Глаз бури

- Ты уверен, что поступаешь правильно? – голос Иваки был хриплым и усталым – Здесь нас никто не ищет и припасы под рукой. Если вы уйдете, нет никакой гарантии, что вас не выследят. Кроме того, смешно рассчитывать на удачу при таком соотношении сил. - А что я должен делать? Сидеть тут и смотреть на то, как тают силы даже у тех, кто еще в состоянии сражаться? Ждать нам нечего! Никто не поможет! - Если мы разделимся – шансы на выживание у оставшихся устремятся к нулю, - невозмутимо произнес сероглазый юноша с ёжиком светло-русых волос, опускаясь на скамью рядом с Дэрилом. - Между прочим, он прав, - кивнул Иваки в сторону юного блонди, - у нас слишком много раненных и больных. И, кроме того, ты же отправил письмо Катце. Если он прилетит… - Не прилетит. Ты и сам отлично знаешь. Он с таким трудом выбрался из этого ада, что едва ли захочет вернуться. В повисшей тишине было слышно лишь, как мерно капает вода в подставленную жестяную банку. Юноша внимательно разглядывал собеседников. Морщинка, залегшая между бровей, выдавала тщетные попытки осознать происходящее. Человеческие эмоции все еще были для блонди тайной за семью печатями. Сознание, приученное с рождения автоматически блокировать любые проявления атавистических признаков, начинало плыть всякий раз, когда окружающие люди обрушивали на него целый шквал эмоциональных импульсов. Гиперчувствительный от природы, юноша мучительно пытался закрыться от болезненных ощущений. Но тщетно. Выстроенные блоки рушились, и тяжкая головная боль становилась расплатой за попытки оставаться безучастным к чужим переживаниям. Дэрил менее других был подвержен подобным всплескам. Но даже он сейчас был на грани нервного срыва. От всей этой суммы ощущений внутри поднималась и ширилась волна сильнейшей паники. - Ты ведь чувствуешь энергетические поля, Кирон? – от невеселых размышлений блонди отвлек голос Дэрила. - Да, - закономерный вопрос, учитывая природные способности дзинкотая. - Тебе придется пойти с нами. Без тебя нам не проникнуть за щит. - Конечно. Я понимаю… Но не думаю, что в вылазке есть смысл. Нас слишком мало. Оружия у нас мало. А самое главное – мы не знаем, что ждет нас на той стороне щита. - А как мы это узнаем, если будем сидеть тут и ждать неизвестно чего? И поверь, я не стал бы тащить тебя с собой, если бы не крайняя необходимость. Дэрил поднялся и стремительно вышел. Это стало чем-то вроде ритуала. Каждый его день начинался с проверки входящих сообщений на комме, подключенном к старому громоздкому передатчику. Они нашли его в радиорубке несколько недель назад. Батарея каким-то чудом уцелела за столько лет. Ее заряда хватило для того, чтобы отправить Катце сообщение. Безнадежно. Ответа не последовало. Ни в тот день. Ни на следующий. Ни неделю спустя. И с каждым днем шансов на то, что помощь придет к ним, становилось все меньше. Но даже сейчас, когда он твердо решил больше не ждать, Дэрил шел туда. Человек не должен сдаваться. Никогда. Такая решимость когда-то потрясла его в Рики, заставив перевернуть собственную жизнь. Тот урок он усвоил крепко. "Нет новых входящих сообщений". Как будто могло быть иначе. «Никто никому ничего не должен.» Катце столько раз вытаскивал его из переделок, столько для него сделал, что сейчас требовать чего-то было просто верхом наглости. Да и что, в сущности, рыжий сможет сделать? И, все-таки, было обидно и больно. Не для себя же он старается, в самом деле! Теперь можно собираться. Но вместо того, чтобы развернуться и уйти, Дэрил, плохо понимая, что творит, включил передатчик на полную мощность и, ни на что не надеясь, охрипшим, самому себе незнакомым голосом, заорал: - Где ты, Катце, мать твою, когда ты так нужен? Всю совесть прое..л? Эфир молчал. Дэрил просидел еще минут пять, глядя невидящими глазами в пустой экран монитора, щелкнул тумблером и вышел из рубки, пнув тяжелым сапогом жалобно скрипнувший стул. После уничтожения Юпитер и большей части Танагуры, жизнь в Кересе стала еще больше напоминать ад. Привычные ко всему, монгрелы очень скоро поняли, что с приходом к власти федерального правительства, настоящие неприятности только начались. Постепенно ухудшающиеся условия жизни, жестокость и безразличие новых правителей, закономерно вызвали волну яростного недовольства. Но вместо адекватных попыток разрядить обстановку, убежденные борцы за права человека просто отгородились от проблемы энергетическим щитом, на поддержание которого уходила мощность почти всех сохранившихся энергоустановок. Теперь даже самые безнадежные оптимисты поняли, что вкладываться в восстановление планеты и ее дальнейшее развитие Федерация не намерена, а это означало медленную мучительную смерть для оставшегося коренного населения. И жутковатые рассказы немногочисленных топляков о методах «работы» федералов в отдаленных колониях только усиливали панические настроения, лишая людей остатков надежды на спасение. Танагура давно опустела, Мидас почти полностью вымер, и только в Кересе теплилась жизнь. По горькой иронии, здание, принадлежавшее когда-то городскому полицейскому управлению, теперь занимала новая администрация, назначенная федеральным правительством. Дэрил понимал, что вылазка может стоить жизни членам их маленького отряда. Возможно им всем. Но ждать было нечего, и не воспользоваться шансом увидеть все своими глазами, было глупо. Раньше, до начала войны, можно было беспрепятственно добраться из Кереса почти до самого центра Танагуры, вообще не поднимаясь на поверхность. Но после серии бомбежек часть тоннелей обвалилась и стала совершенно непроходимой. Поэтому им предстояло проникнуть в Мидас наземным путем, и при этом не попасться на глаза патрулям. И это не считая электромагнитного поля. Собирались молча. Почти не разговаривали пока шли по лабиринту подземных коридоров. Путь был неблизкий. Дэрил не торопил спутников, понимая, что самое трудное ждет их на поверхности. Экономили силы и воду. В некоторых местах приходилось разбирать завалы и даже пересекать потоки невесть откуда и куда текущей воды. Вообще, в тоннелях было много воды. Но абсолютно непригодной для питья. И звук ее журчания не только не успокаивал, но вызывал дополнительное напряжение. Да и о чем, собственно, было говорить? Все обсудили сотню раз, и каждый из десяти добровольцев знал, на что идет. Знал и юный блонди по имени Кирон, хмуро шагавший следом за невысоким монгрелом , служившим когда-то фурнитуром у кого-то из высшей элиты. Подробностей своей биографии тот никому не рассказывал, а парнишка из деликатности не пытался спрашивать. Правила хорошего тона, вбитые в раннем детстве в голову не позволяли быть неучтивым даже с низшими. От чего этот парень и другие подобные ему получили такое унизительное определение, юноша не знал. Просто так всегда говорили те, кому было поручено воспитание будущей высшей элиты. Прежде это не интересовало его, но теперь установки, полученные в детстве, вступали в явное противоречие с реальностью. Дэрил ему нравился. Как лидер. Но эта экспедиция… К ней у Кирона не лежала душа. Он чувствовал надвигающуюся грозу кожей и отчаянно не хотел, чтобы они лезли в пекло. Но Дэрила было не переубедить.