Идеальный маскарад (AU во вселенной VtMB)

Пока старичок Беккет, рассеянно приветствуя студентов, медленно полз к сцене, я улыбнулся Эрику — радостно, во все зубы, — так что он в тревоге заозирался, пытаясь понять, с какого перепугу я без респиратора и стоит ли гипнотизировать всех студентов оптом, чтобы они «не заметили» мои клыки. «Расслабься», — я приподнял белое жабо на груди и помахал. Эрик спустился взглядом ниже по моей фигуре — и ощущение от его сознания стало даже более встревоженным. «За то время, что мы не виделись, ты успел пару раз поддаться Зверю? Иначе я не могу объяснить твой безумный внешний вид». «Вообще-то это костюм вампира из "Интервью с вампиром". Сегодня Хэллоуин, поэтому я вампир» — на этот раз я помахал и руками с кружевными манжетами, торчащими из-под бархатного сюртука. «Это… камзол? — Эрик всё смотрел на меня, даже позабыв руководить старичком, тот остановился в отдалении. — Он пошит абсолютно ужасно. И где парик?» «Чё? В фильме у него были просто короткие волосы» — я провёл ладонью по свежебритому ёжику на макушке. Специально для образа, между прочим! «Ох… — профессор вздохнул страдальчески. — Голову бреют именно под парик. Если бы ты появился на улице в таком диком виде, тебя немедленно арестовали бы за нарушение общественных приличий». «Хочешь сказать, — озарённый внезапным пониманием, я распахнул глаза в восторге, — ты всё это видел и сам носил эти ночнушки с кружевами?! И парик?! О боже, да ты шалун!» Раздражённо цокнув языком, Эрик продолжил путь к сцене, пока я гадко хихикал ему вслед. Может, он такой белый, потому что и в самом деле пудрится мукой по старой памяти? *** Отсидеть весь доклад на этот раз было тяжело — вероятно, потому что мне не терпелось дождаться конца. Ещё и студенты вокруг, бессознательно привлечённые «присутствием», то и дело оборачивались и с недоумением смотрели на мой костюм. Поначалу я картинно скалил зубы и шипел, но это быстро надоело, так что потом уже просто давал мысленный щелбан каждому повернувшемуся — и они отворачивались обратно. Поэтому после доклада я не стал скромно ждать в сторонке, пока студенты выяснят у профессора все аспекты, а подошёл сразу, силой «доминирования» разогнав навязчивую молодёжь. Эрик уставился на меня, возмущённый таким вмешательством, но я лишь отмахнулся. Взял его под локоть и потащил к выходу, он лишь успел на ходу скомандовать ближайшему студенту отвести Беккета в кабинет наверху. Когда мы спустились по ступеням музея, я снял с профессора солнечные очки и, сложив, сунул в карман его пиджака. — Сегодня тебе это не понадобится. Эрик испуганно вжал голову в плечи и попытался спрятаться за мной от идущей мимо по тротуару «мумии» — однако роковая брюнетка в перемазанных красной краской бинтах глянула на нас лишь мимоходом. — Отличный костюм, — подмигнул я ей. — А мы вампиры. Классные у него линзы, скажи? На следующий год тоже такие куплю. «Мумия», пренебрежительно вздёрнув курносый носик, прошествовала мимо, а я шепнул Эрику: — Видишь? Хэллоуин — лучшая ночь в году. Профессор, выглянув из-за моего плеча, опасливо зыркнул светящимися глазами направо-налево и с сомнением оглядел стоящего неподалёку «Супермена» в непристойно обтягивающем трико. — Куда мы пойдём? — Проводить научный эксперимент! Я тебе такое покажу… Для начала сменим гардероб, — я огляделся в поисках ближайшего подходящего магазина, — и к девочкам. — Зачем? — Что значит «зачем»? Отдохнём, повеселимся, — потянув его налево, к центру Даунтауна, я подмигнул и многозначительно понизил голос: — Укусим пару вкусных шеек... Эрик резко остановился. — Я не буду кусать детей. — Каких «детей»?! Это клуб восемнадцать плюс. — Клуб?.. — А, ну да, в ваше время такого не было. Это такое место… — Я знаю! В клубе пьют виски, курят сигары и говорят о политике. Благонравным юношам там лучше не показываться. — Вот последний пункт не изменился. Но ты уже давно не юноша, а в клубах давно не говорят о