого явления. — Есть. — И какое? Задумчивый овчарский взгляд остановился на загоревшихся розовых глазках, направленных в неизвестное, далекое небо. — Северное сияние, — наконец произнес он. — Эх.... я то думала... — грустно отозвалась спаниелька. — Могу назвать другие названия разных народов, — улыбнулся Гончик. — Например, на Руси его звали «пазори», а южное сияние «Аврора Бореалис». — Вот это другое дело, — весело кивнула спасательница. Позади послышался стук открывающейся двери. Повернувшиеся головы обнаружили сонный комочек, плюхнувшийся головой в снег и что-то недовольно запищавший. Спаниелька, встретившись удивленным взглядом с Гончиком, улыбнулась и подбежала к проснувшемуся пингвиненку, помогая тому подняться. — Маленькие мореплаватели должны спать в такое позднее время, — немного строго заметила Скай. — И летчики, мечтающие облететь всю планету, тоже, — заметил подошедший, улыбнувшийся овчар. Розовый взгляд обратился к нему и рассмеялся. — А как же ты? Один будешь на северное сияние смотреть? Да и не усну я... даже если захочу. — Тогда как насчет того, чтобы прогуляться немного в городе? — с непонятной спаниельке торжественностью предложил Гончик. Она кивнула, опустила носик к малышке Эрхарт. — Пойдешь с нами, Амелия? Пикнувший пингвиненок развел крылышки в стороны, потянулся, хотя, вероятно, почти ничего что не понимал из сказанного щенками. Эрхарт просто хотелось немного побыть рядом с этими большими созданиями, так непохожими на неё саму и на других встречаемых ею птиц. Овчарский нос помог птенчику забраться на спину спаниельки. — Ну что, идем? — Конечно! — рассмеялась пшеничная летчица. — Посмотрим на Маршалловиков! И два щенячьих силуэта побежали к огромному мосту.****