***
Постепенно нужные ингредиенты были нарезаны, аккуратно размещены по доске. По ощущениям прошло около двадцати минут, но Федор все никак не возвращался. Отложив чистый нож на полотенце, Дазай вытер руки и вышел из кухни за телефоном, чтобы убедиться в том, что гостя давно уже нет. — Все нормально, ага. — возмутился Дазай и закусил губу. — Зачем я вообще его отпустил… Было решено, что стоит все-таки пойти и поискать затерявшегося. Благо, он не переоделся еще в домашнее, а потому было проще быстро одеться и выйти на поиски. Закрыв за собой дверь на ключ, он зашагал по подъезду, после чего спустился вниз на лифте. Затем вышел из подъезда на улицу и оглядел окрестность на наличие кого-то. Засунув руки в карманы, шатен зашагал по двору, выглядывая заходящих в него людей, а после вышел за его границы, направляясь к магазину. Идти до него было от силы минут пять, так что куда запропастился Федор — было не очень понятно. Чем дольше Дазай блуждал по магазину, тем больше волновался и выйдя из него, он обречённо уселся на ступеньки. Этого еще не хватало. Задумавшись, парень проходил взглядом вокруг себя и думал, куда еще мог зайти гость. Вдруг до его ушей донесся звонкий смех, который он однажды слышал и соскочил с места. Звук послышался приблизительно за магазином, так что Осаму поспешил обогнуть здание. Стоило ему дойти до единственного не освещенного участка, как среди тьмы глаза различили знакомую макушку, а рядом стоял какой-то человек, о чем-то громко разговаривая. Прибавив шагу, Дазай сократил разделяющее их расстояние. — Дазай-кун, и ты тут? — обратился к нему незнакомец и Осаму только сейчас разглядел в нем Николая, а рядом стоял сам пропавший, топчась на снегу. — Да, я тут. — отстранённо ответил Дазай и повернулся в сторону Федора, выглядывая в его глазах хоть каплю стыда за такое обращение с его чувствительной душой. — Не думал, что увижу вас обоих здесь. — улыбнулся блондин и поправил на себе перчатки. Единственный, кто утеплился сегодня в такую холодную погоду был Николай. Внимательно оглядев Достоевского, Дазай вздохнул и обратился к Николаю. — Давно вы тут воркуете? — было понятно, что говорить с темноволосым было бесполезно, а лучший источник информации — его болтливый друг. — Ну, знаешь ли. — пожал плечами в беззаботной манере юноша. — Со дня твоего отъезда я увидел Дост-куна впервые. Вопросиков много накопилось. Как и сейчас новый образовался… — Предлагаю обсудить их вам чуть позже. — вытащив руку из кармана, Дазай вытянул чужую и крепко сплел их пальцы, пряча за спиной от глаз собеседника. — Вы всё-таки вместе. — состроив хитрый взгляд, Николай кратко взглянул на лицо друга, на что тот поспешил отвернуться. — Ну что ж, прощайте. Федор-кун, набери, как минутка свободная будет. Дослушав прощание парня, Дазай махнул тому рукой и зашагал из переулка, крепко держа чужую руку в своей. Примерный эскиз произошедшего уже собрался в голове, однако одно оставалось неизвестным. Что тут забыл Николай, если он не в сговоре последние недели с брюнетом? — Осаму, притормози. — послышалось сзади и шатен остановился, осматривая юношу. В свободной руке был пакет с товарами, которыми, судя по всему, решил закупиться брюнет по собственной инициативе. Перед блондином было неудобно, теперь он думает себе самую что ни на есть — чушь собачью. — Не был бы ты больной, я бы даже не вышел на твои поиски. — сурово смотря на парня перед собой, кареглазый не выпускал пальцев из руки. — Да, Николай… — хотел было Достоевский рассказать о произошедшем, как его перебили, сказав, что это уже не важно и что давно уже уложено в голове.***