политике. Сам увидишь. — А кто эти «девочки»? — Ну, дамы. Барышни. Мамзели. — А. Понятно. Просто «девочки» звучит как-то… — А как у вас говорили? Эрик задумался. — «Прекрасные, но падшие создания». — Мм, — я уважительно поджал губы. — Поэтично. И точно. Вот мы сегодня с ними и упадём пару раз на диван. Или под диван. Как пойдёт. Будем отмечать! Он как-то кисло скривился. — Дай угадаю, — я улыбнулся с хитринкой. — Ты девственник. — Что?! — профессор остановился. — Нет! — Определённо да. — Я снова подхватил его под руку и потащил вперёд. — Маменька не позволяла разговаривать с девочками, а потом ты уткнулся в свои колбы, просидел в них триста лет и три года и теперь выглядишь как плохой косплей на Дракулу. Но ничего, мы отряхнём с тебя пыль. — Неправда, — бухтел Эрик, всё-таки послушно топая вместе со мной. — Ты ничего обо мне не знаешь. Мне не триста лет! И у меня была госпожа. — Да?! — Вот теперь я остановился в изумлении. — Настоящая, с хлыстом?! — Почему?.. — он недоумевающе склонил голову к плечу. — Конечно, она любила конные прогулки… — Имеешь в виду, она любила объезжать горячих жеребцов? — Нет. У неё была хорошо объезженная лошадь с приличной родословной… По крайней мере, когда я последний раз был в её имении. Ещё двуколка, конечно, но там была отдельная упряжка, а её личная лошадь была очень спокойная и послушная… — Тогда ясно, почему она запала на тебя. — Что?.. — Проехали. — Я потянул его дальше. — Значит, у тебя тоже «приличная родословная»? — Неплохая. — И ты, конечно, не отсюда. — Нет. — А откуда? — Неважно. — Ой, какие мы таинственные… — Просто не вижу смысла об этом говорить. Той страны уже нет. Скорее всего, ты даже никогда не слышал её название. И вообще, мог бы для разнообразия рассказать о себе. Чем ты занимаешься? — Работаю на правительство. — Ты? — Эрик скептически поднял бровь. — Ну, я работаю на парня, который знает другого, который работает на правительство. Но я выполнял пару подрядов для него. — Понятно. По его тону было очевидно, что Эрик не поверил ни единому слову. Наверное, поэтому не стал больше ни о чём спрашивать, и некоторое время мы шли молча. Однако я решил, так и быть, проигнорировать это оскорбительное недоверие, потому что спустя пять минут мы добрались до места. — Прошу вас, профессор, — я любезно указал на вход, расположенный между двумя большими витринами. *** — Это ужасно. — Эрик стоял перед зеркалом примерочной, понурив плечи и вообще как-то грустно обмякнув. — Я не могу показаться на улице в такой рванине. Как же трудно с этими ноющими старпёрами! Отличный вид, скромный и в меру бунтарский: качественные кожаные боты с заклёпками, идеально сидящие джинсы — задние карманы такие удобные, так и соблазняют руки туда запустить и за задницу помацать — и чёрный балахон со стильным принтом. Да, есть на нём потёртости и дырки, но это ж задумка такая: через эти дырки белая кожа Эрика так и светится, игриво привлекая внимание. В лучах клубного неона будет шикарно! А он ноет. Но я не стал говорить всякое типа «Этот цвет интересно оттеняет твою бледность, и фасон подчёркивает мужественный размах плеч», а сказал: — Это научный эксперимент. Ты ж, когда в лабораторию идёшь, халат надеваешь? Наверное, не потому что он красивый, а потому что так положено? Он помолчал. Ещё раз оглядел себя в зеркале — с искренней тоской в глазах. — Я выгляжу как огородное пугало. Эта одежда кажется грязной. — Этой ночью у тебя костюм молодого и модного парня. Давай, выйди за рамки, хоть раз! А в качестве награды я проведу тебя в неизведанные глубины науки. — Сомнительно. Что ты можешь знать о крови, чего не знаю я — за столько лет? — Спорим, ты не знаешь, как на вкус отличить кровь человека, пившего пиво, от крови пившего вино? Эрик перевёл на меня взгляд, полный разочарования — мной, сегодняшним вечером и жизнью вообще. — Это и есть твои «научные тайны»? — Лицо попроще сделай, а то морщины вскочут. Сегодня ты юный первокурсник, вот