Всё преодолеть

Лизу решают оставить в больнице ещё на несколько дней для сдачи ещё некоторых анализов, на что той было уже абсолютно плевать. На девушке совершенно нету лица. Лиза поникшая в своих мыслях настолько, что появление медсестёр в своей палате замечает только с третьего раза. Кристина приходит в больницу каждый день, чему Жанна не особо рада, так как дочь ещё не до конца выздоровела. Захарова старается потдерживать Андрющенко как только может, но особых результатов нету. Лиза просто пропускает всё мимо ушей, продолжая закрываться в себе всё глубже и глубже. Она разбита окончательно. Последние живые клетки сердца девушки бездушно вырвали, оставив кровоточащую рану на груди гнить. А ещё врачи называется — думала кареглазая. Голова брюнетки все так же болит настолько сильно, что Лиза практически не спит, постоянно плача от боли, ведь препараты уже не помогают. От этого состояния Андрющенко сердце Крис сжимается, потому что обидно ей очень за Лизу. Не должна она так страдать. Захарова думает о том, что лучше бы все болезни кареглазой перешли ей и Лиза жила полноценной, счастливой жизнью. А что будет с Кристиной, уже не важно, ведь если она будет видеть улыбку татуированной, то все проблемы будут отходить на второй план, скрываясь за яркими лучами, исходящими от брюнетки. Кристина входит в палату тихо, если вдруг Андрющенко спит. А Лиза лежит всё в той же позе: на боку, уткнувшись лицом в постель и выставив руку с капельницей. Поза эта ей даётся с трудом, ведь перекручивать тяжёлое неподвижное тело ослабшими руками очень сложно и тяжело. Но к сожалению, это единственное, на что татуированной хватает сил. Девушка смотрит в пустоту, словно стараясь увидеть то, что происходит за стеной. Слёзы уже не текут, с своей судьбой она уже давно смирилась, а головная боль временно подутихла. — Ты спишь? — Тихо произносит Захарова, подходя ближе к койке и присаживается на стул вертушку рядом. Лиза лишь поднимает свой безразличный взгляд на блондинку, слабо мотая головой в отрицательном жесте и продолжает гипнотизировать белую стену. — Как ты себя чувствуешь? — Спрашивает Крис своим самым мягким и нежным голосом. Так она говорила только с ней. — Нормально, — Безразлично отвечает своим охрипшим от истерик голосом Андрющенко. Нет. Не нормально. И Кристина это видит, стараясь не заплакать прямо перед Лизой. Она не может дать слабину, она хочет, чтобы Лиза знала, что у неё есть опора. Заглядывает в карие глаза, с которых не спадала краснота, а мешки под ними были выразительно синими. В них больше нельзя прочесть ничего. Ни грусти, ни тоски. Ни-че-го. Абсолютно. Будто Андрющенко уже давным давно труп. — Ты сегодня что-нибудь ела? — Спрашивает Захарова, прочистив горло. — Нет, — Тон брюнетки всё такой-же, безразличный. — Тебе нужно поесть и набраться сил, — Голубоглазая накрывает своей ладонью ладонь той. Андрющенко на это лишь хмыкает, слабо мотая головой и делает тяжёлый вздох. — А зачем? — Ну как зачем, Лиз? — Тянет Крис. — Нельзя голодать, ты же и умереть можешь от истощения. Лиза лишь иронично поджимает губы, прикрывая веки. Пусть уж лучше она умрёт, чем всю жизнь будет так страдать. Хотя и понимала, что больше пятнадцати лет не проживет. Кристину такое наплевательское отношение Лизы к своему здоровью злило. Она понимала, что в данной ситуации не имеет права осуждать брюнетку, но нельзя же так сразу опускать руки. Захарова в свои слова о том, что они вместе с Лизой справятся и смогут всё преодолеть, верила. Неважно, на сколько это затянется. Будь это год, два, или десятилетие. Но у них получится. — Я сейчас принесу тебе что-то, — Крис уже хотела подняться со стула, но её останавливают, хватая за запястье. Блондинка смотрит сначала на руку, а потом на Лизу, что уставилась на нее своим жалобным взглядом. — Полежи со мной, пожалуйста, — Хрипло произносит Андрющенко, заглядывая своим ночным лесом в душу Захаровой. Кристина лишь поджимает губы, улыбаясь, но всё же обходит койку и аккуратно ложится возле худощавого тела, обнимая со спины. Нежно проводит пальцами по обрамлённой серо фиолетовыми полосами руке Лизы, поглаживая. От этого голубоглазая немного хмурится, тяжело сглатывая. — Прости, — Практически шепчет Кристина на ухо татуированной. — За что? — Андрющенко слабо поворачивает голову в сторону Крис. — За... — Девушка немного мнётся, боясь произнести. — За поцелуй. Лиза возвращается в прежнее положение и тихо вздыхает. Вспоминает тот день, тот трепетный и жаркий момент, те ощущения, будто была для кого-то дороже, чем жизнь. — Это было неправильно, — Лишь тихо заключает кареглазая. Обе о чём-то задумываются. И каждая понимает слова Лизы по-совему.