Спустя час все было готово и парни поели, а теперь уже вместе наводили порядок. Хоть Осаму был не совсем согласен, выгоняя того отдыхать. Прокручивая в памяти тот взгляд Гоголя с утверждением, что они в отношениях, Дазай размышлял, как бы ответил, было бы у них больше времени. Он пытался разглядеть в себе реакцию на эти слова. Вроде бы и нет ничего такого, что вызывало бы возмущения. Да и что он мог доказывать, держа своего «просто друга» за руку прямо перед ним. Больше всего заинтересовала молчаливость Федора в тот момент. — Чего задумался? — забрав тарелку, что Осаму долго уже протирал полотенцем, наконец нарушил тишину брюнет. — Ни о чем особенном. — пожал плечами Осаму, вернувшись из транса. — Мы уже закончили, так что… — закрыв шкафчик, куда он поставил кружку, Федор приблизился к Дазаю и коснулся рукой плеча, но от него быстро увернулись. — Нужно в душ, идти первый. — бросил Осаму и ушел в комнату. — Конечно. — выдохнул Достоевский, заправив волосы назад. Стоило показаться в комнате, как ему в руки бросили полотенце и показали на дверь ванной, любезно пропуская гостя вперёд. Хмыкнув, старший закрылся в комнате и незамедлительно принялся за водные процедуры, по большей части из-за отсутствия желания копаться здесь слишком долго. Тем более, после него тоже есть желающие. Из одежды были кофта, брюки, да бельё, которые он с аккуратностью повесил на крючки у выхода. Встав под струи воды, он опустил голову, чтобы вода не попадала в лицо. Не теряя времени, нащупал гель для душа и нанёс на поверхность губки. После чего в ленивой манере прошёлся ею по доступным ему местам, и смыл пену. Спустя время в ход пошла и голова. Не намывая себе корни волос слишком долго, он снова избавился от пены шампуня, позволяя порыву воды смывать все, что встречает на своем пути. Убедившись в конечности результата, парень вылез из душевой, сразу закутывая волосы в полотенце, чтобы вода не капала на пол. Поёжившись от холода, он взглянул в зеркало, медленно покрывающееся частицами воды из пара, который большой кучей вышел вместе с ним. На краю поверхности виднелся откол. Видимо, из-за небрежности в транспортировке появился. Стянув с головы влажное полотенце, он завернулся в него и, держа в руках свои вещи, вышел из ванной. — Быстро ты. — появился Дазай из-за угла и жестом показал куда-то в комнату. — Одежда на кровати. Чтобы не скучно было, я телевизор включил. Дазай проследил глазами за молчаливо усевшимся на кровати гостем и ушел к ванную. Достоевский же поскорее оделся и залез на постель с ногами, невольно засмотревшись на телевизор, на котором шел музыкальный канал с клипами. В комнате было темно и невероятно комфортно. Если измерять песнями, то по истечении десятой по счету где-то коридоре хлопнула дверь, а потом послышались шаги. Не останавливаясь под взором аметистовых глаз, Дазай постепенно натянул на не до конца высохшее тело приготовленную одежду и забрал оба полотенца, чтобы поставить стирку. Фёдор же, смирившись, что пока на него внимания не обращают, все смотрел в экран. После горячего чая и таблетки состояние заметно улучшилось, так что он уже не так часто кашлял, теперь лишь шмыгая носом. После того как стирка была поставлена, шум послышался на кухне, а спустя пару минут шатен вернулся уже на более продолжительный срок, держа в руках чай. Благодарно улыбнувшись, брюнет принял кружку и прошипел от высокой температуры посудины, поспешив поставить ту на так удачно подвернувшуюся прикроватную тумбу. Дазай же держал свою в руках, отпивая по чуть-чуть. — Ты большой фанат? — чуть дуя на обиженный палец, обратился к хозяину квартиры парень. — Ты должен быть им вдвойне, будучи больным. — пожал плечами Дазай и потянулся вперед через ноги Федора, ставя кружку рядом с другой. — Наверное. — наблюдая за потягушками, улыбнулся Федор и уселся поудобнее, опираясь о стену. Достав телефон из кармана, Дазай сверился с часами. Был уже поздний вечер, отчего глаза от усталости смыкались. Зевнув, шатен сменил положение на горизонтальное, смотря телевизор. Не найдя ничего увлекательного в последних двух клипах, он переключил на другой, где шел какой-то детективный сериал. Спустя пару минут рядом с ним прогнулась кровать, а сзади