Держу тебя крепко, Побелели ладони. А тебе только игры, игры. Что ты знаешь о боли?! Без тебя не умею я. Без тебя только с крыши. Безнадёжна любовь моя. Безнадёжна любовь.
– Твою мать. Его пугали эти строчки. На сердце стало тяжело и неспокойно. Но Геральт лишь провёл ладонью по лицу, запрятал записку куда подальше от своих глаз и зафиксировал у себя в голове, покидая аудиторию, – наконец понять, кто это – бесчувственный шутник или безнадёжно влюблённый. И выяснить, кто это.***
В баре было душно. Тусклый свет во время выступления придавал интимности и ламповости всей атмосфере вечера. Лютика любили. Желали его видеть, слушать и чувствовать его музыку каждой частичкой тела. А Лютик играл для людей, даря им свои мелодии, рассказывая через их призму о своей жизни. Гитара в руках издавала невероятные звуки, – и сердца слушателей разгорались каждый раз ярче и сильнее. Благодаря выступлениям и музыке в целом Юлиан стал Лютиком. Творческий псевдоним. Но он так плотно въелся в жизнь юноши, что стал вторым именем, которое он очень любил. Близкие подхватили волну и тоже стали так звать Юлиана. Кроме родителей, потому что им всё же было приятнее называть дорогого сына по имени. А Лютик против не был. Глаза загорелись с ещё большим блеском, когда за барной стойкой Лютик увидел Йеннифэр. Она всё же пришла, хоть и думала, что прогулка с Истреддом может затянуться... Потому что он заберёт её в страшный гниющий подвал. Лютик на такой вывод лишь посмеялся, а сейчас, видя подругу живой и здоровой, усмехнулся про себя. Только выступление закончилось, как раздались бурные овации. Лютик поклонился и, разулыбавшись, поблагодарил своих слушателей. Улыбка не сошла с лица и в тот момент, когда он с гитарой за спиной, обогнув толпу, сел за барную стойку рядом с Йеннифэр. – Как я выступил? – Сносно, мальчик мой. Я бы даже сказала... – Йен на секунду задумалась, видя, как глаза друга чуть потухли. – Прекрасно, как и всегда. Уверена, что ты уже получил чеканных монет за сие представление. – Ох, да, – Лютик достал телефон из кармана брюк. – Вот, упали на карту минуту назад. А как твоё сердечко? Растопилось под жарким напором Истредда? – Не дождётся, – хмыкнула девушка, взяв в руки стакан с водой. – Но, на самом деле, он достаточно мил и приятен. Боюсь, мне понравилось с ним общаться. – Я рад. Договорились уже о следующем свидании? – Ой, Лютик, иди к чёрту. Это была просто прогулка. Следующего свидания не будет. Лютик посмеялся, заказывая у бармена слабоалкогольный коктейль. Он видел, как в глазах Йеннифэр были искорки. И ох, он чувствовал, что она совсем скоро задумается насчёт второго свидания. На утро Лютик, конечно же, поблагодарил себя за то, что в баре выпил совсем немного, да и не крепкого алкоголя. Первую пару, к сожалению, никто не отменял. Йеннифэр по своей старой-доброй материнской привычке подняла Лютика, хотя он очень сильно хотел спать. И, если бы вчера он покусился на то, что бы срывало голову, то на утро головы бы действительно не было. Но для Йеннифэр это не причина для прогула. Четыре пары дались категорически тяжело, поэтому в конце дня Лютик буквально подлетел к Йеннифэр, цепляясь за её белую блузку. – Моя хорошая, прошу, пойдём в кофейню. Мой организм уже не выдерживает, – молил он подругу, заглядывая в её карие глаза. Йеннифэр видела, как он на всех парах с унылым видом писал конспекты и через каждые полчаса бросал затею и либо зависал в телефоне, либо что-то рисовал или писал в скетчбуке, либо спал. Она коротко улыбнулась и коснулась запястья друга, отнимая его руку от себя. – Прости, у меня занятия. – Когда-нибудь я придушу профессора де Врие за то, что она лишает меня тебя, – Лютик закатил глаза и плюхнулся на стул, драматично прикладывая ладонь ко лбу. – Почему не сказала заранее? Ты же обычно мне говоришь... – Решалась проблема со временем. Она сегодня очень занята и еле-еле выделила мне полчаса, чтобы я показала ей свои наброски на тему социализации и адаптации молодых журналистов в мире жестоких законов различных издательств. Хотя я и предлагала ей встретиться в другой день. Но буквально десять минут назад она написала, что