«Для кого ты танцуешь на небе фокстрот?
Ничего не приносит мне дней круговерть.
Никого не зовет твой измученный рот.
Твоя тень обнимает за плечи меня.
Высота отрывает печаль от земли.
Нам с тобой не хватило вчерашнего дня…»
Ночные Снайперы «Чёрно-белый король»
После секса Фаина Шэриз предпочитала курить. В этот раз у неё всё не было минутки, чтобы выкурить одну или две сигареты, дабы перевести дух. Поэтому с утра она испытывала ужасную тягу к курению, но исполнить свои желания Фаина не могла. Король забирал всё свободное время. Голова Крысиного Короля покоилась на груди Фаины. Белые, растрёпанные волосы щекотали лицо. Прима мягко перебирала пряди и не сводила взгляда с окна своей спальни. Шторы бездвижными колоннами покоились по бокам светлой оконной рамы. Там, за чёрными пушистыми облаками, прячется утреннее солнце. Хотя кто знает, может там и вовсе ничего нет. Фаина скучала по золотому светилу в небе и его теплу лучей, поэтому представила себе те редкие дни, когда встречала рассветы в постели. В душе стало тяжело от нахлынувших воспоминаний и Фани погрузилась в философские мысли. Обычно такие мысли занимали Базиля, но бывало, Фаина присоединялась к нему и супруги вели бессмысленные рассуждения о жизни и смерти. — Ты стремишься к неиссякаемому очагу, как мотылёк… — заговорила Фаина, и её голос приятно ласкал слух пригревшегося на груди Короля, — Летишь на буйное пламя огня, которое больно обжигает тебя. Но ты мотылёк настойчивый и смелый, продолжаешь бороться, махать крылышками. В итоге пламя сжигает тебя дотла… — тихо подытожила Фаина и затихла. Крысиный Король зашевелился, чуть спустился и посмотрел на Фаину. Мрачные, дымовые облака пропустили в Королевство короткий лучик солнца, и в душе Фаины стало тепло. Всё-таки солнце до сих пор царит на небосводе и никуда не уходило! Луч проник в комнату, пробежался по изголовью кровати, затерялся в прикроватных лампах и, поцеловав напоследок Фаину в глаза, скрылся за чёрной пеленой. — Если мотылёк это я, то кто тогда пламя? — поинтересовался Король, углубившись в поэзию Примы. Его глаза блестели любовь и интересом. Чувство спокойствия и защищённости захватило его сердце. Хотелось провести в этой кровати, подле Фаины, все годы своей крысиной жизни. Чтобы сказала на это Крысиная Королева? Явно ничего хорошего. Преданно ожидая ответа, Крыс расслабил хватку объятий, и Фаина глубоко вздохнула. — Под пламенем я вижу себя, а точнее нашу с тобой любовь. Философия была проста, только вот Крысиный Король не придал ей особого значения. Он вообще мало придавал значения словам, для него важнее были поступки и действия. Ему нравилось касаться, танцевать, смотреть, но никак не говорить. Ему этого хватало по «службе», бесконечные речи, наказания за неповиновение и оглашение приговоров. С Фаиной он старался молчать и вслушиваться в её речь. Крысиный Король приподнялся, облокотился на вытянутые руки и навис над Фаиной, а она обхватила его шею руками. Он осмотрел оголённые участки её тела и задержал взгляд на укусах и засосах. Память путалась, Король не мог вспомнить, когда он их оставил на теле Примы. Вид тёмно-фиолетовых засосов будоражил фантазию и заставлял возбуждение возрастать. — Раз такова моя участь, я готов! — горячо произнёс Король и наклонился ниже, почти к самым губам Фаины, — Сожги меня, liebe, и я восстану из пепла подобно фениксу. Король усмехнулся, мужским чреслам стало тесно в нижнем белье, надетом на скорую руку ещё ночью. Наклонившись, Король не сразу прикоснулся к губам Фани своими. Испытывал, играл. Когда поцелуй свершился, то был в разы смелее и глубже чем ночью. Фаина запускала пальцы в белые волосы, царапала затылок, притягивала ближе и отвечала на поцелуй с охотой и страстью. Позволив себе повалятся подольше в кровати, состоявшиеся любовники не следили за временем. Когда это занятие им наскучило, и голод воззвал к их влюблённому разуму, они встали с кровати. Фаина накинула свой шёлковый халат практически на голое тело, а Крыс надел брюки и застегнул рубашку. Халат Базиля он, разумеется, не принял, даже из рук Фаины, и остался в своей одежде.«Кругом темно и даже днём, В твое окно не светит Солнце!»