прижались к спине. Федор тоже порядком устал, а умиротворённая обстановка темной комнаты, освещаемой лишь экраном телевизора, только сильнее призывала уткнуться в подушку в целях отдыха. — Спишь? — спросил Осаму, ощущая лишь ровное дыхание где-то в районе шеи. Вздохнув, парень развернулся и встретился со взглядом из-под ресниц. Засыпал, значит. Сон Осаму еще не одолевал, а лучшей идеей времяпровождения был разговор. Ощущая на себе выжидающий взор, Достоевский раскрыл веки и сменил позу, положив руку под голову. Молчаливое разглядывание друг друга продлилось недолго и Дазай подал голос первым. — Что в этом районе Николай забыл? — вспомнив их краткий разговор, Осаму поднялся, усаживаясь. — Понятия не имею. — хмыкнул брюнет и оглядел чуть сгорбившуюся спину. Ощущение, что вот-вот наступит долгожданный и одновременно самый противный вопрос, неприятно гуляло в мыслях. Поднявшись рядом с юношей, чтобы говорить с тем на одном уровне, он заправил волосы за ухо. — Значит, ты даже с ним не связывался после отъезда… — скомкав рукав кофты, сделал вывод юноша, подводя к главному. — Но хотя бы предупредил о нем. Закусив щеку изнутри от поступающих нервов, брюнет рискнул коснуться чужой руки, но тот ее убрал. Похоже, больше так продолжаться не может и им обоим нужно высказаться. — Будешь возмущаться или выслушаешь? — как бы уточняя, в какой форме пройдёт крайне тяжёлый момент в становлении их взаимоотношений, спросил парень. — У меня нет сил возмущаться. — пожав плечами, Осаму отвернулся в сторону тихо работающего телевизора. — Хорошо, тогда… — усевшись ближе к парню, он коснулся лица, поворачивая его к себе. — Задай мне волнующие тебя вопросы. — Помнится, был у нас один такой вечерок. — усмехнулся было Осаму, но под серьезным взглядом тоже исправился, приготовившись к искренним словам. — Задавать вопрос почему уехал не буду. Почему не рассказал мне — тоже. Ответь мне лучше, чего ты всем этим хотел добиться? Появившись и исчезнув, да еще и нервы мне хорошенько потрепав. Внимательно рассматривая едва освещаемое лицо перед собой, Осаму ждал ответа. Десяток секунд вынудил сжать в своей руке другую, чтобы хоть как-то выпустить напряжение, скопившееся в теле. До ушей донесся усталый вздох Федора, который запустил руку в волосы. — Честно говоря, не знаю. — от настигнувшего вопроса на тему истинной цели стало даже забавно. — Ничего не знаю… Ведь оставив Дазая спящим, взглянув на него в последний раз, в мыслях больше не держались цели. Он просто сделал это, как и с появлением шатена в том доме. Похоже, мистер преступник совсем запутался в том, что и для чего он все это начал. — Значит, не знаешь. — обняв себя за плечи, Дазай положил голову на колени, размышляя. — Предлагаешь простить, да забыть? — Нет. — помотал головой парень и попытался проявить успокаивающие действия, коснувшись волос Осаму, теперь перебирая пряди пальцами. — Не буду даже ждать твоего прощения. Однако приношу извинения за все свои слова и действия. — Слова и действия? — мурашки от копошения в волосах не заставили себя долго ждать. Не думал он, что так все обернется. Оттого и было ощущение, будто что-то с Федором не так. Не чувствовалось в его речи и движениях прежней уверенности, а в каждом взгляде считывалась вина за причиненные неудобства, если те можно было таковыми назвать. — Верно. Пусть все, что я говорил там, станет ничем не значимым, так будет проще. — отстранившись от Дазая, Федор спустил ноги на пол, уткнувшись в него взглядом. Сжав губы в линию, первый напрягся, прокручивая речь гостя в голове, одновременно пытаясь вспомнить все произносимое в свой адрес, которые вызывали бы негативные эмоции. Однако в памяти лишь всплывали слова, хоть и о странной и совсем непривычной для обоих, но любви. Неужели он отказывается от этих слов? Не сказав ни слова, Дазай слез с кровати, украдкой пройдя к рабочему столу в комнате. Наощупь достав нужную шкатулку, парень