Атеистка

— Неплохой улов Сказала я, смотря на стол для подношений. Буквально несколько секунд назад в храме царила атмосфера всеобщего хаоса. Ни с того не с сего налетели прихожане и с громогласными криками «Святой!» Начали засыпать стол для подношений различными вкусностями, параллельно с этим молясь «святому» о том да о сём. Только недавно портрет успел обсохнуть и мы повесили его перед пустым алтарём. Теперь же стол для подношений оказался завален фруктами, дынями,овощами и даже рисом, лапшой и другими продуктами. Я давно не видела столько еды, собранной в одном месте и предназначенной для меня. Во всяком случае не думаю, что «божество» этого скромного храма окажется против, если я разделю с ним трапезу? Се Лянь вымел наружу мусор, оставшийся после прихожан, а после возвратившись, увидел, как я с возбуждением в глазах смотрю на еду. Из моего немного приоткрытого рта начинала вытекать тонкая струйка слюны. Кончики моих длинных пальцев касаются то шершавой оболочки персика то краюшка тарелки с ярко жёлтой лапшой. Одним словом: видно что этот юноша в серых одеждах держится из последних сил, чтобы не съесть всё до последней рисенки. — Ян-Ди не ела ничего с самого утра. Поэтому если так хочешь… — Пасибки, Ваше Высочество! — перебив его, сказала я и вместе с этим беря столь манящую тарелку лапши с ароматным соусом. Слова «Ваше Высочество» были сказаны вовсе не в благоговейной манере, а даже наоборот. Словно друг придумал другому своему лучшему друг прозвище и теперь дразниться им. Се Лянь обижаться вовсе не стал. Только в очередной раз потёр точку между бровей. Сань Лан же усмехнулся, без спросу взяв с алтаря миску с рисом. Он присел напротив меня за стол и принялся неспешно поедать полученное. Возможно мне только показалось или Сань Лан действительно не отводил от меня глаз? Но сейчас я на это совершенно не обращала никакого внимания. Пусть на меня сейчас хоть вся деревня смотрит, сейчас для меня главное — лапша! Тонкие светло-жёлтые длинные гибкие прутики из рисовой муки отдавались ярким эхом по всему рту. Прожаренный до золотистости лук придавал пикантности простому блюду. Благодаря немного разбавленному соевому соусу, лапша выглядела ярко жёлтой. Так же он раскрывал её вкус, замещая соль. Я и не заметила, как съела почли половину пиалы, пока Сань Лан с улыбкой глядя на меня сказал: — Гэгэ так забылась в еде, что не заметила как соус испачкал её прекрасно лицо. — М? Оторвавшись от столь желанной лапши, я посмотрела на Сань Лана. Он показал куда-то над губой слева. Я поставила пиалу на стол и попыталась затереть что-то своим рукавом над левой губой. Но Сань Лан нежно рассмеялся и ответил: — Не здесь. Он отодвинул тарелку с рисом, встал из-за стола и подошёл ко мне, усевшись рядом. — Тут. Сань Лан начал вытирать что-то на моём лице своим, до этого чистым, рукавом. Отстранив руку он показал белый манжет, на котором растеклось коричневое пятно, должно быть соевого соуса. Подняв взгляд с рукава на лицо Сань Лана, я только сейчас поняла на сколько близко мы находимся. Сань Лан сидел ко мне вплотную, наши колени и плечи прижимались друг к другу. Он, похоже, ощутил моё внезапное смущение и решил немного «поиграть», приблизившись мило улыбающимся лицом. Я инстинктивно отшатнулась назад, вот только… дальше была стенка и поэтому бежать было не куда! Я ощутила как мои щёки заалели и попыталась промычать какой-то ответ, но выходили только невнятные звуки. Се Лянь, увидев в каком отчаянном положении я нахожусь, кашлянул в кулак, привлекая внимание: — Кхе-кхем… Мы оба повернулись в сторону Се Ляня. Сань Лан обиженно встал из-за стола, обошёл его и сел на своё первоначальное