genshin impact | hard kink

Лес может стать опасным местом, если ты не будешь держать глаза открытыми и обращать внимание на то, что происходит вокруг тебя. Это было самое первое, чему он тебя научил. Тяжелый урок, который нужно усвоить после того, как ты чуть не упала с высокой насыпи прямо в кишащие крокодилами воды внизу, только потому, что была слишком отвлечена красивым пейзажем, чтобы смотреть, куда идешь. Тигнари больше двадцати минут ругал тебя и читал лекцию о безопасности, ситуационной осведомленности, здравом смысле и самосохранении после того, как не слишком мягко оттащил тебя от выступа. Мать-наседка. Вот что ты думала о нем тогда. Но он никогда не предупреждал тебя об этом. Никогда не говорил тебе, что делать, когда надвигающаяся угроза исходит не от самого леса или дикой природы, населяющей его. Когда он сам был опасностью, наступающей тебе на пятки, а не крокодилы, ягуары или грибы, защищающие своих детенышей. Где-то по пути ты, кажется, забыла, что Тигнари все еще был хищником, каким бы вежливым или дружелюбным он ни казался. Сучья и ветки оглушительно трещат вокруг, когда ты продираешься сквозь заросли, почти не видя, куда бежишь, но просто зная, что нужно бежать. Это была не столько мысль, сколько инстинктивное побуждение, которое сжало тебя в леденящий душу кулак, когда ты увидела, как Тигнари смотрел на тебя тогда, в маленьком лагере. То, как он подкрадывался к тебе, его ухоженный хвост был напряжен и развевался позади него. Ты никогда раньше не видела, чтобы Тигнари так на кого-то смотрел, и меньше всего на себя, и это пугало. Нельзя было отрицать, что когда ты сейчас совершаешь безумный рывок через влажный, липкий тропический лес в слабой надежде, что сможешь вернуться в Гандхарва Вилле и отговорить его от дальнейшего преследования. Ты чувствовала жар, который, казалось, не имел ничего общего с физической нагрузкой или душной, давящей атмосферой в среде с высоким содержанием кислорода. Немного кружилась голова, хотя у тебя должно было быть более чем достаточно выносливости, чтобы пробежать спринт без потери сознания. Сбитая с толку и задыхающаяся, ты неохотно замедляешь шаг и протягиваешь руку, чтобы прижать потную ладонь к шершавой коре дерева. Другая твоя рука прижимается к животу, ты чувствуешь боль и тебе так трудно дышать. Что происходило с твоим телом сейчас? Ты не задерживаешься на этой мысли долго. Тихий, неторопливый шелест листьев где-то позади заставляет тебя резко поднять голову. Тигнари не только был рядом, но и хотел, чтобы ты знала об этом. Ты видела, как он выслеживал крупного самца кабана, который стал чрезмерно агрессивным в разгар брачного периода, не издав при этом ни звука, кроме шепота на лесной поляне. Дикое, безмозглое существо даже не осознало, что оно в опасности, пока не стало слишком поздно … Так что Тигнари, никогда бы не позволил тебе услышать, как он передвигается, если бы сам этого не хотел. Подожди-ка. Брачный сезон? Твои глаза становятся большими, увеличиваясь примерно до размеров обеденных тарелок. Но прежде чем ты успеваешь полностью осознать, что это значит, ты слышишь треск ветки прямо у себя за спиной и быстро оборачиваешься. Тигнари дарит тебе то, что, по твоему мнению, должно быть извиняющейся улыбкой. Но его обычно кристально чистые глаза настолько остекленели и наполнены каким-то неведомым теплом, что это абсолютно не успокаивает тебя. Яркий румянец, окрашивающий его щеки, кажется, выделяется на фоне его лица, как будто кто-то нанес на него резкие мазки кистью. Возможно, самым компрометирующим из всего этого является то, как его заостренные уши загибаются к низу, нависая над головой. Видно, что Тигнари был в ужасном состоянии, и он смотрит на тебя через небольшое расстояние так, словно ты была обедом. “Извини за это”, - бормочет он таким тихим голосом, что тебе приходится напрячься, чтобы расслышать его. “Я знал, что приближается это время года, но я думал, что смогу лучше контролировать себя, чем сейчас. Я не ожидал, что у тебя начнется овуляция в это же время”. Дрожь пробегает по твоему позвоночнику, и ты выпрямляешься, подсознательно впиваясь пальцами в живот, когда отпускаешь дерево. Значит, вот что это было. “Все в порядке”. Шепчешь ты в ответ. Ты отчаянно пыталась разобраться в своих вихревых мыслях, не выводя его из себя еще больше, избегая как быстрых движений, так и громких звуков. Может быть, если бы ты просто оставалась очень, очень неподвижной… “Ты просто напугал меня, вот и все. Я подумала, что ты злишься на меня или что-то в этом роде, поэтому решила вернуться пораньше”. Ты заставляешь себя тихо рассмеяться, надеясь хоть немного ослабить напряжение, возникшее между тобой и ним, но когда Тигнари открывает рот, ничего не выходит. Он выглядит так, словно хочет застонать, когда медленно опускает свой взгляд вниз по твоей груди, ненадолго задерживаясь на