***

Медсестра входит в палату, толкая перед собой каталку с подносом еды. Смотрит на картину, восставшую перед ней. Девушка тихо кашляет себе в кулак, стараясь превлекти к себе внимание. Лиза слабо приподнимает голову, смотря на молодую девушку в белом халате, кладя голову обратно на подушку. — Здравствуйте, — Произносит медсестра, подкатывая каталку к койке. Берёт поднос с супом, кладя на подкроватную тумбочку. Андрющенко даже не смотрит, продолжая сверлить стену, иногда прикрывая глаза на пару минут. — Приятного аппетита, —Вежливо говорит медсестра, покидая палату. Лиза слышит хлопок двери, тихо вздыхая. Вся эта больничная атмосфера её уже знатно вымотала. Она устала от этих белых халатиков, холодных фонендоскопов, противно писчащих над ухом мониторов, белых стен, что больно разъедали глаза. Особенно надоело слушать крики и плачь с коридора. Кто-то овдовел, кто-то потерял ребёнка, у кого-то обнаружили неизлечимую болезнь. И всё это уже стало для Лизы обыденной вещью. От этого ставало мерзко. Захарова приоткрывает веки, жмурясь от яркого дневного света. Осматривается, и видя перед собой смотрящую вникуда Лизу вспоминает, что находится в больнице. — Ой, — Приподнимается на одном локте, специально не убирая руку, которой обнимала брюнетку. — Я уснула? Слыша в ответ лишь тихое "угу", ложится обратно, зарываясь носом в смолистые волосы и вдыхает запах. От Андрющенко пахнет кофе и дождём. Будто чёрный котёнок, что стащил печенье из ароматной кофейни и выбежал на ливень. Крис от этого улыбается себе под нос, расслабляясь. Рядом с Лизой ей было хорошо, спокойно. Рядом с Лизой она чувствовала себя живой, что у нее есть смысл жизни. — То, что я сейчас делаю... — Почти шепчет Захарова, смотря куда-то в сторону. — Не доставляет тебе дискомфорт? Лиза на это хмурит брови, поворачиваясь головой к блондинке и смотрит на нее непонимающим взглядом. — В смысле? — Не понимает вопроса той брюнетка. — Ну... —Тянет Кристина, задумываясь и теребя пальцами пододеяльник. — Моя тактильность в твою сторону. Андрющенко обратно отворачивается от Захаровой, задумываясь и поджимает губы. Мнётся, пытаясь правильно выразить свою мысль, и хрипло, с ноткой грусти в голосе, произносит: — Я хочу это чувствовать, пока могу. Кристина опускает взгляд, прокручивая произнесённое брюнеткой в голове. Сердце опять неприятно колит, сжимаясь. Она чувствует всю боль Лизы. По крайней мере старается чувствовать её, правильно. — Я могу поцеловать тебя снова? — Смущённо шепчет блондинка, закусывая щеку. — Нет, — Сухо отвечает Андрющенко, тяжело сглатывая и прикрывает глаза. Захарова на это лишь понимающе кивает, жалея о своих словах. Её взор падает на поднос с тарелкой и девушка принимает сидячее положение, наконец убирая руку, которой обнимала брюнетку. — Позавтракай пожалуйста, — Произносит Кристина, смотря на Лизу, словно мама на своего ребёнка, что не хочет пить горькие таблетки. Лиза слабо кивает, продолжая разглядывать узоры на стенах, что появились со временем и старостью ремонта. — Я завтра приду, — Тихо произносит голубоглазая, поднимаясь с койки и покидает палату, бросая напоследок взгляд на практически мёртвое тело. Обида и боль заполняют каждый участок тела Захаровой. Она идёт по