****
«Провести рукой по воздуху, И рассечь пространство будто мыслями… В ночь безлунную, но звёздную Наши души поменялись смыслами…»
© Павел Соколенко
****
Разлившееся голубизной небо, кажущееся сероватым под россыпью падающих снежинок, которое пусть и не сравнить с насыщенными красками гор, вполне можно назвать одним из самых чудесных явлений Бухты Приключений. Прибрежный городок славился многими природными красотами: здесь первыми появлялись морские туманы, кровавая заря разливалась каждые несколько месяцев, падающие звезды и северные сияния достигали голов... но даже так самое обыкновенное небо — сероватое, напоминающее скомканную бумагу или отвесную скалу, разукрашенное тучками и мелкими облачками — великолепно! Каковы же причины? Чтобы отыскать ответ, достаточно просто поднять голову вверх, присмотреться, вдохнуть глубже и... остановиться. Никуда не спешить. Замедлить дыхание сердца, оставить буянящие плотной метелью мысли... спокойно прикрыться глаза и снова посмотреть на небо. И вот, спустя несколько мгновений возникает чувство, заставляющее пробежать теплоте по всему телу. И небо перестает казаться чем-то обыкновенным. Как ни пытайся всмотреться, отыскать что-то — не найдешь. Это чувство лежит глубоко в сердце. Томящееся, беспокойное желание остановиться, оглядеться и наконец просто полюбоваться небом... — Скай? Иногда сердцу не хватает самых обыкновенных вещей, может быть, даже ничего не значащих в житейское время. И, несомненно, одним из таких являлось сероватое, даже скучное небо родимых, дорогих сердцу краев... Маленькие домики, припорошенные снегом, точно пряничные угощения на новогоднем столе, распахнувшееся ледяное море, немного перекошенные луга и пашни, выглядывающие силуэты гор. Скай прикрыла глаза, грустно улыбнулась. Бухта Приключений нисколько не походила на тот дождливый город, что являлся её родиной. Почти всегда солнечная, пахнущая океаном и ветром свободы, открытыми просторами. Это не променять на грязь перепутанных переулков, на сырость грязных комнат-подвалов, где приходилось прятаться от непогоды... это совсем другое. Это место не может называться её домом. Бухта Приключений и только она — вот настоящий дом маленькой спаниельки. То, что она никак не позволит потерять или отнять у неё. То, что она станет защищать последней кровинкой и каждой клеточкой тела. То, что... — Земля вызывает Небо, прием! — раздавшийся голос заставил летчицу опустить голову и посмотреть перед собой. — Скай, у нас репетиция, а не кружок разглядывания облаков. Ты можешь сосредоточиться, а не витать где-то среди космоса? Конечно, черные дыры могут быть интереснее танцев, однако не им выступать на сцене. — Да, конечно, — немного растерянно пробормотала спаниелька, не испытывающая большого желания участвовать в этом новогоднем представлении. Всего несколько часов назад, теперь кажущиеся огромной пропастью во времени, она перебудила всех и вся, готовая попробовать обещанный вальс. «Ержан, вставай, э, салам алейкум! На работу пора!» — с такими призывами растормошила Гончика спаниелька и неловко улыбнулась его встречному вопросу: «Когда ты успела сделаться татарином?». «Пойдем! Ты ведь хотел показать, помнишь!» — вместо ответа воскликнула она. «Мы полночи проносились по городу... откуда в тебе столько сил?» — широко зевнул дремлющий на ходу овчар, выбираясь из будки. Спаниелька загадочно посмотрела на разгорающееся, все еще темное небо и указала на него лапкой. «Не поверишь, из космоса». «О, тогда! — улыбнулся потягивающийся овчар. — Тогда посмотрим, насколько хватит терпения у твоего чудодейственного космоса». Маленькая летчица хихикнула, даже не предполагая, что спустя всего несколько неудачных попыток у неё не останется никакого желания танцевать, а уж тем более учиться этому. Движения оказались просты — достаточно плавно переставлять лапы, не сбиваясь с темпа, но в этом-то и крылась вся сложность. Спаниелька постоянно спотыкалась и путалась; имеющейся у неё ловкости оказалось недостаточно. Пшеничные лапки сбивались спустя несколько поворотов, и тогда она ненароком улетала в сугроб. Стряхивалась, весело улыбалась нахмурившемуся Гончику, который оказался довольно строгим в плане обучения, даже нетерпеливым. — Раз-два-три! Раз-два-три... — раздавался привычный ритм, призванный помогать учиться, однако спаниелька только больше путалась. — Раз-два... Скай. Ты опять неправильно ставишь лапы. — Это просто невозможно! — вспыхнула летчица, остановившись и поворотив голову. — Кто вообще придумал этот ненормальный танец! Еще немного, и я своими движениями призову демона! — она прищурилась. — Ох, нет, да я уже призвала. Вон, — Скай указала на смеющегося Маршалла, спрятавшегося за стволом дерева, — сидит, хочет забрать нас в ад... или создателя этого танца. Громче захохотавший далматинец выглянул из своего укрытия и подошел к товарищам. — Мне кажется, вам стоит учиться на ровной поверхности. Снег слишком скользкий, — весело усмехнулся он. — Мы пробовали... — тяжело вздохнув Гончик, слабо улыбнувшись. — Сначала Скай перевернула тумбочку, потом свалилась в гору лежанок и чуть не угробила Райдера. — Это