Король и Шут «Счастье»
Прима спустилась вниз первая, зашла на кухню и нашла там приготовленный поваром завтрак. Ей не составило труда перенести его в столовую и быстро всё расставить по своим местам. К тому же стол уже был накрыт слугами, которых в данный момент не должно было быть в доме. Графин с апельсиновым соком уже стоял на столе, Фаина сразу разлила сок по стаканам. Король вошёл в столовую спустя, как ему казалось, продолжительное время. Пахло цитрусами, кофе и чем-то пряным. Финальные штрихи и они сели за стол. Во главе Фаина, слева от неё Король. Он аккуратно взял фарфоровую чашечку со свежезаваренным кофе в две лапы. Когти чуть звякнули по тонкому фарфору. Это вызвало неприятную волну волнения. Вдруг он разобьёт что-то? Будет ли Фаина злиться на него? Прима читала газету, держа её в одной руке, а во второй свою чашечку с кофе. Глаза остановились на очередной крысиной пропаганде, коей была заполнена вся газета, и она немного брезгливо отбросила газету. Бумага упала у свободного места на столе справа от Фаины. Король проследил за ней взглядом, но не стал ничего говорить. В такие моменты Фаине не хватало подпольных газет Базиля, в которых всегда были свежие и реальные новости о ситуации в Королевстве. После его отъезда производство таких газет уменьшилось и в дом Шэриз редко приходили свежие выпуски. Люди на фабрике старались изо всех сил, но один раз их эта рьяная тяга к антипропаганде чуть не лишила их жизней. С того дня фабрика начала угасать, терять прежнюю популярность и работоспособность. Фаина и Крысиный Король тихо пили кофе, иногда вели светские утренние беседы. Король мог поддержать любую тему, кроме разве что искусства. В нём он смыслил мало, как и в сексе. Воспоминания прошлой ночи вызывали на его лице удовлетворённую улыбку и незаметный румянец. Локти Фаины стояли на столе, пальцы она сплела между собой и уткнулась в них подбородком. Ей нравился вид сонного и сметённого Короля, который часто пропадал в своих мыслях. Он был так мил! Фаина не отказывала себе в любовании им. Иногда их ноги соприкасались, и они оба улыбались, продолжая эти незамысловатые прикосновения под столом. Шум за дверью заставил любовников замолчать и разорвать зрительный контакт, который они так долго сохраняли. Через секунду в столовую вошла служанка Энн. Она держала в руках серебряный поднос с какой-то посудой для завтрака. Энн встретилась глазами сначала с Фаиной, а потом перевела взгляд на гостя. Долго стояла у двери и молчала, глядя на Крысиного Короля. Глаза её наполнились ужасом. Вдруг руки служанки выпустили поднос, и тот с грохотом ударился об пол. По притихшему дому разнёсся испуганный крик Энн. — Г-госпожа, это же… — дрожащим голосом выдавила служанка, задыхаясь от страха. — Энн! — осекла Фаина, не давая девушке закончить. Фаина резко подняла вверх напряжённую ладонь, которая вмиг остановила Энн от ненужных высказываний. Этот изящный жест возникал, когда Фаина не хотела осаждать словами. Служанка замерла на месте и уставилась на Фаину. Изредка переводила взгляд на притихшего Крысиного Короля, который опустил глаза и сгорбил спину, стараясь не привлекать к себе ничьё внимание. Энн нервно перебирала в руках края белого фартука. Жест Примы работает безотказно, а вкупе с прямым и властным взглядом так вообще действует на кого угодно! Энн отмерла и принялась быстро собирать то, что разлетелось. Она делала это дрожащими руками, жалкое зрелище, но девочка испугалась огромную крысу за столом. — Прости Кристофер! — спокойно заговорила Фаина, переведя взгляд на Короля. Глаза Примы больше не имели властного холода. Как же она неподражаемо владеет своими эмоциями! Король не смог ответить, словно проглотив язык. Ему было так же неудобно, как и Энн. Он выпрямил спину и неуверенно сглотнул. Одарив Фаину короткой улыбкой, Король допил свой душистый кофе. — Я не думала, что Энн придёт так рано, — продолжала весело Фаина. — Рано, Госпожа? — подала голос Энн, — Сейчас уже час дня… — Уже?! — удивлённо воскликнула Фани, — Мы так долго провели в постели! Прима махнула рукой и рассмеялась. К этому времени Энн уже собрала посуду и, поклонившись, удалилась из столовой. Служанка всё ещё подрагивала и чувствовала себя отвратительно. Её пробирал озноб от мыслей, что там, в столовой, слева от Госпожи, сидит Крысиный Король. Выговор, который Энн могла получить от Фаины, мало волновал напуганную девушку. Фаина проигнорировала всё, что произошло, она спокойно продолжила скоромный и диетический завтрак. В душе было небывало тихо, умиротворённо. Давно это чувство не посещало Фаину, она уже и забыла, какое оно приносит удовлетворение сердцу и телу. Позволив себе, углубится в свои чувства, Фани не сразу услышала голос Короля. — У меня появилась одна идея, которая приглянулась и мне и моей маме… — говорил опасливо Король. Фаина усмехнулась при упоминании Королевы. Крысиный Король морщится при упоминании имени Базиля, а Фаина усмехается, когда слышит упоминание о Крысиной Королеве. — Я слушаю, Кристофер! — ответила Фаина. Она раскрыла потрёпанный на вид портсигар под внимательным чёрным взором и закурила. Едкий дым дошёл до Короля, и он пару раз кашлянул, одарив Фаину неодобрительным взглядом. Её страсть к курению Король недолюбливал, но это был дом семьи Шэриз, так что она, как хозяйка, могла делать всё, что вздумает. Как будто когда-то было иначе! Фаина всегда делала то, что хотела, ни в чём себе не отказывала. — Ты знаешь, как я