***
Спалось очень тяжело, всю ночь мучили неприятные сны, вытаскивая самые плохие моменты из жизни Осаму. Не выдерживая больше, он распахнул глаза и резко поднялся на кровати. Неизвестное чувство овладело его телом, будто должно было произойти что-то плохое. Оглядевшись в комнате, в которой Дазай находился один, парень слез с кровати. Дверь, выводящая на террасу, была слегка приоткрыта, отчего в помещении стояла прохлада. Судя по всему, он не до конца закрыл ее перед тем, как лечь спать. Поежившись, шатен поспешил закрыть ее, перед этим взглянув на вид из окна. На улице стояла поздняя осень, но больше всего зацепило его то, что с неба на землю опускались белые, словно хлопья, крупинки снега. Ну конечно, природа потихоньку меняется на более холодное время года. Выйдя на террасу, Осаму подошел к перилам. Так необычно ощущать тающую снежинку у себя на ладони. Будь рядом с ним Федор, Дазая давно бы уже загнали обратно в комнату, остерегаясь простуды. Стоило той растаять, по ладони потекла капля воды, от которой парень поспешил избавиться, смахнув ее вниз и вытерев руку об штаны. Вчерашний разговор их не предвещал чего-то хорошего. Лежа в темной комнате, в постели, шатен чувствовал себя каким-то одиноким. Даже казалось, что уснуть ему вовсе не получится, ведь часы пробили полночь, а тот и глаза не сомкнул. Было неизвестно где сейчас ходит Достоевский, какие у него срочные дела появились на ночь глядя. Стоя на своем, Осаму искренне хотел дождаться прихода брюнета, упрашивая самого себя держаться, чтобы не уснуть. Однако долго он не продержался и волей-неволей организм дал заднюю. Едва сопротивляясь усталости, Дазай так и не смог удержать веки открытыми и провалился в сон. Несмотря на тёплое одеяло, в которое укутался кареглазый с головой, было все также некомфортно и пусто. Спустя какое-то время, может часов, рядом с собой почувствовалось движение. Сквозь неприятный сон Осаму почувствовал теплое прикосновение к своим волосам. Нахмурившись, юноша поддался в сторону тепла, скрываясь от плохих событий, что вырисовывало его подсознание. Только ему подумалось, что больше он не будет лежать в одиночестве, рука снова исчезла. Рядом с ним не легли, и шатену не пришлось делиться одеялом с соседом. Федор так и ушел, как понимал теперь утром парень. В комнате не было и намека на присутствие кого-либо, кроме шатена. Обернувшись, Дазай зашагал к выходу, но остановился, поежившись. Холод пронизывал до самых костей. Хотелось чем-то скомпенсировать отсутствие тепла, так что он без толики стеснения распахнул перед собой двери чужого шкафа, и взгляд упал на кардиган средней вязки. Накинув его на плечи, Дазай вздохнул родной запах вещицы. Она приятно обволакивала его плечи, волнами спускаясь к ногам. Долго Осаму в комнате не пробыл. Нужно было заняться поисками брюнета, так что он, полагаясь на память, шагал к кабинету. Быть может, искомый там сидит и решает свои супер важные проблемы. Только успел он коснуться ручки двери кабинета, как голос сзади него отвлек, заставив повернуться к источнику звука. — Дост-кун уехал рано утром, так что нет его там. — пробормотал Николай и подошел к юноше. Выглядел он спокойным, что казалось чем-то непривычным для Осаму. Лицо было несколько равнодушным, не источая ни единую эмоцию. Взгляд неприкрытого глаза сразу упал на явно не принадлежавшую Осаму вещь. Странно, ведь обычно Федор не разрешает трогать свои вещи любому, будь это Николай или пушистый кот. Да, раньше с ними жил кот, но частые переезды не слишком удобны для животного и Николай, горюя от приближающейся потери, так и отдал питомца знакомому, по приказу Федора. — Надолго? — полностью повернувшись к собеседнику, решил уточнить