«Стоит ли в небо смотреть, если сердце в тисках?»
Ночные Снайперы «Стерх и лебедь»
Пройдясь по коридорам, Фаина достигла сцены. От света её отделял один шаг. Она присела на пол, поправила пуанты. Наканифолив носки пуант, Прима сделал шаг, и вышла в лучи софитов. Глаза непроизвольно закрылись от этих ощущений. Бессчетное количество раз она вот так выходила на сцену, а появление её всегда сопровождалось оглушительными аплодисментами. Позволив насладиться и прочувствовать момент, Фаина выкатила из-за кулис граммофон. Поставила его в стороне и включила пластинку с классической, неторопливой музыкой. Звуки разливались по пустынному, тёмному залу, иногда отскакивали от стен, терялись в массивной золотой люстре и возвращались обратно. Одна лишь сцена освещена, все же балконы и партер погружены во тьму. Так привычно, только людей не хватает! В таком мраке невозможно было заметить нежданного гостя. Силуэт Крысиного Короля появился в излюбленной королевской ложе. В других ложах Театра он не мог себя представить. Сцепил руки за спиной так, что когти начали доставлять некоторую боль. Не моргающий взгляд устремлён на сцену. Музыка почти неслышна, но даже этой тихой мелодии хватало, чтобы «магия Шэриз» подействовала вновь. Фаина плавно взмахнула руками и, не открывая глаз, начала исполнять движения из неизвестной Королю балетной постановки. Плавно, тягуче. Движения гипнотизировали, заставляли неметь крысиное тело. Нежность, стать, покой. Фаина двигалась трагично, выражая на сцене всю боль и все таившиеся внутри эмоции. Потом в ход пошли ноги. Фаина то взмывала вверх, становясь на пуанты, то присаживалась. Немой спектакль для неё самой. Пусть в зале притаился полуночный зритель с белой, растрёпанной шевелюрой, это всё равно было её интимное выступление. Шуршащие мелодии граммофона добавили моменту изысканного шарма прошлого. На месте обычной тренировочной одежды виделись расшитые, роскошные костюмы, что золотом сверкали в лучах ламп, расположенных по всему краю сцены. Открыв глаза, Фаина размахнулась и устремилась ввысь в прыжке. У Короля замерло сердце от волнения за неё, он резко втянул воздух в лёгкие. Фаина пролетела пару метров, успев сотворить в воздухе фантастическую растяжку, и плавно приземлилась на паркет. Когда-то именно этот прыжок в начале карьеры определил бездетность Фаины. Сейчас же она выполняла его, как что-то обыденное и не требующее особых усилий. Отточила навыки до предела и никогда больше в нём не ошиблась! Конечно, летучая крыса следила за Фани и, конечно, донесла своему Королю о её маршруте. Он бросил всё и примчался в Театр. Успел как раз вовремя. Крыс не желал говорить или как-то тревожить свою Приму, ему просто хотелось увидеть её. Королевское поведение было ужасным, он это осознал. Угнетение и упреки, полученные от матери в большом количестве больно ранили и без того израненного Короля. Так хотелось вновь ощутить тепло тела Фаины, хотелось вновь сбежать с ней от всех проблем. Его единственное спасение стало недоступным, отчего он страдал. Это было больнее всяких бессмысленных споров с матерью. Влюблённых разделяет расстояние, намного меньше, чем обычно, но в этот раз это расстояние не сократит ни телефонный звонок, ни свидание. От осознания этого становилось невыносимо тяжело на душе. Сердце по новому трепещет, оно осознало серьёзность всей ситуации и его вес кажется непосильной ношей.«Какая еще в жизни радость? Когда только ты мне отрада.
Какие еще, к черту, танцы? Ну, как можно было расстаться?
