***
Произвенел звонок. Последний урок. Все бежали либо в раздевалку, либо усталые в кабинет. Тяжелыми шагами я поднимаюсь на третий этаж. Выхожу в коридор. Меня встречает тишина. Никого нет. Я иду, оглядываясь. Из звуков — только мои тихие шаги. Егор ушел по просьбе мамы. Придется одному сидеть на скучном уроке. Хотя почему он скучный? Его же будет вести один из лучших учителей. Я захожу в кабинет и какого было моё удивление, когда я увидел в классе только мужчину. — Эмильен, что встали? Проходите, — указал учитель, не поднимая взгляд на меня. Голос у него возбужденный и хрипловатый? Откуда он знал, что зашел я, если он не смотрел на меня? Прохожу в кабинет, перед этим закрыв за собой дверь. — А где весь класс? — решился спросить я, доставая учебник с тетрадью и ручкой. — Они скоро все придут. Краем глаза увидел, что Дмитрий Андреевич подошёл к двери и закрыл на замок, пытаясь сделать это тихо. — Что вы делаете? — тихо спрашиваю снова я, чувствуя, как мне становится тревожно. — Эмиль, подойти, — голос сильно всё-таки изменился. Он стал еще грубее и холоднее. Я не знаю, я иду к нему, как загипнотизированный. Мне так нравился этот голос. Я хочу слышать его и на удивление получаю желаемое: — Подойди к парте. Я сделал, что он просил. Масленников стоял ко мне спиной. Смотрел он в окно, где красовалась замечательная погода. Я отвернулся на секунду посмотреть назад. И какого мое удивление было, когда Дмитрий Андреевич стоял передо мной. Он как будто телепортировался. Я не слышал каких-либо звуков с его стороны. Я не успеваю что-либо сделать или сказать, потому что поражён с цвета глаз своего учителя. Они стали янтарного цвета. Как это черт возьми случилось?! У него нежные серо-голубые глаза и никак они не могут измениться. Я замечаю, что его лицо становится все ближе и ближе с каждой секундой. Выбраться мне не удается, он расставляет свои руки по сторонам парты, перекрывая мне проход. Мне приходится сесть на нее. Я пытаюсь отодвинуться, но он хватает меня за шею и я не успеваю сказать: — Дмитрий Андреевич? — как он впивается в мои губы своими. Мои глаза расширяются. Я сопротивляюсь, но на это учитель иностранных языков тянет меня за колено и устраивает к себе ближе. Я чувствую огонь в его теле. Он мне его передает с помощью поцелуя и прикосновений. Дмитрий Андреевич проникает в мой рот языком. Проходит по зубам, танцует с моим языком. Он грубо и настойчиво это все делает. Я не могу удержаться. Мне это нравится. Чертовски нравится. И я хочу еще, хочу чтобы это не заканчивалось. Я ему поддаюсь и я чувствую, как он победно усмехается. Масленников кусает и отталкивает мою нижнюю губу. Правой рукой иногда сжимает мою шею, от чего становится тяжело дышать. Левая рука начинает расстёгивать пуговицы моей рубашки. Он отстраняется и начинает переходить к шее, где через мгновение появляются багровые пятна. Он кусает и оттягивает мою кожу. Я стону, пытаюсь делать это по тише. Опираюсь на локти и откидываю голову. Дмитрий Андреевич целует, оттягивает мои розовые бусинки. Как чертовки хорошо. Его рука касается моего ремня на штанах, но нам мешает голос. — Эмильен! Просыпаемся, — кричали мне где-то в голове. Мужчина останавливается и смотрит на мое покрасневшее лицо. В голове прокручиваются слова, что нужно проснуться. Неожиданно учитель хватает меня за шею и притягивает к себя для еще одного поцелуя. — Мы с тобой еще встретимся, солнышко, — говорил он мне прямо в рот через поцелуй.***
— Эмильен, — говорил мне строгий голос прямо в ухо. Я поднимаю голову, открывая сонные глаза. Весь класс смотрит на меня. — Иманов, у нас сейчас не сонный час, — сказал грубо Дмитрий Андреевич. Я на него посмотрел и сразу покраснел. — Д-да, извините. Могу ли я выйти? — спрашиваю почесывая затылок. На что мужчина мне отвечает: — Выйди. Я быстро соскакиваю со стула и бегу на выход. По пути чувствую напряжение внизу живота. Я покидаю кабинет и чуть ли не бегу в туалет. Захожу в кабинку и закрываюсь. Взгляд опускается и видит стояк от сна. — Чёрт, чёрт, чёрт, — тараторил я. Это все было сном? Просто сон? Почему такой реалистичный? Почему у Дмитрия Андреевича были другого цвета глаза? Что,черт побери произошло?! Он меня там назвал «солнышко». Солнышко.. Моя рука опустилась на ремень моих штанов.***
