The moon will sing

— Валькирия? Не слишком ли грандиозно для такой малышки, как ты? — У входа в конюшню раздался звонкий смех Стража Асов. Посмеиваясь точно от хорошей шутки он, верхом на своей славной Гуллтопр, направился к стойлу, не удосужившись спешиться у входа. Ему жутко нравилось играть на нервах Труд, племянница так забавно хмурилась, словно действительно могла бы причинить ему вред. Лишь спрыгнув с седла и похлопав грозного зверя по шее он почувствовал, как его со спины крепко обхватили поперёк живота и груди. Хеймдалль вздрогнул и даже чуть не вскрикнул, но быстро вернул самообладание. Был лишь один человек, который мог коснуться его. — Снова застал меня врасплох, засранец, — прорычал он. Гость ничего на это не ответил и лишь крепче сжал его в долговязых руках, уткнувшись носом в основание его шеи и громко вдохнув. Затем он скользящим касанием поднялся выше, под самое ухо, и снова повторил движение вниз. — Не здесь же, придурок, нас увидят, — запротестовал Одинсон, хотя желания было мало. Пусть на дворе уже ходили слухи, ему не хотелось давать лишнего повода сплетничать о своих связях. Названный "придурком" совершенно по придурковски игнорировал его и лизнул бледную кожу бога, а затем обхватил отмеченное место зубами. — Не смей кусать! — Зашипел Хеймдалль и попытался извиваться в железной хватке. И сразу же мелко вздрогнул и закатил глаза от мелких вспышек боли под чужими клыками. Виновник довольно промурлыкал и слизнул выступившую кровь. Затем без предупреждения отпустил чуть обмякшего Аса и исчез так же быстро, как и появился. Хеймдалль злобно зарычал не хуже своего градунгрского коня и провёл пальцами по укусу. Рану он залечит без проблем, но след останется и будет поводом для косых взглядов. Ормарр, сукин сын, обожал появляться из ниоткуда и бросать его возбуждённого и раздражённого, пока Ас отчаянно пытался угадать, это ли какая-то сложная игра или просто садистские наклонности. Ормарр не так давно состоял на службе у Одина, во всяком случае гораздо меньше, чем Хеймдалль. Воин змей — гласило его имя и полностью соответствовало его природе. Ормарр был оборотнем, и не паршивой псиной, а драконом, чей род Хеймдалль всегда считал сказкой. В любой момент он мог обратиться в крылатого змея, чьё дыхание уничтожает города. От того до тошноты горделивый и отстранённый от чужих дел мужчина и приглянулся Всеотцу. Даже перед судом Валькирий Страж Асов не признался бы в том, что откровенно любуется тем, как чёрные словно смоль крылья взмахивают над землёй и поднимают страшного зверя к небесам, пока оставшиеся две лапы толкают воздух, словно хотят оседлать сам ветер, но не могут вцепиться острыми когтями. Ормарр был худ но крепок, высок, почти на две головы выше Хейма. Единственным, что не давало спутать его с великаном были чёрные драконьи рога, тянувшиеся от которых чешуйки веснушками сыпались по щекам. Чёрные длинные волосы местами заплетённые в косички обычно собирались в ленивый, как и его хозяин пучок. Несмотря на варварское, по мнению Хеймдалля, происхождение, Ормарр имел очень утонченные черты. Худое, слегка вытянутое лицо, узкие бирюзовые глаза и орлиный нос. Единственное, что портило эту картину: почти серая кожа и покрытые чёрной чешуёй руки. Многие выставляли под сомнение его красоту, но мало кто осмеливался выступить против его боевых навыков. Даже Хеймдалль был не в их числе. Не то был слишком влюблен в него, не то знал, что может проиграть. И дело было не в его быстрых и точных движениях длинным мечом с двуручной рукоятью. Голова Ормарра напоминала Асу улей злобных пчёл. Они кружились и не затыкались ни на мгновение, плодились и плодились, превращаясь в песчаную бурю, хороня заживо сотнями криков, противоположных размышлений и намерений. Дракон наверное давно свыкся и приспособился, но Хеймдаллю там было неуютно. Он понимал, что его собьют с ног до того, как он сможет поймать самый громкий голос, прежде, чем его заменит другой, более напористый. Поначалу заглядывая туда раз за разом Хеймдалль удивлялся, как в разуме может быть одновременно полно до краев и пусто. Это манило и в то же время отталкивало Одинсона. Манило потому, что молодому богу всё всегда доставалось слишком легко. Отталкивало — из-за того, что это очевидное преимущество Ормарра задевало его самолюбие. Впрочем, все те вещи, которые он себе позволял рядом с оборотнем должны были разбить его эго вдребезги, так что это не должно было его волновать, верно? Например то, как он пытался не сердиться слишком сильно, когда Ормарр подкрадывался со спины и присасывался к его шее, пожалуй, самой чувствительной части его тела. Как позволял себе дрожать от удовольствия и сжимать плечи. Мимолётные прикосновения пальцев под столом во время обеда. Страстные ночи в умелых руках оборотня, и наконец то, что недоверчивый и наученный горьким опытом Хеймдалль поклялся никогда не испытывать — нежность. Как ему постыдно нравились скромные поцелуи в макушку, на сбитых после тренировки костяшках и щеке. Как он был благодарен поддерживающим его после четвертой лишней кружки медовухи рукам, простому присутствию, когда его маска трескалась после жёсткого выговора Одина или выходок Локи.

