Скрытый мотив

Праздники наступили быстрее, чем все ожидали и Дин вскоре обнаружил, что обещал своему парню приехать на Рождество. Всю поездку он немного нервничал, потому что ему не только пришлось лететь из Канзаса в Калифорнию (чего он искренне боялся), но и находиться в компании отчима Каса, Дин не был уверен, знал ли он о бисексуальности Каса. Тем не менее, если бы это означало провести время с Касом на Рождество, Дин мог бы стерпеть несколько гомофобных комментариев. На удивление, Захария оказался весьма благосклонен к сексуальности своего пасынка и даже не поднял бровь, когда Кастиэль представил Дина как своего парня. Дин не знал, чего он ожидал, но то, что он так легко вольется в семью Новаков, не входило в список его ожиданий. Они с Касом обменялись подарками: Кастиэль купил ему коллекцию хард-роковых пластинок, на которые он засматривался уже несколько недель, а он купил Касу электронный нотный планшет, чтобы тот не таскал с собой толстый блокнот. У Каса выпучились глаза, и он запротестовал, что Дин потратил слишком много денег, но Дин лишь пожал плечами и заявил, что знает, что Кас будет им пользоваться, так что деньги потрачены не зря. Захария, похоже, все равно одобрил, особенно когда Дин предложил ему немного отличного бренди, которое он принес в качестве своеобразной компенсации за то, что он был парнем Каса. Следующие несколько дней они с Касом фальшиво пели под преувеличенные рождественские песни, ели больше, чем следовало бы, сравнивали бесснежную Калифорнию с холодным Канзасом, гуляли по местному парку, пили слишком много эгг-нога, смотрели любимые рождественские фильмы, ели шоколад коробками. Много секса. Это было потрясающее Рождество. Дин вернулся в Канзас через пару дней после Нового года и чувствовал себя счастливее, чем когда-либо в течение долгого времени (несмотря на перелет). Рождество Сэма было другим, но не менее приятным. Он провел Рождество и день подарков со своим братом и возлюбленным, и когда через пару дней после дня подарков Дин улетел в Калифорнию, Сэм и Габриэль провели следующие несколько дней, играя в снежки, пекли пряничные домики, обнимаясь под пушистыми одеялами, с горячим шоколадом, дрянным фильмом и конфетами, играли в настольные игры и конечно, оскверняли каждую комнату в доме извращенными играми, поскольку Дина рядом не было, чтобы поворчать по этому поводу. Они с Дином украсили дом за пару недель до Рождества, а 25-го числа все трое обменялись подарками. Габриэль был смущен отсутствием средств и ограниченными возможностями купить братьям что-нибудь подороже, чтобы выразить свою признательность за то, что они пригласили его в свой дом и стал семьей, которой у него никогда не было, но Дин настаивал, что вкусные пироги, которые он испек, — идеальный подарок, а Сэм был очарован богато украшенным золотым пером, которое Габриэль подарил братьям. Точно так же Габриэль посмеялся над огромной корзиной конфет и шоколада, которую подарил ему Дин, а затем влюбился в униформу шеф-повара с золотыми пуговицами, которую купил ему Сэм. Это была его первая униформа, дополненная колпаком, и Габриэль знал, что сохранит ее навсегда. Гейб чуть не заплакал, когда оба Винчестера вручили ему ключ от квартиры. Они сообщили ему, что это и его дом, и честно говоря, он не знал, что на это сказать, поэтому просто обнял их обоих и прошептал слова искренней благодарности. Когда каникулы подошли к концу, Сэм, Дин, Кас и Гейб согласились поехать пообедать обратно в Калифорнию, чтобы завершить Рождество. Это было весело и беззаботно, и Сэм и Дин искренне не могли вспомнить, когда в последний раз так много улыбались во время каникул. Дни превратились в недели, недели в месяцы, и в мгновение ока февраль почти закончился, а люди начали усиленно готовиться к предстоящим экзаменам. — В чем разница между темно-коричневым сахаром и