Побойся гневить Бога, любви не бывает много…»
Ночные Снайперы «Переживём»
Фаина продолжала своё выступление, пока музыка не замолчала. Тогда она остановилась, неторопливо приблизилась к граммофону и подняла иглу. Убрав пластинку, Фаина тяжело вздохнула, да так что это услышал Король. — Я новое крещение приму, чтоб только называться по-другому… — вдруг громко начал Крыс. Неожиданные, странные слова разрезали тишину. Фаина вздрогнула и посмотрела в зал. В голове закружились знакомые строки из трагедии Шекспира «Ромео и Джульетта». Беспомощно вглядываясь во тьму, особенно в королевскую ложу, Фаина смогла разглядеть силуэт Крысиного Короля. Говорят, если долго всматриваться в бездну мрака, эта бездна будет смотреть на тебя. Она точно знала, что это он. Сомнений быть не могло. Только с ним они обменивались фразами из этой трагедии. — Кто это проникает в темноте в мои мечты заветные? — ответила Фаина, под стать Королю. — Не смею назвать себя по имени. Оно благодаря тебе мне ненавистно. Когда б оно попалось мне в письме, я б разорвал бумагу с ним на клочья! Король приблизился к краю ложи, но его всё равно было невозможно разглядеть. Чёрные глаза сверкали в отдалённых лучах софитов, что попадали в зал. Фаина подошла к краю сцены и хотела верить, что смотрит в королевские глаза. — Ты помнишь их диалог дальше? — поинтересовалась Прима, словно разговаривая сама с собой. — Помню, Фаина, отчётливо помню. Хочешь клятвы от меня? Я с удовольствием поклянусь тебе в вечной любви! — Не клянись изменчивостью, Кристофер! Я не нуждаюсь в твоих клятвах. Лучше оставь их для другой девушки, которая сможет подчиниться и вынести вечность рядом с тобой. — Я не желаю другой! — ответил чётко и громко Король, будто отдав приказ. Голос Крысиного Короля разнёсся по залу и словно поток сильного ветра, чуть не сбил Фаину с ног. Она качнулась назад и отступила от края сцены, поражённая силой и громогласностью его животного голоса. Прима позволила Королю наблюдать за собой, к тому же она уже простилась с Театром и сценой. Сделала всё что хотела, прочувствовав этот скорбный для неё момент всем телом. Она откатила за сцену граммофон и прежде чем уйти навсегда, вновь обратилась к Королю. — Ты лишил меня сцены, но ты никогда не лишишь меня свободы… Фаина думала, что простилась с Крысиным Королём. Эта фраза показалась Королю непонятной. Он вспомнил слова летучей крысы и начинал догадываться, что именно Фаина задумала. Король медленно понимал слова, отчего у него защемило сердце. Глаза и без того блестящие, засверкали ещё ярче от поступивших слёз. Крыс впился когтями в бархатный край балкона и пресёк в себе рвущегося наружу обиженного ребёнка. Тот мальчик, маменькин сынок, который всегда получал всё, что хотел, сейчас не мог получить свою любимую игрушку. Фаина хоть и значила для него очень многое, но стала для Короля не больше чем развлечением. Его спасение таилось в ней, он зависел от неё и был благодарен за всё, что было между ними. Но такие правильные мысли не всегда царили в королевской голове, что очень раздражало Фаину.«Я подымаю свой бокал за неизбежность смены, За Ваши новые пути и новые измены. Я не завидую тому, кто Вас там ждет, тоскуя… За возвращение к нему бокал свой молча пью я!»
Александр Вертинский «Прощальный ужин»
Фаина вышла из Театра, когда на небе показались первые признаки восхода. Эти утренние сумерки были столь прекрасны, пусть и почти незаметны из-за облаков чёрного дыма. Фаина всегда подмечала красоту её окружающую. Все мельчайшие детали, на первый взгляд неприметные и не интересные, казались ей безмерно красивыми. Возвращалась домой она с лёгкостью, даже окрылённостью в душе. Эта невесомость разума довела Фаину почти до окраины Королевства. Ничего не изменилось, хотя здесь давно не ступала нога Примы. Погрязнув в работе, Фаина забывала о долгих пеших прогулках или поездках на машине с открытым верхом. Эти бессмысленные похождения стали для неё не более чем глупостью. Знакомые дороги среди ухоженных и уютных домов вывели Фаину к высокому забору из красного кирпича. Фабрика Базиля во всей красе, только уже без своего начальника. Высокие железные ворота были открыты. Фаина заглянула и вошла на территорию. Охранник тут же подбежал к ней и удивлённо снял полицейскую фуражку. — Мадам Шэриз! Вы здесь? — пораженно он подобрал слова, стараясь отдышаться. — Как видишь. Вроде бы стою перед тобой или думаешь, я призрак? Фаина приблизилась к охраннику, их глаза стали на одном уровне, а лица неприлично близко друг к другу. От этого охранник начал заикаться в незнании, что ответить. Фаина же рассмеялась и отдалилась, позволив себе маленькую шалость. Оглянувшись по сторонам она как-то печально вздохнула. Без Базиля из этого места словно ушла вся жизнь. Раньше тут было так оживлённо! Слышались множественные голоса людей, устраивались праздники и жизнь кипела в этом месте дружной радостью. Сейчас отдалённо слышался лишь гул производственных машин. — Это крысиная пропаганда, мадам… — заметив задумчивость