Шестнадцать

      Маринетт уже несколько часов не было дома.       Она встала с первым звуком будильника и поспешно выключила его. Женщина принялась за свою стандартную утреннюю рутину: в тишине сходила в душ и в кромешной тьме оделась. Последним пунктом утренних забот был визит к сыну. Женщина аккуратно открыла люк и увидела руку, свисающую с кровати. Убедившись, что Хьюго все-таки дома — Маринетт все так же бесшумно вышла из дома, плотно прикрыв за собой дверь. Она старалась двигаться максимально тихо, чтоб своими действиями не разбудить единственного домочадца. Мари была заботливой матерью, но иногда просто душила собственного ребенка своими вопросами, внимательностью и опекой. Да и сейчас эта тишина при сборе на работу была лишней.       Хьюго влетел в квартиру всего пятнадцать минут назад, пока мать плескалась в душе; в два прыжка забрался в свою комнату и прямо в уличной одежде прыгнул в холодную постель. За несколько лет постоянных тренировок он научился и притворяться спящим, больным и придумывать самые правдоподобные отмазки. На каждый глупый промах у него было логичное оправдание. Хью стал поистине восхитительным лжецом, но нисколько этим не гордился. Наоборот — ему было очень стыдно перед матерью, ведь с завидной регулярностью мальчик вешал ей лапшу на уши. Неприятнее становилось, когда время от времени вскрывалась какая-то ложь и спустя некоторое время юноша понимал, что именно этого обмана можно было избежать. Тем не менее, он все равно продолжал лгать матери. В силу своего юного возраста и не очень-то большого жизненного опыта, он искренне считал, что иного выхода у него нет. Его увлечений матушка не понимает, рьяно настаивает на важности учебы и откровенно не в восторге от друзей сына. Все это невыносимо нагнетало атмосферу.       Однажды в голове молодого человека что-то щелкнуло и он решил сыграть роль идеального ребенка перед своей идеальной матерью. Хьюго продержался так всего пару месяцев, пока Маринетт не вызвали в школу из-за отвратительного поведения её ребенка. Там наивную женщину посвятили во все грехи и прегрешения её чада, и та, наконец, прозрела.       Именно в тот день в семье Дюпен-Чэн состоялся пренеприятнейший разговор, перетекший в громкий скандал. Тогда Мари узнала о сыне много нового, даже то, что знать не особо хотела. Она еще не успела отойти от того, что на нее вылили ушат помоев в школе, а тут подоспела новая информация, которая тоже пришлась не по душе. Если Маринетт была в какой-то степени готова услышать, что Хьюго пропускает уроки, хамит и ввязывается в школьные разборки, то вот о его новой компании, курении и девушке в четырнадцать она слушать попросту не хотела. После этой информации женщина была готова смириться с чем угодно, лишь бы Хью отказался от «плохой» компании. Поэтому она отчасти согласилась с желанием мальчика выступать на сцене со своими шуточками.       Выбор профессии она не одобряла, но и препятствовать развитию парня в этом плане не стала. Маринетт лишь взяла с мальчика обещание, что тот хотя бы постарается приемлемо закончить школу, и… пустила все на самотек, даруя мальчику — так называемую — свободу.       Относительно свободы у госпожи Дюпен-Чэн тоже были свои представления, поэтому она с завидной регулярностью устраивала в комнате своего ребенка несанкционированный обыск, пока тот был в школе или с друзьями. Она воровала у него сигареты, заменяя на пачку презервативов. Табак же женщина остервенело кромсала кухонными ножницами и смывала в унитаз. Вредной привычке Хьюго, кстати, это нисколько не мешало.       Так было до тех пор, пока Маринетт не начала усиленно заниматься своей карьерой. Она — с головой в работе, Хьюго — отыгрывает послушного мальчика. Уставшая за день женщина не замечала, что юноша тихо уходит ночью и возвращается примерно до первой мелодии её будильника. Да и сам Хьюго старался вести себя идеально, чтоб не дергать мать с работы. Поэтому последние недели выдались довольно тихими: не было ни криков, ни скандалов, ни вызовов в школу или полицию.       