мусковадо? — спросил Сэм, заглядывая в тетрадь своего парня с вопросами к прошлым экзаменам. Габриэль крепче сжал простыни, зажмурив глаза. — Сэм, — он поперхнулся. Бедра Сэма резко замерли, и Габриэль застонал, почувствовав пустоту и неудовлетворенность. — Разница между темно-коричневым сахаром и мусковадо, — спокойно повторил Сэм, обхватив пальцами бедра возлюбленного. Габриэль слегка извивался, пытаясь побудить Сэма возобновить толчки, Сэм еще больше отклонился назад, заставив Габриэля отчаянно заскулить. — Ответь на вопрос, Гейб, — напевал Сэм, полностью наслаждаясь нуждами своего возлюбленного. — Э-э… коричневый сахар и мусковадо, — задыхаясь, выговорил Габриэль, ломая голову, затуманенную удовольствиями, в поисках еще одного экзаменационного ответа. Он уже потерял счет тому, сколько вопросов Сэм уже задал ему. — В мусковадо содержится большое количество патоки и повышенное содержание воды. Наступила пауза, когда Сэм перевел взгляд на тетрадь Габриэля, лежавшую рядом с ними на кровати. — Отличная оценка, — ухмыльнулся Сэм и снова врезался в Габриэля. Габриэль уронил голову на матрас и грязно застонал, когда Сэм входил и выходил из него. Чья-то рука потянулась к его напряженной эрекции, и Габриэль застонал еще громче, когда Сэм грубо начал его качать. — Какие органы у курицы прикреплены к позвоночнику и поэтому у покупных птиц обычно не удаляются? — Сэм хмыкнул, снова опустив бедра. Габриэль снова захныкал, желая, чтобы Сэм перестал задавать ему вопросы и продолжил вышибать ему мозги. — …Почки, — выдохнул он, отклоняясь назад, чтобы почувствовать, как член Сэма касается его дырочки. — Молодец, — сказал Сэм через несколько секунд, и Габриэль вздохнул с облегчением, когда Сэм перевернул его на спину и с жадностью впился в его губы, а затем снова толкнулся в него. — Теперь мы закончили с вопросами? — Габриэль задыхался, обхватив ногами бедра Сэма. Сэм усмехнулся и кивнул. — Пятнадцать из семнадцати. Неплохо. Габриэль запустил пальцы в волосы Сэма и потянул его вниз для еще одного беспорядочного поцелуя. — Мне нужен мой приз, — прорычал он в рот Сэму. Сэм поднял бровь, прежде чем броситься вперед и ударить Габриэля по простате. Габриэль задыхаясь, выгнулся дугой, а его свободная рука отчаянно царапала спину Сэма. Он ухмыльнулся и снова захватил губы Гейба и стал толкаться в одно и то же место снова и снова, каждый толчок сильнее предыдущего. Его язык прижался ко рту Габриэля, горячо скользя по губам парня, когда Габриэль схватил его, сжимая бедрами. Габриэль попытался наклониться вниз, чтобы дернуть себя в такт толчкам возлюбленного, но Сэм перехватил его запястье и прижал его над головой, оставив другую руку Габриэля собственнически раскинутой по спине Сэма, когда он выгнулся вверх, моля о большем. Горячая кожа скользила друг по другу, стоны и прерывистые рыдания нарушали тишину комнаты. Затем Сэм сделал последний грубый толчок, и все тело Габриэля напряглось под ним, и внезапно плотное сжатие вокруг члена Сэма стало слишком восхитительным, чтобы продолжать удерживать его. Сэм перекатился на бок, потянув за собой Габриэля, и на какой-то блаженный момент ни один из них не пошевелился, прижавшись друг к другу. Пару минут спустя Габриэль задыхаясь рассмеялся. — Кажется, я нашел свою любимую технику ревизии. Сэм ухмыльнулся и уткнулся носом в волосы возлюбленного, с обожанием целуя их. — В следующий раз ты сможешь меня проверить, — поддразнил он, и глаза Габриэля загорелись интересом. Сэм закрыл глаза и улыбнулся, когда Габриэль погладил его по спине. — Единственная проблема в том, что я не смогу теперь сдавать экзамены, не думая о твоем великолепном члене, — прошептал Гейб. — Подожди, пока мы приступим к подготовке к твоим практическим экзаменам, — ухмыльнулся Сэм. Габриэль усмехнулся и поцеловал его в грудь. — Лучше не возбуждай меня из-за нарезанной