Право первой пробы.

Капля воды сорвалась с фаланги и стукнулась о гранит алтаря. Нотт шептал молитву, пока солнце еще даже не коснулось лучами витражных окон. Как и всегда он начал с родителей, затем упомянул друзей перед статуей Мерлина и осушил кубок заклинанием, притоптав пальцами влагу. Сегодня парень чувствовал особую необходимость возложить запятнанную душу к распростертым рукам Великого волшебника. Тео не торопился покидать Малый зал, присев на ступень подле статуи, он облокотился о колени локтями и свесил вниз голову, позволяя кудрям рассыпаться. Сейчас опустошение вернулось к нему удвоенной силой, стянув тисками грусти. Сотни маленьких уколов тревожили тело изнутри, как злобный пчелиный улей, и легкие сводило судорогой при попытке вдохнуть. Нотт успокаивал себя тем, что вскоре это состояние исчезнет, и все вернется на круги своя, надо только переждать. Такое бывало с ним неоднократно, и обычно положение спасал алкоголь, либо девушки из Дома Смирения. Не в этот раз… Что-то внутри напоролось на подводный утес, больно отрезвляя парня, и он ощутил этот сдвиг между ребрами, будто органы затеяли чехарду. Полковник ворвался в здание почти под самое утро, оглушив первый этаж громом аппарации. Охранники, глядя на него, почтенно подтянулись, с опаской пряча взгляд. Нотт создавал впечатление безумца, озверело выискивая глазами Марти. Взъерошенные волосы, съехавшая мантия и молнии в ониксах. Не самый презентабельный вид, с которым он являлся в это место. — Марти! — гаркнул он, раздражаясь, что в принципе вынужден ждать. Мулат среагировал моментально, выбежав из коридора второго этажа на парадную лестницу. Он все еще пытался восстановить дух после визита генерала и никак не ожидал застать в один день сразу двух высокопоставленных чинов. — Г-господин полковник? — с долей вопроса произнес Марти, сорвавшись на писк. — к Вашим услугам… — мулат поклонился, отведя руку в сторону, и мысленно молился Мерлину, чтобы настроение полковника оказалось благоприятнее, чем генерала. — Где? — кадык парня дрогнул, когда он сглотнул окончание предложения. — Где кто? Ваша милость, — поспешно добавил Марти, опуская голову, едва увидел, что Нотт злится. — Рита. Приведи мне Риту, — приказал он, дыша так глубоко и прерывисто, будто спешился после двухчасового галопа. Мулат было раскрыл рот, чтобы сказать о позднем часе и о том, что девушки давно спят, но вовремя оборвал сам себя под непреклонным блеском черных глаз. — Слушаюсь, господин полковник, — Марти, резво перебирая ногами, спустился на первый этаж, все еще покорно согнувшись, и попятился в сторону Красной спальни, не поворачиваясь к полковнику спиной. Как только мулат закрыл дверь изнутри, то в одну секунду преобразился, возвращая себе командирский вид. — Рита! — шикнул он в темноту, но реакции не последовало. Парень демонстративно громко цокнул и деревянной походкой протопал к постели нужной девушки, вероломно отбрасывая балдахин. — Подъем, мерзавка! Есть работенка, — он растормошил ее за плечо, не церемонясь, и Риту затрясло, как во время шторма на корабле. — шевелись! Девушка недовольно простонала во сне и приоткрыла один глаз, привыкая к полутьме спальни. Она потратила около минуты, прежде чем сфокусировалась на фигуре Марти. — Еще ночь. Кого там принесло в такое время? — проскрипела она сонным голосом и потерла веки пальцами. — О, ты будешь несказанно рада, — съязвил мулат, ухмыляясь. — полковник Нотт вспомнил о твоем существовании, уникальная ты наша, — он особенно исковеркал последние слова, подчеркивая насмешку. — Что? — сон Риты моментально сошел, едва в разговоре прозвучала до боли знакомая фамилия. Она приподнялась на локтях и заглянула в напыщенное лицо Марти, будто боялась, что это нелепый розыгрыш. — ты шутишь? — Борода Мерлина, — парень хлопнул себя по щеке с видом великомученика. — конечно. Мне ведь больше нечем заняться, дай, думаю, разбужу мерзавку среди ночи, вот потеха будет. Не шучу, блять! — мулат всплеснул руками, прекратив паясничать, пока Рита недоуменно хлопала ресницами, глядя на него, как на идиота. Рита откинула одеяло и вскочила