Фаины, шёпотом произнёс охранник. Говорить о крысах и об их пропаганде не стоило, распространяться тоже не советовалось, могли посчитать, что ты революционер и подначиваешь людей. Поэтому все старались помалкивать. Фаина перевела взгляд на охранника и улыбнулась уголком губ. Он говорил столь очевидные вещи, что Фаине даже стало смешно. Крысиный Король отыгрался на её муже, забрал его фабрику и использует её для своих целей. И так он сделал со всеми в Королевстве, лишил людей надежды, веры в чистое небо. У жён забрал мужей, у детей отцов. Фаина обошлась лёгким испугом, а другие нет. Сторонний шум привлёк внимание Примы и охранника. Из дополнительного здания, где находились кабинеты, кладовые с бумагами и различного рода подсобные помещения, крысы вывели мужчину. Они держали его под руки, но мужчина вдруг брезгливо вырвался и пошёл сам. Конвой из двух крыс сопровождал мужчину до самых ворот. — Лоло?! — встревоженно воскликнула Фаина и остановила конвой. Алоиз Хофер — заместитель и правая рука Базиля. Фаина предпочитала его называть на французский манер, «Лоло» не смел возражать. Именно на его плечи легла забота о фабрике и подпольной деятельности, после отъезда Базиля. С первым Алоиз не справился, раз крысы уводят его, явно не просто так. Со вторым всё обстояло куда лучше. Подпольная деятельность продолжала процветать и оставалась тайной для крыс и их Короля! Он немного старше Базиля, но это им никогда не мешало. Когда Базиль задумал создание собственной газеты, Алоиз оказался рядом и мужчины стали близкими друзьями. Они прошли путь создания вместе, и Базиль сделал его своим самым близком советником. Казалось, они знали друг друга всю жизнь и понимали друг друга с полуслова. Ростом Алоиз выше Базиля. Черты лицо острые, волосы светлые, с незаметной сединой. Что касается печатной фабрики, Алоиз меньше увлечён модернизмом, для него важнее практичность. Он отвечал за механизмы и работоспособность фабрики, проводя здесь большую часть своего времени. Их с Базилем кабинеты располагаются по соседству, но кабинет начальника часто пустовал. Базиль предпочитал работать в офисе недалеко от центральной площади Королевства. Крысы смогли найти, к чему придраться, ведь Король приказал им более тщательно следить за этой фабрикой. Поэтому сейчас Алоиза уводили в направлении крысиной фабрики дыма. В последние дни задержанных людей увозили только туда. Мужчина вёл себя расслаблено, так, будто ничего не происходило. — Мадам, прошу без слёз! — смеясь, заговорил Алоиз. — Кто ещё из нас будет плакать! — парировала Фаина. Возмущение крыс они оба игнорировали. Алоиз подошёл к Приме и, взяв её за руку, прикоснулся губами к тыльной стороне женской ладони. Затем он выпрямился и вальяжно махнул рукой, отгоняя крыс, словно надоедливых мух. Алоиз друг семьи Шэриз и знать, что его постигла такая участь, было печально. От осознания того, что этот симпатичный, в какой-то степени гениальный мужчина, окажется запертым на фабрике дыма, становилось не по себе. Мысли удручали, а Алоиз мастерски скрывал эту горесть. Крысы в очередной раз толкнули Алоиза в спину, и тому пришлось подчиниться. Слегка пригрозив оружием Фаине, ей так же пришлось отступить. Когда силуэты скрылись за воротами, Прима взглянула на фабрику мужа в последний раз. Энергия Базиля жила в этих кирпичных стенах, в этих печатных машинах и свежих газетах. Она смотрела на это место, как смотрела на Базиля в те минуты их прощания. Как бы не было больно наблюдать за всеми бесчинствами крыс, Фаина смирилась и поникшая вернулась домой. Весь день Прима провела в сборах к поездке. Обзвонила самых важных людей в Королевстве и предупредила о своём отъезде. Собирать вещи, Фаине помогала Джоанна. У юной особы не сходили слёзы с глаз. Пришлось откупорить бутылочку вина для ученицы, а Фаине выкурить не одну сигарету, дабы хоть немного успокоить напряжённые нервы и прогнать печальные мысли. Они беседовали обо всём, что только приходило в женские головы. Фаине это было нужно. Незамысловатые разговоры, которые ни к чему не обязывают. По итогу, когда вещи были собраны, Джоан напросилась с Фаиной. Разрешения у юной особы не было, и достать его сейчас просто не представлялось возможности. Фаина решила действовать решительно, всё же Джоан ей очень дорога. Не раз Прима видела в ней своё прямое продолжение, поэтому согласилась взять её с собой. Мысли о том, что с Джоан может что-то случиться в её отсутствие, пугали, Фаина не могла допустить, чтобы крысы навредили ей. Позвонив на станцию, Прима разузнала, когда и во сколько отходят поезда во Французское Королевство. Выбрав дату, Леди принялись ждать назначенного часа. Фаина теперь могла спать только в комнате Базиля. В своей она никак не могла уснуть. Жуткие образы крыс появлялись перед глазами, слышалось их царапанье в стенах. Создавалось впечатление, что крысы оккупировали каждый уголок спальни и копошатся в стенах, в полу и в гардеробной. Гостевой спальни не было, поэтому Джоанна, которой Фаина сама предложила