***
Сон был тревожным, заставляя спящего тяжело дышать, переворачиваясь с одного бока на другой. Чуя напряженно хмурил брови и в один момент резко открыл глаза и рывком сел на кровати. Снился очередной кошмар, наполненный самыми отвратительными воспоминаниями из жизни, которые его мозг только смог повытаскивать со всех углов. При такой усталости, и физической и моральной, которая накопилась за последнее время, всё равно спал беспокойно, проснувшись среди ночи. Громко дыша, он провёл рукой по своим рыжим волосам, что недавно разметались по подушке. На лбу выступил холодный пот мелкими каплями, а его футболка задралась. Стоило только вызваться помогать в поисках Осаму, как его тут же нагрузили работой, таская с собой по всему городу. Поездка к знакомому человеку, что с профессионализмом владел техникой, оказалась весьма полезной и им удалось найти приблизительное нахождение места, где держат Дазая. Весь завтрашний день будет посвящён составлению плана и выяснению личностей похитителей. Врываться внутрь просто так нельзя, ведь они не знают, какие там условия и возможна ли вооружённая охрана. Прокручивая это в своей голове, Чуя всё больше видел сильную потребность в отдыхе. Вздохнув, он упал головой на подушку и, почувствовав неудобство, перевернул её прохладной стороной. Сложив руки за головой, рассматривал потолок. Чувства он испытывал разные по отношению к шатену. Однако обязанность ему помочь, словно мигалкой красного цвета горела в его голове. Чем была обусловлена такая потребность — было ему непонятно. Само по себе всё происходит слишком спонтанно и хаотично. Сначала возращение Дазая в город, потом это чертово торжество и следом же его похищение. Времени им как следует пообщаться не выделилось. Однако скрывать то, что Накахара тосковал без Осаму — бесполезно. Во все времена их общения никто не задумывался о том, что ждёт их в будущем или что было в прошлом. Всё происходило само собой. На лице парня расцвела слабая улыбка из-за проявившихся в памяти воспоминаний. Будучи подростками, Чуя всегда злился на шатена, а тот не преставал его подкалывать и придумывать заурядные шуточки в его адрес. Чуя помнит тот вечер, когда ему пришло сообщение — короткая фраза: «Я уезжаю». Хотелось потребовать объяснений, куда и надолго ли. Но голубоглазый не решился, вернее, так было заведено у них. Никто не устраивает допросы, не грузит лишними мыслями, но при этом всегда находится рядом. Так происходит и сейчас. Он не думает лишний раз о том, стоит или нет предпринимать какие-то действия. Даже мысль о том, нужна ли Осаму его помощь ещё не посещала его весь сегодняшний день, но лишь до этого момента. Сейчас, пока никто не видит, ни перед кем не нужно прикидываться сильным духом и на все готовым, Чуя все больше тонул в собственных сомнениях. Во всех книгах написано, что друг — это тот, который всегда придет на помощь и предложит свою руку помощи. Но ключевое слово здесь «друг». Как же жалеет сейчас Накахара о том, что в своё время не послал подальше надоедливого Дазая Осаму. Бесила способность этого парня управлять сознанием Чуи, манипулировать, вводить свои правила в голову рыжеволосого. Во время всего общения с этим парнем, он продолжал думать о том, что они самые что ни на есть друзья и не больше. Даже в моменты, когда его прижимали к школьной стенке в почему-то всегда пустовавшем коридоре, завлекая в неловкий для обоих поцелуй. Ни на секунду не сомневался в этом, держась с ним за руки, позволяя провожать себя до дома. Чисто по-дружбе он прижимал содрогающееся тело от слёз Осаму, словно забирая себе чужое горе от утраты лучшего друга — Оды Сакуноске, что учился в старших, чем они, классе. Перечисленное это казалось ему чем-то обычным и привычным до глубины души. Ведь они всего лишь поддерживают друг друга. Делятся своими чувствами и эмоциями, что вырывались через страстные стоны от перевозбуждения и грубые толчки, когда их тела сливались в одно, обмениваясь повышенными температурами разгорячённой обнажённой кожи. Осаму всегда был для Чуи вздохом отрезвляющего и одновременно опьяняющего кислорода, героем, что каждый раз открывал новое перед слепым котёнком в жизни — Накахарой. Сейчас же его жизненно необходимый когда-то человек находится очень далеко от самого Чуи. Больше всего ему хотелось, чтобы Дазай, как в старые добрые времена, вернулся этим же утром домой, а затем по пути в школу забежал в дом Накахары, махнул рукой и сказал, что ездил за редкими грибами, вызывающими сильные галлюцинации, чтобы накормить ими голубоглазого. Последний же посмеялся бы и, привычно дав подзатыльник, взял того за руку и отправился на уроки, на которые они неприлично сильно опаздывают. Однако сотрудничество с Огаем только увеличило волнение за шатена. Неужели всегда выкручивающийся и супер удачливый Осаму больше не выберется из очередной ситуации, надменно посмеявшись над этим препятствием в своей жизни? Неужели ему действительно грозит серьёзная опасность и он, весь обессиленный, только и ждёт конца этой жизни?Чуя не знает.