и соответствуй. Хотя бы не кряхти. Бросив финальный взгляд в зеркало, он решительно выдохнул. — Хорошо. Ради науки. — Отлично! Иди сюда. Отвернув Эрика от зеркала, я запустил пальцы в его прилизанные волосы и художественно растрепал их. В глазах профессора немедленно вспыхнула паника, он дёрнулся обратно к зеркалу, но я обхватил его шею ладонями и удержал. Настойчиво сказал: — Доверься мне. Но он всё же упорно потянулся снова, пришлось держать сильнее. «Смотри» — сказал я мысленно и показал. Как я его вижу. Как воспринимаю. Очень даже симпатичный парень, который растерянно хлопает глазами, но в целом вполне обычный, нормально одетый и на улице не будет привлекать нездорового внимания — в отличие от его привычного образа гробовщика из провинции. «Это я?..» — выдохнул он мысленно, продолжая недоверчиво смотреть мне в лицо и одновременно разглядывая образ в моей голове. «Естественно. Ты что, не знаешь, как выглядишь?» «Я нечасто смотрю в зеркало». «Только что смотрел». «Это совсем не похоже на то, что я там видел». «Значит, ты видел неправильно» — я улыбнулся. «Ну что, идём? Нас ждёт научное веселье, ю-ху!» *** Не ожидал, что профессора развезёт от пары глотков, но в таком состоянии он однозначно понравился мне больше: расслабленно растёкся по дивану, глаза блестят, уже даже свободно гладит талию оседлавшей его блондинки в невинно-белом белье — естественно, она сама положила его руки туда, сам бы не дотумкал. Да, по правилам трогать девушек нельзя, но ведь правила написаны для людей. По правилам, наверное, и кусать их было бы нельзя — если бы составители инструкций предусмотрели подобное развитие событий, — но у нас уже три красотки без сознания художественно раскинулись вокруг. — Расскажи про свою госпожу, — протянул я лениво, слизывая горьковатые капли с бедра своей рыжей фурии в чёрном корсете. Интересно, что она принимает, противозачаточные или антидепрессанты какие-нибудь? Вкус не очень. Для разнообразия сойдёт, но каждую ночь пить такую кровь я бы не стал. Взгляд Эрика, сидящего напротив, совсем по-пьяному оторвался от тела блондинки и переполз на меня. — Зачем? — Интересно. — Я не намерен делать из своей жизни дешёвое развлечение. — Ла-адно тебе… Скажи хотя бы в двух словах. Это ведь она тебя обратила? — Да. — И какая она была? Такая? — я указал взглядом сначала на свою «фурию», затем на его «невинного ангелочка». — Или такая? — Нет, конечно, — Эрик скривился презрительно. Задумался. — Она была… особенная. Сейчас таких уже нет. Всё стало другим. — Классно, наверное, когда твой Сир — роковая красотка и у вас любовь до гроба. У меня-то был скучный мужик с кризисом среднего возраста. — Однако в этот момент я вспомнил кое-что. — Подожди! А тогда чей портрет у тебя в кабинете?! — Куратора. — Пф, странные вкусы у вас в клане. Так что твоя красотка? Любовь, как в кино? Долго вы были вместе? — Не знаю. — Что значит «не знаю»? У тебя Альцгеймер, что ли? Но профессор, вместо того чтобы оскорбиться, только усмехнулся, глядя куда-то в пространство мимо лениво извивающейся на коленях блондинки. — Я о том, что не знаю, были ли мы вообще «вместе». Сначала я верил, что это настоящая любовь — чистая, небесная, как у Данте и Беатриче. Потом понял, что она меня не любила, ей лишь нравилось, когда ею восхищаются, водят на танцы, покупают что хочет… Спустя пару десятков лет я понял, что и сам её не любил. Восхищался, боготворил, даже боялся — но не любил. А спустя ещё годы — и одну несостоявшуюся свадьбу — я решил, что любви вообще не существует. — Ты хотел жениться?! — Я оторвался от рыжей и отпихнул её бессознательное тело в сторону, к двум другим. Нужно оставить место для главного блюда. — Как тебе сказать… Она действительно мне нравилась, у неё была такая пряная насыщенная кровь, как будто горячая. Как бы банально ни звучало, я снова почувствовал себя живым. Решил, что смогу всё изменить. Но как-то ночью, незадолго до свадьбы… увлёкся. В