моркови и помидоров. Сэм лениво покачал бедрами, а Габриэль заскулил от того, насколько все было чувствительно. — Я думал, что смогу потрогать тебя, пока ты готовишь огромный кусок мяса, — пробормотал Сэм. — Задушишь меня спагетти? — усмехнулся Габриэль. — Заткну тебя репой. — Сэм сдержал смех. — Отшлепай меня сельдереем. Сэм фыркнул и осторожно вышел из него, прижимая Габриэля к себе. Ему нравилось проводить время вместе. Ему нравилось, когда Габриэль был в его объятиях. — Я больше никогда не смогу готовить на публике, — сказал Габриэль с улыбкой на лице, когда он провел костяшками пальцев по спине Сэма. — Жаль, — прошептал Сэм. — Я с нетерпением ждал момента, когда смогу покрыть себя Нутеллой и посмотреть, как ты слизываешь ее. — Разве тебя никто никогда не учил не играть с едой? — спросил Габриэль, шевеля бровями. Сэм усмехнулся и снова прижался к нему, с удовольствием гладя его по волосам. Сегодняшний день был потрясающим. Телефон Габриэля заиграл «Имперский марш» из «Звездных войн». Нахмурившись, Габриэль отстранился от Сэма и пристально смотрел на телефон, пока тот не выключился. С любопытством Сэм наклонил голову и в молчаливом вопросе провел пальцами по боку Гейба. Габриэль покачал головой и снова прижался к нему, поэтому Сэм пожал плечами и провел пальцами по волосам возлюбленного. Телефон Габриэля завибрировал. Тихо зарычав, Габриэль взял телефон с прикроватной тумбочки, разблокировал его и просмотрел новое сообщение. Его взгляд становился темнее, чем больше он читал, и к тому времени, когда он дошел до конца, его кулаки были сжаты, а рот превратился в тонкую линию. — Гейб? — обеспокоенно спросил Сэм. — В чем дело? Габриэль молча протянул ему телефон. Брови Сэма нахмурились, когда он прочитал имя отправителя и сообщение, и когда он дочитал его до конца, он понял гнев Габриэля. — Он серьезно? Габриэль снова бросил телефон на стол и усмехнулся. — К сожалению, да. Они делают это каждый год. — Почему? — сердито спросил Сэм. — Я думал, твоя семья не хочет иметь с тобой ничего общего? Габриэль покачал головой. — Нет. Майкл и Люцифер просто думают, что забавно тыкать мне в лицо, что мать и отец заплатили за их обучение в колледже, и теперь у них есть стабильная, хорошо оплачиваемая работа и собственные огромные дома, потому что они работают в фирме отца и никогда ничего не могут сделать. неправильно в их глазах. — Габриэль нахмурился, глядя на свои руки. — Они навещают меня каждый год с тех пор, как меня выгнали из дома в шестнадцать лет. Знаешь, они даже рассказывали мне, как замечательна мамина стряпня, когда я жил на улице. Никогда не приглашали меня в дом, просто приходили рассказать, что у них на ужин. Сэм яростно сжал кулаки, прежде чем обнять возлюбленного и провести рукой по его мягкой коже, которую он так любил. — Их уронили при рождении? Они похожи на психопатов. Габриэль фыркнул. — Каждый год я получаю одни и те же оскорбления, одни и те же насмешки, одни и те же самодовольные и отвратительные взгляды. Вот что я получаю за то, что я их «тупоголовый, блохастый, маленький братишка-пидор», — с горечью сказал он, ссылаясь на текст Люцифера. — Самое большое разочарование семьи. Сэм тихо зарычал и притянул Габриэля ближе, целуя его в голову. — Твои родители знают, что они поступают с тобой так каждый год? Габриэль пожал плечами. — Наверное. Неважно, если бы они знали. Они думают, что солнце светит из задницы моих братьев, несмотря на все драки и крики, которые портили почти каждый ужин. Пока моим братьям нравятся девушки и они занимаются семейным бизнесом, мои родители всегда будут их любить. — Твоя семья — отстой, — проворчал Сэм и Габриэль фыркнул. — Расскажи мне об этом. Сэм провел пальцами по груди Габриэля, любуясь мышцами под его теплой кожей. — Если твои братья приедут, познакомь меня с ними, чтобы я мог набить им морду. Габриэль