— Эмиль, — протянул мое имя Егор, когда мы выходили из кабинета. Я посмотрел на него и кивнул головой, спрашивая, — Не хочешь сегодня ко мне с ночёвкой? Я сделал задумчивое лицо. — Я же знаю, что ты свободен сегодня, и завтра, послезавтра, — добавлял он, говоря с каждым словом тише. Пока Шкред все говорил, к нам приближался мужчина. Он был казахской внешностью, полноват немного. Если я не ошибаюсь, то у него карие глаза, на переносице сидят очки. Мы с Егором впервые его видим в нашей школе. Мужчина постучался в дверь и, когда услышал от Дмитрия Андреевича хриплое «входите», зашел. — Может новый учитель? — Не знаю. — Так, что насчет ко мне? Резко послышался громкий и сильный звук. Он доносился из кабинета. А следом и еще один, но по тише. Мы стояли с ошарашенными глазами и переглядывались друг на друга, и на дверь класса. Резко звуки прекратились. Тишина. Я собирался открыть дверь. Хочу узнать, что произошло. Но она распахивается передо мной и оттуда выходит Дмитрий Андреевич со спокойным выражением лица. За ним выходит уже мужчина, который пытается всем видом показать, что все хорошо и ничего не произошло. — Что вы тут еще делаете? Уроки закончились, домой бегите, — сказал Масленников, закрывая дверь на ключ. — А д-да, Эмиль пошли, — ответил Егор, говоря немного запинаясь. Он пошел по коридору, а я нет. Я стоял и смотрел на своего учителя, у которого цвет глаз был немного другой. Если я не ошибаюсь, то этот оттенок называется перламутрово-бежевый. — А что у вас с глазами? — робко спросил я. — А что с ними не так? — Они у вас другого цвета. — Эмильен, не неси чушь. — Эмиль! — позвал меня друг. — Да, извините. До свидания, — сказал я растерянно. Не показалось же мне. Почему у него снова другие глаза?***
— Ты долго еще будешь открывать? — спрашивал я у Егора, который пытался открыть бутылку коньяка, которую достал из заначки у своего отца. — Да подожди ты, — ответил он, пытаясь достать пробку из бутылки, — Она не достаётся, — сдался друг. — Это у тебя руки просто не из того места растут. — Сам попробуй! Я забрал у него коньяк. Ударив снизу бутылку, пробка выскочила и пошел дым из горлышка. — Как? — спросил Шкред, который пытался открыть ее несколько минут. — На опыте, — улыбнулся ему. — Да на каком опыте? Ты вообще не пьешь. — И? Тебе наливать? — Естественно. Таким образом мы выпили около шести рюмок. Первая бутылка закончилась. Мы были уже пьяны достаточно, но мы наливали и наливали. Алкоголь приятного вкуса. Его изюминка заключалась в том, что поначалу он горький и даже противный, но потом эта бордовая жидкость становится сладкой после глотка. Запах у нее приятный. Язык за зубами было сложно держать. Все доходило до того, что мы рассказывали свои секреты друг другу, которые появились недавно. — Я влюбился, — заявляю я, валяясь на диване, размахивая ногой, которая свисала с мебели. — Не уж то ты не врешь? — издевательски спрашивает снова Егор, отчего он получает несильный удар в руку, — И кто же она? — Тут все сложно. Это парень, который старше меня на несколько лет. — Что? Никогда не думал, что тебе начнут нравится парни, — сказал он удивлённо, но тем не менее, улыбаясь. — Ага, — протянул я, понимаю, что мне стыдно. В груди все сжалось. На душе появился камень оттого, что я признался, что мне кто-то нравится. Признался, что мне не нравятся девушки. Признался, что я влюблён в парня, который старше меня на несколько лет и не факт, что мы будем вместе. Сейчас уже ничего не изменить. Слово не воробей, вылетит — не поймаешь. — Ну и кто же это за прекрасный мужчина, который заевал твое сердце? — с ноткой издёвки спрашивает Егор, — Я его знаю? — Знаешь. — Что? — Что? — Знаю? — Ну да. Друг на какое-то время замолчал, погружаясь в свои мысли. Через минуту он задает вопрос: — Кто? — Дмитрий Андреевич. — Масленников?! — воскликнул он. — Ага, — хмыкаю. Я посмотрел на его выражение лица. У него глаза сейчас пойдут на лоб. Брови подняты. Небольшая улыбка, которая давала смешной вид ему. Я начал смеяться с него. Шкред сначала не понял, из-за чего я смеюсь, однако он подхватил мой смех, не зная от чего я смеюсь. — Что делать собираешься? — говорит одноклассник, потихоньку переставая смеяться. — Не знаю. — Признаваться? — Братан, я не знаю ничего! Я даже не знаю, есть у него кто-то. Может у него девушка есть. — А почему не жена сразу? — Нет на пальце обручального кольца. — Значит свободен, — аккуратно подводил он итоги, — Попробуй. — Как? Этот вопрос мучает меня уже несколько недель.. Но я так и не нашел ответа.