коридору с опущенной головой, до крови раздирая кожицу на нижней губе. Кристина поднимает голову наверх, моргая в попытках сдержать подходящие слёзы, и её взор падает на знакомую фигуру, выходящую из кабинета онколога. Малышенко закрывает двери, держа в руках фиолетовую папку с документами. Отходит к диванчикам, внимательно вчитываясь в текст на бумаге, лишь изредка смахивая ладонью одинокую слезу. Захарову накрывает агрессия. Она быстрым шагом направляется в сторону шатенки, сжимая кулаки. — Мразота, — Грубо плюётся Крис, хватая Виолетту за шиворот ветровки и швыряет в стену, вжимая. Татуированная поднимает свои испуганные глаза на Кристину, растерянно бегая по покрасневшему от злости лицу. — Ты какого хуя тут забыла? — Рычит Захарова, ещё сильнее вжимая Малышенко в салатовую стену. — Крис, — Голос вилки дрожит. — Отпусти пожалуйста. — Отпустить?! — Почти кричит блондинка, загнанно дыша носом. — А ещё что тебе, блять, сделать? Может в жопу поцеловать?! — Девушку переполняет злость, точно вулкан, что вот-вот взорвётся, уничтожая своим пламенем гнева всё вокруг. — Блять, отпусти меня и я все тебе объясню! — Не выдерживает шатенка, срываясь на крик. Захарова мешкается, дыша словно дракон, из носа которого идёт опаляющий дым. Но всё же ослабляет хватку, шарпая чёрную ткань и делает шаг назад. — У тебя минута, — Произносит Крис, садясь на диванчик и опираясь локтями о колени. Дрожащая Малышенко на ватных ногах подходит к той, садясь рядом. Закрывает лицо разукрашенными ладонями, тяжело вздыхая. Кристина раздражена, но покорно ждёт, пока шатенка заговорит, не торопя. Виолетта облизывает обветренные губы, бегая глазами по полу и закусывает щёку изнутри. — У меня рак лёгких, — На выходе произносит татуированная своим хриплым голосом. Захарова перестает дышать, переводя взгляд на потухшую Вилку. В зелёных глазах боль и страх. В лесных глазах вопрос "почему?". — Как это связано с Кирой? — Ведёт бровями Крис. Малышенко зажмуривается, вздыхая. Тема о Кире была для неё больнее ножа. По татуированной щеке стекают слёзы, а руки Вилки подрагивают. Она всхлипывает, слабо мотая головой и поджимает губы. — Я не могла поступить по другому, — Скулит Виолетта, всхлипывая. — Я просто хотела её уберечь. Крис внимательно слушает, стараясь сложить пазл в своей голове. Отводит на мгновение взгляд, задумываясь, а потом вновь заглядывает к горящий лес. — От чего? — Тихо спрашивает голубоглазая. Шатенка на это лишь поджимает плечами, дрожа от слёз. — Не знаю, — Жалобно тянет, вытирая слёзы с подбородка. — Просто боль от расставания не так сильна, как от потери любимого человека, — Хрипит Виолетта, кашляя. — Я бросила её в надежде, что она немного погорюет, а потом найдёт себе того, кого будет любить больше, чем меня, и просто забудет о мне, — На выдохе произносит девушка, всхлипывая и шмыгая носом. Захарова молчит, облизывая покусаные губы и щёлкает пальцами. Переваривает всю сказанную ей информацию и тяжело вздыхает. — Это было очень глупо и безответственно с твоей стороны, — Тихо заключает Крис, не смотря в сторону Вилки. Малышенко кивает, жмуря глаза и громко всхлипывая. Совесть и стыд за содеянное пожирают девушку изнутри, оставляя кровавые раны гнить. — Я же люблю её