случайно! — резко отозвалась спаниелька. — Нечего ходить туда-сюда. Интернет от этого лучше не станет. Крупная снежинка сорвалась с крыши и приземлилась на нос Скай. Образовавшееся на миг молчание прервалось голосом Маршалла. — Что, никак не получается? Попытавшийся ответить Гончик был жестоко перебит спаниелькой, помотавшей головой. — А вот сам попробуй! Переглянувшиеся щенячьи головы неловко улыбнулись. Опустив мордочку, Маршалл благородно протянул лапу, точно кавалер из романтического, рыцарского фильма. — Я приглашаю вас на танец! Пусть из меня непутевый танцор, я постараюсь не разочаровать. Выпавшая путем логического исключения роль принцессы, похоже, нисколько не смутила Гончика. Щенок приподнял брови, весело улыбнулся. — Ну, почему бы нет? Если, конечно, Скай не против. Предпраздничный воздух наполнился знакомым счетом. Сначала спаниелька не воспринимала происходящее, как что-то серьезное, наблюдая за неуклюжими движениями Маршалла, не лучше её. Зачинщик апокалипсиса наступал на овчарские лапы, спотыкался на каждой маленькой кочке и чуть не улетел прямо в дерево. Она хотела остановить танец, когда вдруг после второго "Кажется, я понял!" движения сделались плавными, уверенными, намного и еще раз намного лучше предыдущих. Лапы перестали сбиваться, уверенно следуя ритму. Улыбка не сходила с мордочки, и тогда спаниелька во все глаза уставилась на танцующих, чувствуя, как что-то внутри начинает сильно закипать. Она молча нахмурилась, прожигая Гончика и Маршалла насквозь. Но те даже не посмотрели на неё, поглощенные щенячьим вальсом. — Для начала неплохо, — произнес овчар, наконец остановившись. — Спасибо, — неловко улыбнулся Маршалл. — На самом деле мне стало так интересно, что я уже пробовал танцевать, но с кем-то впервые... Скай, погоди, ты куда? Быстро удаляющаяся спаниелька даже не обернулась в их сторону. Удивленно уставившийся ей вслед Маршалл слабо вильнул хвостом, повернулся к Гончику, мордочка которого оставалась сравнительно спокойной. Карие глаза не дрогнули, не изменился и сам взгляд. Но близкий друг прекрасно знал, как много разных чувств может скрываться под этим привычным, знакомым спокойствием. Иногда даже больше, чем сам Гончик мог бы догадываться или знать о том. Маршалл приподнял нос навстречу поднимающейся вьюге, беззаботно, как умел один только он, улыбнулся и обратился к овчару: — Похоже, беспокоится, что я украду тебя у неё. — Нет, не в этом дело, — вздохнул Гончик, посмотрев на затягивающееся тучами только что ясное небо. — Просто она ужасно нетерпелива. Хочет сделать все идеально с первого раза. Знаешь, когда она училась летать, сколько было обид... Да и к тому же, Скай прекрасно знает, что ты по уши втрескался в Эверест. — Нет, неправда! — воскликнул Маршалл. Ситуация выходила из-под его контроля. Но раздавшийся смех развеял все смятения. — Да я шучу, — подмигнул овчар. — Пойду, догоню её. Но все же... Насколько сильна сможет оказаться её восхваляемая воля и клятва защитить родной город? Она называет Бухту Приключений и примыкающее к ней края дорогим домом, которого никогда не оставит и будет оберегать всем сердцем, всем существом, всей душой. Но насколько надежна эта готовность? Что если речь зайдет о гибели? Тогда она сможет прикрыть Бухту своим телом, позволить раскрошить на осколки душу, понимая, что это даже может не гарантировать городу полного спасения? Как же я...? Тогда оставлю его одного? Музыка. Для кого-то шумящий по крыше, барабанящий по скользким листьям и земле, развевающий осевшую пыль и пронзающий небесную гладь дождь может показаться самой прекрасной музыкой, неповторимым концертом или романсом в исполнении великих певцов и музыкантов. Равномерные приятные звуки пронизывают все пространство серебристыми нитями, шумящий ветер напоминает маленькую скрипочку, а хаотично голосящий город прочими инструментами. Музыка, да, великая музыка. Услада для внимательных ушей. Только для неё этот стучащий клокот сравнивался с похоронным маршем. Вязкая грязь стекала с плеч, с запутанных ушек и пыльной шерсти, а она неподвижно стояла под плотным небесным туманом, состоящим из туч. Внутри все содрогалось от мысли снова оказаться там. Вдыхать загрязненный воздух. Питаться местной едой. Жить, чувствовать, любить... нет, невозможно. Тот дождливый город разбивает нежные чувства. Он никому не позволит быть счастливым: ни внутри, ни снаружи. И тогда ей не удастся спасти своих чувств. Останется лишь страх. Сердце, испуганно вздрогнув и забившись с новой силой, заметно ускорило ритм, когда раздался голос: — И что же на этот раз? — Ничего — буркнула она, завернувшись глубже в плед. — Совсем ничего. — Правда? Остановившаяся спаниелька зажмурилась. — Просто это так нечестно! Даже у неуклюжего Маршалла получается. Почему тогда я не могу? Почему выходит настолько плохо? Она замерла, вслушиваясь в родившуюся на миг тишину. — Это нормально, Скай, что у тебя может не выйти с первого раза, — его приятный, успокаивающий голос звучал так мягко, что бешено стучащее сердце замедлилось. — На самом деле наш Маршалл практиковался до этого. Тебе просто нужно немножко времени. Все