люблю смотреть на тебя на сцене Театра, Фани, — продолжил Король смелее, — Я подумал, почему бы не вернуть всё, как было? Может ты поставила бы балет и устроила приватный показ для моего народа? Фаина секунду молчала, а потом громко рассмеялась своим привычным, чуть горловым, тяжёлым смехом. Сигаретный дым задребезжал в воздухе от столь ярких эмоций и быстро растворился в воздухе. — Кристофер, я никогда не ставила балет, это не моя работа! К тому же, одна я ничего не сделаю, театр это дело коллективное. Нужно задействовать много людей, очень много! — она коснулась руки Крыса, — Ты отдаёшь себе отчёт, что кроме меня никто не согласится на это… Крысиный Король фыркнул и отвернулся, Фаина сжала его ладонь сильнее. Сколько труда нужно вложить в постановку, сколько времени! По щелчку пальца, как хотел того Крысиный Король, в Театре ничего не сделать. Это была очередная королевская прихоть, отказ он принимал очень болезненно. — Разве ты не страдаешь, mein Schatz? Может, найдутся такие же как ты, с вечной тоской в сердце, что захотят возродить Театр. Пусть не для меня, забудем о приватном показе, но для людей увлечённых искусством… — Я посмотрю, что можно придумать, mon roi, — недолго думая, ответила Фаина. Она придумала Крысу новое прозвище, которое станет теперь использовать, когда они останутся наедине. Ей так нравилось, как любое французское слово вызывает у Короля мурашки. Так почему бы не употреблять их чаще? Фаина всё равно слишком открылась Крысиному Королю, так что не собиралась останавливаться. Ближе к вечеру, когда дом Шэриз опустел от прислуги, Фаина и Крысиный Король сидели в гостиной, перед зажжённым камином. Пламя согревало не хуже любви, горящей в их сердцах. Они сидели обнявшись, прижимались друг к другу и следили за извивающимся огнём. Ноги Фаина закинула на диван, а голова её покоиться немного ниже королевского плеча. Граммофон издаёт тихие мелодии, механизм шуршит, а мужской голос исполняет французские романсы. Фаина поставила одну из своих самых любимых пластинок одного французского романтика, который не был знаменитым певцом, но одним из первых решил записать свой голос на пластинку. Дрова треснули в камине, искры взметнулись вверх и скрылись в печной трубе. Дерево, недалеко от дома, заколыхалась от очередного порыва декабрьского ветра. Его чёрные, кривые и острые ветви казались когтями неизвестного существа. Так думали дети, что по ночам любили глядеть в окно. Их единственное занятие с наступлением комендантского часа. Часто, когда Фаина и Крысиный Король гуляли по дорожкам вдоль домов, замечали скучающие лица детей. Они улыбались их печальным глазам и дети, испугавшись, прятались вниз, под подоконник. Когда же пара проходила мимо, дети вновь поднимались и продолжали свои наблюдения за пугающим городом из своих ночных кошмаров. Король шевельнулся, и Фани отпрянула от него. Через секунду в его руках оказалась маленькая, жемчужного цвета коробочка, перевязанная белой лентой. — Я не знаю когда на Рождество надо дарить подарки… — смущённо проговорил Король и протянул Фаине подарок. Лёгкий румянец, покрывший щёки Примы, довольно быстро исчез. Она умела принимать подарки, и это мероприятие её не смущало так сильно, как первый поцелуй в машине, под страхом быть замеченными. Она приняла коробочку, провела по матовой поверхности рукой. Музыка перестала быть главным фокусом звука, практически перестала слышаться. Осталось лишь шуршание подарочной ленты. Фаина развязала бант, и белый атлас плавно опустился на диван, а потом соскользнул и упал на ковёр. Открыв жемчужную коробочку, Фаина ахнула от удачности и красоты подарка. Среди тёмно-бежевого наполнителя, как на мягкой подушке, покоился золотой портсигар. На его крышке были вырезаны тонкие, незамысловатые узоры и завитушки. В середине пустой круг, в котором можно было разглядеть витиеватые инициалы «К» и «Ф». В дизайне портсигара присутствовали элементы арт-деко. Король приблизился и указал когтем на инициалы, царапнул золотую поверхность. — Я попросил, чтобы твоя буква была выше моей… — уголок мужских губ потянулся вверх и замер в ухмылке. — Как же ты смог?! — подыграла ему Фаина и слабо рассмеялась, — Такие жертвы ради моего удовольствия. Я тронута, mon roi! Фаина подалась вперёд и нежно прикоснулась к губам Короля. Невесомый поцелуй, подобно полёту по звёздам, вскружил головы. На губах Крыса теперь краснел отпечаток помады. Он не стал его стирать, чувствовал его присутствие. Так Королю казалось, что Фаина продолжает поцелуй. Встав с дивана, Прима прошлась по гостиной и открыла один из ящиков комода, того самого где лежал револьвер. Король напрягся и выпрямился, пытаясь заглянуть за плечо Фаины и узнать, что она там делает. Через мгновение Прима разворачивается к нему. В руках у неё маленькая подарочная коробка, серого цвета и перевязанная чёрной, атласной лентой. Фаина прошлась обратно к дивану, таинственно улыбаясь. Король всё ещё притихший, отмер, только когда Фаина протянула ему коробочку. Смущённо приняв подарок, Король быстро расправился с упаковкой. Ему не терпелось узнать, что же там. На тёмно-серой бархатной подложке лежал небольшой серебряный медальон. Король достал его, принялся крутить и разглядывать, а Фани прикоснулась к его рукам и остановила. Она поддела одну сторону ногтем и медальон открылся. Король с новой волной интереса принялся разглядывать свой подарок. На одной стороне портрет Фаины, а с другой, на алой ткани, локон