погостить, спала вместе с ней. Ученица засыпала первой, укутавшись одеялом почти с головой и мило посапывая. Её золотые волосы, чуть кудрявые, покоились на подушке, словно щупальца осьминога. Фаина в такие моменты предпочитала читать, будь то газеты или книги. Оставляя включённой одну прикроватную лампу, Фаина шуршала, переворачивая страницы, и Джоан засыпала ещё крепче. Иногда Прима поглядывала на ученицу и нежно поглаживала девушку по голове. Короткая улыбка застывала на лице, а потом исчезала, когда Фаина возвращалась к чтению. Когда же сон овладевал Примой, она закрывала книгу или газету и откладывала её на прикроватную тумбу. Выключив свет, Фаина ложилась и пододвигалась поближе к Джоан. — Mon petit ange, dors bien, je serai là… — произносила шёпотом Фаина и целовала ученицу в лоб. Она ощутила ответственность перед этой юной особой и не могла позволить себе ошибиться. Фаина вновь ставила перед собой цель и готова пожертвовать всем, дабы её достичь. Осознание собственной глупости до сих пор разъедало душу Фаины. Она сбегает, хотя клялась никогда не бросать свой народ. Но и любила она тогда иначе, а теперь же Крысиный Король заставил её усомниться в чувствах. В последнюю ночь перед отъездом, Фаина долго не ложилась в постель. Она сидела в гостиной и курила. Сигарету за сигаретой. Дым покрыл гостиную сероватым туманом, а открывать окно было небезопасно, так считала Фаина. Как будто тонкое стекло смогло бы остановить летучих крыс, действующих по приказу своего Короля. Фаина вновь начинала твердеть, сердце леденело. Мысли углублялись, как и всегда она решала всё сама. Прима трусливо поджимает хвост и мало чем отличается от крыс, что сбегают с тонущего корабля. Она осознала это в последнюю ночь и ненавидела себя за то, что не уехала раньше. Было бы не так противно покидать Королевство вместе с мужем, когда вторжение только набирало силу. А теперь правильное ли решение она приняла? Бросает свой народ, который так хотела защитить. Сила, которая возрастала ещё от влюблённости в Крысиного Короля, угасала. Порывы души затихли, и всё вернулось к прежнему чувству внутри. Перед глазами сохранялся чёткий королевский образ, в соблазнительной военной форме. Фантазия всегда дорабатывала то, что глазам недоступно, поэтому сейчас Фаина не могла выбросить из головы призрак Короля.«Но это просто рубеж, и я к нему готов. Я отрекаюсь от своих прошлых снов. Я забываю обо всем. Я гашу свет.»
Ночные Снайперы «Рубеж»
Настало утро. Серое, надоевшее, гадкое. Как бы дождаться вечера! Ничего больше не хочется, все цвета ушли из жизни, и мечталось просто скорее сесть в поезд. Пару чемоданов Фаины и один чемодан Джоан стоят у двери и напоминают всем проходящим мимо о скорой дороге. От завтрака тошнит. Ни одна из вредных привычек не помогает привести мысли в порядок. Фаину терзает предчувствие беды. Крысиный Король явно знает об её планах, но что он может сделать? Если он всё понял, то должен отпустить их, а если же нет? Устав от этих многочисленных мыслей, Фаина зачем-то надевает пуанты и несколько часов пропадает в своей тренировочной комнате. После она принимает душ и переодевается в один из своих дорогих и роскошных нарядов. Это было платье, отдалённо напоминающее костюм, белого цвета, с алыми вставками.* Длинной не доходило до щиколоток. Красные пуговицы, подобны рассыпанному драже, красовались на белом полотне. Ремень, как подарочная красная лента, подпоясывал тонкую талию. Туфли так же белые, на невысоком каблуке. Фаина выбрала именно этот яркий и контрастный наряд, потому что хотела показать свою независимость. Волосы помогла забрать служанка в невысокую причёску и по возможности спрятать их под шляпку клош. Белые перчатки с жемчужными бусинами дополнили образ. И вот Фаина вновь выглядит, как Фаина. Привычная, родная, практичная. Нет больше той окрылённой девочки, что вырвалась наружу. Пусть сидит в глубине души, где ей и место! Уверенно ступая по лестнице, Прима спустилась вниз к слугам и ученице. Властный взгляд пробежался по всем присутствующим. Короткие наставления, шум мотора за дверью и водитель входит в дом, чтобы помочь Дамам с багажом. Всё готово, пора отправляться на вокзал. Дорога на другой край Королевства заняла больше времени, чем планировалось. Зная о таких непредвиденных ситуациях, Леди выехали за два часа до отправки поезда. Здание вокзала украшали большие, старинные часы. Резные стрелки оповестили Приму о том, что времени более чем достаточно. Водитель помог с чемоданами, после простился и удалился. Леди сели в зоне ожидания, повсюду бегали люди. Бедные и состоятельные, их было немного. Все смешивались в общую массу. Теперь Фаина понимала Базиля, эта суматоха раздражала и ещё больше волновала и без того взволнованную душу. По прошествии часа, Леди, наконец, заслышали шум приближающегося поезда. Взяв чемоданы, они неторопливо двинулись к выходу на платформу, стараясь не попадать в общую толпу. У выхода разбили небольшой пункт, где крысы проверяли подлинность королевского