Сейчас, когда Мари на работе — квартира полностью в распоряжении Хьюго. Если бы он не обещал тетушке Алье держать себя в руках — он завалился бы спать, с удовольствием пропустил бы школу, а после долгого сна позвал бы домой пару друзей, чтоб распить с ними по бутылочке пива и обсудить планы на грядущие выходные.       Но все было не так просто.       В итоге он просто стоял на балконе и, с сигаретой в зубах, нервно терзал любимую зажигалку. Попытки выжать из нее хотя бы слабый огонек не увенчались успехом. Зажигалка была старой, явно потрепанной и выглядела, честно говоря, весьма непрезентабельно. Даже отвратительно. В ней быстро кончался газ, поэтому под рукой всегда была какая-нибудь одноразовая дешманская замена, которая спасла и сейчас. Сигаретный дым мутным облачком поднялся ввысь, растворяясь в воздухе.       Можно сказать, что Хьюго именно из тех людей, которым нужно знать абсолютно все, чтоб просто чувствовать себя спокойнее и счастливее. Сейчас ему всего шестнадцать лет, но у него уже обострилось чувство справедливости, ну и необходимость защитить мать, причем от чего угодно — будь то его личные тревоги и переживания, или начальник-мудила. Поэтому сейчас мальчик проверял все свои социальные сети, в надежде увидеть в какой-нибудь из них сообщение от знакомой ему с детства журналистки. Но от тети не было ни единой весточки — она словно забыла про уговор.       Хьюго ждал известий уже не первый день и, устав от неизвестности, решил попробовать найти сам хоть что-то про этого Агреста младшего.       Юноша собирал слухи в заплеванных кафешках, обшаривал бары в поисках грязных сплетен и листал гигабайты одинаковых статей про Адриана Агреста, его отца, их бизнеса, но… этого было невероятно мало. Наверно, именно поэтому Хьюго чувствовал себя неловко и даже как-то неуверенно.       Половина сигареты дотлела и обвалилась, опустившись легким пеплом на паркет балкона. Парень недовольно цокнул языком, прикуривая уже вторую.       Он никогда не признается в этом, но он устал. Очень устал. Прикидываться идеальным оказалось гораздо сложнее, чем он думал, а молчать в ответ на колкости давалось вообще невероятным усилием воли. Молчать, делать увлеченное лицо на уроках, смиренно соглашаться с каждым словом и прятаться в недрах дворика с сигаретой… Это выводило его из себя, а список людей, которым надо начистить физиономию, постепенно пополнялся. Кто-то в этом списке уже прописывался по второму, а то и третьему, кругу.       Но Хьюго считал, что цель оправдывает средства.       Этот цирк кончится, как только он получит досье на Адриана Агреста.       Юноша затянулся, смакуя дым. Выдох казался слишком шумным и напряженным.       «Это того стоит» — успокаивал он себя. У него часто возникали моменты, когда он хотел бросить эту затею к черту и сдаться, но эта фраза действовала как седативное. Она возникала в голове сразу, после малейших сомнений, развевая даже самые настойчивые из них.       Он вновь затянулся, но в этот раз голова была занята мыслями о матери. Хьюго не понимал, почему его настолько настораживает ее новый начальник. Он буквально возненавидел его с первой встречи.       «Так не бывает… Нет, такие люди не будут брать на работу кого попало, по доброте душевной…» — постоянно возникало в подсознании.       Именно это его и пугало.       Хьюго докуривал сигарету, пока и она не стлела. Он беспокойно всматривался в сумрак над головой, прокручивая в голове возможное развитие событий. Со стороны казалось, что он ждет ответов, которые вот-вот на него свалятся. Если бы фитнес-браслет на руке не завибрировал — юноша так и стоял бы, задрав голову к тучам, которые с самого утра заволокли небо. Мальчик отстраненно взглянул на время и, увидев цифры на дисплее, в ту же секунду отрезвел. Собрав со стола свои бычки, — чтоб мать не дай бог не узнала, что он курит еще и дома — рывком открыл люк, ведущий в комнату.       Если сейчас он не выйдет из квартиры — он опоздает.       Иронично для Хьюго.