ней, прежде чем опуститься ниже, чтобы остановится на ладони, которой ты обхватила себя за талию. Твои плечи напрягаются, ты заставляешь себя разжать руку и позволить ей повиснуть вдоль тела. Однако это не срабатывает, и его затуманенный взгляд остается прикованным к твоему животу, даже когда ты делаешь неуверенный шаг назад. О, это нехорошо. Это совсем нехорошо. “Тигнари...” - начинаешь говорить ты, но он обрывает тебя прежде, чем ты успеваешь попытаться урезонить его. “Ты тоже это чувствуешь? Всплеск гормонов, чувствительность… твоя кровь сейчас течет так же быстро, как моя?” Он делает осторожный шаг к тебе, и ты быстро отступаешь на шаг назад. Выглядя немного опечаленным из-за этого, немного разочарованным, он, кажется, заставляет себя стоять неподвижно, вместо того чтобы подойти ближе. “Люди могут быть забавными существами, ты знаешь. Они так же восприимчивы к изменениям окружающей среды, как и любой другой живой организм, но часто упускают из виду истинную причину своих внезапных перепадов настроения или изменений в поведении. Они думают, что их действиями руководит некая высшая сила. Как будто их разум освобождает их от гормонального влияния”. Затем он делает паузу, глядя на тебя с таким едва сдерживаемым животным голодом, что каждый волосок на твоем теле встает дыбом. Это было так, словно он хотел поглотить тебя. Разорвать тебя на части и сожрать все, вплоть до костей. Внезапно ты засомневалась, хочет ли он спариться с тобой или съесть живьем. Но через некоторое время Тигнари просто облизывает губы, явно пытаясь взять себя в руки. “Я знаю, ты напугана. Я чувствую это на кончике языка, но я обещаю, что у меня нет намерения причинить тебе боль. Это просто... неожиданно, не так ли?” “Это еще мягко сказано”. Ты ворчишь, даже когда заставляешь себя сделать глубокий, прерывистый вдох, призванный успокоить тебя и нервы. Но когда ты выдыхаешь с небольшой заминкой, Тигнари слегка вздрагивает, как будто ты физически прикоснулась к нему, его глаза закрываются от того, что может быть только пикантным удовольствием. Ты можешь видеть, как его хвост нетерпеливо взмахивает позади него, как будто каждый его инстинкт кричал ему наброситься, схватить и взять. Новая волна ужаса захлестывает тебя, когда ты понимаешь, что он чувствует твой запах в воздухе. Что бы ты сейчас ни чувствовала, это была лишь очень малая, притупленная доля по сравнению с его обостренными чувствами. Лениво, ты думаешь, что тебе стоит попробовать убежать снова, но он заговаривает прежде, чем ты успеваешь набраться смелости и довести дело до конца. "Знаешь, что еще я чувствую на вкус? Возбуждение. Такое горячее и густое, что даже пересиливает твой страх. Не думаю, что ты осознаешь, насколько естественной является реакция твоего тела на меня в данный момент". Издав свой собственный судорожный выдох, Тигнари медленно снова смотрит на тебя с выражением, которое такое несчастное, такое нуждающееся, что у тебя подкашиваются колени. И не потому, что ты испугалась, а потому, что ты с ужасом осознаешь, что он прав. “Ты настолько фертильна, что мне трудно даже мыслить здраво. Все, что я хочу сделать, это прижать тебя к себе и зарыться в тебя на несколько часов подряд, и твоя подсознательная гормональная реакция подсказывает мне, что ты хочешь того же. У людей не бывает течки. Во всяком случае, не совсем. Они давно утратили потребность в сезонных сигналах спаривания, когда они могут размножаться в любое время года благодаря своим социальным преимуществам... но я думаю, что ты ближе всего к этому сейчас. Ты не понимаешь, почему хочешь, чтобы я взял тебя для спаривания, но чувствуешь себя вынужденной, не так ли?” Ты, вероятно, рассмеялись бы, если бы твое сердце не застряло у тебя в горле, угрожая задушить. Даже на пике своего "возбуждения" — это было единственное, что ты могла придумать, чтобы назвать это, — он все еще был настолько научно мыслящим и интеллигентным, что активно анализировал ситуацию, даже читал тебе лекции, мягко подталкивая к правильному ответу. Было почти коварно, насколько безобидным был бы этот разговор в противном случае, если бы ты не делала все, что в твоих силах, чтобы игнорировать острую пульсацию внизу живота. Он был прав. Ты действительно испытывала к нему непреодолимое желание, и твое влагалище, казалось, сжималось каждый раз, когда он упоминал или даже намекал на спаривание, притязания, течку и, возможно, самое тревожное из всего, размножение. Это было так, как если бы ядовитый червь заполз в твой мозг, пока ты спала, и пустил там корни, влияя на принятие твоих решений своим мощным токсином. Да, твои суждения были крайне затуманены, но, даже несмотря на это, ты все равно осознавала, насколько это опасная игра. Как глупо было бы с твоей стороны играть в это. В тот момент ты хотела его так сильно, как никогда не хотела ничего другого, но последствия