получится, обязательно получится. Но не с первого раза. Скай, иногда нужно напастить терпением и пробовать снова. И снова. Пока не получится. Давай, выбирайся из своего домика! Попробуем снова? — Мне опять вспомнился тот город... — прошептала она. — но самое странное то, что я совсем не помню его названия. — верх ворсистого укрытия приподнялся, и выглянувшая голова как ни в чем не бывало улыбнулась. — Ну ладно! Уговорил. Только пусть на этот раз получится! Произнесенные спаниелькой слова немало встревожили Гончика, но тому не оставили времени на раздумья. Выпрыгнувшая подруга сбила его с лап и побежала к стеклянным дверям. — А что, вы с Маршаллом неплохо смотритесь, — рассмеялась она. — Если у меня ничего не выйдет, покрасим его желтой краской и... — Нет! Определенно нет! — встряхнувший головой Гончик последовал за спаниелькой. — Чего так категорично? — Скай насмешливо приподняла лапку. — Ты ведь присматриваешь его для Эверест, разве нет? — отмахнулся овчар, проходя в раскрывшиеся двери. Присыпающийся с небес мелкий снежок припорошил их головы. — Но это не ответ! — мордочка сделалась серьезной, внимательно осматривая пространство вокруг. Но вот спаниелька расслабилась, посмотрела ему прямо в глаза. — Хотя я бы все равно тебя не отдала. Быстро замораживающееся небо, напоминающее ватное одеяло, окружило прибрежный городок темно-серым куполом. Стремительно падающие снежинки были настолько мелкими, что почти не ощущались на шерсти. Но ухудшающаяся погода предвещала превратится в метель. — Ну что, попробуем снова? Она с готовностью кивнула, и поднимающийся ветер растрепал её пушистые, волнистые ушки.****
Раскатистые волны переливались перламутровыми бликами — лучиками выглянувшего спустя несколько дней непрекращающегося шторма солнца. Продвигающийся белоснежный корабль «Анжелика» транспортного назначения, угодивший прямо в центр бури, то и дело подбрасывало из стороны в сторону, как мячик для пингпонга. Тучи затягивались сильнее, закручивались безумнейшим вихрем. После очередного всплеска, надежда выбраться таяла на глазах. «Предупредите кока (повар на корабле), праздновать придется на судне!» — похлопывая по плечу, весело произнес капитан. Перспектива не добраться до пункта назначения и застрять здесь до Нового Года нисколько не обрадовала российского агента, известного под псевдонимом Добрыня Михалыч. В голове пса скопилось много планов, осуществить которых возможно только на берегу. — Товарищ капитан, товарищ Жуков! — отворившаяся дверь каюты тихо скрипнула. — Позвольте сказать. Пришел приказ: нам жизненно необходимо заключить торговый договор с канадским правительством. И сделать это до Нового Года. Товарищ Жуков — закаленный моряк и заслуженный герой Российской Федерации, при черноморском шторме своими действиями спасший две сотни человек. По местной легенде, молодым матросом бросился спасать утопающего Дмитрия Медведева, русского политика, однако, сам отрицает возложенный на его старческие плечи подвиг. Добрыня познакомился с товарищем Жуковым на одной из спасательный операций, и с тех пор человек-моряк и пес-агент оставались неразлучны. Когда речь заходила о выборе транспорта, Михалыч первым делом рассматривал вариант с кораблем, предпочитая его самолетам, если, конечно, дело не требовало срочно добраться до другой страны. Правда, теперь море сыграло с российским агентом злую шутку; разыгравшийся шторм не входил в планы Добрыни, да и товарищ Жуков заметно нервничал — тому хотелось успеть добраться до родины и попасть на концерт любимой внучки. — Что же вы предлагаете, коллега? — потягивая дорогую папиросу, повернулся к агенту старый капитан. Край разложенной на столе карты заново закрутился. — Обогнуть шторм через море Лабрадор, — коротко ответил Добрыня и, подумав, добавил. — Вы знаете, мне нужно добраться до родного города и встретиться с братом. Мы не виделись уже несколько месяцев. Будет плохо, если бедняга выбьется из колеи и позабудет... позабудет... ох, как это говорится на русском? — пес произнес иностранное слово. Простодушный смех капитана наполнил каюту приятном треском и на секунду перебил завывающий за бортом ледяной ветер, бьющийся о судно. — Наставления, — подсказал он. — Наставления, Добрыня Михалыч. Пусть ваше имя и отчество полностью соответствуют России, сердцем вы не принадлежите этой стране. — Как я рассказывал, — невесело усмехнулся агент, — я родом из Канады. В детстве меня отправили в русскую школу, и я решил остаться здесь. — Что же насчет вашей фамилии? — добродушно спросил моряк. — За время нашего знакомства ни разу о ней не слышал. Помрачневшая мордочка опустилась, но уважение к старому человеку не позволило агенту промолчать. — От семьи отречен, товарищ капитан, — недобро отчеканился он с зажигающимся духом революционера на сердце. — Единственное, что у меня осталось — младший брат. Сероватый дымок сорвался с губ товарища Жукова, неспешно, задумчиво осмотревшего темную спину верного, проверенного тяжелыми временами друга. Повернувшая голова посмотрела на маленькую фотографию, аккуратно стоящую на столе. Весело улыбающаяся рыжеволосая девочка с