открыл ее и достал выражение того самого «слова». Задвинув ящик обратно, Дазай взглянул на блеснувшее под светом телевизора кольцо, а потом перевел взгляд на проникшего Федора. Сердце пропустило удар, а Осаму задумался, злится ли он за поступок брюнета и сейчас. Если в первые дни после возвращения в родительский дом парень еще осуждал его за самодеятельность и недостаточно стоящее отношение к человеку, которому тот так яро заявлял о любви, то теперь таких мыслей вовсе не задерживалось в течении других потоков. Вздохнув, шатен сократил в темноте расстояние и уселся возле Достоевского. Тот не поднимал на него взгляда до тех пор, пока аккуратные пальцы не коснулись его лица, а потухший взгляд не встретился с уверенным в своих намерениях. Секунда, и рука забралась в смолистые волосы, а как-то грубо впившиеся в уста губы давили, заставляя их владельца раскрыть те. К черту все, надоело переваривать одно и тоже. Ему ведь хорошо рядом с ним, а до другого дела нет и не должно быть. Вздохнув носом, темноволосый поддался вперед, сплетаясь языком с чужим. Причин перенимать роль не было, так что Федор спокойно позволил забраться на свои бедра. Прижимаясь к чужому телу как можно ближе, Дазай отбросил все мысли. Гортанно промычал в поцелуй, поддаваясь нарастающему возбуждению, пока оно медленно затуманивало его разум. Медленно стянув с себя руки, брюнет свел их вместе, крепко сжал их на запястьях. После чего рывком опустил младшего на спину, прижимая теперь конечности к подушке выше головы. Встретившись спиной с поверхностью кровати, Осаму шумно выдохнул. Посчитав его действия чем-то схожим с его, Дазай соблазнительно закусил влажную после поцелуя нижнюю губу и чуть согнулся в спине, вытягиваясь и позволяя человеку сверху разглядывать себя. Едва разделяя накрывшее шатена желание, Федор вглядывался в помутневшие глаза, а длинные ноги снизу сцепились за его бедрами. Вздохнув, Дазай набирался терпения, но не отрывался глазами от лица напротив и гордо держал подбородок, словно делая вызов. Подняться было невозможно, так что оставалось лишь тяжело дышать и ждать, пока Федор предпримет хоть что-нибудь. Однако тот оставался на месте, молча смотря на ерзавшее под ним тело. — Что ты высматриваешь? — выдохнул Дазай, отбросив попытки выбраться, теперь тоже вглядываясь в темные пучины напротив. — Совесть твою. — с серьёзным видом сказал брюнет, и под вопросительный взгляд продолжил. — Совсем недавно не позволял мне и пальцем тебя тронуть, а сам набрасываешься подобно изголодавшему зверю. — Тебе ли о совести говорить. — закатил глаза шатен и отвернулся, после чего отодвинул и ноги, не касаясь теперь его никакой частью тела. С такой интонацией и не понять, всерьез договорит брюнет или в очередной раз проверяет на реакцию. Спустя время в таком положении руки начали затекать, отдаваясь болью при каждой попытке двинуть ими. Как только у него получается так долго оставаться в одном положении? А осуждающий взгляд мурашки по коже вызывает. Как не отворачивайся — скрыться не получается. Что за пытки молчанием начались? — Если хочешь знать моё мнение насчет ситуации, то у меня руки скоро… — вводной интонацией хотел оповестить о проблеме парня сверху Дазай. — Я не хочу знать твоего мнения. — усмехнулся Федор, поудобнее подмяв под себя свои ноги. Похоже, это была операция по удалению настроения предаться желанию. Называется «Сам не буду, и тебе не дам». По-детски надув губы, шатен снова попытался, но получилось только поднять таз, зато в руке что-то больно хрустнуло, отдавшись резкой болью. Простонав от бессилия, Осаму обиженно выдохнул. Теперь он его точно не простит, пусть хоть на коленях переползает всю квартиру. Удивительно, как быстро у человека настроение то поменялось. Сначала он в унынии прикрывал виноватую моську, а теперь с холодом в глазах причиняет обездвиженному боль, наказывая за грешное, по его мнению, поведение. — Ладно, что