— Зачем ты только приехал сюда, Осаму Дазай? — тихо спросил рыжеволосый, рассматривая светящуюся белым светом полную луну, что виднеется из-за приоткрытых штор бежевого цвета. Мысли об Осаму потихоньку успокаивали разум юноши, погружая его, на этот раз, в хороший и спокойный сон. Завтра он обязательно сделает все, что от него потребуется, выкладываясь на полную.***
День проходил без происшествий. Всё было настолько тихо, что Осаму чувствовал себя непривычно. Несомненно, еду ему приносили, всё тот же Николай, который был молчалив, что не очень характерно ему. Дазай вывел для себя две теории: либо на него забили, либо у этих двоих очень много дел, раз уж Фёдор не показался ни утром, ни вечером. Не то чтобы шатен так ждал его у себя в комнате, нет. Само ощущение того, что ты абсолютно один в четырех стенах, единственным выходом из которой это окно, сковывает движение, заставляя ежиться от этого. Однако день близился к вечеру, комнату обдавало красивым ярко-красным оттенком. Осаму всегда нравилось смотреть на закаты, переходящие в сумерки, а после впускающие на свой пост властвовать тёмную и загадочную пору — ночь. В этот момент всегда необычно на душе, красота горизонта завораживает. Закрыв очередную книгу, которую он волей-неволей прочитал, спасаясь от скуки, парень слез с кровати и отнёс её в стеллаж. Почти половина книг была прочитана одна за другой. Вот оно — преимущество вставать рано. Оказывается день не такой уж и короткий, как казалось шатену, пока он работал как конь в своем магазинчике. Зевнув, Осаму снова забрался на кровать и распахнул слегка запылившиеся шторы. Совсем недавно он читал про запертую приёмной матерью девушку в высокой башне, в чаще леса. Теперь же он — само олицетворение этой книги, скучающе смотрящее в окно. — Где же мой принц, что спасёт меня из этого замка? — протянул Дазай, подперев голову руками. Внезапно в голове возник образ его давнего знакомого — Чуи в железных доспехах. Это рассмешило шатена, а в памяти он закрепил очередную шутку про рост парня, мол ему даже доспехи большие все будут. Спрятав улыбку, он погрузился в мысли о том, как там поживают его родители. Наверняка распереживались бедные. О том, что его не ищут и речи быть не может. Вот только нужно ли им этим заниматься — вопрос другой. По факту — его не держат в заложниках, не пытают и не заставляют выполнять свои прихоти. Даже сам Осаму не понимает причину нахождения его здесь. Так что о том, что у себя думает Огай можно и не начинать гадать. Не желая больше думать о сложном, сознание парня привело к ещё более сложному. Если вспомнить, они с Чуей так и не поговорили нормально. Однако, судя по поведению Накахары, тот о нём и не думал ни разу за три года. Ни разу не упомянул о прошлом в их первую встречу, не спросил о том, где он пропадал. Эти дни он наверняка отсиживается дома, одним ухом подслушивая, как продвигаются дела у его друга-неудачника. Сам шатен не то чтобы не вспоминал о рыжеволосом. Скорее, просто не находилось времени глубоко всё обдумать. Учёба, следом же работа — выматывали нещадно. Не закончив учебу, он бросил её, наплевав на то, что же будет с ним и его будущим. Так происходит выгорание у людей, и Осаму — явно не исключение из правил. Конечно, бывали моменты, когда кареглазый задумывался о том, как у Чуи обстоят дела, но писать не решался. Не хотелось усложнять всё, рушить то молчание, что продолжалось продолжительное время. Сейчас же Осаму немного жалел об этом. Было ощущение, будто нить