усмехнулся и притянул Сэма к себе для нежного поцелуя. — В этом году все будет по-другому, — пробормотал он. — В этом году я смогу смотреть на тебя и думать, что моя жизнь прекрасна. Взгляд Сэма смягчился, и он украл еще один поцелуй. — Но я все равно смогу ударить их по лицу, верно? Габриэль засмеялся, а Сэм ухмыльнулся и прижал его к матрасу, жарко впиваясь в его губы. Когда он отстранился, Габриэль жадно смотрел на него. — Я всегда могу просто трахнуть тебя у них на глазах, — подмигнул Сэм. — Думаешь, это заставит их оставить тебя в покое? Габриэль ухмыльнулся, представив себе полный ужас и отвращение своего брата от того, что он наткнулся на него и Сэма. — Только если это произойдет, пока я режу морковь и помидоры, — поддразнил Габриэль. — Думал, мы прибережем это для твоей ревизии? — ухмыльнулся Сэм. — Нет, для этого есть сельдерей и репа. Сэм обнял его за шею и прижался губами к его горлу. — Они будут в шоке, когда узнают, что ты живешь в пентхаусе со своим молодым горячим парнем и дворецким Дином. — А он не может быть горничной? Думаю, форма ему бы подошла. — рассмеялся Габриэль. — Ты будешь должен ему кучу домашних пирогов. — Сэм ухмыльнулся. Габриэль усмехнулся, но через несколько мгновений протрезвел и обхватил щеку Сэма теплым взглядом. — Парень? — спросил он с надеждой. Сэм понял, что они никогда раньше так друг друга не называли. — Да, — прошептал он. — Конечно, ты мой парень, Гейб. Выражение лица Габриэля просветлело от радости, и он нежно поцеловал Сэма. — Как раз вовремя, — поддразнил он. — Прошло всего три месяца. Сэм уткнулся носом в щеку. — Прости, — улыбнулся он. — Я просто предположил, что мы уже встречаемся. Наверное, я просто никогда об этом не упоминал. Габриэль закрыл глаза, когда Сэм осыпал поцелуями его щеку и шею. — Обещай, что придешь ко мне, если твои братья-идиоты скажут что-нибудь, что тебя обидит? — прошептал Сэм. — Обещай, что не будешь пытаться справиться с ними в одиночку? Габриэль поморщился. — Ты не хочешь с ними встречаться, Сэм. Я не хочу втягивать тебя в мою семейную драму. — Я не был бы очень хорошим парнем, если бы стоял и позволял им оскорблять тебя. Мы вместе, да? Мы должны присматривать друг за другом и быть рядом, когда нуждаемся друг в друге. Я не позволю, чтобы над тобой издевались твои братья-психопаты. — нахмурился Сэм. Улыбка медленно расплылась по лицу Габриэля, и он провел пальцами по волосам Сэма. — Ты идеален, ты знаешь это? Сэм усмехнулся и снова уткнулся носом в шею Гейба. Они перевернулись на бок и какое-то время держались друг за друга, прежде чем Сэм решил, что липкость между ними нужно убрать. Он взял тряпку из ванной и быстро вымылся, прежде чем вернуться в спальню и тщательно очистил кожу Габриэля, Сэм нежно поцеловал его в плечо. — Я горжусь тобой, Гейб. Неважно, что думает твоя семья, — прошептал он. Габриэль сплел свои пальцы с пальцами Сэма, и между ними воцарилась комфортная тишина.

* * *

— Итак, мы заходим в очень странный ресторан в стиле Нью-Эйдж в каком-то глухом переулке. Декорации какие-то странные, и вся комната… темная. У меня уже возникают странные вибрации от этого места, и меню больше похоже на список доноров органов, но Кас просто выхватывает меню из моих рук и говорит: «Не волнуйся, я разберусь». Итак, подходит официант, и Кас говорит: «Принесите нам два наименее заказываемых вами блюда из меню». Кастиэль покраснел рядом с Дином, его глаза были прикованы к столу, а Мэг, Гадриэль и Ханна ловили каждое слово Дина, их лица светились весельем и предвкушением. Дин ухмыльнулся, переведя взглянул на своего парня. — Мы ждем минут десять, и официант возвращается с нашими блюдами. Нам принесли сладкие хлебцы, которые, как радостно объяснил официант, представляют собой маленькие свернутые шарики из поджелудочной железы, а на гарнир — телячьи мозги. Дин сделал саркастически-радостное