Выстрел за двоих

      Домой Су Хёк возвращался, как в свою пещеру. Новая дверь радовала своей надёжностью, но одно напоминание о причине этих срочных ремонтных работ ощущалось на языке как противная жёлчная горечь. Часы показывали без пяти минут десять вечера, в квартире было темно и тихо, пока Су Хёк не щёлкнул выключателем и не включил телевизор. Он понятия не имел, на какую программу попал, это интересовало прокурора в последнюю очередь. Было вполне достаточно, чтобы из кухни доносились размеренные, негромкие голоса, создающие атмосферу не одиночества, пусть и ложную.       Весь день Су Хёк метался по городу, изредка забегая в офис, чтобы успеть на встречу с генпрокурором и лишь к четырём часам выкрал немного времени, чтобы пообедать в ближайшем кафе, откуда сразу же направился в полицейский участок, где уже шесть часов находился задержанный по новому делу об убийстве таксиста и, судя по слухам среди полицейских, этот подозреваемый принадлежал к группировке Чан. Последнее, правда, нужно было ещё доказать…       Разговор с задержанным удался лишь от части, причём больше всего болтал именно он: вначале возмущался по поводу незаконного ареста, потом попытался выстроить свою версию произошедшего, не забыв включить в неё и собственное алиби, ну а под конец взялся за угрозы. Весь этот словесный водопад, который лился без остановки, Су Хёк вытерпел с завидным мужеством. По правде говоря, прокурор почти не вслушивался в бесполезный трёп. Он читал материалы дела, слегка раскачиваясь на стуле. Его абсолютно равнодушный вид выводил из себя задержанного, так что тот начинал совершать ошибки. И, дождавшись именно этого момента, Су Хёк, всего несколькими вопросами, вытянул из него всё, что хотел узнать. Преступник даже не понял, как косвенно признался в убийстве и, лишь когда прокурор встал из-за стола с улыбкой победителя, до парня дошло…       В результате каждодневных происшествий у прокурора не прекращались настойчивые мигрени, из-за которых он чувствовал, что работает и живёт на износ. Одну маленькую круглую таблетку Су Хёк запил стаканом фильтрованной воды, уступая желанию поскорее принять душ и провалиться в сон.       Отвечать на телефонный звонок не было никакого желания, потому что в последнее время хороших новостей не добавлялось, но это могло быть сообщение об очередной жертве, поэтому Су Хёк всё же не стал сбрасывать. Детектив Джу Ин До торопливо затараторил, и прокурор едва смог разобрать в бесконечном потоке слов кое-что важное. Вслушиваясь, он вошёл в спальню, ринулся к письменному столу и, раздобыв там ручку, открыл блокнот на чистой странице, чтобы сделать запись. Детектив всё ещё диктовал, когда взгляд Су Хёка задержался на настольной лампе, поверхность которой отражала стену за его спиной.       «Что за…?»       На доске красовалась ярко-алая надпись.       Она отражалась в тёмных зрачках прокурора, так пристально он смотрел на неё. Рука, всё ещё держащая мобильный телефон, медленно опустилась вниз.       Тяжело сглотнув, прокурор выронил из рук телефон, впервые ужаснувшись настолько сильно…       Ему и раньше угрожали, на него нападали с оружием несколько раз, его убийство заказывали преступники чуть ли не с того света, но никогда в его дом не вламывались так нагло и никогда прежде Су Хёк не был столь бессилен, разочарован и слеп. У него не было никаких доказательств, никаких зацепок, вообще ничего… а преступник знал о нём всё.       Пора платить по счетам! Когда отдадите долг? — гласила надпись на доске.       Этой ночью прокурор не спал.       Чудовищно долгое время он стоял напротив надписи. Потрогал её, пытаясь понять, чем её наносили и, с некоторым облегчением, понял, что это не кровь.       Су Хёк не мог перестать перечитывать надпись. Он делал это снова и снова, так что в конце концов эти слова звучали у него в голове сами собой.       И внезапно глаза прокурора вспыхнули неистовством. Он вспомнил, где уже слышал эти слова…       Поднял телефон и позвонил начальнику национальной тюрьмы. Время было позднее, но разве кто-то может спать, когда происходит нечто подобное. Голос на том конце провода был заспанным, но Су Хёк не обратил на это внимание, а сразу перешёл к делу:       — Организуй мне встречу с Пак Мён Су. Это срочно.       — Что? Прокурор Ким? Ты в своём уме?       — У меня нет времени на риторические вопросы. Завтра с утра мне нужна встреча с Пак Мён Су.       — Ну хорошо, если так невтерпёж. Подъезжай, всё будет.       На последнем допросе год назад Пак Мён Су произнёс эти слова: «— Рано или поздно и Вам, прокурор Ким, придётся платить по счетам. Подумайте о том, как будете отдавать долг…»       Тогда он не придал этому значение, в конце концов, подобное произносили многие, но теперь... Но, как возможно, чтобы эта надпись появилась тут, если никто кроме прокурора и сказавшего это, не мог знать таких точных формулировок?! Сам серийный убийца сейчас находится за решёткой и чисто физически не мог бы проделать такой фокус, но что если он поручил это кому-нибудь из подчинённых? Но, каким образом, если к нему на свидания никто не проходит с самого первого дня заключения и письма не пишет? И причём тут помада?