на ноги, вращая головой. — Сколько… сколько у меня времени? — Его нет, мерзавка! — злобно шикнул Марти, ткнув ее пальцем в грудь. — я все сделаю сам. **** Она вошла в комнату в лиловом платье-футляре, сотворенном магией Марти на скорую руку. Волосы Риты ниспадали голливудской волной по правой стороне, а макияж был таким ярким, что просматривался даже в полу-мрачном освещении. Дыхание задрожало, как только девушка увидела перед собой Его. Полковник развязно сидел на краю кровати, раскинув ноги в стороны, и смотрел на нее, склонив голову вбок. Руки его образовали замок, скрепленные воедино. Вспышки тревожного холодка пронеслись табуном по бледному телу Риты под бесцветным взглядом полковника. В ее памяти он мелькал более нежным и чутким, изучающим ее тело с каким-то игривым азартом, с явным любопытством и даже восхищением, но сейчас… сейчас Рита чувствовала себя товаром на прилавке, который придирчиво разглядывает покупатель, точно не настроенный на спонтанную покупку. — Подойди, — прохрипел он, и девушка вздрогнула, напарываясь на металл в некогда мягком тембре. Она не торопилась, с надеждой всматриваясь в серьезное лицо, ожидая… чего? Былой нежности, вероятно. — Ты плохо слышишь? — желваки Нотта дернулись, а взгляд налился жесткостью. — Нет, я… прости, — Рита, будто очнувшись, на ватных ногах направилась к нему, но замерла на полпути, когда Нотт властно вскинул руку. — Простите, господин полковник, — по слогам проговорил он и кивнул ей, как бы говоря повторить. Девушка даже уронила челюсть от шока. Это так ранило ее, что Рита вросла в половицу, чувствуя, как ее с ног до головы затапливает ноющей болью. В памяти сразу пронеслись воспоминания, как он сам позволил ей говорить с ним на «ты», как звал своей девочкой и заваливал тонной ласки, после каждого задания приходя к ней. «Простите, господин полковник». Собственный разум хохотал над ней, измывался, нахально бросая в лицо мерзкую правду. Нужно быть натуральной идиоткой, чтобы так поверить в искренность чувств. Он никогда твоим не был. Наманикюренные ногти больно впились в ладони, девушка хотела протаранить кожу, чтобы отвлечься с моральной боли на физическую, но все притормаживала, чувствуя натяжение ткани. — Простите, господин полковник, — выдохнула она, отведя глаза. — Хорошо. Теперь сюда, — скомандовал слизеринец, неотрывно наблюдая, как девушка послушно приближается. Ей все казалось, что он вернется. Былой он. Что это всего лишь игра, и маска вот-вот треснет. Он скажет, что разыгрывал ее, что безумно скучал по своей девочке, но… — Ложись, — короткое, хладнокровное и безликое. — на живот — добавил полковник, видя, что девушка хотела лечь лицом к нему. Рита безропотно перевернулась и почти сразу ощутила, как платье оказалось на ее талии. Он не собирался прибегать к предварительным ласкам, не хотел тратить время на излишки, посему просто смазал лоно Риты заклинанием, нацелив палочку, а затем расстегнул галифе, бесцеремонно входя внутрь. Нотт не слишком заботился о комфорте девушки, вдалбливаясь в нее, как отбойный молоток. Она сотрясалась под ним, не успевая даже дышать, а он лишь зажмурился, согнув ее ногу в колене для более глубокого проникновения. Очертания комнаты смазались для нее в резкие кляксы. Она подпрыгивала тряпичным болванчиком, все сильнее счесывая себе щеку о простыни. Между бедер нестерпимо жгло от недостатка смазки, но Рита не подавала виду, боясь разгневать его еще больше. Тео так вколачивался в ее тело, будто за что-то наказывал. Будто решил устроить показательную порку. Чтобы во всей красе продемонстрировать, как он умеет ненавидеть. Слизеринец ритмично двигал бедрами, каждым толчком говоря ей, какая она грязная сука, раз посмела пробудить в нем это. Ничего в ней не было такого, ягодицы только причудились округлыми и сочными, изгибы в талии вовсе не напрашивались на поцелуи, а рыжие волосы не сияли ебаным золотым свечением… Рыжие? Салазар. Он трахал Риту, представляя вместо нее Уизли. Нотт был так зол на свою минутную слабость, что не нашел варианта лучше, чем выпустить пар на ни в чем неповинной другой. Да, именно так