лицо, а остальные разразились смехом. Даже Бальтазар слегка хмыкнул, не отрывая взгляда от своей работы. Щеки Кастиэля горели, когда Дин обнял его за плечи. — Вот почему я никогда больше не позволю Касу выбирать ресторан. Не так ли, Ангел? — ухмыльнулся Дин. Кастиэль нерешительно толкнул его локтем, заставив всех рассмеяться. — Ребята, у вас когда-нибудь было свидание, на котором что-то не шло не так? — спросила Мэг. — Неа. Это делает наши отношения в десять раз интереснее, — подмигнул Дин. — Было бы здорово устроить с тобой обычное свидание, — проворчал Кас, ковыряя свой салат. — Тот, в котором ни один из нас не получит травм, сексуальных домогательств или пищевого отравления. — Тебя домогались после инцидента в клубе? — нахмурилась Ханна. Кастиэль придвинулся ближе к своему парню. — До Дина — да. Судя по всему, его прошлые интрижки не примут «нет» в качестве ответа. — он нахмурился, и Дин нежно переплел их пальцы, молча предлагая утешение. Бальтазар оторвался от работы, но ничего не сказал. Он вел себя тихо с тех пор, как вернулся в университет после каникул, но все еще сидел с ними во время свободных периодов, и его нападки на Дина постепенно уменьшились за последние несколько недель, а это означает, что он также не вступал в такие горячие споры с Кастиэлем. — Как это? — с любопытством спросил Гадриэль. Дин покачал головой. — Неважно. В конце концов, они поймут намек. — Это имеет значение, — прорычал Кас. — Никто не имеет права трогать тебя без твоего согласия. Они не могут лапать тебя на игровом поле и уж тем более не имеют права бить тебя, когда ты говоришь им, что тебе это неинтересно. Ханна выпрямилась, глаза расширились. — Они бьют тебя? — недоверчиво спросила она. Гадриэль наморщил нос. — Они лапают тебя во время занятий? Ты кому-нибудь рассказывала? Лекторам? Студенческому совету? Дин покачал головой. — Как я уже сказал, в конце концов они поймут намек. Я имею в виду… весь колледж знает, что мы с Касом встречаемся. Не то чтобы у нас был шанс это скрыть. — Дин взглянул на своего парня и понизил голос до тихого шепота. — Не то чтобы мне хотелось это скрыть. Кастиэль одарил его крошечной нежной улыбкой. Бальтазар медленно опустил взгляд. — Тебе, наверное, стоит рассказать кому-нибудь об этом. — нахмурилась Ханна. — Да, — согласился Кас, строго посмотрев в сторону Дина. — Например, моему отцу. Все друзья Кастиэля переглянулись, выпучив глаза. — Подожди, — прервала Мэг прежде, чем Дин успел ответить. Она указала обвиняющим пальцем на Кастиэля. — Ты только что назвал Захарию своим отцом? Не «отчим» или «Захария», а просто… «отец»? Кастиэль неловко поерзал. — …Ну… это он меня вырастил. — С каких пор это имеет для тебя значение? — настаивала Мэг. — Я думала, ты не любишь его? Кастиэль нахмурился. — Иногда мы ссоримся, но это не значит, что он мне не нравится. Он не хотел, чтобы я стал журналистом, потому что ему не нравится пресса — и на это есть веская причина — но это не значит, что он был жестоким или злым по отношению ко мне. Он всегда был терпим ко всему, что я ему говорил, и всегда делал все возможное, чтобы дать мне хорошую жизнь, несмотря на оскорбления, которые я ему наносил. Он любил маму и всегда заботился о нас обоих, даже когда я, вероятно, этого не заслуживал. Когда мама умерла, он все еще заботился обо мне, как о своем родном, хотя я бесчисленное количество раз говорил ему, как сильно я его ненавижу. Он хороший отец. Мне просто потребовалось некоторое время, чтобы осознать это. Остальные ошеломленно уставились на него, но Дин слегка улыбнулся, и в его взгляде появился намек на гордость, из-за которого Кастиэлю захотелось его поцеловать. Мэг повернулась к Дину. — Как? Как ты сделал это? Дин невинно пожал плечами. — Не понимаю, о чем ты говоришь. Глаза Ханны прояснились. — Ты провел с ними Рождество! Ты заставил их