задорными хвостиками, держащая огромное, почти с неё размером мороженое. Улыбка проскочила на старческом лице; моряк потянул папиросу, снова взглянул на напряженного пса и спокойно произнес: — Спокойней, дорогой друг, спешить некуда, — товарищ Жуков наклонился над развернутой картой. — Не будьте так категоричны к своей родне. Кто знает, насколько все может обернуться... — капитан указал пальцем куда-то на бумаге. Михалыч не смог увидеть, куда именно. — Попробуем море Лабрадор, а дальше посмотрим... Собачьи глаза наполнились надеждой. — Так точно, товарищ капитан! Теперь, выбравшись к заветному морю, разговор, случившийся несколько дней назад, казался простой глупостью. Даже не верится, что агент переживал не успеть причалить к берегу. Погода наконец утихла: выглянуло солнце, тучи, расположившиеся одеялом, расступились. Соленые волны равномерно плескались, разрезаемые носом корабля, когда тот на всех порах помчался к порту. Резкий ветер холодил уши, пытался стянуть подаренный шарф. Находящийся на палубе Добрыня улыбнулся. «Спасибо, товарищ капитан, теперь я дважды ваш должник».****
Я бы хотел летать, вот только мне... отрезали крылья. «Прошло много лет. Почему мы не можем сейчас рассказать о концовке легенды другим? Почему, чего вы так боитесь? Сейчас другие люди, другие времена. Но эта история... её забывать нельзя!...» Нельзя! Как же долго он пытался донести это своей семье? Как долго ему вбивали в голову обратное, что вскоре он сам поверил: это его чувства? Я бы хотел летать... Шаги, внезапно раздавшиеся за спиной, заставили резко обернуться, с громко забившимся сердцем оглядеть пыльные стенды, плотно стоящие друг к другу, нервно замереть, готовясь к надвигающейся, неминуемой буре. Образовавшаяся на миг тишина вновь наполнилась равномерным стуком. Шаги. Морозящие кожу, знакомые... Он узнал их. И отличил бы от любых других, находясь в километре, в десяти, сотнях километров от источника. Слишком глубоки оказались воспоминания и раны, оставленные ими. Такое невозможно забыть. Слова, попавшие в сердце, никогда оттуда не исчезнут. Гончик прикрыл глаза, стараясь сохранить остатки былого спокойствия. — Что ты забыл здесь, Эрнест!? Но, как ни старался, голос не скрыл наполнившего душу негодования, непонимания, отчуждения и... возможно, испуга. Приблизившиеся шаги остановились. Показавшаяся фигура вызвала прилив мурашек по всему телу. Затаившееся дыхание высвободилось громким вздохом, голова повернулась, когда перед глазами образовался пес. Темная спина, равномерно переходящая к светло-песочному животу, такого же цвета лапы и длинная мордочка. Перед Гончиком предстала чистокровная овчарка, такая же, как он сам, только выше и немного старше его. — Давно не виделись, брат, — простодушно, невозмутимо произнес пес. — Я тоже очень рад нашей встрече. Уже думал не увидеться до Нового Года. Ужасная иногда оказывается на море погода. Но, к счастью, обошлось. — Зачем ты вернулся? — прервал его Гончик. Опустившийся взгляд остался абсолютно спокоен. Или, по крайней мере, старший брат старался делать вид полной безмятежности. Этого не узнать наверняка. Названный Эрнестом слабо улыбнулся, посмотрел на свет, мирно льющийся из окна. Раздумывал, стоит ли сказать правду или придумать очередную выдумку. Только Гончик вырос — сейчас он не поведется на глупую историю, как прежде. — Что ты задумал? — Ничего особенного, — безразлично пожал плечами Эрнест. — Российскому правительству сделалось угодно избавиться от моего присутствия на новогодних праздниках и отправить меня в Канаду для "важнейшей миссии". Я решил не терять времени и побывать в родном городе. К тому же, — подмигнул пес, — нашлась интересная информация. Агенту ничего не стоит подрабатывать шпионом. Но, конечно, дело далеко не в этом. Ты знаешь, наши родители как всегда пропадают в разных уголочках мира со своими исследованиями, и мне поручили проведать тебя. Кажется, вы планируете устроить выступление? Я очень рад, что смогу на него попасть. Образовавшееся молчание действовало на голову отбойным молотком. — А ты... — голос старшего брата налился интересом, — все еще интересуешься той легендой? Слова перешли в медленный шепот. — Все еще... хочешь пойти против воли семьи и рассказать Бухте правду? Отпрянувший Гончик мгновенно потряс головой, пытаясь отделаться от возникшего странного, неприятного чувства. — Я не намерен отвечать на твои бессмысленные вопросы. Хочешь — оставайся. Но не преследуй меня. Лапы захлопнули раскрытую книгу, поспешили убрать её на нижную полку. Он не собирался больше терпеть присутствие старшего брата и встал, готовый покинуть комнату, как веселый голос остановил его всего в шаге от двери. — Точно, забыл сказать. Я хочу познакомиться с Щенячьим Патрулем. Попался! Как же просто его поймали в хитросплетенную ловушку!.. Теперь стало очевидно. Эрнест все знал. ВСЕ знал! И о построенной перед мэрией снежной девушке, полной копией английской принцессы. И о том, что он рассказал эту легенду кому-то еще. Кому её знать просто непозволительно. О том, что этот кто-то является членом Щенячьего Патруля. И, возможно, о том... что это...Скай!