она бы хныкала под ним, умоляя остановиться, пока он продолжил бы рвать ее на куски, чтобы никогда больше не посмела одурманить его, чтобы до конца своих дней смотрела в пол рядом с ним, а не вскидывала упрямый гриффиндорский нос, испепеляя неуклонными зелеными глазами. Никто не обведет его вокруг пальца! Какая же хитрая сука… — Перестань! Больно! — Рита не выдержала, сорвавшись на крик, и это стало для Нотта красной тряпкой, заставив ускориться. Он представил, что это Уизли так упрашивает его, признавая вину, и оргазм не заставил себя ждать. Парень сделал несколько завершающих толчков, глухо прорычав, и отпустил бедра Риты, небрежно отпрянув. Девушка обмякла, стараясь не шевелиться, чтобы не причинить себе лишнего дискомфорта, и стала медленно выравнивать дыхание, чувствуя, как нечто горячее и липкое пролилось на пол рядом с лодыжками. Нотт вынул за секунду до извержения, не желая задерживаться еще хоть на минуту, чтобы вручить зелье. — Вы… так просто уйдете? — произнесла она, не оборачиваясь. — Ты ожидала второй тайм? — фыркнул парень, приводя форму в порядок. — Я думала, Вы меня любите… — Рита облизнула уголок рта, куда закатилась слезинка, и выдохнула, заходясь плачем. — Думать — это явно последнее, что ты должна здесь делать, — выплюнул Нотт и хлопнул дверью, бросая девушку одну. Губы Нотта изогнулись в омерзении, и он машинально отвернулся, касаясь носом эполета. Он даже не пытался оправдать себя. Его поведение было не просто отвратительным, оно отдавало подлостью и гнилью. Девчонка не заслуживала того, что с ней произошло. Где-то в глубине души полковник знал это, но уже не мог совладать с тьмой, вросшей в эпидермис за такое количество времени. Тео не до конца отдавал отчет, почему именно его так задела стычка с Уизли. Да, он давно не был с девушкой, вполне ожидаемо, что мужское начало среагирует на прогнутую в спине девицу, однако гнев все еще тлел на задворках сознания, взывая к ответу. Я думала, Вы меня любите… Салазар, да с чего ты взяла такую чушь? Тео запрокинул голову, встречаясь затылком с холодным камнем алтаря, и впервые задумался о бывшей пассии. Рита. Забавная глуповатая куколка. Он счел это описание максимально подходящим ей. Разумеется, ему нравилась ее компания, наедине с девчонкой парень отвлекался от ужаса, который разворачивался в его жизни. Он помнил, как ворвался в бордель, спустя месяц после пыток за «неудачную охоту». Волдеморт не позволял ему видеться с матерью, и Тео даже не знал, все ли с ней в порядке. Отец отбыл в командировку, пока сын еще не оправился окончательно, поручив заботу о нем домовикам и Блейзу. Теодор напоминал сам себе живого мертвеца, битым псом расхаживая по поместью и не зная, как дальше жить жизнь. Лорд безжалостной рукой обрубил ему все источники кислорода, вынудив чахнуть в одиночестве и ломаться сильнее с каждым днем. Он должен стать послушным, податливым волчонком, только и ждущим команды Повелителя, вожделенно виляя хвостом. Плата за своеволие. Природное упрямство парня противилось, скалясь и щетинясь на попытки покорения, но и Тео вел себя куда сдержаннее, помня о матери, спрятанной неизвестно где на тот момент. Алкоголь неплохо заглушал эмоции, латая открытые раны кровоточащей души, но Забини не одобрял такое количество спиртного, аргументируя тем, что друг недостаточно окреп. И тогда решение пришло само собой. Рита подвернулась весьма кстати, когда он прибыл вместе с Драко смотреть новых девушек. Малфой не задерживал на ней внимание, выбрав другую, а Тео почему-то проникся симпатией к лохматой кудрявой куколке с огромными щенячьими глазами. И не прогадал. Он провел ночь с ней, но не избрал фавориткой. Хотел убедиться, что это даст хоть какой-то эффект. Она, словно разновидность травяного отвара обрабатывала раны, заглушая болевые сигналы, и Нотт довольно быстро подсел на это обезболивающее. Полковник клеймил девушку только на шестую встречу, и то, потому что брезговал делить ее тело с низшими. Рита была очень старательна. Девчонка и правда могла сравниться с сильнейшими препаратами Забини, отвлекая его, купая в пучине женской