Змейка в тыкве

В первый момент Ватари решил, что ему почудилось. Здесь, посреди шумной людской толпы, в токийском торговом центре, просто не могло быть европейского сверхъестественного существа. Японские — могли и даже успешно были. На бортике фонтана деловито восседал каппа, собираясь наполнить своё блюдечко. За поворотом стыдливо мелькнул и исчез извивающийся язык аканамэ... надо же, а Ватари был уверен, что тут чисто. Под самым потолком, изящно огибая встроенные лампы дневного света, стайками порхали полупрозрачные вытянутые силуэты — он запамятовал, как зовётся этот вид. О блуждающих огоньках и говорить нечего, эти были всегда и везде. Большинство людей не замечали окружавших их созданий. Проходили мимо или даже насквозь, смеялись, поймав случайное прикосновение, убеждали себя, что крылатая тень на стене просто почудилась им в царящей суете. Кое-кто из видевших мир в правильном свете тут тоже был и либо игнорировал аякаши, либо потрясённо жмурился и отводил взгляд — вероятно, не так давно открыл в себе способность. За те сорок лет, что наблюдал духов Ватари, среди них не осталось для него пугающих или неизвестных. Он не боялся их, но и особого интереса не испытывал. Они были сродни насекомым, копошащимся на лугу. Вроде бы совсем рядом, протяни руку — и заденешь вибрирующее радужное крыло, и вместе с тем замкнуты в своём отдельном пространстве. Красивые, странные, неведомые… иные. Чаще всего им тоже не было дела до людей с их радостями и заботами. Многие из духов даже не знали ни одного из человеческих языков, предпочитая общаться мысленными импульсами или каким-то внутривидовым, недоступным для человека способом (вроде переплетения хвостов у кицунэ или танца в ночном небе у светлячков). Мир по ту и по эту сторону завесы практически не соприкасался, несмотря на многочисленные прорехи в ткани бытия. Ошибка или замысел мироздания? Кто знает… Однако все те, кто сидел, бродил, порхал и ползал вокруг прямо сейчас, имели иную ауру — не ту, которую уловил Ватари, остановившись перед информационным табло на первом этаже торгового центра. Этот дух был другим. Не местным. И он был отчаянно перепуган. Ватари сделал несколько шагов, прислушиваясь. — Желаете что-нибудь? — приветливо спросила девушка, торгующая в крошечной лавке хэллоуинских сладостей. Если бы Ниа, Мэлло и Мэтт были здесь, то в три голоса завопили бы «Конечно!». — Нет, благодарю вас, — отозвался Ватари, приподнимая шляпу. — Не сегодня. Чужой страх доносился до него как отдалённое эхо, с противоположного края этажа и как будто бы снизу. Ватари повернулся и не спеша зашагал по широкому, полнящемуся людьми коридору. Он прошёл весь этаж насквозь, прежде чем убедился, что источник пробившихся к нему эмоций находится не здесь, свернул за угол, спустился на эскалаторе и оказался прямо перед супермаркетом, занимавшем большую часть нулевого этажа. Эхо стало громче. Похоже, он движется в верном направлении. Миновав распахнувшиеся перед ним двери, Ватари ступил в торговый зал. Пространство скрадывалось стеллажами, превращающими обширное помещение в лабиринт. Если потренироваться недельку, с лёгкостью пройдёшь его от края до края за пару минут, а вот без тренировки, да ещё не зная толком, куда идёшь и что ищешь… Изрядно поплутав, Ватари добрёл до отдела овощей и фруктов, огляделся и направился к россыпи тыкв. Сегодня, в канун Дня всех святых, этот овощ имел наибольшую популярность и представал в самом разнообразном виде. Круглые, вытянутые, продолговатые, бледные, ярко-оранжевые, с зеленью, чёрные, крупные — поднимет разве что не обделённый силой мужчина — и совсем крошечные, немногим больше яблока… Наверняка существовало ещё с полдюжины отличий, но Ватари они были неважны. Он прошёл до конца прилавка, в угол, где стояла тележка с уценённым товаром — побитым при погрузке или имеющим какой-то внешний изъян. Ватари склонился над нею, делая вид, что рассматривает ассортимент. — Привет, — тихо сказал он. К счастью, со всех сторон раздавался гул голосов, скрип тележек, шелест пакетов, рекламные объявления, ненавязчивая музыка и прочие звуки оживлённой торговли, напрочь заглушающие бормотания одинокого старика, который беседует то ли сам с собой, то ли с овощами. — Не бойся. Из-за груды разномастных тыкв робко поднялась обтекаемо-гладкая тёмная мордочка. Серебристые глаза с вертикальным зрачком уставились на Ватари. — Ты видишь меня? — спросила змейка. Этот дух умел говорить и понимал человеческий язык, причём родной Ватари английский — редкая удача или удивительное совпадение. В теории Ватари знал японский, но, как шутил один его знакомый физик, общаться предпочитал со словарём — с людьми не рисковал. — Да. Ты — один из мистических духов, — он поправил сползающие на кончик носа очки и добавил: — Но не японский, вообще не из Азии. — Ты тоже, — с некоторым удивлением заметила змейка. Немигающий взгляд обежал его всего целиком, начиная со шляпы и заканчивая плоским старомодным портфелем. — Я родом из Англии, — согласился Ватари. Собеседник явственно