поговорить, не так ли? В уголках губ Дина появилась улыбка. — Кас просто сделал то, что считал правильным. Нежная улыбка скользнула по лицу Кастиэля, когда он посмотрел на Дина, который с треском провалился во лжи своим друзьям. Мэг шлепнула Дина по руке. — Не могу поверить! Ты действительно заставил Каса сесть и поговорить с Заком. Это чертово рождественское чудо! Дин усмехнулся, когда Кас закатил глаза. — Ладно, это не так уж и важно, — раздраженно сказал Кас. — Разве мы не должны были сосредоточиться на преследовании Дина? Чья-то рука обвила талию Каса, большой палец зашёл под рубашку и нежно погладил мягкую кожу на талии. Кастиэль расслабился рядом с Дином. Внезапно Бальтазар встал. — Извините, — тихо сказал он. — Мне нужно воспользоваться ванной комнатой. Он ускользнул в толпу, оставив остальных обеспокоенно смотреть ему вслед. Было странно видеть этого человека таким тихим и замкнутым. Никому из них это не понравилось. Дин сжал бедро Кастиэля и кивнул в направлении, куда пошел Бальтазар. Кастиэль благодарно улыбнулся, после чего вышел из-за стола и скрылся в толпе. Он лавировал между студентами и столами, прежде чем наконец добрался до одной из самых тихих ванных комнат. Она вела из дальнего угла столовой, и чтобы добраться до него, нужно было пройти по длинному узкому коридору и по этой причине многие люди предпочитали пользоваться туалетами, которые находились ближе к столовой. Кастиэль знал, что Бальтазар ненавидел пользоваться туалетом, когда другие студенты стояли в очереди прямо за дверью, поэтому у него было ощущение, что его друг пойдет в обычно пустой туалет. Он вошел в мужской туалет, оглядел пустые кабинки и нашел единственный, который был занят. Это была довольно большая ванная комната, поэтому он прислонился к одной из раковин и стал ждать, когда Бальтазар появится. Пару мгновений спустя он это сделал, но его глаза были приклеены к полу, и он не сразу узнал Каса, пока мыл руки. И только когда ему пришлось активировать сушилку, он наконец поднял глаза и заметил, что он не один. Он удивленно моргнул и сделал шаг назад, вопросительно наклонив голову. — Привет? — Нам нужно поговорить, — тихо сказал Кастиэль. Бальтазар тут же напрягся, его взгляд метнулся к двери, и когда он выглядел готовым бежать, Кас сделал шаг вперед, преграждая ему путь. — Бальтазар… пожалуйста, не усложняй ситуацию. Бальтазар, казалось, напрягся еще больше, но взгляд, который он бросил на Кастиэля, был полон боли. — Не надо, — умолял он почти хныканьем и Кастиэль попятился, осознав, как далеко они разошлись с его предполагаемым лучшим другом. Им нужно было все исправить, пока не стало слишком поздно. — Нам… нам нужно поговорить об этом, — пробормотал Кастиэль, указывая на них. — Это продолжается слишком долго. Бальтазар выглядел сломленным. — Пожалуйста, Касси, — прошептал он. — Не делай этого. Я не могу… Кастиэль покачал головой. — Бальтазар, нам нужно поговорить, — настаивал он. Они не могли продолжать избегать друг друга. — Я не могу потерять тебя, — в отчаянии выпалил Бальтазар, заставив Кастиэля нахмуриться в замешательстве. Это действие, казалось, заставило другого парня поникнуть еще больше. — Не вычеркивай меня из своей жизни, Кастиэль, пожалуйста. Я не хочу терять твою дружбу. Я знаю, что был ослом, но мне очень жаль. Пожалуйста, пожалуйста, дай мне еще один шанс. Прости за то, что я сказал о Дине. Прости меня за каждый раз, когда я кричал на тебя, игнорировал тебя или пытался укорить за то, что ты выбрал Дина. Мне жаль, что я причинил тебе боль и вел себя как придурок и был настолько эгоистичен, что это поставило под угрозу нашу дружбу. Мне жаль, что я срывался на Дина и высмеивал его, и мне жаль, что я пытался заставить тебя чувствовать себя дерьмом только потому, что вы с Дином так хорошо смотритесь вместе. Прости, Касси. За все. Пожалуйста, не оставляй