Осаму. Здороваться не было смысла, ведь они и не прощались ни разу. — Дня три, может больше. Он разве тебе не говорил? — Гоголю было непонятно недоумение гостя. О своем отбытии тот должен был предупредить и Дазая тоже, раз явился к Николаю с этой целью. — Нет, не говорил. — опустил взгляд Дазай. Целых три дня в полном одиночестве — сможет ли Осаму это вытерпеть? Самое обидное, что ему и намека на это не дали, просто исчезнув по своему хотенью. Во время вчерашнего разговора Федор вел себя, как обычно, так что ничего не говорил о том, что тот куда-то собирается. — Не стоит расстраиваться. — улыбнулся подчинённый. Подойдя ближе, Николай протянул руку в красных перчатках и утешающе похлопал по плечу. — Ты и не заметишь, как пролетит время. — Почему ты мне это говоришь? — отстранившись от конечности, с подозрительным взглядом поднял бровь юноша. Забота со стороны этого странного парня была несколько неожиданной. — Люблю расставаться с людьми на мирной ноте. — пожал плечами блондин. Вздохнув, он сложил руки в карманы, опустив взгляд вниз. Да о чем этот тип говорит? Успел было подумать Дазай, как вдруг раздался громкий звук колес из-за открытого окна. Повернувшись в левую сторону, Осаму поспешил подойти к окну, положив руки на подоконник. — Вот и гости прибыли. — улыбнулся Гоголь и зашагал по коридору в сторону, где находилась лестница. — Был рад знакомству. Дазай глазам своим не верил, таращась на двор за окном. Знакомая машина остановилась на обочине рядом с воротами. Из нее вышли трое человек, но из-за усилившегося снегопада было плохо видно приближающихся к дому людей. Стоило карим глазам встретиться с другими, обладатель которых тут же замер на месте, сердце забилось чаще. Незамедлительно фигура снизу сорвалась с места. Парень же зашагал в сторону лестницы, неосознанно следуя за Николаем. Крепко сжимая ткань на своих плечах, Осаму смотрел под ноги, чтобы не споткнуться на крутой лестнице. Он и не заметил, как оказался на лестнице второго этажа. Подняв взгляд, Осаму вздрогнул и сжал губы в одну линию. Было даже желание сорваться с места подальше отсюда, запереться в библиотеке и ждать, пока его не позовет бархатистый, полный ласки и заботы голос. Остановившись возле перил, он неотрывно смотрел на вырисовывающуюся картину. Николай в свободной манере шагал по ступенькам и остановился, чтобы помахать рукой приближающемуся человеку. — Добро пожаловать, Чуя-кун. — подал голос блондин, когда тот поравнялся с ним. Встав напротив незнакомого человека, Чуя нахмурился. Тот закрывал обзор за собой, так что он начал осматриваться вокруг, пока его не отвлек тот же человек. — Какая невоспитанность. — фыркнул Николай и сложил руки на груди. — Я понятия не имею кто ты. — взглянув в лицо парня, ответил Чуя. — Где Осаму? Вздохнув, Николай отошел влево, открывая вид на замершего на месте гостя. Зацепившись взглядом о фигуру впереди, Чуя ускоренно шагал. Наконец голубоглазый сократил то расстояние, что было между ними и молча встал напротив. Потерянный взгляд карих глаз не сходил с парня еще долго, но после он резко переменился на удивленный, даже ошарашенный. Схватив воротник чужой рубашки, Чуя грубо притянул к себе шатена, впившись в его губы. Слов было так много, что те не могли собраться в нормальные предложения, так что лучшим способом выразить свои эмоции был этот. Опешив от напора Накахары, Дазай не успел вовремя среагировать, осознав ситуацию только спустя пару секунд. Из-за роста пришлось наклониться, чтобы не свалиться вниз. Чужой язык во рту ощущался чем-то до ужаса неправильным. Сжав кулаки в руках, Осаму поспешил вырваться из крепкой хватки рыжеволосого. На второй попытке он освободился, оттолкнувшись от Чуи на приличное