***

      Чего Хеймдалль никогда не упускал, так это возможности поглумиться над Тором. Ормарр тоже недолюбливал громилу и всегда считал всего лишь несчастным глупцом. Но почти маниакальные издевательства младшего Аса он считал глупее. Он не одобрял эти игры с огнём, зная, что однажды Тор в своём пьяном безумии не промахнётся. Он и сейчас нервно кусал губы, привычно прячась в тени главной залы, пока смехотворно самоуверенный голос Стража Асов бил по его ушам. Его терпение закончилось, когда Тор судорожно дёрнулся в сторону Хеймдалля и его неугомонный разум прокрутил по меньшей мере шесть плачевных исходов битвы с раздробленной на полу головой его мальчика. Когда несколько Эйнхерий трусливо расступились он оказался позади Хеймдалля. Ормарр был едва ли не выше полувеликана, поэтому Тор имел прекрасный обзор на его тяжёлый взгляд. Ни Ормарр, ни Тор не были уверены в том, кто из них победит в драке, но удачу не хотели испытывать оба. Бог грома сдался первым: — Держи-ка своего любимчика в узде, не то я засуну ему его рог в задницу. — Ох, так вот о чём твои мокрые мечты каждую ночь. Сиф знает? — Не остался в долгу Хеймдалль. Ормарр едва сдержал порыв сжать его плечо. Тор бросил предупреждающий взгляд на Ормарра и с утробным рыком потянулся к бутылке мёда на столе, но в последний момент воздержался и ушёл с пустыми руками. — Мне не нужна твоя защита. — Хеймдалль был зол, когда они шли вдоль пустого коридора. — Нет, нужна! — Оборотень резко остановился и развернулся к нему. Ас тоже замер, очевидно он был не совсем готов к такому ответу. — Почему ты из раза в раз ведёшь себя как дурак и суёшь голову в пасть зверя? — В голосе дракона присутствовало разочарование. — Почему именно Тор? — Он мудак. — Одинсон отвёл бифрёстовый взгляд куда-то вбок. — Не больше, чем все остальные, — Ормарр развёл руками. — Что это? Зависть? Проблемы с отцом у Хеймдалля были очевидны, он с детским рвением пытался заслужить одобрение Одина и нёс самое тяжёлое бремя за ошибки семьи перед ним. Но неужели он ревновал? — Я ненавижу его, — злобно выдавил Хейм. — Это не ответ. — У оборотня заканчивалось терпение. — Что, если однажды его молот доберётся до тебя? — Говоришь, как будто волнуешься, — Хеймдалль нервно усмехнулся. — Да! — Ормарр схватил его за плечи и наклонился на уровень глаз. Его всегда флегматичный голос стал грубым и громким. — Да, мать его, волнуюсь! Ты же знаешь. — Знаю.. — Пробормотал бог. — Разве стал бы я иначе всё это делать? — Руки дракона переместились вверх и обхватили его щёки. Хеймдалль вздохнул, что-то решал про себя, пока его пальцы отвлечённо проходились по тыльной стороне ладоней дракона. — Не здесь, — сказал он наконец и многозначительно посмотрел на дверь в конце коридора. Ормарр понимающе кивнул и выпрямился. — Как насчёт полёта? — Он снова говорил спокойно и слегка лукаво. — Полёт? — Непонимающе изогнул бровь Хейм. Каким милым он становился, когда ему приходилось задавать вопросы, вместо того, чтобы просто прочесть намерения. Вместо ответа Ормарр предложил ему руку и вывел на улицу, подальше от жилых домов. Была глубокая ночь, лёгкая прохлада покалывала щёки после жара камина. Прежде, чем Хеймдалль снова начал задавать вопросы, перед ним уже возвышался крылатый ящер, разминая затёкшие плечи и туловище. Длинные гребни асинхронно двигались вдоль затылка и спины до самого хвоста, пока закрылки на нём неторопливо раскрывались, готовясь к полёту. — Это действительно то, о чём я думаю? — Хеймдалль испустил нервный смешок. Вместо ответа Ормарр склонился на одно крыло и прижался к земле, давая ясный намёк. Ас попытался сглотнуть