мне сделать, чтобы прекратить эти издевательства? — вздохнул Дазай, поняв, что обиженными лицами этого человека не взять. — А ты все еще думаешь, что способен сделать что-то в таком положении? — улыбнулся брюнет, на что тот закатил глаза. Неловко двинув ногами, Осаму понял, что любимые конечности можно тоже испробовать в целях освобождения. Подняв одну и согнув ее как для сцепления во время начала этого спектакля, он замахнулся и ударил пяткой по пояснице брюнета. Ожидая болезненный стон или что-то в этом роде, шатен внимательно проследил реакцию, на что тот лишь ойкнул и оглянулся назад на разведенные в сторону ноги. — Тебе и их обездвижить? — предложил Федор, раздумывая над способами свершения. — Ты… — мучительно выдохнул Осаму. — Настоящий насильник. Ходишь, людей калечишь. Жил себе жил, а тут… — А ты пинаешься. — пожал плечами Достоевский, которому уже наскучило подобное занятие. — Что же ты предлагаешь? — со злостью, непонятно — настоящей или наигранной, сощурил глаза парень. — Прикрыть прекрасный и такой болтливый рот, и не провоцировать насильника. — подыгрывая утверждению о его необычной профессии, предложил старший. — Я его не провоцировал изначально. Ты сам стеганул. Вообще, тебя изолировать нуж… — забурчал Осаму, пока его рот не накрыли ладонью, тихо прошипев. — Ну вот опять. — в разочарованной манере покачал головой парень. В голове промелькнула идея. Не такая разумная, но возможно единственная, которая предстала перед ним. Приоткрыв рот под пальцами, он резко сомкнул челюсти на одном из них, получив нужный результат. Рефлекторно отдернув руку от обезумевшего в попытках выбраться юноши, Федор накрыл укушенный участок кожи рукой, выругавшись. Получив пару секунд свободы, Осаму поспешил выбраться из-под брюнета и сорвался с места. Неловко убегая из комнаты, сопровождаясь громким смехом, он забежал в туалет, закрывшись на щеколду. Теперь-то его не достать даже самому опасному преступнику, по крайней мере, находившемуся в его квартире. — Для такого повода я куплю тебе ошейник и намордник, чтобы не кусался. — потирая палец, громко протянул вышедший из комнаты брюнет и зашагал к туалету. — Это была самооборона! — тяжело дыша от волнения и накрывшего адреналина, крикнул через дверь шатен. — Не спорю. — улыбнулся Федор и прошел на кухню, чтобы выпить воды. — Зря я на тебя отцу не накатал! Думал, что не очень… — потирая запястья, взболтнул Осаму, случайно озвучив свои мысли. — Верно, очень зря. — согласился тот и уселся со стаканом возле двери. — Но учитывая его тогдашнее состояние дел, на меня ему финансов не хватило бы. — На что же он их все потратил? — закатил глаза на умные высказывания шатен. — Долги бывшим союзникам по отдавал, когда те услышали, что он снова за мафиозные дела сел. — усмехнувшись, проговорил Достоевский, проглотив жидкость из стакана. — Ха-ха. — жестикулируя, указал свое недоверие к словам брюнета парень. — Малыш Осаму не в курсе папиных делишек? — улыбаясь последующей реакции, обратился к человеку за дверью темноволосый. — Не перегибай палку, Федор. — нахмурившись, Дазай оперся спиной о дверь. — Как скажешь. — вздохнул Достоевский и поднялся на ноги. Правильно, не его обязанность обо всем этом рассказывать. Быть может, Мори Огай специально скрыл прошлое от сына, чтобы защитить, кто знает. К тому же, раз шатен и капли об этом ничего не слышал, пусть это останется случайным отыгрышем в их словесной перепалке. Вдруг в дверь раздался звонок, от которого оба вздрогнули. Пока Дазай отпирал дверь туалета, Федор прошел в прихожую и взглянул в глазок, определяя, кому понадобился Осаму в такой поздний час. Наконец-то выбравшись из плена, младший подбежал к гостю, чуть толкнул плечом, чтобы тот отошёл, и открыл дверь. Как только она распахнулась, Осаму изменился в лице, состроив виноватый вид. — Что я и говорил. — сложив руки на груди, пробубнил сердитый сосед и хмуро сверкнул зелеными