такого шага были совершенно иными. Было слишком рано. Ты была молодой исследовательницей, у тебя было достаточно времени, чтобы отдаться чем-то другому, а потом создать семью. Может, это будет с Тигнари, а может, и нет. Но вот так? Ты просто не могла рационально объяснить это в своей голове. “Послушай меня внимательно”, - наконец заговариваешь ты, чувствуя себя так, словно столкнулась лицом к лицу с очень опасным хищником, когда его уши агрессивно подергиваются и внимательно поворачиваются в твою сторону. “Я понимаю, о чем ты говоришь. Я тоже это чувствую. Этого нельзя отрицать, но я не думаю, что это хорошая идея ни для кого из нас. У тебя и так много обязанностей, и у меня тоже. Это не то решение, которое мы должны принимать по прихоти. Я не могу... я не думаю, что я готова к этому”. Вместо того, чтобы отступить, он удивляет тебя, делая внезапный шаг вперед. “Если тебя беспокоят твои средства к существованию, я зарабатываю более чем достаточно, чтобы содержать тебя, а также любое потомство, которые у нас может быть. Я могу позаботиться о тебе”. “П - потомство!” Ты заикаешься, совершенно ошеломленная. “Да, и нет ничего неслыханного в том, что женщины-исследователи внезапно беременеют во время учебы в Академии или вскоре после окончания учебы. Это нормальная часть жизни, и некоторым из них даже удается вернуться к своей работе после рождения детей. Это не означает окончания твоей работы, просто... паузу в ней”. Ты просто стоишь там, уставившись на него в шоке и неверии одновременно. Ему было довольно легко все это сказать, потому что ему не пришлось бы беспокоиться о том, как это скажется на его организме, о напряжении и стрессовой ситуации, связанной с рождением еще одной крошечной, беспомощной жизни, или о том, чтобы заботиться о ней после этого так же, как этого ожидали бы от тебя. Он не мог сцеживать молоко, чтобы кормить ребенка, ему не нужно было отрываться от работы, чтобы допоздна ухаживать за ним, или выкраивать несколько часов из своего дня, чтобы переодеть и помыть эту чертову штуку. Все это ляжет на тебя, и даже если тебе удастся каким-то образом найти достаточно энергии, чтобы работать над своими исследованиями, одновременно управляясь с младенцем... сколько ты реально сможешь посвятить этим занятиям? Сколько сил ты потратишь на воспитание потомства, которое он пытается тебе подсунуть? Пройти через это означало бы конец твоей карьеры, и он должен был это знать, так почему? Почему он смотрел на тебя так, словно то, что он сказал, было совершенно разумным и логичным? Как будто это у тебя была проблема? Твой желудок сводит так сильно, что это грозит опрокинуть тебя на месте, и ты спотыкаешься, вслепую протягивая руку назад, чтобы снова опереться о дерево. Он наблюдает за тобой с таким пристальным интересом, что ты смутно ощущаешь себя насекомым, изучаемым под микроскопом, но ты слишком сосредоточена на том, чтобы не учащать дыхание, чтобы обращать на это внимание. Ты чувствовала, что тебя вот-вот стошнит. Никогда прежде ты не испытывала такого удушающего, гнетущего страха, и ты понятия не имеешь, как с этим справиться. Но затем он принимает решение за тебя. Когда он делает еще один шаг ближе, ты убегаешь, переходя на бешеный темп, который чуть не отправляет тебя кубарем в подлесок. Однако тебе каким-то образом удается сохранить равновесие, и ты несешься сквозь деревья с такой скоростью, что удивительно, как ты не вырубаешься, врезавшись во что-нибудь. Тяжелый звук его шагов позади тебя не шокирует, но побуждает тебя бежать быстрее, сильнее, твои ноги протестующе кричат, пока ты несёшься галопом по неровной местности так быстро, как только можешь. Случайный корень цепляет тебя за ногу и заставляет споткнуться, но даже тогда ты не останавливаешься. Такое чувство, что твое сердце в любой момент готово выскочить прямо из грудной клетки, и ты просто продолжаешь бежать, как будто от этого зависит твоя жизнь, потому что, ну. Вероятно, так оно и было. Ты не уверена, как далеко тебе на самом деле удается уйти или как долго он позволяет преследованию продолжаться, но ты отчетливо ощущаешь, что он все время следует за тобой по пятам, что сильно вредит твоим расшатанным нервам. Однако Тигнари достаточно легко поспевает за тобой, ясно давая понять, что ты оказалась в крайне невыгодном положении в лесу, который он знал как свои пять пальцев, и ты понимаешь, что это проигранная битва задолго до того, как он действительно положит ей конец. Ты не была уверена, сколько еще этой ужасной охоты сможет выдержать твое тело. Ты настолько взвинчена, что испытываешь почти облегчение, когда он, наконец, врезается в тебя сзади и приземляется на тебя сверху, в грязь и траву, придавив тебя своим мощным весом. Задыхаясь и вздымаясь как от удара, так и от напряжения, ты вскидываешь голову, как будто хочешь закричать — думая, что, возможно, вы были