панике не придумал ничего умнее, чем обратить её. Она обрадовалась. Сказала, что теперь наша любовь вечна и мы всегда будем вместе. Но одно дело — жениться на вкусной живой девушке, а другое — на трупе, — Эрик поморщился. — Ни крови, ни горячих объятий… Она просто маячит перед тобой немым укором целую вечность. — Но что-то я не понимаю, какие, вообще, «горячие объятья»? — я провёл взглядом по спине и упругой попке блондинки, сидящей на коленях Эрика. Его пальцы по контрасту с её кожей казались даже более белыми, чем обычно. — Нет, я не сомневаюсь, что ты мужик, но давай признаем — у всех нас с потенцией теперь не очень. Или ты знаешь какие-то секретики? Съесть корень мандрагоры, что-нибудь в таком духе? Однако Эрик лишь рассмеялся в голос, от души. — Не советую есть мандрагору, если не хочешь узнать, что такое, говоря простым языком, кровавая диарея. Это похуже, чем у людей. — Оу. Так что, «виагры» для Сородичей не существует? Тогда какая женитьба? Он поулыбался ещё — видимо, каким-то своим мыслям. — Тогда было другое время. Семейная жизнь не обязательно подразумевала супружеские отношения. — «Чистая любовь»? — я многозначительно поднял брови. Эрик наставительно произнёс: — Сейчас уже не помнят, что это такое. — То есть ты всё же девственник. — Если брать грубый физиологический аспект… — А бывают какие-то другие? — Циничное время… — он покачал головой. — Ну да, а раньше все только за ручки держались и стихи читали. То-то бедные графини от ваших стихов на конюшню бегали. Да, я тоже немного разбираюсь в истории. — Вульгарные романы — это не история. — Но сам-то ты тоже хотел горячую девчонку, а не фригидную мёртвую ледышку. Так чем кончилось? Эрик помолчал. — В день венчания я сбежал. Сел на корабль и уехал сюда. С тех пор не пью напрямую из людей и каждый вечер, надевая этот костюм, напоминаю себе, что нужно помнить о последствиях. — Это тот самый костюм?! Свадебный? То-то, я смотрю, он такой праздничный. — Ой, — Эрик пренебрежительно усмехнулся. — Человеческая мода ещё более мимолётна, чем человеческая жизнь. Это сейчас ты хлыщ, а встретимся через сто лет и посмотрим, что будет на тебе надето. — «Хлыщ», — я хихикнул. — Уж как меня только ни называли, но такое впервые. Как же ты кормишься? — Вообще-то я работаю в лаборатории гематологии. Запасы крови на любой вкус. — Оу, — меня аж передёрнуло. — Холодная из пакета?! Но это же совсем не то… Я любовно погладил изящную ножку рыжей пассии, закинутую на моё колено. А, нет, это ножка брюнетки, что была перед ней, там в куче все перемешались. — Вообще-то пить из людей негигиенично. Если бы ты знал, сколько в них всяческой заразы… Жаль, их нельзя продезинфицировать изнутри, — Эрик скептически оглядел свою блондинку. — Но ладно, так и быть, сегодня гуляем. Он впился в плечо девушки, которая этого и не заметила, всё так же томно извиваясь. Хотя постепенно её движения слабели… Слабели… Пока блондинка совсем не сползла на диван рядом с предыдущей. Эрик вытер кровь с губ и огляделся: все наши пять мамзелей уснули сладким сном. — Честно сказать, я разочарован. Нет, я понимаю, что ты просто-напросто хотел завлечь меня сюда, но всё же. Этот пикантный разгул весьма далёк от анонсированных «научных тайн». — Потому что это только начало. — Интригующе улыбнувшись, я убрал женскую ногу со своих колен и поднялся. — Идём. Я не просто так облюбовал этот клуб. Если свернуть за неприметную занавеску и пройти узким тёмным коридором, попадёшь к задней двери, ведущей в уединённый проулок. Однако здесь ещё не безопасно: иногда толкутся вышедшие покурить, к тому же фонарь неподалёку. А вот если свернуть направо, между высокими стенами зданий, там в глубине есть коричневая дверь с кодовым замком, ведёт она на склад без камер. И у меня — счастливое совпадение — есть карта-ключ от неё. Подтолкнув профессора в темноту склада, я закрыл за нами дверь. В темноте остались лишь голубые огоньки его глаз. «Что ты делаешь?» — прошептал