Резко обернувшийся Гончик пронзил брата взглядом, полным такой неприязни и решительности, какой Эрнест еще никогда не видел. Пес сделал шаг назад, слабо улыбнулся. — Зачем тебе?! — Успокойся, братец, — произнес российский агент. — Никого похищать я не собираюсь. Пока не собираюсь. Единственное — хочу убедиться, что ты чувствуешь себя комфортно в этом знаменитом на весь мир Патруле. Да, это тоже требование наших дорогих родителей. Недоверие, непонимание, сомнение. Гончик опустил взгляд, обдумывая сказанное Эрнестом. — Только попробуй что-нибудь выкинуть! — Хорошо, тогда увидимся завтра вечером, братец. Поравнявшись с овчаром, иностранный агент пригнулся и тихо, почти незаметно прошептал: — А ты сам уверен, что ничего не выкинешь?****
То утро ничем не отличалось от любого предыдущего. Развевающаяся полоса побагровевшего рассвета поднималась над городом, устремлялась к вышине, как стая малиновогрудных петроик — крошечный птиц с розовыми перьями, обитательниц теплых краев. Занесенные снегами и льдом домики превратились в красноватые пристанища, как будто погруженные по окна в морскую воду. Сугробы переливались огненными красками, как и качающиеся волны. Наклонившиеся Маршалловики дружелюбно улыбались и махали ручками просыпающемуся кругу солнца, зимние туманы наполнили воздух запахом морской соли. Дерево, погруженное по нижние ветви в снег, — любимое местечко двух щенков — и теперь не оставалось пустым. Две фигуры стояли рядышком друг к другу; ветер уносил произносимые ими тревожные и успокаивающие слова. Но вот порывы стихли, уползли в морскую гладь. Точнее... Другое утро — не сегодняшнее — не отличалось от любого предыдущего. — Все будет хорошо, — уверенно произнесла светло-пшеничная пушистая голова, коснувшись плеча — надежного плеча рядом стоящего овчара. Летчица положила мордочку на него и доверчиво улыбнулась. — Знаешь... а вот я ничего не помню о своей семье. Наверно, у меня никогда её не было, — розовые глаза обратились к пылающей заре. — Но теперь это не имеет значения. Ты — моя семья. Ты и весь Щенячий Патруль. Твое предложение звучит здраво... Да, я могла бы полететь проведать Эверест... Я знаю, что ты беспокоишься обо мне. Но... Гончик, доверься мне. Ничего плохого со мной не случится. По твоим словам, это будто не пес, а чудище морское. — Так и есть, — тревожно отозвался он. — Но, если ты будешь рядом, мне никакие чудовища не страшны. Сбежать, возможно, хороший вариант. Однако я так делать не хочу. Не хочу. Не хочу бросать тебя одного. Сегодняшнее же утро... обещало превратиться в кошмарный сон. — Помнишь, — внезапно посветлела спаниелька, — как огромная, просто гигантская рыбина выскочила из моря прямо на палубу и так толкнула меня, что я чуть не свалилась в воду? Улыбка пробежалась по напряженной овчарской мордочке; он медленно кивнул, припоминая детали случившегося летнего приключения. Скай уговорила капитана Палтуса взять их на морскую прогулку, сделать снимки редких синелапых чаек. Розовые глазки так и сверкали: «Посмотрите, разве они не прелестны? В следующем году вряд ли получится снова увидеть. Возьмите нас, пожалуйста!». «А мне казалось, ты боишься птиц,» — весело произнес он, уже находясь в открытом море. Резкий ветер, бесконечные просторы бирюзы и всплески — всплески соленых волн! «На самом деле, — призналась потом Скай,— меня не интересовали чайки. Небо... хотелось посмотреть, как выглядит настоящее морское небо! И оно... просто невообразимо какое красивое! Тому, кто ни разу не покидал суши, этого никогда не удастся понять! Ты ведь сам видел! Оно горело, точно... точно самая чистая в мире капля!». Бухта Приключений не могла называться бы такой, если бы им не посчастливилось угодить в новую неприятность. Появившаяся просто из неоткуда рыба, в несколько раз больше щенков-мореплавателей, выпрыгнула из пучин соленых волн и приземлилась на борт корабля. Капитан Палтус не успел даже обрадоваться, как извивающийся скользкий хвост попал по спаниельке, подбежавшей посмотреть на морское чудовище. Спасательницу отбросило. Она полетела за борт, и... — Эта история могла закончиться трагично, — несколько мрачно вздохнул Гончик. — Но ты ведь поймал меня! — воодушевленно воскликнула Скай. — Поймал и сам угодил в воду! Всего в нескольких сантиметрах от предполагаемого падения в морскую пучину стремительно подскочивший щенок овчарки, действующий скорее на инстинктах спасателя, чем осознавая происходящее, оттолкнул спаниельку, прикрыл своим телом. Она упала на борт, а он сам полетел за его пределы. Раздался громкий всплеск, за которым последовал разрывающийся крик, надолго застывший в ушах: «Гончик...! Гончи-и-и-и-ик!». Казалось, она сама собиралась прыгнуть в море. «Все в порядке, Скай, — поспешил успокоить её неудавшийся мореплаватель. — Даже не думай прыгать! Я сейчас заберусь». Снова послышался встревоженный вздох. — Поэтому! Меня никакие чудовища не пугают! — заявила она. — Даже промерзшие насквозь русские агенты. Слышал, говорят, они каждый день дерутся с медведями, играют на балабайке, защищают свои грибы («Это мой гриб, я его ем!»), а вечерами говорят «Я требую продолжение банкета!» и устраивают гигантские застолья? Утром просыпаются и сразу идут на работу в минус сорок. Хей, чего смешного? Или... это все неправда? Не может быть! — В целом, — не мог сдержать разрывающего смеха Гончик. — В целом, все происходит именно так. Сияющие глазки спанильки весело моргнули. — Значит, — решительно сказала Скай, — у твоего брата, как и у почти любого русского, тоже есть свой ручной медведь? — Конечно. Раздавшийся за спиной голос — знакомый, до мурашек какой знакомый! — заставил резко обернуться, чего, на самом деле не требовалось. Высокая темная фигура образовалась около вздернувшей голову спаниельки. — Даже целых два, — продолжил улыбнувшийся Эрнест. — Одного зовут Михаило, а его