***

      Поведение Хьюго Дюпен-Чен стало приятным сюрпризом для всего преподавательского состава. Кого-то такие изменения радовали, кого-то немного тревожили, но все без исключения считали это лишь затишьем перед бурей. И с ужасом ждали, пока та самая буря нагрянет, стирая все с лица земли.       При этом мало кто замечал, что мальчику это мнимое спокойствие дается с огромным трудом. Он посещает все уроки, старательно конспектируя каждое слово; игнорирует подколы друзей и товарищей, чтоб шуточная драка не переросла в настоящую; не хамит преподавателям, когда те — по его субъективному мнению — абсолютно не правы.       Это было отвратительно, до шума в ушах и зубного скрежета.       Но страшнее всего было осознание, что в таком темпе нужно продержаться еще как минимум неделю, а кулаки уже невообразимо чешутся и сдают нервы.       Этот день мог стать таким же мерзким, как и двадцать с лишним дней до него, но сообщение от Альи делало этот унылый вторник самым лучшим днем месяца. Короткое «приходи к пяти» воодушевляло.       Откуда-то из груди вырвался выдох облегчения. Оставшееся до пяти часов время тянулось дьявольски медленно. Уроки казались более нудными, чем обычно, а держать себя в руках с каждым часом становилось сложнее. Все было словно в тумане, в противной сладковатой дымке. В душе появлялось праздничное ощущение. Такое он чувствовал лишь в детстве: перед своим днем рождения и перед Рождеством. То самое бесконечное и волнительное ожидание праздника, который вот-вот наступит, принося счастье и кучу подарков.       Во-первых, эта кабала с «хорошим Хьюго» кончится и он наконец-то сможет выдохнуть. Во-вторых, у мальчика в руках появится драгоценный ящик Пандоры, который он сможет использовать в благих целях. Теперь, с огромным досье на Адриана Агреста, он точно будет знать, что может выкинуть этот белобрысый олигаршонок, которого он так невзлюбил.       Мальчик с трудом дожил до конца школьного дня. Он едва не сорвался на бег как только вышел из здания коллежа, но быстро одернул себя. До встречи с тетушкой остался целый час, а идти от силы минут тридцать. Спешить некуда. Медленно, едва поднимая ноги и залипая в телефон, парень выдвинулся в сторону лучшей подруги мамы. Но как бы он не старался замедлиться — уже через сорок минут он увидел знакомую лавочку под раскидистым каштаном, которая промокла от недавнего ливня. Погода была не лучшей для долгого ожидания: на голову опускались тяжелые капли дождя, затекая за ворот кофты и вызывая противные мурашки по всему телу.       В знакомых окнах не горел свет, поэтому мальчику придется ходить туда-сюда, пытаясь не окоченеть окончательно. Хьюго курсировал от подъезда до дерева, обходя лужи и посматривая на свое отражение в них. Волосы полностью промокли от дождя, холодная кофта прилипла к телу, а обувь хлюпала и стала слишком тяжелой. Мальчик не знал, сколько еще такой прогулки он выдержит. — Давно ждешь? — Оказалось, что Алья заметила юношу, когда парковала машину. — Минут двадцать, наверное, — он не говорил, а стучал зубами. — Боже мой, ты же простынешь…       Журналистка чуть ли не втащила Хьюго в свою квартиру. Пока он разувался — она принесла из ванной полотенце и накинула его на мокрые волосы мальчишки. Женщина заботливо усадила продрогшего ребенка в кресло и приказала снять мокрые вещи. Наверное, только в такие моменты парень действительно смущался. Алья оставила на маленьком столике большой домашний костюм и тактично вышла из комнаты. Хьюго быстро переоделся и поудобнее уселся в мягкое кресло, стараясь подсушить полотенцем волосы. — Ты кофе будешь? — Журналистка появилась в дверях совершенно бесшумно, словно никуда и не уходила. — Мне на работе посоветовали новый кофе, теперь вот ищу с кем продегустировать. — Да, — протянул школьник, — буду. А еще мне интересно, нашла ли ты что-то важное по моей просьбе? — Подожди…       Алья выскочила из комнаты и буквально через минуту вернулась с увесистой папкой в руках. Она отдала её Хьюго и предложила полистать, пока сама будет варить кофе.       