достаточно близко к Гандхарва Вилле, чтобы кто-нибудь мог тебя услышать, - но у тебя нет такой возможности. Агрессивно прижимаясь к твоему содрогающемуся телу, Тигнари просовывает руку в перчатке тебе под подбородок, чтобы твоя шея была запрокинута назад, и прижимается своим ртом к твоему. Это не столько поцелуй, сколько оскал зубов и обнаженные клыки, но он все равно заглушает пронзительный крик, который ты издаешь в ответ на его губы. Ты чувствуешь, как он сдвигается на тебе и медленно прижимается к твоей заднице, его колени заставляют тебя оставаться на месте, прижимаясь к твоим бедрам, и ты откровенно задыхаешься от жесткого давления его напряженного члена. Он быстро пользуется этим и проникает языком в твой рот, захватывая каждый сантиметр, до которого может дотянуться, а ты стонешь от такого вторжения. Это похоже на то, что теперь у тебя между ног бьется второе сердцебиение, такое же неистовое и неконтролируемое, как и в груди, и оно бьется так сильно, что почти причиняет боль, когда он трахает тебя все более быстрыми, прерывистыми движениями бедер. Ты думаешь, что он полностью потерял контроль, если даже не может дождаться, когда спустит с тебя штаны, полное отсутствие его обычного спокойного, уравновешенного поведения - явно плохой знак того, как все должно было закончиться. Ты не думала, что сможешь остановить его... но, может быть, просто может быть, ты смогла бы образумить его. “Тигнари!” Ты хрипишь, когда он, наконец, резко отрывается от твоего рта. Резко втягивая воздух, когда он направляет свое внимание на твою челюсть и шею, бездумно покусывая твою кожу, ты отчаянно пытаешься придумать, что бы такое сказать, что могло бы убедить его выслушать тебя. Конечно, легче сказать, чем сделать, но в конце концов ты решаешься: “Я не против заняться с тобой сексом...” “Спасибо, спасибо тебе”, - он практически всхлипывает у твоего пульса, в его голосе столько нужды и отчаяния, что это вызывает сочувствующий трепет где-то глубоко внутри. “Ты будешь потрясающей матерью, я просто знаю это. Спасибо тебе”. “Н-нет!” Вслепую протягивая руку, ты пытаешься оттолкнуть его одной рукой, но это бесполезно. Он твердо и безропотно лежит на тебе. “Мы можем заняться сексом, но — аххх! Но ты не можешь кончить внутрь! Ты меня слышишь? Ты должен вынуть!” Вибрирующее рычание вырывается из его груди, проникая в тебя, когда он, кажется, крепче прижимается своим весом к твоей спине. Ты задыхаешься от ощущения, что он лежит на тебе сверху, широко расставив ноги, чтобы прижать всю тяжесть своего напрягшегося члена к твоей беззащитной заднице, в то время как его ступни обхватывают твои икры. Движением, которое при более благоприятных обстоятельствах произвело бы на тебя сильное впечатление, он раздвигает твои ноги в этом положении лежа до тех пор, пока тебе не покажется, что единственное, что мешает ему овладеть тобой прямо сейчас, - это тонкий слой одежды, разделяющий вас. Вот так, полностью уязвимая и беспомощная, все, что ты можешь сделать, это лежать и принимать это, когда он снова начнет двигать бедрами. “Если мы спаримся”, - рычит он тебе на ухо, застонав от ощущения, как его член скользит по твоему влагалищу. “Это уже не остановить. Не отступить. Ты будешь моей, и на этом все закончится”. Издавая пронзительный стон, такой низкий и тяжелый, что, кажется, твои глаза вибрируют в глазницах, ты слабо цепляешься за грязь под собой. Ты чувствовала, что уже проваливаешься под землю, твое тело так раскалилось от быстрого выброса адреналина и мощных эндорфинов, что ты не могла не жаждать обещанной им разрядки. В некотором смысле, это было отвратительно - инстинктивно выгибать спину. То, как ты слегка наклоняешь к нему свое пульсирующее влагалище, приветствуя давление, с которым он проникает в тебя. Как он просто продолжает тереться и толкаться, пока ты не начинаешь остро осознавать не только то, насколько ты промокла, но и то, как сильно ты на самом деле хотела почувствовать, как он вот так двигается внутри тебя. Ты не просто хотела этого, ты нуждалась в этом. “Аххх… Ти - Тигнари! Если я действительно забеременею от тебя...” “Не "если"”. Он перебивает тебя с такой силой, что ты закипаешь, в отчаянии зажмуривая глаза. “Я сделаю это. Здесь нет места для споров. Ты такая плодовитая, милая. Я чувствую это на вкус. Твой разум может быть не согласен, но твое тело просто умоляет, чтобы его взяли и размножили. Ты создана для этого, разве ты не видишь?” Задыхаясь от своих протестов, ты жалобно трясешься под ним, когда ему каким-то образом удается просунуть руки под твое потное, вздымающееся тело. Это жесткое, щиплющее пожатие, и ты шипишь, когда он кладет ладони тебе на макушку и грубо дергает, чтобы подтянуть ее. Осознав, что он делает, ты извиваешься под ним с удвоенным остервенением, но это бесполезно. Он так крепко прижал тебя, что все, что ты можешь сделать, это