ласки. Однако, как это часто бывает, секс приелся ему, а вместе с ним и общество навязчивой Риты. Потрясений прибавилось настолько, что девушка перестала справляться со своей задачей, вызывая лишь раздражение. Тео был уверен, что и она понимала свою роль. О какой любви могла идти речь в это кровавое время? Взаимопомощь — да, секс, как способ отвлечься — да, но никак не глубинное чувство, неспособное созреть в этой выгоревшей почве. Внезапно дверь Малого зала распахнулась и с шумом врезалась в стену, из-за чего Нотт резко пригвоздил взгляд к ней. На пороге задыхался один из солдат, изо всех сил пытаясь отдышаться. Ей-богу, парень смотрелся так, будто столкнулся с лесным троллем и выжил в схватке. Вдобавок, он не стал бы вламываться в «храм» без веской на то причины. Полковник вытянулся во весь рост, предчувствуя неладное, и вскинул подбородок, требуя пояснений. Парень, придерживая грудную клетку ладонью, со страхом поднял на Нотта остекленевшие от паники глаза. — Господин полковник… **** Гермиона провела по щеке ладонью и перевернулась во сне. Несмотря на палящие лучи солнца, вставать совершенно не хотелось. Вспышка озарения пробежалась разрядом тока, когда она вспомнила, что в эту ночь засыпала не одна. Веки распахнулись, как по щелчку, и девушка села в кровати, рассматривая ту сторону, где спал он. Ее поразила способность Малфоя спать так, что простынь выглядела почти нетронутой, будто только застеленной с редкими складками. Она сделала вдох и уловила ноты сладкой мяты вперемешку со свежестью парфюма. Годрик, Малфой ночевал здесь ровно одну ночь, однако оставил такой стойкий отпечаток, словно жил в этой спальне. Девушка поежилась от нахлынувших воспоминаний и обняла себя за плечи, успокаивая. Все позади. Гриффиндорка прислушалась к ощущениям, пытаясь понять, что почувствует после пробуждения. Она ждала жалящих мук совести, тошноты или хотя бы раскаяния за то, что укрывалась в руках пожирателя, но… Ей было спокойно. В самом деле. Гермиона, как ни старалась, не могла обнаружить хоть какой-то дискомфорт. От этого становилось еще страшнее. Перед глазами тут же всплыл Рон, она представила, какую боль причинила ему вчерашним поступком и закусила губу, не давая себе заплакать. Слишком часто шатенка льет слезы в последнее время. И вдруг запоздалая мысль нагнала ее, ошеломляя. Ты только сейчас задумалась о Роне? Где же было твое сожаление в первую ночь? Гермиона задохнулась, обхватывая пальцами шею. Она и правда не думала обо всем этом, когда Малфой нагло взял ее с помощью зелья. Но этому было справедливое объяснение, девушка не хотела спать с ним, ее вынудили, не оставляя выбора. Но что же изменилось? Противный голосок не унимался, язвительно скрепя в мозгу и выковыривая подноготную на поверхность. Она сама попросила его остаться. Сама не возражала, когда он лег рядом и накрыл ее рукой, и даже больше, она нуждалась в его присутствии, как в глотке ледяной воды в знойный день. Годрик… Ты хотела этого. Сознание гаденько захихикало, швыряя в грязь образ Рона и разрывая в клочья претензию на чувства к нему. Не так уж тебе и нужен твой парень! Гермиона затрясла головой, схватившись за виски. Мерлин, нет. Это все неправда. Только игра поврежденного сознания, не более. Она просто тронулась рассудком, ей только нужна была поддержка, всего лишь успокоиться и… И было бы неплохо, если бы он пришел снова. Девушка вскрикнула и хлестнула себя по щеке, наказывая, заставляя голос замолчать. Все это сплошная ложь. Всему виной истерика, опрометчивые шаги, и кроме Малфоя больше некому было привести ее в чувства, потому что… потому что… Потому что с ним безопасно. Голос уже не был язвительным. Он рассуждал собранно и здраво, вываливая истину, от которой гриффиндорка уворачивалась со вчерашнего вечера. Безопасно с убийцей? Сумасшествие определенно прогрессирует. Она больше не могла выносить монолог в своей голове и приняла решение прогуляться, чтобы хоть немного развеяться. Гермиона огляделась по сторонам в поисках платья и едва успела подумать, что эльфы забыли его принести, как раздался учтивый стук в дверь. Девушка