Стоит отдать Алье должное: досье было более чем полным. Папка действительно была огромной, толщиной сантиметров в десять. Черная обложка была окаймлена кислотно-зелеными полосами, а некоторые документы и вовсе вываливались, потому что попросту не умещались среди бумаг. Резинка плотно врезалась в обложку, оставляя на ней заломы.       Юноша в предвкушении осторожно открыл папку.       Своей дотошностью Хьюго был похож на мать: он не пропускал ни страницы, вчитываясь в каждое слово, стараясь запомнить каждую цифру. Если бы он был так внимателен в школе — цены бы ему не было.       Алья стояла на кухне и следила за туркой. Сквозь дверной проем было видно, как Хью вчитывается в папку, едва ли не водит пальцем по строчкам, чтоб точно ничего не пропустить.       «Да, лет пятнадцать назад Мари была такой же одержимой Адрианом Агрестом» — женщина тихо рассмеялась.       Она ничего не могла с собой сделать, но в Хьюго она видела Маринетт и Кота Нуара. Внешностью он может и был похож на Мари, но вот характер у него был такой же взбалмошный и открытый, как у Кота. Мать он любил и уважал так же, как в свое время это делал его отец. Жаль, что никто не знает, кем на самом деле был тот супергерой в черном латексном костюме. Может, он захотел бы общаться с Хьюго, ведь ему явно не хватает отцовского внимания. Хью, конечно, этого никогда не говорил, но ведь все могло быть и иначе…       Алья достала из маленького кухонного ящичка бутылку коньяка и плеснула немного в свою чашку. Бутылка вернулась на свое место, кофе разошелся из турки по двум кружкам. — Ты слишком похож на свою маму, — протянула женщина, водружая на опустевший стол поднос. — Почему? — Хью не отрывался от чтения, постукивая костяшками пальцев по коленке. — Так же одержим симпатичным блондином. — Алья отхлебнула из своей кружки. — Пей, пока не остыл.       Смысл слов тетушки дошел до мальчика не сразу. Он захлопнул папку, заботливо закрыл её на резиночку и положил за спину. — Продолжай, — он вопросительно вперился в журналистку, которая задумчиво разглядывала свой кофе. — Юная Маринетт Дюпен-Чэн отдала бы за эту папку не только всё свое имущество, но и свои органы. — Женщина рассмеялась. — Она была слишком увлечена Агрестом младшим, а мы с девочками пытались помочь им сойтись… — Моя мать и… Он? — Хью скривил презрительную гримасу и ждал от госпожи Сезар хоть какого-то ответа.       И она ответила. Вернее, поведала мальчику интересную историю из молодости его мамы. Отчасти, ему не хотелось копаться во всем этом, но, чтоб видеть всю картину целиком, пришлось узнать многое о школьных годах Мари. Алья старалась преподносить всю информацию как можно аккуратнее, чтоб не подорвать авторитет Маринетт в глазах сына.       Сначала журналистка решила рассказать вкратце обо всей ситуации: о том, как маленькая скромная девочка всеми доступными методами старалась заполучить парня, который не обращал на нее и малейшего внимания; и о том, как вся дружная женская компания пыталась изо всех сил помочь подружке достичь ее цели. — И он правда не замечал всего этого? — Хьюго с недоумением посмотрел на Алью. Он порылся в своих мокрых джинсах и выудил из кармана пачку сигарет. — Он либо притворяется, — парень достал сигарету, которая чудом не промокла, — либо тупой до невозможности. — Убери эту гадость, — женщина сложила руки на груди, агрессивно закатив глаза. — Ну а выводы делай сам, папка у тебя есть. — Расскажи мне все об этом… — Хью недовольно уставился на собеседницу.       