её каштановых волос, перевязанный крошечной чёрной лентой. Король поднёс медальон к губам и прикоснулся к локону женских волос. Даже столь маленькая прядь пахла её духами, а может Фаина сбрызнула медальон духами, прежде чем его упаковать? Король закрыл глаза от удовольствия и коротко улыбнулся. Они угадали не только с подарками, но и с упаковками! Фаина была довольна своим подарком, потому что уже давно хотела поменять старый портсигар. А тут ещё и её любимое золото! Стиль, правда, напоминал о Базиле, о его идеях навеянных модерном. Мужа всегда тянуло к Баухаузу, а теперь он свободен, по крайней мере, на время захвата Королевства, так что никто не мешает Базилю осуществить свои мечты. От мыслей, что Базиль будет счастлив, Фаина улыбнулась. Они всегда желали друг другу счастья. Настоящие друзья, компаньоны, которых по ошибке женили. Фаина взяла из рук Короля медальон, расширила серебряную цепочку между двух рук. Осторожно, не задевая большие уши, надела на Крыса подарок. Поправила медальон на груди, чтобы тот лежал ровно у солнечного сплетения, и вновь прижалась к Королю, крепко обвивая руками его тело. Музыка вернула свою прежнюю громкость. Пара вновь устремила взоры на огонь в камине. Крысиный Король обещал матери быть вовремя, но время, которое он с ней обговаривал, давно прошло. И он не жалел об этом, пусть и знал, что потом ему придётся выслушать лекцию о своём плохом поведении и о том, что он опять забыл о своей цели. Какой плохой сын! Крысиный Король никогда не забывал, что он должен быть диктатором, но эта была его маска, которую так хотела надеть на него Крысиная Королева. Мать всегда главная, она всегда права и её слово — закон. Так было с малых лет, Король никогда этого не забывал. После вторжения в Королевство и оккупации, этот материнский контроль продолжился с новой силой. Король начал уставать от этого, чаще проявлял эмоции, но всё равно осторожничал. С Фаиной было легко, так умиротворённо! С ней он был спокоен за свою свободу слова и выбор. Не надо было думать, о чём подумают крысы, можно проживать каждую минуту в своё удовольствие. Быть никем в этом царстве Фаины Шэриз. Отношения для Короля в новинку. Он не знал, как их заводят и как сохраняют. Боязнь любого действия сводила с ума, но Король учился, наблюдал и привыкал. Взаимность чувств открыла перед его глазами новый мир, и он шёл по нему за руку с Фаиной. Она уже знала все тропы, все подворотни и достопримечательности этого мира. Показывать эти вещи Крысу стало так забавно, Фаина не скрывала ни азарта, ни истинных эмоций. Они просидели так, до поздней ночи, когда огонь в камине начинал затухать. Иногда Фаина разрывала объятья, подходила к граммофону и спрашивала у Короля, что ему хочется послушать. Затем она ставила пластинку и вновь возвращалась в тепло королевского тела. Холод одиночества у граммофона сменялся на тепло, даже жар касаний у камина. Дрова превратились в обгоревшие, ещё тлеющие угли. В трещинах теплился оранжевый огонь, словно таил в себе проход в ад. Глядя на угасшее пламя, Крысиный Король и Фаина задремали. Они могли бы проспать остаток ночи на этом диване, устроившись рядышком, как две крысы, но решили всё же отправиться в кровать. На следующий день началось воплощение в жизнь задуманного. Фаина Шэриз смогла найти в душах влюблённых в Театр прежнюю вдохновлённость и тягу к своему делу. Они долго сопротивлялись, но устоять перед Примой не могли. Своим напором Фаина нашла достаточно людей для создания постановки. Она поражалась, как просто это у неё получилось, а впереди основная работа, которая началась незамедлительно! Решили поставить балет «Дон Кихот». В центре внимания — взаимоотношение двух героев Китри, роль которой исполнит Фаина, и Базиля, его сыграет бессменный партнёр Фаины по сцене. Герои пылко любят друг друга. Они не могут быть вместе из-за воли отца девушки — трактирщика Лоренцо, который хочет выдать дочь за богатого жениха, и слышать ничего не хочет про простого юношу, работающего цирюльником. Отважный и благородный рыцарь Дон Кихот становится на сторону возлюбленных и помогает им соединить свои сердца. Всё делалось быстро, насколько это возможно. Костюмы и декорации остались от старой постановки. Людей было немного, так что приходилось сокращать сцены и немного менять сюжет для удобства. Фаина погрузилась в работу настолько, что забывала звонить и встречаться с Крысиным Королём. Она забывала есть, забывала спать, посвящая всё своё время созданию постановки. Крысиный Король тосковал по их общению, он стал беззащитен перед своей матерью, ему больше негде было скрываться. Он звонил Фаине, но звонки оставались без ответа. Летучие крысы докладывали своему Королю о том, что Фаина всё время находиться в Театре, проводит репетиции и буквально заменяет балетмейстера. Хоть последнее слово и не было знакомо крысам, они докладывали точно то, что слышали, не думая о значение слов. Так прошёл долгий месяц, месяц вдохновения для Фаины и угнетения для Крысиного Короля. Его спасали доклады от летучих крыс и выходы на балкон перед грудой детских игрушек. Фабрики дыма работали статично, а игрушки постепенно кончались. Король хотел, выжат всё из бедных жителей разрушенного им же Королевства. Ещё несколько недель заняли последние приготовления и voilà, всё готово! В тот вечер Король специально отменил комендантский час. Театр, своим светом, освещал площадь, дороги к театру и даже пустынные здания напротив. Огни не