место, начав нехотя доедать свой рис. Я, повернувшись к столу, зарылась в ладони, напрочь забыв о недоеденной лапше. Через некоторое время послышались крики снаружи: — Святой! Беда! Святой, на помощь! Се Лянь отодвинул плотную занавеску, служившую дверью, и вышел успокоить толпу. С улицы так и продолжал доноситься галдёж. Трудно было разобрать хоть какие-нибудь слова. По тону можно понять, что за стенками происходит явно не праздничное событие. Возможно, кто-то даже находится при смерти. Тяжело вздохнув, я попыталась отвлечься от недавнего происшествия. Как раз в этот момент толпа снаружи стихла и, похоже, разбрелась по домам. Чуть позже через занавеску вошёл Се Лянь, придерживая какого-то человека под плечо. Он заметил, что я обратила на них внимание, повернул голову в мою сторону и сказал: — Всё в порядке, не отвлекайся от еды. Усадив человека, Се Лянь встал перед ним и продолжил разговор уже с ним: — Уважаемый друг, я хозяин местного монастыря. Можно считать, тоже заклинатель, как и ты. Не стоит волноваться. Можешь рассказать всё, что тебя беспокоит. Возможно, если я в чём-то могу тебе помочь, то сделаю всё, что в моих силах. Так что же случилось в Крепости Баньюэ? Крепость Баньюэ? Что-то знакомое. Я подпёрела щёку рукой и без эмоций стала слушать, вертя палочку для еды во второй руке. Человек несколько раз тяжело вздохнул, словно оказавшись в месте, где людей поменьше, да ещё услышав слова утешения, наконец смог успокоиться. Он спросил: — Ты разве никогда не слышал о ней? Се Лянь ответил: — Почему же, слышал. Крепость Баньюэ построена посреди оазиса в пустыне. Ночью виды там исключительно прекрасные, из-за одного такого ночного пейзажа это место и получило своё название. Человек запричитал: — Оазис? Прекрасные пейзажи? Да ведь это всё дела двухсотлетней давности. Теперь для Крепости сойдет название Баньмин — отнимающая половину жизней! Я вскинула бровь в удивлении, но прерывать его речи не стала. Лицо этого человека сделалось до ужаса бледным. Он продолжал: — Кто бы ни проводил через неё свои караваны, половина путников исчезает без следа. Это ли не истинная «Крепость, отнимающая половину жизней»?! — Кто это сказал? — спросил Се Лянь, словно слышал об этом впервые. Человек завопил: — Да никто этого не говорил. Я видел своими глазами! — приподнявшись, он добавил — Один торговый караван намеревался пройти через Крепость, однако, памятуя о недоброй славе того места, купцы попросили учеников нашего монастыря сопроводить их в качестве охраны. В итоге… — в голосе его послышались горечь и негодование. — В итоге из того похода вернулся лишь я один! Се Лянь поднял руку, давая знак, чтобы тот сел обратно и не волновался. Он спросил: — Сколько человек участвовало в походе? Человек ответствовал: — Весь наш монастырь, да ещё торговцы… более шестидесяти человек! Се Лянь продолжал: — С какой поры Крепость Баньюэ превратилась в… «отнимающую половину жизней»? Человек ответил: — Где-то… сто пятьдесят лет назад, с тех пор, как-то место превратилось во владения чародея. Весь этот разговор показался мне странным. Крепость Баньюэ ведь находится где-то далеко в песках пустыни. Зачем бежать так далеко до самой деревни водяных каштанов? Поэтому раздался мой неожиданный и немного надменный голос: — Так ты всю дорогу бежал сюда из Крепости Баньюэ? Человек воскликнул: — Да! Чудом в живых остался! Сань Лан на это лишь хмыкнул. Се Лянь, похоже, тоже понял, что с этим человеком что-то не так. Развернувшись к нему, он мягко спросил: — Раз ты бежал всю дорогу, то тебя наверняка мучает жажда. Человек застыл. Се Лянь ненадолго отошёл, чтобы налить чашу воды. Он поставил чашу