как можно незаметнее и подошёл к зверю. Он забрался на основание мощной шеи, где можно было не опасаться проткнуть себе зад отростком. Хеймдалль почувствовал себя слишком неуверенно по сравнению с Гуллтопр. В отличие от тупицы Бальдра, его опыт укротителя так и не дошёл до огненных ящеров. Мышцы под ним двигались и горели энергией, заставляя его сильно покачиваться по мере того, как дракон поднимался на все четыре конечности. Ас судорожно сжал бёдрами его шею, будто бока лошади, наблюдая, как земля стала чуть более далёкой, когда змей выпрямился во весь рост. Ормарр не был громаден, но явно крупнее таких, как Пепельный Тиран. Наконец дракон расправил крылья и сделал несколько пробных взмахов для того, чтобы Хеймдалль успел схватиться за пару гребней перед собой. Резкий рывок, и они уже стремительно отдаляются от земли, поднимаясь так высоко, что воздух становится тяжелее. Хеймдалль не помнил — кричал он, или нет. Ему было не до этого, он думал только о том, как удержаться на месте и не ослепнуть от беспощадных потоков воздуха. Спустя вечность дракон выровнял траекторию и замедлился, плавно взмахивая крыльями время от времени. Хеймдалль ослабил хватку на гребнях и пытался отдышаться. Почти все его путешествия ограничивались воронами Одина, а Гуллтопр никогда не была испытанием. К полёту он был явно не готов, но на Ормарра сердиться было поздно. Страж Асов огляделся. Внизу город прятался под редкими облаками, а горизонт стал шире, позволяя всевидящему богу заглянуть так далеко, как никогда. Теперь небо не просто было над ними, оно окружало их, тёмное, как чешуя Ормарра, усыпанное звёздами. Хеймдалль готов поклясться, что это было красивее, чем на стене. Это было свободнее, чем на стене. Одинокий и чувствительный, Ас ценил своё время на посту, наслаждаясь тишью и свободой, прохладным ветерком забирающимся под тунику. Здесь всего этого было в два раза больше, и это пьянило крепче любой медовухи. Дракон не стал кружить над городом, он легко пересёк стену и отправился в бескрайние просторы Мидгарда, петляя над водоёмами и ныряя в облака. Ночью эти затопленные и разрушенные края казались просто прекрасными. Ближе к утру они уже вернулись на стену. Хеймдалль сидел и смотрел на пейзаж, над которым они ещё недавно парили. Его всё ещё трясло от холода и ноги сводило от напряжения, даже под боком Ормарра. Но он наконец почувствовал покой. Всеотец, ненавистная семья и все её грязные тайны, скрытые за тонкими занавесками, отвратительный гул корыстных мыслей окружающих — всё это сейчас казалось далёким, плохим сном. Он был счастлив, и судя по довольной роже Ормарра, даже не удосужился это скрыть. Одинсон откровенно завидовал оборотню. Вот кто был свободен, вот кто чувствовал себя повелителем мира. В миг обратиться и улететь далеко-далеко, объять необъятное и достичь недостижимых уголков любого мира. Далеко от проблем, от несчастий и чужих мыслей, наконец ощутить тишину. Будь Хеймдалль достаточно глуп, он бы попросил Ормарра украсть его, закопал бы своё самолюбие поглубже к Хельхейму и на коленях попросил унести как можно дальше. Оборотень бы обязательно согласился. Послал бы Одина в задницу и улетел бы туда, где вороний бог не догадался бы их искать. — Ты хотел кое о чём мне рассказать, — вырвал его из мыслей голос Ормарра. Все мечты тут же улетучились перед глазами. Но на душе всё ещё было приятно, Хеймдаллю определённо было легче говорить об этом. — Помнишь, ты дразнился о том, что мои зубы золотые от того, что старые выпали? — Начал он издалека. — Дурацкая шутка. Я думал мы забыли об этом. — Ормарр напрягся. К чему бы