Второй шанс

Pov: Аказа. Я вглядывался в темноту пытаясь понять, похоже ли это здание на поместье Убуяшики. Я наблюдал, как трое юных истребителей подошли к столпу с половинчатым хаори и черными волосами. Он направил их в поместье, как я предположил, оно принадлежало ему. Вероятно, это последний раз, когда я вижу людей на какое-то время. Хотя вид был захватывающим, несколько ветвей загораживали мне вид на огромную территорию, а это дерево стояло слишком близко ко входу. Нам лучше найти что-нибудь получше этой ветки. Я осмотрел опушки леса вокруг внешней стены. Там. Вот то место выглядит неплохо. Я спрыгнул с дерева и приземлился перед Доумой. Он посмотрел на меня так, словно спрашивал: «Ну? Является это тем самым местом?» Я кивнул и жестом пригласил его идти за мной. Пока мы пробирались к замеченному мной дереву, я обратился к мыслям, которые уже некоторое время были спрятаны где-то на задворках моей головы. Возвращение к этим чувствам и мыслям было подобно прорыву гигантской плотины. Все эмоции и вопросы нахлынули на меня одной гигантской волной, заставляя меня спотыкаться. Я оглянулся на Доуму. Хорошо, что он не заметил. Теперь, когда я «открыл плотину», взгляд на радужноглазого демона вызвал у меня странное ощущение. Я знал, что чувствую. Я знал, что это была любовь, но не хотел признаваться в этом ни себе, ни Доуме. Когда мы добрались до более темной части леса, я остановился и сказал блондину, что я собираюсь пойти поискать место для наблюдения получше. Это была полуправда, поскольку я уже точно знал, куда направляюсь. Но я собирался убедиться, что днем здесь будет безопасно. Чтобы создать впечатление, что я действительно смотрю, я медленно, петляя, пошел к дереву. К тому времени, когда я добрался туда, было уже раннее утро, и на улице собралось больше людей, чем я ожидал. Однако казалось, что они просто разговаривали друг с другом, не делая ничего важного. Мне потребовалось время, чтобы запомнить их одежду и лица, чтобы я мог описать их господину Мудзану. Понаблюдать за истребителями можно и в другое время, сейчас можно немного отдохнуть. Поэтому я забрался на ветку повыше и начал размышлять. Более конкретно, я думал о Доуме. Он и все то, что было у меня в голове и, по-видимому, в сердце, что вращалось вокруг его глупо очаровательного лица. Разве я не ненавидел его несколько недель назад? Как мне удалось совершить такой большой «прыжок чувств» за такой короткий промежуток времени? Хмм. должен ли я сказать ему об этом? Если я это сделаю, я не смогу забрать свои слова обратно. Некоторое время, мой мозг бегал кругами вокруг этих мыслей. Когда мне стало легче, у меня закружилась голова от огромного количества вопросов без ответов, которые я сам себе задал, спрыгнув со своего насеста, я направился обратно, чтобы проведать Доуму. Не потому, что мне было не все равно, а потому что иногда он мог вести себя как ребенок, и его нельзя было оставлять без присмотра. Когда мне удалось выследить его, я обнаружил, что он смотрит в дыру в склоне холма. Я хотел спросить его, что он делает, но сам ответил на свой вопрос. — О, это выглядит мило! Я заглянул внутрь. Она оказалась больше, чем я предполагал изначально, вероятно, там было достаточно места для нас обоих, чтобы спрятаться, когда мы будем отдыхать. — Да, это определенно хорошее место. — Я встал и слегка улыбнулся Доуме. — У меня есть два вопроса. Во-первых, что мы будем есть, и во-вторых, ты нашли подходящее место, откуда мы могли бы наблюдать? — Что мы будем есть? Черт, я же даже не думал так далеко вперед… Я посмотрел вдаль. Может быть, поблизости есть деревня или город, я осмотрюсь завтра. — Я понятия не имею, что мы будем есть, но я нашел хорошее место, чтобы наблюдать за поместьем. — Я схватил Доуму за руку и повел его к большому дереву. Мы шли обычным шагом, следуя по несуществующей тропинке, по которой я шел раньше. Он увидел дневной свет, заливший поместье, и прищурил глаза. — Ого, уже день? — Я кивнул, забираясь на ближайшее дерево и отпуская его руку. — Прыгай сюда. — Я подвинулся, чтобы освободить место, а затем перебрался через ветви, пока не оказался на ветке, на которой сидел ранее. Доума запрыгнул на ветку рядом со мной, но на