уставилась на дверь, будто видит ее впервые в жизни, и пришла в себя только в ту минуту, когда стук повторился более настойчиво. — Секунду, — крикнула она гостю по ту сторону и встала перед зеркалом, поправляя вчерашнее платье. Оно смотрелось вполне сносно, за исключением некоторых неровностей. Открыв дверь, гриффиндорка встретилась с кислой физиономией Марти. Уголки губ его выгнулись вниз, а черные глазенки злобно зыркали исподлобья, делая парня похожим на капризного ребенка. На нем сверкала переливами блесток атласная фиолетовая рубашка с широким воротом, а волосы были так зализаны, что слились в одну сплошную черноту. Опустив взгляд, девушка увидела аккуратно сложенное платье в его руках, которые он вытянул перед собой. — твой прикид на сегодня, душечка, — слащаво изрек он, натянув улыбку, но неприкрытая горчинка смазывала попытку быть вежливым. — не желаешь ли чего особенного на завтрак? — мулат с готовностью скрепил ладони, застыв в томительном ожидании. Гермиона не сдержала усмешку, наблюдая за театром одного актера. Видимо, визит генерала так хорошо встряхнул Марти, что тот вывернулся наизнанку более терпимой стороной. Правда, он определенно перебарщивал в имитации вежливости. — Где эльфы? Я думала, придут они, как обычно. — У них выходной, — уклончиво ответил парень сквозь улыбку и как-то раздраженно сверкнул глазами куда-то влево. — должен сказать, заждался тебя, пока стоял тут с этой тряп… кхм, с этим платьем, — исправился он, приклеивая улыбку обратно. — Генерал… — начала она, но замолчала, перебитая мулатом. — Отбыл три часа назад. Выказал пожелание не тревожить, а потом озаботиться вопросом утреннего туалета… — проговорил Марти, как заученный текст с таким видом, будто каждое слово режет ему язык. — Он ушел в 4 утра? — Гермиона вскинула брови, изумляясь. — Это Генерал, — со значением выделил Марти. — радуйся, что вообще уделил тебе минуту. Душечка, — добавил парень, понимая, что забылся и должен срочно включить вежливость. — Но, что такого могло произойти, что он сорвался в такую рань? — О, портянки Мерлина, узнай у него сама, когда он соизволит тебя навестить, — напускная учтивость мулата треснула по швам, обнажая вздорную натуру. — такой важный волшебник не отчитывается передо мной! Марти уперся пальцами в виски, словно его одолевает мигрень, и зашагал прочь с третьего этажа. Гермиона так и смотрела ему в след, держа перед собой платье, и чувствовала комок тревоги, неприятно зудящий под желудком. **** Фиолетовое под цвет рубашки Марти платье с рукавами крылышками выровнялось на теле девушки. Подол его соприкасался с полом, как и у многих других, а сбоку тянулся сдержанный разрез. От этого наряда веяло чем-то официальным, будто девушка приглашена на прием к «серьезной шишке». Она блуждала по третьему этажу и замедлилась на балконе, взирая на этажи ниже. Там кипела своя жизнь, девушки сновали туда-сюда, весело болтая друг с другом, пили ароматный чай и обсуждали платья друг друга, выданные сегодня. Первый этаж, как всегда, был пугающе тихим, и Гермиона знала не понаслышке, какие ужасы творятся с «низшими» рангом за ширмой штиля. В памяти невольно возник новобранец, который кончил свою короткую жизнь под сапогами генерала прошлой ночью. Она подумала о том, что было бы, не успей Малфой защитить ее, и содрогнулась всем телом. Подонки не оставили бы на ней живого места, как на бедняге Чжоу. Чжоу… она до сих пор не видела ее после вчерашнего и искренне уповала на то, что подруга в добром здравии. В любом случае это можно узнать наверняка, стоит лишь посетить кабинет Забини. И тут Гермиону осенило. А как именно Малфой понял, что происходит неладное? Ладонь сама легла в центр груди, погладив рубцы. Инициалы явно красуются на ней не просто так, она знала это с самого начала, но не была уверена. Теперь же до гриффиндорки дошел истинный смысл колдовства Малфоя. Так он может контролировать свою фаворитку и появиться в нужный момент в случае чего. Ранее ей не доводилось слышать ни о чем подобном, вывод напрашивался сам собой: это одна из уловок, разработанных в разгромленной лаборатории. — Не