сестренку Мишуткой. Волонтеры нашли их брошенных на льдине, как в одном мультике. Чуть не уплыли на Северный Полюс. Теперь, пока разыскивают их маму, оставили в закрытом зоопарке, и я часто прихожу туда, как ни как сам участвовал в их спасении. Что поделать, типичная Россия. Любопытная мордочка Скай осторожно разглядывала появившегося чужака. В первую очередь старалась отыскать плавники, после змеиный хвост, а, не обнаружив несколько голов, окончательно усомнилась в своей затее. Она приподняла носик, попыталась заглянуть в глаза, скрытые тенью. Карие — заметила спаниелька, — совсем как у Гончика. Только... пшеничная собачка прищурилась, ощутив, как кольнуло на сердце. Она ошиблась. Нет, они никак не похожи! Абсолютно разные глаза! Как она сразу не смогла заметить? — А вы не настоящий русский, — смело заявила спасательница. — Куда подевалась шапка-ушанка? В Канаде не так уж и тепло, чтобы ходить с открытой головой. — Виноват, дружочек. Значит, поэтому все снеговики в городе стоят в таких странных шляпках? А я уже успел подумать: наступил апокалипсис. Смутившаяся спаниелька отвела взгляд — даже Гончик не придумывал для неё никаких прозвищ. Слова чужака звучали довольно мило, но слишком непривычно, неправильно для её ушей. Гончик, все время наблюдавший за старшим братом, но не решавшийся что-либо сказать, остановился перед возлюбленной. — Кажется, ты собирался прийти вечером, — в этом голосе слышалось столько отчужденного недоверия и открытой неприязни, что спаниелька не сразу узнала в нем своего Гончика. — Планы резко изменились, — невозмутимо пожал плечами старший овчар. — канадскому правительству перехотелось заключать с Россией торговый договор. Может, оно даже к лучшему? — Эрнест огляделся. — В любом случае, я освободился раньше, чем планировалось. Познакомишь меня с Патрулем, кеп? Вижу, у вас есть просто очаровательные принцессы. — Сейчас не выйдет, — особенно резко ответил Гончик, посмотрев на старшего брата. — Половина Патруля уехала на задание, а Крепыша в такое время не разбудить. — Печально. Тогда увидимся вечером. Стремительно удаляющаяся фигура (Скай даже заметить не успела, как Эрнест перемахнул через высокий сугроб и помчался по вытоптанной ими тропинке) прощально помахала лапой, прикрикнув что-то похожее на «Еще встретимся», но поднявшийся порыв морского ветра унес произнесенные им слова. Спаниелька опустила мордочку, нахмурилась проскочившим на сердце мыслям, главной из которой являлась: «Я совсем не понимаю этого пса... кто он вообще такой?... Напоминает Гончика, но... нет, это не Гончик. Его поведение, внешность, насмешливый, даже будто издевающийся над всеми голос ... все другое, неправильное и ненастоящее. Он меня пугает». Летчица посмотрела на Гончика, пытаясь развеять сомнения, но напряженная мордочка щенка навела только больше тревожных мыслей. Она поняла — сейчас важнее не успокоиться самой. Главное: поддержать самого дорогого для неё щенка. Остальное можно будет обговорить потом. — Как думаешь, у Змей Горыныча правда три головы? — как можно весело произнесла маленькая спасательница, попытавшись улыбнуться. Обернувшийся Гончик смерил её непонимающим взглядом. — Вот я только что увидела его, а голова оказалась одна. Слабые смешок пробежался по коричневой мордочке. Овчар опустил голову, тяжело вздохнул. — Кто их знает? Змеи Горынычи ведь бывают самые разные. — Зато я знаю... кто самый красивый из них! — таинственно улыбнулась спаниелька. — И это... Ты! — Хочешь сказать, что я похож на гигантского трехголового дракона, похищающего прекрасных женщин? Миленькая шутка-комплимент, сказанная чтобы развеять мрачную обстановку, оставшуюся после ухода русского агента, сделалась предметом неловкости. Стараясь выпутаться из созданного ей самой же болота, Скай помотала головой, отчаянно выискивая правильные слова. И они пришли вместе с упавшей на нос снежинкой. Спаниелька приподняла лапку, стряхнула серебряный комочек, тут же растаявший, и сказала: — Почему сразу похищающий? Даже драконы бывают самые разные. Может, они так поразились его красоте, что готовы сами пойти вместе с ним? Промчавшийся разнородный ворох сыплющихся с заиндевевшей крыши башни снежиночек достиг щенячьих голов. Точно не заметив этого, овчар спросил: — А ты бы отдала меня им? — Нет, нет, нет! — отрицательно помотала головой она. — Никогда! Еще чего! Слышишь, никому и ни за что! Я ведь уже говорила это! — Настолько все категорично? Кажется, похожий вопрос всего несколько дней назад задавала ему Скай. — Да, — быстро кивнула она. — Слышишь, никому тебя не отдам! Обещавший вернуться вечером, старший овчар не появился. Не пришел даже на следующий день, и мир утонул в подозрительном затишье. Тревожное предчувствие витало в воздухе, но щенки старались делать вид, что не замечают своего напряжения. Приближался Новый Год, а, значит, и день выступления.****
Иногда талантов оказывается недостаточно. Стоит посмотреть правде в глаза: сколько не пытайся, ничего не получается. Падаешь и поднимаешься, однако лучше не становится. Ходишь будто по вязкому болоту, стараясь отыскать твердый участок, а то в свою очередь захватывает тебя обратно. И тогда, чтобы выбраться, в силу вступает все, что у тебя есть. Упорство. Терпение. Способность поверить, что все получится. И если первого у спаниельки всегда было достаточно (иногда даже слишком предостаточно), то второе и третье находились в сильном дефиците. Как ни старалась, она просто не обладала достаточным терпением и верой в собственные силы. «Когда ты маленький щенок, работать приходится в два раза больше, но даже это не является абсолютной гарантией того, что получится. Просто не выходит...» Но... «Давай, Скай, немножко терпения и все-все получится!» Его слов было достаточно, чтобы заполнить недостающие детали. «Это нормально, Скай, что у тебя может не выйти с первого раза» «Все