больше жизни... — Скулит Виолетта, обнимая себя за плечи и ложится грудью на колени, тихо плача. — Я не хотела делать ей больно, — Воет откуда-то снизу. Кристина смотрит на скорючившиюся шатенку, продолжая мучить собственные пальцы. — Ты должна ей всё рассказать, — Заключает блондинка. Шатенка выпрямляется, заглядывая а голубые глаза напротив и судорожно махает головой в отрицательном жесте. — Я не могу... — Стыдливо тянет Виолетта, потирая вспотевшие и мокрые от слёз ладошки. — Мне перед ней стыдно. — Поверь, она примет тебя, — Уверенно произносит Захарова, поднимая губы. Татуированная вновь жмуриться, откидываясь на мягкую спинку дивана и протяжно вздыхает, заходясь сильным кашлем. Кашляет в кулак, стараясь хапануть хоть глоток воздуха. Кристина смотрит на почти что задыхающуюся Малышенко, аккуратно кладя свою руку на плечо той. Спустя около минуты Вилка наконец перестаёт кашлять, кладя ладонь на грудь и жмурится от сильной боли в груди. Жадно хватает воздух, поднимая голову наверх. — Какая у тебя стадия? — Вкрадчиво спрашивает Захарова, не убирая руку с плеча Виолетты. — Первая, — Произносит на выдохе Малышенко, откидываясь обратно на спинку дивана. — Но врачи говорят, что у меня самая тяжёлая форма. Так что мне осталось не больше пяти лет, — В хриплом голосе шатенки отчётливо было слышно боль и отчаяние. Виолетта уже давно смирилась с тем, что не доживёт до старости, не обретёт семью, не облетает весь мир вместе с любимым человеком. Но менее больней от этого не становилось. Это все так же болезненно ощущалось на душе и сердце, что с каждым днём згнивали. — Я конечно не в праве решать что-то за тебя, — Начала Захарова, посмотрев на красную от слёз и кашля вилку. — Но для вас обеих будет лучше, если ты всё расскажешь. Малышенко вздыхает, отводя взгляд в пол и задумывается. Спустя секунд двадцать, слабо качает головой, молча соглашаясь. Ей очень стыдно перед Медведевой, но Малышенко очень любит ту, поэтому просто не сможет прожить свои последние года без неё. Она расскажет всё Кире, и будет надеятся, что та когда-то простит девушку. — А ты почему здесь? — Решает наконец спросить Виолетта у Захаровой. — У меня тут подруга лежит, — Моментально отвечает Крис, смотря в пол. Шатенка понимающе кивает, учащённо клипая глазами. — А что с ней? Кристина мнётся, опуская голову. Вилка смотрит на девушку, понимая, что не нужно было это спрашивать. — У неё три года назад инсульт был, — Всё же начала блондинка. — И парализовало ноги. А сейчас может полностью отказать тело. Малышенко поджимает губы, поворачивая голову в сторону и о чём-то задумывается. — Меня наверное, тоже скоро в больницу положат, — Татуированная отчаянно улыбается, вздыхая. Захарова потирает глаза, поднимаясь на ноги и поворачивается к шатенке. — Ты куда сейчас? — Спрашивает своим прокуренным голосом голубоглазая. — К своему врачу, — Отвечает той Малышенко, повторяя за Крис и встаёт. — А потом домой. Захарова на это кивает, осматриваясь по сторонам. — Когда планируешь рассказать Кире? — Скоро, — С лёгкой улыбкой на лице произносит Вилка. — Пока. Виолетта обходит Кристину и идёт по коридору в другой корпус, крепко сжимая в руках толстую фиолетовую папку и вытирает оставшиеся слёзы со щек.