Алья немного замялась, но кофе с коньяком слегка отключали рамки приличия. Она вывалила на юношу все, что помнила из своей бурной молодости. Она начала издалека, с самого начала. С того, как познакомилась с запуганной девушкой, которая слишком уж неровно дышала в сторону новенького. Рассказала, как Маринетт была неуверенна в себе и боялась даже заговорить с Адрианом. Как была не в силах оставить ему даже голосовое сообщение, и как потом Мари беззастенчиво украла его телефон, чтоб удалить голосовое, оставленное случайно. Между делом Алья поведала и про огромный плакат с расписанием Агреста младшего, и про модельные фотографии мальчишки, развешанные по всей комнате.       Хьюго скривился. Теперь эта комната принадлежит ему и мысль о том, что раньше на стенах его убежища висел смазливый блондин, сводила с ума. Становилось противно. — Протру стену с хлоркой… — Пробубнил юноша. — Не переживай, — Алья засмеялась, — она сняла их, причем сразу как начала встречаться с твоим отцом. — Все равно неприятно.       На этом журналистка не остановилась и коротко пересказала разговоры на их прошедшей дружеской встрече. Вернее, рассказ Адриана о своей жизни после выпуска. Рассказав о смерти Агреста старшего, журналистка тут же показала рукой на уголок папки, который торчал из-за спины Хьюго. Он не мог понять, что женщина от него хочет, поэтому просто протянул ей документы. Алья пролистала папку, перевернула в сторону Хьюго и настойчиво ткнула в один из листов. — На недавней встрече он соврал нам. — Она многозначительно кивнула. — Он сказал, что уехал после смерти отца, но на самом деле поступление датируется годом позже. Да и о девушке Адриана неизвестно вообще ничего, будто она воображаемая. — Да, загадочный человек какой-то. — Со школы я помню о нем только хорошее, на самом-то деле. — Алья грустно улыбнулась. — Ты зря к нему так относишься. — Это мое дело…       Заметив, что Алья знатно опьянела, Хьюго поспешно засобирался домой. Во-первых, он не знал, как вести себя со взрослой пьяной женщиной. Во-вторых, ему хотелось самостоятельно изучить всю полученную документацию, причем без алкогольного амбре на заднем плане. За время импровизированного чаепития юноша успел полностью высохнуть, да и дождь за окном давно стих. О плохой погоде напоминали лишь мокрые кроссовки у входной двери. Юноша привычно сунул в обувь ноги и, тепло распрощавшись с Альей, направился в сторону дома. Ему хотелось вновь оказаться дома, среди запахов выпечки и горького кофе, хотелось нырнуть в свою теплую постель. В мечтах о теплой еде и спокойном вечере мальчик добрался до дома.       Хьюго ожидал, что в окнах уже горит свет и мать суетится на кухне, но вошел в пустую квартиру. Слабый свет проникал в комнаты через окна. Хьюго решил не трогать выключатели и только при слабом освещении уличных фонарей вошел в свою комнату, стараясь не шуметь. Мальчик быстро стянул с себя одежду и нырнул под теплую воду душа, звучно бьющую по ванной.       Со свежей головой и чистым телом, юноша наконец-то смог выбраться на балкончик. Он прихватил с собой то огромное досье на Адриана Агреста и начал изучать его с самого начала.       Как уже подмечала Алья — этой зависимостью от смазливого блондина Хьюго Дюпен-Чен был похож на свою маму. Он с остервенелой внимательностью рассматривал каждую страничку, опасаясь, что в первый раз пропустил что-то важное.       