расстояние. — Осаму? — неприязнь в лице юноши удивляла рыжеволосого. Стоило ему на шаг приблизиться к парню, как тот снова отступал назад. — Что происходит? — Н-ничего. — помотал головой Дазай. Согревающая спину одежда была спасательным кругом, за который шатен судорожно пытался ухватиться. — Просто… Вздохнув, Чуя отвернулся в сторону Николая, чтобы держать того под присмотром. Тот скучающе рассматривал свои ногти на руке, ожидая, пока на него обратят внимание. Дазай, наверное, прав. Зря он набросился на него вот так сразу. — Прости, я… Это действительно лишнее. — опустил взгляд голубоглазый, но после переменился, решительно сверкнув глазами. — Рад, что ты жив. — Да… — голос пленника был отстранённым, а сам он не собирался двигаться с места. Вздохнув, Осаму набрался решимости и заставил себя выйти на разговор. — Зачем ты здесь? — Как бы не так: скажи мне, на милость, зачем ты еще здесь? — этот вопрос интересовал юношу больше всего. Больно легко он ворвался внутрь, двери открыты. Находится в этом доме уже почти пять минут, а к нему не было ни единой негативной реакции. — Я тут живу, наверное… — оглянулся Дазай наверх, представляя как далеко находится комната, недавно ставшая его обителью. Почему Чую еще не выперли из этого дома? — Что за чушь? Это не твой дом. — нахмурился Чуя и помотал головой. Спорить сейчас искренне не хотелось, так что он предпочел прямо заявить о своих планах. После Чуя показал указательным пальцем в сторону выхода из здания пальцем. — Руки в ноги и в машину. — Н-нет, я сейчас не могу. — резко ответил Дазай, строго-настрого отказываясь. Нельзя сейчас, нужно подождать Федора. Боже, Чуя, почему ты здесь именно в этот тяжёлый момент? — Да почему, черт возьми?! — закричал уже, рассердившись на слабость юноши, Чуя. В ответ ничего не последовало, и голубоглазый выругался. Теперь ему более, чем понятно, почему Огай был так разозлен на сына после их разговора по телефону. Быстро оказавшись возле Осаму, Накахара крепко взял того за запястье и потянул за собой. Под наклоном лестницы было тяжело сопротивляться воле старшего. Однако, оказавшись на полу первого этажа, Дазай наконец-то вырвал руку. — Чуя, оставь меня. — потирая болевшую руку, сказал шатен, выискивая в голубых глазах понимания. — Где он? — закатил глаза парень. — Где этот козел, промывший тебе мозги? — Дост-кун уехал утром, уважаемый гость. — услышав такой нужный в этот момент голос, Осаму резко обернулся. — Ты кто такой? — вопросительно поднял бровь Накахара, оценивающим взглядом проходя по неординарному наряду парня. Мыслей было много, но больше всего он склонялся к версии, будто это дворецкий какой-нибудь, работающий на Федора. — Ах, прошу прощения. — артистично вздохнул тот, после чего снял с головы невидимую шляпу и коротко поклонился. — Моя оплошность. Николай, рад знакомству. — Николай. — обратился Осаму к тому, ожидая каких-либо действий с его стороны. Тот оставался на своем месте и сохранял полуулыбку на своем лице. — Почему ты… — Будешь мешать… — прервался Чуя, подошел к, на вид миловидному, человеку и ткнул пальцем в грудь. — Мало не покажется. — Отнюдь, мой друг. — улыбнулся блондин и провёл ладонью по чужому лицу, оказавшись слишком близко. — Я никоим образом вам не враг. Тот поспешил уйти от чужих рук, осуждающе сверкнув глазами. Такие, как он, личности, напрягали его еще с самого детства, так что он всегда рефлекторно старался держаться от них подальше. Психика спасибо скажет и жить проще будет. — Вот и чудненько. — хлопнул в ладоши помощник и обратился к Дазаю. — Хорошей дороги, малыш Осаму. Непонимание так и читалось в лице получателя этих слов. Не отрываясь от отдаляющегося силуэта, Осаму не заметил, как его привели