позволить ему постепенно приподниматься, пока твои сиськи, наконец, не вывалятся наружу, и ты не зашипишь, когда они коснутся прохладной земли. Ты не очень-то хотела, чтобы тебя взяли вот так, как животное в грязи, но даже попытки отчаянно цепляться за рубашку не смогли его разубедить, и вскоре он стянул ее прямо у тебя над головой. Ты едва успеваешь ухватиться за один из рукавов, когда он небрежно отбросил рубашку в сторону, и пытаешься подтянуть её к себе, хотя бы для того, чтобы расправить под своим телом, но тебе не хватает скорости. Руки Тигнари тут же снова проникают под тебя, и ты вскрикиваешь, когда он слишком сильно сжимает твою грудь. Из тебя вырывается хриплый и жалобный звук, и он полностью игнорирует его, разминая мягкую плоть с тихим стоном. “Ты действительно была создана для этого”, - кажется, он удивляется , благоговейные интонации в его скрипучем голосе никак не заставляют тебя думать, что это комплимент. “У твоей груди хорошая форма, вес также приятый, а распределение жира говорит о том, что ты будешь производить не только качественное молоко, но и много молока. Даже если у нас будут близнецы, думаю, у тебя не возникнет проблем с тем, чтобы они были сыты и счастливы”. Ты извиваешься в его объятиях, ненавидя эти слова так же сильно, как и то, как он сжимает твои сиськи в своих пальцах. “Н-неееет!” “Да”. Уткнувшись лицом во влажный изгиб твоей шеи, он издает еще один низкий рык напротив твоего пульса. “Одна мысль о том, что ты прижимаешь моего ребенка к своей груди, заставляет меня кончить… Я не думаю, что смогу долго себя контролировать. Мне так жаль, милая, но... но я не собираюсь отпускать тебя от земли, пока не буду уверен, что ты была должным образом оплодотворена. Ты будешь беременна задолго до того, как я закончу с тобой сегодня, я обещаю. Я обещаю”. У него перехватывает дыхание, как будто одного этого слова было достаточно, чтобы заставить его почувствовать удовольствие, непохожее ни на какое другое, Тигнари прижимается к тебе с нежным горловым урчанием, которое странно напоминает мурлыканье. Этого почти достаточно, чтобы остановить тебя на полпути, потому что ты никогда раньше не слышала, чтобы он издавал подобный звук, но затем он направляет свои пальцы к кончикам твоих грудей, и ты не можешь удержаться от пронзительного крика, когда он хватается за соски. “Они тоже хороши. Сейчас немного маловаты, но я уверен, что это быстро изменится, как только ты начнешь производить молоко. Они твердые, но податливые, и”, - он делает паузу, чтобы быстро ущипнуть их и сжать, заставляя тебя стонать под ним. “Судя по всему, очень чувствительные. Это может оказаться проблемой, хотя и не должно быть чем-то слишком серьезным”. “Нгхн... ч-что ты имеешь в виду?” “Хм? О, я просто имел в виду, что поначалу это может вызвать у тебя некоторый дискомфорт из-за клыков и всего остального”. Застонав, ты безвольно опускаешь голову на траву в полном поражении. Ты была измучена и в ужасе от того, как небрежно он обсуждал это, но даже этого было недостаточно, чтобы удержать твое собственное пульсирующее возбуждение от того, чтобы лишить тебя воли к борьбе. Его совершенно разумная, если не задыхающаяся, манера говорить на эти темы тоже не очень помогала. Было немного трудно продолжать притворяться невольным участником всего этого, когда в его устах это звучало так совершенно доброжелательно... так нормально. Настолько ожидаемо, что ты не протестуешь, когда он наклоняется к тебе еще больше, чтобы приблизить свое лицо к твоему. Большие, прозрачные глаза улавливают выражение твоего лица с расстояния всего в несколько миллиметров. Очевидно, увидев, что в них отражается покорность, Тигнари наклоняет голову и накрывает твой рот своим. На этот раз ты принимаешь его поцелуй без жалоб, медленно отдаваясь настойчивому притяжению его губ. Вместо агрессивных пощипываний и покусываний это нечто гораздо более нежное и мягкое, и ты слабо стонешь, когда он продолжает ласкать твои соски, пока они не становятся чрезмерно чувствительными и воспаленными. Тебе требуется много времени, чтобы понять, что он успокоил свои бедра, и теперь просто лежит на тебе сверху, но ты не понимаешь почему. Даже если между тобой и Тигнари несколько слоев одежды, ты можете едва различить его интенсивный пульс там, где он плотно прижимается к твоему влагалищу. Однако это длится недолго, и ты, задыхаясь, вдыхаешь свежий воздух, когда он, наконец, отстраняется несколько мгновений спустя. Его руки неохотно опускаются с твоей груди, чтобы найти пояс твоих брюк, с которым он быстро возится, чтобы стянуть их. На смену временному спокойствию, наступившему на небольшой поляне, где он прижал тебя к себе, приходит новое чувство срочности, и ты начинаешь тяжело дышать, пока он стаскивает с тебя последнюю одежду. Ты никогда не думала, что окажешься вот так распростертой на лесной