сверкали, всё выглядело не так ярко, как всегда бывало на премьерах. Люди заменяли искры огней. Они раздобыли праздничные наряды ради такого мероприятия, и каждый хотел выглядеть презентабельно и роскошно! Чёрная машина въехала на площадь перед Театром. Тёплый свет заиграл на глянцевой поверхности. Впереди и за машиной ехало по два крысобайка, охрана сопровождала королевских особ. Машина остановилась у каменной лестницы, ведущей к громадным колоннам и главному входу в Театр. Двое в серых шинелях открыли задние двери. С одной стороны вышла Крысина Королева, которой сразу подали инвалидное кресло. С другой вышел Крысиный Король, одетый в торжественную военную форму, такую же, как у матери. Королеву буквально несли вместе с креслом до входа, иначе никак. Король быстро поднялся по лестнице и ждал свою мать наверху. Всё это затянулось, потому что Королева, от каждого наклона своего кресла, била тростью охранников и что-то бурчала им. Король лишь вздыхал, часто проверял время на наручных часах и прикасался к груди. Там, под всей одеждой, таился медальон, который Королю не хотелось снимать. Так Фаина всегда была с ним, а когда ему становилось печально он доставал его из-под одежды, открывал, любовался портретом и прядью. Потом прятал обратно и глупо улыбался. — Угомонись уже, и оставь форму в покое! — рявкнула на сына Королева, когда её кресло опустили на землю. Крысиный Король вздрогнул и гневно глянул на мать, резко отдёрнув руки от груди. Они обменялись возмущённым, крысиным бурчанием. Стража окружила входы в Театр, несколько крыс остались подле Короля и Королевы. Такое опасное мероприятие могло обернуться бедой, так что Крысиный Король усилил свою личную охрану. Люди могут взбунтоваться, устроить заговор и даже убийство, лучше перестраховаться! Вновь Король вошёл в Театр, ещё и прихватив с собой свою мамочку. Перед ними открыли резные деревянные двери, со стеклянными вставками. В фойе странно тускло, словно кто-то позаботился о том, чтобы крысы не были ослеплены яркостью многочисленных ламп и канделябров. Людей не так мало, как было на концерте. Некоторые лица Королю были знакомы. В них он разглядел особенно экстравагантных участников рождественской вечеринки. — Одна знать и лицемеры… — пробурчала Королева и поморщила нос, — В мой последний визит такого не было! — В твой последний визит, маман, и моего господства над людьми не было! — Как будто сейчас что-то изменилось, — бросила Королева. Крысиный Король тяжело и шумно вздохнул, на что вновь получил порцию бурчания от матери. Он начинал жалеть, что взял её с собой. Как же он устал от её вечного недовольство, хотя она сама выражала интерес к Театру. Видимо сегодня Королева была не в настроение. А когда-нибудь оно у неё есть? Король устроился в королевской ложе как победитель, одержавший победу над очередным планом по порабощению людей. Ему вдруг стало так приятно осознавать, что всего этого не было бы без него. Он постарался забыть о словах матери, пора привыкнуть к этому! Власть голая, страстная и ничем не прикрытая вновь вернула Крысиному Королю прежние чувства, когда он только захватил Королевство. В те первые дни, недели, он даже помыслить не мог, что его жизнь так круто измениться! Крыс не допускал и мысли, что он сможет прочувствоваться к людям и в особенности к одному конкретному человеку. Фаина Шэриз стала для него настоящим открытием, которая так легко смогла лишить его невинности и заставить сердце пылать при одной лишь мысли о ней. Его улыбка удовольствия стала заметна Крысиной Королеве. Она покосилась на сына и недовольно фыркнула, царапнув острыми когтями бордовую обивку кресла, на которое пересела со своего инвалидного. Стиснув зубы, Королева устремила взор на закрытый занавес в тон зрительским местам. Зал наполнился людьми, это лучше приватного крысиного показа. Перед премьерой и так все на нервах, а тут ещё и эти неотёсанные и не понимающие в искусстве животные. В зале, помимо крыс, собралась вельможная богема, которая страдала ожиданием новых впечатлений и обычные люди, которые любили балет. Через несколько минут прозвенели три звонка, свет окончательно потух, а занавес медленно открылся. Заиграла музыка, актёры отмерли и представление началось. Время тянулось ожиданием главной звезды, но не Дон Кихота, а Китри. Когда на сцене появилась Фаина в чёрно-красном костюме, Король приблизился к краю ложи. В Приме такой огонь, словно она играет Кармен! Энергичный ритм носил Фаину по сцене легко, она буквально летает. Юбка костюма похожа на лепестки цветов, создаётся впечатления небывалого объема и глубины за счёт цветового перехода. В волосах красный, пышный цветок.*«И когда она начинала играть, я замирал. Она сказала мне: «Я всегда останусь рядом с тобой». Но было бы иллюзией полагать, Что она играла только для меня…»
Rammstein «Klavier»