будет ждать меня после пар. Именно тогда, когда ты так сладко спал, – девушка улыбнулась и потрепала Лютика по волосам. – Ты можешь идти в кофейню и подождать меня там. Я скоро приду. Только не расстраивайся раньше времени, мой маленький Бард. Йеннифэр хохотнула в кулак и, когда увидела расплывающуюся на губах улыбку друга и то, как легко и спокойно закатываются глаза, подхватила сумочку. Лишь махнув ручкой, скрылась в коридорах университета. Лютик, вздыхая, взял с парты рюкзак и, попутно написав Трисс, в кофейне ли она, покинул аудиторию. Ответ пришёл, когда Юлиан, уже одевшись, вышел из университета. Трисс сегодня работала и с нетерпением ждала Лютика. Улыбаясь, он пошёл по направлению к кофейне. Чуть отойдя от входа, Лютик услышал, как его кто-то догоняет и в момент, когда он уже хотел обернуться, рядом оказался профессор Беллегард. Юлиана пробрала дрожь, когда он увидел улыбку на лице мужчины. Сегодня пар с ним не было, поэтому было достаточно приятно увидеть его. – Привет, – поприветствовал Лютика Геральт, наблюдая, как его щёки покрываются румянцем. – Юлиан. – Здравствуйте, профессор Беллегард, – прокашлявшись, ответил Лютик смущённо. – Ты случайно не в кофейню? – Да, именно туда. – Не будешь против компании? В голове вспышками пролетели воспоминания о первой встрече, когда в сердце Лютика что-то вспыхнуло, но изначально он не придал этому внимания. Даже пальто, что было тогда на профессоре, и сейчас было расстёгнуто из-за теплой погоды, открывая вид на чертовски соблазнительную рубашку. Лютик сглотнул, окидывая взглядом Геральта. – Ни в коем случае, – приподнял уголки губ Лютик. Пряди пепельных волос, выбившиеся из пучка и свисающие у лица профессора, вроде бы ему и мешали, но делали его очень нежным. И сильно хотелось убрать их от лица, заправив за ухо. Но в них так красиво плескались солнечные лучи, что посягать на такое было бы кощунством. И да, было страшно до синих точек перед глазами. – Как ты после падения? Никаких последствий? Лютик прикусил губу от такой заботы. Он снова вспомнил жар от рук профессора в тот день, и до рези в глазах захотелось вновь взять его за ладонь. Вцепиться и попросить никогда не отпускать. Лютик подавил такое раскалённое и сильное желание в своей груди вздохом разочарования. Но всё же натянул улыбку на лицо. – Ваша забота мне льстит, и я со всей своей честностью скажу Вам, что нет. Кажется, первые два дня была тянущая боль в районе лопатки, но сейчас всё прекрасно. – Рад слышать. Лютик улыбнулся уже естественнее, и в груди расползлось тепло. – Так что там насчёт музыки? – спросил Геральт, глядя на Юлиана почти не отрываясь. Изучая. Отчего Лютик смотрел куда угодно, но не на профессора. – Всё серьёзно? – Настолько, что Вы даже не представляете, – хихикнул Лютик. – Пишу, пою, играю, выступаю. И получаю от этого невероятное удовольствие. – Выступаешь? Я бы хотел послушать то, как ты поёшь. Тебя. Воздух застрял где-то в горле, и Юлиан чуть не подавился. Его пальцы медленно задрожали, а сердце забилось с невероятной частотой. Всё это походило на сюрреализм. Почему профессор так говорит? Он действительно желает послушать его? В голову закрались неприятные сомнения, что если он услышит его песни, то сразу сложит два плюс два и придёт к выводу, что за влюблённый идиот подкидывает ему записки. Как раз вторая только вчера оказалась на столе. Но в то же время душу приятно грел факт, что его хотят слушать. Тем более это мужчина, что вскружил голову. – Вам повезло, потому что завтра я выступаю на университетском мероприятии. А так ещё радую публику баров и пабов время от времени. – И во сколько мне можно послушать тебя завтра? – В четыре, в актовом зале. – Хорошо, я приду, – очаровательно улыбнулся профессор Беллегард. – А я буду Вас ждать, – очарованно улыбнулся Лютик. Через пару минут, когда руки Юлиана так и не перестали дрожать, они наконец оказались в кофейне. Как только Лютик увидел взгляд Трисс, понял, во что вляпался. Она хитро улыбалась и с видом а-ля «я так и знала» протирала стакан. Лютик закатил глаза и, взяв себя в руки, подошёл к стойке. – Привет, моя хорошая, – Трисс приподняла