Эрик мысленно. Наверное, сумрак и общая секретность так подействовали. — Готовлю условия для твоего эксперимента. Примерившись ногтем к своей шее, я нажал и провёл, оставляя глубокую царапину. — Чт?.. — умолк он на середине, принюхиваясь. — Ты же хотел изучить мою кровь. Прошу. Однако Эрик в темноте впереди продолжал молчать. Только смотрел не моргая и сопел шумно, втягивая воздух резкими голодными рывками. Будто и не ел только что. — Так, я не понял, я не в твоём вкусе? Недостаточно хорош для лабораторного кролика? Давай резче, ночь не резиновая. — Я не могу, — выговорил он с трудом, сквозь тяжёлое дыхание. — Если я не смогу остановиться, будет опять… Как в тот раз. — Я — не хрупкая барышня, как-нибудь отобьюсь. — Нет! — в голосе уже прорезалась паника. — Я сильнее тебя. — Так-так, — я успокаивающе понизил громкость и шагнул к нему, благо, найти в темноте обладателя светящихся глаз совсем не сложно. Положил ладони на талию. — Ты же учёный. Ты наверняка брал кровь у людей. — Да. — И никого при этом не убил. — Нет, но… — Тш-ш! Ты умеешь контролировать себя. Я уверен. — В целом… — Попробуешь лишь немного. А если слишком увлечёшься, я сломаю тебе позвоночник. Идёт? — Только пониже. Без ног я временно могу обойтись, а руки нужны всегда. — Договорились. Давай. Я наклонил голову вбок, подставив царапину на шее. Секунда колебаний… В следующее мгновение Эрик налетел так, что меня откинуло спиной на дверь. Вцепился, низко рыча, вгрызся зубами. «Эй, господин учёный, полегче». Но нет, он и правда уже не слушал, не контролировал себя, не хотел контролировать, прижавшись ко мне всем голодно вздрагивающим телом, сосредоточившись на единственном, что интересует любого Сородича, — крови. Я чувствовал его жадный голод, затмевающий сознание, — как густые волны желания, омывающие меня безудержным океаническим течением, свивающиеся вокруг змеиными кольцами, стремящиеся не только физически, но и мысленно сжать, удержать, присвоить и выпить досуха. Проклятье, он и правда слишком силён, сейчас и мозг мне выжмет. Настоящий «тихий омут». Конечно, попробуй десятилетиями пить консервы из холодильника, а потом получить в своё распоряжение вкусное, горячее, настоящее. Кстати, мне кажется, или здесь стало жарко? Я будто лежу на раскалённом пляже Майами в чертовски жаркий день и дымлюсь в лучах солнца. «Эй, профессор?» Но моя слабая мысль — будто песчинка в цунами его сознания. «Эрик!» Вообще не реагирует. Понятно, что это не настоящее имя, но из вежливости мог бы и откликнуться. А ещё интеллигента из себя строил! А чуть зажал кого на тёмном складе — учёные степени мигом из головы вылетели. Как его остановить-то?! Меня уже потом прошибло — сколько лет этого не испытывал и не думал, что когда-нибудь ещё испытаю, ведь мёртвые не потеют. По крайней мере, не должны. Так что, действительно сломать ему что-нибудь? Неловко как-то. Праздник ведь отмечаем. Тем не менее, у меня осталась пара минут на быстрое решение, если я не хочу, чтобы мои кипящие ошмётки разметало по стенам склада. И тут я придумал. Сунул обе руки в карманы джинсов на заднице профессора и сжал. Обвивающее меня сознание на секунду сбилось. Ага, отлично! Уже уверенно я огладил его талию и перенёс руки вперёд, просунул между нашими телами и быстро-умело расстегнул его джинсы. Запустил пальцы в трусы и, кратко ознакомившись с содержимым, по-хозяйски устроил ладонь на холодном члене. Да, с потенцией у Сородичей не сложилось, ну и что? Это ещё не конец света. А тем временем Эрика уже полностью отпустило — как отрезало. Отодвинулся от моей шеи, с недоумением опустил светящийся взгляд на свои штаны. В сознании — полная растерянность. — Что ты делаешь? Я провёл большим пальцем по его мягкому члену. В принципе, если не ждать невозможного, то в этом тоже что-то есть. Не такое, как у людей, но… Если смириться, что людьми мы уже никогда не будем, — мне нравится его член. Приятный, комфортно-холодный — сейчас