помешаю? Шатенка вздрогнула, но сразу же успокоилась, увидев рядом Ханну. — Конечно нет, — Гермиона попыталась улыбнуться, но вышло неестественно. Эббот уронила улыбку на туфли, обхватывая пальцами перила, и робко очертила глазами фигуру подруги. Возможно, уже бывшей. — Я знаю, что ты думаешь обо мне, — виновато начала она. — но поверь, я не выбирала. Гриффиндорка избегала встречаться с ней взглядами, продолжая смотреть на второй этаж. Отчего-то ее присутствие коробило, хотя сама Гермиона прекрасно понимала, что Ханна говорит правду. — Они просто… притащили нас сюда и… дальше знаешь сама, — выдохнула Эббот, часто заморгав. — ты ведь тоже не рвалась в постель к Малфою. Она бросила эту фразу, будучи совершенно уверенной в ее подлинности, и не допустила мысли, что вчера такое убеждение безвозвратно утратило актуальность. Гермиона проглотила подпрыгнувший протест и покосилась на выпирающий живот пуффендуйки. Один только его вид вызывал гамму отвращения и сочувствия одновременно. — Как это случилось? — прошептала гриффиндорка с трагизмом. — все это, — уточнила она, обведя глазами коридор. — Нам с Лавандой не удалось уйти. Монтегю догнал нас и испортил метлу. Потом мы оказались здесь, жили в Красной спальне почти месяц, а затем Макнейр выбрал меня, и я перешла на третий этаж. Лаванда оставалась внизу еще около месяца, а потом я узнала, что она приглянулась какому-то лейтенанту и поселилась на втором этаже. Честно говоря, давно ее не видела, она часто посещала Забини. — Почему? — теперь Гермиона повернулась к подруге всем телом. — Пожиратели… не особо ласковы, знаешь ли, — с нажимом произнесла Ханна и повела бровью. О, да, Гермиона знает. — Годрик… — шатенка потерла переносицу пальцами, звеня браслетом, и возвела глаза к потолку. — как это все могло произойти с нами? — Уолден… не так плох на самом деле, — Ханна поспешила, как она считала, сгладить ситуацию, но Гермиона лишь похолодела изнутри сильнее, слыша пресловутое «все не так ужасно». — он был… обходителен со мной. И, думаю, так я смогу достойно отплатить ему за доброту. Гриффиндорка лишилась дара речи, всерьез услышав этот кошмар изо рта пуффендуйки. Она смотрела на Ханну, как на умалишенную, не зная, как реагировать. Отплатить за доброту? Что подразумевает доброта? Совокупление с одним мучителем, вместо целой армии? Да уж, благородство точно не знает границ в своем исполнении. — Ты собираешься откупиться ребенком? — произнесла Гермиона, заранее зная ответ. — Я собираюсь ответить на добро добром, Гермиона. Он лишился обеих дочерей, и это самая большая благодарность, какую я могу выказать. — А что станет с тобой после? Сомневаюсь, что Макнейр возьмет тебя в законные жены, — она выпустила нервный смешок, в неверии качая головой. — Об этом я думать не хочу, — пальцы Ханны разжались, и девушка неторопливо стала отдаляться, обрывая разговор. Безумие пропитало эти стены насквозь. Теперь Гермиона знала это точно. Смрад распространяется и въедается в нити ДНК, вынуждая здешних обитателей сходить с ума. Она не исключение. Гриффиндорка чувствовала, что заражена, и постепенно теряет контроль над собой и над реальностью. Когда-то мир был разделен на черное и белое. Был Орден и Псы. Добро против зла. Все выверено и построено на общепринятых представлениях. Но сейчас… цвета размылись, образуя мутные кляксы, и от этого бороться с сумасшествием становилось все тяжелее. **** Подозрительный шум вырвал ее из омута Морфия. Было всего около 10 утра, когда грохот взбудоражил Джинни, и глаза сами устремились на источник треска. Проморгавшись, она увидела у кровати два силуэта, медленно подбиравшихся ближе. — С добрым утром, мразь, — с ядовитой ухмылкой процедила первая фигура и замахнулась, намереваясь отвесить ей оплеуху. Ловкость охотницы спасла ее, позволяя увернуться и даже попасть ногой в живот противнице. Фигура согнулась пополам и свалилась на пол с глухим выкриком. Не теряя времени, рыжая покинула постель и выпрямилась рядом с телом на полу, готовая к возможной атаке. К своему удивлению, она узнала Пэнси и нахмурилась, не понимая, какого черта вообще