глазами. — Поздновато для криков, не находите, Дазай-сан? — Куникида? Рад тебя видеть. — нервно засмеялся шатен, прошипев, когда в бок больно ущипнули. — А я бы хотел не видеть вас, явно не в таких обстоятельствах. — блондин не разделял озорного настроения соседа, что, живя в квартире с тонкими стенами, кричит странные высказывания, еще и в туалете с хорошей слышимостью. — Прошу прощ…- начал было извиняться Осаму, как его вновь ущипнули и оттянули назад, сменив с ним местонахождения. — Искренне приносим извинения, больше такого не повторится. — предстал перед Куникидой Федор, пока фальшвиновник, обиженно потирал ноющую мышцу в боку. — Новый жилец? — поправив очки, поинтересовался парень, изменившись в лице на более спокойный вид, увидев перед собой единственного серьезного человека в этой квартире. — Нет, в гости зашел. — помотав головой, ответил брюнет. — Что ж, надеюсь, мою просьбу услышали. — заканчивая разговор, подвел к главному Доппо. — Спокойной ночи, Куникида-сан. — кивнул гость и, получив взаимное пожелание, закрыл дверь на ключ. Вздохнув, он вернул взгляд на обиженного и оскорбленного. Тот встретился с равнодушным взором и утопал в комнату, громко хлопнув дверью. Поправив волосы, брюнет прошел к туалету, выключая там свет, и вернул стакан с пола на кухню. О том, в каком состоянии сейчас Дазай и гадать не нужно было. Уставши зевнув, Достоевский открыл перед собой дверь спальни и перешагнул валяющуюся постель, которую любезно предоставил сосед, судя по всему, по комнате. — Что ж, это справедливо. — усевшись на корточки, он начал разворачивать постельное белье. — Еще слово и уйдешь к Куникиде спать. — донеслось бурчание сквозь подушку, но убедившись, что так не слишком эффективно, парень поднял голову. — Раз такой умный, значит выздоровел. — Сразу видно — сын врача. — прокомментировал необычный исход лечения Федор, случайно пустив смешок, который поспешил закрыть ладонью. В воздухе одинокой квартиры наверняка было слышно нервное дыхание шатена. Тот торопливо блуждал глазами по кровати и пространстве вокруг себя, выискивая вещицу, что так сейчас пригодится. Во время увернувшись от летящего в него плюшевого медведя, Достоевский дальше молча закончил организацию своей постели. Довольно оценив результат, он напоследок взглянул на Осаму, притихшего под одеялом. Пожав плечами, улегся на недокровать и поудобнее разместился. Стоило голове коснуться подушки, как сон сразу накрыл одной сплошной волной. Что нельзя было сказать об Осаму. Уткнувшись в руки, сложенные в локтях, он все наблюдал за укладывающимся Федором. Прошло около получаса и теперь тот сладко спал, однако вина за сложившуюся ситуацию больно колола душу. Размеренно дыша, он пытался призвать сон, одновременно отгоняя навязчивые мысли о том, чтобы пойти проведать соседа по комнате. Последней каплей стал прерывистый кашель со стороны спящего. Вздохнув, шатен слез с кровати и пробрался к Федору. Тот выглядел вполне хорошо, но убедиться не помешало бы. Аккуратно накрыв чужой лоб ладонью, Давай выдохнул, обрадовавшись, что температуры нет. На этом можно было, собственно, уходить, но что-то не отпускало. Как можно тише дыша, Дазай поёжился от холода, будучи, в отличие от хорошенько укутавшегося в одеяло парня, в кофте и шортах. Подумав, парень спустился на локоть, поудобнее укладываясь рядом с телом. Конечно, совсем скоро он вернётся к себе, но так не хотелось уходить, оставляя спящего без присмотра. Хотелось еще чуть-чуть побыть рядом с ним, просто посмотреть, без излишних удовольствий. Поравняв с ним дыхание, Дазай расслабленно прикрыл глаза, успокаивая бушующие в нем мысли. Тишина и полное безмолвие между ними казались Осаму интимнее и сокровенней, чем самые жаркие ночи, полные разврата. Наслаждаясь одиночеством и одновременно нахождением рядом с кем-то таким близким, юноша уплыл в свои мысли, которые в последствии совсем растворились в темноте.