такая ностальгия? — Ты,— да, а я — нет, — печально усмехнулся Ас. Ормарр вздохнул. Славный, славный Хеймдалль. По природе нежен, как дитя. — Но не в этом дело, — продолжил бог предвидения. — Ты был прав, в каком-то смысле. Это было давно, я был глуп а Тор ещё тупее. Мне показалось, что овладев своей силой в полной мере я не буду больше терпеть его идиотизм и побои. — Хеймдалль судорожно вздохнул, это не должно было даваться ему так сложно. — Мы поссорились и подрались. Я почти победил, но недооценил гнев и абсолютно пустую голову этого великаньего отродья. Он выбил мне почти все зубы одним ударом.. Оставшиеся вырвал из вредности. Ормарр не перебивал и смотрел на него совершенно поражённым взглядом. После того, как Хеймдалль замолчал, туда добавилось такое гадкое сострадание. — Не смотри на меня так, — огрызнулся бог. — Я ненавижу жалость. — Это не жалость, Хеймдалль.. — Она. Тебе жаль меня! — Звёздочка, я же люблю тебя. Как мне может быть не больно за тебя? — Ормарр протянул руку и коснулся чужой щеки. Тот поморщился, но не отстранился. — Ты всё ещё цепляешься за это. Никогда не отпустишь... — Дракон не стал продолжать. Конечно не отпустит, не в его натуре. Вместо пустых разговоров он притянул меньшего бога к себе и не воспринимая сопротивления нежно поцеловал его.

***

      Последней ночью Хеймдалль не мог найти себе места, даже любимое занятие — чтение не могло удержать его внимание. Завтра ему предстояло отправиться в Ванахейм. Локи ушёл, а Фрейра взяли в плен. Было нетрудно предугадать следующий шаг маленького предателя и Всеотец поручил ему это задание. Но не вечный страх подвести доверие Одина и столкнуться с последствиями не давал ему покоя. Что-то другое. Стягивающее грудную клетку предчувствие чего-то ужасного. Он чувствовал будущее по разному в своей жизни, это ощущение было ему чуждо. Ормарра не было рядом весь вечер, чтобы вызвать у него слабую улыбку своими остроумными шутками и притупить волнение. Хеймдаллю от этого становилось только хуже, и он не смог бороться с потребностью немедленно оказаться с ним в одном помещении. Оборотень нашёлся у себя в покоях. Он сидел на краю кровати, спиной к нему, скрыв лицо в ладонях. Хеймдалль решился заглянуть в его разум в заранее провальной попытке, находя непосильным спросить напрямую. В голове Ормарра было пугающе пусто. Ни одной метающейся мысли, даже смиренно лежащей навзничь. Бога предвидения напугала эта пустота. Никогда такого не было сколько они были знакомы. — Ормарр?.. — Тихо позвал Одинсон. Всё так же тихо. Несмело он забрался на кровать коленями и подполз к дракону. Обнял сзади. Ткнулся носом в чернущие волосы для того, чтобы набравшись храбрости вместе с глубоким вдохом, прошептать ему в затылок: — Я люблю тебя. Кажется он ни разу не говорил этого. Какофония вернулась в разум оборотня. Хеймдалль был рад ей, как сладкой колыбельной. Страх сменился безмятежностью. Ормарр оторвал его руки от своих плеч и сжал, нежно, как и всегда. Покрыл поцелуями пальцы и тыльные стороны ладоней. Хеймдалль полусмущённо улыбался ему в патлы и думал о том, как же ему всё таки нравится быть любимым. Очень скоро они оба лежат на кровати. Хеймдалль лежит на нём сверху, тонет в широких объятиях змея. Отдаётся ему всеми фибрами, даже теми, что всецело были преданы и проданы Одину. — Я люблю тебя, — повторяет он до чёртиков сладкую фразу, оторвавшись наконец от его губ. Завтра он не вернётся, он чувствует это. Поэтому он хочет насладиться Ормарром на целую вечность вперёд. Чтобы его остывшее тело всё ещё чувствовало его крепкую хватку на своих бёдрах.

I loved you like the sun