пропуска. Фаина и Джоан оказались последними. До отправления оставалось немногим больше сорока минут. — Пропуск! — скомандовала крыса. Фаина молча протянула пропуск на своё имя и паспорт. Джоан так же отдала свой паспорт крысам. — А ваш пропуск? — спросила другая крыса, у Джоан стоявшей рядом с Примой. — Это моя дочь, — быстро ответила Фаина и перевела крыс на себя. — Почему фамилии разные? — нахмурив брови, спросил одна из крыс. — Джоан дали фамилию отца, — уверенно врала Фаина. Крысы долго сомневались, перешептывались и разглядывали паспорт. Это заняло не слишком много времени. Джоан отдали паспорт и указали когтистой лапой на поезд. Взяв чемодан, ученица вышла и остановилась. Идти без Фаины она не хотела. Крысы вновь уткнулись в паспорт, теперь уже Фаины. Долго рассматривали фото и саму Приму. В очередной раз проверяли пропуск. Стараясь скрыть нервность, Фаина чаще задышала. Глаза забегали, предчувствие беды вернулось и подбиравшись к горлу, начинало душить. — Вам придётся пройти с нами, мадам, — спустя несколько перешептываний с коллегой, сказала крыса. — Что-то не так? — выгнув бровь, поинтересовалась Фаина. Теперь заволновалась Джоанна. Топчась на месте, она непонимающе приблизилась обратно к проверяющему пункту. Фаина подняла вверх ладонь, остановив Джоан. Одна из крыс кивнула другой и та начала кому-то звонить. Действовали они дружно и явно к этому готовились. Крысиное бурчание показалось Фаине знакомым, она пристально за всеми следила и прислушивалась. Приму отвели в одну из комнат ожидания. Но прежде чем уйти, Фаина по-французски попросила Джоан сесть в поезд. Платформа уже опустела, все люди, кроме Фаины сели в поезд и даже Джоанна нехотя зашла внутрь. Ученица нервно села в купе и не могла усидеть на месте, всё вглядывалась в окно, высматривая Приму. Окна помещений в котором оставили Фаину выходили на площадь перед вокзалом. Скоро послышался шум двигателей, явно не машин, а скорее крысобайков и Фаина всё поняла. Она отвернулась от двери и скрестила руки на груди. Придав взгляду холодной суровости, Фаина была готова к встречи с Крысиным Королём. Моторы затихли, послышался стук каблуков по плитке, лёгкий скрип двери и комната быстро наполняется знакомым запахом. Он точно в военной форме. Алые губы вздрагивают, приоткрываются. Фаина гордо выпрямляет спину. — Может, посмотришь на меня, Фани? — спрашивает Крысиный Король и ухмыляется. Фаина спиной чувствует его усмешку, знает, как именно искажается его лицо. — По какому праву ты задержал меня? — придавая голосу стали, отвечает Фаина. — Потому что хотел поговорить с тобой прежде, чем ты уедешь навсегда… — Говори, — командует Фаина. Король недовольно цокает языком. Это так напоминает его мать, что уголок губ Фаины тянется вверх в усмешке. Мать и сын даже не подозревают об этой схожести. Вновь слышен стук каблуков. Король быстро сокращает расстояние и его горячее, нервное дыхание чувствуется спиной и затылком. Он стоит слишком долго и слишком близко. Словно хищный зверь, который загнал свою добычу и сейчас выжидает, прежде чем съесть. Он резко и грубо хватает Фаину за плечо и разворачивает к себе. Их лица столь же стремительно оказываются рядом. Прямой, суровый взгляд пронизывает тело. Когтистая лапа впивается в плечо, Фаина прожигает взглядом в ответ. До боли знакомая сцена. Так же они смотрели друг на друга в самом начале. Необычно проживать это дежавю. Воспоминания давали о себе знать, они стали осязаемы и превратились из призраков в яркие образы. Они танцевали в зрачках, катались на крысобаке в глазницах и превращались в поцелуи на лице. Король стиснул зубы, взгляд сам собой скользнул вниз к губам. Их цвет въелся в память, даже это способно, оказывается, причинять боль. Долго смотреть на них он не смог, так что вскоре отпрянул вовсе. Фаина, не задумываясь, смахнула с плеча остатки прикосновения изящной рукой. Сделав шаг назад, Король осмотрел Фаину и коротко улыбнулся. — Kontrast zu deinem Gesicht, mein Schatz! — Будем говорить о моей красоте? Я ухожу. Король удивлённо распахнул глаза. Фаина понимала его! Может, так было всегда? Ведь её муж наполовину немец и помимо французского, Базиль спокойно говорит на немецком. Многонациональная семья Шэриз таила в себе больше, чем все думали. Их бесчисленные «тузы в рукаве» они скрывали для лучшего эффекта удивления. Единственный, кто тут ничего не понимал, ну кроме разве что немецкого и своего крысиного, был Король. — Ты уедешь, не волнуйся. Я задержал поезд… — смущённо начал Крыс. Он решил сюда ехать, как только узнал о точной дате отъезда Фаины. Речь не заучена, голос дрожал, он не специально не готовился, положившись на свою искренность. Говорил от сердца, так как думал и как чувствовал на самом деле. О своей матери и её нравоучениях ни на секунду не вспомнил. — За этот год, — продолжил он, подбирая слова, — Ты стала для меня чем-то значимым. Для здешних людей так важен только Принц, а для меня ты. Я готов приклонить колени, сдаться, отречься от престола, лишь для тебя