за руку к машине и усадили внутрь. Чуя ощущал себя вовсе не так, как представлял до этого. Можно подумать, он его из родного дома вытаскивает, что тот так противится. Было видно, что Дазай был в трансе, однако лучше так, чем сопротивление. Усевшись рядом с ним на задние места, он приказал трогать двум подчинённым. Сжавшись в комок, Дазай обнял свои ноги, провожая глазами мимо проходящий дом. В сердце будто что-то хрустнуло, а мысли, что он больше не увидится с одним человеком, приводила его в отчаяние. — Дазай, ты в порядке? — видок его был отнюдь не хорошим, так что он повернулся к нему. Шатен ничего не отвечал, уткнувшись в колени. — Все ведь встало на свои места, я рядом и мы скоро будем дома. Разве это не хорошо? — снизив тон голоса, Чуя протянул руку к Осаму, поглаживая макушку головы. Разбитое, а таким оно являлось, состояние Дазая было нечем обосновать. — Ты не хочешь видеть родителей? — Н-нет, это не так. — пробурчал Осаму, отстранившись от ног. Не хотелось, чтобы тот думал, что Дазай держит зло на вкого-либо из них, ведь причина крылась не в этом. — Тогда я тебя обидел чем-то? — продолжал допытываться юноша, вспоминая все возможные варианты, когда он мог каким-нибудь образом навредить тому. — Нет, Чуя. Ни ты, ни родители ни причём. — голос кареглазого стал более серьёзным.- Я не хочу об этом говорить. — Как скажешь. — спорить с ним бесполезно, так что теперь Чуя просто наблюдал за потирающим руку сидящего. — Прости, не болит? — Немного. — пожал плечами и отвернулся к окну. Теперь они были уже очень далеко от дома Федора. Раз болит, значит он не в очередном плохом сне, что мучил его всю ночь. — Мне жаль. — на самом деле, Накахара не очень то и хотел силком заставлять пленника возвращаться. По пути сюда он думал, что дело обойдется простыми словами. — Не стоит. — не было желания как-то анализировать произошедшее. Ситуация в принципе тяжёлая сама по себе, нечего придумывать себе еще проблем. — Тебе не жарко? Машина отапливается. — сказал было Чуя, дотронувшись рукой до кардигана, но его руку отторгли. Какой же всё-таки странный этот парень. — Мне нормально, хватит беспокоиться. — отрезал юноша, стянул с себя одежду и положил к себе на колени, вдыхая аромат. Жарко действительно было, однако расставаться с этой вещью теперь не хотелось никоим образом. — Который час? — Девять утра. — сказал Чуя, перед этим взглянув на наручные часы. — Понятно… — с момента пробуждения прошло полчаса, и желудок начал просить еды, неприятно рыча. — Ты, наверное, голодный. — заметил Чуя и открыл карман своего рюкзака. Привычка всегда носить с собой что-нибудь съедобное наконец-то пригодилась и голодающему протянули батончик в упаковке. — Наесться этим не получится, но сбавить ощущение голода можно. — Спасибо…- пробурчал Дазай и принял изделие в руки. Развернув упаковку, он откусил немного. На языке почувствовался ярко выраженный вкус вишни. — Кто этот странный тип с видом клоуна? — решил уточнить Чуя, вспоминая недавние сцены на лестнице. На лице оставалось ощущение чужого прикосновения, отчего было странновато. — Он подчинённый, или просто сожитель Федора. — сам кареглазый не очень хорошо узнал этого парня. То, что Федор ему доверяет, дает информацию о надежности этого парня. Но открывается тот не всем, а какие доводы в его голове призывают оставаться ему возле Достоевского и подавно не известны Осаму. — Федор, точно… Разговаривает, как напыщенный индюк. — вспоминать их разговор было не очень желательно, поэтому парень даже скривился. Встретившись с непонимающим взглядом типа «Это ты откуда знаешь?», Чуя продолжил. — Довелось пообщаться позавчера вечером. — Но откуда у тебя его номер? — повернулся корпусом к собеседнику