здесь происходит. — Идиотка! — истеричный визг оглушил Джинни, схожий с воплями Корнуэльской пикси, в нем безошибочно угадывалась Гринграсс. — вставай, твою мать! — Вы, что, не в себе? — ощетинилась Уизли и попятилась, когда Паркинсон встала на ноги, пошатываясь и упираясь рукой в каркас кровати. — Ты за все мне ответишь. Никто, я повторяю, никто не смеет безнаказанно спать с моим мужем! — она орала, а палочка в ее руке тряслась в бешеных колебаниях, повторяя судороги хозяйки. — Сбрендила? Какое отношение это имеет ко мне? — Джинни всплеснула руками, резко указывая на себя. — Ты была с ним. Вчера, — Астория за малым не рыдала, с трудом контролируя нижнюю губу. — я убью тебя. Убью! И мне плевать, что будет потом, главное, я это сделаю! — Тори, может не стоит… — Заткнись и делай, что я велю!!! — заверещала Гринграсс, в припадке топая каблуками. Пэнси покорно поджала малиновые губы и достала палочку из рукава мантии. — Инкарцеро! — веревки обвили тело Джинни, стянувшись так туго, что девушка не могла даже вдохнуть. Рыжая осела, беспомощно барахтаясь в смертельных объятьях. — Не здесь, в подвал. Я не хочу, чтобы сука подыхала в таком священном для меня месте, — скомандовала Гринграсс, перехватывая руку Пэнси. Паркинсон зло улыбнулась и взмахнула палочкой, после чего Джинни сразу же отключилась. **** Пришла в себя она уже в темной комнате. Сырость не просто била в нос, она проникала в организм, сводя его в ознобе. Ни одного окна, только мерцание факелов. Джинни обнаружила себя подвешенной за кисти рук металлическими цепями, пальцы ног еле касались грязного камня, и ей приходилось крутиться на месте, чтобы избежать боли. Ее синее платье тоже исчезло, оголяя спину и живот. Из одежды осталось нижнее белье, и то измазанное в чем-то пыльном и влажном. — Что такого есть в тебе, что он до сих пор не вернулся? — эхом отскочило в каменные стены, и рыжая попыталась неуклюже развернуться на звук. Астория сидела на широком деревянном столе с массивными ножками. Судя по виду, он не был предназначен для трапезы. Скорее конструкция походила на опору для тяжелых инструментов. — с тех пор, как ты появилась, Драко сам не свой. Мы перестали заниматься сексом, он постоянно находится где-то далеко, даже если стоит рядом… Речь Гринграсс напоминала исповедь у психолога. Она будто выливала все наболевшее, полностью погрузившись в себя. — В какой-то момент я решила, что дело во мне, — она прыснула со смеху, как если бы рассказывала шутку. — но вот незадача. Оказывается, все гораздо проще, — она устало ухмыльнулась уголком рта. — Поттеровская шлюха совратила его разум! Вслед за репликой раздался хлопок кнута. Джинни закричала, как только длинный жгут хлестнул ее по голой спине, высекая уродливую полосу. Из темноты под свет факела выступила Паркинсон, самодовольно играя кнутом. Джинни впервые ощутила на практике, каково это, когда из глаз летят искры. Жгучая боль пульсировала от лопатки и до поясницы, холодя живот и вызывая дрожь в конечностях. Она словно бы нырнула в море, заполняя солью открытые раны. — Это послужит хорошим уроком тебе и всем шлюхам, — выплюнула Астория и посмотрела девушке за спину, одобрительно кивая. Кнут снова обжег ей спину, задевая предыдущую полосу, и рыжая завизжала, чувствуя, как слезы скапливаются в уголках глаз, а по ягодицам стекают кровавые ручейки, щекоча кожу. Паркинсон била с особым усердием, имея личные счеты, и вкладывала в каждый удар максимум накопленной ненависти. — Вы две чокнутые суки, — прорыдала девушка, стряхивая слезы со щек. — совсем не удивительно, что Малфой избегает тебя, — Гринграсс дернулась, как от пощечины, когда рыжая неожиданно обратилась к ней. — видимо, у него не встает на полоумных. В наказание за дерзость новый удар пришелся наискось вдоль живота. Рассеченная кожа кровоточила, а плоть будто горела изнутри. Джинни надрывала связки, билась в агонии, остервенело трясла головой, поглощенная мучительной резью везде, где побывал кнут. — Не останавливайся, Пэнси, делай свое дело, — распорядилась Астория, и Паркинсон не заставила себя ждать. Кнут свистнул еще три раза, после