правую бровь, кивая и отвечая на приветствие друга. – Добрый день, – поприветствовал Трисс Геральт, опираясь на стойку локтями. – Здравствуйте, Вам как обычно? – улыбнулась девушка так, что вызвала у Лютика иррациональную ревность где-то в районе груди. – Да. – А тебе? – посмотрела она уже на Лютика, продолжая хитро улыбаться. Он подавил в себе желание сказать едко и с сарказмом и лишь выдавил: – Ванильный латте. Трисс кивнула и стала делать кофе, лишь изредка кидая взгляды на парочку. Лютик молчал. Словно в воду опущенный. Ему было некомфортно от излишнего внимания Трисс, и боялся, что она может что-то выкинуть. Порой она могла. – Странно, что я раньше тебя здесь не видел, – неожиданно произнёс профессор, переводя взгляд на Лютика. – Значит, вас не сталкивала судьба, – вклинилась Трисс, отчего у Юлиана чуть глаза из орбит не вылезли. – Что ж, если так, то очень жаль. Трисс спрятала улыбку, сделав вид, что поправляет волосы. А Лютик словно распался на части. – Я сам не знаю, – он решил всё-таки ответить на вопрос, проигнорировав диалог Геральта и Трисс. – Я здесь с первого курса зависаю, как обнаружил такую прекрасную кофейню поблизости к университету. Но мы с вами и там никогда не виделись. – Значит, точно судьба, – губы Геральта тронула мягкая улыбка. Трисс, стараясь не выдавать никаких эмоций, поставила перед ним американо. – Спасибо. Мужчина расплатился за кофе и, в крайний раз улыбнувшись обомлевшему от его слов Лютику, покинул кофейню. – Вы встречаетесь? – Что? Нет! – Лютик густо покраснел то ли от гнева, то ли от смущения. – Что за выводы, Трисс? Тебе пора бы перестать читать романтические книги на ночь. – Тут не книги виноваты, а твои взгляды на него и эмоции от его слов. – Брешешь. Мы не встречаемся, и он мне даже не нравится. – Ну-ну, – хихикнула Меригольд, перегнувшись через стойку и взъерошив каштановые волосы друга. – Ой, отвали, – отпрянул Лютик. – Лучше включи офигенную музыку и дай мне расслабиться. У меня был тяжёлый день. – Ну да, когда весь день испытываешь сексуальное напряжение, то он автоматически становится тяжёлым. – Трисс, блять. Возглас был столь громким, что редкие посетители кофейни, сидящие за столиками, обернулись на Лютика. Трисс, смеясь, поставила кофе перед другом и всё-таки стала искать в плейлисте то, что нравится Юлиану. Расслабиться под любимые треки получилось, и Лютик даже отпустил ситуацию. Он стал рассказывать Трисс о прошедшем дне и вообще, что произошло за последнее время, попивая кофе. Конечно, самые яркие события касательно профессора Беллегарда были умышленно умалчены. Ещё никому Лютик не рассказал о своей влюблённости. Зачем он скрывал это от близких людей? Йеннифэр и Трисс ничего не знали, лишь глупо шутили на эту тему, не воспринимая всё всерьёз. Через некоторое время, как и обещала, пришла Йеннифэр. Лютик спросил, как прошло занятие, и Йен лаконично ответила, что всё хорошо. Хотя по глазам и тону голоса так не скажешь. Она сразу перевела тему и заказала лавандовый раф. Лютик не стал докапываться, желая поднять своей подруге настроение. Он что-то рассказывал, пока Меригольд делала кофе, и смотрел, как губы Йеннифэр приподнимаются, а иногда она даже скупилась на смешки. – Йен, – позвала её Трисс, обращая внимание на себя и ставя перед ней раф. Лютик на удивление в этот момент закончил очередную историю. – Не поверишь, Лютик сейчас пришёл ко мне с вашим профессором. Как его там?.. – Что? – глаза Йеннифэр округлились. Лютик вздохнул, ожидая поток слов. – С каким? Беллегардом? – Ну тот, который наш постоянный клиент, – пояснила Трисс. – И Лютика, видимо, тоже. Меригольд рассмеялась, смотря, как Юлиан устало провёл ладонью по лицу. Его уже стали раздражать такие подколы. Признаться честно, ему было даже больно, если учитывать тот факт, что он и правда был влюблён в профессора. Так, что в груди взрывались фейерверки от одного лишь взгляда, сердце качало кровь с удвоенной силой. Хотелось кричать, как любишь и как это чертовски безнадёжно. Без единого шанса на взаимность. Лютик проглотил горькие слова в адрес своих подруг. – То есть ты после университета шёл с профессором вместе? Вдвоём? – всё никак не унималась Йеннифэр. – Мы случайно встретились и пошли сюда, потому что нам было по пути. Ничего личного, просто стечение обстоятельств, – устало произнёс Лютик. – Ну да, да, так всё и происходит, – улыбнулась Йен, но всё же, видя, как погрустнел друг, погладила его по ладони в знак поддержки. – Хорошо, прости, не стоит так шутить, если тебя так это обижает. Лютик не стал ничего говорить в ответ, а лишь хмыкнул, кивая и как бы принимая извинения Йеннифэр. Трисс в свою очередь тоже ободряюще улыбнулась.***