обрадовался его словам, даже успокоился немного. — Как и я… Я тоже приехал из Англии! — Завтра в полдень в Токио состоится международная конференция по инновационным методам воспитания и обучения, которую я имею часть открывать, — объяснил Ватари и тут же задал встречный вопрос: — А как ты сюда попал? Змейка опустила голову. Можно было подумать, что дух смущён. — Ну… честно говоря, я тоже прибыл в Японию по делу, на всемирное собрание духов, ёкаев и прочих высокоэнергетических сущностей. Сегодня в полночь мы должны были обсуждать вопросы над- и подпространства. Но я отстал от своей делегации, вместе с которой переместился сюда. Мы как раз направлялись к месту собрания, когда я… я… — Заблудился? — мягко подсказал Ватари и украдкой глянул по сторонам. На них пока не обращали внимания. Пока. Змейка вздохнула. — Не совсем. Из этого большого шумного дома так вкусно пахло, что я… просто заглянул сюда на минуточку. Мои сопровождающие не заметили этого, увлечённые беседой, и двинулись дальше, а я не смог их догнать. Сначала не нашёл выхода, потом нашёл, но не тот, потом понял, что не знаю, куда идти… В воздухе и впрямь стоял запах сладкой пряной сдобы — видимо, совсем рядом располагался кондитерский отдел. Кончик гибкого чёрного хвоста быстро замёл за колесо тележки крошки и смятую бумажку от пирожного. — Потом кто-то меня заметил, — прошептала змейка, — хотя, может, и не меня… Люди так громко разговаривают, почти кричат, и ещё бряцают этими своими ёмкостями для провизии, совсем как мечами… Похоже, бедное существо со страху забилось в ближайший угол и теперь не смеет и носу оттуда высунуть. — Наверное, я бы просто вернулся домой, — закончил дух свою печальную историю, — но не уверен, что смогу переместиться самостоятельно. Это моё первое путешествие так далеко. — Сколько тебе лет? — спросил Ватари, хотя уже догадывался, каким будет ответ. Когда достаточно долго работаешь с детьми, начинаешь разбираться в них вне зависимости от их формы. — Почти целых три сотни! По меркам сверхъестественных сущностей — лишь чуть-чуть старше подростка. Ватари немного подумал. — С собранием духов и ёкаев я тебе не сумею помочь, прости. Я неплохо знаю Токио, но понятия не имею, где могут проходить подобные… кхм… мероприятия, — он незаметно потёр начавшую затекать поясницу. — Однако завтра вечером я возвращаюсь в Англию и могу взять тебя с собой. Во взгляде змейки затеплилась надежда. — Ты умеешь перемещаться между странами? Ватари усмехнулся. — Не так, как вы. Мы, люди, обычно летаем на самолётах. Этот способ, конечно, немного медленнее, зато можно подремать в уютном кресле и почитать книгу. А ещё на борту кормят, иногда несколько раз. Даже десерты в меню бывают. Задумавшись, змейка принялась покусывать кончик хвоста. Наконец она согласно кивнула. — Я хочу поехать с тобой, человек. — Моё имя Ватари. Во всяком случае, так меня зовут мои воспитанники. — Воспитанники? У тебя их много? Вспомнив радостно галдящую толпу, которая в конце занятий сломя голову неслась по коридорам «Вамми», Ватари вздохнул, а потом улыбнулся: — Ох, более чем достаточно. — Ватари, — повторила змейка и в ответ прошипела собственное имя, состоящее, кажется, из пары десятков непроизносимых звуков. Он постарался хотя бы запомнить их. — Залезешь в мой портфель? — предложил Ватари. — Так тебя никто не заметит, даже если рядом окажется ещё один видящий. — А если я туда не влезу? — вновь занервничала змейка. — А если будет торчать хвост, и кто-нибудь за него дёрнет? — она затряслась всем телом. Вспомнив Мэлло, который первое время в приюте наотрез отказывался спать на кровати, убеждённый, что как только он заснёт, из-под неё немедленно выберется бугимен, Ватари решил не менять привычную тактику. — Хорошо. Сделаем по-другому, — пошарив среди тыкв, он выбрал одну из самых увесистых, неправильной формы и вдобавок с заметной трещиной в боку. — Прячься сюда, — Ватари указал змейке на тыкву, — а я куплю её и отнесу в отель. Кроме того, совсем юные духи не всегда умели инстинктивно поддерживать ауру невидимости. Охваченные сильными эмоциями, такими как страх, гнев, радость или изумление, они становились доступны взглядам людей, что всегда вызывало переполох среди населения. Переполох в торговом центре — последнее, что им нужно. — Годится, — змейка шустро юркнула в щель, и спустя мгновение оттуда засветились серебристые полоски зрачков. Похлопав себя по карманам, Ватари запоздало сообразил, что не удосужился после прилёта поменять деньги, а в том, что на кассе рядового супермаркета ему сразу конвертируют фунты в йены прямо с карточки, уверенности не было. Похоже, их план удлинится ещё на пару шагов. Впрочем, это не должно стать проблемой. Вряд ли при всём праздничном многообразии кто-то позарится именно на эту тыкву, далеко не самую красивую, да ещё и негодную для вырезания традиционных рожиц. На всякий случай он задвинул её в самую глубь тележки, перед этим прошептав: — Подожди меня немного. Я добуду местных денег и сразу же вернусь. Именно так он и собирался поступить.