потеряна, связь уже не наладить. Ложью будет утверждение о том, что Дазаю это не нужно вовсе, и он сам прекрасно справлялся и справляется ныне. Были времена, когда он хотел бросить всё и уехать далеко от своих проблем, упасть в объятия всегда поддерживающего Чуи, а после, вылечив душевную брешь, снова уехать и продолжать справляться с преградами. Но это было бы эгоистично со стороны Осаму, так что он посчитал нужным не начинать, чтобы не делать больно ни себе самому, ни близкому человеку. Чтобы отвлечься от навязчивых мыслей, Дазай начал бродить по комнате в поисках занятия. Спать было ещё очень рано, ужин вот-вот на подходе. Вспомнив о пустой неисписанной тетради в составе книг, принесённых ему Фёдором, он достал её и повырывал несколько листов белого цвета. Усевшись на полу, разложил их рядом с собой и думал что с ними делать. Вдруг в голову пришла идея, и он взял в руки один листочек. По памяти подгибая и заворачивая бумагу, он мастерил себе соседа по комнате — лягушонка. Затея понравилась на какое-то время впавшему в детство взрослому, и он вытягивал из памяти самые разные схемы творения оригами. Для кого-то — это увлечение было успокаивающей терапией, кто-то просто не берётся, зная, что в первые же десять минут разорвёт всё к чертям собачьим и пойдет заниматься более стоящим делом. Осаму не относился ни к одному из двух типов. Оригами он считал весьма увлекательным занятием, но лишь до минуты, когда бумага в руках превращается в кусок тряпки, которая отказывается поддаваться мастеру, загибаясь не так, как нужно. Так что без ругательств и восклицаний не обошлось. Спустя час-полтора, а если считать листами бумаги — около 23 тетрадных листков, шатен выдохнул и гордо взглянул на разложенные вокруг него различных животных и фигур. Определённо, будь он ребёнком, побежал бы хвастаться Чуе о своем достижении в искусстве оригами, а тот завистливо бы пытался провернуть то же самое, но остался бы ни с чем, проклиная свою нетерпимость данных занятий. Как раз к моменту, когда Дазай спрятал свои труды в шкаф, послышался щелчок двери и внутрь, так же как утром, молча прошёл Николай, поставил поднос с едой, забрал тот, что принёс утром и почти вышел из комнаты, как его остановил Осаму, дотронувшись рукой до чужого плеча. — Николай… — взгляд шатена был заинтересованным и шоколадные глаза сверкали от задумки, которая была крайне подозрительна для светловолосого. — Чего тебе? Я сейчас за… — начал было занятым голосом говорить парень, словно собираясь перечислять свои дела пленнику на пальцах ног, но его перебили. — Держи лягушку, — состроив серьёзное лицо сказал Дазай и протянул самую удачную лягушку из бумаги, сильно удивив собеседника. — Эм… Спасибо? — поднял бровь Николай и свободной рукой взял ту из чужих рук, положив себе на поднос. — Она, если что, людоед, так что по ночам запирай ее в холодильнике, — не сменяя вид, произнёс шатен, заставив того улыбнуться и ещё раз взглянуть на свою новую подругу. — Что ж, я учту, — кивнул парень и покинул помещение, напоследок пожелав тому доброй ночи. Осаму же остался один, мысленно прощаясь со своей лягушкой, а потом уселся за рабочий стол возле кровати, принявшись за ужин. Было вкусно, но сам парень поизменял бы специи в составе блюда, сделав их более гармоничными и сочетающимися друг с другом. Закончив с приёмом пищи, он взял новую книгу и улёгся на кровать. Взял что-то менее остросюжетное, чтобы почитать перед тем как лечь спать, обеспечив себя хорошим и крепким сном.