я очень не против охладиться — и идеально лежит в ладони. Кстати, и жар прекратился. Ура, моя кровь не закипит! — Я спросил, что ты делаешь. — А ты как думаешь? Или всё же предпочтёшь сломанный позвоночник? — А, — Эрик кивнул, успокоенный разумным объяснением. Помолчал. — Но теперь ты можешь убрать руку. — «Могу»? — Обвив его талию другой рукой, я снова прижался тесно и, сунув руку глубже ему в штаны, провёл указательным пальцем по нежной коже бедра. — Спасибо за разрешение. — Кхм. Я не совсем понимаю… — Эрик снова попытался отстраниться, но безуспешно. Пусть я не настолько сильный, как он, но настоять на своём могу. — Дашь попробовать? — Что именно? Я игриво пожамкал член и сказал: — Кровь, конечно. — Эм. — Эксперимент… — страстно прошептал я ему в губы. — Научная наука… — Ну, полагаю, это будет честно… — Не выдержав, Эрик раздражённо повысил голос, стараясь вывернуться из-под моей ладони: — Да отцепись уже от него, это отвлекает! — Окей. — Я мигом вытащил руку из его трусов. — Готов? — Подожди, застегну. — Звук «молнии» в темноте. — Готов. И я вогнал зубы в холодную плоть — более жёсткую, чем у людей, задубевшую, далеко не такую податливую. Сопротивляющуюся. И кровь сопротивляется: она не течёт в рот сама собой, пульсируя страстными толчками, её приходится буквально высасывать, вытягивать, брать насильно… Это даже заводит. Чувствовать сопротивление сильного тела и сильного разума, настаивать на своём, сжать запястья Эрика, давая понять, кто сейчас тут главный… Вкусно. Больше, чем просто «вкусно». Больше, чем могут выразить любые слова. Настолько хорошо, что хочется забраться глубже, в самую сердцевину, вглубь тела, в глубину сопротивляющегося сознания… Которое вдруг перестаёт сопротивляться и впускает. Чёрт, это буквально как девственность: препятствие натягивается всё больше, до предела — и лопается, и ты внутри, в этом жарком и приятном, окружающем со всех сторон и принимающем тебя полностью… От этого ощущения я так одурел, что даже перестал пить, просто обмяк, вцепившись в Эрика вдруг ослабевшими руками. И даже не сопротивлялся, когда он отодвинул свою шею от моих губ. Да, хочется ещё, хочется пить, хочется больше, но он прав, пора остановиться. А в следующее мгновение к губам прижались мягкие, терпкие от крови губы Эрика. Поцеловали так нежно, как давно меня никто не целовал. Может, и никогда. И это всколыхнуло внутри такие странные чувства… Такие, о которых я даже не знал… Смутившись, я отодвинулся — и от его губ, и от тёплого обнимающего сознания. Даже не нашёлся, что сказать. Я-то рассчитывал пообжиматься на укромном складе, куснуть запретной крови, лёгкая интрижка на один вечер… А получил нечто иное. Такое, что даже не знаю, как назвать. Эрик тоже молчал, всё ещё обнимая меня за спину. Глядя куда-то в сторону. Почему-то захотелось спросить: — О чём думаешь? — О том, что на вкус, без лаборатории, я не могу понять, почему ты вентру, а выглядишь как гангрел. Какая жалость. — Фу блин! — я отпихнул его. — А ещё романтика из себя строил. — Я уже лет сто как не романтик. — Точно. Циничный старый дед. Пойдём. — Не думаю, что в таком виде стоит возвращаться в общественное заведение. — Тогда ко мне. Здесь как раз люк рядом. Однако, когда мы вывалились из дверей склада — растрёпанные и с засосами, — оказалось, что рядом с задней дверью клуба, то есть как раз на пути к водопроводному люку, курит троица в костюмах распутных монашек. Две девушки продолжили хихикать между собой, а третья посмотрела на нас. Чёрт, не думал, что скажу это, но иногда тотальная притягательность «присутствия» всё же мешает. — Эм… Извините? Вы же?.. Я обернулся, состроив дежурную улыбку… Но вдруг понял, что смотрит «монашка» вовсе не на меня. На Эрика. И весьма заинтересованно ощупывает взглядом его непривычный внешний вид. — Вы аспирант профессора Беккета, — она застенчиво улыбнулась. — Я была на вашем докладе сегодня. — О, — Эрик улыбнулся в ответ. — Добрый