траве... но нельзя отрицать, что вибрирующее напряжение в твоем теле удваивается, а затем утраивается, когда ты чувствуешь, как воздух ударяет по твоей обнаженной заднице. Нельзя отрицать, что ты дрожишь так сильно, что тебя тошнит от этого, и выгибаешь спину, чтобы предстать перед Тигнари, как... как сучка в период течки. “Тигнари, пожалуйста!” Внезапно он, кажется, сдается и оставляет твои брюки спущенными на бедрах в пользу того, чтобы нетерпеливо схватить тебя за бедра, чтобы он мог притянуть тебя обратно к себе. Испуганный вскрик вырывается из тебя, когда тебя заставляют встать на четвереньки, дрожа от сильного давления его члена сзади. Тигнари на короткое мгновение прижимается к тебе, подчеркивая, насколько ты мокрая для него, когда его собственные брюки скользят по твоему влагалищу, размазывая липкую жидкость, а затем он быстро пытается отодвинуть их в сторону. Груди колышутся, ты поворачиваешься, чтобы посмотреть на него, но у тебя нет возможности толком ничего разглядеть. В одну секунду он протягивает руку между вашими телами, а в следующую наклоняется к тебе, твой рот открывается в беззвучном крике, когда его тупая головка начинает погружаться в твой вход. Ты знала, что возбуждена до предела, но все равно это было чем-то вроде шока, когда он просто скользил по твоим внутренностям, легко проникая в твое влагалище, пока внезапное растяжение не стало слишком сильным, и ты не вскрикнула. Мягко шикнув на тебя, он перераспределяет свой вес и поднимает обе руки, чтобы снова обхватить твои бедра, чтобы удерживать тебя на месте, пока он наклоняется над тобой. Ты стонешь, измученная и напряженная, когда он устраивается вдоль твоей спины, совсем как раньше, но на этот раз, когда он утыкается лицом в изгиб твоей шеи, он внезапно прикусывает ее. Сильно. “Подожди...!” Ты ничего не можешь сделать, чтобы остановить это. Сначала это просто резкое, изнуряющее давление, а в следующую секунду ты чувствуешь, как его зубы прорывают кожу, крошечные клыки глубоко погружаются в плоть. Колотая рана горит на нежной стороне твоей шеи, и ты издаешь какой-то звук, похожий на звук маленького животного, напряженно дергаясь в его объятиях. Но ты оказалась в настоящей ловушке, когда риск вскрыть себе пульс так и висит над головой, и все, что ты можешь сделать, - это издать неистовый, болезненный стон, когда Тигнари снова начинает толкать бедрами вперед, постепенно погружаясь в тебя до конца. Теперь ты поняла, почему он откладывал это достаточно долго, чтобы позволить тебе расслабиться и смириться с тем фактом, что ты вообще этого хотела. Он внушил тебе ложное чувство безопасности только для того, чтобы ты не боролась с ним изо всех сил, когда придет время ему, наконец, оставить на тебе свой след… это было коварно и жестоко, и ты вздрагиваешь, когда каждая пульсация в твоем влагалище, кажется, отражается на твоей шее. От тебя не ускользает, что это двойная атака, направленная на то, чтобы доминировать и выводить из строя на одном дыхании, настолько пораженная болью и жгучим растяжением, что ты просто стоишь на коленях в грязи, даже не пытаясь бороться с этим. Наконец он упирается в твою вздернутую задницу и издает хриплый, приглушенный стон в твою шею, посылая новые толчки боли по твоим нервам. Его хватка на твоей талии вызывает синяки, но они едва заметны по сравнению со всем остальным, что ты чувствовала. Какое-то время вы двое просто стоите так, совершенно неподвижно и тяжело дыша, прижавшись друг к другу, пока, наконец, Тигнари не отводит свой член назад. Это неестественное, мучительно медленное движение внутри тебя, но он быстро входит обратно, не выходя полностью, слегка подталкивая тебя, чтобы заставить твои сиськи покачиваться. Шипя сквозь стиснутые зубы, ты впиваешься ногтями в землю под собой, в то время как он неуклонно доводит себя до быстрого, отрывистого темпа, который вскоре заставляет тебя раскачиваться рядом с ним под громкие хлопки кожи о кожу. Без предупреждения он внезапно разжимает челюсти, и ты откровенно взвываешь от ощущения, как его зубы отрываются от твоей кожи. На смену этому ощущению сразу же приходит мягкое, влажное тепло его языка, который лижет рану, словно очищая ее, и тихое хныканье, которое Тигнари издает в знак извинения. Тем не менее, он не перестает трахать тебя, его твердый член вонзается в твою вагину с такой силой, что ты неуверенно покачиваешься на четвереньках. Это было слишком. Он долбил тебя слишком сильно, слишком быстро, и ты не могла сопротивляться. “Тигнари... что... подожди секунду!” Это слабое, отдаленно напоминающее кошачье мурлыканье снова поднимается в нем, и ты неудержимо вздрагиваешь, когда кажется, что оно вибрирует прямо сквозь тебя. Он поворачивает голову, чтобы уткнуться лицом тебе в плечо, тяжело дыша, в то время как его руки оставляют твои ноющие бедра, чтобы нащупать тебя спереди. Однако после