Она кружится бессчетное количество раз, а за её спиной стоят мужчины в костюмах тореадоров. В руках Фаины кастаньеты, которые добавляют ещё больше такта и ритма. Движения тверды, сильны. Кому-то на сцене она посылает игривый воздушный поцелуй. Глаза сверкают азартом и безмолвно заигрывают с мужчинами. В наступающей тишине иногда слышался стук пуант. Крысиную Королеву увлекает этот звук, и она следит за происходящим на сцене с большей охотой и интересом. Забывает о сыне рядом и погружается в испанский мир, развернувшийся на сцене. Королеве особенно понравился партнёр Фаины, теперь ей хотелось рассматривать актеров, следить за ними и наслаждаться игрой. Когда спектакль завершился и актёры вышли на поклон, вслед за аплодисментами Крысиного Короля, раздались неуверенные хлопки Королевы. Крыс даже покосился на свою мать и обвёл её удивлённым взглядом. На «Лебедином Озере», хоть ей и понравилось, она не встала аплодировать. Сердце Королевы не дрогнуло любовью к людям, но сейчас она ощутила, что тоже скучала по Театру. На этом увлечённость Крысиной Королевы закончилась. Она пересела в своё инвалидное кресло и нахмурила подведённые брови. Лицо её покрылось морщинами, которые стали менее заметы в момент аплодисментов. Королева что-то забурчала и боящийся всего на свете слуга, повёз Королеву вон из ложи. Король не пошёл к Фаине в гримёрку, вместо этого он проник на скромный фуршет для актёров. В лучшие времена этот фуршет представлял собой пышную и богатую вечеринку. Еда, море алкоголя, музыка, танцы и бывало даже оргии — ничего не останавливало людей помешанных на творчестве и раскрепощённых во всём! Никто не заметил, как в небольшие и тесные театральные кулисы проникла тёмная тень. Крысиный Король двигался вдоль стен, практически сливаясь с ними. Иногда прятался в тени, чтобы проходящие мимо не обращали на него особого внимания. Он подумывал превратиться в крысу, но это доставило бы больше проблем, чем пользы. Кое-где висели белые пачки, где-то разнообразные яркие костюмы. Двери гримёрных открыты, за ними видятся небольшие столики с грудами косметики и лампочками у зеркал. Здесь всё пестрило цветом, светом и сумбурностью. И как тут что-то можно найти, в этой кучи всего и сразу? Король поморщился, увидев в проёме одной из гримёрок целующуюся пару. А разглядев там ещё и оголённую грудь девы юной, зашагал прочь так быстро как мог, опустив взгляд себе под ноги. Видимо Крысиный Король опоздал к началу, да он и не торопился. Знал, что в начале у Фаины не найдётся времени для него. Так и было, Прима купалась в лучах триумфа и радовалась, что согласилась на эту авантюру. Она потешила своё эго и разбавила серые будни людей. Через пару часов этой вечеринки, люди начали расходиться. Когда Фаина осталась одна, Крысиный Король воспользовался моментом и приблизился к ней. — Выпьем на брудершафт, mein Schatz? За твой успех! — произнёс Король тихо, постоянно оглядываясь. — Кристофер! — убирая от губ стакан шампанского, удивилась Фаина.«Ах, эти черные глаза меня пленили. Их позабыть нигде нельзя — Они горят передо мной…»
Пётр Лещенко «Чёрные глаза»
Прима обернулась, и её короткое удивление сменилось на тёплую улыбку. Она ждала Короля, всё думала, когда он придёт поздравить с удачным выступлением. В королевских руках небольшой букет на вид уставших цветов, которые ещё можно было раздобыть на окраинах Королевства. При Крысином Короле окраины стали жить лучше, чем было при Принце. Крысы не трогали те районы, но и не избегали их. Он протянул Фаине букет и она, восторженно вскинув брови, приняла его. Прикоснувшись к плечу Короля, Прима нежно провела вниз, практически к ладони и оставила на щеке Крыса долгий поцелуй. В это касание она вложила всю любовь, которая небывало сильно рвалась наружу. Они тосковали, жаждали общения и повторения всех прошлых пикантностей. Волосы Фаины собраны в низкий хвост, макияж не такой яркий, как был на сцене. Она сменила образ на более простой и расслабленный. После выступления Приме не хотелось нагромождать на себя лишний макияж и одежду. Здесь все свои. Под её глазами видны тёмные синяки от недостатка сна и постоянного стресса, которые Фаина скрывала макияжем. Это взволновало Короля. Он сделал к Фаине шаг, заглянул в глаза чуть растерянно. Незаметно прикоснулся к шее Примы и провёл рукой вверх, задержав ладонь на женской щеке. — Фани, ты слишком устала! Пора отдохнуть, ты так много работала. Его взволнованный голос заставил Фаину вздёрнуть брови в насмешке. Забота умиляла Даму, но она знала себя лучше Крыса и понимала когда нужно остановиться. Её тоска по их общению, сменилась волной короткой ненависти. Фаина сразу же мысленно пресекла её. — Давай лучше выпьем! — перевела тему Прима. Её улыбка была светла, без тени усталости. Король неодобрительно глянул на неё, стараясь придать взгляду стали, но все попытки были разрушены светом солнечного лика Примы. Фаина отложила букет на фуршетный стол. Король взял со стола стакан с шипучей, золотистой жидкостью и, скрестив руки, Фаина и Король выпили на брудершафт. Стоило опустошить стаканы, как Фаина на глазах у всех целует Короля в губы. После по Театру разноситься её громкий смех, с незаметной долей вульгарного кокетства. Ужас и смущение накрывают Крысиного Короля, весь он ощетинился. Вспыхивает и грубо хватает Фаину за запястье, одёргивает на себя и смех резко прекращается. Нахмуренные брови и ледяной взгляд Примы, который устремился будто сквозь Короля, не предвещает ничего хорошего. Она смотрит с властным презрением, осаждает одними лишь глазами. — Не забывай кто я! — грубо бросает Фаина, выдернув из когтистой лапы свою ручку. — И ты не забывай! Я не Базиль, терпеть не стану… — отвечает так же грубо Король. Оба величественно выпрямляют спину и поджимают губы. Их лица наиграны и озлоблены. Души заполнила ярость, которую они пытаются сдерживать. Усталость пагубно действовала на эмоции Фаины, проявлялась её неиссякаема вспыльчивость. В обычные дни сдерживать это было легко, но в такие моменты у Фаины не получалось её подавлять.«Смотрит прямо, хмурит брови.