В актовом зале было шумно. Зрители громко переговаривались и мелкими группками пребывали на места. Как поняла Йеннифэр, сегодня было что-то вроде дня рождения или даже юбилея одной из университетских организаций, которая в определённых кругах уже имела какую-никакую репутацию. Йеннифэр это было неинтересно, поэтому она и не углублялась, лишь услышала краткую характеристику об этом мероприятии от Лютика. Собственно, благодаря кому находилась в зале она, томлённая ожиданием. Йен обещала прийти и поддержать. А ещё действительно понаслаждаться пением Лютика. Что ни говори, а это получалось у него отменно. До начала мероприятия, где были награждения, выступления и само торжество, оставалось минут десять. А ещё неизвестно сколько ждать звезду вечера. Йеннифэр прикусила изнутри щёку, нервно дёргая ногой. Не любила она ждать. – Йеннифэр, – послышался голос справа от неё. – Добрый день. Разрешишь присесть рядом? Йен слегка опешила, когда перед её глазами предстал тот, кого она совсем не ожидала увидеть. – Ох, здравствуйте, профессор Беллегард, – поспешно отозвалась она, переставая нервничать от ожидания. – Разумеется. Она кивнула на кожаное кресло, и профессор, улыбнувшись, сел рядом. Обычно (читай: никогда) девушка не замечала его на таких мероприятиях, где шумно, весело, но серьёзно – всё-таки университет. Либо она была слепой с детства, либо и правда – профессор Беллегард не любитель такого формата. – Действительно ли Юлиан очаровательно поёт? От такого вопроса Йеннифэр даже растерялась, выпадая из своих мыслей. – О да, – нервно улыбнулась она. – Но к чему Вы спрашиваете? – Вообще слышал, как некоторые преподаватели с нашей кафедры отзывались о его талантах. Видимо, заприметили его на подобных мероприятиях, – Геральт хмыкнул и наконец посмотрел на недоумевающую Йеннифэр. – Говорят, что поёт очаровательно, сам пишет песни, играет на гитаре. Решил увидеть всё своими глазами и услышать своими ушами. К тому же, твой дорогой друг лично пригласил меня сюда послушать его музыку. Йеннифэр отвела взгляд и усмехнулась. Этого она точно не ожидала. Лютик зачем-то изъявил желание дать профессору возможность услышать его. И когда, чёрт возьми, успел? Видимо, именно тогда, когда они разделили путь между университетом и кофейней на двоих. – И Вы так просто согласились? Ему даже не пришлось Вас уговаривать? – Йеннифэр улыбнулась, издавая смешок. – А зачем уговаривать? Я рад узнать своих студентов поближе. Вот, например, ты. Что тебе нравится? Журналистика – приоритет? – Вообще да, – Йеннифэр кивнула, почему-то сразу соглашаясь с желанием профессора не быть отстранённым, а общаться со студентами. – Я упорно занимаюсь и хочу ещё больше развиваться в этой сфере. Мне профессор де Врие помогает. – Ах, де Врие, – Геральт усмехнулся. – И как тебе эта прекрасная женщина? – Строга и часто недовольна, – Йен грустно потупила взгляд. – Узнаю Тиссаю. Вижу, чем-то расстроила тебя недавно? – Буквально вчера. Я же пишу статьи на темы, которые актуальны для общества и молодых журналистов по мнению профессора де Врие. Некоторые выходят весьма сносными, и она после собственной редактуры отправляет их либо в газету университета, либо в мелкие издания. Говорит, пока мои статейки в более крупных изданиях точно не примут, – грустно усмехнувшись, Йеннифэр закатила глаза. Её взгляд помрачнел. – Я писала статью примерно о своей проблеме, там адаптация молодых журналистов. Вложила, кажется, всю себя. Я прочувствовала эту область, потому что сама столкнулась с подобной ситуацией. И шла к профессору де Врие с улыбкой и гордостью за свою статью. В