первого раза твои сиськи все еще были чувствительными, и ты не можешь удержаться от крика, когда он снова щиплет твои соски. Он хрипит, когда твое влагалище сжимается вокруг него в ответ, затем делает это снова, теребя твои воспаленные маленькие соски, пока ты дико не выгибаешься под ним. “Архонты!” Это последнее, что вам удается вымолвить, прежде чем катушка защелкивается. Его член такой твердый и требовательный, что, кажется, он попадает в ту самую точку глубоко внутри тебя каждый раз, когда он погружается внутрь, и ничто не может заставить его замедлиться. Он трахает тебя до самого конца, даже когда ты скулишь от перевозбуждения, а киска сжимается вокруг этого жесткого проникновения так сильно, что ты чувствуешь обморок. Головокружение. Тебе казалось, что ты вот-вот потеряешь сознание, и ты хваталась за землю в поисках чего-нибудь, за что можно было бы ухватиться. Ты была уверена, что твое тело больше не выдержит этого жестокого темпа, но он не проявлял никаких признаков замедления в ближайшее время. “Пожалуйста!” <i>“Я же говорил тебе, не так ли?” Тигнари шипит у твоей кожи, вздрагивая у твоей спины. “Я не собираюсь отпускать тебя, пока... нгх! Пока ты не будешь должным образом оплодотворена! Прости, но я... я обещал!” </i> Задыхаясь, как раненое животное, ты тщетно пытаешься отползти от него - хотя бы на мгновение, хотя бы на короткое время, - но он просто следует за тобой, прижимаясь к твоему вздрагивающему телу. Его вес, навалившийся на тебя, оказывается слишком велик для твоих дрожащих рук, и ты падаешь в траву, издавая стон, когда он просто опускается вслед за тобой. Его руки движутся, чтобы сжать твою грудную клетку, заставляя твое и без того затрудненное дыхание прерываться, но он просто опускает ладони вниз, чтобы снова обхватить твои бедра. Довольно сильно он прижимает тебя к себе до тех пор, пока ты не окажешься в равновесии на коленях, а верхняя половина твоего тела не будет вытянута вдоль земли. Ты давишься взволнованным звуком, когда чувствуешь, как твои сиськи волочатся по грязи, тяжело раскачиваясь в таком положении, но вряд ли это было самым насущным вопросом на данный момент. Каким-то образом Тигнари умудряется входить в тебя еще быстрее, и каждый глубокий толчок его бедер, кажется, крадет воздух из твоих легких. Оглушительно громкий звук твоего липкого влагалища, засасывающего его глубоко, с готовностью приветствующего его и пытающегося втянуть его еще глубже, врывается внутрь, присоединяясь к резкому шлепку его таза о твою задницу. Однако твое тело охотно откликается, даже ценой твоего собственного достоинства, и твои глаза начинают закатываться, когда ты чувствуешь быстрое приближение второго оргазма, гораздо раньше, чем ты могла ожидать. Это было безумие. Ни один член не должен был идеально вписываться в твое тело, как недостающий кусочек головоломки, и все же, это именно то, что ты чувствовала. Его форма была очерчена как раз так, чтобы охватить все вызывающие удовольствие бугорки и выступы на этом пути, длина идеально подходила для того, чтобы погладить тебя именно там, где ты больше всего в этом нуждалась. Даже твердость его члена была именно тем, чего жаждали твои пульсирующие внутренности, неумолимым и твердым, но все еще достаточно податливым, чтобы приспособиться к твоему внутреннему давлению. Это было похоже на… Это было похоже на то, что ты действительно была создана для этого. Эта леденящая душу мысль - вот что выводит тебя из себя, и ты так дико кричишь в конвульсиях, что ему приходится протянуть руку вперед и прикрыть тебе рот. Повизгивая под его ладонью, ты дергаешься и переживаешь волны ошеломляющего удовольствия, бесконтрольно дергаясь на его члене, но даже тогда он не смягчается ни на секунду. Он так крепко прижимает тебя к себе всем весом своего таза, что ты вынуждена выгибать спину даже во время содрогающейся кульминации, а неряшливые влажные звуки проникновения, кажется, становятся только громче. Тебе казалось, что ты вся промокла и оставляешь маленькие влажные пятна в грязи под своими раздвинутыми ногами, и при этой мысли тебя пронзает горячая волна смущения. Никто никогда раньше не заставлял тебя чувствовать себя так, настолько ошеломленной и беспомощной, что ты не могла ничего поделать, кроме как трястись и течь в непристойном количестве. Это, без сомнения, был самый горячий опыт в твоей жизни. Ты так возбуждена, так сильно заведена от полного господства над твоим телом, что даже твой разум начинает ускользать, и к тому времени, когда его дыхание становится резко неровным, у тебя даже нет сил умолять его выйти. Ты просто лежишь, раскинувшись под Тигнари, закатив глаза в наркотическом блаженстве, жарко стонешь под его рукой и бьешься в конвульсиях на его члене. Он был близко, и это было очевидно, даже когда ты то приходила в себя, то теряла сознание от того, что тебя трахали так