перед человеком и произнёс самым мягким голосом, на которой только был способен: — У нас есть вода, уважаемый друг. Прошу, выпей немного. Человек взглянул на чашу и в его взгляде на короткий миг мелькнуло сомнение. Се Лянь же в молчаливом ожидании встал рядом, спрятав руки в рукава. Раз уж он пришёл пешком с северо-запада, да к тому же торопился спастись от смерти, то наверняка его мучила жажда и ужасный голод. А судя по его виду, навряд-ли в дороге он находил свободную минуту, чтобы поесть и утолить жажду. Когда он оказался в монастыре, прямо перед ломящемся от разнообразных яств столом, в его взгляде не мелькнуло и намёка на жажду или голод. Он даже не взглянул в сторону кушаний. Поведение поистине странное для обычного человека. Под пристальным вниманием присутствующих в комнате, человек взял чашу с водой, слегка сгорбился и медленно начал пить. Тем не менее, судя по его виду, вода вовсе не явилась для его благодатным дождём после засухи. Даже наоборот. Пил он неуверенно, будто остерегаясь чего-то. Пока человек утолял жажду, послышалась отчётливое «бульк», «бульк», словно вода лилась в пустой сосуд. Се Лянь схватил его за руку и произнёс: — Хватит. Тот в нерешительности воззрился на Се Ляня. Рука его дрогнула. Се Лянь же с лёгкой улыбкой продолжал: — Нет никакого толка от питья, верно? Человек изменился в лице. Другая его рука метнулась к стальному кинжалу на поясе, остриё которого немедленно направилось на Се Ляня. Но тот не сдвинулся с места. Лишь взмахнул ладонью и с лёгкостью отбил лезвие. Осознав, что его противник всё ещё крепко держит за руку, мужчина дёрнулся прочь, сжав зубы. Рука человека внезапно сморщилась, словно кожаный мяч, из которого выпустили воздух и с шипящим свистом легко выскользнула из ладони. Едва «человеку» удалось высвободить руку, как он тут же рванул к плотной занавеске, изображающую дверь. Ещё немного повертев палочку для еды в руках, я лениво метнула её в «человека», пригвоздив последнего к полу. Он же точно не является живым человеком, так что в этом такого? «Человек», получив столь серьёзное ранение, не издал ни единого стона. Лишь беззвучно сполз на пол. Из его живота с бульканьем потекла не кровь, а чистая вода. Ровно столько, сколько было в чаше, которую он только что выпил. Встав из-за стола и подойдя к нему, я вытащила свою палочку для еды. Хотя она и выглядела относительно чистой, но всё же есть с помощью неё я больше не собираюсь. Се Лянь тоже подошёл к «человеку». Он тронул его живот в месте раны. Отверстие напоминало дыру в надутом мяче: при нажатии из него толчками выходит холодный воздух. С «телом» тем временем тоже произошли кое-какие изменения. Только что на вид он казался крепким мужчиной, теперь же словно уменьшился в размере. Его лицо и все конечности заметно усохли и до сих пор продолжали сжиматься. Теперь «человек» больше походил на сморщенного старика. Се Лянь заключил: — Пустой сосуд. Пустой сосуд? Интересно, а на сколько «пусто» у него внутри? Не с проста же его именно так назвали. Я взяла недалеко брошенный кинжал и немного порассматривала его. Пока Се Лянь не обращал на меня внимание, изучая пустой сосуд. Долго не думая, я со всей силы направила остриё на марионетку, намереваясь вспороть тому живот. Се Лянь, быстрым движением остановил мою руку, схватив за запястье, буквально в нескольких сантиметрах от случившегося. Он понял что я хотела проверить, поэтому ответил: — Такие марионетки, чаще всего, изготавливаются из ранее живых людей. Не стоит глумиться над трупом. Высвободив руку из крепкого захвата, я поднялась на ноги, смотря в своё отражение на лезвии. Кинжал я заберу себе, лишним уж точно не