вечер. А я так и уставился на это зрелище. Смотрите-ка, наш старпёр-профессор, оказывается, умеет улыбаться девушкам! Да как! Будь мне шестнадцать лет — влюбился бы на месте. — Ваш доклад… — Её взгляд снова сполз с лица профессора ниже, на грудь. — Было очень интересно. — Хотите автограф? — Эрик продолжал держать улыбку. Я удивлённо захлопал глазами. Девчонка хихикнула, неуверенно зыркая на подружек. Те разговаривали по-прежнему: нам с Эриком не стоит труда отвлечь внимание пары людей и отвести глаза третьей — чтобы «не заметила» крови на нашей одежде и прочих странностей. — А может, — Эрик подступил ближе, заглянул девушке в глаза, — вы дадите мне автограф с номером телефона? — Конечно, — счастливо выдохнула та и полезла в сумку за блокнотом. — Благодарю. Взяв протянутый листок, Эрик перехватил кисть девушки и галантно поцеловал. На этом моменте у меня уже не то что брови поползли вверх, но и челюсть рухнула вниз. Да что ж это такое делается-то?! Профессор сломался! Внушив девушкам мысль поскорее вернуться в клуб, мы наконец-то спрыгнули в водопроводный люк. — Что это было? — уставился я на Эрика. — Полагаю, влияние твоей крови. Ты не чувствуешь ничего необычного? Я прислушался к себе. — Нет. Хотя… В тот момент, когда я догадался подумать о музее естественных наук, сразу понял, что имеет в виду профессор. Гематология вдруг показалась мне увлекательным предметом. Даже больше — притягательным. Все эти колбы, пипетки… Возможно, я сейчас не отказался бы пойти в лабораторию и… — Фигасе! — я распахнул глаза в ужасе. — Чувствую желание перечитать твой доклад. По-моему, я его понял. Он даже… интересный?! — Благодарю, — Эрик польщённо улыбнулся. — Нет, он… Он такой классный! — ошарашенный глубиной открывшегося мне смысла, я аж задохнулся от восторга. — Такой… фундаментальный! Ты должен объяснить мне подробнее. Схватив Эрика за руку, я потащил его в сторону моего дома — как можно быстрее! Я хочу разобраться, пока это волшебство не закончилось. *** Плохая новость: пока мы добрались до моей квартиры, глубинный смысл открытий Эрика уже растаял в моём сознании, хотя в целом восхищение гематологией и лабораторными исследованиями осталось. Хорошая новость: профессор был под рукой, поэтому я куснул его ещё раз — и снова всё понял. Потом он куснул меня, и мы пошли в другой клуб цеплять девчонок. Перепробовали полклуба, засиделись до утра. Пьяно смеясь, бежали по улицам, прикрываясь моим бархатным камзолом от светлеющего на востоке неба. Дома завалились на кровать — у меня всегда просторные кровати, привычка, мало ли кто в гости зайдёт. На эмоциях сон не шёл. — Нас, нахрен, казнят, — сказал Эрик радостным голосом. — Не. — Ты нихрена не знаешь. Ни старейшин, ничего. Я приподнялся на локте, посмотрел ему в лицо: — Профессор, тебе нужно вымыть язык с мылом. Ну, или я могу тебя отшлёпать. — Этой ночью, — продолжил он сам с собой, глядя в потолок. — Максимум следующей. Да и ладно. Это того стоило. — Эй. — Взяв его за челюсть, повернул лицо к себе. — Никто тебя не казнит. Твои исследования слишком важны. — Другого найдут. Или обратят. Мало ли молодых-перспективных. — Ты меня-то послушай. — Чтобы привлечь внимание, я постучал указательным пальцем по спинке его носа. Глаза Эрика скосились к моему пальцу, затем взгляд и правда поднялся к моему лицу. — Клан у вас небольшой и параноидальный. Если скажешь куратору, что нашёл способ расширить возможности, усилить характеристики, может, даже обрести способности других кланов, — да тебе грант на это выделят, я уверен. Политика работает именно так: нарушать правила нельзя, но можно и даже нужно, если это даст выгоду старейшинам. — Ты действительно в это веришь? — в тоне Эрика звучало любопытство. — Я знаю! Ты, конечно, умный, но жизнь в лаборатории далека от реальности. Значит так. Вечером сразу пойдёшь к нему и уверенным тоном скажешь, что у тебя есть доброволец, чтобы — абсолютно секретно — изучать скрещивание