кареглазый. Верилось плохо, что Фёдор где-то прокололся. — Кстати, возвращаю. — протянул визитку, достав ее из кармана плаща. — Элис нашла в твоих вещах. — Вот оно что… Понятно. — усмехнулся Дазай. На войне все средства хороши, значит. — Спрошу один раз и больше не вспомню о нем. — с примирительным жестом начал Чуя. — Не знаю, навредил ли он тебе каким-нибудь образом, однако Мори-сану… — Н-нет, обещай, что не скажешь. — резко перебил того Осаму. — Я не желаю ему зла. — Ловко он тебя… — сложил руки на груди старший. Неужели в этом чёртовом доме Дазаю настолько промыли мозги, что тот даже искать виновных запрещает теперь? — Хватит. Не думай, что он ужасен. — закатил глаза Дазай. То, как представляет себя Чуя ему начинало уже не нравиться. Ему не так и нужна была его помощь, а плохо отзываться о темноволосом так и подавно позволять не хотелось. — Ну конечно, людей крадут только добрые парни. — усмехнулся Чуя, отвернувшись в сторону окна. — Ты не знаешь ничего. — прищурился Дазай, прямо выражая недовольство поведением рыжеволосого. — Меня не волнует. Будь он спасителем человечества, но тронул бы тебя, я бы все равно хотел набить ему лицо. Ровно, как и сейчас. — говоря уверенно и твердо, хмыкнул Накахара. Не так себе он производил их разговор после долгой разлуки в мыслях, но был рад собой, что сохраняет настрой. — Чуя… — выдохнул Осаму, положив руку на лицо, потирая пульсирующие виски. — Повторюсь: я тебя разыскивал не по старой дружбе и не думай, что так легко позволю всяким типам присваивать тебя. Может ты просто не в курсе его планов насчет тебя? — он знал, что его слова грубы, и специально делал акцент на каждом слове, пытаясь выискать хоть каплю сожаления или удивления на чужом лице. — Да что ты несёшь? Ты делал это по просьбе отца и только. — раздражаясь напору парня, повысил голос кареглазый. — Неожиданно правда? У меня было уйма времени, чтобы хорошенько подумать, видишь ли. — улыбаясь, Чуя нервно прикусил нижнюю губу, проведя языком по треснутой от сухости поверхности. — Не говори это. — закрыв глаза, Осаму сжал руки в кулаки, снова уткнувшись в поднятые в этот момент колени. — Я люблю тебя, Дазай. — отчеканив главное, Накахара изучал реакцию на свои слова. Такое решение далось ему далеко не просто. — Откуда этот холод, после стольких лет близости? Что так изменило твоё отношение ко мне? Неужели ничего нельзя сделать? — Нет, уже нет. — помотал головой юноша, не осмеливаясь поднимать взгляд на собеседника. Глаза начинало щипать от подступающей влажности.- Сам знаешь, я только и ждал этих слов тогда, но ты предпочёл оставить все на месте. — Не ты ли меня бросил, уехав в Токио? — последовала взаимная предъява со стороны голубоглазого. — Не ты ли не явился на встречу перед самым моим отъездом? — сверкнул карими глазами парень, наконец-то подняв голову. — Я объяснял тебе тысячу раз причину моего поступка. Не мог я оставить отца, ему нужна была моя помощь. — сложив руки на груди, нахмурился Чуя. — Однако меня — легко. Из головы вылетели все твои речи, когда ты высказывал о неприязни к моим чувствам? — выбрасывая наболевшее с языка, Осаму не мог остановить этот порыв. Не хотелось давить на больное, но слова сами слетали с губ, раня получателя. — Мне стоит извиниться? Хорошо. — не дожидаясь ответа, повысил голос Чуя, чтобы тот внимал к каждому его слову. — Ты должен понимать, что твой же отец не был бы счастлив от наших отношений. У вас, итак, постоянно проблемы были, я не хотел быть одной из них. — Снова ты печёшься о мнении других. — вздохнул Дазай. Хотелось поскорее закончить этот разговор, пока он не закончился огромной ссорой. — А как мне поступать нужно было, по твоему? — Накахара же рассматривал их