и по твоей воле… — Как великодушно! Людей, а главное детей, ты угнетаешь тоже для меня? Если бы не это, Кристофер, если бы не эта жестокость к моему народу… Даже Королевство не так важно для меня, как люди выживающие здесь под твоим гнётом! Глаза Фаины сверкнули яростью и тут же потухли. Для вспыльчивости не было сил и времени. Мысли постоянно возвращались к Джоан, и это волновало больше всего. Фаина понимала, что ученица никому из крыс неизвестна, да и Король не знал, что Фаина уезжает не одна. — Ich liebe dich, Fani… — Король нерешительно шагнул ближе. — Хватит, прошу, Кристофер… — отмахнулась Фаина и неосознанно закусила нижнюю губу от подступившего смущения. — Есть время всё исправить, я так хочу вновь обнять тебя, поцеловать. Твой запах, как и этот алый цвет помады стали, олицетворением тебя. Стоит мне почуять твои злые духи, как я тут же вижу твой призрак. С твоим отъездом, пропадёт частичка меня… Губы Фаины дрогнули, и она резко сомкнула челюсть. Это мало могло помочь избавиться от подступивших слёз. С Крысиным Королём она становилась сама не своя, хотя уже отреклась от него. Он всё равно возвращал её обратно к трагичной истории их любви.«Отпусти меня, пожалуйста!
Из любви или из жалости.
Прости, я больше не могу.
Мы останемся друзьями…»
Земфира «Мелодрама»
Король шагнул и оказался вновь слишком близко. Теперь от него не веяло хищным зверем. Свежий запах яблок и орехов, такой дорогой Фаине, принял горькое послевкусие. Он прикоснулся к её не дрожащей руке, и Фаина на секунду брезгливо поморщилась. Взяв женскую руку в обе когтистые лапы, Король припал к ней губами. Он, словно марионеткой, водил рукой Фаины по своему лицу, представлял, что эта делает сама Фаина. Прима сдерживала себя, молчаливо наблюдала за действиями Короля. Отдалённо слышалось крысиное бурчание и шум поезда. Поддавшись порыву, Фаина прикасается к королевскому плечу и осторожно, как бы опасаясь, обнимает его. Крысиный Король несколько мгновений не решается ответить на неожиданные объятья. Что-то в голове обрывается, и он обхватывает Фаину. Его когтистые лапы впиваются в спину, чуть царапают ткань платья. Король врастает в женское тело, они становятся одним целым в этом прощальном объятье. Руки переплетаются, сжимают, как живые лианы в провинции Мисьонес. Когда-то надо будет отпустить и этот момент наступает слишком скоро. Нехотя разорвав объятья, Король делает шаг назад. Им больше не надо говорить, слова не выходят столь красноречивыми, как обычно, а вспоминать Шекспира нет надобности. Слышан гудок поезда, от которого Крыс вздрагивает. — Позволь я провожу тебя до поезда, Фаина? — осторожничает Король. — Это будет наша последняя прогулка, Кристофер, — печально усмехнулась Прима. Король, не спрашивая, взял саквояж, к которому уже тянулась рука Фаины, и подал Даме свободный локоть. Прима улыбнулась и обхватила Короля под руку. В молчании они достигли платформы. Король передал багаж проводнику поезда, и после злого бурчания, проводник в страхе забежал в поезд и больше не показывался. Создавалось впечатление, что на платформе они совсем одни. Эта интимность заставила румянец вспыхнуть на щеках. Не было бы дымовых облаков на небе, солнце бы заливало платформу своих ослепительным и жарким светом. Летний день во всей красе. Жара создаёт в воздухе приятные волны. Лёгкий ветер теряется в кронах, ласкает одежду и оголённые участки кожи. Но это всего-навсего мечты! Фаина мотнула головой, избавившись от фантазий. Мир вновь приобрёл серость и мрачность оттенков. — Ты снова забираешь волосы? — спросил грустно Король, внимательно вглядываясь в лицо Примы. — В этот раз да… — протянула Фаина. — Скажи, мы могли бы быть вместе? Смогли бы стать чем-то большим? — с надеждой спрашивает Крыс. — Глупые надежды, Кристофер, которые уже не смогут сбыться. Оказывается, в нашем Королевстве живёт волшебство, благодаря тебе я это увидела. Так что, я думаю, могли бы. Человек и крыса — какая была бы пара! Смех Фаины разноситься по платформе, лишённой звуков и к ней присоединяется королевский смех. Такой тёплый, любимый. Он звучит, как звон колоколов, как трель птиц, что давно покинули Королевство. После вторжения крыс даже природа будто уснула. Тому подтверждение птицы, что так красиво пели и переливались красотой оперений до пришествия к власти крыс.«Я знаю. Я совсем не тот, Кто Вам для счастья нужен. А он — иной… Но пусть он ждет…»
Александр Вертинский «Прощальный ужин»