кланов. — «Скрещивание», — профессор пошло хихикнул, будто школьник на уроке про пестики-тычинки. — Ну не знаю, «перекрёстное опыление», придумай какой-нибудь умный термин. Скажи, что в условиях Последних Ночей и прочего конца света, когда клан столкнулся с новыми вызовами, нужно найти свежие решения, бла-бла. Что ты втёрся в доверие к вентру, имеющему необычный фенотип, бла-бла. Что будешь исследовать его на благо клана. Может, мне речь составить? А то ты далеко не политик, ляпнешь что-нибудь и всё запорешь. Эрик задумался, глядя в пространство. — Это может сработать. Не так-то просто найти вентру-одиночку, обычно Князь всех прибирает к рукам и сразу тянет в администрацию. Тем более, кровь у тебя сильная, фенотип и правда необычный… Ценный экземпляр. — Вот! Расскажи им, какой я красавчик — и весь на благо тремеров. — Кстати, почему? — Пф, потому что я так захотел! Князь и вся его шайка-лейка — просто кучка снобов, как ты представляешь меня с ними? Все эти костюмы, бумажки, че-эс-вэ из всех щелей. А как коснулось дела — сдали моего Сира Шабашу и даже не пикнули. И чего стоит вся их липовая власть? — Но, вроде, был повод? — Да! И что? — возмутился я. — Кто так просто отдаёт своих на казнь? Значит, и я — буду веками лизать Князю, а в любой момент кинут Шабашу или ещё куда-нибудь? Пошли бы они! — Убедительно. Мне всё больше нравится этот план. — Скажи? Я умный, — я довольно улыбнулся. — А в качестве прикрытия могу… Например, быть твоим пиарщиком. Следить за имиджем, вести соцсети. Проведём благотворительную акцию — сдать кровь жертвам стихийного бедствия, люди такое любят, заодно и нам перепадёт. Можно много чего придумать. Главное, что у меня есть один знакомый носферату… И я точно знаю, что за адекватную сумму он и не на такое согласится. — Я не хочу пить носферату… — протянул Эрик капризно. Улыбнулся пьяно-расслабленно: — Хочу тебя. Я ответил понимающей улыбкой: — Для науки — всё что угодно. Только где-нибудь кроме шеи, а то скоро перегрызёшь полностью. — Без толку повозившись с завязками кружевной рубахи, в итоге я просто стянул её через голову. — Ну? Профессор изучающе осмотрел мой торс. Ткнул пальцем в рёбра прямо над сердцем. Я резанул ногтем в указанном месте. Он присосался с довольным ворчанием. С каждым разом всё более спокойный и лучше контролирующий голод. Я ж говорил, главное — начать, тогда и приноровишься. А то запреты, диаблери, страшилки от старейшин… Фигня всё это. Хотя на всякий случай всё же коснулся его сознания — проверить уровень голода. Да, всё спокойно, даже сонно, у Эрика уже глаза слипаются, хотя он всё равно упорно тянет каплю за каплей, не желая отрываться от моей груди. Ещё бы, от такой вкуснятины трудно отказаться. — Эй. — Я сжал его плечо. — Вечером без меня не уходи. Профессор, лениво распластавшийся сверху, согласно мыкнул. — Спать? — Мм. — Тогда повернусь. Я аккуратно перекатился на бок, подтянул к себе подушку, примостил голову поудобнее. Эрик, продолжая сонно обнимать меня, чтоб не отодвинулся, причмокнул в последний раз и затих. Я опустил взгляд на растрёпанную белую шевелюру: надеюсь, после сегодняшней ночи профессор будет хоть иногда отказываться от привычной скромно-зализанной укладки. Так ему идёт гораздо больше. — Всё будет нормально. В лучшем виде. Но Эрик уже спал, уткнувшись носом мне в грудь — хотя не чувствовалось ни тепла кожи, ни сопения, ничего, что было так естественно ещё несколько лет назад. Теперь всё по-другому. Но «по-другому» — не значит хуже. В конце концов, мог ли я раньше вообразить, что заинтересуюсь научными штудиями профессора-вампира? Дичь какая-то! А теперь, глядишь, ещё и напишем статью в соавторстве. Кто знает, может, лет через сто я и сам стану доктором наук?! Улыбнувшись этой мысли, я обнял Эрика покрепче — чтобы вечером точно не свалил втихаря и не запорол перед куратором наш прекрасный совместный проект — и закрыл глаза. Светлое научное будущее, жди меня, и я приду!