получится, обязательно получится. Но не с первого раза. Скай, иногда нужно напастить терпением и пробовать снова. И снова. Пока не получится.» «Попробуем еще раз?» И она пробовала. Снова и снова. Представление планировалось поставить перед самым Новым Годом. Мэр Гудвей оставалась непоколебимой в своем решении. Другие могут и пусть готовятся к празднику, нарезают салаты и готовят бутерброды, но, кто сможет, тот придет на выступление, — думалось ей, осматривающей смастеренную сцену и стряхивающей накопившейся на ней снежок. Все должно пройти идеально, или новогоднее настроение канет в лету. В том представлении должно было участвовать несколько пар — две человеческие и одна щенячья. Вышитое хрупкими снежинками, белоснежное платье Кейти, специально подобранное для праздника, выглядело просто сногсшибательно и бесподобно на фоне простого, достойного её костюма Райдера. Деловито-черное дополняло чисто-белое, а то своей роскошностью и объемностью помогало танцующей паре привлекать всеобщее внимание. — А ты не замерзнешь? — встревоженно спросила спаниелька, осматривая открытые плечи и часть спины наряда. — По новостям передали завтра жутко минусовую температуру. Может, возьмешь хотя бы легкую курточку? Будет обидно заболеть на праздниках. Призадумавшаяся Кейти сняла шелковую перчатку, растягивающую по локоть, и бросила быстрый взгляд на гардеробную. — Не думаю, что найдется что-то подходящее, — вздохнула девушка, — я совсем забыла об этом. Как думаешь, красное и черное все испортят, да? Приподнятая курточка с искусственным меховым воротником оказалась насыщенно алой, а вторая, с простеньким капюшоном и короткими рукавами, неприятно темного цвета. Кейти преподнесла первую к груди, повернулась к зеркальцу, осматривая получившееся творение и омрачненно вздохнула. Красная полетела на стул — пришел черед судить черную. Жюри в виде спаниельки медленно покачало головой, и вторая приземлилась на подругу. Острый взгляд Кейти метнулся к осеннему дождевику, пробежал по скатившемуся шарфу и рядом висящему зонтику, вернулся к длинной зимней куртке розового цвета. — Предлагаю сходить по магазинам, — поспешила сказала Скай, пока полгардеробной не оказалось лежат отвергнутой на бедном стуле. — А не поздновато? — девушка посмотрела на громко тикнувшие часы. — Лучше поздно, чем никогда, — улыбнулась спаниелька, проследив за её взглядом. — Я могу пойти с тобой. Мне самой нужно кое-что прикупить к наряду. — Правда? — оживилась Кейти, поспешив к двери. — Тогда пошли! Раздавшийся смех остановил девушку, уже успевшую добраться до придверного коврика. Она удивленно обернулась и вопросительно кивнула спаниельке. — Может, оставим платье в салоне? Или ты так хочешь пойти? — Точно... — улыбнулась Кейти, посмотрев на платье. — Тогда подождешь меня? Если и был у Щенячьего Патруля, а именно у той его части, находящейся в башне, какой-либо минус, так это только отсутствие женского общения. Сознательная жизнь спаниельки началась на бездушных улицах города, потому она не помнила матери, не знала, были ли у неё сестрички. Учиться всему приходилось самой, на тяжелом опыте или у таких же бродяжек, как она сама. И если приходилось выбирать между девочкой-"учителем" или мальчиком, Скай без раздумий выбирала второе. Бойкие, часто отчаянные и смелые, они привлекали спаниельку куда больше пугливых, конфликтных или обидчивых щенят. «Это странно, но, кажется, людям больше нравятся мальчиками, — думала она, разглядывая проходящие мимо силуэты. — Может, если я буду рядом с ними, мои шансы найти своего человека или семью увеличатся?». Действуя по этому убеждению, малышка-спаниелька нередко отвергала женское общество, старалась не говорить почти со всеми другими девочками (иногда бывали исключения), а те, видя её отчуждение, также не приближались к ней. Скай не замечала разрастающейся проблемы. Щенячий Патруль, куда вскоре она попала, состоял из парней, в общении с которыми спаниелька не испытывала почти никаких трудностей (конечно, случалось иногда повздорить по детской глупости, но не более того). Однако стоило впервые прогуляться по городу с Гончиком, Скай почувствовала, насколько сильно она не понимает, о чем вообще говорить с девушками. Первые знакомство с Кейти оказалось для неё довольно неприятной комедией. Будучи в то время недоверчивой ко всему, она замерла перед девушкой, не зная, как реагировать. Что делают девочки, оказавшись наедине? О чем разговаривают? Ей доводилось видеть женские журналы, но открывать Скай не испытывала желания, о чем, конечно, пожалела, стоя перед Кейти. Мордочка опустилась, глаза отвелись в сторону, а лапы хотели поскорее сбежать из салона. Ей почти никогда не доводилось находиться в женской компании. Никто не учил её, как себя вести. Вот и стояла растерянным пшеничным клубочком перед девушкой, боясь что-либо сказать. Пока внимание не привлек серенький комочек, находящийся на столе. Она удивленно подняла голову, посмотрела на котенка, и их взгляды встретились Вопреки ожиданиям, клубочек не зашипел и даже не кинулся бежать. Протянул мягенькую лапку, столкнул находящуюся на краю плюшевую мышку и еще раз посмотрел на неё. Скай удивленно выдохнула: — Какой смелый котенок! — Правда? — улыбнулась девушка, чем заставила спаниельку вздрогнуть. — Её зовут Кали. Правда милашка? — Ми... милашка? — растерянно пробормотала Скай, снова опустив голову. — Какое странное слово. Что-то тепленькое прикоснулось к задней лапке спаниельки, заставляя резко обернуться. Серенький комочек неизвестным образом образовался на полу и пытался поймать пшеничный хвостик. Крошечные ушки насторожились, стоило котенку снова встретиться с щенком взглядом. Скай слабо улыбнулась, замерла под чарами маленького смелого существа. Кали пошевелила носиком, приподняла лапку и коснулась висящего ушка спаниельки. «А вот я не боюсь щенков, — сообщили