меня. Глаза Кастиэля на мгновение расширились, прежде чем он сократил расстояние между ними в четыре шага, обнял Бальтазара со слезами на глазах и притянул его в сокрушительные объятия. — Ты мой лучший друг, и всегда им будешь, — прошептал Кас рядом с ухом другого мужчины. — Я никогда не оставлю тебя. Бальтазар не выдержал, прижался лицом к шее Кастиэля и зарыдал от облегчения. Он схватил Каса за спину, и Кастиэль прижал его крепче, не обращая внимания на слезы, навернувшиеся на глаза. Он понятия не имел, что Бальтазар думал, что он хочет положить конец их дружбе. Они держали друг друга пару минут; Кастиэль нежно гладил Бальтазара по спине, ожидая, пока слезы другого парня высохнут. — Нам еще нужно поговорить, — пробормотал Кастиэль. — О том, как ты вел себя в последнее время. И о твоей неприязни к Дину. Бальтазар вздохнул Кастиэлю в шею, но не отстранился. — Я мудак. О чем еще говорить? Кастиэль приподнял бровь, а Бальтазар смиренно закрыл глаза. — Сначала я расстроился, что ты переспал с Дином, — тихо начал Бальтазар. — Тогда ты сказал, что вы встречаетесь, и я… разозлился. Я рассказал тебе о своих отношениях с Дином, но ты проигнорировал меня и продолжал строить с ним отношения, хотя я объяснил тебе, как он играет с людьми, ему становится скучно, он уходит и бросает своих возлюбленных с разбитым сердцем. Я думал, что ты упрямишься. — он снова вздохнул и отстранился, чтобы посмотреть на Кастиэля. — Дело было не только в этом. Я не мог понять, почему ты предпочел его мне. После всего, что я рассказал тебе о нем, я… я был в ярости от того, что ты все еще предпочитаешь преследовать его, а не меня. Я ревновал и набросился и на тебя, и на Дина. Полагаю, я не совсем поборол свои чувства к тебе и, возможно, я не простил Дина так полностью, как мне сначала показалось. Он опустил взгляд на сочувствующее хмурое выражение лица Каса. — Но я не могу заставить тебя хотеть меня, и хотя Дин действительно причинил мне боль, ты прав. Теперь он другой, и я должен был дать ему шанс. Нежная, страстная улыбка украсила выражение лица Бальтазара, когда он взглянул на Кастиэля. — Я видел, как он смотрит на тебя; то, как его лицо светится, когда ты рядом, и как он смеется рядом с тобой. Я видел, как он прикасается к тебе, словно не может поверить, что ты принадлежишь ему. Я видел, как он тебя целует, как будто каждый поцелуй лучше предыдущего. Я видел, как он улыбается тебе, как танцует с тобой, и как он становится чуть выше, когда ты входишь в комнату. Он никогда не вел себя так ни с кем другим. Со всеми остальными все спланировано. Даже со мной. Каждый поцелуй, каждое прикосновение, каждая улыбка, все это было спланировано так, будто я ему нравлюсь. Но теперь я вижу, что единственный человек, который ему по-настоящему нравился — это ты. Глаза Кастиэля были круглыми и ошеломленными, а улыбка Бальтазара еще больше увеличила его. — И я видел, как ты на него смотришь. Я видел, как ты сияешь, когда он смотрит на тебя. Я видел, как ты прикасаешься к нему, словно желая удержать его. Я видел, как ты его целуешь, словно это лучшая часть твоего дня. Я видел, как ты открываешься перед ним и позволяешь ему увидеть те части тебя, которых нет ни у кого другого. Когда губы Кастиэля в шоке приоткрылись, Бальтазар усмехнулся. — Я видел, как вы двое смотрели друг на друга с противоположных концов комнаты и вели целый разговор без слов. Я видел, как ты так сильно верил в Дина, что был готов взобраться на шест на глазах у более чем сотни студентов, упасть и верить, что он успеет подхватить тебя. Я видел, как ты прогнал другого парня со сцены, просто чтобы доказать, что Дин твой, и я видел, как он швырял тебя по танцполу и украл чью-то шляпу, просто чтобы заставить тебя улыбнуться. Он даже помог тебе помириться с отцом, чего я никогда не думал сделать, пока мы встречались. Бальтазар