будет. Лениво выдохнув, я сказала своё многозначительное: — Ладно. И снова села за стол, только после вспомнив, что палочка осталась лишь одна. Подперев щёку рукой, я принялась ковыряться в лаше единственной палочкой. Очевидно, что поесть это я уже не смогу. Но хоть посмотреть и насладиться запахом… — Гэгэ, можешь взять мои, я уже давно съел свой рис. Сань Лан протянул мне две чистые палочки. Создалось ощущение, что они совсем новые и ими ещё не разу не ели. Однако посмотрев в его тарелку, я заметила, что он действительно съел весь рис. Он так чисто облизал палочки, что они выглядят как новые? Это одновременно и мило и забавно. — Пасибочки! Я с улыбкой забрала палочки и принялась поедать остатки лапши. Она немного подостыла, но это меня не беспокоит. С хлюпающим звуком я допила оставшийся бульон. Наверное мой рот снова весь перепачкан, но разве это волнует, когда еда так вкусна? Поставив тарелку на стол с таким стуком, что казалась она разбилась, я расплылась в улыбке. — Как вкусно! Сань Лан, подпирая щёку рукой, рассмеялся. — Гэгэ снова не заметил как испачкался. Я округлила глаза, а сразу после прошлась по всей нижней половине лица своим рукавом. Посмотрев на рукав я увидела что он оказался не таким грязным как я ожидала. Сань Лан с улыбкой сказал: — Не стоило. Я бы мог помочь затереть своим. — Зачем богатому господину пачкать свои одежды ради кого-то вроде меня? — с улыбкой ответила я. Юноша в красном на это нечего не ответил. Послышался стук в дверь. Точнее, в место рядом с проёмом, где дверь и должна была быть. Обернувшись, я увидела, что Се Лянь уже стоял у зановески со шляпой доули за спиной. Он хотел по быстрому свалить пока я отвлеклась? Се Лянь замер от внезапного стука. Он приоткрыл занавеску, после тяжёлого выдоха сказал: — Вы двое… Снаружи послышался уже знакомый голос: — Ты собрался отправиться в Крепость Баньюэ? — Откуда вы узнали? — спросил Се Лянь. — Подслушали разговор проходящих мимо небожителей о том, как ты сегодня спрашивал о Крепости Баньюэ в духовной сети. Се Лянь, снова выдохнув, произнёс: — Ясно. «Я вызвался добровольно», так? — Верно… — немного непонятным тоном ответили те два юноши в чёрных одеждах. Се Лянь не смог сдержать улыбку. — Понятно, понятно. Только давайте договоримся сразу. Если в пути повстречаете что-то, с чем не сможете справиться, то своевременное бегство поощряется. Меж тем Се Лянь повернулся, приглашая их пройти внутрь и обговорить детали. Но не успели они войти, как Фу Яо, заметив юношу в красном сидящего напротив меня за столом, метнулся ко мне, с силой схватил за руку и быстро отвёл за спину. Я чуть не свалилась на пол со стула, если бы не моя быстрая реакция. Фу Яо продолжал крепко держать меня за руку, будто боясь, что иначе я смогу легко сбежать. Я действительно пыталась высвободиться, вот только это не сработало. Если бы Фу Яо был обычным человеком это бы получилось без особых усилий, но он являлся «младшим служащим с Небес», что значительно усложняло ситуацию. — Эй! Отпустисти! Ты мне синяк оставишь!.. — Кто он такой? Что он здесь делает?! «Младший служащий» никак не отреагировал на мои слова, но зато начал сам засыпать меня вопросами. — Тебе какая разница? Отпусти сначала! Сузив глаза, Фу Яо посмотрел на меня с ледяным взглядом, но хватку всё же ослабил. Я оглядела пострадавшее запястье. На нем остался красноватый след, но всё же «спасибо» что не синяк. Через пол часа не останется и следа. За это время перед нами возник Нань Фэн, закрывая нас троих, Фу Яо, меня и Се Ляня, собой. В его руке возник сгусток яркой шаровой молнии. Он сурово заорал, кидая сгусток света в Сань Лана. — Яви свою истинную сущность!