Поезд, что увезёт Фаину, был небольшим, длиной практически, как вся платформа. Так что Король и Прима стояли у самого его конца, где никто не мог видеть их, выглядывая из окон. Если бы и видели, этой паре было бы всё равно. Мнение других они давно уже научились не замечать. Улыбки становились натянутыми, глаза блестели, и становилось невыносимо глядеть в них. Они расстаются друзьями, конечно, друзьями. В душе до сих пор пылает огонь былой любви. Он никогда не погаснет и не покинет их трогательные души. Правитель и балерина, крыса и человек, мрак и свет. Как много разного и как много контрастов! Именно они, эти «разности» разожгли огонь в сердцах. Эта страсть, влюблённость, переросшая в любовь. Теперь их не разъединит ни расстояние, ни обстоятельства. Хотелось бы верить, что эта любовь будет вечной, но оба уверены, что это окажется не так. Гюго писал в романе «Отверженные»: «Горе тому, кто любит только тела, формы, видимость! Смерть отнимет у него всё. Старайтесь любить души, и вы найдёте их вновь», поэтому Король и Прима были рады, ведь влюбились в души, а значит, найдут любовь вновь. Сейчас осталось лишь проститься с этой любовью, но как же больно расставаться! Непосильная задача для сердец, что до сих пор любят, но так и не смогли быть вместе. Им пришлось попрощаться. Фаина приблизилась к Крысу, прикоснулась к военной форме. Провела вниз в мягком касании, задержала между пальцами одну из золотых пуговиц. Прокрутила и сдержалась, чтобы не закусить нижнюю губу от воспоминаний. Так же поступал Король с её грудью в пылу страсти. Король остановил её руки, прижал их к груди. Взгляды встретились. Черный и тёмно-зелёный. Короткие переглядывания закончились поцелуем. Фаина потянулась к губам Короля, медленно растягивая мгновение. Дотронулась уголка губ, нежно, еле прикасаясь к бледной, немного грубой коже. Затем отпрянула и теперь поцеловала сами губы. Ответ на поцелуй был незамедлительным. Кротким, неопытным. Король вложил в него свою жизнь. С этим поцелуем он ощутил в груди пустоту. Потерял самое дорогое, чем дорожил по настоящему и что изведывал сам, а не по слову матери. Гудок поезда. Поцелуй прерван. На королевских губах остался отпечаток помады. Фаина достаёт из кармашка белый платок и стирает отпечаток. Король наблюдает за этим, тело подрагивает, а ноги стали ватными. Пытаясь сохранить королевскую стать, он напрягается всем телом. Этот платок, которым Фаина стёрла последний поцелуй, она оставила Крысу. Он сильно сжал его в ладони, и это хоть немного помогло спокойно наблюдать за уходящей женской фигурой. Фаина доходит до своего вагона и оборачивается назад. Короткий взгляд, всего пару секунд, чтобы не передумать. Фаина Шэриз входит в поезд и исчезает навсегда. Очередной гудок поезда, шум мотора, пар заполняет платформу. Поезд трогается, а ноги Крысиного Короля сами шагают вперёд. Он высматривает в окнах свою Приму. Одно за другим, её всё нет. Поезд начинает свой ход, Король ускоряет шаг. Вот она, её окно. Он видит юную блондинку, а потом Фаину. Король часто дышит, слёзы душат, ком стоит в горле и он не может спокойно дышать. Их взгляды вновь встречаются и Фаина через силу улыбается. Она не прильнула к окну, нет, она сидит, спокойна на диване купе и наблюдает. Поезд набирает скорость, Король не собирается бежать за ним. Лишь взгляд следит за тем окном, где находится Фаина. Так всё и закончилось. Когда нужное окно исчезает из поля зрения, Крыс выдыхает, до сих пор не расстаётся с белым платком, на котором так символично отмечалась помада. Теперь он всегда будет напоминать ему об её последнем наряде. Этот платок он спрятал в карман военной формы и вернулся к своему новенькому крысобайку. Дворец Крысиного Короля, его кабинет. Король развалился в чёрном кресле с металлическим основанием и минимальной мягкой обивкой. Из окна, которое высилось прямо за рабочим столом, был виден город. Если присмотреться, можно разглядеть тянувшуюся дорожку пара, исходившего из трубы поезда. Звон в ушах перерос в гудок поезда, что увозил его Приму далеко и навсегда. В когтях он крутил кулон и то открывал его, то закрывал. Губы скривились в яростном презрении и неудовлетворении, брови нахмурились, а волосы будто зашевелились от взревевших эмоций. Волнение и шум перешли черту и Король, схватив медальон, так дёрнул, что порвал тонкую серебряную цепочку. Человек вряд ли бы смог такое сделать, но вот животное легко. Звуки резко замолчали, и в кабинете воцарилась тишина. Король вздрогнул, слёзы мигом исчезли с глаз, и лишь одинокая слеза, что уже потекла по щеке, не смогла вернуться назад. Испуганно он посмотрел в ладонь. Кулон сам собой открылся, и Король встретился с портретом Фаины. Если бы можно было вернуться назад, в прошлое, Крыс бы всё равно сделал так же. Так же показал Фаине свой мир, который искренне любил и которым наслаждался. Больше детских слёз — вот отрада для королевских глаз! Понимание в этот раз было непостижимым. Король осуждал свою Приму и как прежде восхищался. Бушующие эмоции не давали мыслить не о чём другом, только Фаина, только её образ и слова. Весь день Король пытался, своим незнанием в любви, додуматься до чего-то. В конце концов, ему это осточертело и он, заказав у ювелира новую цепочку, вернул кулон на свою шею. Выровняв его, как когда-то Фаина, на месте солнечного сплетения, Крысиный Король постарался сосредоточиться на своём Королевстве.«Я хочу, чтоб тебе было больно, Так же, как сделала мне больно ты, и я хочу, чтоб ты проиграла, Как проигрываю я, когда играю в то, "Что могло бы быть…" Почему, ты не любишь меня таким?»