с сожалением покачал головой. — Я вижу между вами искру, которой я никогда не видел между нами, даже когда мы жили вместе. Когда вы рядом друг с другом, вы словно два совершенно новых человека. Взгляд Бальтазара смягчился, когда он посмотрел в большие голубые глаза. — Ты любишь его. И он любит тебя. — Это… это не… мы не… мы никогда… — выпрямился Кастиэль. Бальтазар усмехнулся. — Ты знаешь, и он знает. Я знаю, что я вижу между вами. Я счастлив, что ты нашел кого-то, кто вызывает у тебя такие чувства. Еще более счастлив, что ты нашел того, кто отвечает взаимностью. Челюсть Кастиэля несколько раз открылась и закрылась, прежде чем наконец захлопнулась, и он встал посреди ванной, глядя на своего друга. — Хочешь, чтобы я уже перестал говорить? — подмигнул Бальтазар. Кастиэль внезапно обнял его еще раз, и Бальтазар растворился в нем, снова прижимая его к себе. — Я хочу, чтобы ты был счастлив, Касси, — прошептал Бальтазар. — И Дин делает тебя счастливым. Я был идиотом, если не осознал этого раньше. — Бальтазар… я… я не знаю, что сказать. — Скажи, что ты ничего не испортишь. Кастиэль усмехнулся и положил голову на плечо друга. — Я всегда буду любить тебя, Зар, ​​даже если это не так, как ты хочешь. — Вы с Дином все равно более симпатичная пара. — Бальтазар нежно сжал его. — Ты найдешь кого-нибудь, — прошептал Кас. — Любой был бы счастлив, если бы у него был ты. Бальтазар задумчиво промычал, но больше ничего не сказал, поэтому Кас схватил его за руку и медленно вывел из ванной. Другой студент, войдя, странно посмотрел на них. — И поэтому ты молчал последние несколько недель? — спросил Кастиэль, пока они неторопливо шли по коридору. — Ты ревновал? Бальтазар покачал головой. — Последние несколько недель я молчал, потому что осознал, насколько я был засранцем. Я просто не знал, как тебе сказать. — Ты и вправду был немного ослом. — усмехнулся Кастиэль. — Ah…Merci, mon cher. Кастиэль рассмеялся. Если Бальтазар снова стал складывать французский и английский в одно предложение, все действительно вернулось на круги своя. Они вместе вошли в столовую и, подойдя к своему столику, все странно посмотрели на сцепленные руки. Все, кроме Дина, который лишь скривил губы в облегченной улыбке. Бальтазару даже не потребовалось подсказывать, он бросил на Дина пристыженный взгляд. — Я не совсем понимаю, как ты до сих пор не ударил меня. Дин ухмыльнулся, и Кастиэль толкнул Бальтазара за стол рядом со своим парнем. Брови Бальтазара взлетели вверх, но он быстро снова расслабился, когда Кас сел с другой стороны. — Иногда это было на грани, — поддразнил Дин. Бальтазар виновато опустил голову. — Я сожалею о том, что. На самом деле, я сожалею о многом из того, что я сказал о тебе. Ты хороший парень, у которого святое терпение, чтобы вытерпеть все то дерьмо, которое я тебе наговорил. Короче говоря, я ревновал к тому, что Кас предпочел тебя мне, и пытался заставить тебя страдать из-за этого, что привело к тому, что я понял, насколько я идиотский засранец. Дин усмехнулся. — Я не буду этого отрицать. Но, честно говоря, я вел себя с тобой как придурок, когда мы впервые встретились, так что… — он протянул руку. — Мир? Бальтазар моргнул, удивившись легкости прощения. — Тебя не беспокоит, что я практически признаюсь, что все еще люблю твоего парня? Дин пожал плечами. — Ты собираешься действовать? Ты заставишь его быть с тобой? — прямо спросил он. — Я бы не стал этого делать. — Бальтазар быстро покачал головой. Дин улыбнулся. — Вот именно. Ты его лучший друг. Я не могу просить его внезапно вычеркнуть тебя из своей жизни. — Ну, я тебя проигнорирую и назову «слишком навязчивым», — пробурчал Кас, возвращаясь к своему салату. Дин фыркнул, и Бальтазар почувствовал, как на его лице расползлась улыбка. — Ну? — спросил Дин, все еще протягивая руку. Бальтазар крепко потряс ее. — Мир, — ухмыльнулся он.