В принципе, в документах не было ничего примечательного. Школьные годы Агреста младшего не отличались особым озорством: мальчик был послушным, пропускал уроки крайне редко, да и администрация учебного заведения по этому поводу не волновалась. После школы он пропустил год, потом поступил в институт. В студенческий период на него тоже было не так много информации. Мальчик будто учился и работал, не имея вообще никаких интересов кроме этого. Если в школе его лучшим другом считался Нино, то в институте у него будто вообще не было друзей. За ним числились лишь периодические звонки Натали, Феликсу и тетушке Амели. Не было ни постоянных друзей, ни девушки, ни хобби. И это казалось странным. Молодой человек, в весьма интригующем возрасте, недурен собой… При этом ни друзей, ни девушки. Сейчас такое представить сложно, особенно учитывая дальнейшие документы, касающиеся работы. Хьюго заметил уже знакомые статьи об исках в сторону Адриана. Порядка десятка женщин заявляли, что начальник домогался их прямо на рабочем месте. Хью не знал чему верить: «пострадавшим» женщинам или господину Агресту, который отстаивал свои права в многочисленных судах и подавал ответные иски за клевету.       Хьюго так и просидел бы на балконе, изучая в полутьме статьи, фотографии и прочие документы, но у самых дверей пекарни послышался тихий шум мотора. Свет автомобильных фар был слишком ярким для этого времени и, само собой, привлекал внимание. Мальчик аккуратно выглянул вниз, рассматривая подъехавшую машину. Она казалась ему знакомой, и Хью понял почему.       Водительская дверь открылась и из машины вышел молодой мужчина. Его волосы в свете фонарей и фар светились, словно гладкий шелк. Мужчина подошел к пассажирской стороне, открыл дверь и галантно подал руку девушке, которая поспешно вышла из машины.       «Мда, беда пришла откуда не ждали» — подумал Хьюго, завидев мать.       Эти двое стояли около пекарни, мило о чем-то беседуя. Слов было не разобрать, но было понятно, что даже сейчас они не хотят быть услышанными: снизу доносились лишь тихие смешки и полушепот.       Казалось, что ничего плохого не произошло. Просто коллеги решили вместе доехать до дома, а сейчас просто мило беседуют о чем-то своем. Только вот это не коллеги, а начальник и подчиненная, и ничего общего у них не может быть. Пока у Хьюго в голове роились не всем понятные мысли — Маринетт успела попрощаться с начальством и зашла в дом. Юноша прикинул, что где-то через минуту она уже будет в квартире. — Эй, можем поговорить? — Крикнул он неожиданно для самого себя.       Мужчина под балконом ошеломленно оглянулся. Пару секунд он не понимал, откуда доносится звук, но, увидев на балконе молодого человека, невозмутимо облокотился на машину и скрестил руки на груди. — Мне подняться? — В том же тоне ответил Адриан. — Не, я спущусь сам.       Мальчик тут же пропал с балкона. Он быстро спустился вниз, вышел через запасной выход и тут же предстал перед собеседником. Предстал, кстати, прямо в домашних тапочках.       Они обменялись изучающими взглядами и Адриан тут же заговорил. — Так в чем проблема? — Он все так же опирался на машину, всем своим видом демонстрируя уверенность. — Ну, может в том, что ты подбиваешь клинья к моей матери? — Хьюго сунул руки в карманы, чтоб беспокойно не дергать ими и не казаться смущенным. — И с чего ты это взял? — Мужчина улыбнулся. — А, то есть вы, господин Агрест, подвозите до дома всех своих работников?       В ответ блондин лишь рассмеялся и направился к водительской двери. — Если это все, то я поеду. —Такой игнор красноречивее любых ответов, — прыснул Хью. — Только имей ввиду одно — Маринетт Дюпен-Чэн не игрушка, которой можно попользоваться. — Голос мальчика звучал непривычно твердо и решительно. — Я и не собирался, — Адриан опешил от такого напора, но с самым безразличным видом сел за руль.       