итоге, профессор сказала переделывать большую часть и лучше стараться, иначе никого из меня не выйдет. Йеннифэр сглотнула ком в горле и отвела взгляд. В голове снова слова Тиссаи, а после – то, как она вчера вечером буквально захлёбывалась в слезах на кровати, пока Филиппа уезжала к своему парню. Её раздирали чувства, скребясь о душу и грудную клетку как злые голодные кошки. Слова профессора были больными и колючими. Её унизили, буквально выжали все силы лишь парой-тройкой слов. – У тебя статья с собой? – сочувствующе спросил профессор Беллегард, жалея, что довёл девушку до такого состояния. – К сожалению, да. Было лишь одно желание – сжечь злополучную статью. Но, так как Йеннифэр была не в хорошем расположении духа вчера вечером и сегодня утром, то сумка так и оказалась не разобранной. Она пришла в университет с тетрадями по вчерашним предметам. Лютик удивился несобранности подруги и спросил, в чём же дело. Йеннифэр снова расплакалась и уткнулась другу в плечо. Рассказала всё. Всё, что случилось вчера и происходило до этого. Нет, она безусловно потакала всему, что говорила профессор и старалась, старалась изо всех сил, но всегда есть предел. Лютик принял решение сразу – прогулять следующую пару. Йен лишь пару минут поупрямилась, но сдалась. Он обнимал её и говорил, что всё наладится и она прекрасный журналист. Возмутился, что вчера ничего ему не сказала и в одиночестве страдала. Ну конечно, Йеннифэр же сильная, сама справится. И вот, надломилось её упрямство, и она почти с пару была слабой и куталась в успокаивающие объятия Лютика. Юлиан подумал, что проявление слабости – это тоже сила, и мимолётом поцеловал девушку в макушку, давая ей возможность выговориться и выплакаться. Йеннифэр тогда и правда стало легче. Статья в согнутом состоянии лежала в сумочке, и Венгерберг достала её быстрым движением. Было ощущение, что она жгла ладонь, хотя это всего лишь бумага. Но Йеннифэр сразу же передала её профессору Беллегарду. Он принялся читать, даже не то, что читать, а находить самые важные моменты и вычленять из них суть. Это было хорошее умение, чему Йен ещё предстояло научиться. – Не знаю, зачем Тиссая так строга к тебе. Хотя я знаю её уже несколько лет и могу утверждать, что она так относится ко всем своим студентам, а порой и к некоторым преподавателям, – Геральт передал статью Йеннифэр, и та вновь быстрым движением спрятала её в сумочке. – Но лично мне твоя статья понравилась. Конечно, есть парочку моментов, которые стоит подправить, но они не критичны. Подредактируй немного и можешь отправлять в издания. – Без профессора де Врие? – Йеннифэр, – Геральт мягко улыбнулся. – Ты – будущий, если не начинающий, журналист. Твой талант виден на лицо. Слушай наставника, но принимай решение, что делать, сама. Я думаю, Тиссая передала тебе знаний и умений достаточно. А ещё учёба, она не заканчивается. Из неё ты многое возьмёшь для себя и многому научишься. Убирай всех, кто мешает тебе идти к своей цели. В случае с де Врие просто расслабься. Делай то, что требует, ведь она тоже желает тебя научить. Можешь обращаться и ко мне, может быть, с чем-нибудь помогу. Йеннифэр искренне улыбнулась и кивнула. – Хорошо, спасибо. Если будут проблемы, обращусь. Профессор кивнул в ответ. Наконец объявили о начале мероприятия, и Йеннифэр облегчённо вздохнула. Сначала было скучно. Йеннифэр часто порывалась засесть в телефоне, но вовремя проявляла уважение к выступающим. Спустя, наверно, целую вечность объявили Лютика, и Йен увидела краем глаза, как встрепенулся профессор. Она усмехнулась про себя. Йеннифэр знала, что за песню решил исполнять Лютик, поэтому была абсолютно уверена, что она заденет чувства профессора Беллегарда. Йен улыбнулась, когда заметила взгляд на себе. Лютик чуть сжато обнимал гитару и, лишь пересечась взглядами с подругой, расслабился. Но присутствие профессора Беллегарда всё равно сжимало нервы в тиски. Лишь проведя ладонью по струнам, Юлиан увидел, как зрители буквально влились с ним в одну историю.Холодный вечер, Под ногами грязь и твои следы. Я не заметил, как мы остались одни. В тёмной гримёрке тишина, Руки на плечи мне.