Sting feat. Ray Chen «What could have been»
Фаина даже не подозревала, какие тёмные времена настанут для её Королевства. Она была на полпути во Французское Королевство, когда Король издал новые законы. Возвращением комендантского часа не ограничилось. Крыс требовал больше игрушек, больше работников на фабриках дыма. Он окончательно закрыл сердце, окаменел к людям и детям. Больше не было дела до их жизней, он не ограничивал своих крыс в жестоком обращении. Теперь крысы могли даже убивать, если люди вновь захотят взбунтоваться. Печатная Фабрика Базиля полностью разорена, люди покинули её, ведь не осталось тех, кто мог бы там работать. Подпольная печать так же была заброшена. Жестокость возросла до предела. Король реже стал выходить за пределы своего замка и главной площади. Теперь он передвигался исключительно под землёй и использовал специальные туннели для перемещения по всему Королевству. Дорога, которую преодолела Фаина, была лёгкой физически, но тяжёлой морально. Всю дорогу она провела глядя в окно на исчезающий в дыме город. Мрачная картина скоро и вовсе скрылась за горизонтом. Фаина скучающе облокотилась на спинку дивана и продолжала глядеть в ту точку, где пару секунд назад было видно Королевство. Во Французском Королевстве её ждали разве что родители Базиля и он сам. Фаина не звонила никому, поэтому и на перроне их никто не встречал. Люди выбегали из поезда и бежали в здание вокзала с такими лицами, словно крысы гнались за ними всю дорогу. Когда Фаине не было и 15 лет она бежала отсюда вместе с родителями. Теперь же она спасалась из некогда «спасительного» для неё Королевства. Фаина не знала куда идти, а ведь сейчас она была не одна. Джоан плелась рядом и даже не подозревала о ворохе мыслей в голове Примы. Разглядывая всё вокруг, что Фаине уже было знакомо, Леди вышли из здания вокзала. Новая жизнь, как полная неизвестность, открылась перед ними. Критический взгляд Фаины осматривал местность на наличие опасности. Теперь ко всему она относилась с особой осмотрительностью. Остановились Леди на первое время в гостинице. Базилю звонить Прима не собиралась, теперь она начнёт всё сначала. Прошлое в прошлом! Джоан уснула ближе к ночи от сильной усталости, Фаина же никак не могла уснуть. Впервые за год она наблюдала с маленького резного балкона чистое звёздное небо. Подобно Джульетте она вышла на балкон и, прикоснувшись к перилам, подняла глаза к небу. Так странно и светло. Глаза привыкли к мраку, поэтому сейчас приходилось чаще моргать. Другой воздух, столь свежий и родной. Непривычная дрожь пробежалась по телу и Фаина сильнее сжала ограждение. Множество душистых, ярких цветов, так будоражат разум, что Прима от удовольствия закрывает глаза. Деревья переливаются зеленью, кое-где, в массивных кронах, стрекочут светлячки. Это другой мир, после всей этой истории даже более волшебный, чем был тогда с Крысиным Королём. Прима отвыкла от всего, привычки жизни в захваченном городе остались и кардинально изменили её характер. Кто она теперь? Фаина Шэриз? Наверное, уже нет, уже не Шэриз…«Очаровал меня ты страстью,
Свободой быть самой собой,
Сорвать покров рутины власти
И задышать без кандалов.
Росток влюбленности запретной
Зажёг в душе моей пожар,
Как свет мечты моей заветной
Меня ты всю заколдовал.
Как жаль, что слов твоих сплетенья
Закрыли правду от меня.
Романа нашего цветение
Полно лишь фальши, не огня.
Я не могу тебя любить, но не хочу и ненавидеть.
Прощай! Твоя свобода лишь в словах,
Ведь ты хотел игрушкой видеть,
Ту, что царицей звал в мечтах.»
Автор: Mon Messire