Страшен взгляд её колючий, А по венам, вместо крови,
Керосин бежит горючий.»
MAMA RUSSIA «Правило Крупской Нади»
Ей никогда и ни с кем не хотелось ссориться, но горячий нрав холерика, бывало, брал над Фаиной господство. В этом они с Королём очень похожи, только его агрессия возникает от неповиновения его воле. Они быстро вспыхивали и так же быстро потухали. Так произошло и сейчас, спустя мгновение они уже мило беседовали, словно ничего не было. Обсуждали произошедшее за то время их молчаливой разлуки. Сплетницы Театра не могли упустить из вида такую нетипичную пару. Они сидели далеко от Фаины и Короля, не слышали разговора, но прекрасно могли наблюдать. — Вы видели? Мадам Шэриз завела себе любовника! — затрепетала первая. — О, да! С белыми волосами и в форме… — подхватила вторая. — Он такой странный! Всё время лицо прячет. Нос у него больно на крысиный похож. И эти уши ещё, — поморщилась третья. — А я знаю кто он, Леди, — ответил мужчина, сидящий рядом с ними, — Это же сам Крысиный Король! Леди ахнули и устремили изумлённые взоры на Фаину и Короля. Мужчина ласкал одну из Леди, при этом целуя другую. Девушки из состава кордебалета не против таких ласк. Они прекрасно понимали, что добиться высот в Театре можно лишь через постель. Это была неправда, но юные и неопытные Леди этого не знали.«Я знаю этих маленьких актрис,
Настойчивых, лукавых и упорных,
Фальшивых в жизни, ласковых в уборных,
Где каждый вечер чей-то бенефис.
А рядом жизнь. Они не замечают,
Что где-то есть и солнце, и любовь,
Они в чужом успехе умирают
И, умирая, воскресают вновь.»
Александр Вертинский «Маленькие актрисы»
— Теперь понятно, почему Мадам всё сходит с рук! — продолжила первая. — Она заодно с крысами… — брезгливо скривилась третья. — Леди… — остановил их мужчина, — Мадам всё и всегда сходило с рук! Я называю это «магией Шэриз», — вдохновлено произнёс он. Мужчина поднял со столика свой бокал с шампанским. Поймал взгляд Примы, и направил бокал в её сторону. Сделал знак уважения и внимания её значимой персоне. Леди, сидящие рядом, тоже мило переглянулись с Фаиной и сменили тему разговора, затронув другие интриги в Театре и новые сплетни. Король и Фаина поспешили покинуть это скучное мероприятие, превратившееся в праздник плоти. Фаина привыкла к такому, а вот Король смущался и опускал глаза, словно маленький мальчик. Он чувствовал себя неудобно, хотелось закрыться от всего происходящего. Ночь не обещала быть захватывающей, Фаине нужен отдых и Король готов был нести её на руках, если только увидит намёк на то, что ей тяжело идти. Они вышли на улицу из главных дверей в Театр. Дороги привычно пусты, зрители давно разбрелись по домам и подвалам. В такой поздний час мало кого встретишь, пусть Крысиный Король и убрал на сегодняшний день комендантский час. Стук невысоких каблуков по мостовой, словно маятник, отсчитывал шаги до дома Фаины. Звуки разносились по мрачным, гнетущим улицам. В разбитых окнах домов таилась непроглядная мгла, ставшая народу верной, но непредсказуемой подругой. Фаина и Крысиный Король свернули в парк, через который можно было сократить дорогу домой. Извилистые аллеи парка освещал тусклый свет фонарей. Зимой здесь всегда делали каток из озера, что в центре парка, и вешали фонарики. А летом пахло свежескошенной травой и жареными каштанами, слышался детский смех. В любое время года тут было оживлённо, поэтому Фаина недолюбливала именно этот парк и всегда испытывала дискомфорт, когда её приглашали сюда на фестивали или выставки. Сейчас всё не так, вечный холод и мгла над заледеневшим озером, а ведь прошло немногим больше месяца. Январь входил в свои законные права на погоду в Королевстве. Зима обещала быть суровой, холоднее, чем обычно. У людей заканчивалась еда, и даже запасы семьи Шэриз постепенно истощились, что очень волновало Фаину. Прима думала, что в такой тяжёлый год тут ничего не будет, и они с Крысиным Королём просто прогуляются до её дома. Углубившись вглубь парка, они дошли до озера. Пустынный, гладкий лёд светился еле различимым серебром. Его поверхность сливалась с небом, казалось, что эта нетронутая гладь воды, коснешься, и по всему катку пойдёт рябь. — По звёздам прыгали, любовью занимались, на брудершафт пили… — тихо перечислял Король загадочным голосом, — Почему бы и на коньках не прокатиться? Игривая улыбка исказила его остроносое лицо. Детский задор искрился в его чёрных глазах, подобно звёздам на ночном небе. Король замедлил шаг. — Где мы возьмём коньки? — усмехнулась Фаина. Король посмотрел вдаль, где стояла будка по прокату коньков. Улыбка изменилась, в ней появились хищные, властные огни. Он ухмылялся, а потом взял Фаину за руку и рванул к прокату коньков. Фаине не хотелось пресекать его азарт, поэтому