На самом деле Агрест младший ни о чем таком и не думал. Во всяком случае, пока этот наглый мелкий пацан не озвучил вслух все свои предположения. Мальчик прав: кого попало Адриан в свою машину не сажает.       Сейчас он ехал домой по промокшим дорогам, но всеми мыслями был в недавнем разговоре.       С момента устройства на работу Маринетт Дюпен-Чен, он стал относиться к ней слегка иначе. Особенно когда в один прекрасный день начал анализировать их взаимоотношения в школьное время.       Да, с высоты своего возраста и жизненного опыта он уже понимал, что когда-то давным-давно Мари была влюблена в него. Однако, сейчас у женщины есть ребенок, причем ребенок довольно взрослый. Она больше не заикается, разговаривая с ним, ее глаза больше не горят при взгляде на него: в них больше нет того очаровательного обожания, которое Адриан хотел бы сейчас видеть и ощущать в свою сторону.       Она стала холодной, рассудительной и равнодушной. Маринетт заботила лишь работа и то, что происходит у нее дома. За все время у нее была лишь одна претензия — и та по поводу коллег. Она не делилась ничем личным, не пыталась заигрывать, как это делали другие девушки в офисе. Эта максимальная закрытость напоминала Адриану Агресту девушку, которую тот когда-то давно знал и очень сильно любил. Когда-то из-за той самой девушки он поклялся больше не заводить романтических отношений, но сейчас и сам не заметил, как начал испытывать что-то вроде симпатии к столь независимой особе.       Он начал заботиться о ней.       Проявлялось это в различных мелочах, которым Мари даже и не думала придавать какого-то значения.       Кофе на работу, совместный обед, совместные поездки по работе. Адриану хотелось сделать женщине приятно, но чтоб при этом она не чувствовала себе неловко. Он не смел грубить коллеге, ставить в неудобное положение перед коллективом, не обсуждал ее решения при всех — лишь наедине.       Господин Агрест старался стать лучшим другом для Маринетт. Но выходило у него это не особо хорошо. То ли дама не замечала его намеков, то ли целенаправленно их игнорировала, стараясь как можно дальше отстраниться.       Да, была у Маринетт Дюпен-Чен одна проблема. Она боялась хорошего отношения к себе со стороны мужчин, потому что попросту не верила в то, что ее могут искренне ценить и уважать.       А теперь Адриан Агрест был мужчиной, который оказывает ей знаки внимания, хоть и дружеские.       Тем временем Хьюго вернулся домой. Мать в этот момент снова была в душе и не заметила отсутствия молодого человека. Он снова пробрался на балкон, постоял там пару минут, убеждаясь, что Адриан Агрест уехал от их жилища и, удовлетворенный, вернулся в свою комнату. Хью сделал вид, что корпит над уроками, но головой все еще был в той папке с документами, которая сейчас мирно лежала под кроватью. — Как день прошел? — Маринетт появилась словно ниоткуда. Она не стала заходить в комнату, а просто встала на лесенке, приоткрыв люк. — Все хорошо, только промок по пути домой, — констатировал юноша, не вдаваясь в подробности. — У тебя все хорошо? — Женщина спросила это будто вскользь, но тут же замерла, ожидая ответа. — Да, лучше всех.       Мари не ожидала от сына какой-то невообразимой отдачи, честности или откровенных разговоров, но в последнее время ее смущало поведение сына.       Естественно, разговоров по этому поводу между ними не будет.       Она никогда не узнает причин этого затишья, но попадет под страшную бурю, как и все остальные.