Профессор Беллегард почувствовал глубину голоса Лютика и сжал кулаки. Он не сводил взгляда с него и не понимал, как можно так завораживающе петь.Почему я раньше не мог понять Эти обычные Прости. Хотя бы на пару минут, И я тебя точно найду. Хотя бы на пару минут, И я тебя точно ночью найду. Хотя бы на пару минут.
Лютик старался не смотреть на профессора и не ощущать его внимательного взгляда, который, кажется, впивался в кожу. От этого мурашки бежали по коже, и хотелось петь эмоциональнее.Холодный вечер. Пересечение двух путей. Я не уверен, Что сегодня мой день. Гаснет огонь сигареты. Вечер мажет закат. Кажется я не уверен, Что сегодня
Сжимая подлокотник, Йеннифэр слушала своего друга, и все неприятные мысли убирались из головы. Ей становилось лучше с каждой минутой. Она спокойно дышала. Взгляд переметнулся на профессора Беллегарда. Тот неотрывно смотрел на Лютика и словно чувствовал его всеми фибрами души. Смущённо Йен отвела взгляд.Прости. Хотя бы на пару минут, И я тебя точно найду.
Последний удар по струнам, и вот – бурные аплодисменты. Лютик поблагодарил публику и ушёл со сцены. Лишь, кажется, тогда профессор пришёл в себя и увидел, как зажёгся экран его телефона. Звонили из деканата, что ему не очень понравилось. Йеннифэр проводила взглядом поспешно вставшего профессора и снова со скучающим видом уставилась на сцену, ожидая, когда ей напишет Лютик о том, что он свободен и они могут идти. В коридоре было пусто. Люди были либо в актовом зале, либо на паре. Лютик вышел из гримёрки и увидел выходящего из зала профессора Беллегарда. Уголки губ слегка приподнялись, и сердце застучало с бешеной скоростью. – Профессор Беллегард! – окликнул он мужчину и остановился буквально в пяти шагах от него. Преподаватель обернулся. На его губах появилась мягкая улыбка, и Лютик почти растаял. – Как Вам моё выступление? – негромко спросил Юлиан, сжимая ремешок от футляра с гитарой на груди. Геральт медленно преодолел расстояние между ними и встал почти вплотную. Его взгляд янтарных глаз был столь тёплым, что Лютик был готов утонуть в этом янтаре. – Я думал, что подобное меня давно не трогает, – профессор сделал паузу, давая Лютику время понять его. – Однако ты пел настолько сильно и живо, что на пару мгновений у меня создалось впечатление, что это и моя история тоже. Лютик редко моргал. Он хотел запечатлеть такого профессора в своём сердце. Его тёплый цвет глаз, свисающие пряди пепельных волос, очерченные скулы и губы, такие притягательно изогнутые в мягкой и приятной улыбке. – Ты искусный творец, Юлиан. Рука, столь обжигающая и немного тяжёлая, легла на плечо Лютика, и лишь на мгновение большой палец коснулся открытой молочной шеи. Воздух мелкими, но редкими клочками выходил из груди Юлиана. А потом, кажется, и вовсе закончился. Пока, чёрт возьми, не зазвонил телефон Геральта. Мужчина словно тоже вышел из транса и достал его из кармана брюк. – Извини, дела, – грустно произнёс профессор, но потом всё же вернул улыбку. – Буду рад ещё услышать тебя. Лютик так и стоял в полном молчании, пока в голове что-то взрывалось, в горле стоял ком, в груди клокотало, а профессор всё дальше уходил от него, пока и вовсе не скрылся за поворотом. – Лютик, вот ты где! Из актового зала вышла Йеннифэр и, заметив состояние друга, медленно подошла к нему и взглянула в лицо. – Что с тобой? Всё в порядке? Слёзы обожгли голубые глаза. И когда он всё же перевёл взгляд на Йен, она увидела, какие глаза ярко ледяные от слёз, что скопились в уголках. Вздох сорвался с губ, как и всего одна фраза: – Я люблю его, Йен. Лютик уткнулся в плечо Йеннифэр. Она поспешно прижала друга к себе, прекрасно понимая, о ком речь. Её губы коснулись макушки Юлиана и оставили лёгкий поддерживающий поцелуй.