решила подыграть Королю. К катанию на коньках она относилась без особого интереса. Крысиному Королю не составило особого труда взломать дверь и проникнуть внутрь. Он мог позволить себе всё, даже такую маленькую шалость, как взлом. Фаине оставалось ждать снаружи, кутаясь в меховой воротник манто, пока Король всё это провернёт. На её слова, он отмахивался и увлечённо продолжал своё преступление. Когда дело было сделано, Король вышел к Фаине. В его руках две пары коньков. Глаза его горели, пару прядей выбились из общей массы. Фаина вновь рассмеялась, на этот раз намного тише, чем в Театре. Она отказалась от помощи с надеванием коньков, посчитав это неуважением к своей балетной персоне. Коньки надеты. Пару шажков и острые лезвия касаются льда. Шуршание разлетелось по молчаливому парку. На секунду Фаина ощутила резкую боль в ногах, как только ступила на лёд. Снова ноги были в напряжении, ещё от пуант отдохнуть не успели. Король окинул Приму взволнованным взглядом, но недостаточное освещение скрыло на лице Фаины короткую волну боли. Фаина умела кататься на коньках, но делала это очень редко. Бывало, они ходили на катки вместе с Базилем и проводили на льду не один час. После они обычно выпивали по стаканчику горячего шоколада. Ей не хотелось повторять это же с Королём, поэтому, отбросив воспоминания, она погрузилась в неторопливое катание. Крысиный Король на её фоне смотрелся большим профессионалом, и Фаина поражалась, когда он успел так неплохо научиться!«Горели глаза, и ты улыбалась Волшебная ночь бесконечной казалась Но в утреннем небе растаяли звёзды… Всё несерьёзно…»
Би-2 «Он плохо кончил»
Вновь Король делал с ней нечто невообразимое, вновь использовал свои чары. Фаина не могла понять, в какой момент это всё происходит. Вот она держит ситуацию под контролем, а в следующее мгновение уже нет. Может для диктатора это обычное дело? В каком-то роде и Прима была диктатором, только в Театре, а не в целом Королевстве. Король касался её рук, приобнимал за талию и не покидал Фаину ни на секунду. Ему так нравилось кружить её и кружиться вместе с ней. Редкие снежинки падали на его военную форму и терялись в белых волосах. Его когтистые лапы горячи, прикосновения разливаются теплом по телу Фаины. Массивное кольцо на пальце Крыса холодит кожу заледеневшим металлом. Она не замечает, как проходит час. Боль в ногах притупилась, но когда Фаина снимала коньки оказалось, что она стёрла ноги в кровь. Она глянула на Крысиного Короля и немного нервно, быстро, надела туфли. Долго скрывать она это не смогла, уже у подхода к дому Фаина оступилась и чуть не упала от нехватки сил. Король незамедлительно подхватил её на руки и внёс в дом. Взлетев по лестнице, Крысиный Король усадил Фаину на край кровати. Присел на одно колено, и осторожно расстегнув ремешки, снял с неё туфли. Крови были немного, но несколько красных пятен пропитали чулки. Не раздумывая, точно и без смущения, Крыс поднял подол платья, отцепил застёжки и стянул с ног Фаины чулки. Руки подрагивают, он оставил на чулках пару зацепок от когтей. Несколько пальцев на ногах Фаины были обмотаны пластырем. Король засмотрелся на них и от пятен крови он содрогнулся всем телом. Вина вонзилась в сердце пулей и разрывала кости изнутри. Он рванул в вниз, нашёл там какой-то тазик, горячую воду и прихватил первое попавшееся полотенце. Фаина тем временем сняла манто и откинулась назад, сонно прикрыв глаза. Боль её не беспокоила. Король вбежал в спальню, держа в руках всё, что по его мнению могло бы помочь. Сел на пол, расстегнул китель военной формы, оголив чёрную рубашку, и опустил израненные ноги Примы в теплую воду. Он массировал ступни, и вода немного окрасилась от крови. Когда же вода окончательно остыла, Король убрал таз в сторону и аккуратно обсушил женские ноги мягким полотенцем. Всё это заняло не больше десяти минут и всё это время они молчали. Иногда Король спрашивал Фаину: — Тебе не больно, mein Schatz? На что Фаина ему в ответ устало и практически безмолвно отвечала: — Non, Sire… Её картавая «р» разлеталась по притихшей комнате и Король ещё нежнее продолжал свои прикосновения и заботу о Приме. В эти мгновения ему хотелось лишь избавить Фаину от напряжения после фантастического выступления. Крысиный Король уже запланировал кое-что с Фаиной и знал, что ещё успеет заняться с ней любовью. Сейчас важнее её здоровье! Пока он не сообщил об этих планах самой Фаине, но он точно знал, что она не откажется посетить его замок и его спальню…«С тех пор, как я тебя поцеловала, трудное стало легким,
Да, как перышко, и не таким важным. С тех пор, как ты поцеловал меня, мое лицо будто изменилось, Старое и молодое одновременно, во мне собраны все мои годы.»
Barbara Pravi «Le jour se lève»