чего Джинни сдалась, повиснув на цепях. Она упиралась в пол костяшками пальцев, а руки ее вытянулись под неестественным углом, удерживая на себе вес всего тела. С рассеченной губы закапала кровь, но это уже не имело значения. Она вся была покрыта кровавыми разводами. — Жалкая, убогая предательница… — протянула Гринграсс в откровенном отвращении. — не жди быстрой смерти! Пэнси ударила снова. Джинни не издала ни звука, только шумно втянув воздух. Она была на грани потери сознания, посему почти перестала замечать карающий черный ус кнута. — Нет! Она должна быть в сознании! Пусть чувствует все… Фраза Астории так и зависла в воздухе. Вспышка яркого света на мгновение заставила Джинни зажмуриться, а после напряженно прищурить веки. На пороге возникла высокая черная фигура, ей потребовалось несколько секунд, чтобы узнать Нотта и мысленно приготовиться к концу. — Тео, в чем дело? — голос Пэнси стал настороженным и боязливым. Джинни считывала ее настроение, не нуждаясь в прямом контакте. Нотт будто находился под воздействием чего-то наркотического, он был бледен и напряжен, как гитарная струна. Гринграсс даже отшатнулась, замечая исступление в черных ониксах. Он словно находился между мирами, не отделяя реальность от вымысла, и, как зашоренный конь, двигался к четко поставленной цели. Полковник искрился, как вулкан Кракатау, едва сдерживая истерику, а когда заметил тело, подвешенное на цепи, отдал отмашку сам себе. Должно быть, так выглядит высшая степень отчаяния, когда обстоятельства хладнокровно толкают к обрыву, тыча в лицо палкой, вынуждая отмахиваться и демонстрировать клыки. Жестокость пропахла этим отчаянием от и до, смешивая коктейль из леденящих кровь эмоций на каменном лице Нотта. Это очень напоминало помешательство. Теодор, как безумный метнулся к Паркинсон и одним выверенным движением выпустил зеленую вспышку, отнимая жизнь у бывшей сокурсницы. Пэнси рухнула замертво под дикий вопль Гринграсс, которая сползла вдоль стены и зажала рот руками. Внешне он выглядел до жути спокойно, однако тяжелое дыхание, судороги и глаза, заполненные яростью до краев, говорили обратное. — Нет! Нет! Прошу тебя, нет! — он вытянул руку с палочкой, будто забыл, кто находится перед ним. Будто никогда не видел Асторию до этого момента. Абсолютное равнодушие и помутнение вопили в нем куда громче жены Малфоя. Нотта словно разрывало, он был на грани, чтобы не метнуть авадой в самого себя, и, казалось, притронься кто-нибудь к нему, и он уничтожит чистой силой гнева. — Что ты наделала, овца? — прорычал он, не размыкая зубов. — что ты, мать твою, наделала?! — теперь уже Тео не сдерживался, заорав так громко, что факелы замерцали, не затухнув только с помощью магии. Тео посмотрел на Джинни, глаза полковника сверкнули животным страхом, а губы дрогнули в спазме, который скрутил живот. Это стало последней каплей. Брюнет резко вернул внимание Астории, не сумев спрятать панику, и запустил в нее второй авадой, глядя, как безжизненное тело обмякает и валится на сырой пол. Рыжая поежилась, чувствуя дуновение ветра, когда Нотт подбежал к ней, целясь в цепи. — Потерпи, я сейчас, — шептал он, и его голос трепетал, сбиваясь и срываясь. Взмахом палочки Тео освободил Джинни из силков, бережно подхватывая на руки. Тело девушки послушно раскинулось в мощных ладонях полковника, он попытался приподнять ее, но Джинни протяжно застонала, как только перчатки Нотта надавили на травмированную кожу. — Просто добей меня, — прохныкала она, вращая головой. Тео облизнул губу, хаотично соображая, как быть. Его ресницы касались бровей, всегда бордовые губы теперь побелели на два оттенка, будто кровь покидает его воздушно-капельным от переизбытка страха. Озарение пришло к нему молниеносно. Блейз… Теодор кивнул сам себе и почти с мольбой заглянул в лицо Джинни. — Просто потерпи немного, я все исправлю, — она не слушала его, чувствуя, как сознание утекает сквозь пальцы от болевого шока. Видя это, Тео как можно осторожнее поднял ее, стараясь не задевать сильно высеченные места, и побежал в кабинет Блейза, молясь Салазару, чтобы Забини оказался там.