откровение как что-то жизненно необходимое. Будто оно заполнит пробелы в их отношениях. — Бросить все и уехать со мной, в Токио. — Осаму и сам понимал, что это было невозможно, однако озвучил то, что считал правильным в тот год. На последнем голос дрогнул, а Осаму закрыл лицо. Что же он несет, черт побери. — Я люблю другого человека, Чуя. Ты понятия не имеешь, насколько ты хороший как личность. Я всегда мог положиться на тебя. Даже сейчас только ты нашёл меня, спасаешь раз за разом. Не хочу отталкивать тебя, но слишком многое натворил, что теперь просто не заслуживаю что-то, кроме ненависти. — Как всегда самокритичен до ужаса. Сделай ты все самое ужасное, я не смогу тебя возненавидеть. — слабо улыбнулся Чуя. Подняв чужое лицо, Накахара посмотрел на измученные жизнью глаза и с горечью выдохнул. — Осаму поцелуй меня, всего лишь раз. Вздохнув, Дазай притянул того к себе ближе. Тут же губы Чуи накрыл своими, запустив руку в длинные рыжие волосы. Поддавшись навстречу, Накахара воспроизводил в мыслях все воспоминания о них двоих. Даже сейчас ощущалась сильная разница между ними. Шатен, как всегда, целуется лучше, чем сам Чуя. Без слов Дазай сжал когда-то горячо любимые волосы на затылке, не отпуская того от себя. Еще чуть-чуть, совсем немного насладиться последними секундами. Это будет только один раз, так что он полностью отдался в руки старому, до боли в груди любившему Накахару, семнадцатилетнему парню. Дазай сильно за это время изменился, но Чуя нет. Волосы все такие же мягкие, глаза излучали свет и надежду. Несомненно, когда-то этот человек был для Дазая всем. Быть может, если бы не Накахара, то Осаму давным-давно свел концы с концами. Благодарности этому человеку, ставшему твёрдой опорой в жизни, было так много, не описать словами. Ох, Чуя, где ты был, когда юный подросток только и ждал этих слов? Судьба все-таки жестокая сущность, она может с лёгкостью разрезать все нити между людьми, сделать их врагами или перекрыть все пути, лишь бы те не были вместе. Быть может, если бы не этот момент в жизни, то Осаму никогда бы не встретился с Федором. Видимо, так и должно быть. В порыве страсти Дазай усадил юношу к себе на колени, не отсоединяясь от того ни на мгновение. Как обожал шатен в школьные годы зажимать смущенного одноклассника в своих объятиях, целовать белоснежную кожу, обладать этим телом. Адреналин от того, что их могут заметить, кто-то войдёт, разжигал огонь желания сильнее, снося башню кареглазому. Касался губ, волос, тонкой и изящной, будто женской, талии. Конечно, ровно до того момента, пока разрешал сам Накахара. Слухи, гуляющие по школьным коридорам напрягали его и со временем он все больше отталкивал от себя Осаму, заливаясь краской и называя того полным идиотом. — Н-не перебарщивай, скумбрия. — полностью выдохнувшись, Чуя таки отстранился от чужих губ. — Ты прав, как всегда… — улыбнулся шатен, ностальгически огладив идеальные черты лица. — Но мы же не расторгаем общение? — Думаю, от тебя я и после смерти не избавлюсь. — закатил глаза рыжеволосый и убрал от себя чужие руки. Переместившись обратно на свое место, он отвлёкся на вибрирующий телефон. Сердце все еще било, однако чувство было приятное. Зная, что это был их последний поцелуй, оставалось лишь пожать плечами и отпустить ситуацию. Он обязательно все это обдумает в будущем, много о чем пожалеет. — Верно, я всегда буду рад по изводить тебе нервы. — усмехнулся Дазай и повернулся к окну. Ему хотелось отвлечься на что-нибудь, чтобы не впускать пока мысли о том, что теперь с ним будет дальше. Напечатав короткое сообщение отцу об удачности операции, Чуя тоже увлёкся видом из окна.Выглядывали знакомые пейзажи, а значит — они уже в родном городе.