сверкающие синеватые глазки, — и тебя тоже не боюсь». — И правда милашка, — умиротворенно произнесла Скай, завороженная происходящим. И страх, и отчуждение, и даже неловкость вылетели из головы, точно та являлась аэропортом. — А какие еще милые слова есть? — она, позабыв обо всем на свете, обратилась к Кейти. Задумавшийся взгляд обратился к котенку, пытающемуся забраться на щенячью голову. Она присела, подняла маленького скалолаза и погладила по серенькой голове. — Их так много, что всех и не назовешь, — наконец произнесла Кейти. — Лапочка, принцесса, солнышко... еще есть булочка, конфетка, розочка. Все, что выглядит красивым и милым. — Луночка... — предположила будущая спасательница. — Мне очень нравится луна. А лист — листовочка? Еда — едушка? Море — моряночка? Морюнушка? Моренюшка? Гончик — Гончепеченюшка? — Можно и так, — улыбнулась девушка. — А девочки... — Скай немного смутилась, — часто говорят такие милые вещи? — она опустила взгляд. — Просто я совсем ничего не знаю... как ведут себя другие девочки? — Правда? — удивилась Кейти, из рук которой успела улизнуть Кали. Скай мрачно кивнула. — Тогда... если хочешь, я могу немного рассказать, что сама понимаю. — Да? — с надеждой воскликнула спаниелька. — Только учти... как говорят: «Даже сами девушки не всегда понимают, что творится в их голове». Тебе необязательно делать также, как все. Ты можешь быть собой. Кейти оказалась проводником, важным учителем в новой жизни щенка, ничего не знающего в этой области. В какой-то мере девушка смогла заменить Скай родную мать, сестер и всех подруг. Щенячий Патруль — отличное место, ставшее домом для потерянной души, однако он не в силах дать спаниельке все необходимое. Потому совсем неудивительно, что ей так хотелось проводить с Кейти больше времени. Поход в магазин — отличная причина поговорить с ней больше! Выстроенные разбросанными рядами вещи, приходящие и уходящие покупатели, консультанты — ничего не интересовала Скай, сосредоточенно слушаюшую и наблюдающую за Кейти. Вот девушка приподняла длиннющий рукав коричневой куртки, потрогала воротник и обернулась к спаниельке. — Как думаешь, это подойдет? — Нет, — летчица, казалось, впервые оглядела просторы большого магазина, горящего праздничными лампочками и снежинками. — Нужно белое или... давай попробуем голубое, оно подойдет к твоим глазам. Еще можно поискать утепленные колготки, твои никуда не годятся. Ты ведь сама прекрасно знаешь. Улыбнувшаяся Кейти весело кивнула. — Зачем ты тогда полчаса рассматривала мужские рубашки? — Никак не могу определиться с подарком для Райдера, — девушка приподняла сторону темно-синей куртки, достаточно короткой и свободной, чтобы вместить платье, однако с невообразимо некрасивым воротником и карманами. Опять подделки из Китая. — Всем уже выбрала, а вот ему... — Райдер как-то просил купить перфоратор, — пробормотала Скай, подойдя к светло-голубой накидке. — Ты знаешь, его больше интересует техника и механика. Но если выбирать из вещей, то стоит посмотреть шарфы. Кажется, на последней миссии его унесло в море. — И как так получилось?... О, смотри, Скай, как тебе это? Летчица повернулась, быстро осмотрела отстегнутую курточку в руках девушки. Она уже хотела отрицательно покачать головой, как приметила тепло подшитые рукава и спину. И цвет самый подходящий: не сильно контрастный и почти одинаковый с глазами Кейти. — Маршалл споткнулся, а Райдер, пытаясь поймать его, подцепил шарф рукой. Тот и так был готов улететь, так поднялся ветер, и... погоди, не убирай! Кажется, это отлично подходит. Примеришь? Как и предполагалось, куртка отлично смотрелась на Кейти. Правда, той не понравился торчащий капюшон, но подошедший консультант подсказал, что его можно без проблем отстегнуть. Выбор сделан, теперь осталось найти оставшееся, что оказалось гораздо проще той же курточки, для которой пришлось обойти несколько магазинов. Понравившийся Кейти шарф отыскался в соседнем отделе. Девушка так крепко прижимала покупку к груди, отчего Скай на миг решила, что она купила его для себя. Сомнения развеялись, стоило подруге пройти мимо витрины с красиво украшенными тортиками. Девушка остановилась, опустила руки и подозвала успевшую уйти без неё спаниельку. — Как ты смотришь на то, чтобы... Скай, ты куда? — Сначала закончим покупки, — вздохнула сильно уставшая спаниелька, но стоило заметить, что Кейти не идет за ней, остановилась. — Но... если так хочешь, давай зайдем. Ликующие голубые глаза осмотрели аппетитные пирожные, и Скай улыбнулась. Вихрь белоснежных искорок промчался над сверкающими рядами магазинов, красочных вывесок и головами мгночисленных людей. Этот вечер казался бесконечно долгим и никогда не заканчивающимся. Завтра предстоял непростой день, последний в завершающемся году. Скай последовала за исчезнувшей в пекарне подругой, а в голове промчался рой тревожащих мыслей. Сможет ли она правильно выступить? Справиться со всей ответственностью? Или... спаниелька замерла, подняла взгляд к темному небу. Сейчас это не имеет значения. Ничего не имеет значения, кроме... сердце забилось громче, тело наполнилась теплотой. «Ты спросил, почему я люблю тебя. Ты подарил мне веру в чудо и смысл продолжать жить... и это...» Шестнадцатая причина. Подорвавшиеся снежинки пронеслись над сверкающим городом и градом обрушились на землю. Я долго не могла понять этого... но теперь становится просто очевидным. Мы с тобой... на одной волне. Мчимся по огромному морю, рассекаем бесконечные просторы, и... все это делаем вместе. Даже когда тебя нет рядом, я продолжаю думать о тебе. Не могу представить, чтобы нас что-то разлучило... надеюсь, этого никогда не произойдет. Успокоившаяся небесная гладь предстала перед спаниелькой во всей своей красе, и она счастливо улыбнулась. Да, этого никогда не произойдет. Улыбнулась, даже не подозревая, что за ней следят.