другом дереве. Все хашира, а также маленькая девочка-бабочка и странное трио собрались в одном из садов, ближайших к центру поместья. Доума, казалось, не мог их заметить, поэтому я указал ему, куда нужно смотреть. Он издал негромкий звук «а» и продолжил наблюдать. В конце концов, я прослушал, может быть, в первую четверть собрания столпов, я смогу подумать о менее срочных, но более важных делах. Я мог бы сказать ему сейчас, но не думаю, что сейчас подходящее время. Кроме того, в кои-то веки он сосредоточен на чем-то, что не относится ко мне. Я должен быть благодарен. Я попыталась успокоиться, укусив себя за запястье, не настолько сильно, чтобы порвать кожу, но ровно настолько, чтобы заставить себя думать о чем-то другом. Но после нескольких минут размышлений о том, рискнут ли они построить свое поместье рядом с другой формой жизни, шестеренки моего мозга снова повернулись в сторону Доумы. Я тихо застонал. Убирайся из моей головы! В любом случае, почему я переживаю из-за этого? Он уже сказал мне, что любит меня, и всякий раз, когда у него появляется такая возможность, он следит за тем, чтобы мы засыпали вместе. Так что мы практически идеальная пара, просто мне еще предстоит это признать. Может быть… может быть, это потому, что я боюсь. — Думал я, когда мы возвращались в крошечную пещеру отдохнуть. Боюсь… снова вступить в отношения? Нет, я так не думаю. Крошечная частичка внутри меня знала, почему я был напуган. Это просто не хотело будить печальные воспоминания. Этого не могло быть. Я давным-давно забыл, что это было. Я лег рядом с Доумой и повернулся на бок. Что это? Что я упускаю, что я забыл?! Одно-единственное имя промелькнуло у меня в голове со скоростью света. Коюки. Воспоминания промелькнули в моих глазах, каждое не дольше миллисекунды, хотя все они длились в моем сознании целую вечность. В моем горле образовался твердый комок. Боль, которую я испытал, когда умерла Коюки, нахлынула на меня после более чем столетнего забвения. Ту боль, которую ты испытываешь, когда теряешь кого-то, кого любил, кого-то близкого тебе. Я никогда больше не хотел испытывать ничего подобного. Я понял. Я боюсь потерять его, точно так же, как я потерял ее. Я боюсь, что если я отвечу на его любовь взаимностью, случится что-то плохое, и это будет моя вина. Я испустил долгий вздох. Но я был счастлив, когда был с ней. Мы много чего пережили вместе. И Доума гораздо более способен позаботиться о себе, каким бы ребяческим он ни был. Только истребители и солнце могут убивать демонов, и высшие луны не менялись уже более столетия. Возможно… возможно, все будет хорошо… Я перевернулся на живот и посмотрел на земляную стену передо мной. Действительно ли я хочу это сделать? Я хочу сказать это только один раз. Поэтому я собрал все остатки мужества, которые у меня еще оставались, и заговорил. — Доума, я… я думаю, что люблю тебя. — Я так давно никому не говорил этих трех слов. Как только они слетели с моих губ, глаза Доумы расширились. Я практически чувствовал исходящую от него радость. Я тоже хотел быть счастливым, но я даже не мог заставить себя натянуть улыбку. — Ты любишь меня? — Взволнованно спросил он. — Д-да, но… мне страшно. — Я обхватила голову руками. Доума положил одну руку мне на спину. — Чего ты боишься? - Потерять тебя, как я потерял ее! — В этот момент я был на грани того, чтобы расплакаться. Он нежно гладил меня по волосам, пока я рассказывал ему о своем прошлом, о всей своей жизни до того, как стал демоном. Когда все было сказано, Доума заключил меня в успокаивающие объятия, одной рукой обхватив мой торс, а другая осталась в моих волосах, мягко поглаживая меня. Я разрыдался, прошлого и настоящего стало слишком много, чтобы я мог с этим справиться. Я придвинулся ближе к нему, обхватив двумя руками его плечи. Он крепко прижимал меня к себе, пока я выплескивал свои сдерживаемые эмоции, шепча мне на ухо добрые слова, чтобы помочь успокоиться. Как только я перестал плакать, он поцеловал меня в макушку и пробормотал: — Не волнуйся, Каза. Я никуда не собираюсь уходить. Когда я задремал, я слабо почувствовал, как он гладит меня по спине, точно так же, как он делал это после того, как признался. Я люблю тебя, Доума.