сильно, но ты все равно поднимаешь дрожащую руку, чтобы слабо ухватиться за его руку там, где она обхватывает тебя спереди. “Ох! Я кончу! Я кончаю, милая, я кончаю! Ты готова? Готова к тому, чтобы я наполнил тебя?” Он хрипит, прижимаясь к твоей голове сбоку, все тело содрогается от интенсивности его надвигающегося оргазма так же сильно, как и от напряжения. “Я собираюсь оплодотворить тебя, я — аххх — милая, я кончаю!” Сдавленный стон в твоем горле, ноющая боль, и ты уже далеко за гранью перевозбуждения, ты извиваешься под ним и инстинктивно приподнимаешь таз, чтобы лучше принять его семя. Он не упускает этого из виду, и его охватывает сильная дрожь, заставляя трястись так сильно, что становится трудно продолжать входить в тебя. Но ему каким-то образом удается, его бедра двигаются в неровном, бешеном темпе, пока, наконец, Тигнари не издает глубокий, полузадушенный стон, который становится все громче, становясь хриплым и нуждающимся в конце, когда его член дергается и брызжет внутри тебя. Ты отчетливо осознаешь момент, когда его сперма попадает в тебя удушающим импульсом, и твой рот раскрывается. Толчок за толчком, он просто продолжает оседать глубоко внутри тебя, пока тебе не покажется, что ты тонешь. Одного этого ощущения почти достаточно, чтобы довести тебя до следующего оргазма, слабо сокращающиеся мышцы твоего влагалища сжимаются в головокружительном напряжении, но тебе удается предотвратить это, когда в голове начинает проясняться. Едва-едва. Совсем едва. Даже в таком затраханном состоянии ты все равно понимала, что самое последнее, что тебе было нужно, - это еще один оргазм, который еще глубже втянет его семя в твое тело и рискует спровоцировать оплодотворение. Все еще был шанс, что ты сможешь все исправить, если вовремя вернешься в Гандхарва Вилле. Оторвавшись от своих путаных, туманных мыслей, ты тихонько заскулила, когда он медленно подался назад и выскользнул из тебя с неловким громким влажным звуком. Это движение, кажется, тянет за собой быстро остывающую струйку спермы, которая сочится из твоей вагины, стекая по липким складочкам. Ты вздрагиваешь от этого ощущения, даже когда осторожно приподнимаешься на локтях и смотришь на себя снизу вверх, но глаза едва не вываливаются из черепа, когда ты видишь, сколько спермы на самом деле из тебя вытекает. Для твоих измученных внутренностей это было не так уж и много, но доказательство этого находится прямо перед тобой. Из твоей вагины тянется густая кремовая нить, дразняще свисающая между ног, а не прозрачная маленькая капелька, как ты ожидала, и ты чувствуешь, как в груди поднимается паника. Это не могло быть правдой... Если он так сильно эякулировал тогда — сколько спермы на самом деле было внутри тебя? Ты просто не могла уложить это в голове. Передвигаясь на коленях позади тебя и, очевидно, не обращая внимания на внутренние кризисы, с которыми ты в данный момент сталкивалась, Тигнари наклоняется и ловит эту липкую нить пальцем в перчатке, чтобы протолкнуть ее обратно в тебя. Морщась как от вида, так и от ощущений, ты зажмуриваешь глаза и пытаешься сосчитать до десяти. Все было хорошо. Если ты успеешь вернуться до того, как произойдет оплодотворение, ты сможешь принять противозачаточную траву. А может, и несколько, на всякий случай. Но, к твоему удивлению, когда ты двигаешься, чтобы встать, все еще дрожа и тяжело дыша, он просто хватает тебя за бедра, чтобы удержать на месте, и ты напрягаешься, защищаясь. Поворачиваясь, чтобы посмотреть на него, ты давишься тем, что хотела сказать, когда понимаешь, как он смотрит на тебя. Все еще голодный, все еще затуманенный. О, это было определенно нехорошо. “Тигнари...” “Пока нет”. Бормочет он, притягивая тебя ближе, чтобы прижаться своим тазом вплотную к твоему, и ты практически выпрыгиваешь из своей кожи, когда понимаешь, что его член уже наполовину тверд. Ты заикаешься в знак протеста, сердце испуганно колотится о твою грудь, но он просто перегибается через твою спину, чтобы приблизить свое лицо к твоему, внимательно вглядываясь в выражение твоего лица. “Мы должны убедиться, что это сработало, милая. Я же дал тебе обещание, не так ли?” Игнорируя твои тихие всхлипы, он сокращает расстояние и прижимается губами к твоим губам, целуя тебя так медленно, что у тебя кружится голова. Ты не могла поверить, что у него все еще были силы или желание продолжать после этого... но больше всего ты не могла поверить себе. Влагалище нетерпеливо пульсирует в ответ, ты откидываешься на него с низким, неестественным стоном, даже когда каждая клеточка твоего существа кричала тебе бежать. Это было похоже на опьянение. Опьяненный всеми феромонами, которые он выделял, и охваченный такой сильной потребностью, что даже твой высоко функционирующий разум не смог бы с этим бороться. И так отдаленно, что ты почти даже не замечаешь этого, укус на твоей шее пульсирует.